|
В освященных временем храмах логического Олимпа понятие «принуждение» и понятие «непосредственное поведение» - то есть такое поведение, которое не сдерживается ни логикой, ни памятью, никакими внешними силами или ограничениями,- считаются понятиями совершенно не совместимыми. Подчиняться приказу и оставаться при этом естественным и непосредственным так же невозможно, как усилием воли заставить себя забыть о каком-то неприятном происшествии или выполнить сознательно принятое решение спать крепче. Одно из двух, либо мы ведем себя непосредственно, пользуясь полной свободой выбора, либо подчиняемся воле других - и тогда какая уж непосредственность! Но с точки зрения чистой логики делать и то, и другое одновременно мы никак не можем.
Не можем с точки зрения чистой логики? Подумаешь, тоже препятствие!
Да кто это в наше время заботится о логике? Если я могу безнаказанно написать фразу «Будь непосредственным!» на бумаге, то я имею полное право и произнести ее вслух - совершенно не заботясь о том, удовлетворяет она требованиям этой самой вашей чистой логики или нет. В конце концов, язык без костей, а бумага все стерпит. Чего, разумеется, нельзя сказать о несчастном адресате подобных призывов к непосредственности - но что за дело? И потом, у него, в сущности, нет никакого выхода…
Если вы читали роман Джон Фауэлза «Собиратель», то вы прекрасно понимаете, о чем я веду речь. Собиратель, некий юноша, поначалу довольствовался тем, что коллекционировал бабочек, чьей красотой он мог потом спокойно любоваться в минуты досуга. По крайней мере они были надежно приколоты булавками и не могли улететь прочь. Но однажды он влюбился в прекрасную студентку по имени Миранда и, призвав на помощь описанную выше методику «продолжайте в том же духе», попытался применить к ней тактику, так хорошо зарекомендовавшую себя в его предшествующей коллекционерской практике. Но тут же натолкнулся на серьезные трудности. Поскольку юноша не отличался слишком приятной наружностью и отнюдь не считал себя неотразимым для прекрасного пола, он убедил себя в том, что Миранда никогда не влюбится в него естественным, непосредственным образом, то есть сама по себе. Поэтому он решил похитить девушку, а в качестве булавки использовал уединенный домик, где и держал ее в заточении. Собиратель всерьез надеялся, что в обстановке такого явного, неприкрытого насилия девушка в конце концов постепенно привыкнет к нему, оценит и полюбит. Надо ли говорить, что для несчастной пленницы ситуация с каждым днем становилась все более и более кошмарной. Увы, слишком поздно начал молодой человек осознавать всю безжалостность и трагическую безнадежность своих попыток реализовать парадокс под названием «Будь самим собой! Веди себя непосредственно!», слишком поздно до него дошло, что своими действиями он сделал невозможным то, чего так хотел добиться. Более того, теперь юноша уже не мог просто признать свою ошибку и отпустить на свободу Миранду, ибо к тому времени ему грозил арест за достаточно тяжкое преступление.
Что, неправдоподобно? Притянуто за уши? Слишком «литературно»? Ладно, пусть так. Тогда давайте рассмотрим другую ситуацию, куда более тривиальную, она не потребует от вас никакого особого воображения. Это банальный, набивший оскомину пример мамаши, которая требует от сына, чтобы тот делал уроки, ссылаясь не на простое и всем понятное правило, что таковы школьные порядки, а взывая непосредственно к чувствам малолетнего отпрыска, который - будь он нормальным, хорошим ребенком - должен был бы получать от этого радость и высшее наслаждение. Здесь мы сталкиваемся с явлением, которое сродни упомянутому выше определению пуританизма, только поставленному с ног на голову. Вместо императива «Твой долг - не получать никакого удовольствия» здесь действует основное правило, гласящее: «Выполнение твоего долга должно приносить тебе удовольствие».
Что же делать? Вопрос этот чисто риторический, ибо ответа он не имеет. Ну что, например, можно посоветовать жене, чей муж требует от нее не только круглосуточной готовности в любой момент выполнять свои супружеские обязанности, но еще и желает при этом, чтобы она всякий раз умирала от счастья? Что можно посоветовать тому, кто оказался в положении упомянутого выше бедного мальчугана, обязанного с радостью делать школьные уроки? В сущности, у всех у нас есть только две возможности: либо признаться в своей собственной неполноценности, либо заподозрить, что мир сошел с ума. Но поскольку у каждого из нас весьма мало шансов переделать мир, то в конечном счете нам не остается иного выбора, кроме как взвалить всю вину на свои же собственные хрупкие плечи. Вам этот вывод кажется не слишком-то убедительным, не правда ли? Что ж, читайте дальше и увидите, что все это гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд.
