|
Для женщины это значит, что иногда приходит время обнажить клыки, продемонстрировать свою способность яростно защищать территорию, сказать мужчине: "Ни шагу дальше! Стой и слушай, что я тебе скажу. Впредь все будет иначе".
У многих женщин, как у героя "Засохших деревьев" в начале сказки, как у воина из "Лунного медведя", в душе обитает измученный, уставший от сражений солдат, который больше не хочет ни о чем слышать, не хочет ни о чем говорить, не хочет ничего делать. Из-за этого и возникает в душе высохший оазис. И снаружи, и внутри это всегда место великой тишины, которое только и ждет, только и просит, чтобы разразился рев, который растревожит, сотрясет, не оставит камня на камне и сделает возможным приход новой жизни.
Убив всадника, герой сказки поначалу ошеломлен, но потом, поняв, что в этом случае сработала "первая мысль – лучшая мысль", освобождается от власти слишком простого правила "никогда не злись". Как и в "Лунном медведе", просветление наступает не во время действия, а только после того, как уничтожена иллюзия, и человек, переживая озарение, постигает скрытый смысл.
Descansos
Итак, мы убедились, что наше желание – превратить ярость в огонь, на котором можно что-то приготовить, а не в ненасытный пожар. Мы убедились, что работу с яростью не закончить до тех пор, пока не совершишь ритуал прощения. Мы говорили о том, что женская ярость часто берет начало от обстановки, которая окружала женщину в семье, где она росла, от окружающего общества, а иногда и от травмы, полученной во взрослом возрасте. Но, независимо от источника ярости, должно случиться нечто такое, что помогло бы осознать ее, благословить, умерить и высвободить.
У женщин, которых мучают, часто развивается поразительная восприимчивость, обладающая невероятной глубиной и широтой. Хотя я никому не пожелала бы пережить мучения, чтобы познакомиться с тайнами бессознательного, факт остается фактом: жизнь под тяжким гнетом способствует возникновению дарований, которые становятся компенсацией и защитой.
В этом отношении женщина, пережившая в жизни много страданий и глубоко погрузившаяся в них, сама бесспорно обретает несравненную глубину. Хотя для того, чтобы сохранить сознание, ей прошлось пройти через муки и тяжкий труд, ее ожидает глубокая и богатая душевная жизнь и яростная вера в себя, которую не нарушат случайные колебания эго.
В нашей жизни, обычно в ее середине, наступает пора, когда женщине приходится принимать решение, возможно самое важное для души, которое определит всю ее последующую жизнь: ожесточиться или нет. Чаще всего женщины приходят к этому, когда им под сорок или немного за сорок. Это время, когда они сыты всем по горло, когда они чувствуют, что "довольно", что "это последняя капля", что они "выжаты, как лимон", "выброшены на свалку". Возможно, мечты их молодости разбиты в прах. Возможно, они пережили все: разбитое сердце, разбитый брак, разбитые надежды.
С течением времени в теле накапливаются отходы, и это неизбежно. Но если женщина не позволит себе ожесточиться, а вернется к своей инстинктивной природе, ее ожидает возрождение, обновление. У волчицы детеныши рождаются каждый год. Сначала это маленькие комочки – слепые, покрытые темной шерсткой, к которой прилипли травинки и грязь, но такие живые, игривые, ласковые, жаждущие тепла и заботы. Они хотят играть, хотят расти. Женщина, которая возвращается к инстинктивной, творческой природе, вернется и к жизни. Она тоже захочет играть, захочет расти – вширь и вглубь. Но вначале необходимо пройти очищение.
Хочу познакомить вас с понятием descanso в том виде, в каком я использую его в своей практике. Если вы когда-нибудь бывали в Мексике, в Нью-Мексико, на юге Колорадо, в Аризоне или других южных штатах, то видели маленькие белые кресты у обочины дороги. Это descansos, места упокоения [9]. Их можно увидеть также на краях обрывов, на некоторых живописных, но небезопасных дорогах Греции, Италии и других стран Средиземноморья. Иногда можно встретить группы из двух, трех, пяти крестов. На них написаны имена: Хесус Мендес, Артуро Буэнофуэнтес, Джинни Абейта. Иногда имена выбиты гвоздями, иногда написаны краской или вырезаны.
