Братченко Cергей "Экзистенциальная психология глубинного общения"

Креативность

Это условное название в данном случае используется для обозначения готовности человека к созиданию. В любом акте человеческой активности всегда есть элементы как творческого, продуктивного, так и шаблонного, репродуктивного характера. Но при этом их соотношение, пропорции каждый раз меняются. Естественно, роль креативных способностей существенно возрастает при встрече человека с проблемными, кризисными ситуациями, и в эти моменты очень важно увидеть и поддержать созидательные тенденции.

Существует большое число теорий творчества, концепций креативности и для наблюдения за динамикой в данном "измерении" можно использовать различные критерии и признаки. В данном случае ограничимся довольно простой шкалой креативности:

• стереотипное действие,

• поиск,

• созидание.

Даже такая несложная шкала (которую при необходимости можно детализировать) позволяет уловить изменения творческой активности собеседника и способствовать ее усилению.

Я и Другие

Уже неоднократно подчеркивалось, что взаимоотношения человека с другими людьми – один из центральных "экзистенциалов" его существования в человеческом измерении. Исходная, неизбежная и по сути своей противоречивая социальность человека непрерывно порождает множество различных проблем, качество решения которых во многом определяет судьбу человека.

С другой стороны, и качество консультационной (психотерапевтической) работы в ЭГП определяется не только (и не столько) переменами на уровне индивида как такового, а теми изменениями, которые произошли во взаимоотношениях человека с его Миром, и прежде всего – с миром социальным. Смысл психологической помощи человеку состоит не в том, чтобы "вооружить" его для борьбы с социальным окружением, а наоборот, чтобы поддержать его усилия по развитию своего Мира в направлении большей гармоничности и человечности. Иными словами, изменение качества взаимоотношений клиента с другими людьми есть важнейший критерий эффективности работы фасилитатора.

Измерение (точнее было бы сказать – сложная система измерений, целый особый мир) Я и Другие имеет огромное число аспектов и может быть рассмотрено с самых разных точек зрения. На некоторых из них мы уже останавливались при изучении базовых измерений глубинного общения – таких, как общность и альянс, межличностное давление, параллелирование локуса. Здесь дополнительно коснемся других, на мой взгляд, не менее важных сторон мира Я и Другие.

Взаимосвязанность. "Каждый человек отделен от другого человека, однако непостижимым образом каждый всегда является частью другого" (Bugental, 1968, р. 387) – так остроумно Бюджентал сформулировал одну из фундаментальных социальных проблем, которую можно было бы назвать "парадоксом взаимосвязанности". С этим парадоксом приходится иметь дело каждому человеку, но разные люди на разных этапах своей жизни справляются с ним по-разному.

Для рассмотрения под этим "социальным углом зрения" рассказов клиента о своей жизни, описаний конкретных эпизодов можно использовать такую шкалу социальной взаимосвязанности:

• одиночество, изоляция,

• ограниченность общения,

• межличностное противостояние,

• социальная открытость,

• поглощенность социумом.

Фиксируя эти (или другие) варианты уровня социальной взаимосвязанности конкретного человека, важно попытаться понять, в каком направлении происходят (или не происходят) изменения, какова здесь роль самого человека и его социального окружения.

Диалогичность. "Социальная жизнь" человека теснейшим образом связана с теми коммуникативными стратегиями, которых он придерживается в общении с людьми. Экзистенциальный подход исходит из признания диалога в качестве базового, наиболее полноценного способа человеческого общения. В то же время, в реальном межличностном взаимодействии "восхождение к диалогу" представляет собой серьезную проблему, от решения которой во многом зависит качество социальной жизни человека в целом, возможность разрешения конкретных противоречий.

В современной философии, психологии и психотерапии разработано несколько концепций диалога – см., например, (Бахтин, 1963; 1979; Копьев, 1992; Бубер, 1993; Friedman, 1995; Братченко, 1997 и др.). Каждый подход обладает своими достоинствами и в той или иной мере может быть использован для исследования глубинного общения.

