Тарт Чарльз "Практика внимательности в повседневной жизни"

2121. Личинка одного из видов клеща. – Прим. ред.

2222. Идрис Шах издал о суфиях много книг, и особенно поучительных, как считали суфии, историй, которые в наше время способны донести суфийскую мудрость до жителей Запада. Наиболее рекомендуемая литература:

The Sufis . Garden City, New York: Doubleday & Co., 1964.

The Exfiloits of the Incomparable Mulla Nasrudin . New York: Simon & Schuster, 1966.

Caravan of Dreams . London: Octagon Press, 1968.

The Book of the Book . London: Octagon Press, 1969.

Wisdom of the Idiots . London: Octagon Press, 1969.

The Dermis Probe . London: Johnathon Cape, 1970.

The Way of the Sufi . New York: E.P.Dutton & Co., 1970.

Tales of the Dervishes: Teaching Stories of the Sufi Masters over the Past

Thousand Years . New York: E.P.Dutton & Co., 1970.

Thinkers of the East . London: Jonathan Cape, 1971.

Reflections: Fables in the Sufi Tradition . Baltimore: Penguin Books, 1971.

The Magic Monastery: Analogical and Action Philosophy of the Middle East and Central Asia . New York: E.P.Dutton & Co., 1972. The Subtleties of the Inimitable Mulla Nasrudin . New York: E.P.Dutton & Co., 1973.

The Hundred Tales of Wisdom . London: Octagon Press, 1978.

Learning How to Learn . London: Octagon Press, 1978.

A Perfumed Scorpion . London: Octagon Press, 1978.

Seeker After Truth: A Handbook of Tales and Teachings . San Francisco: Harper & Row, 1982.

2323. Сейчас, в январе 1994 года, когда я редактирую эту рукопись, мне кажется, что вероятность создания длительной группы велика, если в районе Сан Франциско найдется достаточно заинтересованных людей и если моя интуиция подскажет мне, что это правильно. Возможно, здесь поможет Институт трансперсональной психологии в Пало Альто. Если вас интересует такая длительная группа по обучению внимательности или короткие семинары в других местах, напишите мне на Психологический факультет Калифорнийского университета в Дэвисе, 95616. Относительно коротких семинаров я отвечу сразу, а письма с заявками на участие в длительной группе будут храниться в компьютере до соответствующего момента.

2424. Для тех, кого интересует эта возможность, но кто не живет в районе Сан Франциско, могу сообщить, что Согьял Ринпоче регулярно посещает буддийские центры, расположенные во Франции, Англии, Германии, Австралии, на Восточном и Западном побережьях Соединенных Штатов и в других местах. Информацию о центрах и местах обучения можно получить, написав в «Содружество Ригпа». В последнее время на Западе появились также и другие тибетские учителя, обучающие дзогчен. О них можно узнать, написав в Office of Tibet, 107 E 31st. St. New York, NY 10016.

2525. При окончательном редактировании этой рукописи я заметил, что мне несколько дискомфортно называть себя учеником Согьяла Ринпоче. Я, конечно, являюсь таковым: я учился у него (как и у других тибетских лам) десять лет. Однако в некоторых кругах, к которым я принадлежу, назвать себя учеником духовного учителя – значит назваться несамостоятельным последователем, чем то вроде послушника, который ради эмоционального удовлетворения использует свои интеллектуальные способности только для оправдания того, во что он иррационально верит. Такие представления не соответствуют моим отношениям с Согьялом Ринпоче и учением дзогчен.

Я питаю огромное уважение к Согьялу Ринпоче как человеку и как представителю традиции дзогчен, и очень много получил от этого контакта. Вместе с тем я никогда не был «последователем» чего бы то ни было и к буддизму и учению дзогчен подхожу с точки зрения своей разнообразной работы и подготовки, будучи психологом, ученым, айкидистом, участником гурджиевских групп, мужем, отцом, дедушкой, американским гражданином и так далее. Необходимость совмещать учение и практику дзогчен с моими собственными представлениями о жизни временами порождает некоторые несоответствия и трудности, но вместе с тем она обогатила мое понимание того и другого.

Временами я искренне завидую тем, кто нашел учителя, к которому испытывает полное доверие и поэтому может полностью принять новые идеи, отказавшись от собственных взглядов; может быть, это ускоряет их обучение. Но я никогда не испытывал всепоглощающего доверия к какому бы то ни было учителю, хотя чувствовал огромное уважение ко многим и многому у них научился. Я не знаю, в какой степени это состояние зависит от моей полной неспособности к слепому доверию, от моей зрелости, достаточной для того, чтобы не попадать в отношения психоаналитического переноса, и от удовлетворения интеллектуальной независимостью, а возможно, и привязанности к ней, но оно является моей прошлой и теперешней реальностью. Понятно, что кем бы я ни был, полная честность по этому поводу является единственно разумной. Я надеюсь, что немногие замечания, которые я сделал по поводу буддизма, и в частности по поводу учения дзогчен, точны: это моя собственная интерпретация. Позитивная сторона моей независимости – позитивная для различных учителей, которые учили меня в течение многих лет, – состоит в том, что никого из них нельзя винить за ошибки, которые я делал!

2626. За полтора года, прошедшие между этим устным утверждением на семинаре и окончательным редактированием книги, я обрел, как я надеюсь, несколько большее понимание, так что мне хочется набросать комментарий по поводу важных различий между сущностью учения дзогчен и тем, чему я учил на этом и других тренингах внимательности.