Многие кресты обильно украшены искусственными или живыми цветами или поблескивают свежей соломой, наклеенной на деревянную основу; в лучах солнца они сверкают, как позолоченные. Иногда descanso – это просто две палочки или два обрезка трубы, связанные крест-накрест лозой и воткнутые в землю. На горных перевалах это просто кресты, нарисованные белой краской на больших придорожных камнях.
Descanso – это знак смерти: здесь, как раз на этом месте, чей-то жизненный путь неожиданно прервался. Произошла автомобильная катастрофа или кто-то шел по дороге и умер от теплового удара, а может быть, это место вооруженного столкновения. Здесь случилось нечто такое, что навеки изменило жизнь какого-то человека и всех, кто был с ним связан.
Женщина умирает тысячу раз, прежде чем доживет до двадцати лет. Она идет в том или ином направлении – ей отрезают путь. Лелеет надежды и мечты – их тоже отсекают. Та женщина, которая скажет, что это не так, еще не пробудилась. Все это льет воду на мельницу descansos.
Хотя все эти моменты углубляют индивидуацию, дифференциацию, развитие и обогащение личности, ее расцвет, а также пробуждение, осведомленность и сознание, они глубоко трагичны и достойны скорби.
Сделать descansos – значит собраться с мыслями, посмотреть на линию своей жизни и спросить: "Где кресты? Где места, которые необходимо запомнить и благословить?" Каждый из них таит в себе смысл, который вы перенесли в свою сегодняшнюю жизнь. Их нужно запомнить настолько, чтобы забыть. А для этого нужно время. И терпение.
Помните, в "Лунном медведе" женщина произнесла молитву и тем самым упокоила скитающиеся души одиноких мертвецов? То же самое мы совершаем, делая descansos. Это сознательная практика, цель которой – пожалеть и почтить одиноких мертвецов своей души и наконец-то дать им покой.
Чтобы по-настоящему пожалеть себя, сделайте descansos, места упокоения, для тех аспектов своей души, которые были на пути к чему-то, но так и не добрались до цели. Descansos отмечают места смерти, темные времена, но это еще и любовные письма, адресованные вашему страданию. Они способствуют преображению. Можно еще долго говорить о необходимости прикреплять вещи к земле, чтобы они не следовали за нами по пятам. Можно еще долго говорить о необходимости дать им покой.
Поврежденный инстинкт и ярость
Пытаясь исчерпать старые ситуации, женщины (и мужчины) склонны говорить: "Я/он/она/они сделали все, что могли". Но сказать "они сделали все, что могли" – не значит простить. Даже если это категоричное заявление соответствует действительности, оно отсекает возможность исцеления. Это все равно что наложить жгут, чтобы остановить кровь из глубокой раны. Если оставить такой жгут надолго, то из-за недостатка кровоснабжения возникнет гангрена. Простым отрицанием гнева и страданий ничего не добьешься.
Если у женщины повреждены инстинкты, она сталкивается с несколькими типичными проблемами, которые имеют отношение к ярости. Во-первых, ей часто бывает трудно обнаружить вторжение: она с опозданием замечает нарушение своих территориальных границ и не осознаёт собственного гнева, пока он ею не овладеет. Приступы гнева находят на нее неожиданно, будто из засады, как это случилось с человеком из сказки "Засохшие деревья".
Такое запаздывание – результат повреждения инстинктов; это случается, когда в детстве женщину приучают не замечать разногласий, стараться любой ценой сохранить мир, ни во что не вмешиваться и переносить боль, пока все не успокоится или на какое-то время не уйдет. Как правило, такие женщины не проявляют ярости в тот момент, когда ее ощущают, а либо опережают события, либо, имея замедленную реакцию, только недели, месяцы или даже годы спустя понимают, что они могли или должны были сказать или сделать.
Обычно дело тут совсем не в робости или интроверсии, а в привычке "семь раз отмерить", быть излишне милой с теми, кто причиняет ущерб, и в неумении слушать голос души. Дикая душа знает, как и когда действовать, – нужно только прислушиваться к ней. Правильный отклик приносит озарение, а также силу и сострадание, смешанные в надлежащей пропорции. Поврежденный инстинкт необходимо исправлять, устанавливая и сохраняя надежные границы и стараясь реагировать решительно, по возможности спонтанно, но непреклонно.
