- Аркадий Арканов
- МЕТАЛОГ: ПОЧЕМУ ВЕЩИ ПРИХОДЯТ В БЕСПОРЯДОК?
Аркадий Арканов <>
Мы предлагаем вам неизвестный широкому читателю лирический рассказ
А. Арканова, в котором каждый из нас может прикоснуться к тонкому
душевному миру подростка, впервые встречающегося с Любовью, со
взрослым миром, в котором есть правила игры и правила Разлук, с
миром наших снов и воображения и все это под "таинственной сенью"
Пушкина.
Итак, - сказал учитель, - шестого июня тысяча семьсот девяносто
девятого года родился мальчик, которого вскоре окрестили
Александром. Сегодня на земле нет человека, которому это имя было
бы неизвестно. Поднимите руки, кто ни разу не слышал имя Пушкина.
Класс даже захихикал. Передние стали оборачиваться назад, чтобы
увидеть, чья же рука потянется вверх.
- Отлично, - сказал учитель. - А кто помнит что-нибудь наизусть из
Пушкина?
- ... Жил-был поп, толоконный лоб. Пошел поп по базару...
- ... Румяной зарею покрылся восток, в селе за рекою потух
огонек...
- ... Мороз и солнце, день чудесный. Еще ты дремлешь, друг
прелестный...
- ... А теперь, душа-девица, на тебе хочу жениться.
- Это Чуковский, - сказал учитель, - Муха-Цокотуха...
В среднем ряду из-за третьего стола поднялась девочка и
внимательно, глаз-в-глаз, посмотрела на учителя...
Она часто тайком разглядывала учителя и уже знала его наизусть. У
него было шесть рубашек и шесть галстуков. На каждый день недели
приходилась новая рубашка и новый галстук. Сегодня был четверг -
учитель был в зеленой. Ей очень хотелось знать, в какой рубашке
учитель бывает по воскресеньям, но по воскресеньям они не
виделись. Девочке было почти четырнадцать, но по тому, как
засматривались на нее десятиклассники, она считала, что ей уже все
семнадцать. У учителя были широкие плечи и зеленовато-серые глаза.
Впрочем, девочка это предполагала, так как глаза учителя всегда
были скрыты массивными притемненными очками. Почему-то еще ей
казалось, что в свободное время он должен ездить верхом на лошади.
С остальными учитель помимо чисто школьных тем и домашних заданий
мог говорить о чем угодно, с ней только по делу. Ее это немного
задевало, но, с другой стороны, непонятно почему, возвышало над
другими...
Учитель как-то напрягся, когда девочка встала из-за стола и
внимательно посмотрела на него. Она явно действовала на него, и
даже через очки он не выдержал ее взгляда и уставился в пол. С
этим классом учитель работал уже полгода, и каждый день, собираясь
в школу, он ловил себя на том, что хочет прежде всего видеть эту
девочку в среднем ряду за третьим столом. И всегда, когда ее вдруг
не было, что-то щемило у него в груди, хотя в эти дни ему было
значительно проще и свободнее. И он даже позволял себе во время
урока снимать куртку, за что получал замечания от директрисы,
которая и помимо этого просила учителя одеваться "попроще" и не
забывать, что это школа, а не "вернисаж".
Но учитель имел свою точку зрения, и пока ему удавалось лавировать
и не выполнять предписаний. Девочке было почти четырнадцать, но
она ему казалась значительно взрослее. Он боялся говорить с ней о
чем-либо, кроме как на темы уроков, потому что вопросы, которые он
мысленно задавал ей, были абсолютно не детскими, и
соответственными были ее ответы, которые он мысленно получал. Он
очень боялся увидеть в ней все-таки совсем ребенка, но еще больше
опасался, что она действительно окажется взрослой. Сегодня учитель
отметил еще в начале урока, что девочка очень бледна.
Она встала в среднем ряду из-за третьего стола и внимательно
посмотрела на учителя. Он не выдержал взгляда, уставился в пол,
потом произнес:
- Ну?
- Я к вам пишу - чего же боле? - сказала девочка, - что я могу еще
сказать...
- Дальше, - глухо сказал учитель.
- Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать...
- Дальше...
- Но вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня.
Она снова замолчала.
- Ну? - повторил учитель.
- Письмо Татьяны, - сказала девочка.
- Верно. - Учитель рискнул взглянуть на нее. - Верно. Письмо
Татьяны к Онегину. Роман в стихах "Евгений Онегин". Но это нам еще
предстоит.
Она уже как-то совсем пронзающе смотрела на него. Он чувствовал:
за этими строчками стоит нечто другое, и отметил, что классу все
равно, кроме того, что девочка знает больше, чем остальные.