Один из возможных путей определения уровня диалогичности состоит в наблюдении за стилем общения собеседников непосредственно в ходе их взаимодействия. В этом случае можно использовать, например, такую типологию стилей общения:

• диалогический,

• авторитарный,

• манипулятивный,

• конформный,

• альтруистический.

Богатый опыт применения данной типологии в различных исследовательских и учебных целях показал ее большие возможности для изучения и лучшего понимания глубинных процессов общения.

Конфронтация. Как отмечалось выше, взаимоотношения человека с другими людьми насыщены многочисленными и разнообразными противоречиями. В то же время, от ситуации к ситуации уровень конфронтации может существенно колебаться. При этом можно различать реальную противоречивость и напряженность момента и степень его "субъективной драматизации".

Очевидно, что фасилитатору необходимо хорошо представлять уровень конфронтационности как заявляемых клиентом проблем, так и самого психологического интервью на каждом этапе консультирования. Для этих целей могут быть использованы многочисленные разработки по психологии конфликта, психотерапии кризисных состояний.

Весьма полезной, на мой взгляд, может оказаться концепция продуктивного конфликта (Хасан, 1996), позволяющая в подробностях представить психологическую "ткань" межличностных конфликтов и выявить в них как исходные противоречия, так и ресурсы для развития человека и его межличностных отношений.

Особую ценность для исследования процессов конфронтации (как и многих других измерений глубинного общения) представляет собой психология переживания Ф.Е.Василюка. Предложенные автором типологии критических ситуаций и "жизненных миров" (Василюк, 1984) позволяют осуществить тонкий психологический анализ разнообразных жизненных проблем и выявить их подлинно экзистенциальный смысл.

Для предварительного определения общей динамики взаимоотношений собеседников (в реальном общении или в обсуждаемой коммуникативной ситуации) в этом измерении возможно применение такой несложной шкалы конфронтации:

• нейтральные отношения,

• согласие и сотрудничество,

• разногласия,

• конфликт,

• противоборство.

Время

На первый взгляд, временное измерение может показаться слишком простым и очевидным. Однако, ответить на вопрос, почему человек в каждый конкретный момент выбирает тот или иной временной локус, часто очень сложно, хотя не вызывает сомнений, что выбор этот неслучаен и связан с глубинными процессами осознавания. С другой стороны, явное предпочтение (равно как и явное избегание) человеком определенного временного режима при обсуждении его проблем также может дать ценную информацию (особенно – в сопоставлении с их содержанием).

Основными пунктами шкалы времени могут быть следующие:

• далекое прошлое (детство),

• недавнее прошлое,

• настоящее,

• здесь-и-теперь,

• будущее.

Отношения человека со временем имеют множество аспектов – можно говорить, к примеру, о "чувстве времени", о "психологическом времени", о длительности или периодичности тех или иных процессов, синхронности различных жизненных событий и т.д., – внимание к которым в ходе психологического интервью поможет фасилитатору лучше понять клиента и то, что с ним происходит.

*  *  *

Все другие измерения глубинного общения, представленные в данном разделе, хотя и опираются на определенные предпосылки и прошли некоторую проверку на практике, не имеют такого солидного концептуального и практического фундамента, как базовые измерения Бюджентала. Поэтому следует учитывать предварительный, во многом черновой характер описания большинства "других измерений", требующих дальнейшего исследования, уточнения и доработки, и рассматривать их скорее как возможные направления развития концепции глубинного общения.

2.7. ИСКУССТВО РАБОТЫ ФАСИЛИТАТОРА

Будущему (равно как и уже работающему) фасилитатору, считает Бюджентал, совершенно необходимо осознать принципиальное различие: искусство психотерапевта – это совсем не то же самое, что наука психотерапии (аналогично можно сказать, что искусство психолога никак не сводится к науке психологии). Это близкие, даже пересекающиеся и соприкасающиеся, но принципиально разные реальности, разные способы отношения к человеческому бытию и взаимодействия с ним.

