Хейвенс Р. "Мудрость Милтона Эриксона"

Скачать в архиве

Книга посвящена методам работы Милтона Эриксона, одного из наиболее выдающихся психотерапевтов. Автор собрал огромное количество его замечаний и высказываний, разрозненных в многочисленных статьях и лекциях, и систематизировал их по темам, отражающим различные аспекты психотерапевтического процесса: цели психотерапии, создание психотерапевтической атмосферы, природа гипнотического внушения, техники наведения гипноза, приемы использования гипноза в психотерапии, анализ наблюдений, проблема нормы и патологии и т.д.

Книга может быть полезна как для психотерапевтов, так и для всех интересующихся психологией.

Художник в силе

Реальность и Фантазия — это данность, цель и инструмент не только писателя, но и психотерапевта. Сразу позволим себе большую цитату:

“Попробуем же понять, что такое реальность, дабы выяснить, каким образом и до какой степени так называемые фантазии расходятся с так называемой реальностью. Представим себе, что по одной и той же местности идут три разных человека. Один — горожанин, наслаждающийся заслуженным отпуском. Другой — специалист-ботаник. Третий — местный фермер. Первый, горожанин, — что называется реалист, человек прозаический, приверженец здравого смысла, в деревьях он видит деревья, а карта сообщила ему, что эта красивая новая дорога ведет в Ньютон, где можно отлично поесть в погребке, рекомендованном ему сослуживцем. Ботаник смотрит вокруг и воспринимает ландшафт в точных категориях жизни растений, в конкретных видовых терминах, характеризующих те или иные травы и деревья, цветы и папоротники; мир флегматичного туриста (не умеющего отличить дуб от вяза) представляется ему фантастическим, смутным, призрачным, подобным сновидению. И наконец, мир местного фермера отличается от остальных двух тем, что он окрашен сильными эмоциями и личным отношением, поскольку фермер родился здесь, вырос и знает каждую тропку: в теплой связи с его будничным трудом, с его детством — тысяча мелочей и сочетаний, о которых те двое — праздный турист и систематик-ботаник — даже не подозревают. Нашему фермеру неведомо, как соотносится окружающая растительность с ботанической концепцией мира — ботанику же невдомек, что значат для фермера этот хлев, или это старое поле, или тот старый дом под тополями, погруженные, так сказать, в раствор личных воспоминаний, накопленных за целую жизнь.

Таким образом, перед нами три разных мира — у этих обыкновенных людей разные реальности; и конечно, мы можем пригласить сюда еще много кого: слепца с собакой, охотника с собакой, собаку с хозяином, художника, блуждающего в поисках красивого заката, барышню, у которой кончился бензин... В каждом случае этот мир будет в корне отличаться от остальных...”*

Итак, реальность и фантазия... В их безошибочном и тонком сочетании проявляется та самая “ловкость рук и никакого мошенства”, которая и делает психотерапевта проводником в иные, рядом расположенные миры. На пути создания, как сказали бы сегодня, виртуальных реальностей, — промежуточных, появляющихся “по делу” — особенно интересна фигура Милтона Эриксона. Он сам — почти материализация сказочного “волшебного помощника”, предлагающего непонятные загадки и испытания, изъясняющегося не как прочие, свободно пересекающего границы возможного. И уж что он умел делать блестяще, так это “менять пластинку”, которую крутил ему пациент. И не то чтобы новые жалобы были лучше, чем старые, а иная жизнь всеми признавалась предпочтительней... Но если вдруг оказывалось, что съезжали со своих “излюбленных” мест мышечные напряжения в теле, менялась длина фразы, манера шутить или, к примеру, дышать, система образов, привычные чувства (не говоря о житейских привычках, мечтах и сновидениях) — то, по всей вероятности, Вы были у Эриксона.

В России особую настороженность вызывают подозрения в манипулятивности, властности, директивности. (С моей точки зрения, эриксоновская терапия и гипноз гораздо менее манипулятивны, чем, например, психоанализ.) Как-то Бисмарк заметил, что ни у одного диктатора нет столько власти, как у учителя младших классов. Это относится ко многим “тонким” отношениям.

