Коннер Ричард Методики НЛП высшего уровня

Скачать в архиве

Предпосылки НЛП

НЛП – это исследование структуры субъективного переживания. Оно привело к таким концепциям, как Мета-модель, «сенсорная четверка», стратегии, субмодальности, и к созданию ряда эффективных методов коммуникации и терапии. Но эти концепции и методы – это не НЛП, точно так же, как пенициллин – не наука. НЛП – это не результаты, а сам процесс исследования.

Приведенные ниже предпосылки составляют основу модели НЛП; они оцениваются в соответствии с их полезностью. Проверка этих предпосылок сводится к тому, что вы действуете так, как если бы они были верны, а затем наблюдаете результаты.

1. Каждый человек живет в своей собственной, уникальной модели мира, и эти модели неизбежно отличаются от самого мира.

2. В любой ситуации каждый человек делает лучший выбор из всех, какие он может себе представить в данный момент.

3. Внутренние ресурсы каждого человека доставляют ему потенциал для решения его проблем.

4. Есть различие между человеком и его поведением.

5. За каждым поведением стоит некоторое положительное намерение.

6. Смысл коммуникации заключается в вызванной ею реакции, а не в том, что предполагалось сообщить.

7. В человеческих взаимодействиях наибольшее влияние на результат имеет тот, кто проявляет наибольшую гибкость и разнообразие в поведении.

8. Память и воображение используют одни и те же нервные цепи и потенциально имеют одно и то же действие.

9. Знание, мышление, память и воображение возникают из последовательностей и сочетаний систем представления.

10. Психика и тело – это части одной и той же системы. Поэтому существует параллелизм и взаимосвязь между нашими внутренними нервными процессами и нашими внешним наблюдаемым поведением.

11. Метод проб и ошибок составляет часть процесса обучения. Если вы не получили желаемых результатов, это не значит, что вы потерпели неудачу; это значит, что вы получили обратную связь.

12. Если то, что вы делаете, не действует, сделайте что-нибудь другое.

Эриксоновские речевые обороты

Во всех терапевтических взаимодействиях терапевту нужно проявлять внимание к особому способу, которым клиент организует свой опыт, то есть к модели мира клиента и тому, как он использует процессы моделирования (обобщение, исключение и искажение) при построении этой модели. Умение терапевта выявлять и использовать модель мира и процессы моделирования клиента в значительной степени определяют его способность успешно присоединиться к клиенту. Присоединение является основой любой успешной терапии. Мы полагаем, что словесное присоединение терапевта к клиенту можно считать успешным, когда речевые обороты терапевта принимаются клиентом, как точное описание его текущих переживаний.

Есть две основных категории, эффективных в словесном присоединении к клиенту:

1) Описания текущих, наблюдаемых переживаний клиента;

2) Описания текущих, внешне ненаблюдаемых переживаний клиента.

Первая категория словесного описания зависит, прежде всего, от способности терапевта проводить тонкие зрительные и слуховые различия, когда он наблюдает за клиентом и слушает его, и включать эти различия в свое продолжающееся описание поведения клиента. Например, терапевт может воспользоваться такими описаниями:

«. . . Вдыхая и выдыхая – с каждым вдохом и с каждым выдохом . . .»

«. . . Рука поднимается, поднимается . . .»

причем эти описания, в действительности, располагаются во времени так, чтобы они являлись точными описаниями переживания клиента, то есть произносятся, когда клиент и в самом деле вдыхает или выдыхает, или когда рука клиента и в самом деле поднимается. В присоединении этого рода ничем нельзя заменить способность терапевта проводить тонкие зрительные и слуховые различия. Хотя Эриксон обладает несравненной способностью делать эти тонкие различия, и он успешно включает замеченные им различия в свои текущие описания, он использует эти различия не только в словесном присоединении. В процессе присоединения терапевт действует наподобие изощренного механизма биологической обратной связи. Он может делать это прежде всего словесно. Но кроме того, терапевт может использовать свое положение тела и движения, свой тон голоса и скорость речи в качестве механизмов присоединения, как это с поразительной эффективностью делал сам Эриксон. Он часто перенимал тон голоса, скорость речи клиента и ее синтаксическое строение, приспосабливая свое дыхание, положение тела и жесты, чтобы подстроиться к нему. Таким образом, клиент ощущает свое дыхание, поднятие и опускание своей груди, и одновременно видит тело Эриксона, повторяющее те же ритмические движения.

Эриксон всеми различными способами расширяет применение этих принципов. Он не только подстраивается к дыханию клиента своим дыханием, но также подстраивается темпом своей речи к его дыханию или к частоте пульса, которую он определяет, наблюдая за расширением и сокращением вен клиента. Он использует слова и фразы, услышанные им от клиента и интонации голоса клиента. В сущности, он превращает все свои выходные каналы в механизм обратной связи, осуществляющий подстройку к субъективным переживаниям и на сознательном, и на подсознательном уровне. Клиенты редко осознают сложные способы, с помощью которых Эриксон подстраивается к ним. Эта неосознанность, по-видимому, является важной составляющей в быстром, эффективном наведении транса. Такой комплексный тип присоединения будет рассмотрен подробнее в другой статье. Здесь же мы сосредоточим внимание на словесных аспектах работы Эриксона.

Таким образом, первая категория присоединения предполагает способность терапевта словесно подстраиваться к текущим переживаниям клиента. Сюда входят очевидные способы поведения, например:

«. . . когда вы сидите здесь, слушая мой голос . . .»

и менее очевидное поведение. Здесь уместно привести случай, где Эриксон делает внушение клиенту, чтобы его руки поднялись. Он делает это в тот момент, когда клиент вдыхает. Если руки у вас лежат на бедрах, и вы делаете вдох, у вас возникает ощущение, будто ваши руки приподнимаются. Эриксон подстраивает свои словесные внушения к тем переживаниям, которые, как ему уже известно заранее, будут у клиента. Он обсуждает этот пример присоединения с Джоном Уиклендом.

Уикленд: «Я не уверен, то ли вы приняли отсутствие реакции за реакцию или, при едва заметной реакции, вы сказали: «она поднимается». Несколько раз, когда вы говорили это, я не мог определить, происходило что-нибудь или нет».

Эриксон: «Нечто и в самом деле происходило. Положите руку на бедро, сделайте глубокий вдох. Что произошло с вашей рукой?»

Уикленд: «Она поднимается!»

Эриксон: «Вы выбираете момент вдоха. И они не могут этого отрицать. . . Я решил позднее, что я выделю это особенно, используя каждый второй вдох, чтобы сказать «поднимается»».