Бюджентал, создавший одну из самых тщательно описанных и структурированных концепций работы фасилитатора, не устает повторять, что само по себе знание и владение всеми элементами теории и технологии недостаточно. Потому что мастерство живого глубинного общения не выстраивается автоматически из элементов коммуникативной компетентности – как и искусство, например, живописца не складывается из знаний типа "синее и желтое создает зеленое".

Среди основных характеристик любого искусства (мастерства) Бюджентал выделяет (Bugental, 1987, р. 265):

• признание собственного "Я" первичным и главным "инструментом";

• открытость-незавершенность процесса творчества;

• "культивированная чувствительность", высоко развитые способности к пониманию, эмпатии;

• лично выработанные критерии и оценки; и другие.

А затем он убедительно показывает, что все основные атрибуты искусства в полной мере присущи работе подлинных мастеров психотерапии.

Соответствующие этим характеристикам способности, личностные качества и должны развиваться у желающего стать не только знатоком теории, но и мастером практики. Причем Бюджентал считает, что здесь не подходит обучение в привычном смысле, и он предлагает обозначить это как подготовку, точнее, – "субъективно-ориентированную подготовку". Ее фундаментом является не передача каких-либо знаний или "технологий", а развитие компетентности в отношении субъективности – как собственной, так и других людей. Отсюда вытекают цели, приоритеты и основное содержание такой подготовки.

Взгляд на психотерапию и консультирование как на "искусство" работы с субъективностью и на психотерапевта – как художника, ведет к признанию того принципиально важного факта, что главным "инструментом" фасилитатора-мастера прежде всего выступает он сам (в отличие от "психологов-ремесленников", основу работы которых составляют как раз процедуры и методики, замещающие и заслоняющие их как личностей).

То, что является сущностью жизнеизменяющей работы, – атмосфера и глубина общения, уважение и контакт, доверие и сочувствие, точность и тонкость действий, творчество и мужество поиска – все это не может быть обеспечено никакими технологиями и процедурами. Здесь на первый план выходят личностная зрелость и мудрость, богатый жизненный опыт и чувствительность к субъективным аспектам бытия. Последнее и составляет цель и основное содержание субъективно-ориентированной подготовки: "Как только мы признаем, что, в конечном счете, инструментом художника является сам художник, мы видим, что суть этого инструмента состоит в его чувствительности, чуткости. С чем бы ни работал художник, без способности все лучше и лучше ощущать особенности и нюансы этого "материала", – все остальное будет бесполезно" (там же, р. 267). Именно эта чувствительность позволяет ориентироваться в самых сложных, неоднозначных и уникальных ситуациях, принимать не только абстрактно-правильные, но и конкретно-адекватные решения. И развитие именно этой чувствительности определяет непременное условие достижения фасилитатором уровня мастерства.

Из признания психотерапии искусством следует и другое признание – невозможности исчерпывающе полного его познания и обязательного наличия в нем невыразимого и непостижимого, таинственного. Это признание тайны в искусстве жизнеизменяющей работы, считает Бюджентал, очень важно: "Тайна окутывает знания, содержит их в себе. Тайна бесконечна; знания конечны.. Конечно же, психотерапевт должен обладать знанием, но в этом знании он должен быть скромен. Давайте будем честны перед собой: мы никогда не знаем достаточно. Мы никогда не сможем знать достаточно" (там же, р. 273). Более того, честный взгляд ведет нас к признанию "таинственной" и непознаваемой сферы в самих себе и в других людях и, соответственно, – уважительного и осторожного обращения с ней. Приобретение определенных знаний без понимания их ограниченности, относительности, частичности ведет к прямолинейности, упрощению и неадекватной жесткости во взглядах и действиях. В этом смысле незнание – как осознание границ своего знания и пределов его адекватного применения – обладает не меньшей ценностью, чем само знание.

Необходимость в консультативной работе опираться на собственный жизненный опыт означает, что искусным фасилитатором может стать лишь достаточно опытный, зрелый человек. И дело здесь, конечно, не в возрасте, не в количестве прожитых лет и даже не в опыте как таковом – все решает качество и глубина проживания, осмысления и освоения своего жизненного опыта.