Сиюминутная власть терапевта — особая проблема. Эриксон решал ее блестяще — был бережен, трепетен, благодарен и чужд гордыне и суете. Иногда сознательно лишаясь могущества и значимости. Хотя избежать слухов и фантазий на свой счет именно на эту тему все равно не мог. Так, Хейли вспоминает эпизод с Бейтсоном, который, положив телефонную трубку после разговора с Эриксоном, сказал: “Он пытался мной манипулировать — хотел, чтобы я с ним пообедал”. — “Как же он сделал это?” — “Он сказал: а не пообедать ли нам?”

Здесь мы приближаемся к житию Милтона Эриксона, к огромному запасу историй, эпизодов, плавно превращающихся в притчи и маленькие мифы, обрамляющие большой миф, имя которому — Милтон Эриксон. Не все они могут быть помянуты. Так, например, редактор нашей серии “Библиотека психологии и психотерапии” Ирина Тепикина сказала, что если еще раз услышит или прочтет про полиомиелит в 17 лет и чудесное выздоровление, то ее тоже разобьет паралич. Но и кроме этого остается много забавного. Говорят, что привести в порядок архив аудио- и видеозаписей Эриксона никак невозможно, потому что новые и новые библиотекари, начиная работу, впадают в транс и дело не двигается. А когда у Эриксона спросили о его отношении к работам создателей НЛП, долго изучавшим его терапию, он сказал: “Они думают, что нашли жемчужину, но на самом деле взяли всего лишь раковину”.

Огромное количество рассказов, документированных и не очень, посвящены разного рода исцелениям, помощи. И во многих сквозит удивительная доброта, кажущаяся иногда понятной “белая магия” и редкостное уважение к хрупкости человеческого существа и существования. Мастер иллюзий, порой озадачивающий иносказаниями, Эриксон поразительно полон веры в цельность бытия, в поворотный для многих его пациентов “момент истины”.

Позволим себе вновь подробную литературную цитату, на мой взгляд, очень тонко рифмующуюся с этой стороной мироощущения Эриксона, с его любовью и доверием к жизни, ощущением ее строя, полноты и смысла.

“Когда это случилось, и меня отвезли, и я пять вечерних часов пролежал сначала в приемном покое, а потом ночь в коридоре обыкновенной громадной и переполненной городской больницы, то в промежутках между потерею сознания и приступами тошноты и рвоты меня охватывало такое спокойствие и блаженство!..

А рядом все шло таким знакомым ходом, так выпукло группировались вещи, так резко ложились тени! Длинный верстовой коридор с телами спящих, погруженный во мрак и тишину, кончался окном в сад с чернильной мутью дождливой ночи и отблеском городского зарева, зарева Москвы, за верхушками деревьев. И этот коридор, и зеленый шар лампового абажура на столе у дежурной сестры у окна, тишина, и тени нянек, и соседство смерти за окном и за спиной — все это по сосредоточенности своей было таким бездонным, таким сверхчеловеческим стихотворением. В минуту, которая казалась последнею в жизни, больше, чем когда-либо до нее, хотелось говорить с богом, славословить видимое, ловить и запечатлевать его. “Господи, — шептал я, — благодарю тебя за то, что твой язык — величественность и музыка, что ты сделал меня художником, что творчество — твоя школа, что всю жизнь ты готовил меня к этой ночи”. И я ликовал и плакал от счастья”*.

Без этого взгляда в бесконечность, благодарной хвалы бытию все дивные парадоксы и иллюзии остались бы игрой ума. Без этого измерения — вглубь и ввысь — Эриксона не понять. Кстати, “апостолы” — ученики-мифотворцы, увлеченные формальным блеском, техническим совершенством его работы, часто не были исключением, предпочитая все же “раковину”...

Вообще же книга очень подробна и все о себе скажет сама. А чего не скажет, можно узнать у научного редактора. Только пожалуйста, не читайте ее слишком серьезно, или слишком легко, или слишком профессионально — короче, не читайте глазами, принадлежащими лишь одной бесспорной реальности. Это очень не понравилось бы Эриксону, что может оказаться для Вас небезопасным.