В присоединении к текущим переживаниям клиента, цель терапевта – присоединиться настолько успешно, чтобы он мог повести клиента в его переживаниях. Другими словами, как только клиент принимает (обычно на подсознательном уровне) описание терапевта как точное отображение его текущих переживаний, то размывается граница между описанием нынешнего поведения клиента и того, что он будет переживать в следующий момент. Типичный прием Эриксона – сделать ряд присоединяющихся высказываний, таких, что клиент может сразу же убедиться в их истинности, а потом связать их с высказыванием, описывающим поведение, которое терапевт хочет вызвать у клиента. Связки между высказываниями могут различаться по своей силе. Самой слабой связкой является простой союз, например, использование слова и:

«. . . Вы сидите здесь, слушая мой голос и расслабляясь все больше и больше . . .»

«. . . Вы вдыхаете и выдыхаете, и вам становится все любопытнее, чему вы можете научиться . . .»

Несколько более сильную связку мы назовем косвенно-причинной. В ней используются такие выражения, как: когда; пока; в то время, как; по мере того, как, они соединяют высказывания, связывая их во времени.

«. . . Пока вы устраиваетесь поудобнее на этом стуле, вы можете начать расслабляться . . .»

«. . . В то время, как вы раскачиваетесь вперед и назад, вы можете войти в транс . . .»

Сильнейшую употребляемую форму связки мы назовем причинно-следственной; в ней используются слова, прямо указывающие на причинность, такие, как: заставляет, делается, становится. Например:

«. . . и с каждым вдохом вам становится все спокойнее и спокойнее . . .»

Важной чертой этих типов соединения является не логичность всего высказывания, а действенность самой связки между текущим поведением клиента и его следующим переживанием. Применение Эриксоном этих принципов соединения – отличный пример его способности использовать свойственные самому клиенту принципы моделирования, чтобы присоединиться к нему и повести его в новом, терапевтически полезном направлении. Следует особенно подчеркнуть, что в случае более сильных форм соединения, в косвенно-причинных и причинно-следственных высказываниях, важна не логика, а процессы моделирования, с помощью которых клиент организует свой опыт. Точнее, поскольку клиенты принимают косвенно-причинные и причинно-следственные связки как принципы организации своего опыта, Эриксон просто использует эти принципы моделирования в терапевтических целях. Заметьте, что применяя любой из этих типов соединения, терапевт начинает с чего-то уже происходящего и связывает это с желательным следующим шагом. Терапевт будет особенно эффективен, если он (она) начнет с самой слабой формы соединения и постепенно перейдет к более сильной форме.

Ко второму типу присоединяющихся высказываний относятся описания текущих, внешне ненаблюдаемых переживаний. Сначала это кажется чем-то невозможным. Как может терапевт описать чьи-либо переживания, если они внешне ненаблюдаемы? Здесь проявляется утонченная способность Эриксона использовать языковые средства. Он широко применяет лингвистические принципы моделирования, предлагая клиенту ряд туманных и многозначных высказываний, которые для неподготовленного уха звучат очень конкретно. Эриксон говорит, например:

«. . . И вы можете обратить внимание на особое ощущение . . .»

У клиента, сидящего здесь, прислушивающегося к звучанию голоса Эриксона, безусловно будет какое-нибудь ощущение, и когда он слышит слова Эриксона об особом ощущении, он относит эту фразу к одному из своих нынешних ощущений; следовательно, это высказывание является точным описанием текущего, внешне ненаблюдаемого опыта клиента. В такой фразе – особое ощущение – не уточняется, о каком именно ощущении идет речь, что позволяет связать ее с чем-то определенным в личных переживаниях клиента. Про такие фразы, где не указывается, о каких именно переживаниях клиента идет речь, говорят, что в них нет указательного индекса. Так, Эриксон умеет успешно присоединиться к своему клиенту, используя фразы без указательного индекса. Эриксон систематически использует в своей работе многие лингвистические моделирующие принципы, что позволяет ему присоединяться, а потом вести внешне ненаблюдаемое поведение. Давайте рассмотрим некоторые из них.

Эриксон часто пользуется приемом, имеющим тесное отношение к приему «отсутствие указательного индекса». Он может сказать, например:

«. . . Помидорный росток может почувствовать себя хорошо . . .»

Большинство людей сочтут, что это предложение образовано неправильно. Обнаруживается, что им трудно принять утверждение о том, что росток имеет чувства. Скорее всего, в их модели мира только люди или животные чувствуют разные вещи; такое утверждение, как «помидорный росток способен чувствовать» нарушает то, что лингвисты называют селекционным ограничением. Когда клиент слышит предложение, где не соблюдено селекционное ограничение, на него ложится бремя – вложить иной смысл в это сообщение. Чаще всего, стараясь придать смысл такого рода предложению, он бессознательно поймет его так:

«. . . Ты (клиент) можешь почувствовать себя хорошо . . .»

Один из самых мощных приемов, относящихся к лингвистическому моделированию – исключение, при котором часть смысловой нагрузки предложения (глубинная структура) не представлена в его поверхностной структуре, т.е. в самом высказывании, предложенном клиенту. Например, Эриксон может сказать:

«. . . И продолжая размышлять . . . на самом деле размышлять . . .»

Предикат размышлять описывает процесс чьего-то размышления о чем-то. Однако, кто именно размышляет и о чем в этом предложении (поверхностной структуре) не уточняется; эти части смысловой нагрузки предложения исключены. Тогда слушатель получает возможность (обычно бессознательно) вложить свой смысл, заполняя пропуски, где недостает информации.

Явление, называемое номинализацией, это лингвистический процесс, тесно связанный с отсутствием указательного индекса и исключением. Номинализация представляет собой преобразование слова, описывающего процесс (предиката) в слово, описывающее событие или предмет (существительное). Например, Эриксон может сказать:

«. . . Особое ощущение . . .»

В этой фразе слово «ощущение» используется в форме существительного, хотя оно является производным от предиката, с которым связано больше информации, а конкретно:

ощущение (кто-то ощущает, кто-то / что-то ощущается).

Таким образом, существительное ощущение представляет собой результат лингвистического процесса номинализации – преобразование предиката ощущать в существительное. В процессе этого преобразования, информация о том, кто ощущает, или кто или что ощущается им, исчезает. Следовательно, «указательные индексы» того, кто ощущает, и человека/вещи, на которых направлено ощущение, пропущены, и возникающая в результате номинализация максимально доступна для интерпретации слушателем, как высказывание, приложимое к его текущим переживаниям.

Вот пример того, как Эриксон нанизывает многочисленные номинализации, связывая их воедино:

«. . . И я знаю, что у тебя есть определенная трудность в жизни, которую тебе хотелось бы привести к благополучному разрешению . . . и я не уверен в точности, какие личные ресурсы окажутся наиболее полезными в разрешении этой трудности, но я знаю, что твое подсознание способно лучше тебя найти в твоем личном опыте именно такой ресурс . . .»