Основные качества "кандидатов" для подготовки такого рода (там же, р. 269-270):

• глубокое чувство ответственности во взятии на себя обязательств оказывать помощь людям;

• сострадание (которое, тем не менее, позволяло бы при необходимости создавать твердую конфронтацию);

• взвешенное уважение к той поддержке, которую могут обеспечить знания, но без чрезмерной зависимости от них;

• способности к осознанию и использованию интуиции;

• искренняя готовность постоянно работать над собственным ростом во всех этих отношениях.

Естественно, что субъективно-ориентированная подготовка одновременно должна быть и личностно-ориентированной – в том смысле, что для нее характерны акцент на индивидуальном подходе, отсутствие жестких стандартов и программ, открытость, вариативность и принципиальная незавершенность. Бюджентал предупреждает: "Остерегайтесь психотерапевта, который заявляет, что достиг состояния, в котором уже не нужны никакие изменения. Он уже растерял свое мастерство и стал просто умелым ремесленником и, возможно, представляет опасность для своих клиентов" (там же, р. 266).

В то же время, ориентация на достижение уровня мастерства не означает, что можно вовсе отказаться от тренировки элементов – ведь и самый искусный музыкант когда-то прошел стадию разучивания гамм. Но этот этап важно именно пройти, а не остановиться на нем, не перепутать подготовку к "искусству работы с людьми" и само это искусство. В определенном смысле можно сказать, что разучить все описанные "коммуникативные гаммы" так же важно, как и "забыть" их, перейдя к опоре на интуицию, импровизацию, творчество.

В третьей части книги будет изложен опыт реализации некоторых из представленных выше положений при разработке программы семинара-тренинга "Психология глубинного общения".

*  *  *

Приведенный в данном разделе обзор "основных измерений" – только предварительное, краткое, схематичное описание, лишь приоткрывающее "дверь" в особый Мир глубинного общения, бесконечно сложный и многообразный, трудноуловимый и изменчивый, драматичный и прекрасный. Освоиться в этом Мире, научиться в нем ориентироваться и, тем более, "работать" – задача в высшей степени непростая! Но если не браться за ее решение, не стоит рассчитывать на освоение искусства психологического консультирования.

Именно освоение представленных выше основных измерений глубинного общения – понимание их сути, способность видеть, различать и применять на практике все многообразие их уровней, видов, форм – и составляет основное содержание семинара-тренинга "Психология глубинного общения".

В завершение этой части остановимся на нескольких сформулированных Бюдженталом (Bugental, 1987, р. 14-15) принципиальных соображениях, общих для всех измерений, которые призваны помочь выработать адекватное отношение к описанным параметрам и к самой "концепции измерений". (В этом описании я исхожу из характеристик, данных автором, но использую для них свои названия.)

Субъективность. Все измерения глубинного общения, как уже неоднократно подчеркивалось, не есть нечто объективное, безусловное и существующее отдельно от фасилитатора. Наоборот, эти параметры – субъективны по. своей природе, т.к. реально существуют только во взгляде того, кто их использует. Это "созвездия", а не "звезды" и не "галактики"; однако, как справедливо замечает Бюджентал, и "созвездия" имеют определенную ценность – они позволяют лучше ориентироваться в звездах. Если только не путать одно с другим. Отсюда очевидны субъективный, условный характер любых измерений-созвездий, а также ключевой критерий их оценки – не "теоретическая значимость", а "практическая ценность", польза в реальной деятельности. Субъективность измерений глубинного общения состоит и в том, что при полноценном обучении каждый психолог-консультант непременно будет персонифицировать их, творчески перерабатывая с учетом собственных индивидуальных особенностей, опыта и конкретных профессиональных задач, чтобы эти параметры наилучшим образом подходили именно ему. С другой стороны, об условности концепции измерений нельзя забывать при попытках рассмотреть с их помощью реальное поведение конкретных собеседников (клиентов) – в большинстве случаев они "не изучали этот предмет, поэтому легкомысленно создают все новые и новые формы поведения, которые непросто втиснуть в схему" (там же, р. 150).