- Мне сесть? - спросила девочка.
- Да.
Урок литературы был последним. Учитель закрыл журнал, попрощался с
классом, зашел в учительскую, оставил журнал и вышел из школы.
Дорога к метро вела через парк. Он медленно шел, размахивая
прутиком направо и налево, как шашкой рассекая и срубая
неосторожно высунувшиеся листья стоявших по бокам деревьев.
Девочка поравнялась с ним как раз возле качелей и, будто не
замечая его, сразу пошла вперед. На правом ее плече совершенно
по-женски раскачивалась синяя джинсовая сумка, а через левую руку
свешивалось из такого же материала пальтишко, и совсем не
сочеталась с этим школьная форма.
Она подошла к двойным качелям в виде лодочки и остановилась не
оглядываясь. Когда учитель приблизился, девочка сказала,
по-прежнему не глядя на него:
- Вы не очень торопитесь?
- Не очень, - ответил он и остановился.
- Вы не согласитесь побыть у меня противовесом? Ужасно хочется
покачаться.
- Изволь.
Учитель чуть было не сказал "извольте".
Они сели в лодочку друг против друга и стали молча, не глядя друг
на друга, сосредоточенно раскачиваться. Когда учителя подбрасывало
вверх, воздух сбивал ее волосы назад, обнажая лоб, абсолютно
изменяя выражение лица. И наоборот, когда она отказывалась вверху,
волосы спадали на лицо, оставляя видными только рот и подбородок.
Ритмично и деловито скрипели качели, подчеркивая напряженность
молчания, и учитель улыбнулся.
- Что вы смеетесь? - спросила девочка.
- Смешно.
Он представил себе возмущенное лицо директрисы, если бы она
увидела педагога, раскачивающегося на качелях с ученицей.
- А какую рубашку вы одеваете в воскресенье? - спросила девочка.
- Надеваете, - поправил учитель.
- Ну, надеваете.
- Фиолетовую.
- Всегда?
- Иногда меняю. У меня семь рубашек. Красный, оранжевый, желтый,
зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
- Каждый охотник желает знать, где сидит фазан.
- Вот именно, - сказал учитель. - В воскресенье чистой оказывается
фиолетовая, а в понедельник идет красный. Зато я не пользуюсь
календарем.
- А у моего отца, - наконец улыбнулась девочка, - тридцать четыре
рубашки, и все белые.
- Это скучно.
- У него работа такая... И вы их сами стираете?
Вопрос был задан с некоторой осторожностью.
- Отдаю в прачечную.
- Тормозите, - приказала она.
Качели постепенно остановились. Она сдунула волосы с лица, изящно
выпрыгнула из лодочки, набросила на плечо сумку, перекинула через
руку пальто и спросила:
- Вы еще будете качаться?
- Нет, - сказал учитель и вылез из лодочки. - Мне надо в метро.
- А я у метро живу.
До метро они шли молча. Она - чуть впереди. Возле метро он
напомнил ей, что завтра они будут проходить сказки Пушкина и чтобы
она кое-что из них за сегодня успела прочитать.
- В школу вы тоже на метро ездите? - спросила она.
- Конечно.
- Во сколько?
- В восемь пятнадцать.
Она уже давно знала, что учитель ездит в школу на метро и что в
восемь пятнадцать он выходит из метро и идет дальше через парк, и
она сказала, будто удивившись неожиданному совпадению:
- А я в это время из дома выхожу... Вот и моя мать...
Учитель увидел приближающуюся к ним женщину. Женщина выглядела
внешне невыразительной, и он не смог найти в ней ничего общего с
девочкой. Одета она была совершенно сертификатно. Во всем ее
облике ощущалось полное удовлетворение и отсутствие к этой жизни
каких бы то ни было вопросов. Заметив, что девочка не одна, она
вопросительно вскинула брови.
- В чем дело? - произнесла она строго. - Ты же знаешь, что тебя
ждет доктор!
Учителю показалось, что тональность вопроса направлена не столько
девочке, сколько ему.
- Это наш учитель литературы, - сказала девочка.
Учитель представился.
Женщина бегло, но внимательно осмотрев учителя, заявила девочке:
- Ты же знаешь, что доктор ждать не будет!
А потом учителю:
- Извините, но девочку ждет доктор.
Она взяла девочку за руку и повела за собой. Девочка высвободила
руку и пошла независимо, чуть впереди матери, раскачивая в такт
ходьбе свою джинсовую сумку.
Учитель подождал, пока они не затерялись среди людей, и вошел в
метро...