В этом абзаце не упоминается ничего конкретного, но если такого рода высказывание предложено клиенту, пришедшему разрешить свою проблему, он или она вложат свой собственный смысл в применяемые номинализации. Когда терапевт пользуется номинализациями, он может дать полезные указания, не рискуя сказать что-нибудь не совпадающее с внутренним опытом слушателя.

Исключение также происходит при употреблении предикатов, хотя некоторые из них гораздо конкретнее других. Например, из предикатов:

«прикасаться» или «целовать»

последний конкретнее первого. Предикат прикасаться просто указывает на то, что некие люди (предметы) вошли в физический контакт, в то время, как предикат целовать вносит дополнительную информацию, а именно, что человек, инициировавший контакт, прикоснулся губами. Однако, предикат целовать все еще не указывает конкретное место или предмет, с которым произошел контакт (поцелуй). Предложение:

«Я думаю, что это верно . . .»

менее конкретно, чем

«Я чувствую, что это верно . . .»

В последнем предложении мы получаем информацию о том, как человек думает.

Если терапевт говорит:

«Я хочу, чтобы ты узнавал . . .»,

то он использует очень неконкретный глагол, поскольку он не объясняет, как именно он хочет, чтобы вы узнавали или что именно вам предлагается узнать.

Эриксон применяет свои лингвистические умения, присоединяясь к внешне наблюдаемому опыту клиента, выбирая относительно неконкретные глаголы, максимально увеличивая вероятность того, что высказывания подойдут клиенту. Такие предикаты, как: размышлять, думать, знать, чувствовать, переживать, понимать, помнить, замечать, осознавать, делать, двигаться, изменить – часто встречаются в его присоединяющих и ведущих высказываниях. Это относительно неконкретные предикаты. Вдобавок, многие из этих предикатов, когда они употребляются в речи, переводят внимание клиента на определенную часть его личного опыта, и, используя их, терапевт успешно присоединяется, а затем направляет текущий опыт клиента, как в примере описанного ранее выражения «особое ощущение».

Эриксон часто употребляет этот вид неконкретных предикатов в сочетании с приемом «чтение мыслей». Высказывания можно отнести к чтению мыслей, когда в них один человек заявляет о своем знании мыслей другого человека, не уточняя, каким образом он получил эту информацию. В каком-то смысле основа всего способа, с помощью которого Эриксон присоединяется к ненаблюдаемому поведению клиента, а потом ведет это поведение, это его способность к «чтению мыслей». Примером этого подхода будут высказывания:

«. . . Я знаю, что вы размышляете . . .»;

«. . . наверное, вам любопытно . . .»;

«. . . вы можете заметить особое ощущение . . .»

Здесь Эриксон заявляет о своем знании внутреннего, ненаблюдаемого опыта клиента, не определяя, каким образом он получил эту информацию. Если чтение мыслей слишком конкретно, то коммуникатор рискует сказать что-нибудь противоречащее опыту слушателя и в результате потерять раппорт.

По мере наведения транса соотношение присоединения и ведения в работе терапевта значительно меняется. Наведение транса и внушения, предлагаемые клиенту в трансе, обычно сочетают в себе и подстройку и ведение. Мы делаем краткий обзор некоторых приемов, которыми пользуется Эриксон и которые чаще связаны с ведущими высказываниями, чем с присоединяющимися высказываниями. Когда Эриксон переходит к ведению, он характерным образом не дает клиенту прямых указаний, скорее он умело пользуется рядом естественных языковых процессов моделирования. Например, вместо того, чтобы дать клиенту указание сесть на стул, он может сказать:

«. . . и я думаю, заметили ли вы стул, на котором, как вы скоро обнаружите, вам будет удобно сидеть . . .»

Здесь Эриксон использует принцип предпосылки. Когда в естественных языковых системах придаточные предложения –

«на котором, как вы скоро обнаружите, вам будет удобно сидеть,»

присоединены к существительному – стул – то слушателю приходится признать точным описание, сделанное в придаточных предложениях, чтобы предложение в целом имело какой-то смысл. Предпосылки – это лингвистическое обозначение того, что обычно называется просто предположением, основные организующие принципы, без которых предоставленная информация не имеет смысла. Вот другой пример свойственного Эриксону подхода к использованию предпосылок:

«Мне интересно, понимаешь ли ты, что ты уже глубоко в трансе».

Тут Эриксон использует предикат понимать. Это предикат особого рода, предполагающий истинность следующей за ним части предложения. Чтобы осмыслить сообщение Эриксона, клиенту нужно признать истинность придаточного предложения, идущего за предикатом понимаешь, то есть, признать, что ты глубоко в трансе. Более того, в придаточном предложении ты глубоко в трансе содержится другое образующее предпосылку устройство – использование наречия глубоко. Когда в придаточном предложении используется наречие (предикат глубинной структуры), то все остальное в нем воспринимается, как само собой разумеющееся. Если Эриксон говорит клиенту:

«. . . глубоко ли ты в трансе?»

то вопрос не в том, в трансе ли он, а в том, насколько глубоко он вошел в это состояние. В естественных языках существует множество устройств для сообщения предпосылок. Так что, в первом примере:

«Мне интересно, знаешь ли ты, что ты уже в глубоком трансе . . .»,

Эриксон наслаивает предпосылки, чтобы клиенту стало трудно усомниться в истинности высказывания ты уже в трансе. Чем больше разных вещей подразумевается, тем труднее для слушателя распутать все нюансы этого предложения и усомниться в одной из предпосылок. Вот другой пример:

«. . . и мне любопытно, когда ты начнешь осознавать, как многому твое подсознание уже научилось и что это неважно понять до конца, чтобы чувствовать себя удобно, продолжая расслабляться, по мере того, как другая сторона тебя достигает чего-то полезного и важного . . .»

В конце этой статьи мы рассмотрим подробнее разные формы предпосылки.

Другой речевой оборот, обычный в работе Эриксона – использование разговорных постулатов. Вместо того, чтобы дать клиенту прямое указание положить руки на колени, Эриксон скорее скажет:

«. . . Не можете ли вы положить руки на колени? . . .»

Это сообщение в форме вопроса, уместным ответом на который будет буквальный ответ: «да» или «нет». Однако, такая форма вопросов обычно несет в себе силу команды (в данном случае положите руки на колени), близкой по форме к разговорным постулатам. Общаясь косвенно, а не прямолинейно, Эриксон совершенно обходит вопрос о сопротивлении и контроле, предоставляя клиенту реагировать так, как ему заблагорассудится.

Эриксон широко использует сильно действующее лингвистическое построение, тесно связанное с разговорным постулатом, – это речевой оборот включение меньших структур. Например, Эриксон может сказать клиенту:

«. . . Я знал когда-то мужчину, который на самом деле умел чувствовать себя хорошо . . .»

