|
Я узнал, что вечером они закрывают ресторан в десять часов, а открывают в семь часов утра. И я начал решать эту проблему, спросив жену, у кого находится ключи от ресторана. Она ответили: "Ключи есть у нас обоих. Но я всегда подхожу к двери первой и открываю ее, пока муж припарковывает машину".
Тогда я заметил, что ей следовало бы следить за тем, чтобы муж приходил в ресторан на полчаса раньше ее. У них была только одна машина, но ресторан находился всего за несколько кварталов от их дома. И пешком она вполне могла бы прийти в ресторан на полчаса позже. Когда она согласилась поступать таким образом, это привело к разрешению конфликта.
Обсуждая эту пару с коллегами, Эриксон рассказал этот случай точно так же просто, как он здесь изложен. Заставив женщину приходить в ресторан на полчаса позже, Эриксон решил проблему. Поскольку то, что произошло, было бы гораздо понятнее ему самому, нежели аудитории, он добавил следующие подробности:
"Если муж приходил в ресторан на полчаса раньше жены, то это означало, что он отвечает за ключи, он открывает дверь, он отпирает все двери внутри ресторана. Он запускает ресторан в работу на целый день. Когда приходит жена, то оказывается, что она безнадежно отстала. Он уже запустил множество рабочих процессов, он ими управляет.
Жена же, в свою очередь, оставаясь дома еще на полчаса, была вынуждена в это время мыть посуду и делать еще некоторые дела, перед тем, как пойти в ресторан. И если она могла опаздывать на полчаса, она могла опоздать и на тридцать пять минут. В сущности, приняв мое предложение, она бессознательно обнаружила, что может опаздывать на сорок минут или даже на час. Таким образом, в конце концов оказалось, что муж может справиться с управлением ресторана и без нее. Муж, в свою очередь, обнаружил, что он может самостоятельно справляться с работой.
Если жена согласилась оставаться дома по утрам на полчаса, то это автоматически привело к тому, что она по вечерам согласилась уходить из ресторана раньше, чем он, и готовить ему ужин. Таким образом, муж теперь отвечал за приведение ресторана в порядок и закрытие его на ночь.
Тем временем жена училась управлять домом, что было для нее гораздо важнее. В конце концов она стала проводить дома практически все свое время, замещая кассиршу и других работниц, если они болели или были в отпуске. В другое время она не испытывала потребности бывать в ресторане — и не бывала там".
Обсуждая этот случай, один из коллег заметил, что проблема состояла не только в жене. Своим поведением муж провоцировал жену взять на себя ответственность за управление делами в ресторане, и, таким образом, их взаимодействие являлось игрой, в которую были вовлечены они оба. Эриксон согласился, но сказал, что если бы он помог мужу обнаружить свою вовлеченность, то это бы, скорее всего, никоим образом не привело к изменению ситуации: "Вряд ли я достиг бы чего-либо, сказав мужу, что он провоцирует жену, чтобы она заставляла его мыть пол и так далее. Он бы этого просто не понял. Но он понял почти сразу же, что в течение получаса он один отвечал за весь ресторан. И при этом он чувствовал себя превосходно.
Часто очень трудно бывает создать такую ситуацию, в которой бы жена изменила бы свое поведение, и это изменение было бы устойчивым. Особенно трудно это сделать тогда, когда жена очень любить доминировать. Комментируя это возражение, Эриксон заметил, что жена приняла его предложение и выполняла его инструкции потому, что они были сформулированы особым образом. Он попросил ее проследить за тем, чтобы муж приходил в ресторан на полчаса раньше ее. Получалось, что именно она совершала изменение и отвечала за его результаты, и поэтому она охотно приняла предложение Эриксона.
Беседуя с супружеской парой, психотерапевт часто обнаруживает, что заключенный между ними контракт предполагает, что жена будет определять все, что будет сказано в кабинете. Психотерапевт испытывает трудности, даже желая просто узнать точку зрения мужа на проблему, так как жена не дает ему говорить, отвечая за него на все вопросы. Очень часто достаточно просто заставить жену помолчать, чтобы муж смог высказать свое мнение, но иногда не срабатывает и это. С такими "доминирующими" женщинами Эриксон поступал по-разному.
