|
Независимо от того, насколько осведомлен и умен испытуемый, он всегда, независимо от того признает он это или нет, не уверен в том, что произойдет, что можно и что нельзя сказать или сделать в состоянии транса. Даже те испытуемые, которые с легкостью открывали автору тайники своей души, обнаруживали потребность в защите собственной личности и желали показать себя с лучшей стороны, независимо от того, в какой мере проявили себя с худшей.
Гарантия защиты должна даваться испытуемому и тогда, когда он бодрствует и когда пребывает в состоянии транса. В состоянии бодрствования это лучше делать косвенно, а в состоянии транса – более прямолинейно.
Приведем такой пример. Двадцатилетняя девушка, добровольно согласившаяся участвовать в экспериментах, всегда приходила в обществе бестактной, острой на язык подружки, которая серьезно мешала проведению гипнотических сеансов. После того как была проделана довольно большая работа, она стала приходить одна. Еще некоторое время спустя девушка призналась со смешанным чувством удовольствия и смущения: «Я приводила с собой Руфь, потому что она ужасно злая, и я знала, что при ней я не скажу и не сделаю ничего такого, чего не хочу». Она призналась также, что у нее бывают скрытые реактивные тревожные состояния, и попросила провести с ней лечебные сеансы гипноза. И до, и после гипнотерапии в экспериментальной работе она показала себя с самой лучшей стороны.
Если к работе привлечены новички и речь вдет об индукции у них глубокого гипноза, необходимо постоянно показывать, что им ничто не угрожает. Делать это нужно очень просто и часто с помощью приемов, которые на первый взгляд кажутся абсурдными. Тут надо учитывать особенности личности испытуемого. Одна студентка, выпускница психологического факультета добровольно согласилась принять участие в качестве испытуемой в демонстрационном опыте перед группой студентов. С некоторым трудом ее погрузили в состояние легкого транса, но по ее поведению было видно, что она опасается чего-то дурного. Под предлогом, что ее хотят обучить автоматическому письму, ее попросили написать несколько интересных предложений и не показывать их до тех пор, пока участники семинара не обсудят эту проблему. Поколебавшись, она написала что-то очень коротенькое. Тогда ее попросили перевернуть листок так, чтобы даже она сама не могла видеть написанное. Затем девушке дали еще один лист бумаги и предложили написать сначала обдуманно, а затем не задумываясь, ответы на такой вопрос: «Хотите ли вы, чтобы я прочитал, что вы написали?». Оба письменных ответа были «да» и к ним машинально добавлено «кто угодно». Затем ей сказали, что, поскольку это ее первая проба в автоматическом письме, то нет острой необходимости читать то, что она написала, а лучше сложить листок пополам, спрятать его в сумочку и в другой какой-нибудь раз, когда она прибегнет к автоматическому письму, сравнить написанное. После этого девушку легко удалось погрузить в глубокий гипноз.
Некоторое время спустя она дала такое объяснение: «Я очень хотела быть загипнотизированной, но я не знала, можно ли вам доверять. Конечно, это было глупо, потому что все происходило на глазах у целой аудитории. Когда вы попросили меня написать предложение, моя рука сама вывела: „Влюблена ли я в Джерри?“, а потом я написала, что вы или кто угодно можете это прочесть. Но когда вы сказали, что я могу спрятать листок и когда-нибудь сравнить почерк, и даже не полюбопытствовали, что я написала, я поняла, что у меня нет причин вас опасаться. Я поняла также, что на свой вопрос лучше ответить себе когда-нибудь потом, а не сейчас. А то я мучилась бы вопросом, права я или нет».
С таким поведением мы сталкивались много раз. У испытуемых есть острая потребность в охране собственного Я, наш метод удовлетворяет эту потребность и снимает внутреннее противодействие при наведении глубокого гипноза.