Заметьте, что выделенная часть сообщения Эриксона сама по себе совпадает с командой чувствовать себя хорошо. Это пример завуалированной команды. Вместо того, чтобы давать прямые указания, терапевт может включить указания в бóльшую структуру предложения.

Другой пример:

«. . . Ты можешь расслабиться . . .»

Когда вы заключаете указание в бóльшее предложение, то вы можете преподнести его более гладко и изящно, а слушатель не заметит сознательно, что ему были даны указания. Фраза, предложенная выше, скорее всего, подействует гораздо лучше, чем если бы вы дали приказ:

«Расслабиться».

В другом, несколько отличающемся примере, Эриксон может сказать:

«. . . Я не знаю, достаточно ли комфортно тебе . . .»

Здесь включенная в фразу меньшая структура – это непрямой вопрос «достаточно ли комфортно тебе?» Однако, поскольку вопрос передается через включенную в высказывание меньшую структуру, то со стороны Эриксона нет прямого требования ответа. И характерно то, что клиент отвечает, реагируя на это сообщение, как на вопрос. Меньшая структура, включенная в предложение, это очень действенный способ задать направление переживаниям клиента и развить потенциал реагирования.

Эриксон также пользуется приемом, похожим на меньшие включенные структуры, который можно назвать псевдопрямая речь. В этом речевом обороте вы обращаетесь с любым высказыванием к своему собеседнику так, как будто вы передаете в кавычках нечто, сказанное другим человеком, в другое время и в другом месте. Псевдопрямой речью можно воспользоваться, чтобы передать любое сообщение, не принимая на себя ответственность за него. Поскольку вы явно говорите о том, что сказал кто-то другой в другое время, ваш слушатель чаще всего отреагирует на сообщение, хотя и не определит сознательно, на что он реагирует, и кто несет ответственность за это высказывание.

Вы можете разговаривать с человеком об ученике Мильтона Эриксона, желавшем стать психотерапевтом. Он слушал Эриксона и думал, что все хорошо понимает. Потом Эриксон повернулся к нему и сказал выразительно:

«Ты на самом деле не разберешься во всем этом, пока не применишь на практике все эти приемы!»

Приемы меньших вставок и псевдопрямой речи действуют еще сильнее в сочетании с приемом аналогового размечивания.

Аналоговое размечивание – это использование неязыковых средств общения для различения и сортировки языковой коммуникации на отдельные сообщения. Эриксон, например, меняет тон голоса (аналоговая характеристика), произнося подчеркнутую часть предложения:

«. . . знал мужчину, на самом деле понимавшего, как чувствовать себя хорошо . . .»

Поскольку клиенты редко замечают сознательно аналоговые изменения (а если и замечают, то, чаще всего, не связывают их с представленным одновременно словесным материалом), сообщение Эриксона становится двойным – в нем есть история, рассказанная Эриксоном сознанию и команда подсознанию чувствовать себя хорошо. Аналоговое размечивание Эриксона может быть и слуховым и зрительным, покуда оно разбивает его речь на отдельные сообщения.

Для присоединения к сознанию и усиления потенциала реагирования на подсознательном уровне Эриксон также пользуется другим речевым оборотом – отрицательным внушением.

Когда внушение предлагается в отрицательной форме, то обычно подсознание реагирует на положительную часть высказывания. Например, услышав предложение:

«Не думай о свеженарезанных лимонах . . .»,

нужно подумать о свежих лимонах, чтобы понять предложение. Отрицание не существует в первичном опыте (в звуках, образах, чувствах), оно есть только во вторичном опыте, т. е. в символических представлениях (в языке, математике). Поэтому отрицательные внушения можно эффективно использовать, высказывая в предложении, какого действия вы хотите от клиента и вставляя частицу «не» перед этим высказыванием. Например:

«Я не хочу, чтобы ты входила в транс слишком быстро».

Как правило, слушатель в ответ входит в транс для того, чтобы понять предложение.

Чтобы подстроиться к ненаблюдаемым внешне переживаниям клиента, Эриксон использует не только номинализации, неконкретные предикаты, неопределенный указательный индекс и исключение, но также он создает многозначность и другими способами, например, достигая многозначности по масштабу. Многозначность по масштабу встречается там, где неясно, на какую часть предложения распространяется предикат. Например:

«Мы пойдем туда с очаровательными женщинами и мужчинами».

Это может означать, что мы пойдем с очаровательными женщинами и с мужчинами (которые могут быть очаровательными, а могут и не быть), или мы пойдем туда с очаровательными женщинами и очаровательными мужчинами. Другой пример многозначности по масштабу:

«. . . И я не знаю, когда ты поймешь до конца, что тебе удобно сидеть на стуле, слушая звук моего голоса, и входишь в глубокий транс настолько быстро, насколько этого хочет твое подсознание . . .»

Здесь неясно, относится ли глагол поймешь ко всему предложению или только к его части, предшествующей союзу и. Если поймешь относится ко всему предложению, то все после поймешь считается истинным. Многозначность по масштабу также можно использовать вместе с разговорными постулатами, как в следующем примере:

«. . . я раздумываю, не можете ли вы устроиться поудобнее, сложив руки именно так, замечая куда устремлен ваш взгляд и то, как ваши веки начинают закрываться . . .»

Здесь неясно, относится ли разговорный постулат я раздумываю, не можете ли вы только к выражению устроиться поудобнее или ко всему, что идет дальше. Это дает возможность делать внушения косвенно, избегая сопротивления и давая больше свободы реагировать.

Разновидности двойной связки

Когда я рос мальчиком на ферме, мой отец нередко говорил мне:

«Собираешься ли ты сначала накормить кур или свиней, а потом, хочешь ли ты наполнить сначала дровяной ящик, или накачать воду для коров?»

Тогда я понимал это лишь в том смысле, что отец представляет мне выбор: как личность, я имел первичную привилегию решать, какую работу я выполню сначала. В то время я не понимал, что эта моя первичная привилегия полностью основывалась на вторичном принятии мною всех указанных задач. Поскольку мне дана была эта первичная привилегия определять порядок выполнения задач, я бездумно считал себя обязанным выполнять все эти задачи. Я не понимал, что принимаю тем самым определенную позицию в двойной связке. Задачи надо было выполнить: нельзя было избежать того факта, что на кухне требовались дрова, чтобы сварить мне завтрак, и что коровам надо было пить. Это были фактические обстоятельства, против которых я не мог возмущаться. Но у меня была глубоко важная привилегия решать, в качестве индивида, в каком порядке я должен исполнить и исполню все эти вещи. Понятие двойной связки от меня ускользало, хотя я часто удивлялся, почему я как будто предпочитаю «собирать» картофельных жуков или окучивать картошку, вместо того чтобы играть.