Когда я прошу мужа высказать свою точку зрения, а жена прерывает его даже тогда, когда я ее не спрашиваю, я обычно прошу ее произвести какое-либо действие, которое могло бы успокоить ее. Например, я говорю жене: "Я все время хочу узнать, что думает по этому поводу ваш муж, а вы все говорите и говорите. Я знаю, что таким образом вы хотите помочь мне понять вашу проблему. Но может быть у вас есть с собой губная помада?" Конечно же, у нее есть с собой губная помада, и я прошу, чтобы она вынула ее из сумочки. Затем я говорю: "А сейчас, хоть это может показаться вам смешным, подержите, пожалуйста, помаду вот так" и я показываю ей, как надо держать помаду, едва касаясь губ самым ее кончиком. "Держите ее так, едва прикасаясь к губам. Я буду задавать вопросы вашему мужу, а вас прошу пронаблюдать, как ваши губы будут дрожать, желая говорить. Я думаю, что это будет вам очень интересно". Обычно женщину совершенно зачаровывает наблюдение за движениями своих губ. Поступая таким образом, я предлагаю ей законным образом использовать свои губы. Она не вполне понимает все это, но находит ситуацию забавной.
Если женщина является настолько доминирующей, что исключает мужа из процесса воспитания ребенка, Эриксон присоединяется к ней таким образом, что убеждает ее начать следить за тем, чтобы муж занимался ребенком как можно больше.
Если я встречаю женщину, которая совершенно сверх доминирует в браке, я поздравляю ее и даю высокую оценку ее компетентности. Когда это сделано, я поднимаю сомнительный вопрос. Я говорю, что неспособен понять, как. женщина с таким интеллектом, как у нее, может пренебрегать таким источником компетентности, как ее собственный муж. Затем я замечаю, что с биологической точки зрения мужчина — это совершенно другое существо, нежели женщина. У него своя философия жизни, и физиологические функции по отношению к детям тоже иные.
Полный половой акт занимает у женщины около восемнадцати лет. Она должна получить сперму, выносить ребенка в течение девяти месяцев, вынянчить его, и в этом процессе организм женщины сильно трансформируется. Она должна заботиться а ребенке, учить его, кормить, давать образование и защищать его, пока у него тянется детство. Биологически женщина ориентирована именно на эту задачу. Слушая все это, женщина обретает законное оправдание своей доминантности в процессе воспитания ребенка, но в той же мере, в какой она оправдывает себя, она чувствует себя ответственной за то, чтобы использовать любой находящийся в окружающей среде источник благоприятствования для развития своего ребенка. А среди этих источников находится и ее собственный муж, являющийся носителем особого биологического опыта. Ее ребенок должен жить в мире мужчин и в мире женщин и взаимодействовать с обоими полами. Следовательно, ребенок должен адекватно осознавать биологические свойства обоих полов. Таким образом, я, в буквальном смысле этого слова, заставляю доминирующую женщину осознать, что она должна использовать эти внутренние биологически присущие ее мужу свойства для пользы ребенка.
Однажды Эриксону рассказали о женщине, которая настолько сильно доминировала над своим мужем, что разговаривала за него по телефону. А если собеседник не желал представиться, она просто клала трубку. Она вела себя так, как если бы должна была прочищать все коммуникативные каналы своего мужа. Когда Эриксона спросили, как бы он поступил с мужчиной, который допустил такое, он ответил, что предпочел бы взаимодействовать с его женой.
Я бы встретился с женой наедине и повел бы с ней окольные разговоры о важности интегрированности. Существуют вещи, которые человек должен хранить в тайне от других людей, даже от самых близких. Я ответил бы, что жене совершенно незачем объявлять мужу, что сегодня у нее первый день менструации, хотя для него это важно. Затем я перешел бы к обсуждению некоторых контактов, о которых не стоило бы говорить. Ни одна женщина не захотела бы научить мужа разбалтывать тайну рождественского подарка, который он готовит для нее. То же самое касается и подарка, который он готовит к ее дню рождения. Он должен также сохранить в тайне, что он заставил свою сестру купить подарок своей жене. Или жена соседа должна иметь право убедиться в том, что в церкви, на выборах старосты группы он голосовал за нее. Существует очень много секретов, которые человек должен иметь, если он хочет сохранить интегрированностъ своей жизни. У нас есть секреты даже от самих себя. Многие ли мужчины знают, с какой ноги они начинают одевать брюки, с правой или с левой?