Леонид Кроль

ВОСХОЖДЕНИЕ К ЭРИКСОНУ

Рональд Хейвенс осуществил ту работу, которую должен был бы проделать для себя каждый, кто всерьез собирается заниматься эриксоновским подходом. В основе практики любого профессионала, работающего с людьми, лежат его представления о природе человека, его психики и взаимодействий между людьми — явно сформулированные или неявно подразумеваемые. Известно, что критерием истины является практика. В этом отношении Милтону Эриксону нет равных — он был одним из самых эффективных практиков нашего столетия. А коль скоро его практика так эффективна, истинны и представления, лежащие в ее основе. Однако тот, кто хочет ознакомиться с этими представлениями, сталкивается с неожиданными трудностями: Милтон Эриксон не оставил теории — по крайней мере, того, что обычно принято считать теорией в науках о человеке. “Теория” Эриксона (или, как любит говорить наш французский коллега, мастер эриксоновского подхода Жан Беккио, “теория, которая не является теорией”) рассыпана в его многочисленных статьях, выступлениях и беседах с учениками. Но даже эти отдельные положения предстают не как некий результат его теоретических изысканий, а как практические советы и рекомендации.

Для того чтобы прийти к общим положениям, лежащим в их основе, надо проделать специальную работу, совершить “восхождение” к ним. В этом отношении Милтон Эриксон подобен восточным учителям: он сам говорил, что если бы оставил всеобъемлющее руководство, то ученики слепо следовали бы ему, вместо того чтобы идти каждый своим собственным путем.

Эриксоновский подход намного шире и сложнее, чем собственно гипнотерапия. Освоение эриксоновского гипноза требует упорного труда и большой практики, но сводится к овладению определенными техниками. Эриксоновский подход — не просто техники; это и личность самого терапевта, его установки, взгляды на жизнь, на природу человека и отношение к людям. Жан Годэн, один из крупных современных авторитетов в области эриксоновского гипноза, на одном из своих семинаров обратился к ученикам с такими словами: “Когда вы забудете все, чему я вас научил, я хочу, чтобы вы помнили одно: неважно, что вы делаете. Важно, кто вы есть”. Человек, использующий технику, важнее техники, которую он использует. Психотерапевт — и гипнотерапевт в том числе — работает не техниками, он работает “собой”.

В этой книге предпринята попытка отразить именно мудрость Милтона Эриксона — ту мудрость, которая лежит в основе всех его достижений. Одной из частиц этой мудрости является его убежденность в огромной важности непосредственного опыта, непосредственного переживания. Только собственный непосредственный опыт может привести клиента к изменению, которое и является целью всякой психотерапии. Только собственный непосредственный опыт (в том числе и трансовый) позволяет психотерапевту добиваться хороших результатов. Знание, по Милтону Эриксону, есть умение: можно думать, что ты что-то знаешь, но если ты этого не умеешь, то ты этого и не знаешь. И наоборот: если ты что-то умеешь, то ты это знаешь, даже если думаешь, что не знаешь.

По мере того, как проясняются основы эриксоновского подхода, техники Милтона Эриксона, часто парадоксальные и производящие впечатление магических, начинают становиться понятными и самоочевидными. Думается, что будет уместно завершить предисловие одной из цитат, содержащихся в этой замечательной книге: “Есть что-то, что вы знаете, но вы не знаете, что вы это знаете. Как только вы найдете, что это — то, что вы знаете, но не знаете, что вы это знаете, вы...” СТАНЕТЕ ЭФФЕКТИВНЫМ ГИПНОТЕРАПЕВТОМ.

Михаил Гинзбург

Предисловие

Материал этой книги подобран таким образом, чтобы прояснить основные понятия эриксоновской психотерапии и установки, необходимые для эффективного применения разработанных Милтоном Эриксоном форм психотерапии и гипноза. Здесь представлен не просто обзор эриксоновских техник или теоретический анализ работы Эриксона, а подборка результатов наблюдений и идей, предложенных им в многочисленных публикациях и лекциях. Это сделано для того, чтобы попытаться передать мудрость, которая руководила Эриксоном в его работе и донести до читателя некоторые существенные компоненты подхода, помогавшего Эриксону решать наиболее фундаментальные проблемы, с которыми сталкивается каждый из нас — как радоваться жизни, как обрести ее максимальную полноту и как помочь другим людям достичь того же. Одни люди затрачивают больше времени на попытки справиться с подобными проблемами, другие меньше, а некоторые, например психотерапевты, даже зарабатывают себе этим на жизнь. Но, в конечном счете, этот вопрос создает общий для всех нас знаменатель в поисках истины и понимания самих себя.