Мое первое отчетливое воспоминание о намеренном применении двойной связки относится к раннему детству. Однажды зимой, когда температура была ниже нуля градусов,¹ мой отец вывел теленка из хлева к поилке. Когда тот напился, они повернули назад к хлеву, но при входе теленок уперся ногами. И несмотря на отчаянные усилия отца, тянувшего за веревку, он не мог сдвинуть теленка с места. Я был на улице, играл в снежки и вовсю смеялся, увидев происходящее. Тогда отец предложил мне самому попробовать втащить теленка в хлев. Поняв ситуацию как бессмысленное упрямство теленка, я решил дать ему полную возможность сопротивляться, поскольку он этого, по-видимому, хотел. Соответственно, я предложил теленку двойную связку, схватив его за хвост и принявшись оттаскивать его от хлева, в то время как отец продолжал тянуть его внутрь. Теленок быстро сделал выбор: он стал сопротивляться более слабой из двух сил, и втащил меня в хлев.

Когда я подрос, я стал применять двойную связку отца, с ее выбором вариантов, к моим ничего не подозревавшим братьям и сестрам, чтобы они помогали мне на ферме в разных хозяйственных делах. В школе я использовал тот же подход, тщательно разработав порядок выполнения домашних заданий. Я наложил двойную связку на самого себя, решив сначала делать задание по бухгалтерии (которая мне не нравилась), а потом, в виде вознаграждения, по геометрии (которую я любил). Я предоставлял себе вознаграждение, но двойная связка была устроена так, чтобы выполнить все задания.

В колледже я все больше интересовался двойной связкой, как мотивирующей силой для себя и для других. Я начал экспериментировать, предлагая товарищам по классу выполнить сразу две задачи – каждую из которых в отдельности, как я знал, они бы отвергли. Но если я предлагал их таким образом, что отказ от одной из них зависел от выполнения другой, то их можно было побудить выполнить ту или другую.

Затем я принялся читать автобиографии множества людей и обнаружил, что этот способ управлять поведением стар, как мир. Этот вид психологического знания был, собственно, общим достоянием, и никто не мог претендовать на его открытие. Попутно, с развитием моего интереса к гипнозу, я начал понимать, что двойную связку можно использовать многими разными способами. В гипнозе двойная связка может быть прямой, непрямой, очевидной, неясной, или даже незаметной.

Я обнаружил, что двойная связка – это сильное орудие, но обоюдоострое, и потому опасное. В отрицательных, навязанных или конкурентных ситуациях двойная связка приводит к печальным результатам. Например, в детстве я знал, в каких местах лучше росли ягоды. Я предлагал товарищам показать эти места при условии, что получу все, что наберу сам, и половину того, что наберут они. Они охотно принимали эти условия, но потом очень досадовали, увидев, как много досталось мне. В колледже я интересовался дискуссиями, но когда я пытался применить двойную связку, то всегда проигрывал. После дискуссии судьи каждый раз подходили ко мне и говорили, что в действительности я победил, но вызвал у них такую враждебность, что они не могли помешать себе проголосовать против меня. В результате я ни разу не попал в дискуссионную команду колледжа, хотя моя кандидатура часто предлагалась. В этих дискуссиях я заметил, что аргументы типа двойной связки приводили к неблагоприятным реакциям, когда эти двойные связки действовали в мою пользу, и против моего оппонента. Я понял, что компетентный спорщик – то тот, кто с помощью двойной связки сначала предоставляет оппоненту преимущество, а уже потом, когда тот воспользуется им, опровергает его.

Я не очень скоро понял, что если двойная связка используется для получения личного преимущества, то она приводит к плохим результатам. Но когда двойная связка применялась в интересах другого лица, она могла доставить прочное благо. Поэтому я широко практиковал ее в интересах моих товарищей по комнате и по классу, а также моих преподавателей, зная, что в конечном счете буду применять ее, чтобы помочь пациентам.

Когда я профессионально занялся психиатрией и начал эксперименты с гипнозом на уровне клиники (основательно освоив перед этим экспериментальный уровень), двойная связка стала у меня широко применяемым приемом для вызова гипнотических явлений и терапевтических реакций.

В сущности, двойная связка дает иллюзорную свободу выбора между двумя возможностями, ни одна из которых субъективно не желательна для пациента, но обе в действительности необходимы для его благополучия. Пожалуй, простейший пример – это когда дети не хотят идти спать. Если им велят укладываться в постель в 8.00 вечера, у них возникает ощущение, что их принуждают. Но если спросить тех же детей:

«Хочешь ли ты идти спать без четверти восемь, или ровно в восемь?»,

то подавляющее большинство реагирует на это, выбрав «добровольно» последнее время (что в действительности имелось в виду). Но независимо от того, какое время выберут дети, они обязуются идти спать. Конечно, дети могут сказать, что они вообще не хотят ложиться спать, на что можно применить другую двойную связку:

«Ты хочешь принять душ перед сном, или просто надеть в ванной пижаму?»

Последний пример иллюстрирует применение двойной связки non sequitur.² Обычно принимается меньшее из двух зол. Но любой выбор означает, что придется идти спать, что – как дети знают по долгому опыту – все равно неизбежно. У них есть ощущение свободного выбора, но их поведение предопределено.

Психиатрические пациенты часто оказывают сопротивление и сколь угодно долго удерживают нужную терапевту информацию. Заметив это, я настойчиво убеждаю их не раскрывать эту информацию на этой неделе – я даже настаиваю, чтобы они удержали ее до конца следующей недели. Поскольку у них сильное субъективное желание сопротивляться, они не в состоянии правильно оценить мои уговоры: они не понимают, что это двойная связка, требующая от них одновременно сопротивляться и уступить. Если их субъективное сопротивление достаточно сильно, то они могут воспользоваться преимуществом двойной связки, чтобы немедленно раскрыть вызывающий сопротивление материал. Тем самым, они одновременно достигают обеих целей: коммуникации и сопротивления. Пациенты редко распознают применяемую к ним двойную связку, но часто делают комментарии, как легко у них получается коммуникация, и как они справились со своим чувством сопротивления. В приводимых далее случаях читатель может усомниться в эффективности двойной связки, поскольку он находится в действительности на вторичном уровне, всего лишь читая о ней. Но пациенты, приходящие к терапевту с множеством эмоциональных нужд, подвергаются двойной связке на первичном уровне: обычно они не способны интеллектуально анализировать двойные связки, которые определяют, таким образом, структуру их поведения. Использование двойной связки весьма облегчается гипнозом, который сильно расширяет разнообразие способов ее применения.

Случай первый

Мужчина 26 лет со степенью магистра психологии неохотно обратился к автору этих строк за гипнотерапией, выполняя категорическое требование своего отца. Его проблемой была привычка кусать ногти, начавшаяся в четырехлетнем возрасте, с целью избежать ежедневных упражнений на пианино, продолжавшихся 4 часа в день. Он прокусывал ногти до мяса, так что они начинали кровоточить, но мать его не обращала внимания на окровавленные клавиши. И он продолжал играть на пианино и кусать ногти, что превратилось у него в неконтролируемую привычку. Он был очень недоволен, что его послали к гипнотерапевту, и открыто об этом говорил.