Я дал бы этой женщине понять, что вполне возможно знать о чем-либо все, но это создавало бы у нее дискомфорт. И только она должна отвечать за то, чтобы ее знания создавали ей комфорт, а также за то, чтобы обеспечивать мужу неприкосновенность определенных областей его личного пространства.
Чаще всего конфликты возникают из-за того, что жена слишком доминирует над мужем. Но случается также, что муж слишком доминирует над женой. Ясно, что проблема состоит не в том, каким "должен" быть брак, а в том, какова сущность конфликта по этому поводу в каждой конкретной паре. Часто супружеской паре удается соблюдать два договора одновременно. Они делают вид, что самый главный в семье — муж, в то время как в большинстве областей семейной жизни управляет жена. И каждая супружеская пара исповедует миф о том, что два поколения назад все было иначе. Например, мы считаем, что в викторианский период отцы были более сильными и доминантными фигурами. Однако наша информация о структуре семьи в тот период основана по большей части на слухах. Вот анекдот, иллюстрирующий мифологичность наших знаний о том периоде. Однажды я начал спрашивать пожилых людей, выросших в Вене в начале века, на предмет их семей. Меня интересовало, какой семейный климат господствовал во времена Зигмунда Фрейда, что он воспринимал отца как такую могучую, кастрирующую фигуру. Одна женщина, выросшая в Вене, рассказала мне, что у них в семье отец был очень авторитетной и властной фигурой. Она добавила: "Нам даже не разрешалось сидеть в кресле отца". Мне стало любопытно, как отцу удавалось сделать так, чтобы они не садились в его кресло. Она ответила: "О, нет, отец этим не занимался. Этим занималась мать. Она говорила нам, что если мы сядем в это кресло, у нас на попках появятся прыщи". Очевидно, что отец в данном случае удостоился хотя бы веры в то, что главным в семье был он.
Иногда в этот период существования брака жена обращается к психотерапевту, протестуя против того, что муж доминирует над ней, не давая ей сказать ни по одному важному поводу ни слова. Два последующих примера посвящены способам, с помощью которых Эриксон разрешал подобные проблемы и тогда, когда они носили острый характер, и тогда, когда они проявлялись в завуалированной форме.
Женщина рассказала мне, что испытывает серьезные трудности, касающиеся ее взаимодействия с мужем. Они были женаты уже много лет и накопили денег, чтобы купить дом. Это должно было быть важным событием в их жизни. Однако, когда пришло время выбирать дом, муж стал настаивать на том, что решение будет принимать только он. Он хотел выбирать и дом, и внутреннее оборудование. Она рассказала, что он всегда тиранизировал ее, но тут же почувствовала, что должна что-то изменить, поскольку для нее было очень важно принимать участие в решении вопроса о том, в каком доме они будут жить.
Существует множество вариантов терапевтического вмешательства в такую ситуацию, начиная с индивидуальной терапии, проводимой мной с женой по поводу ее ощущения беспомощности, и кончая терапией супружеской пары, нацеленной на прояснение коммуникации между супругами. Эриксон же сосредоточился на проблеме так, как она была представлена, и решил ее наиболее эффективным и экономным путем.
Я встретился с мужем наедине, без жены. Мы беседовали о том, кто должен быть хозяином в семье, и пришли к очевидному выводу, что хозяином должен быть только мужчина. Мы пришли также к согласию относительно того, что при покупке дома последнее слово должно оставаться за мужчиной. Только мужчина должен определять, какой дом следует купить и как следует его оборудовать. Во время беседы я несколько изменил ее предмет и мы стали обсуждать, какой мужчина является настоящим хозяином в семье, Когда мне удалось в достаточной мере возбудить его любопытство относительно того, каким должен быть такой мужчина, я сказал, что настоящий хозяин — это такой хозяин, который достаточно влиятелен для того, чтобы позволить своим подчиненным определять ситуацию по маловажным вопросам. Таким образом, я убедил его в том, чтобы он отвечал за все на более высоком уровне, позволяя своей жене отвечать за детали. Мы договорились, что он выберет двадцать планов домов и двадцать проектов внутреннего устройства домов и позволит своей жене сделать выбор среди его планов. Результат вполне удовлетворил жену, равно как и мужа, поскольку в конечном итоге за все отвечал именно он.