Неоднозначность. Именно в силу своей субъективности, ни одно из измерений глубинного общения не может рассматриваться как точно и однозначно установленное. Они скорее указывают общее направление, основную тенденцию, позволяют выдвинуть гипотезы и всегда носят вероятностный характер. Причем, с выдвижением гипотез не следует торопиться, проверяя и перепроверяя свои догадки, прежде чем делать выводы и принимать решения. В живом процессе общения любое достаточно значимое сообщение собеседников всегда эксклюзивно и требуется каждый раз приступать к пониманию "заново". И никакая концепция никогда не обеспечит нас "достаточной и завершенной картиной происходящего. Всегда есть "нечто большее" и, уж конечно, – всегда есть "большее" для любой психологической теории: "Мир чего-то большего – это субъективный мир, мир, о котором мы знаем так мало. Конечно, у нас в избытке о нем теорий, но он смеется над нашими теориями, и это постоянно проявляется в том, как много оказывается вне их" (там же, р. 19).

Это, с другой стороны, означает, что "последнее слово" в каждой ситуации остается за фасилитатором, осуществляющим не "действие по образцу" и не механическую измерительную процедуру, а творческий и ответственный поиск, своеобразную экспертизу. Освоение фасилитатором основных измерений позволяет ему стать в этом поиске более /эффективным, расширить пространство профессиональных выборов и лишает возможности оправдываться тем, что он "не знал, что у него был выбор".

Взаимосвязанность. Выделение каждого из измерений как отдельного параметра не означает их полной автономности и независимости друг от друга. Наоборот, все они представляют собой аспекты единой реальности – реальности субъективного мира – и теснейшим образом взаимосвязаны между собой. Более того, Бюджентал говорит о желательности частичного совмещения – то есть рассмотрения каждого конкретного момента одновременно с разных сторон, с точки зрения нескольких измерений сразу. Такой взаимосвязанный и многоаспектный подход позволяет достичь большей глубины и точности понимания ситуации, чем "узкий" (монологичный!) взгляд только в одном из возможных измерений.

Обоюдность. В предыдущем описании акцент был сделан на применении основных измерений по отношению к клиенту – и это вполне объяснимо, т.к. именно он является главным действующим лицом в жизнеизменяющей терапии. Но очевидно и то, что не менее полезно использовать параметры глубинного общения для взгляда фасилитатора на самого себя, для лучшего понимания им своего вклада в беседу и собственных коммуникативных особенностей. Эта возможность обоюдного, двустороннего применения каждого измерения, а также сравнительного исследования взаимодействий взаимовлияний собеседников по любому параметру открывает огромный резерв для расширения осознания фасилитатором своей работы.

Целостность. При рассмотрении основных измерений внимание было сосредоточено в основном на вербальной стороне сообщений – как более явной и доступной. Целостный взгляд с учетом невербальных составляющих общения будет, конечно же, более адекватен и эффективен. Во многих случаях подлинный смысл того, что сказано, может быть понят только при условии учета того, как и в каком контексте это было сделано. Общая логика рассмотрения того или иного параметра сохраняется и при его исследовании на невербальном уровне. Другое дело, что эти аспекты гораздо менее очевидны, предполагают наличие особой "чувствительности к невербальному" и требуют повышенной осторожности в интерпретации.

Уместность. Признание большой важности и ценности основных измерений глубинного общения не должно привести к тому, чтобы их применение стало самоцелью. Не параметры должны "управлять" фасилитатором, а наоборот. Однако, осуществляя это управление, принимая в каждый конкретный момент на себя решение (и риск за него) о том, каким именно измерениям уместно уделить больше (или меньше) внимания, фасилитатор опирается не на теоретические схемы и даже не на отработанные техники как таковые. Пока все эти "конструкции" выходят "на передний план сознания" фасилитатора, Бюджентал рекомендует ему продолжать тренировку за рамками консультирования, а не упражняться на клиентах. Для полноценного осуществления реальной консультативной работы необходимо добиться такого качества освоения основных измерений, при котором весь наработанный "материал" использовался бы фасилитатором максимально естественно и спонтанно, с опорой на актуальное осознание момента, интуицию и опыт.