Мы редко сталкиваемся с далеко идущими наблюдениями за тем, как люди ведут себя в различных ситуациях и какие именно факторы влияют на человеческое поведение. На такую информацию оказывают настолько сильное влияние те или иные теоретические ограничения, что часто бывает невозможно отделить реальные факты от воображения. Если мы станем изучать различные работы, посвященные теории личности, гипнозу и психотерапии, мы столкнемся с противоречащими друг другу теоретическими предпосылками различных школ — Фрейда, Юнга, Адлера, Роджерса или Скиннера. Каждая из этих теоретических систем рассматривает личность человека совершенно по-иному и каждая предлагает свои догматические рекомендации о том, что и когда должен делать психотерапевт. В результате природа человека и его поведения продолжают оставаться для большинства психотерапевтов вызывающей замешательство загадкой, тем феноменом, в котором мы принимаем участие, не понимая его сущности и пытаясь без особого эффекта оказывать воздействие как на самих себя, так и на других.

Хорошо было бы, если бы кто-нибудь нашел время и приложил достаточные усилия для проведения наблюдений, как именно люди ведут себя в разных обстоятельствах и какие факторы воздействуют на их поведение. Еще важнее было бы, если бы такой человек смог потом проинтерпретировать свои наблюдения и продемонстрировать их полезность как для себя, так и для других. Никто не стал бы отрицать пользу обретенной подобным образом мудрости.

Человеком, сделавшим это, был Милтон Эриксон. Он долго наблюдал все нюансы человеческого поведения, применяя затем данные наблюдения в практике гипнотерапии. Эриксон посвятил всю жизнь тщательным наблюдениям за самим собой и за другими, в результате чего стал так хорошо понимать природу человека, как, может быть, никто не понимал ни до него, ни после. Эриксону стало ясно, как дать другим людям возможность использовать имеющийся у них потенциал для разрешения личностных и межличностных проблем, которые не смогли быть разрешены другими специалистами.

Эриксон пытался обучать других мудрости, накопленной им за долгие годы наблюдений. Он писал книги, читал лекции и учил на протяжении всей своей профессиональной деятельности, до самой смерти. Умер Эриксон 25 марта 1980 года в возрасте 78 лет.

Мы предлагаем обзор наблюдений, сделанных столь замечательным человеком на протяжении своей жизни. Мудрость Эриксона, излагаемая на этих станицах, может обладать чрезвычайной ценностью для каждого, кто всерьез намерен стать психотерапевтом и эффективно применять гипноз, так как Эриксон был мастером в этом и его комментарии представляют собой лучшие из возможных советов.

С другой стороны, его понимание природы человека открывает перед нами новую перспективу столь большой ценности, что она заслуживает самого серьезного внимания со стороны специалистов в области социальных наук, обычно считающих, что психотерапия и гипноз бесполезны для них и не имеют никакого отношения к сфере их интересов. Каждый психолог, социолог, антрополог или другой профессионал, связанный с изучением природы человека, найдет заслуживающим внимания все, чему учил Эриксон, так как его наблюдения имеют чрезвычайно большое значение для понимания всех аспектов функционирования человека.

Перспектива, которую открывают нам наблюдения Эриксона, оказывается точной и объективной; она бросает вызов существующим концепциям и свободна от ограничений, присущих другим теоретическим парадигмам. Он объяснял то, чем является человек по своей природе, и его поступки простыми словами, будучи свободным от всех искаженных, ограниченных предпосылок и противоречий между нашим восприятием и реальным миром. Поэтому теоретики, исследователи и практикующие психотерапевты с помощью предлагаемой Эриксоном перспективы смогут открыть для себя новый и свежий подход к людям. То, что говорил Эриксон, может иногда вызывать у них протест, но этот подход несомненно укажет им на те аспекты человеческого поведения, которые они раньше просто игнорировали.