Реализуя такой подход, Эриксон настолько расширял пространство взаимодействия между мужем и женой, что каждый из них, чувствуя себя более свободным, начинал обращаться с партнером более дружелюбно.
Наш второй пример носит несколько иной характер: здесь муж тиранизировал жену своей чрезмерной благожелательностью и щедростью.
Они были женаты много лет и все эти годы боролись друг с другом, хотя открыто эта борьба ни разу не проявилась. Он вырос в Новой Англии, в богатой семье, где все делалось для него. Он был очень дотошным и щепетильным, и вся его жизнь определялась жесткими правилами этикета. Его жена выросла на ферме и была приучена, соответственно, к свободной жизни с пикниками, ночевками на природе и умела черпать удовольствие из спонтанной активности.
Совместную жизнь этой пары всецело определял муж, действуя благонамеренно и протективно. Жена при этом испытывала ужасную злость, которую не могла выразить потому, что он всегда был очень благожелательно настроен и поступал всегда правильно. Ее злость находила себе выход опосредованно в сексуальной жизни. Она была холодна к нему, а он страдал от преждевременных эякуляций. Когда она испытывала сексуальный голод, у него появлялись преждевременные эякуляции, и она оставалась неудовлетворенной. Когда же он был способен контролировать эякуляцию, она была совершенно равнодушна, неохотно подчиняясь ему и даже зевая.
К этой проблеме я подошел с другой стороны, касаясь иных аспектов их совместной жизни. Для вмешательства я выбрал такие ситуации, как ужин в ресторане, празднование годовщины свадьбы и выбор цветов, которые он должен был ей подарить.
Жена любила ужинать в ресторане и муж очень любил вывозить ее, но их совместные поездки в ресторан всегда превращались в абсурдное предприятие, кончающееся обоюдным неудовлетворением. Он предположительно мог бы ее повезти в любое место, куда она захочет, позволить выбрать в меню все, что она захочет, и так далее. Но каким-то образом всегда оказывалось, что они не попадали в тот ресторан, в который она хотела бы попасть, не садились за понравившийся ей столик и не заказывали ей ту еду, которую в тот вечер ей хотелось бы заказать. Но вслух она всегда должна была сказать, что это прекрасный ресторан, чудесный ужин и все было замечательно. Домой она ехала всегда испытывая бессильную ярость и беспомощность. Муж всегда предоставлял ей возможность поправить его, но делал это так, что она не могла этим предложением воспользоваться.
Проблема прояснилась, когда я беседовал одновременно с обоими супругами. Когда она сказала, что никогда не могла выбрать ту еду, которую ей хотелось бы, он возразил:
"Поверьте мне, я никогда не мешал ей. Без всякого сомнения я не хотел бы лишать мою жену чего бы то ни было". Затем он объяснил жене, что ситуация была совершенно не такой, как она ее описала, и в конце концов она в моем присутствии согласилась с мужем, что он и в самом деле не делал ничего подобного.
Я спросил его, не хочет ли он в следующий раз вывезти свою жену поужинать в такой ресторан, выбор которого его очень удивит. Он согласился, потому что он хотел поступать только правильно. И, когда они пришли ко мне на следующий раз, я заготовил набор инструкций, которые они должны были выполнить. Он должен был вести машину, а жена должна была читать ему инструкцию вслух. Взяв в руки план города, я зачитал список улиц, по которым он должен был проехать. Отъехав от дома, он должен был проехать столько-то кварталов вниз по улице, затем завернуть налево и проехать такое-то количество кварталов, затем повернуть направо и проехать один квартал, затем определенное число кварталов на север и так далее. И в конце концов ему следовало остановиться у первого ресторана с правой стороны, который совершенно случайно оказался рестораном над названием "Зеленая лагуна". Жена однажды упомянула этот ресторан в ряду других, рассказывая о тех местах, где ей не случалось бывать. Следуя указанному маршруту, они должны были в сущности дать круг по всему городу и почти вернуться к исходной точке, так как этот ресторан находился всего за несколько кварталов от их дома.