В нашем обычном состоянии, общепринятом сознании, наше внимание и наши энергии автоматически захватываются различными психологическими программами – так сказать, психологическими машинами, – которые искажают наше восприятие, мысли, чувства и наше знание о том, кто мы есть на самом деле. Мы слишком часто очарованы, поглощены, потеряны и много страдаем из за этого недостатка контакта с реальностью. Мы отождествляемся с содержанием этого сансарического сознания. Драмой момента постоянно оказывается «я». В начальном посвящении мною было процитировано следующее изречение:

Хо! Завороженные бесконечным разнообразием восприятий, подобных иллюзорным отражениям луны в воде, существа бесконечно блуждают в порочном колесе сансары.

Ужас в том, что это блуждание действительно может продолжаться бесконечно! Обучение внимательности в том виде, как оно проводится на данном семинаре, в значительной степени опирается на гурджиевскую практику, а также на различные формы классической медитации. Оно основано на намеренном психологическом дуализме – отделении одной части ума от остальных. Вместо «я», целиком тождественного текущему содержанию переживания, вы становитесь наблюдателем, который некоторым образом отделен от наблюдаемого и может следить за меняющимся содержанием опыта. Таким образом, ослабляется отождествление с переживанием в моменте, которое в противном случае осуществляется автоматически. Как будто вы учитесь говорить себе что то вроде: «Этот сильный гнев – только небольшая преходящая часть меня, а не весь я; некоторое «я», наблюдатель, может научиться смотреть на него объективно». Или: «Эта боль, это удовольствие, этот момент скуки, этот вкус, этот вид, это привлечение, это отвращение и так далее – все это небольшие, преходящие части меня, а не целое». Такое намеренное создание наблюдателя – далеко не то же самое, что обусловленная диссоциация или отчуждение, возникающие в результате действия психологических защитных механизмов, хотя между этими полюсами возможны сложные взаимосвязи.

А поскольку наблюдатель имеет другую природу и располагает большим простором, чем обыденное «я», то это большое достижение. Вместо того чтобы постоянно быть движимым изменяющимся миром и обусловленными реакциями, мы обретаем определенный простор, спокойствие и внутреннее, необусловленное удовольствие и счастье. Тогда мы способны относиться к жизни с большей гибкостью и разумностью, можем все больше узнавать о нашей сущности, нашей внутренней природе. Парадоксальным образом наша жизнь становится все более живой.

С точки зрения учения дзогчен развитие такого рода внимательности действительно является большим достижением, но – и это очень большое «но» – присущий такому методу дуализм препятствует полному просветлению. Наша предельная сущность есть природа ума, неотделимая от чего либо или кого либо. Наблюдатель, как бы он ни был полезен, это все же искусственно созданная конструкция, мешающая нам увидеть предельную природу ума из за того, что она поддерживает, пусть даже очень тонко, привязанность, отвращение и неведение, создающие, в первую очередь, психологическое состояние сансары. Учение дзогчен (я выражаю это довольно неадекватно, поскольку здесь приближаюсь к границам своего понимания) говорит о внимательности, которая превосходит наблюдателя и не имеет границ или строения.

Разумеется, достичь такой внимательности нелегко. Годы практики могут привести к мгновенным проблескам состояния «ригпа», и можно надеяться, что они станут продолжительнее по мере накопления опыта. Пребывать в этой недвойственной природе ума или в своей истинной природе – значит, с точки зрения дзогчен, достичь полного просветления.

Я не буду пытаться рассуждать о состоянии «ригпа» далее, но мне хочется заметить, что тренировка внимательности, данная в этой книге, равно как и классическая тхеравадинская медитация, кажутся мне (может быть, в иллюзорной, дуалистической перспективе) прекрасным основанием для практики дзогчен, причем с них легче начать работу над собой.

2727. Кавычки, в которые заключены эти термины, должны напомнить нам, что речь идет о процессе, который трудно описать словами, а не о некой фиксированной вещи, подразумеваемой использованием существительных.

2828. Как ученому, привыкшему к нормам научной субкультуры, мне несколько неловко часто ссылаться на собственный опыт, в особенности поскольку я не считаю себя столь уж опытным в формальной медитации или гурджиевской внимательности. Однако при изучении внимательности исследователь является первым инструментом, и попытки деперсонализировать текст могли бы только запутать читателя.

2929. Этот пасьянс раскладывают следующим образом. Вы сдаете семь карт в ряд, из которых открывается первая (левая). Затем вы выкладываете следующие шесть поверх оставшихся закрытыми шести карт, и снова первая из них открывается, и так далее, пока последняя карта не ложится открытой на первоначальную седьмую карту в ряду. Это ваш игральный ряд или табло. Тузы ходят в этом ряду первыми, и вы кладете на них карты, соответствующие по масти и номеру: двойку бубен на туз бубен и так далее. В то же время в первоначальных стопках вы кладете красные на черные по номерам, и так далее. Цель состоит в том, чтобы расположить все 52 карты поверх тузов. В наиболее трудном варианте карты вынимаются из остающейся колоды по одной и либо кладутся как красное на черное на табло, либо прямо на тузы. Если это невозможно, они кладутся в стопки, и, поскольку колода проходится только один раз, нужные карты безвозвратно теряются. Вариант, который я использую, состоит в прохождении колоды раз за разом, пока я не оказываюсь в тупике.