Чтобы вызвать у испытуемого чувство безопасности, часто используют такой метод. Испытуемому в состоянии легкого транса советуют вызвать в своем воображении яркий, приятный и радостный сон, а затем забыть его и не вызывать до тех пор, пока этого не захочется. Такое внушение дает многообразный эффект. Прежде всего, оно вызывает у человека чувство свободы и безопасности и подсознательную уверенность в безопасности поведения в состоянии гипноза. В этом внушении говорится о знакомых вещах: забыть и не вспоминать. Оно дает чувство уверенности в себе, и в нем заключено постгипнотическое внушение, которое может быть выполнено только при желании испытуемого. Так прокладывается дорога к углублению транса.
Автор широко пользуется такого рода внушениями. Благодаря им у испытуемого под гипнозом создается масса приятных ощущений, возникает чувство полной безопасности, что позволяет ему легко и охотно вступать в сотрудничество с врачом.
Другой метод заключается в том, что испытуемому в состоянии легкого транса советуют утаить от врача кое-что из своей жизни. Это «кое-что» должно носить предпочтительно сугубо личный характер, хотя испытуемый может этого и не осознавать. Это может быть его второе имя, или тот член семьи, на которого он больше всего похож, или имя девочки, в которую он был влюблен в детстве. При этом человек на собственном опыте убеждается в том, что он не беспомощный автомат, что он может сотрудничать с врачом и выполнять его внушения и что успех дела скорее зависит от него, а не от врача. Подобные ощущения крайне важны для того, чтобы человек позволил погрузить себя в глубокий гипноз. Кроме того, испытуемый невольно приходит к мысли, что если он успешно выполняет негативное внушение, то, безусловно, справится и с позитивным.
Существует еще один метод, о котором часто забывают, – признание заслуг. Нужно со всей серьезностью относиться к стремлению человека к успеху и к его желанию, чтобы этот успех был оценен другими и им самим. Недооценка этого вызовет у испытуемого, как у субъекта, наделенного чувствами, неуверенность и незащищенность. Такое его состояние может отрицательно сказаться на всей гипнотической работе. Это естественно, поскольку испытуемый, полагая, что его усилия не ценятся, перестает доверять врачу и усердствовать. Это особенно заметно на уровне бессознательного, когда обнаруживается, что эмоциональные реакции не всегда логичны. Опыт показал, что в той или иной форме одобрение должно быть высказано предпочтительно сначала в состоянии легкого транса, а затем ив нормальном состоянии бодрствования.
Если характер эксперимента не позволяет врачу высказать испытуемому свою признательность за его труд, он должен найти возможность сделать это в другой обстановке. При любой гипнотической работе следует помнить о ранимости испытуемого, оберегать его и учитывать особенности его личности.
Манипулирование сознательным и непроизвольным поведениями испытуемого во время индукции транса
Очень часто в методах гипноза чрезвычайно важное значение придается тому, что делает и говорит врач при внушении транса, и почти не уделяется внимания тому, что делает и переживает гипнотик. В действительности же развитие состояния транса – это интрапсихическое явление, обусловленное внутренними процессами, а действия гипнотерапевта направлены на то, чтобы создать для них благоприятные условия. По аналогии можно сказать, что инкубатор создает благоприятные условия для выведения цыплят, но сами цыплята получаются благодаря развитию биологических процессов внутри яиц.
Неопытный врач, индуцируя состояние транса, часто старается направить поведение испытуемого соответственно своим представлениям о том, как последний должен себя вести. Роль врача, однако, должна быть сведена к минимуму, а роли испытуемого, наоборот, должно быть придано большее значение. В пример можно привести испытуемую, с которой работал автор. После общего разговора о гипнозе она выразила желание тут же испытать состояние транса. Ей предложили выбрать кресло и сесть в него в самой удобной для нее позе. Усевшись в кресло, девушка сказала, что выкурила бы сигарету. Ей тут же дали сигарету, и она лениво курила, задумчиво наблюдая за тем, как дым тянется вверх. Автор как бы случайно делал замечание о том, какое это удовольствие – курить, наблюдая за кольцами дыма, легко подносить сигарету ко рту и испытывать внутреннее удовлетворение от того, что можно целиком отдаться этому волшебному занятию и не обращать внимания на то, что творится вокруг. Вскоре он стал упоминать о затяжках и выдохах, и эти его слова совпадали с ритмом ее дыхания. В других репликах говорилось о том, с какой легкостью, почти автоматически, она подносит сигарету ко рту и опускает руку на подлокотник кресла. Эти замечания также совпадали с действительными движениями испытуемой. Вскоре слова «вдох» и «выдох», «поднять» и «опустить» приобрели силу внушения, чего девушка даже не заметила, поскольку они сохраняли свой разговорный характер. Точно так же делались внушения, в которых слова «спать», «сонный» и «тяжелый» по времени совпадали с движениями ее век.