Это же относится и к людям, стремящимся стать более осознающими и эффективными, вне зависимости от их возраста, профессии, социальной роли или положения. Мудрость Эриксона оказывается универсальной по своей применимости и значению, заслуживая самого внимательного обсуждения. Перспективу, которую Эриксон раскрывал перед слушателями в своих лекциях, он предлагал и своим пациентам. И в том, и в другом случае Эриксон пытался научить людей иному способу бытия и восприятия, мотивирующему к использованию всех присущих индивиду возможностей и полученного ранее опыта, чтобы наиболее эффективным образом справляться с жизненными ситуациями. Хотелось бы надеяться, что настоящая книга будет способствовать — хотя бы в незначительной степени — такому процессу, помогая студентам, изучающим психологию и психиатрию; тому, кто на практике работает с психотерапией, консультированием и гипнозом, а также всем, кто просто хотел бы узнать больше о себе и о других людях.

Милтон Эриксон Введение

Милтон Эриксон был, вероятно, самым творческим, динамичным и эффективным гипнотерапевтом в мире. Он не только мог загипнотизировать самых трудных и оказывающих сопротивление пациентов, но делал это так, что они не осознавали происходящее. Эриксон погружал людей в гипноз, просто рассказывая им о помидорах, но рассказывая это определенным образом; либо описывая столь же определенным образом какой-нибудь предмет в своем кабинете; или просто пожимая руку, но также особенным образом. Некоторые коллеги Эриксона отказывались пожимать ему руку, после того как он успешно продемонстрировал на них наведение гипноза рукопожатием. Во время лекции в Мехико Сити в 1959 году он загипнотизировал медсестру перед многочисленной аудиторией, используя для этого одни лишь жесты. Впечатление от процедуры усиливало и то обстоятельство, что медсестра, говорившая только по-испански, вызываясь добровольцем, не знала, что станет подопытным субъектом для демонстрации гипноза. Трудно представить многообразие и эффективность методов индуцирования гипноза, применявшихся Эриксоном, но наиболее эффективными у него были простые слова: “Замолчите, сядьте на стул и погрузитесь в глубокий транс!” — техника индуцирования гипноза, прекрасно срабатывавшая у Эриксона.

Его психотерапевтической подход отличали и творчество, и эффективность. Вряд ли многие психотерапевты решили бы, как это сделал Эриксон, что эффективная психотерапия должна включать в себя обучение пациента тому, как пропускать струю воды между зубов; что пациентам необходимо наступать на ногу, посылать их взбираться на вершины гор, предлагать раздеться догола на работе, показывая пальцем на все части своего тела или съесть бутерброд с ветчиной в кабинете шефа. Однако некоторые из этих странных способов Эриксон действительно использовал с блестящим успехом, пытаясь подобрать для каждого пациента уникальный и неповторимый способ психотерапевтического воздействия, пусть даже кажущийся странным. Стиль его работы был настолько новаторским, а вероятность успеха настолько высокой, что многие специалисты направляли к Эриксону своих пациентов, а иногда и сами стремились стать его пациентами.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие другие гипнотерапевты отзывались о Милтоне Эриксоне самым восторженным образом. Его неоднократно называли волшебником, мастером гипноза и наиболее выдающимся в мире авторитетом в области краткосрочной психотерапии. В 1976 году он стал первым лауреатом премии Международного общества гипноза, получив золотую медаль с изображением Бенджамина Франклина*. Надпись на медали гласила: “Доктору медицины Милтону Эриксону — выдающемуся врачу, новатору и исследователю, чьи идеи не только помогли создать современное понимание гипноза, но и оказали глубокое влияние на практику психотерапии во всем мире”.

В декабре 1980 года несколько тысяч врачей и психотерапевтов собрались в Фениксе (штат Аризона), чтобы отдать дать памяти Эриксона и принять участие в семинаре, посвященном его техникам гипнотерапии. Международный конгресс по применению эриксоновских методов гипноза и психотерапии вызвал не иссякающий на протяжении последующих лет поток профессионалов, желающих пройти в Фениксе обучение эриксоновским методам. С тех пор в Соединенных Штатах и по всему миру семинары, посвященные эриксоновским техникам, стали обязательной частью программ профессиональных конференций по психотерапии и гипнозу. Книги самого Эриксона и литература о нем превратились в бестселлеры, а доктор Эрнест Росси (Ernest L. Rossi) издал четырехтомное собрание почти всех опубликованных и не публиковавшихся ранее статей Эриксона. Не будет преувеличением сказать, что Эриксон оказал большее влияние на профессиональную деятельность, связанную с психологической помощью, чем кто-либо другой — за исключением разве что Зигмунда Фрейда.