Сначала я заверил его, что его раздражение оправдано, но сказал, что меня удивляет, как он мог сам себя фрустрировать таким образом в течение долгих 22 лет. Он удивленно взглянул на меня, и я объяснил:

«Чтобы избавиться от игры на пианино, вы прокусывали себе пальцы до мяса, пока это не превратилось в непреодолимую привычку, хотя вы на самом деле хотели иметь длинные ногти. Иначе говоря, в течении 22 лет вы буквально лишали себя удовольствия откусить приличный кусок ногтя, такой, чтобы в самом деле было приятно схватить его зубами».

Молодой человек рассмеялся и сказал:

«Я понимаю, что вы со мной делаете, вы ставите меня в такое положение, чтобы я захотел отрастить себе достаточно длинные ногти и получал настоящее удовольствие, откусывая их, отчего мое напрасное покусывание будет меня еще больше фрустрировать».

После дальнейшего полуюмористического обсуждения он признал, что не уверен, действительно ли он хочет подвергнуться формальному гипнозу. Я согласился с этим, решительно отказавшись предпринять какое-либо формальное усилие. Это составляло обращенную двойную связку: он просил о чем-то, но не был уверен, действительно ли этого хочет. Ему в этом отказали. Поэтому он должен был теперь этого хотеть, поскольку мог безопасно этого хотеть.

В последовавшем затем разговоре, однако, у него поддерживался напряженный интерес, а его внимание было жестко фиксировано, так как ему было сказано, всерьез и намеренно, что он может отрастить себе один длинный ноготь. Он может бесконечно гордиться тем, что этот ноготь становится достаточно длинным, чтобы его приятно было кусать. Но в то же время он может фрустрировать себя в свое удовольствие, напрасно грызя жалкие кусочки ногтей на девяти остальных пальцах. Хотя при этом не был наведен формальный транс, его реакция напряженного внимания свидетельствовала, что он находился в том «обычном повседневном трансе», который вызывается любой захватывающей деятельностью или разговором.

Внушение в легком трансе усиливалось тем, что я выводил клиента из этого состояния случайными несущественными замечаниями, а затем повторял инструкции. Какова цель этой меры? Если вы мимоходом повторяете внушения, когда клиент находится в бодрствующем состоянии, но сразу же после того, как он их услышал в трансе, то пациент говорит себе: «Да, да, я уже знаю это, все в порядке». Говоря себе нечто в этом роде, пациент делает в действительности первый важный шаг к интернализации³ и усилению внушения, как аспекта его собственного внутреннего мира. Именно эта интернализация внушения делает его эффективным фактором в изменении поведения.

Через много месяцев этот пациент снова явился, показывая нормальные ногти на обеих руках. Его объяснение, неуверенное и сбивчивое, тем не менее точно описывает действие двойной связки. Он рассказал:

«Сначала я подумал, что все это просто смехотворно, хотя у вас был серьезный вид. Потом я почувствовал, что меня тянет в две стороны. Я хотел иметь 10 длинных ногтей. Но вы сказали, чтобы у меня был только один, и я, в конце концов, должен был перестать кусать его, чтобы выросло «достаточно для хорошего укуса». Это мне не нравилось, но я чувствовал себя обязанным это делать, продолжая в то же время грызть остальные ногти. Это болезненно фрустрировало меня. Когда один ноготь начал отрастать, я почувствовал себя довольным и счастливым. Теперь меня особенно раздражала мысль, что я его откушу, но я помнил, что обещал это сделать. Наконец, я обошел эту трудность, принявшись отращивать второй ноготь – так, что у меня оставалось восемь, чтобы грызть, и незачем было откусывать второй длинный ноготь. Не буду надоедать вам подробностями. Все это становилось все запутаннее, и фрустрировало меня больше и больше. Так что я продолжал отращивать все больше ногтей и грызть все меньше, пока не сказал себе: «К черту все это!» Принуждение отращивать ногти и грызть ногти, и чувствовать себя все время фрустрированным было прямо невыносимо. Скажите, какие же мотивы вы заставили действовать во мне, и как они действовали?»

С тех пор прошло больше восьми лет, и этот человек далеко продвинулся в своей профессии. Он хорошо приспособлен к своему окружению, стал моим личным другом, и у него нормальные ногти. Он уверен, что я применил к нему в какой-то мере гипноз, потому что до сих пор помнит «особенное ощущение, будто я не могу двинуться, когда вы со мной говорили».

Случай второй

Отец и мать привели ко мне своего 12-летнего сына и рассказали:

«Этот мальчик мочится в постель каждую ночь, с младенческого возраста. Мы совали его лицом в это; мы заставляли его стирать свои вещи; мы били его ремнем; мы оставляли его без еды и питья; мы наказывали его всеми способами, а он по-прежнему мочится в постель».

Я сказал им:

«Теперь он мой пациент. Я не хочу, чтобы вы вмешивались в мое лечение, как бы я его ни лечил. Оставьте своего сына в покое, а я с ним обо всем договорюсь. Держите язык за зубами и будьте вежливы с моим пациентом».

Поскольку родители дошли уже до полного отчаяния, они на все согласились. Я рассказал Джо, какие указания я дал его родителям, и они ему очень понравились. Потом я сказал ему:

«Знаешь, Джо, у твоего отца рост в 6 футов 1 дюйм⁴, он здоровенный высокий мужчина. А ты всего лишь 12-летний мальчишка. А сколько весит твой отец? Двести двадцать фунтов,⁵ и он нисколько не жирен. Ну, а ты сколько весишь? Сто семьдесят фунтов».⁶

Джо не мог сообразить, к чему я все это говорю. Тогда я сказал:

«Не кажется ли тебе, что 12-летнему мальчику требуется черт знает сколько энергии, чтобы построить все это большое прекрасное сооружение? Подумай, какие у тебя мускулы. Какой у тебя рост, какая сила. Сколько тебе пришлось затратить энергии, чтобы соорудить все это в двенадцать коротких лет. Каким же ты будешь в возрасте своего отца? Будешь ли ты таким же человечком ростом в шесть футов два дюйма, весом в какие-то 220 фунтов, или ты будешь выше и тяжелее своего отца?»