Она погрузилась в состояние легкого транса, еще не успев докурить сигареты. Теперь ей внушалось, что она может не отказывать себе в удовольствии курить, даже засыпая; что когда сон ее станет глубоким, терапевт присмотрит за ее сигаретой; что и в глубоком сне она будет испытывать ощущение, будто курит. В результате такого внушения девушка погрузилась в глубокий гипноз, и с ней был проведен тренировочный сеанс, во время которого ее обучали вести себя в соответствии с подсознательными представлениями.
После этой предварительной подготовки она добровольно согласилась работать в качестве испытуемой с группами студентов медицинского факультета. Ее отношение к студентам было такое же, как и к автору. Однако на ее просьбу выкурить сигарету студенты реагировали по-разному. Некоторые мягко уговаривали ее не задерживать начала сеанса, некоторые закуривали вместе с ней, а третьи терпеливо ждали, когда она закончит курить. И всех постигала неудача. На заключительном занятии, на котором присутствовали все группы, двум студентам, каждому самостоятельно, было предложено загипнотизировать эту девушку. Предварительному каждому из этих студентов рассказали, как провел индукцию транса автор. Оба сумели вызвать у испытуемой глубокий гипноз. А затем и остальные студенты, следуя этой методике, достигли успеха.
Этот случай подробно рассмотрен нами потому, что по нему очень хорошо видно, что гипнотерапевт, какой бы методикой он ни владел, должен приспосабливать эту методику к поведению гипнотика. Было бы ошибкой считать, что желание этой девушки выкурить сигарету говорит о ее активном внутреннем сопротивлении; наоборот, оно свидетельствует о ее искреннем желании сотрудничать с врачом, но в свойственной ей манере. Так к этому и надо относиться, а не стараться преодолеть это как противодействие или прибегать к запретам.
Во многих случаях сопротивление гипнотика является кажущимся. Он просто безотчетно хочет проверить, намерен ли врач считаться с ним или заставляет беспрекословно поступать по-своему. Вот пример. Одна испытуемая, которую многие врачи безуспешно пытались погрузить в состояние транса, вызвалась участвовать в демонстрационном сеансе. Она села перед аудиторией на стул в напряженной и вызывающей позе. В ответ на это очевидно вызывающее поведение гипнотерапевт, как бы между прочим, заметил, что для того чтобы усыпить человека, последнему не обязательно расслабляться или действовать автоматически, от него требуется лишь желание быть загипнотизированным. А врачу нужно только пойти навстречу этому желанию. Тогда испытуемая поднялась и спросила, могут ли ее загипнотизировать, если она будет стоять. «А почему нам с вами не показать, что это возможно?» – был ответ. Серией внушений она была погружена в глубокий транс. Впоследствии из расспросов выяснилось, что она много читала о гипнозе и решительно возражала против часто встречающихся утверждений, что гипнотик – всего лишь пассивно реагирующий автомат, не способный к самовыражению. Непроизвольное поведение, заявила она, так же важно как и сознательное, и признание этого факта позволит эффективно применять гипноз в жизни.
Следует заметить, что реплика: «А почему нам с вами не показать, что это возможно?», – обозначающая, что ее поведение целиком принимается, вызвала у испытуемой готовность к тому, чтобы быть загипнотизированной, и настроила ее на полное сотрудничество, в результате которого будут достигнуты ее собственные цели и цели врача.
Во время опыта испытуемая часто подсказывала автору, что еще ему следует попросить ее продемонстрировать, и часто действительно вносила коррективы в первоначально задуманный эксперимент. В других случаях она бывала совершенно вялой и безучастной.