Есть некоторая ирония в том, что пик его публичного признания пришелся на время, когда самому Эриксону было уже около семидесяти лет. До этого ценность его работы признавалась лишь относительно небольшой группой преданных последователей. Психотерапевтические техники Эриксона редко рассматривались в учебниках по психотерапии и даже в статьях и книгах по гипнозу, написанных наиболее выдающимися специалистами в этой области, об эриксоновских техниках или исследованиях часто содержались всего лишь краткие упоминания. Легко может сложиться впечатление, что личность Эриксона намеренно игнорировалась многими из его современников. Так ли это было на самом деле или нет, но остается неопровержимым факт: он был своего рода скитальцем — в самом широком смысле этого слова, — не принадлежавшим ни к одной из школ; уникальной личностью с необычными и устойчивыми убеждениями, не боявшейся столкновений с противниками. Это было продемонстрировано всей историей его профессиональной деятельности.

Милтон Эриксон родился 5 декабря 1901 года в сейчас уже не существующем городке Аурум (штат Невада). Со временем его родители отправились в фургоне на “восток” и поселились на ферме в сельскохозяйственной части штата Висконсин. Еще ребенком Эриксон воспринимал мир не так, как его друзья и родственники. Помимо сильного любопытства и общего нежелания просто принимать убеждения и суеверия окружавшего его общества, его внутренний мир отличался от внутреннего мира других людей и по некоторым физиологическим причинам. Например, у него была особая форма невосприимчивости цвета, позволявшая ему видеть лишь пурпурный цвет, столь любимый потом Эриксоном. В последующие годы он намеренно окружал себя предметами этого цвета и постоянно интересовался применением гипнотического внушения при лечении невос­приимчивости цветов. Кроме того, у него была сильная аритмия и проблемы со слухом, что вызвало в дальнейшем устойчивый интерес к эффектам изменения паттернов дыхания при тех, по словам Эриксона, “воплях”, которые обычно называют пением. Кроме того, он страдал дислексией*, и затруднения, возникающие из-за этой аномалии, лишь усиливали его интерес к значимости слов и их применения. Тот факт, что человек, позднее ставший одним из основных специалистов по использованию языка, не мог научиться говорить до четырех лет и даже позднее, по причине своей аритмии и частичной глухоты, говорил совсем не так, как это делают большинство американцев, действительно может заинтриговать. Специалисты сравнивают паттерн речи Эриксона со способом говорения у некоторых племен Центральной Африки, Бразилии или Перу.

И, наконец, на протяжении всей своей жизни Эриксон страдал от постоянного физического недомогания, начавшегося с угрожающего жизни приступа полиомиелита, случившегося в возрасте 17 лет и достигшего кульминации во время второго обострения полиомиелита в 1952 году. Хотя он смог почти до конца излечиться от полного паралича, возникшего после первого приступа полиомиелита, второй случай обострения болезни привел к более тяжелым последствиям. Все последующие годы Эриксон был прикован к инвалидному креслу, не имея возможности пользоваться ногами и левой рукой, владея правой только в небольшой степени. При разговоре он мог использовать диафрагму лишь частично, а его рот также был частично парализован. В дополнение ко всему этому он страдал хроническими болями, справляться с которыми ему помогал самогипноз.

Но несмотря на многочисленные физические проблемы он оставался активным человеком и эффективным психотерапевтом до самой своей смерти 25 марта 1980 года. На протяжении всей жизни Эриксон вынужден был бороться со все возрастающим количеством противников, но знал, как превратить свои трудности в преимущества и ценную возможность научиться чему-то новому. Где-то в литературе он нашел афоризм, что все трудности жизни подобны грубой пище, необходимой для здоровья организма. И действительно, были люди, которые смогли с пользой для себя применить гораздо большие затруднения. По причине болезней и отличия от сверстников Эриксон начал наблюдать за поведением других людей еще в раннем детстве. Так, например, он вспоминал о радости, испытанной им, когда рано утром его вели в школу по свежевыпавшему снегу, а позади оставался протоптанный путь. Возвращаясь домой, он обратил внимание, что все дети протаптывали свои собственные тропки, вместо того чтобы идти по одной дороге и делать ее таким образом более удобной. А когда он медленно выздоравливал после полного паралича, то проводил многие дни, просто наблюдая за поведением окружавших его людей, постепенно становясь в результате этого необычайно восприимчивым к “языку тела” и научившись способам получения помощи от других, не высказывая прямо свою потребность в ней.