Представьте себе на минутку, что вам выпало родиться в семье, где каждый - неважно, по какой причине,- непременно должен чувствовать себя счастливым. Или, точнее говоря, в семье, где родители одержимы идеей, что безмятежно-радостное состояние духа их чад служит наилучшим доказательством родительских успехов. А теперь посмотрим, что будет, если у вас вдруг случится плохое настроение, или вы просто устали, или, скажем, испытываете страх перед каким-нибудь грядущим событием – завтрашним уроком физкультуры, визитом к зубному врачу, перспективой остаться в темноте,- или, наконец, вам просто неохота вступать в отряд бойскаутов.
Но родители отнюдь не склонны видеть во всем этом временную смену настроения, внезапный приступ усталости, раздражительности, типичное для детского возраста состояние повышенной возбудимости или что-нибудь столь же объяснимое и простительное. Они воспримут ваше плохое настроение как молчаливый - но оттого ничуть не менее красноречивый - укор их родительским добродетелям. И в попытке самооправдания против столь незаслуженных обвинений непременно напомнят вам, как много - и что именно – они для вас сделали, какие жертвы им пришлось принести и что, следовательно, у вас нет ни права, ни причин чувствовать себя несчастными.
Отдельные родители умудряются доводить эту методику до прямо-таки мастерского совершенства. Например, в борьбе за счастье ребенка они могут обратиться к нему со следующей сентенцией: «Ступай в свою комнату и не выходи, пока у тебя на лице не появится улыбка». За подобными речами стоит, пусть и в неявном виде, некое четкое и глубокое убеждение, а именно что при наличии доброй воли и надлежащих стараний чадо вполне способно перестроить свои внутренние ощущения, то есть сменить характер эмоциональных переживаний и перейти от дурного настроения к прекрасному.
А сделать для этого надо самую малость, всего лишь привести в действие те лицевые мускулы, которые воспроизводят радостную улыбку - и вот вам уже снова возвращены права гражданства «хорошего» человека в мире нормальных, «хороших» людей.
Рецепт этого блюда, которое мы настоятельно рекомендуем всем искателям собственного несчастья, до смешного прост: возьмите немного грусти, тщательно перемешайте ее с любыми дурными наклонностями - лучше всего с неблагодарностью,- затем бросьте все это туда, где у вас уже томятся вместе любовь и чеснок,- и бульон готов. Гарантирую, что даже небольшое количество этого магического кушанья способно вызвать у любого человека глубочайшее чувство вины, чьи признаки вы без труда сможете истолковать как проявление именно тех самых черт характера, которых у него не должно было бы быть, если бы он не был тем, что он есть. А если же он наберется наглости и спросит, каким же это, черт побери, образом он должен настраивать шкалу своих чувств и настроений, вы можете спокойно возразить, что у нормальных, «хороших» людей такие вещи происходят сами по себе, и им просто не придет в голову задавать подобные дурацкие вопросы. (При этом не забудьте поднять брови и сделать грустное выражение лица.)
Как только вы почувствуете, что партнер достаточно наловчился в искусстве впадать в тоску и таким образом постоянно создавать отрицательный эмоциональный фон, можете на время оставить его в покое - дальнейшее углубление депрессивного состояния будет уже происходить у него без всякого внешнего вмешательства. Однако для этого совершенно необходима предварительная тренировка, ибо у неподготовленного человека далеко не всегда удается с первого раза вызвать достаточно глубокое чувство вины. Я имею в виду тех твердоголовых, лишенных творческого воображения субъектов, которые - наравне с кандидатами в неврастеники - переживают время от времени периоды дурного настроения, но в отличие от последних придерживаются на этот счет упрощенческих взглядов, ошибочно полагая, что моменты тоски - неотъемлемая часть любого человеческого существования. По каким-то неведомым причинам они убеждены, что тоскливое настроение приходит и уходит, и если оно не исчезло к вечеру, то непременно выветрится к утру. Нет, дорогие читатели, настоящая, доброкачественная депрессия, верными спутниками коей являются тоска и отчаяние, заключается совсем в другом. Она в умении человека постоянно напоминать себе о том, что ему твердили в детстве, а именно - что у него нет ни права, ни причин чувствовать себя несчастным. И тот, кто с должным усердием и прилежанием решил следовать этому нехитрому правилу, может быть совершенно уверен: приступы депрессии со временем будут становиться у него лишь глубже и продолжительней.