Готовность к осознанию. Практическая ценность изучения концепции основных измерений глубинного общения в решающей мере зависит от готовности изучающего к адекватному ее восприятию и освоению. А готовность эта может произрасти только на почве достаточно разнообразного и осознанного личного опыта глубинного общения в самых разных ситуациях, профессиональных и жизненных (впрочем, для жизнеизменяющего подхода такое разделение условно). Только опора на субъективное основание собственного опыта дает возможность наполнить теоретико-методический "рассказ о" параметрах живым содержанием, постичь не только "общую идею", но и подлинную феноменологию. Отсутствие полноценной субъективной основы может привести к поверхностно-упрощенному взгляду на изучаемые измерения, к подмене глубоко прочувствованного осознания интеллектуализированным "пониманием". А соответственно, и в дальнейшем – вместо постепенного апробирования каждого параметра, осторожного "примеривания" на себя, осознанного отбора и развития своего индивидуального (и всегда неповторимого!) стиля велика вероятность механической "отработки", попыток усвоить все в точности и в полном объеме. В последнем случае освоение концепции измерений будет происходить с искажением ее сути и потому, как считает Бюджентал, может оказаться вредным для профессионального становления консультанта.

Из этих соображений при описании основных измерений пришлось отказаться от примеров (которые, конечно, облегчают понимание, но легко могут быть восприняты как "образцы для подражания") – в надежде, что каждый читатель, осуществляя работу постижения и осознания, будет задействовать ресурсы собственной субъективности, опираться на свой уникальный опыт общения. Тогда у него появится реальный шанс использовать предлагаемый подход по назначению – для расширения субъективных возможностей.

В заключение еще раз подчеркну исходную посылку: хотя основное внимание в этой части было уделено рассмотрению коммуникативных средств, но добиться их адекватного понимания и применения можно только в контексте базовых ценностей и идей ЭГП. Собственно, так дело обстоит всегда: "И в частной и в профессиональной жизни единственными критериями, которые определяют желательность какой-либо коммуникативной активности, являются цель и смысл" (там же, р. 118). \

Заключение

В этой книге представлены почти все важнейшие составляющие экзистенциально-гуманистического подхода – и философские основы, и психологическая концепция базовых измерений глубинного общения, и программа развития этих измерений... Почти – потому что ко всему этому необходимо добавить еще "кое-что" (вспомним Дж.Бюджентала: "всегда есть нечто большее!!"), возможно, самое важное, без чего остальное может приобрести совсем иной смысл.

Я все больше утверждаюсь во мнении, что реальную основу любого гуманистически ориентированного подхода в психологии составляют не теории и идеи, и даже не ценности и методологические установки (и уж конечно, не методики, технологии и т.п.), но в первую очередь люди, его исповедующие; все остальное производно и вторично. Полагаю поэтому, что полноценное развитие экзистенциально-гуманистического подхода у нас возможно только как следствие появления этого "личностного начала" – людей, которые искренне верят в него и принимают, но при этом не пытаются слепо копировать, а развивают и реализуют свою собственную позицию.

Принципиально важно, чтобы эта позиция не была результатом случайного стечения обстоятельств или следования моде, чьим-то советам или, тем более, конъюнктурным, карьерным соображениям и т.п. Полноценное принятие экзистенциальной позиции возможно только на основе осознанного и ответственного личного выбора психолога.

Если попробовать кратко сформулировать "базовое послание" моей книги, то оно могло бы выглядеть примерно так: "Джеймс Бюджентал предлагает нам очень тонкий, глубокий (и потому – такой непростой!), жизне-изменяющий и жизне-утверждающий подход, который не пасует перед неоднозначной, трудно постижимой и весьма драматичной сущностью человека. Это – психология о главном: о том, что все мы люди, что главное дело нашей жизни – сама жизнь и что ее подлинную основу составляет внутренняя субъективная реальность, с которой и надо "работать", вступая в глубинное общение, если мы хотим добиться действительных изменений в жизни человека и помочь ему сделать ее более достойной; причем, способности к такой работе можно развивать, и экзистенциально-гуманистический подход предоставляет для этого очень богатые ресурсы, теоретические и практические".