Мои инструкции, однако, касались не только того, как добраться до ресторана, но и того, как себя там вести. Они должны были миновать первую кабину, первый столик направо, ряд кабин вдоль стены, обойти вокруг следующего столика и сесть в конце концов за определенный столик. После того, как официантка принесла меню, жена должна была следовать инструкциям очень внимательно. Я отметил, что официантка подает меню сначала ей, а затем ему. Когда он начнет читать свое меню, а он всегда делает это очень тщательно, она должна была сказать: "Давай поменяемся меню". Кажется, простая вещь, но однако это полностью изменило его ориентацию. Она выбирала блюда, пользуясь его меню. Когда он спросил ее, что она хотела бы заказать, она попросила его заказать филе миньон, средней прожаренности, салат с рокфором и так далее. Продолжая вглядываться в свое меню, а затем закрыв его, он спросил ее, что он может заказать для нее. Этот дотошный человек считал, что раз его меню находится в ее руках, то он должен заказывать себе еду с ее помощью.
Обед получился прекрасным. Он испытал массу удовольствия от того, что мои инструкции сработали так точно, что привели их прямо к "Зеленой лагуне". Этот дотошный человек восхищался моими инструкциями, как произведением искусства. Когда они поехали ужинать в следующий раз, он предложил повторить то, что было: "Давай поедем так же, как в прошлый раз, и посмотрим в каком ресторане мы в конце концов окажемся". Он повторил тот же самый маршрут и наконец сказал: "Давай теперь проедем десять кварталов вперед и остановимся около первого ресторана, который нам понравится". (Я запретил им ходить в рестораны, в которых они уже бывали.) Жене понравился один из ресторанов и она сказала, что он вроде бы выглядит приятно. Он остановил машину и они вышли. Это был большой и совершенно незнакомый им ресторан. Жена тут же объявила, что она хочет заказать то-то и то-то, как это сделала в "Зеленой лагуне", и у них состоялся еще один прекраснейший обед. Он не понял, как до сих пор терроризировал свою жену, но почувствовал, что в первый раз в жизни она, находясь рядом с ним, действительно наслаждается и говорит ему об этом. Его никогда еще не благодарили таким образом, и это побудило его продолжать в том же духе.
Одно из самых крупных изменений в работе с этой парой удалось произвести благодаря тому, что вскоре должна была наступить годовщина их свадьбы. Раньше муж сам всегда организовывал прием по этому поводу, что страшно не нравилось жене, но противостоять ему она не могла. Она рассказала мне, что он обычно делал. Он заказывал фигурный торт, приглашал тех людей, которых следовало пригласить и следил за тем, чтобы произносились соответствующие тосты и были поданы определенные сорта шампанского и так далее..
Я встретился с мужем и сказал ему, что по случаю приближающейся годовщины свадьбы хорошо бы преподнести жене сюрприз. Причем он должен был преподнести ей такой сюрприз, который был бы незабываемым. Пока я описывал этот сюрприз, он смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Я велел ему взять напрокат пикап, купить спальные мешки и другие принадлежности для туристского похода, ветчину и яйца, пирожки с сосисками и гамбургеры и так далее. Кроме того он должен был купить жене джинсы "Леви" и тяжелые ботинки, сняв размеры с ее сестры. За день перед годовщиной он должен был въехать во двор на этом пикапе и сказать жене: "Вот твоя одежда, одевайся. У меня есть для тебя сюрприз". Он сделал все, что ему было сказано, и свой праздничный завтрак они съели у костра, после того как провели ночь на заднем сиденьи пикапа, стоящего посреди пустыни. Кроме того на следующий день они должны были совершить восхождение на гору, приготовить обед, съесть его, а потом сесть в пикап, тронуться с места и заблудиться. Им удалось выполнить и это. Он сказал жене, что вместо того, чтобы ехать в город, он поедет по случайной дороге, совершенно не зная куда она ведет. Это была чудесная поездка. С этого момента они с женой проводили уик-энды только так. Такое празднование годовщины свадьбы пришлось жене исключительно по душе. Ведь прежде она так скучала по пикникам и походам своей юности.