Ты запомнила, что сказал доктор? - с назиданием в голосе говорила
мать, когда они с девочкой возвратились из поликлиники.
- Ты не должна нервничать, тебе надо высыпаться и не нарушать
режим питания. И главное, не забывать, что ты становишься
девушкой, и теперь мальчики, юноши и даже некоторые мужчины будут
смотреть на тебя, как на женщину. Ты поняла?
- Поняла, поняла, - говорила девочка, поедая суп и читая "Сказки
Пушкина".
-
А что значит - как на женщину?
- То и значит, - сказала мать, не в силах найти нужные
объяснения. - Ты уже можешь стать матерью...
- И у меня будет ребенок?
- Не говори глупостей! Ты сама еще ребенок.
- Тебя не поймешь.
- Нечего и понимать! А всякие поглаживания по головке,
приглашения в кино, на танцы... Все это уже не просто так.
- А как?
Перед ее глазами возник учитель. Она вспомнила качели, вспомнила,
как учитель смотрел на нее, и не нашла в этом ничего страшного. А
скорее наоборот.
"Странно, - думала она. - Вчера - девочка, сегодня - женщина..." В
синем небе звезды блещут, в синем море волны плещут. Тучка по небу
идет...
Учитель поймал себя на том, что очень ждет завтрашнего дня...
Бочка по морю плывет...
Уже лежа в кровати, девочка включила ночник и взяла со стола книгу
Пушкина... В чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря... Все
красавцы молодые, великаны удалые...
Все равны, как на подбор...
Учитель готовился к завтрашнему уроку.
С ними дядька Черномор... Встрепенулся, клюнул в темя и взвился...
Девочка повернулась на другой бок и подперла подбородок левой
рукой...
"И в то же время, - подчеркнул учитель в книге, - с колесницы пал
Додон, охнул раз и умер он."
А царица вдруг пропала, - шевелила губами девочка...
- Будто вовсе не бывала, - произнес за ее спиной знакомый голос.
Она сложила прыгалку и посмотрела, кто бы это мог быть.
Мальчик лет четырнадцати стоял перед ней, сшибая листья с дерева
тоненькой тросточкой. Он был кудряв, смугл, в фиолетовой рубашке и
очках.
- Откуда вы знаете? - спросила она, заслоняясь от яркого солнца.
Мальчик снял очки, подышал на них, протер стекла тряпочкой и
сказал:
- Она была шамаханской царицей и пропала, потому что
Додон обманул старичка и хватил его жезлом.
- Вы смотрите на меня, как на женщину? - спросила девочка.
Мальчик одел, вернее, надел очки и протянул ей руку.
- Идем со мной. - И он посмотрел в сторону леса, который
зеленел далеко у линии горизонта.
- Что там? - насторожилась девочка.
- Таинственная сень... Идем, не бойся...
И они пошли, взявшись за руки, мимо острова Буяна в царство
славного Салтана.
- Разве сегодня воскресенье? - спросила девочка.
- Нет. Просто остальные рубашки в прачечной.
Луг внезапно кончился, и перед ними возникло море.
Море было настолько гладким и прозрачным, что девочка увидела, как
в нем отражается небо со всеми сверкающими звездами, несмотря на
то, что солнце стояло в зените. Она бросила камешек. Он, булькнув,
медленно опустился на дно. А во все стороны разбежались волночки,
потом потемнело синее море и бурливо вздулось.
- Плещет - блещет, - прошептала девочка.
- Блещет - плещет, - поправил он.
- Бочка - тучка...
- Тучка - бочка...
Грегори Бейтсон (19041980) - британский, затем американский
философ, антрополог и психолог, методолог биологии и
человекознания. Перенося идеи из одних дисциплин в другие и
связывая данные разных наук в логически стройные объяснительные
модели, Бейтсон оставил ярчайший след в целом ряде наук, в том
числе психологии. Он связал социальную, клиническую, сравнительную
и педагогическую психологию через ключевое для него понятие
коммуникации, которую он, в свою очередь, рассматривал через
призму теории познания и информационной теории.
Вот что пишет о нем Фритьоф Капра в книге <>
(Москва; Киев, 1996), в которой Бейтсону посвящена отдельная
глава, наряду с такими людьми, как Вернер Гейзенберг, Кришнамурти,
Станислав Гроф, Ричард Лэйнг:
Будущие историки сочтут Грегори Бейтсона одним из наиболее
влиятельных мыслителей нашего времени. Уникальность его мышления
связана с широтой и обобщенностью. Во времена, характеризующиеся
разделением и сверхспециализацией, Бейтсон противопоставил
основным предпосылкам и методам различных наук поиск паттернов,
лежащих за паттернами, и процессов, лежащих в основе структур. Он
заявил, что отношения должны стать основой всех определений; его
основная цель состояла в обнаружении принципов организации во всех
явлениях, которые он наблюдал, <>, как он
называл это.