Безусловно, этот подход – не панацея и не универсальное средство решения любых проблем любого человека (о чем не устает повторять и сам Бюджентал). Но я уверен – есть немало людей, которым необходима помощь именно на таком, глубинном, экзистенциальном уровне. Хочется также верить – есть много психологов, готовых принять этот вызов и рискнуть выйти на такой уровень работы. И для тех, и для других неоценимо полезными могут оказаться именно экзистенциально-гуманистический подход Джеймса Бюджентала и его уроки мудрости, мастерства и подлинного уважения к человеку.

Литература

1. Аббаньяно Н. Экзистенция как свобода // Вопросы философии. №8. 1992. С. 146-157.

2. Айви А.Е., Айви М.Б.. Саймек-Даунинг Л. Психологическое консультирование и психотерапия. М., 1999.

3. Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Зейгарник Б.В. и др. Некоторые перспективы исследования смысловых образований личности // Вопросы психологии. 1979. №4. С. 35-46.

4. Байярд Р., Байярд Дж. Ваш беспокойный подросток. М., 1991.

5. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963.

6. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

7. Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. М., 1986. С. 80-160.

8. Берне Р. Развитие Я-концепции и воспитание. М., 1986.

9. Бинсвангер Л. Случай Эллен Вест // Московский психотер. журн. 1993. №3. С. 37-56.

10. Бинсвангер Л. Феноменология и психопатология // Логос, 1992. №3. С. 125-135.

11. Бондаренко А.Ф. Основи консультативної психологiї. Київ 1992.

12. Братченко С.Л. Концепция личности: М.Бахтин и психология // М.М.Бахтин и философская культура XX в. 4.1 СПб 1991. С. 66-75.

13. Братченко С.Л. Экзистенциально-гуманистический подход в психологии и терапии // Психологическая газета. 1997. №1. С. 7.

14. Братченко С.Л. Конференция по проблемам экзистенциально-гуманистического подхода в психотерапии // Вопросы психологии. 1997. №3. С. 147-150.

15. Братченко С.Л., Курбатова Т.Н. Экзистенциально-гуманистический подход Дж.Бюджентала – продолжаем разговор //Психологическая газета. 1997. №10. С. 18-19; №11. С. 6-7.

16. Братченко С.Л. Межличностный диалог и его основные атрибуты // Психология с человеческим лицом. М., 1997. С. 201-222.

17. Братченко С.Л. Экзистенциально-гуманистический подход Джеймса Бюджентала: человек в поисках самого себя // Психологические проблемы самореализации личности. Вып. 2. СПб., 1998. С. 56-66.

18. Братченко С.Л. Подход к консультированию Джеймса Бюджентала //Психологическая помощь в современных условиях. Киров, 2000. С. 7-20.

19. Бубер М. Я и Ты. М., 1993.

20. Бубер М. Проблема человека. Перспективы // Лабиринты одиночества. М., 1989. С. 88-97.

21. Бугенталь Дж. В поисках свободного бога // Бадхен А., Каган В. Новая психология и духовное измерение. СПб., 1995. С. 106-110.

22. Бьюдженталь Д. Наука быть живым. М., 1998.

23. Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984.

24. Грининг Т. История и задачи гуманистической психологии // Вопросы психологии. 1988. №4. С. 161-167.

25. Грининг Т. Посттравматический стресс с позиций экзистенциально-гуманистической психологии // Вопросы психологии. 1994. №1. С. 92-96.

26. Гуревич П. С. Экзистенциализм Бубера // Квинтессенция. Философский альманах, 1991. М., 1992. С. 371-377.

27. Джейкобе Д., Дэвид П., Мейэр Д. Дж. Супервизорство. Техника и методы корректирующих консультаций. СПб., 1997.

28. Дюрренматт Ф. Поручение, или О наблюдении... М., 1990.

29. Каганов Л.С. Медитация: мистика или психотехника? Черкесск, 1990.