Он использовал умение влиять на других людей еще во время одиночного путешествия на каноэ протяженностью в 1200 миль, предпринятого им в качестве физической терапии летом 1921 года, после первого года обучения в колледже. Начиная свое путешествие, он был настолько слаб в результате последствий полиомиелита, что мог проплыть не более нескольких метров, и у него не было сил, даже чтобы вытащить из воды каноэ. У Эриксона было с собой немного бобов, риса и два доллара на покупку дополнительных припасов. Не прося никого о помощи прямо, он получал достаточное количество рыбы от любопытных рыбаков и деньги за различную работу, выполнявшуюся им во время путешествия, а также помощь в перетаскивании каноэ через плотины. Когда он возвратился в Висконсин, то настолько окреп, что проплывал почти милю, мог легко поднимать свою лодку и был готов продолжать обучение в университете.

Во время первого семестра обучения на втором курсе в университете штата Висконсин Эриксон испытал одно из своих спонтанно возникавших проявлений самогипноза. Этот опыт оказал глубокое воздействие на образ мысли Эриксона и стал основой для его последующего обучения гипнозу у Кларка Халла. Эриксон решил, что мог бы заработать деньги, публикуя статьи в местной газете. Для их написания он намеревался использовать свою способность, открытую еще в юности, — иногда во сне он мог найти правильное решение арифметических задач. Эриксон решил заниматься до десяти часов вечера, после чего лечь спать, а в час ночи проснуться и писать статьи для газеты, которые, как он надеялся, будут сами возникать у него в уме во время сна. На следующее утро он проснулся, ничего не помня о том, что написал ночью, но статья действительно лежала возле пишущей машинки. Эриксон не стал читать ни эту, ни другие статьи, созданные им таким таинственным образом, а просто отправлял их в редакцию. Однако потом он каждый день раскрывал свежий номер газеты, но скоро понял, что не может узнать своих собственных статей, хотя все они были напечатаны, и пришел к выводу, что “в голове содержится гораздо больше, чем я знаю”. Так Эриксон понял, что может доверять своему пониманию и ему не следует позволять себе поддаваться искажающему воздействию “несовершенного знания других людей”.

Несмотря на этот и другие подобные случаи, Эриксон открыл для себя гипноз только лишь после окончания второго курса, когда стал свидетелем демонстрации гипноза Кларком Халлом. Эриксон был настолько воодушевлен увиденным, что тут же предложил себя Халлу в качестве субъекта внушения, а следующим летом уже пытался загипнотизировать всех, кто соглашался на это.

Позднее он вспоминал об опыте, полученным в то время, и о сделанных выводах на семинаре по гипнозу, проводившемся в конце года Кларком Халлом. Выводы Эриксона резко отличались от выводов самого Халла, который относился к гипнозу с точки зрения экспериментального подхода и теории обучения. Халл преувеличивал значение стандартизированности процедуры гипноза и, соответственно, приуменьшал значение любых внутренних процессов субъекта, что явно противоречило наблюдениям Эриксона. Подобное различие во мнениях привело к существенным расхождениям с Халлом и отчужденности от него. По словам Эриксона, Халл относился к его точке зрения как к непонятному для него “предательству и неосмотрительности” со стороны Эриксона (Erickson, 1967). Эриксон же, в свою очередь, назвал стандартизированный поход Халла “абсурдными” и “бесполезными” попытками, в которых игнорируется то, что “...субъект гипнотического внушения является личностью, и он низводится до уровня некого неодушевленного лабораторного устройства...” (Erickson, 1952).