У одной студентки, выпускницы психологического факультета, никак не удавалось вызвать состояние глубокого гипноза. После нескольких часов безуспешных попыток девушка робко спросила, не может ли она, хотя у нее нет никакого опыта работы с гипнозом, сделать некоторые замечания о технике индукции. Она сказала следующее: «Вы произносите свои внушения слишком быстро. Вы должны произносить их очень медленно, настойчиво повторяя. Один раз скажите быстро, немножко повремените и повторите медленно; и, пожалуйста, время от времени делайте паузы и давайте мне передохнуть, и не подчеркивайте так глаголы». Вот так, с ее помощью, меньше чем за тридцать минут, девушку погрузили в глубокий, почти на стадии ступора, гипноз. Впоследствии ее очень часто привлекали к различным экспериментам. Она успешно обучала других, как следует индуцировать состояние глубокого транса.
Принять такую помощь не значит признать свое невежество или некомпетентность. Наоборот, это значит честно признать, что глубокий гипноз – это совместное дело, в котором основную работу выполняет испытуемый, а врач старается побудить его к тому, чтобы приложить необходимые усилия. Это значит признать, что никому не дано подлинное понимание особенностей восприятия и поведения другого человека. Такой подход лучше всего действует на умных и очень заинтересованных людей, хотя эффективен и в других случаях. Он создает атмосферу доверия, уверенности и чувство активного участия в общем деле. Более того, он рассеивает ложные представления о таинственной силе гипнотерапевта и способствует установлению правильных отношений между гипнотиком и врачом. К счастью, автор понял это в самом начале своей деятельности и впоследствии не раз убеждался, что такой подход неизменно облегчает индукцию гипноза любой стадии и помогает добиться самого сложного гипнотического поведения у испытуемого.
В литературе часто пишут о сопротивлении испытуемого и о том, как преодолеть или обойти его. Как показывает опыт автора, лучший способ преодолеть это противодействие – направить его на создание гипнотического состояния. Этого можно достигнуть словесным внушением. Внушение должно быть составлено таким образом, чтобы ответное поведение, каким бы оно ни было – положительным, негативным или вовсе не проявленным, – воспринималось как желательное. Гипнотику, который никак не реагирует на внушение поднять руку, можно, к примеру, сказать следующее: «Вскоре ваша правая, а может быть, левая рука начнет подниматься или наоборот, давить вниз. А то и вовсе не будет двигаться. Мы подождем и будем наблюдать, что именно произойдет. Может быть, сначала у вас пошевелится большой палец, или вы почувствуете что-то в мизинце. Но дело не в том, поднимется ли ваша рука или, напротив, будет давить вниз, или вовсе останется неподвижной. Значение имеет лишь ваша способность ощущать, что происходит с рукой».
Такое внушение охватывает и поднятие руки, и тяжесть в ней, и отсутствие движения – любое из этих действий является правильной ответной реакцией. Выходит, мы создали ситуацию, в которой противодействие гипнотика носит конструктивный характер сотрудничества. Нельзя сопротивляться гипнозу, если тебя ему не подвергают. Понимая это, врач должен создать такие условия, в которых возможность проявить противодействие является ожидаемой и само противодействие сконцентрировано на том, что не является важным. Гипнотику, у которого противодействие выражается в том, что рука у него не поднимается, можно внушить, что правую руку он поднимает, а левую нет. Противодействие тогда выразится в том, что он поступит наоборот. В результате гипнотик обнаружит, что реагирует на внушение и испытывает при этом удовлетворение. В большинстве случаев, когда мы прибегали к подобному внушению, лишь немногие испытуемые замечали, что оказались в подстроенной ситуации, позволившей сыграть на их противоречии. Один пишущий о гипнозе автор, не вникнув в суть данного метода, провел такой опыт. Желая продемонстрировать, что испытуемые не смогут устоять против его внушения, он предложил им сопротивляться при наведении транса. Испытуемые стали сознательно демонстрировать, что охотно отзываются на внушения, чтобы доказать, что они не могут перед ним устоять. Автор опубликовал это исследование в полном неведении о подлинном смысле происшедшего.