А сейчас муж навещает меня примерно три раза в год, чтобы рассказать о своих достижениях и о достижениях своей жены. Она приходит примерно два раза в год, просто поговорить. Я знаю, что в рамках некоторых психотерапевтических школ рекомендуется, чтобы супруги, испытывающие скрытую агрессию друг к другу, выразили ее открыто, а затем проработали. Я же считаю, что лучше, если это возможно, избежать открытого конфликта. Если дом невозможно вымыть и вычистить, не пытайтесь сделать это. Лучше будет переехать в новый дом.
В случаях острой борьбы за власть, когда кому-то из супругов грозит опасность, Эриксон действует очень быстро. Он не верит в то, что не следует советовать людям делать что-либо и вообще как-либо вмешиваться в их жизнь. Однажды к нему зашла мать с ребенком, чтобы обсудить поведение своего мужа. Эриксон велел ей немедленно покинуть город, не заходя домой и не взяв с собой ни одной вещи. Она послушалась, а через некоторое время к Эриксону зашел муж, страшно злящийся на Эриксона за то, что он куда-то дел его жену. Но все-таки он признался Эриксону, что купил винтовку, чтобы ее убить. Впоследствии Эриксон встретился с мужем и женой одновременно, чтобы решить их проблему.
Эриксон обращался с пациентами очень уверенно и эта уверенность была обусловлена, в частности, его собственной четкой моральной позицией. Он знал для себя совершенно определенно, как люди должны себя вести, но вместе с тем был очень толерантным к разнообразным способам жизни, существующим в этой культуре. Его моральные установки отнюдь не ригидны, но вместе с тем, он не подвергает их постоянному анализу и сомнению, как это делают многие интеллектуально ориентированные психотерапевты.
Моральная позиция Эриксона опирается не на абстрактную идею, а на то, что могло бы сделать жизнь человека более приятной. Иногда, когда он считает, что один супруг использует другого, он производит изменения.
У одного из моих пациентов была жена, которая до этого была замужем четырнадцать раз. Он считал, что она была замужем только дважды. Мне нравился этот парень. У него был хороший, сильный характер. Он чувствовал свою силу, но не хотел применять ее к своей хорошей, запутавшейся, невротичной жене.
Я встретился с женой, которая совсем не собиралась говорить мне о своих четырнадцати браках, но каким-то образом она "спонтанно" рассказала мне об этом. Она взяла с меня обещание ничего не говорить ее мужу. Я заметил, что ее муж странно терпелив и добр по отношению к ней. Он позволял ей подделывать чеки и оплачивал их. Она вышла из себя и разбила машину, и он за нее заплатил. Она постоянно изменяла ему с другими мужчинами. Я сказал ей, что ее муж пытается сейчас принять решение о том, стоит ли ему оставаться с ней. Я спросил ее: "Не считаете ли вы, что следует сказать ему о тех четырнадцати браках. о которых вы до сих пор умалчивали?" Она ответила: "Нет!" На что я сказал: "Вот он ваш ответ и придерживайтесь его".
Конечно же она рассказала все мужу. Она терпеть не могла выполнять приказы мужчин, а я приказал ей "придерживаться своего ответа". Она продемонстрировала неповиновение мне, рассказав мужу о своих четырнадцати браках
Когда муж узнал все, то его отношение к жене изменилось Он спросил ее: "Сколько раз в своих предыдущих браках мы подделывала чеки?" Она ответила ему. "Сколько раз мы изменяла мужьям с другими мужчинами?" И она снова ответила ему. Он сказал: "Ну, хорошо, я женился на тебе, я. люблю тебя несмотря на то, что ты дрянь. Если я еще раз обнаружу подделку или измену, я подаю на развод. Я буду иметь веские основания для развода — ведь ты утаила от меня жизненно важную информацию",
Жена исправилась. Она боялась потерять своего пятнадцатого мужа.