МЕТАЛОГ:
ПОЧЕМУ ВЕЩИ ПРИХОДЯТ В БЕСПОРЯДОК?
Металог это беседа о некотором проблематичном предмете. Эта беседа
должна проходить так, чтобы участники не только обсуждали
проблему, но и структура беседы как целого была релевантна тому же
предмету. Не все представленные здесь беседы соответствуют этому
двойному формату.
Следует отметить, что история теории эволюции - это неизбежный
металог между человеком и природой, в котором порождение и
взаимодействие идей должно служить примером эволюционного
процесса.
Дочь: Папа, почему вещи приходят в беспорядок?
Отец: Что ты имеешь в виду? Вещи? Беспорядок?
Д: Ну, люди тратят много времени, приводя вещи в порядок, но они
никогда не занимаются приведением их в беспорядок. Кажется, что
вещи приходят в беспорядок сами. И тогда люди снова должны их
прибирать.
О: Но если ты не трогаешь свои вещи, они приходят в беспорядок?
Д: Нет. Нет, если никто их не трогает. Но если ты их трогаешь
(или если кто-то их трогает), они приходят в беспорядок, и
беспорядок хуже, если это не я.
О: Да. Вот почему я не даю тебе трогать вещи на моем столе.
Потому что вещи приходят в худший беспорядок, если их трогает
кто-то, кто не я.
Д: А люди всегда приводят в беспорядок вещи других людей?
Почему, папа?
О: Подожди. Это не так просто. Во-первых, что ты имеешь в виду
под беспорядком?
Д: Ну, когда я не могу найти вещи, когда все кажется в
беспорядке. Когда нет никакого порядка.
О: Но ты уверена, что под беспорядком ты имеешь в виду то же,
что и любой другой?
Д: Да, папа, я уверена. Я не слишком аккуратный человек, и, если
я говорю, что вещи в беспорядке, я уверена, что со мной согласится
любой.
О: Хорошо. Но думаешь ли ты, что ты имеешь в виду под
<> то же, что и другие люди? Если твоя мама приводит
твои вещи в порядок, знаешь ли ты, где их найти?
Д: Хм... иногда поскольку я знаю, куда она кладет вещи, когда
убирается...
О: Да. Я тоже стараюсь не подпускать ее к моему столу. Я уверен,
что она и я не имеем в виду под <> одно и то же.
Д: Папа, а мы с тобой имеем в виду под <> одно и то
же?
О: Я сомневаюсь в этом, дорогая, сомневаюсь.
Д: Но, папа, не смешно ли это? Все имеют в виду одно, когда
говорят про <>, но каждый имеет в виду что-то другое под
<>. Но ведь <> это противоположность
<>?
О: Мы подходим к трудным вопросам. Давай начнем сначала. Ты
сказала: <> Мы сделали
шаг или два, и теперь нам лучше изменить вопрос на такой: <>
Ты понимаешь, почему я хочу сделать такое изменение?
Д: Да, думаю, да. Если у меня есть особый смысл для
<>, тогда <> некоторых других людей будет
мне казаться беспорядком даже если мы согласились, что такое
беспорядок.
О: Это верно. Теперь давай посмотрим, что ты называешь
аккуратностью: когда твоя коробка с красками лежит аккуратно, то
где она?
Д: Здесь на краю полки.
О: Хорошо, а если где-нибудь еще?
Д: Нет, это будет неаккуратно.
О: А если на другом конце полки? Вот так?
Д: Нет, ее место не здесь, и вообще она должна стоять ровно, а
не так криво, как ты ее поставил.
О: Ага! На своем месте и ровно.
Д: Да.
О: Хорошо, но это значит, что есть только очень немного мест,
которые <> для твоей коробки красок.
Д: Только одно место.
О: Нет, очень мало мест, потому что если я сдвину ее чуть-чуть,
вот так, все будет по-прежнему аккуратно.
Д: Хорошо, но только очень, очень мало мест.
О: Хорошо, очень, очень мало мест. А что с медведем, с твоей
куклой, с <>, твоим свитером и твоими
туфлями? Это касается всех вещей, не так ли? У каждой вещи есть
только очень, очень мало мест, которые <> для этой вещи.