Женщина может испытывать трудности с избавлением от гнева посредством спонтанного его проявления, даже если он осложняет ей жизнь, вынуждая без конца перебирать в памяти события многолетней давности, как будто они произошли только вчера. Для исцеления очень важно некоторое время упорно размышлять над травмой, чтобы уяснить ее причину. Но в конце концов на каждую рану нужно наложить шов и предоставить ей зажить, образуя шрам.
Коллективная ярость
Коллективный гнев или ярость – это тоже естественная функция. Есть такой феномен, как групповая обида, групповое горе. Женщинам, у которых развивается социальное политическое или общественное сознание, часто приходится иметь дело с коллективной яростью, которая вздымается в них снова и снова.
Если женщина ощущает в себе такую ярость, это здоровая психическая реакция. Столь же здоровая психическая реакция – обратить эту ярость против несправедливости, чтобы обеспечить перемену к лучшему. Нездоровая психологическая реакция – нейтрализовать гнев, чтобы перестать его ощущать, и таким образом не стремиться к развитию и перемене. Коллективная ярость, как и индивидуальная, является учителем. Женщины могут с ней советоваться, задавать ей вопросы – наедине или вместе с другими – и действовать в соответствии со сделанными выводами. Совсем разные вещи – носить в себе застарелую ярость или ворошить ее новой палкой, чтобы выяснить, какую конструктивную пользу можно из нее извлечь.
Коллективную ярость хорошо использовать как мотивацию для поиска или оказания поддержки, как способ вовлечь группы или отдельных людей в диалог или как предлог для того, чтобы потребовать отчета, прогресса, улучшений. Для женщины, которая стремится обрести сознание, это нормальные процессы. Они помогают понять, что для нее важно и нужно. Ведь это характерно для здоровой инстинктивной психики – остро реагировать на неуважение, угрозу, травму. Спонтанная реакция – органичная составляющая науки о коллективных мирах души и психики.
Увязнуть в старой ярости
Если ярость снова становится преградой для творческого мышления и действия, то, когда это случится, необходимо ее смягчить или изменить. Для тех, кто посвятил значительное время работе над своей травмой, нанесенной чьей-то жестокостью, пренебрежением, беспечностью, высокомерием, неведением или даже самой судьбой, приходит время простить, чтобы облегчить душу и помочь ей вернуться к обычному состоянию мира и покоя [10].
Если женщине трудно избавиться от гнева или ярости, причина чаще всего бывает в том, что она использует ярость, чтобы утвердить свою силу. Если поначалу это, может быть, и имело смысл, то теперь ей нужно быть осмотрительной, потому что постоянная ярость – огонь, который сжигает ее насущную энергию. Пребывать в таком состоянии – все равно что мчаться по жизни "выжимая газ", пытаться жить уравновешенной жизнью, когда педаль акселератора нажата до отказа.
Не следует также заблуждаться, считая огонь ярости заменой страстной жизни. Такая жизнь – отнюдь не самая лучшая: это защита, поддержание которой (после того, как необходимость в обороне миновала) обходится очень дорого. Через некоторое время она неудержимо накаляется, загрязняет наши идеи своим черным дымом и мешает нам воспринимать и оценивать.
Я не собираюсь вас обманывать, утверждая, что можно очистить всю ярость за день или за неделю и она исчезнет навсегда. Прошлые страхи и муки периодически восстают в душе снова и снова. Хотя глубокая очистка помогает избавиться от большей части застарелой обиды и ярости, осадок никогда не удается очистить до конца. Но в итоге остается очень легкий пепел, а не всепожирающий огонь. Поэтому очистка остаточной ярости должна стать периодическим гигиеническим ритуалом, который приносит облегчение, ибо сохранять застарелую ярость, когда она становится бесполезной, – значит сохранять постоянную, пусть даже бессознательную тревогу.
Иногда люди ошибочно полагают, что увязнуть в застарелой ярости – значит суетиться и волноваться по пустякам, устраивать сцены, швырять вещи и бить посуду. В большинстве случаев это проявляется совсем не так. Это значит ощущать постоянную усталость, скрываться под толстым налетом цинизма, отталкивать от себя все, что несет обещание, надежду, ласку. Это значит бояться, что проиграешь, не успев даже открыть рот. Это значит, что вы постоянно готовы взорваться, даже если этого не показываете. Это значит хранить затаенное желчное молчание. Это значит ощущать беспомощность. Но из этого положения есть выход – простить.