Друзья и домочадцы, которые по простодушию или по велению здравого смысла попытаются как-то помочь бедняге, впавшему в депрессивное состояние, подбадривая его или призывая взять себя в руки, с наивным изумлением обнаружат, что все их жалкие потуги «каким-то неуловимым образом» еще более ухудшают ситуацию. Ибо теперь несчастная жертва получает все основания чувствовать себя виноватым вдвойне: мало того что бедняга казнит себя, сознавая всю постыдность своей депрессии, отныне к этому прибавляются угрызения совести, что он неспособен откликнуться на оптимистические призывы доброжелателей и вынужден платить черной неблагодарностью за их искреннюю заботу и участие. Например, Гамлет полностью отдавал себе отчет в том, какая душераздирающая пропасть отделяет его восприятие мира от взглядов других людей, однако мы должны с восхищением признать, что он умудрился мастерски использовать это обстоятельство для осуществления своего замысла. «Недавно, не знаю почему, я потерял всю свою веселость и привычку к занятиям. Мне так не по себе, что этот цветник мирозданья, земля, кажется мне бесплодною скалою, а этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью, этот, видите ли, царственный свод, выложенный золотой искрой, на мой взгляд, просто-напросто скопление вонючих и вредных паров. Какое чудо природы человек! Как благородно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен богу - разуменьем! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что мне эта квинтэссенция праха? Мужчины не занимают меня и женщины тоже…» Похоже, не так уж важно, исходит ли парадоксальный призыв «Будь счастливым!» от нас самих или диктуется какими-то внешними авторитетами. Более того, требование «Будь счастливым» представляет собой лишь одну из многочисленных вариаций уже известной темы «Будь самим собой! Веди себя непосредственно!». В сущности, любой вид непосредственного поведения может быть с успехом использован в качестве исходного материала, чтобы изготовить себе из него крепкую и надежную ловушку. Взять хотя бы требование не по указке со стороны, а подчиняясь внутреннему порыву, удержать в памяти или, напротив, забыть какое-то событие вашей жизни. Или ситуацию, когда вы высказываете желание получить в подарок какую-нибудь приглянувшуюся вам вещь, а потом бываете разочарованы, что вам подарили ее «только» потому, что вы об этом попросили. Или твердое намерение непременно получить самому или доставить партнеру сексуальное наслаждение, реализация которого зачастую оказывается невозможной именно потому, что осознанное намерение убивает желание. Не говоря уж о таких банальных вещах, как призывы поскорей заснуть, потому что вам хочется спать, или, наконец, требование любить кого-то, потому что это ваш моральный долг,- надо ли говорить, что такой подход на корню губит саму возможность любви.
Глава 11. С ЧЕГО ЭТО ВДРУГ КТО-ТО ДОЛЖЕН МЕНЯ ЛЮБИТЬ?
Конечно, любовь - тема совершенно неисчерпаемая. И я ограничусь здесь весьма скромной задачей рассмотреть лишь отдельные ее стороны, таящие в себе наиболее мощные и перспективные источники несчастья. В этой связи хочу для начала напомнить вам об одной интригующей идее Достоевского, которая заключается в том, что в известной библейской заповеди «Возлюби ближнего как самого себя», оказывается, больше смысла, если перевернуть ее с ног на голову, то есть считать, что человек способен возлюбить ближнего только в том случае, если он любит самого себя. Не так элегантно, но зато более точно ту же самую мысль высказал несколько десятилетий спустя и Маркс (нет-нет, не Карл, а Грушо): «Мне бы никогда и в голову не пришло вступить в клуб, где сгорают от желания иметь меня своим членом». Если вам удалось постигнуть всю глубину этого афоризма, то считайте, что вы достаточно подготовлены, чтобы усвоить дальнейшее.