Каким бы ни было поведение гипнотика, оно должно быть принято как таковое и направлено на развитие соответствующих гипнотических действий. Любая попытка «исправить» или изменить поведение испытуемого или заставить его делать то, в чем он не заинтересован, мешает наведению транса, а глубокого гипноза в особенности. Если у пациента, который хотел, чтобы его погрузили в состояние транса, вдруг возникает сопротивление, это свидетельствует о противоречии, которое может быть с успехом использовано в целях как пациента, так и врача. Подход, в котором признаются интересы гипнотика и особенности его поведения, не является, как поспешили отметить некоторые авторы, «неортодоксальным методом», построенным на «врачебной интуиции». Наоборот, он исходит из простого признания существующих условий и глубокого уважения к испытуемому как к активной личности.
Каждый последующий шаг в индукции транса следует делать, только если гипнотик остался доволен предыдущим. Удовольствие может быть вызвано самой гипнотической ситуацией или вытекать из жизненного опыта гипнотика. Вполне возможно, что даже на участие в эксперименте в качестве испытуемого он решился после сильного внутреннего колебания. Сидеть удобно и расслабленно в кресле, отключившись от тревог внешнего мира, – это истинное удовольствие. В том, что рука, в ответ на требование поднять ее, не поднимается, страшного ничего нет. Сидеть и не двигать руками – само по себе удовольствие. Желание сидеть, не шевелясь, в то время как врач изо всех сил старается внушить тебе явные бессмыслицы, – это еще одно удовольствие. Каждое из этих удовольствий является формой поведения, которую можно рассматривать как первый успешный шаг в развитии состояния транса.
Вот пример. Молодая женщина, доктор психологии, весьма скептически относившаяся к гипнозу, бросила автору вызов. Она предложила ему продемонстрировать на ней его «хитрые фокусы» в присутствии других коллег, которые станут свидетелями его поражения. При этом она заявила, что если ей докажут существование такого явления, как гипноз, она примет участие в любой работе, которую задумает автор. Ее вызов и условия были приняты.
Испытуемой часто напоминали ее обещание в случае поражения принять участие в исследованиях, поскольку оно определяло ее поведение и в будущем могло быть использовано в состоянии гипноза. Затем был применен метод, от которого ожидалось, что он ничего не даст, и так оно и случилось. Таким образом, у испытуемой появилось приятное чувство правоты, сквозь которое, однако, уже сквозило сочувствие к автору, так позорно провалившемуся. Это сочувствие стало краеугольным камнем, на котором впоследствии строилось все ее гипнотическое состояние. Затем автор, якобы желая спасти честь мундира, завел разговор о речедвигательных реакциях, в ходе обсуждения, благодаря косвенному внушению, испытуемая выразила желание участвовать в эксперименте, демонстрирующем такие реакции. При этом она заметила: «Только не уверяйте меня, что речедвигательные реакции – это гипноз, я знаю, что это не так». Ей возразили, что речедвигательная деятельность проявляется под гипнозом так же хорошо, как и в состоянии бодрствования. Так был заложен еще один камень в фундамент ее будущего гипнотического поведения.
В качестве образчика речедвигательных действии для опыта выбрали поднятие руки. Испытуемая охотно на это согласилась, поскольку не знала, что автор часто пользуется этим приемом при наведении транса.
Под видом педантичного рассмотрения вопроса автор провел серию внушений, в которых предлагал испытуемой поднять и опустить руку. Она проделывала это быстро и восторженно. После этого автор сказал, что перед началом экспериментальной работы было бы хорошо, если бы испытуемая полностью сосредоточилась на собственных ощущениях, не обращая внимания на внешние сигналы, кроме его голоса. Так был заложен еще один камень. Через десять минут женщина уже была в сомнамбулической стадии глубокого транса.