"Как это – простить? – скажете вы. – Еще чего!" Но в глубине души вы знаете, что когда-нибудь, в один прекрасный день, кончится именно этим. Может быть, прощение придет вместе со смертью, но все равно придет. Подумайте: многим бывает трудно прощать, потому что их учили, что прощение – единичный поступок, совершаемый, так сказать, в один присест. Это не так. У прощения много слоев, много периодов. В нашем обществе существует представление, будто простить можно только на сто процентов: все или ничего. Еще нас учат, что прощать – значит закрывать глаза, вести себя так, будто ничего не произошло. Это тоже неправда.
Женщина, способная простить на девяносто пять процентов того или то, что причинило ей ущерб или заставило страдать, достойна причисления к лику блаженных, если не святых. Если она прощает на семьдесят пять процентов, а остальные двадцать пять приходится на "не знаю, смогу ли я простить до конца и даже не знаю, захочу ли", то это больше чем нормально. Но и шестидесятипроцентное прощение плюс сорок процентов "не знаю, я не уверена и продолжаю работать над этим" – вполне приличный показатель. Пятидесятипроцентный уровень прощения означает, что работа в самом разгаре. Ну а если он меньше десяти процентов? Это значит, что вы либо только что начали, либо еще не старались по-настоящему.
Но, так или иначе, если вы прошли чуть больше половины пути, остальное придет в свое время, обычно малыми толиками. Самое важное в прощении – это начать и продолжать. А окончание – работа пожизненная. У вас есть вся оставшаяся жизнь, чтобы выполнить меньшую часть. На самом деле, если мы бы сумели все понять, можно было бы и все простить. Но большинству людей, чтобы до этого дойти, необходимо провести долгое время в алхимической купели. Это нормально. У нас есть целительница, а значит, и терпение, чтобы довести дело до конца.
Одним людям благодаря врожденному темпераменту прощение дается легче, чем другим. Для некоторых оно дар, но большинству его приходится осваивать как ремесло. Природная жизнестойкость и чуткость помогает легче смотреть на вещи. Правда, высокая жизнестойкость и высокая чуткость не всегда позволяют легко спускать обиды. Если вы с трудом прощаете, это не значит, что вы плохой человек. А если прощение дается вам легко, это не значит, что вы святая. Каждому свое, и всему свое время.
Чтобы по-настоящему исцелиться, нужно высказать правду, и не только сожаление и боль, но и то, какой ущерб мы потерпели и какой гнев, какое отвращение и желание наказать себя или отомстить в нас зародились. Старая целительница души понимает человеческую природу со всеми ее изъянами и дает прощение, основанное на высказывании неприукрашенной истины. Она не только дает вторую попытку – в большинстве случаев она дает много повторных попыток.
Рассмотрим четыре уровня прощения. Я сама разработала эти стадии и уже много лет использую их в работе с травмированными людьми. Каждая стадия состоит из нескольких слоев. Их можно использовать в любом порядке и столько времени, сколько пожелаете, но я перечисляю их в том порядке, который советую своим пациентам, приступающим к этой работе.
Четыре стадии прощения
Отключиться – сделать передышку
Превозмочь – воздержаться от наказания
Забыть – вычеркнуть из памяти, прекратить пережевывать
Простить – вычеркнуть из списка должников
Отключиться [11]
Чтобы начать прощать, хорошо на время отключиться, то есть временно перестать думать о человеке или событии. Это не значит, что вы оставляете что-то недоделанным, – просто вы устраиваете себе отдых от него. Это помогает не доводить себя до изнеможения, стать сильнее в других областях, испытать в жизни другое счастье.
Это хорошая практика для окончательного освобождения, которое придет позже, вместе с прощением. Расставайтесь с ситуацией, воспоминанием, проблемой столько раз, сколько необходимо. Суть не в том, чтобы не обращать внимания, а в том, чтобы вдали от проблемы стать сильнее и выносливее. Отключиться – значит заняться ткачеством, литературным трудом, уехать на море, заняться учебой или любимым делом, которое придает вам силы, и на время позволить проблеме исчезнуть с вашего горизонта. Это правильно, полезно и целительно. Проблемы пережитой травмы будут донимать женщину гораздо меньше, если она заверит раненую душу, что сейчас даст ей заживляющие снадобья, а вопросом, кто в чем виноват, займется попозже.