Можно было заметить, как Джо шевелил мозгами во всех направлениях, пытаясь составить новое представление о себе в виде мужчины. А потом я сказал:

«Что касается твоей мокрой постели, то ведь эта привычка была у тебя очень долго, а сегодня у нас понедельник. Ты же не думаешь, что уже с завтрашнего вечера ты можешь перестать мочиться в постель, так что у тебя всегда будет сухая постель? Я в это не верю, и ты в это не веришь, и никто в здравом уме в это не верит. Ты не думаешь, что у тебя будет сухая постель, начиная со среды? Я в это не верю. И ты в это не веришь. И никто не поверит. На самом деле, я не надеюсь, что у тебя на этой неделе хоть раз будет сухая постель. С чего бы я на это надеялся? Ведь у тебя привычка, которая держится всю жизнь, так что я вовсе не думаю, что у тебя на этой неделе хоть раз будет сухая постель. Я думаю, что в эту неделю она будет мокрой каждую ночь, и ты так думаешь. Мы в этом согласны, но я еще кроме того думаю, что она будет мокрой еще и в следующий понедельник. Но, понимаешь, есть одна вещь, которую я в самом деле хотел бы знать, ужасно хотел бы знать – будет ли у тебя случайно сухая постель в среду, или это будет в четверг, так что тебе придется подождать до пятницы, чтобы утром это узнать?»

И вот, Джо меня слушал, и он не смотрел при этом на стены, на ковер, на потолок, на свет на моем столе, вообще ни на что. Слушая все эти новые вещи, о которых он раньше никогда не думал, он был в обычном повседневном трансе. Джо не знал, что я накладывал на него двойную связку, потому что я вовсе не спрашивал его:

«Будет ли у тебя сухая постель?»

На самом деле я его спрашивал:

«В какую ночь?»

Он находился в такой мысленной системе отсчета, что должен был узнать, в какую ночь у него будет сухая постель. А затем я продолжал:

«Ты придешь ко мне в следующую пятницу после обеда и скажешь мне, было это в среду или в четверг, потому что я не знаю, и ты тоже не знаешь. Твое подсознание этого не знает. Ты не знаешь этого задним умом, не знаешь и передним умом. Никто не знает. Нам придется подождать, мы узнаем это в пятницу после обеда».

Так что «мы» оба ждали, а в пятницу после обеда Джо пришел с сияющим видом и сказал мне самую замечательную вещь:

«Доктор, вы ошиблись, это было не в среду и не в четверг, а в обе ночи, и в среду, и в четверг».

Я сказал:

«Если у тебя две ночи подряд была сухая постель, это вовсе не значит, что у тебя теперь все время будет сухая постель. На следующей неделе кончается половина января, и, конечно, за вторую половину месяца ты не сможешь научиться все время иметь сухую постель; а февраль – очень короткий месяц».

(Это вполне благовидный аргумент, потому что февраль и в самом деле короткий месяц). И дальше я продолжал:

«Не знаю, будет ли у тебя все время сухая постель, начиная с 17 марта – это день святого Патрика – или это начнется с 1 апреля, в день, когда всех дурачат. Я не знаю. И ты тоже не знаешь, но есть кое-что, что ты должен знать, я хочу, чтобы ты это знал: когда это начнется, это не мое дело. Никогда, никогда, никогда мне до этого не будет дела».

В самом деле, почему бы это было моим делом, с какого времени у него будет все время сухая постель? В действительности это было постгипнотическое внушение, которое останется с ним на всю жизнь. Это и есть то, что вы называете двойной связкой. Маленький Джо не мог понять, что такое двойная связка. Вы применяете двойные связки как часть стратегий психотерапии. Вы излагаете новые представления и новые истолкования, связывая их некоторым неоспоримым образом с отдаленным будущим. Важно, чтобы психотерапевтические идеи и постгипнотические внушения излагались в связи с чем-то, что произойдет в будущем. Джо вырастет, станет большим, пойдет в колледж. Я никогда не говорил с ним о средней школе. Я сказал ему о колледже, то есть о далеком будущем, и о том, как он будет играть в футбольной команде. Я не хотел, чтобы он думал о мокрой постели. Я хотел, чтобы он думал о далеком будущем и о том, что он будет тогда делать, вместо того, чтобы думать: сегодня ночью я буду мочиться в постель.

Случай третий

Лал, которому было около восьми лет, по-видимому, много размышлял о том, что такое власть, господство, сила, действительность и безопасность – у него были серьезные вопросы. Во всяком случае, незадолго до ужина он подошел к отцу и сказал в вопросительном тоне:

«Учителя всегда говорят маленьким детям, что они должны делать?»

В ответ последовало

«Да?»

тоже в вопросительном тоне. Лал продолжал:

«А папы и мама всегда, всегда говорят маленьким детям, что они должны делать?»

На это последовало в ответ еще одно вопросительное утверждение. Затем Лал сказал:

«И они заставляют маленьких детей делать, что они говорят?»

И ответом на это тоже было вопросительное согласие.

Тогда, став в решительную позу с расставленными ногами, Лал проговорил сквозь зубы:

«Ну, так вот, вы не можете меня заставить что-нибудь сделать, а чтобы показать вам это, я не буду есть обед, и вы меня не заставите».

Я ответил, что его предложение дает разумный способ установить некоторые факты, но можно было бы проверить это столь же надежно, если бы он заявил, что его нельзя заставить выпить стакан молока. Я объяснил ему, что он может таким образом съесть обед и не ходить голодным, и в то же время как следует проверить, можно ли заставить его выпить молоко, или нет.

Обдумав это, Лал согласился, но снова заявил, что если я хоть сколько-нибудь сомневаюсь в его решимости, то он будет придерживаться своего первого намерения. Я заверил его, что стакан молока, очень большой стакан, составит вполне достаточную проверку.

После этого я поставил посреди стола, на виду у всех, большой стакан, полный молока, и в то время как я объяснял предложенное испытание силы воли, обед был с удовольствием съеден.

Вопрос был изложен тщательным образом, причем каждое сделанное мною утверждение предлагалось на рассмотрение мальчика, который мог принять его или отвергнуть, так что не осталось никакой опасности недоразумения. В конце концов было достигнуто соглашение, что вопрос будет решен с помощью стакана молока, причем его, Лала, утверждение, что я не мог бы заставить его выпить молоко, означает, что он не обязан делать с молоком ничего, что я ему скажу. Я же сказал, в свою очередь, что могу заставить Лала делать с молоком все, чего захочу, а некоторые вещи могу заставить его делать много раз.

Достигнув полного согласия, мы решили начать состязание, и я скомандовал:

«Лал, выпей это молоко».

На что последовал спокойный ответ:

«Я не обязан это делать, и ты не можешь меня заставить».

Этот обмен заявлениями повторился несколько раз. Затем я попросту сказал:

«Лал, вылей это молоко».

Он удивленно посмотрел на меня, а когда я напомнил ему, что он должен делать с молоком все, что я скажу, он покачал головой и заявил:

«Нет, я не обязан».

Этот обмен заявлениями тоже повторился несколько раз, и каждый раз я получал тот же твердый отказ.