Быть любимым - штука весьма загадочная, даже тогда, когда все вроде бы складывается самым благоприятным образом. А вообще попытки прояснить что-нибудь насчет любви, как правило, не дают никаких реальных результатов, а если паче чаяния их и удается достигнуть, то это лишь еще больше усложняет и запутывает ситуацию. В лучшем случае ваш вопрос, почему вас любят, просто останется без ответа: в худшем же случае причиной любви неожиданно окажется какая-нибудь такая ваша особенность, которую вы никогда не считали для себя слишком лестной - скажем, родимое пятно на левом плече. И вы в очередной раз убедитесь в справедливости поговорки, что слово - серебро, а молчание - золото.
Итак, вот вам еще один полезный урок, который поможет расширить познания в изучаемом предмете. Никогда не принимайте нежную привязанность к вам со стороны ближнего как нечто дарованное вам свыше и потому не нуждающееся в объяснении. Наоборот, размышляйте, пытайтесь докопаться до истоков, дойти до истины. Непрерывно задавайте вопросы - но прежде всего самому себе, а не тому, кто души в вас не чает. Ведь нет никаких сомнений, что за всей этой так называемой любовью должны стоять какие-то меркантильные интересы или эгоистические соображения, а кто же в них так просто признается?
Любовь - это парадокс, который ставил в тупик умы, и почище, чем у нас с вами. Из этого источника черпали вдохновение авторы самых прославленных творений мировой литературы. Попробуйте вдуматься в смысл фразы, взятой из одного из писем Жан Жака Руссо к мадам д'Удето: «Будь вы моей, то сам факт обладания вами лишал бы меня той, пред кем преклоняюсь».
Что, не уловили? Тогда прочитайте еще раз. Не спорю, что на вкус среднего потребителя подобных сентенций мысль, которую, судя по всему, хотел выразить этой фразой Руссо, должна казаться, мягко говоря, несколько неожиданной. Ибо гласит она следующее: «Если ты, моя возлюбленная, уступишь страстным мольбам и упадешь в мои объятья, то самим этим фактом впредь лишишь себя права считаться олицетворением моей любви». Этот бытовавший в XVIII веке несколько возвышенный подход к любви жив-здоров и по сей день. Особенно процветает он в одной из стран Средиземноморья, где мужчина, предварительно как следует убедив себя в том, что он буквально сгорает от страсти, начинает преследовать избранницу непрерывными мольбами, просьбами и уговорами, пока та наконец не решится уступить его пламенным речам. И вот тут-то он и вознаграждает ее оскорбительным презрением - ведь порядочная женщина никогда бы не позволила себе сдаться.
Неудивительно, что именно в этой же самой стране существует широко распространенная - хотя, разумеется, и не признаваемая официально - поговорка: «Все женщины шлюхи, кроме моей собственной матери - та была святой». (Уж она, конечно, никогда не позволила бы себе «этого».)
В своей книге «Бытие и ничто» Жан Поль Сартр определяет любовь как тщетное стремление подчинить себе свободу как таковую. Он пишет: «…любовника не может удовлетворить та высшая форма свободы, которую представляет собой добровольный и свободный союз двух людей. Кто может довольствоваться любовью, даруемой лишь ради чистого соблюдения клятвы в верности? Кто сможет смириться со словами: «Я люблю вас, потому что по свободному выбору связала себя обещанием любить вас и не желаю нарушать данного слова; я люблю вас из верности самой себе». Поэтому любовник требует клятв, и в то же время клятвы вызывают у него раздражение. Он хочет, чтобы его любили по свободному выбору, но требует, чтобы эта свобода как таковая уже не была более свободной». Тем, кто хотел бы углубить свои познания в любви, узнать обо всех непостижимых и в то же время неизбежных ее превратностях - а вдобавок к тому получить сведения и о многих прочих разновидностях иррационального поведения,- могу порекомендовать оригинальную и захватывающую книгу норвежского философа Иона Элстера «Улиссы и Сирены». Однако для начинающих должно оказаться вполне достаточно того, что было сказано выше. Возможно, эти начальные знания и не позволят им сразу же достигнуть тех заоблачных вершин, где пребывают великие гении этого мира, вроде Грушо Маркса, но уж, во всяком случае, они помогут сдвинуться с нулевой точки и сделать первые шаги в нужном направлении. Ибо впереди у нас непочатый край работы. Главное условие успеха - полная уверенность в своей неспособности внушить кому-нибудь чувство любви. Опираясь на это основополагающее убеждение, можно без всякого труда мимоходом дискредитировать любого, кому вздумается нас полюбить. Ведь совершенно очевидно, что у человека, который способен влюбиться в того, кто никакой любви не достоин, должно быть что-то сильно не в порядке. Нарушение психической деятельности типа склонности к мазохизму; невротические симптомы, обусловленные «кастрирующей» мужчину зависимостью от сильной, авторитарной матери; патологическая тяга к ситуациям, дающим возможность реализовать комплекс неполноценности,- здесь сгодятся любые причины, лишь бы они имели клиническое объяснение этой совершенно неуместной и нелепой любви и позволяли превратить ее в нечто, лишенное хоть мало-мальского интереса и даже попросту отравляющее вам жизнь. (Огромную помощь в выборе подходящего диагноза могут оказать хотя бы поверхностные знания из области психологии или опыт посещения разного рода групп встреч и клубов знакомств.)