После нескольких минут разговора о ее возможных речедвигательных реакциях испытуемую спросили, не надоела ли ей эта тема и не хочет ли она вернуться к другим аспектам вопроса, с которого началась беседа. Так ей сделали внушение проснуться, исключая при этом возможность критической оценки ситуации. Она согласилась, легко вышла из транса, и автор возобновил беседу на первоначальную тему. Вскоре с помощью того же метода женщина была вторично погружена в транс. Во время третьего погружения в транс у испытуемой появилась каталепсия. Это испугало и расстроило ее, но прежде чем вывести женщину из транса, ее уверили, что это была заторможенная речедвигательная реакция. Это не только не насторожило ее, а наоборот, еще больше пробудило интерес к делу.
В двух других гипнотических сеансах она изъявила желание испытать «другие явления, связанные с речедвигательной деятельностью». Ей предложили смотреть на присутствующих и следить за тем, как по мере ослабления внимания и сосредоточения на движении своих рук она перестает замечать присутствие свидетелей. Таким образом, у испытуемой удалось вызвать отрицательную галлюцинацию, настолько возбудив ее интерес к речедвигательной деятельности, что он исключил любую другую форму поведения. Затем у нее вызвали положительные галлюцинации. При этом она видела свою поднятую руку в двух разных положениях так ясно, что могла отличить, где у нее рука, а где зрительный образ руки. После этого автор высказал предположение, что в зависимости от того, будет ли ее внимание к своим речедвигательным реакциям возрастать или угасать, она попеременно будет видеть или не видеть, слышать или не слышать присутствующих, сможет вызвать раздвоенные зрительные образы присутствующих, сможет забыть о присутствии других людей и даже об их существовании и многое другое. Таким путем ей предоставили возможность пережить множество гипнотических событий.
Затем предстояла очень трудная задача сообщить испытуемой, что она была загипнотизирована. Эта попытка была сделана во время шестого сеанса. Ей предложили вспомнить свои ощущения во время «первой демонстрации речедвигательных реакций». Когда она сделала это, автор заметил, что ее сосредоточенность на себе, вероятно, можно сравнить с похожим состоянием, которое наблюдается в гипнозе. При воспоминании о «второй демонстрации» автор высказал мнение, что она действовала почти в состоянии транса. Испытуемую попросили вспомнить, как она вела себя во время «третьей попытки». Когда она это сделала, ее спросили, чем она может объяснить свою каталепсию; еще ее попросили восстановить все, что ей говорилось и как она на это реагировала. В этот раз автор сделал ясный намек на гипноз, похвалив при этом способность испытуемой вызывать в своем воображении зрительные и слуховые образы, что помогло ей так хорошо разобраться в своих действиях. Сразу же ей предложили вспомнить свое поведение при «четвертой демонстрации». Сделав это, женщина неуверенно спросила, не была ли она во время этой демонстрации под гипнозом. Ее уверили в том, что она вела себя совершенно свободно, все понимала и все ей удавалось. Тогда она заявила:
«Выходит, я нахожусь под гипнозом сейчас». Автор подтвердил это и быстро стал напоминать о каждой ее удаче и о том, как великолепно она сумела воспользоваться речедвигательными реакциями для того, чтобы обогатить свой личный опыт. Ее попросили еще раз пережить события этого вечера и дать автору любой совет, какой она сочтет нужным.
После некоторого размышления испытуемая попросила автора не говорить ей после пробуждения, что она была загипнотизирована, а дать ей время на то, чтобы изменить свое отношение к гипнозу и к самому автору как пропагандисту этого метода, а также на то, чтобы осознать ошибки в прежних своих рассуждениях.
На том и порешили. Испытуемой сказали, что она проснется и не будет помнить о своих приключениях под гипнозом, у нее останется приятное чувство от сознания того, что и она и автор одинаково заинтересованы в речедвигательной деятельности. Затем ей внушили, что ей подсознательно будет приятно утаивать от самой себя факт пребывания под гипнозом и что в подсознании она будет беречь это как тайну между ней и автором. Ей также сказали, что ее подсознание сможет и будет влиять на сознание таким образом, что это позволит ей заняться гипнозом и изучением пережитого ею в разных состояниях транса, в любой форме, которая удовлетворит ее интеллектуальный интерес. Это постгипнотическое внушение предоставило испытуемой возможность убедиться в независимой работе сознания и подсознания, в существовании гипнотической амнезии и в проявлении постгипнотических поступков. Кроме того, ей на самом глубоком уровне транса дали понять, что как личности ей ничто не грозит и при индукции транса ее поведение важнее, чем действия врача, и что более простая форма поведения может стать ступенью в развитии подобной, но более сложной формы поведения.