Превозмочь [12]
Второй этап – превозмочь, и главное здесь – воздержаться от наказания: не думать о нем и совершенно ничего не предпринимать в этом направлении. Сдерживать себя таким образом чрезвычайно полезно, потому что при этом проблема собирается воедино, а не разлетается по сторонам. Это помогает сосредоточиться к тому времени, когда можно будет перейти к следующим стадиям. Это не значит, что нужно ослепнуть или умереть и потерять защитную бдительность. Это значит, что нужно подарить ситуации каплю милосердия и посмотреть, что из этого выйдет.
Превозмогать – значит иметь терпение, вынести, несмотря ни на что, направить эмоции в другое русло. Это сильные средства. Приложите максимум усилий. Это режим очищения. Не обязательно делать все сразу – можно выбрать что-то одно, скажем, терпение, и упражняться только в нем. Можно воздерживаться от уничижительных высказываний, от ворчания, от неприязненных и враждебных действий. Воздерживаясь от сведения счетов, вы укрепляете целостность действия и души. Превозмогать – значит открывать путь великодушию, позволяя великой сострадательной природе участвовать в том, что раньше вызывало совсем другие эмоции – от мелочного раздражения до ярости.
Забыть [13]
Забыть – значит вычеркнуть из памяти, перестать пережевывать, иными словами – отпустить, ослабить хватку; особенно это касается воспоминаний. Забыть – не значит умертвить свой мозг. Сознательное забывание – это когда вы избавляетесь от события, так, чтобы оно не маячило на переднем плане, а сошло со сцены и ограничивалось задворками вашей памяти.
Занимаясь сознательным забыванием, мы отказываемся извлекать на поверхность огнеопасный материал, отказываемся вспоминать. Забывание – занятие активное, а не пассивное. Это значит: не затрагивать конкретные материалы, не ворошить их снова и снова, не взвинчивать себя навязчивыми мыслями, картинами, эмоциями. Сознательно забывать – значит перестать себя изводить, отказаться от этой привычки и не вспоминать о ней, не оглядываться назад и таким образом жить в новом окружении, творя новую жизнь и новые переживания взамен старых, о которых можно будет думать впредь. Такое забывание не стирает воспоминания, а окончательно успокаивает окружающие память эмоции.
Простить [14]
Есть много способов и уровней прощения, от кого или от чего бы ни исходила обида: от человека, общества или народа. Важно помнить, что "окончательное" прощение – это не смирение. Это сознательное решение прекратить лелеять неприязнь, в том числе простить долги и отказаться от желания отомстить. Это вы решаете, когда простить и какой использовать ритуал, чтобы ознаменовать это событие. Вы решаете, какой долг объявить не требующим оплаты.
Одни выбирают полное прощение, на веки вечные освобождая человека от какого бы то ни было возмещения ущерба. Другие предпочитают остановить процесс возмещения и отказаться от остатка долга, сказав: "Что было, то прошло, хватит". Еще один вид прощения – отпустить человека, даже если от него не получено никакого возмещения, ни эмоционального, ни какого-либо иного.
Для некоторых людей окончательное прощение означает возможность оказать обидчику снисхождение, и сделать это легче всего, когда нанесенная обида сравнительно невелика. Один из самых глубоких видов прощения – оказать обидчику сострадательную помощь в том или ином виде [15]. Это не значит, что вы должны совать голову в змеиное гнездо, – просто нужно действовать с позиции милосердия, защищенности и подготовленности [16].
Прощение – это вершина процесса, состоящего из отключения, превозможения и забывания. Оно подразумевает отказ не от защиты, а от холодности Одна из глубоких разновидностей прощения – перестать отгораживаться от человека, то есть перестать держаться с ним натянуто, пренебрежительно или холодно и при этом не впадать ни в покровительственный, ни в лицемерный тон. Для души-психики лучше строго ограничить общение с людьми, которых вам трудно видеть, чем вести себя как бездушный манекен.
Прощение – творческий акт. Для этого у вас есть большой набор опробованных временем методов. Можно простить на время, простить до каких-то пор, простить до следующего раза, простить, но не дать больше шансов – это своеобразная новая игра, если есть возможность ее продолжать. Можно дать еще один шанс, еще несколько шансов, дать много шансов, дать шансы при условии. Можно простить часть или половину обиды, а можно всю целиком. Можно устроить всепрощение. Все зависит от вас [17].