Ну а как только найден нужный диагноз, перед вами сразу же в самом неблагоприятном свете предстают не только влюбленный и предмет его обожания, но и сама любовь как таковая. О лучших результатах трудно даже и мечтать! Из всех известных мне авторов эту цепь умозаключений с наибольшим блеском и наглядностью продемонстрировал Рональд Ланг в своей книге Узлы. Схематически она выглядит следующим образом.
Я себя не уважаю.
Я не могу относиться с уважением к тому, кто уважает меня.
Я в состоянии испытывать уважение только к тем, кто меня не уважает.
Я уважаю Джека, поскольку он не уважает меня.
Я презираю Тома, поскольку он не презирает меня.
Только человек, достойный презрения, способен уважать такую презренную личность, как я.
Я не могу любить человека, которого презираю.
Сам факт, что я люблю Джека, не позволяет мне поверить, что он может любить меня. Ну, как он сможет доказать, что и вправду меня любит?.. На первый взгляд все это может показаться какой-то неправдоподобной чушью - слишком уж очевидно, что подобное отношение к себе самому и к окружающим способно осложнить нашу повседневную жизнь. Однако это поверхностное наблюдение вовсе не должно нас обескураживать или лишать возможности с наслаждением погрузиться в вожделенные пучины несчастья. Ведь, как мудро заметил в одном из своих сонетов Шекспир: Все это так. Но избежит ли грешный Небесных врат, ведущих в ад кромешный?
И если вы чувствуете себя в этом «кромешном аду» так же уютно, как в своем родном доме, то все остальное придет само собой. Можете смело влюбляться в кого хотите - женатого или священника, кинозвезду или оперную диву,- стопроцентная безнадежность гарантирована. Таким образом, вы сможете без конца путешествовать с надеждой, так никогда не достигая пункта назначения, и вечно пребывать в полнейшем неведении о том прозаическом факте, что, возможно, где-то совсем рядом существует вполне реальный, наделенный всякими достоинствами и свободный от каких бы то ни было обязательств человек, который умирает от желания связать с вами свою судьбу. Впрочем, я чуть было не забыл, что это последнее обстоятельство автоматически навлекает на беднягу ваше испепеляющее презрение.
Глава 12. ЛОВУШКИ АЛЬТРУИЗМА
Те, кто любит, всегда стремятся прийти на помощь возлюбленному. Однако интуитивное, неосознанное желание помочь вовсе не обязательно должно относиться к тому человеческому существу, с кем вас связывают узы любви или дружбы. Совсем наоборот, альтруистическое стремление оказать помощь совершенно постороннему человеку издавна считается доказательством особенно изысканного благородства. Подобные бескорыстные порывы альтруизма котируются в нашем обществе чрезвычайно высоко и даже, как утверждают знатоки, как бы сами несут в себе моральное вознаграждение за причиненные нам хлопоты.