Результат всего этого оказался очень интересным. Два дня спустя испытуемая принесла извинения за свой «глупый скептицизм» по отношению к гипнозу и за «беспардонное» пренебрежение к работе автора. Она добавила, что очень довольна тем, что ей пришлось извиниться. Спустя еще несколько дней она добровольно вызвалась участвовать в опытах, уверяя, что теперь очень интересуется гипнозом и хотела бы принять участие в исследованиях. В течение нескольких лет она была самой интересной испытуемой.
В этом случае, описанном так подробно, автор приводит многие соображения, которые, по его убеждению, имеют первостепенное значение при индукции глубокого гипноза. То обстоятельство, что между испытуемым на уровне его подсознания и врачом устанавливается «тайное взаимопонимание», не раз способствовало индукции глубокого гипноза у людей, которые без этой «маленькой тайны» оказывали агрессивное противодействие. Благодаря установившемуся взаимопониманию они могли осознавать свое противодействие и выражать его свободно и без опаски. В то же время у них было ощущение эффективного и надежного сотрудничества. Полученное при этом удовольствие побуждало к продолжению и успешному завершению эксперимента, а активное противодействие очень скоро пропадало, снималось или разумно использовалось.
Короче говоря, как бы ни вел себя испытуемый, его поведение следует направить на создание состояния транса. В описанном выше примере желание испытуемой, чтобы автор потерпел неудачу, перешло в речедвигательную деятельность, которая постепенно дала множество гипнотических переживаний. Эти переживания были прямо или косвенно вызваны речедвигательными реакциями. Их увенчал успех, принесший удовольствие, как испытуемой, так и врачу.
Если бы в этом случае мы попытались использовать директивные методы наведения транса, то такая попытка закончилась бы неудачей. Наш успех был связан с тем, что целью эксперимента было не доказать мастерство автора, а дать испытуемой ясное представление о природе гипноза и о характере проводимых исследований.
Мы уделили достаточно много внимания общим принципам наведения глубокого транса. Теперь дадим краткое описание некоторых частных методов гипноза, которые обычно приводят к успеху. Из-за недостатка места многие детали приемов, которые в каждом отдельном случае могут меняться, здесь опущены.
Метод путаницы
Этим методом пользуются для того, чтобы вызвать определенные гипнотические явления, а также для индукции глубокого транса. Прибегать к нему лучше всего, когда имеешь дело с высокообразованными людьми, проявляющими интерес к гипнозу, или с теми, кто выказывает нежелание подвергнуться гипнозу, а на самом деле подсознательно очень этого хочет.
Суть метода заключается в том, что делается ряд противоречивых, взаимоисключающих, разнонаправленных, отличающихся по форме внушений, требующих от испытуемого постоянного переключения внимания. Если, например, испытуемому делают внушение поднять руку, его выразительно просят поднять правую руку и не двигать левой. Когда врач, повторяя внушение, просит поднять левую руку и не шевелить правой, испытуемый приходит к мысли, что врач не следит за своими словами. Когда испытуемый окончательно убеждается в том, что врач что-то путает, он, сам того не подозревая, начинает сотрудничать с ним. В этот момент можно и вовсе запутать пациента, требуя, чтобы он, не двигая руками, в то же время одну поднял, а другой давил вниз. После этого можно вернуться к первоначальному требованию.
Движимый желанием сотрудничать с врачом, который явно не следит за своей речью, испытуемый старается разобраться в этом хаосе путаных требований и приходит в такое замешательство, что рад любому разумному предложению, лишь бы выбраться из этой утомительной и запутанной ситуации. Приказы надо отдавать быстро, решительно и уверенно, не позволяя испытуемому опомниться и хоть как-то их упорядочить. В лучшем случае он может пытаться приспособиться к этой неразберихе и признать, что в этом потоке нелепостей есть какой-то смысл.