Как узнать, что вы простили? Вы ощущаете уже не ярость, а печаль, жалеете человека, а не злитесь на него. У вас в памяти не остается ничего, что можно было бы сказать по этому поводу. Прежде всего, вы понимаете страдание, с которого началась обида. Вы предпочитаете держаться вне толпы. Вы ничего не ждете. Вы ничего не хотите. Вы уже не привязаны за ногу веревкой, которая тянется за вами, куда бы вы ни пошли. Вы свободны. Может быть, у вас не получилось жить "счастливо до конца дней", зато впереди вас несомненно ожидает новый "один прекрасный день".
Глава 13
БОЕВЫЕ ШРАМЫ: ЧЛЕНСТВО В КЛАНЕ РАНЕНЫХ
Слезы – река, которая вас куда-нибудь приведет. Плач разливается рекой вокруг лодки, несущей вашу душевную жизнь. Слезы поднимают вашу лодку с камней, с сухой земли и уносят течением в какие-то другие, лучшие места.
Есть океаны слез, которые женщины так и не выплакали, потому что их научили хранить до гробовой доски отцовские и материнские тайны, мужские тайны, тайны общества и свои собственные. Женский плач считается весьма опасным, ведь он ослабляет замки и засовы на хранимых женщинами тайнах. Но на самом деле для дикой женской души лучше, чтобы женщины плакали, поскольку женские слезы – это посвящение в клан раненых – старое как мир племя женщин всех цветов кожи, всех национальностей, всех наречий, которые испокон веков переживают что-то очень серьезное и все же сохраняют гордость.
У каждой женщины есть своя личная история, такая же непостижимая и сильная, как чудесное создание из волшебной сказки. Но есть одна история, имеющая отношение ко всем женским тайнам, особенно к тем, что связаны со стыдом: она соединяет в себе часть самых важных историй, разгадке которых женщина может посвятить свое время. Для большинства женщин эти тайные истории – их личные истории, мерцающие не как алмазы в короне, а как черная галька под оболочкой души.
Тайны как убийцы
За свою двадцатилетнюю практику я выслушала тысячи "тайных историй", большинство которых хранилось в тайне многие годы, чуть ли не целую жизнь. Сама ли женщина окружает тайну молчанием, или ей угрожает кто-то гораздо более сильный, она всегда ужасно боится, что, раскрыв тайну, навлечет на себя кару, прослывет недостойным человеком, лишится расположения уважаемых ею людей, а иногда даже опасается физической расправы.
У некоторых женщин тайные истории связаны с тем, что они сказали явную ложь или совершили умышленную низость, и это причинило кому-то неприятность или боль. Но в моем опыте таких случаев немного. Большинство женских тайн связано с нарушением каких-то культурных или нравственных норм, принятых в обществе, религии или личной системе ценностей. Некоторые из таких поступков, событий или предпочтений, особенно затрагивающие женскую свободу в одной из сфер жизни или во всех сразу, общество нередко объявляет постыдно недопустимыми для женщин – но не для мужчин.
Проблема окутанных стыдом тайных историй заключается в том, что они отрезают женщину от ее инстинктивной природы, которая, в большинстве своем, полна радости свободы. Если в душе таится какая-то мрачная тайна, женщина не может даже приблизиться к ней и, по сути, защищает себя от соприкосновения со всем, что могло бы напомнить о ней или еще больше усилить и без того неотступную боль. Это очень распространенный оборонительный маневр. Он, как и последствие травмы, скрыто влияет на выбор, который женщина делает, решая, что предпринимать и чего не предпринимать во внешнем мире: какие книги, фильмы и события впускать или не впускать в свою жизнь, над чем смеяться или не смеяться, какие интересы себе позволить. Тем самым она ограничивает дикую природу, которая должна быть вольна делать что угодно, быть какой угодно, смотреть на что угодно.
Обычно тайны развиваются по тому же сюжету, что и высокая драма. Вот некоторые сюжеты тайн: предательство, запретная любовь, недозволенное любопытство, отчаянные поступки, вынужденные действия, безответная любовь, ревность и отвергнутые чувства, месть и ярость, жестокость к себе или другим, предосудительные страсти, желания и мечты, предосудительные сексуальные склонности и интересы, нежелательная беременность, злоба и ненависть, случайная смерть или увечье, нарушенные обещания, трусость, потеря самообладания, незавершенное дело, неспособность что-то сделать, закулисные интриги и махинации, пренебрежение, злоупотребление. Список можно продолжить, и большинство его пунктов подпадают под категорию плачевных ошибок [1].