Все вышесказанное вовсе не следует рассматривать как некое непреодолимое препятствие на пути к реализации наших замыслов. Ведь бескорыстное желание помочь другому - как, впрочем, и всякий другой благородный поступок - всегда можно осквернить, заподозрив наличие какой-нибудь низменной задней мысли. Чтобы поставить под сомнение бескорыстие и чистоту наших помыслов, достаточно порой просто задать себе вопрос, а не кроются ли часом за нашими поступками тайные намерения? Может, например, мой благородный жест - всего лишь очередной взнос за право обеспечить себе теплое местечко в раю? Или он продиктован желанием произвести впечатление на окружающих? Скажем, вызвать у них восхищение? Или вынудить кого-то испытывать к вам чувство благодарности, ожидая какой-нибудь услуги взамен? Не говоря уж о таком простом мотиве, как стремление заглушить угрызения совести в связи с содеянным вами неблаговидным поступком. Да мало ли какие можно найти объяснения, ведь поистине негативизм не знает пределов, и, кто ищет, тот всегда найдет. Тому, кто чист помыслами, все кажется чистым и бесхитростным; пессимист же, напротив, во всем умудрится распознать и разоблачить какие-то дьявольские козни, всегда найдет ахиллесову пяту или какое-нибудь другое уязвимое место - метафору по своему усмотрению можно подыскать.
Если эта задача вызывает у вас затруднения, обратитесь к соответствующей литературе по психиатрии. Она сразу же откроет вам глаза. И вы не без удивления обнаружите, что в каждом отважном пожарнике где-то глубоко затаилась маниакальная страсть к огню; геройский подвиг солдата - не более чем выражение его стремления к самоубийству или же, в зависимости от конкретных обстоятельств, жажды крови себе подобных; полицейский потому так любит копаться в чужих преступлениях, что это занятие помогает ему бороться с соблазном самому преступить закон; все знаменитые детективы на самом деле стремятся к социализации, то есть стараются адаптироваться к условиям общественной среды и таким образом найти нужное и приемлемое для общества применение своим шизофреническим, параноидным наклонностям.
При подобной интерпретации каждый хирург предстает перед нами как тайный садист, каждый гинеколог как человек с половыми извращениями и каждый психиатр как претендент на то, чтобы играть роль самого господа бога.
Вот так, дорогие читатели! Теперь, надеюсь, вы и сами убедитесь, что разоблачать несовершенства этого насквозь прогнившего мира - дело совсем не такое уж сложное.
Но если отдельным альтруистам, несмотря на все наши советы, и не удалось вскрыть и оценить по достоинству истинную мотивацию иных добрых деяний, все равно не стоит отчаиваться - ибо существуют и другие надежные способы превратить вашу благотворительную деятельность в источник таких изощренных, воистину дьявольских пыток, какие и не снились простым рядовым любителям. Все, что для этого требуется,- это установить особый тип взаимоотношений, основывающийся исключительно на таком распределении ролей, при котором один из двух партнеров нуждается - или, во всяком случае, утверждает, что нуждается,- в помощи, а другой ее оказывает. Природа подобных взаимоотношений такова, что они могут иметь лишь один из двух возможных исходов, причем, что особенно важно, оба чреваты одинаково роковыми последствиями. Либо попытки оказать помощь так и кончаются ничем, либо они приведут к желаемым результатам. Снова мы сталкиваемся с дилеммой, которую древние римляне формулировали «tertium non datur», или «третьего не дано». Б первом случае даже самый заядлый альтруист рано или поздно махнет рукой, скажет, что с него хватит, и прекратит потерявшие смысл отношения. Если же, напротив, эти старания увенчаются успехом и жаждущий помощи все-таки получит то, чего хотел, то взаимоотношения все равно распадутся, ибо, как и в первом случае, они утратят свою первоначальную цель. Ведь партнер уже не будет нуждаться в услуге другого, а именно это, напоминаем, и составляло основу их союза. (Я предвижу возражения моих наиболее идеалистически настроенных читателей, которые наверняка скажут: «Ну и что, вот теперь-то между нами и установятся совершенно новые, построенные на здоровой основе, зрелые взаимоотношения».
Конечно, конечно - кто спорит? - только попробуйте-ка внушить эту мысль кому-нибудь из настоящих мастеров альтруизма!)