Понятно, что Эриксон не мог убедить Халла в своей правоте. Халл еще более формализовал свой подход, проведя серию экспериментов для его подтверждения и опубликовав результаты в книге “Гипноз и внушаемость: экспериментальный подход”, изданной в 1933 году. Теоретические и экспериментальные предпосылки, легшие в основу этой книги, сыгравшей принципиальную роль в истории гипнотерапии, стали фундаментом современного научного подхода к гипнозу, противоречащего перспективе, предложенной Эриксоном.

Но и Халл не смог убедить Эриксона, что тот не прав. Не испугавшись того, что Халл отверг его точку зрения, Эриксон продолжал свои исследования гипноза, консультируясь с другими специалистами из Висконсинского университета, в том числе с доктором Уильямом Блеквином с факультета психиатрии и профессором нейрологии Гансом Рисом, с целью начать собственный исследовательский проект для определения принципиальных различий состояния загипнотизированных и не загипнотизированных субъектов. Это и другие исследования, посвященные гипнозу, были начаты и продолжены как часть учебной программы на протяжении последующего обучения Эриксона в университете. К тому времени, когда Эриксон получил в 1927 году степень бакалавра, а в 1928 году — степень магистра психологии и доктора медицины в Висконсинском университете, он приобрел основательную подготовку и опыт в этой области.

Во время этих исследований неожиданно выяснилось, что Эриксону необходима помощь психиатра-адвоката, так как его могут отчислить из университета за “занятия черной магией”, которой в то время довольно часто считали гипноз. Начав после этого обучение в интернатуре госпиталя штата Колорадо (1928—1929), Эриксон решил даже не упоминать о гипнозе, чтобы его не отчислили из интернатуры и не отказали в предоставлении лицензии на врачебную деятельность. Однако даже и в то время Эриксон не прекращал своей работы с гипнозом, проводя ее в Государственной психопатологической клинике штата Колорадо, где он позднее, после окончания интернатуры и получения лицензии, продолжил свое обучение в области психиатрии.

Затем, в 1929—1930 гг., он работал ассистентом в Государственной психиатрической клинике в Род Айленде, после чего поступил в исследовательский отдел Уорчестерской государственной клиники (штат Массачусетс). Через четыре года Эриксон стал главным психиатром этого отдела.

С 1934 по 1939 гг. Эриксон являлся руководителем отдела психиатрических исследований в клинике для инвалидов города Элоиз, штат Мичиган, где позднее возглавил программу по обучению психиатров, занимая этот пост до 1949 г. В Мичигане Эриксон проявил себя как плодовитый автор и признанный специалист в области гипноза. Продуктивность этого периода жизни Эриксона возросла и за счет того, что он работал по совместительству преподавателем психиатрии в Медицинском колледже университета Уэйна (с 1938 г. по 1948 г.), профессором психиатрии в аспирантуре университета Уэйна с 1943 по 1948 год и профессором клинической психологии в Мичиганском университете в Ист Лэнсин, штат Мичиган.

Эриксон познакомился со своей второй женой Элизабет, когда преподавал в университете Уэйна — она была его студенткой и ассистенткой в аспирантуре. С первой женой он развелся, когда женился на Элизабет, в 1936 году; у него было трое детей от первого брака. Со временем у них родилось еще пятеро детей и этим обстоятельством отчасти объясняется то, что Эриксон был столь хорошо знаком с процессом развития ребенка, часто обращаясь в своих лекциях в теме научения в детском возрасте.

В 1948 году по причине ухудшения здоровья Эриксон переселился в город Феникс (штат Аризона), где вскоре после непродолжительной работы в местных учреждениях начал собственную частную практику. Оставшуюся часть жизни он прожил в этом городе, где принимал пациентов в скромном кабинете, расположенном в его доме. Со временем тесный кабинет оказался полностью загроможденным различными сувенирами и подарками от пациентов, которые часто приезжали из таких отдаленных мест, как Нью-Йорк или Мехико Сити, чтобы пройти курс лечения. В последние годы жизни Эриксон иногда принимал одновременно до восьми человек, проводя гипнотерапию или обучение. Все эти люди приезжали в Феникс, чтобы научиться чему-то у мастера, хотя потом многие вспоминали, что несмотря на их ожидания, при общении с Эриксоном они узнали нечто новое скорее о самих себе, чем о технике гипнотерапии.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 Все