Имея дело с супружеской парой, Эриксон не объединялся с одним из супругов против другого и считал это важным общим правилом, из которого делались исключения тогда, когда речь шла о насилии или об абсолютном отказе от сотрудничества. Иногда он встречался с каждым из супругов отдельно, иногда они должны были приходить к нему вместе. Какой из этих двух вариантов выбрать, Эриксон иногда решал прямо в приемной. Он рассказывал:
"Когда ко мне приходит супружеская пара, я выхожу, чтобы встретить их, и, как правило, спрашиваю: "Кто из вас хочет поговорить со мной первым? Или же вы зайдете в кабинет вместе?" Задав вопрос, я наблюдаю затем за их лицами и головами.
Когда я вижу, что они смотрят друг на друга, как бы говоря: "Не хотел (а) бы ты зайти со мной?", то я приглашаю в кабинет обоих. Если муж смотрит на меня с ужасом и показывает на жену жестом, который должен сообщить, что первой должна зайти именно она, и взглянув затем на нее, я вижу, что она делает то же самое, я также приглашаю в кабинет их обоих. Если он указывает на нее, а она смотрит на меня ожидая, когда я ее приглашу, я приглашаю ее первой.
Иногда муж говорит: "Я хотел бы поговорить с вами, прежде чем вы начнете беседовать с моей женой". Или же жена может сказать то же самое, желая побеседовать со мной до того, как я буду беседовать с ее мужем. Я не всегда выполняю их пожелания. Иногда я говорю: "Хорошо, но чтобы я лучше понял вас, давайте поговорим все вместе в течение пяти или шести минут. Затем я буду говорить с одним из вас". Я поступаю таким образом потому, что если они поведут себя по-диктаторски, решая вопрос о том, кто зайдет в кабинет первым, они могут пожелать вести себя таким образом и дальше, поэтому эту первую ситуацию начинаю определять я. Когда мы начинаем беседовать все вместе, я могу продлить время этой предварительной беседы до пятнадцати минут или до двадцати, но почти всегда я ограничиваюсь пятью, шестью минутами. Отпуская кого-либо из них, я могу сказать: "А сейчас я буду беседовать с одним из вас в течение пяти минут". Я всегда ограничиваю время и оставляю за собой возможность перестраивать всю процедуру".
Иногда один из супругов отказывается прийти к психотерапевту для решения супружеской проблемы и чаще всего это случается с мужем, нежели с женой. Разные психотерапевты справляются с такой ситуацией по-разному. Обычно срабатывает простое приглашение сопротивляющегося супруга, но если это не помогло, Эриксон действовал в этом случае уникальным образом.
Муж привел ко мне свою жену и сказал, что ему надоело платить психоаналитику гонорар за три встречи в неделю в течение пяти лет, потому что его жене стало еще хуже по сравнению с тем моментом, когда она начинала лечение. Он сказал мне также, что не собирается говорить со мной. Он хотел всего лишь, чтобы я взаимодействовал только с женой и каким-то образом помог ей.
Я провел с его женой семь лечебных часов, прежде чем мне удалось заполучить его к себе в кабинет. Я использовал процедуру, к которой я часто прибегаю в подобных случаях. Беседуя с женой, я на каждом сеансе выдвигал какое-либо утверждение, с которым ее муж не должен был согласиться, замечая при этом: "Не знаю, каким образом отнесся бы к этому ваш муж". Часто я выбирал такие предметы разговора, которые могли бы дать мужу понять, что я его понимаю неправильно. После каждой встречи со мной жена подвергалась опросу со стороны мужа и должна была рассказать все, о чем мы беседовали. И каждый раз она рассказывала ему содержание того маленького кусочка разговора, где мы говорили о нем. После того, как мы с женой встретились семь раз, он приказал ей сделать так, чтобы я назначил ему время встречи. Он пришел за тем, чтобы вывести меня из заблуждения, и вот теперь я мог взаимодействовать с обоими супругами.