Если обратиться к литературным примерам, то сразу же приходят в голову бесчисленные романы и либретто XVIII и XIX веков, повествующие о юном аристократе, который посвящает свою жизнь спасению распутной, одержимой порочными страстями - но, как оказывается, в глубине души совершенно невинной, обворожительной и наделенной всевозможными достоинствами - женщины легкого поведения. Более современный и близкий нам пример представляет собой некая особа женского пола - как правило, умная, интеллигентная, вполне респектабельная и склонная к самопожертвованию,- одержимая роковой манией нежной силою своей любви спасти и вернуть к нормальной жизни какого-нибудь алкоголика, любителя азартных игр или преступника и вплоть до самого печального финала упрямо продолжает в том же духе: в ответ на ничуть не меняющееся поведение избранника она с не меньшим постоянством одаривает его все новыми и новыми порциями преданности и готовности прийти на помощь. Как неиссякаемый источник страданий этот тип отношений можно считать почти совершенным, ибо здесь партнеры, на редкость удачно дополняя друг друга, способны добиться результатов, о которых невозможно мечтать в иных, менее неблагоприятных ситуациях. Для того чтобы принести себя в жертву, такой женщине совершенно необходим партнер слабохарактерный, непрерывно попадающий в какие-то сложные переделки, ибо в жизни нормального, уравновешенного и умеющего разумно организовать свой быт человека не окажется ни места, ни надобности в ее любви, а следовательно, и в ней самой. Избранник же ее со своей стороны тоже не меньше нуждается в ее постоянной и беззаветной готовности прийти к нему на помощь, ибо такой альтруизм дает ему возможность плавно продолжать свое шествие от одной неудачи к другой. Окажись рядом с ним сторонница равноправия, считающая, что давать и получать взамен должны одинаковым образом обе стороны, она бы, конечно, быстро одумалась и вышла из игры - в том случае, если у нее вообще хватило глупости вступить в подобные отношения. Отсюда наш рецепт: ищите себе партнера, который, будучи таким, каков он есть, позволяет вам стать такими, какими вы хотели бы себя видеть,- но и здесь тоже остерегайтесь достигнуть желанной цели!
В теории коммуникаций этот тип взаимоотношений известен под названием «тайный сговор». Речь идет о некоем весьма тонком, часто и неосознанном соглашении, пожалуй, даже сделке quid pro quo, в соответствии с которой между партнерами устанавливается определенный тип взаимоотношений, регулируемый следующим условием: я позволяю партнеру стимулировать, поддерживать и укреплять во мне те черты характера и манеру поведения, которые соответствуют тому, каким я себя вижу и каким бы хотел видеть. Непосвященный читатель, лишь приступающий к овладению этой нелегкой наукой, может по наивности задать вопрос: за каким дьяволом здесь вообще нужен партнер? Ответ предельно прост: только представьте себе на минутку мать без ребенка, врача без больных или главу государства, у которого нет государства. Все эти люди стали бы не более чем тенями, так сказать, несостоявшимися человеческими существами. Сделать нас «реальными» личностями может только партнер, безукоризненно исполняющий ту роль, которая от него требуется; без него - или без нее - мы вынуждены полагаться лишь на свои собственные грезы, а они, как известно, весьма далеки от реальности. Но почему, спросите вы, кто-то должен по собственному желанию играть для меня ту или иную заданную роль? На то есть две возможные причины.
1. Роль, которую партнер должен играть, дабы дать мне возможность почувствовать себя «реальным», может совпадать с той ролью, которую он хочет исполнять, дабы осуществить свою собственную «реальность». Первое впечатление, что все складывается самым наилучшим образом и к полному взаимному удовольствию обоих партнеров, не так ли? Но если и вправду так, какое отношение все это может иметь к теме нашего разговора? А вот какое. Заметьте себе, пожалуйста, что идеальные, совершенные отношения между людьми могут оставаться таковыми и впредь в том и только в том случае, если они не претерпевают со временем ни малейших, даже самых незначительных изменений. Но на самом-то деле время идет, дети имеют несносную привычку расти и взрослеть, больные склонны рано или поздно выздоравливать - и вот уже восторги первых дней сменяются признаками разочарования, и вы начинаете делать безнадежные попытки помешать партнеру выскользнуть из пут, которые становятся для него все более и более невыносимыми. Позволю себе снова процитировать Сартра: Когда я пытаюсь освободиться от влияния другого человека, тот тоже делает попытку освободиться от моего влияния; когда я стремлюсь поработить другого, он стремится поработить меня. Здесь никоим образом нельзя говорить о каких-то односторонних отношениях с некоей вещью в себе, эти отношения обоюдны и переменчивы. Поскольку в любом тайном сговоре, молчаливом соглашении предполагается, что другой по своему собственному желанию и выбору должен в точности соответствовать той роли, которая ему отводится, то в конце концов совершенно неизбежен уже описанный нами выше парадокс под названием Будь самим собой! Веди себя непосредственно!
|