Тайнам, как и сказкам и сновидениям, свойственны те же энергетические модели и структуры, что и драме. Но тайны, вместо того чтобы следовать героической структуре, следуют структуре трагической. Героическая драма начинается с того, что героиня отправляется в путь. Иногда у нее еще не наступило психологическое пробуждение. Иногда она слишком добра и не чует опасности. Иногда она уже столкнулась с жестоким отношением и отчаянно бьется, как пойманное животное. Каким бы ни было начало, героиня в конце концов попадает в ту или иную критическую ситуацию, где ее ждут суровые испытания. Затем, благодаря собственной смекалке и тому, что есть люди, готовые за нее заступиться, она обретает свободу и в результате становится сильнее [2].
В трагедии героиня становится жертвой захвата, насилия или сама попадает прямиком в ад и вследствие этого переживает потрясение. Ее криков никто не слышит, или же ее мольбы остаются без ответа. Она теряет надежду, теряет связь с драгоценностью своей жизни и сдается. Вместо того чтобы одержать триумф над превратностями судьбы и насладиться им или, призвав на помощь мудрость и терпение, сделать правильный выбор, она слабеет и гибнет. Тайна, которую хранит женщина, – это почти всегда героическая драма, без всяких на то оснований превращенная в безвыходную трагедию.
Но есть и хорошая новость. Трагическую драму можно снова превратить в героическую, если открыть тайну, доверить ее кому-нибудь, написать другую концовку, исследовать свою роль в ней и свою способность ее вынести. Эти уроки чреваты в равной степени болью и мудростью. Если мы их переживаем, это триумф высокого и дикого духа.
Постыдные тайны, которые носят в себе женщины, стары, как мир. Каждая женщина, которой доводилось хранить компрометирующую ее тайну, сгорала от стыда. В этой универсальной ситуации сама модель является архетипической: героиня либо была вынуждена что-то сделать, либо, утратив инстинкт, попала в ловушку. Как правило, она бессильна исправить это прискорбное положение. Некое обещание или стыд заставляют ее хранить тайну. Она повинуется, боясь лишиться любви, уважения, средств к существованию. Чтобы еще крепче запечатать тайну, на человека или людей, которые ее разгласят, налагается проклятье. Если тайна будет раскрыта, им грозит нечто ужасное.
Женщинам внушают, что некоторые события, решения и обстоятельства, обычно имеющие отношение к сексу, любви, деньгам, насилию и/или другим обстоятельствам, подстерегающим их на жизненном пути, чрезвычайно постыдны, а потому абсолютно не поддаются искуплению. Это неправда.
Все мы принимаем неправильные решения, воплощая их в слова или в дела, пока не выучимся и не поймем, каковы будут последствия. Ни на нашей планете, ни во Вселенной нет ничего такого, чего нельзя было бы простить. Ничего. "Да нет же, – скажете вы, – тот единственный поступок, который я совершила, совершенно непростителен!" А я вам говорю, ничто из того, что человек может сделать, делает или уже сделал, не входит в категорию непростительного. Ничто.
Самость – это не карающая сила, которая носится повсюду, наказывая мужчин, женщин, детей. Самость – это дикий Бог, который понимает природу живых существ. Часто нам бывает трудно "поступать правильно", особенно если мы отрезаны от основных своих инстинктов, в том числе от интуиции. Тогда нам трудно подумать о последствиях раньше, чем все произойдет. Дикой душе присуще глубокое сострадание, поэтому она это учитывает.
В архетипе тайны некие чары черной сетью накрывают душу женщины, заставляя ее считать, что тайна никогда не должна быть раскрыта и еще что если она ее разгласит, то впредь все порядочные люди при встрече будут клеймить ее позором. Эта дополнительная угроза, как и сам тайный стыд, вынуждает женщину нести уже не одно бремя, а два.
Такая призрачная угроза в ходу только у людей, в чьем сердце гнездится злая тьма. Те же, кто относится к ближним с любовью и теплом, всегда готовы помочь извлечь тайну на свет, поскольку знают: она причиняет боль, которая никогда не утихнет, пока тайное не станет явным.