В некоторых случаях существенно, чтобы муж и жена приходили к психотерапевту вместе. Вот как описывает Эриксон одну из таких типичных ситуаций:
"Если вы имеете дело с мужем и женой, которые относятся друг к другу очень подозрительно и к тому же злобно, вам надо пригласить к себе обоих вместе, и сразу же вы должны определить свою роль. Если муж начинает выливать свои подозрения, что он может делать, впрочем, очень тонко, я поворачиваюсь к жене и говорю: "И он действительно убежден в то, что говорит и очень искренен, не так ли?" Жена думает: "Он на моей стороне", а муж думает, что я на его стороне. Затем я говорю мужу: "А сейчас, по соображениям любезности, давайте выслушаем некоторые замечания вашей жены". И она теперь может отомстить ему, высказывая все более серьезные подозрения и обвинения. Это происходит потому, что ее поставили в позицию, где она вынуждена защищаться. Затем я поворачиваюсь к мужу и делаю то же замечание о том, что она действительно верит в то, что говорит, и искренне это переживает. И жена вдруг понимает, что, будучи на ее стороне, я в то же время нахожусь и на стороне мужа и начинает реагировать точно так же, как и я. Затем я даю им время усвоить это и говорю: "Итак, вы пришли ко мне за помощью. Без сомнения, вы хотите, чтобы я выслушал обе стороны с сочувствием и пониманием, чтобы вы могли понять, в чем же состоит настоящая правда. Я уверен, что вам обоим настоящая правда не страшна". Таким образом я определяю настоящую правду как мое мнение о ситуации. Каждый из них считает, что я на его стороне, а затем они обнаруживают, что я на стороне настоящей правды и они согласны со мной от всего сердца.
Обычно я считаю, что мне следует справиться с ситуацией таким образом, что бы быть на стороне обоих супругов, но иногда я занимаю совершенно другую позицию. Если жаловаться начинает наиболее горластый супруг, и я вижу, насколько он не прав, я поворачиваюсь к другому члену супружеской пары и говорю: "Он действительно искренне верит во все это. Он убежден в этом. Итак, вы знаете, что большая часть того, что он говорит, возможно, все, что он говорит, вероятно, большая часть этого, ни на чем не основана. Вы хотите, чтобы он убедился в тех вещах, которых вполне обоснованы, и вы хотите также, чтобы он отказался от того, что необосновано. И он тоже хотел бы отказаться от всего, что не соответствует действительности".
Таким образом, я оправдываю горластого члена семьи, а от другого члена семьи требую абсолютно объективной позиции. И горластый, о котором было сказано, что он собирается отвергнуть все несоответствующее действительности, начинает со всем соглашаться. Может показаться, что здесь я слишком директивен, контролируя их действия. В сущности, я всего лишь даю человеку возможность изменить свое мышление и свои взгляды. Я просто показываю:
"Вот смотрите, здесь есть еще несколько дюжин удобных для путешествия дорог, которых раньше вы не замечали на карте".
Когда супружеская пара испытывает трудности при обсуждении каких-либо тем, вызывающих чувство вины, Эриксон ограничивает коммуникацию таким образом, что обсуждение этих тем становится адекватным ситуации.
Иногда, когда я встречаюсь с мужем и женой одновременно, я не позволяю жене смотреть на мужа, а мужу на жену. Это ограничение они ощущают, как очень сильное. Они склонны все время бросать взгляды друг на друга, чтобы определить, как партнер реагирует. Но так поступать неприлично, как они считают. И таким образом они говорит гораздо откровеннее, чем предполагали. Видите ли, они нуждаются в том, чтобы что-то делать, но совершенно не в состоянии делать это, и, однако они должны что-то делать. Поскольку они не могут смотреть друг на друга, они должны общаться вербально. Поскольку они ощущают вину по поводу того, что иногда бросают взгляды друг на друга, они начинают выражать мысли и переживания, отягощенные чувством вины. Эта ситуация вызывает чувство вины и они начинают сообщать об этом чувстве. Однако здесь вы должны быть очень внимательны, чтобы никто из них не использовал эту ситуацию для того, чтобы отомстить другому или обвинить его. "Он никогда не водит меня в ресторан ужинать". Вам такие вещи не нужны. Это просто придирки.
|