Д: Да, папа, но <> может стоять на полке где
угодно. И знаешь что еще, папа? Я ненавижу, ненавижу, когда мои
книги перемешиваются с твоими книгами и книгами мамы.
О: Да, я это знаю... (Пауза.)
Д: Папа, ты не закончил. Почему мои вещи приходят в состояние,
которое я называю неаккуратным?
О: Но я закончил. Просто потому, что есть больше состояний,
которые ты называешь <>, чем состояний, которые ты
называешь <>.
Д: Но это не причина...
О: Нет, это и есть причина. Реальная, единственная и очень
важная причина.
Д: Папа! Прекрати.
О: Я не обманываю. Это и есть причина, и вся наука тесно связана
с этой причиной. Возьмем другой пример. Если я насыплю в эту чашку
немного песка, а сверху насыплю сахара и помешаю ложкой, то песок
и сахар перемешаются, верно?
Д: Да, папа, но разве честно начинать говорить про
<>, когда мы начали с <>?
О: Хм... дай подумать... Я думаю, да. Потому что мы можем найти
кого-то, кто думает, что аккуратнее, когда весь песок лежит под
сахаром. Если хочешь, это могу быть я.
Д: Хм...
О: Хорошо, возьмем другой пример. Иногда в кино ты видишь, как
множество букв разбросано по всему экрану как попало, некоторые
даже вверх ногами. Затем кто-то трясет стол, буквы начинают
двигаться, и по мере тряски буквы складываются в название...
Д: Да, я это видела: буквы складываются в DONALD.
О: Неважно, во что они складываются. Важно то, что ты видишь,
как что-то трясут и перемешивают, и, вместо того чтобы
перемешаться еще больше, буквы соединяются по порядку, правильно и
составляют нечто, что, как многие люди согласятся, имеет смысл.
Д: Да, папа, но знаешь...
О: Нет, я не знаю. Я пытаюсь сказать, что в реальном мире такого
никогда не бывает. Только в кино.
Д: Но папа...
О: Я тебе говорю, что только в кино ты можешь трясти вещи и в
них становится больше порядка и смысла, чем было раньше.
Д: Но папа...
О: Подожди, дай мне закончить. И чтобы в кино это выглядело
таким образом, они делают это в обратную сторону. Они складывают
буквы по порядку, чтобы читалось DONALD, затем запускают камеру и
начинают трясти стол.
Д: Ох, папа, я это знаю, и я так хотела сказать это тебе. -
Потом, когда они пускают фильм, они пускают его назад, и все
выглядит, как будто все шло вперед. Но на самом деле тряска идет
назад. И они должны снимать это вверх ногами. Почему, папа?
О: О, Боже.
Д: Почему они должны закреплять камеру вверх ногами. папа?
О: Нет, сейчас я не буду отвечать на этот вопрос, потому что мы
еще не ответили на вопрос про беспорядок.
Д: Ну ладно, но не забудь, папа, что тебе нужно ответить на
вопрос о камере. Не забудь! Ведь ты не забудешь? Потому что я могу
забыть. Пожалуйста, папа.
О: Хорошо, но в другой раз. На чем мы остановились? Да, что вещи
никогда не идут назад. И я пытался объяснить тебе, что можно
выяснить причину, по которой вещи случаются определенным способом,
если можно показать, что этот способ осуществляется большим
количеством способов, чем другой способ.
Д: Папа, не начинай говорить чепуху.
О: Я не говорю чепуху. Давай начнем с начала. Есть только один
способ сложить DONALD. Согласна?
Д: Да.
О: Хорошо. И есть миллионы и миллионы и миллионы способов
разбросать по столу шесть букв. Согласна?
Д: Да, думаю, да. И некоторые могут быть вверх ногами?
О: Да, именно такая мешанина, как это было в фильме. Могут быть
миллионы и миллионы и миллионы таких мешанин, верно? И только один
DONALD.
Д: Хорошо, да. Но папа, те же буквы могут сложиться в OLD DAN.
О: Не имеет значения. Киношникам не нужен OLD DAN. Им нужен
только DONALD.
Д: Почему не нужен?
О: К черту киношников.
Д: Но ты первый про них заговорил.
О: Да, но только для того, чтобы объяснить тебе, почему вещи
происходят таким способом, который может осуществиться наибольшим
числом способов. А теперь тебе пора в постель.
Выпуск 13
Содержание:
- Дипак Чопра "С ЧЕГО НАЧАТЬ?"
- Аркадий Арканов "ДЕВОЧКА ВЫЗДОРОВЕЛА" (продолжение)
Дипак Чопра "С ЧЕГО НАЧАТЬ?"
|