30. Копьев А.Ф. Диалогический подход в консультировании и вопросы психологической клиники // Московский психотерапевтич. журн. 1992. №1. С.

31. Копьев А.Ф. Между свободой и необходимостью: к методологии краткосрочного психологического консультирования // Вопросы психологии, 1996. №4. С.44-54.

32. Криппнер С., де Карвалло Р. Проблема метода в гуманистической психологии // Психол. журн. 1993. №2. С. 113-126.

33. Лебедева Н.М., Палей И.М. Балинтовские группы для ведущих психологический тренинг. СПб., 1995.

34. Леонтьев Д.А. Виктор Франкл в борьбе за смысл // Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 5-22.

35. Леонтьев Д.А. Очерк психологии личности. М., 1993.

36. Леонтьев Д.А. Психология смысла. М., 1999.

37. Лэнг Р. Расколотое "Я". М.; СПб., 1995.

38. Лэндрет Г.Л. Игровая терапия: искусство отношений. М., 1994.

39. Маслоу А. Психология бытия. Москва; Киев, 1997.

40. Миронова М.Р., Братченко С.Л. Улыбка Бюджентала, или – субъективные заметки о встрече с экзистенциально-гуманистическим подходом // Психологическая газета. 1997. №4. С. 10-11.

41. Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М., 1994.

42. Мэй Р. Экзистенциальный анализ случая Эллен Вест //Московский психотер. журн. 1993. №3. С. 30-37.

43. Никифоров О. Терапевтическая антропология Л.Бинсвангера // М.: Логос, 1992. №3. С. 117-124.

44. Орлов А.Б., Хазанова М.А. Феномен эмпатии и конгруэнтности // Вопросы психологии. 1993. №4. С. 68-73.

45. Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии. М., 1997.

46. Рейнуотер Дж. Как стать собственным психотерапевтом. М., 1992.

47. Роджерс К. Эмпатия // Психология эмоций. Тексты. М., 1984. С. 235-237.

48. Роджерс К. О групповой психотерапии. М., 1993.

49. Роджерс К. Взгляд на психотерапию: становление человека. М., 1994.

50. Роджерс К. Клиент-центрированная терапия. М.; Киев, 1997.

51. Рубинштейн С.Л. Человек и мир // Проблемы общей психологии. М., 1976. С. 253-381.

52. Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. М., 1989. С. 319-344.

53. Сартр Ж.-П. Очерк теории эмоций // Психология эмоций. Тексты. М., 1984. С. 120-137.

54. Сартр Ж.-П. Проблемы метода. М., 1993.

55. Словарь синонимов русского языка. М., 1969.

56. Смит М. Как научиться говорить "нет". СПб., 1996.

57. Снайдер М. и др. Ребенок как личность. М.; СПб., 1995.

58. Ткаченко А. К.Ясперс и феноменологический поворот в психиатрии // Логос, 1992. № 3. С 136-145.

59. Томас Дж. Практика психосинтеза. СПб., 1992.

60. Томас К. Переживание образов. Высшая ступень аутогенной тренировки. М., 1994.

61. Фолкэн Ч.Т. Психология – это просто: практическое руководство по психологической самопомощи. М., 1997.

62. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

63. Франкл В. Доктор и душа. СПб., 1997.

64. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики. (Введение) // Вопросы философии. 1989. №9. С. 116-163.

65. Хасан Б.И. Психотехника конфликта и конфликтная компетентность. Красноярск, 1996.

66. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М., 1993.

67. Ялом И. Д. Лечение от любви и другие психотерапевтические новеллы. М., 1997.

68. Ясперс К. Духовная интеграция времени // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 288-418.

69. Andersen M.S., Savary L.M. Passages: A Gide for Pilgrims of the Mind. N.Y., 1972.

70. Binswanger L. Existential Analysis and Psychotherapy // Progress in Psychotherapy. N.Y., 1956.

71. Bugental J.F.T. Explicit analysis: A design for the study and improvement of psychological interviewing // Educational & Psychological Measurement, 1954. V. 14. P. 552-565.