Мертвая зона
Если женщина хранит тайну, это отгораживает ее от тех, кто мог бы дать ей любовь, помощь и защиту. Таким образом, ей приходится в одиночку нести бремя печали и страха, причем иногда за целую группу, будь то семья или общество. Кроме того, как сказал Юнг, сохраняя тайну, мы отгораживаемся от бессознательного. Там, где есть постыдная тайна, всегда есть мертвая зона в женской душе, место, которое не чувствует и не реагирует надлежащим образом в ответ на смену событий эмоциональной жизни – собственной или чужой.
Мертвая зона тщательно охраняется. Это место, где тянутся бесконечные стены, где каждая из бесчисленных дверей заперта на двадцать замков, а гомункулы, крошечные создания из женских снов, постоянно заняты тем, что устанавливают новые двери, новые преграды, новые системы безопасности, чтобы тайна не смогла выйти наружу.
Но обмануть Дикую Женщину невозможно. Ей известно о темных узелках в женском сознании, которые крепко-накрепко перевязаны веревками и бечевками. Эти области женского сознания так плотно закрыты, что не реагируют на свет и милосердие. Но душа очень щедра, поэтому тайна, разумеется, все равно выйдет наружу, если не в изреченном виде, то в виде внезапных приступов меланхолии, периодических и беспричинных вспышек ярости; разнообразных спазмов, тиков, болей; в виде болтовни, которая внезапно и необъяснимо сменяется молчанием, а также неожиданных странных реакций на фильмы и даже телевизионную рекламу.
Тайное всегда становится явным, даже если оно высказано не языком слов, а языком тела, причем чаще всего так, что бывает невозможно открыто подойти и оказать помощь. Что же делает женщина, когда видит, что тайное начинает выплывать наружу? Она начинает гоняться за ним, проявляя завидную энергию. Она загоняет, заталкивает, закапывает его обратно в мертвую зону и возводит еще более мощные укрепления. Она созывает своих гомункулов – внутренних стражей и защитников эго – и приказывает построить новые стены, установить новые двери. Потом прислоняется к своей новой душевной гробнице, покрытая кровавым потом и пыхтящая, как паровоз. Женщина, которая хранит тайну, – это измученная женщина.
Мои nagynenik, тетушки, любили рассказывать сказку про такие тайны. Они называли ее "Aranyos Haj" – Златовласка, Девушка с золотыми волосами.
ЗЛАТОВЛАСКА
Жила-была очень странная, но красивая девушка с длинными золотыми волосами, тонкими, как золотые нити. Она была бедна, и не было у нее ни отца, ни матери. Жила она в лесу одна-одинешенька и ткала на станке, сделанном из темных ореховых веток. Тупой грубиян, сын угольщика, пытался силой заставить ее стать своей женой. И тогда, чтобы откупиться, она дала ему часть своих золотых волос.
Он не знал и знать не хотел, что это сокровище для души, а не для наживы, и пошел продавать волосы на базар. Но люди посмеялись над ним и решили, что он спятил.
К вечеру он вернулся разъяренный, убил девушку собственными руками и закопал ее тело у реки. Долгое время никто не замечал, что она пропала, никто не спрашивал, как она живет и здорова ли она. Златовласка лежала в могиле, а волосы ее все росли и росли. Прекрасные волосы поднимались вверх, прорастали сквозь черную землю, ветвились и кустились, пока ее могила не покрылась зарослями золотого тростника. Пастухи срезали тростинки и смастерили свирели, а когда они начали играть, свирели запели не умолкая:
Златовласка-девица в могиле лежит,
А убийца ее сытно ест, сладко спит.
Его руки и сердце, как уголь, черны,
Не видать ему больше красивой жены.
Так убийца девушки с золотыми волосами был обнаружен и справедливо наказан, чтобы все те, кто живет в диких лесах, как мы с вами, снова могли чувствовать себя в безопасности.
На первый взгляд, эта сказка содержит обычные наставления: соблюдать осторожность в безлюдной лесной чаще. Но она несет еще и глубокое внутреннее послание: внутренняя жизнь прекрасной дикой женщины, которую олицетворяют ее волосы, продолжает жить и расти и оставаться источником знаний даже в том случае, если выглядит безмолвной и погребенной. Основные мотивы этой сказки, вероятно, являются фрагментами гораздо более развернутой древней истории о жизни и воскрешении, посвященной некоему женскому божеству.
|