Метод этот можно несколько видоизменить. В состоянии транса испытуемого можно без конца путать: какую руку поднять, какой двигать быстрее, а какую отводить в сторону, какую задерживать, а какой продолжать двигать, и в каком направлении. И так до тех пор, пока не станет ясно, что он готов выполнить любое требование, лишь бы прекратилась эта путаница.
Метод путаницы оказался чрезвычайно эффективен при внушении глубокой амнезии и возврате испытуемого в разные периоды его прошлой жизни. При этом можно ссылаться на ежедневные события, которые так знакомы каждому. Если испытуемого необходимо вернуть в пережитое в прошлом, начинать нужно с житейских рассуждений о том, как легко мы путаем дни недели, как часто думаем, что свидание, на которое мы должны были прийти вчера, назначено на завтра, и как часто помечаем свои письма прошлым годом, а не нынешним. Если испытуемый соглашается и дает понять, что, действительно, у него тоже так бывает, то продолжают рассуждать таким образом: сегодня, скажем, вторник, а можно думать, что четверг, но поскольку сегодня среда и поскольку в данной ситуации вообще не имеет значения, среда сегодня или понедельник, то ничто не мешает нам живо вспомнить одно приключение, которое мы пережили неделю назад в понедельник, точь-в-точь такое, какое мы пережили в прошлую среду. Оно в свою очередь напомнило о событии, которое испытуемый пережил в свой день рождения в 1948 году, и в то время он мог только гадать, а не знать в точности, что произойдет с ним на дне рождения в 1949 году, и уж тем более – на дне его рождения в 1950 году, поскольку эти дни еще не наступили. А раз они еще не наступили, то у него, живущего в 1948 году, не может быть о них никаких воспоминаний.
Прислушиваясь к этим рассуждениям, испытуемый может считать, что в них есть какой-то смысл. Однако чтобы прояснить смысл этого, он обратится к событиям своего дня рождения в 1948 году, а для этого ему нужно отключиться от событий 1949 и 1950 годов. Но едва ход его мыслей принимает такое направление, ему выдается новая порция рассуждении о том, что человек одно помнит, другое забывает, что часто забываются вещи, о которых, мы были уверены, будем помнить всю жизнь; что произошедшее с нами в детстве встает в памяти живей, чем случившееся в 1947, 1946 и 1945 годах; буквально каждый день мы забываем что-нибудь пережитое в текущем году, или в прошлом году, или в 1945, 1944 годах, а тем более в 1942, 1941 и 1940 годах. А из того, что произошло в 1935 году, помнится лишь отдельное, а по мере того, как уходит время, забудется еще многое.
В этих рассуждениях испытуемому тоже чудится какой-то важный смысл, и чем больше он старается понять его, тем больше с ним соглашается. Между тем ему уже внушена амнезия с упором на детские воспоминания. Этим работа его памяти направлена в сторону более раннего возраста.
Поначалу к этим воспоминаниям побуждают не приказами и не наставлениями, а рассуждениями, будящими мысль. Затем, по мере того как испытуемый начинает поддаваться, незаметно и постепенно переходят к прямым требованиям все более и более живо вспомнить события 1935 или 1930 года. Потом постепенно и осторожно делается внушение забыть все, что было после этого года, и завершается все советом «забыть многое: вещи, события прошлого, надежды на будущее – ведь забывать так естественно; к тому же преданное забвению не имеет больше значения; живо и полно смысла лишь то, что принадлежит настоящему – мысли, чувства, дела».
Так, ходу мыслей испытуемого не только придается желанный ему порядок, но и поведение его строится соответственно этим мыслям.
Затем испытуемому настойчиво, со все возрастающим напряжением говорят, что сейчас он очень ярко вспомнит некоторые события 1930 года и увидит себя участником одного события, которое для него еще не окончено. Один испытуемый, которого под гипнозом вернули в прошлое, в тот день, когда ему исполнилось шесть лет, увидел себя за столом: он с жадностью ожидал, даст ему мать одну или две сосиски. Уже упоминавшаяся нами доктор психологии, возвращенная в детский возраст, увидела себя в классе, получающей задание от учительницы.
|