Затем я сказал Лалу бросить стакан с молоком на пол, чтобы стакан разбился, а молоко пролилось. Он мрачно отказался.

Я снова напомнил ему, что он должен делать с молоком все, что я ему скажу, за чем последовало строгое требование:

«Не бери этот стакан молока».

Немножко подумав, он вызывающе поднял стакан. Затем сразу же последовал приказ:

«Не ставь стакан на стол».

Эти два приказа были повторены много раз, каждый раз вызывая то же демонстративное непослушание.

После этого, подойдя к висящей на стене доске, я написал: «Подними стакан с молоком» и «Поставь стакан с молоком». Я объяснил, что буду делать отметку каждый раз, когда Лал сделал что-нибудь, как ему сказано. Я напомнил, что уже несколько раз велел ему сделать то и другое, и что я буду теперь делать отметку мелом каждый раз, когда он сделает одну из двух вещей, приказанных ему раньше.

Лал слушал меня внимательно, с видимым отчаянием.

Затем я сказал:

«Лал, не поднимай стакан»,

и когда он сделал обратное, я провел черту под надписью «Подними стакан». Потом я сказал:

«Лал, не опускай стакан»,

а когда он опустил его, провел черту под надписью «Поставь стакан». После нескольких повторений этой процедуры, во время которой Лал следил, как возрастает число отметок под каждой из надписей, я написал на доске: «Выпей молоко» и «Не пей молока», объяснив, что теперь будет отмечаться выполнение этих новых команд.

Лал слушал внимательно, но с выражением возрастающей безнадежности.

Я мягко сказал ему:

«Не пей молока».

Он медленно поднес стакан к губам, но прежде чем он успел отпить из него, последовала команда:

«Выпей молоко».

Он с облегчением опустил стакан. После этого было сделано две отметки, одна под надписью «Поставь стакан с молоком», другая под надписью «Не пей молока».

После нескольких повторений этого, я скомандовал Лалу не держать стакан с молоком над головой, а вылить его на пол. Он поднял стакан, медленно и осторожно, на высоту вытянутой руки над головой. Тут он сразу же получил указание не держать его таким образом. Затем я пошел в другую комнату, вернулся оттуда с книгой и с другим стаканом молока и заметил:

«Мне кажется, все это глупое занятие. Не ставь молоко на стол».

Со вздохом облегчения Лал поставил стакан на стол, посмотрел на сделанные на доске отметки, снова вздохнул и сказал:

«Давай перестанем, папа».

«Конечно, Лал»,

сказал я,

«Это глупая игра, на самом деле неинтересная, и если у нас в другой раз выйдет спор, мы поговорим о чем-нибудь действительно важном, что стоило бы обдумать и обсудить».

Лал кивнул в знак согласия.

Тогда я подобрал свою книгу, выпил мой стакан молока и приготовился выйти из комнаты. Глядя на меня, Лал молча взял свой стакан и выпил молоко.

Действительность, безопасность, определение границ и ограничений – все это важные вещи в расширении понимания, происходящем у ребенка. У него непреодолимая потребность проявлять инициативу, определяя собственную личность и личность другого. Лал, чувствуя себя личностью и уважая в себе личность – притом разумную личность – бросил вызов оппоненту, которого считал достойным этого, и который продемонстрировал, к пользе Лала, что он уверенно принимает вызов.

Сражение велось из-за принципа, который один из спорщиков высоко ценил, а другой спорщик, относясь к мнению первого с полным уважением, считал ошибочным. Это не было мелкое столкновение двух лиц, боровшихся за доминирование. Определялась ценность некоторого принципа. Были установлены разделительные линии, были достигнуты соглашения, и были брошены в борьбу силы, чтобы выяснить вопрос, признанный в конце концов обеими сторонами ошибочным и неважным для будущего.

С тех пор прошло более 20 лет, и у Лала есть теперь собственные дети. Описанное выше переживание он вспоминает с удовольствием, с восторгом и, сверх того, с огромным личным удовлетворением. Он говорит:

«В этом случае я в самом деле многому научился и это почувствовал. Мне не нравилось то, чему я учился, но я был ужасно рад, что учился этому. Это просто дало мне ощущение хорошего самочувствия, как это бывает у маленьких детей. Я хотел бы даже выразить это, как маленький ребенок».

Случай четвертый

Однажды один из моих детей посмотрел за обедом на шпинат и сказал:

«Я не стану есть эту штуку!»

Я с ним вполне согласился:

«Конечно, нет. Ведь ты недостаточно взрослый, недостаточно большой, недостаточно сильный».

Это двойная связка, делающая его позицию труднее защитимой, а шпинат более желанным. Мать приняла его сторону, утверждая, что он уже достаточно большой, и вопрос стал предметом спора между матерью и мною. Конечно, мальчик был на ее стороне. В конце концов, я предложил компромисс, позволив ему взять половину чайной ложечки. Они сочли мое предложение недостаточным, и мне пришлось ему дать полтарелки. Он съел ее так быстро, как только мог, и громко потребовал еще. Я колебался, но мать с ним согласилась. Тогда я очень неохотно признал:

«Ну, что ж, ты оказался больше и сильнее, чем я думал».

И это придало ему новый статус в собственных глазах. Я не требовал в прямой форме, чтобы он пересмотрел свой собственный образ, но это произошло косвенным образом, а именно:

а) я предоставил ему возможность, обстановку (обе стороны спора между его матерью и мною), в которой он мог увидеть и как следует обдумать пересмотр его собственного поведения; и

б) после моего неохотного признания, что он вырос, он сам вывел заключения, вытекающие из происшедшего изменения в его поведении.

Сущность такого косвенного подхода в том, что он создает условия, позволяющие субъекту сделать его собственный, подходящий к этим условиям выбор.

Лечение множественных травматических переживаний

Этот процесс позволяет клиенту зашифровать по-новому сразу множество травматических переживаний, даже когда эти травмы продолжались годами. Однако, эти шаги требуют быстрой переработки большого количества информации. Сознание, в лучшем случае, может только интеллектуально понять шаги. Следовательно, клиенту нужно воспользоваться подсознательными способностями, чтобы успешно выполнить шаги этого процесса.

1. Подготовка. Проведите клиента через процесс зрительно-кинестетической диссоциации 3 раза, выбрав неприятные переживания из прошлого, чтобы подготовить его подсознание к шагу 3 (см. ниже). После каждого повторения процесса зрительно-кинестетической диссоциации, пусть клиент убедится, что воспоминание теперь зашифровано как далекая маленькая черно-белая фотография. Шаги 2-5 клиенту обычно легче делать с закрытыми глазами в легком трансе.

2. Сортировка воспоминаний: попросите подсознание клиента рассортировать все воспоминания на два ряда: один ряд приятных или нейтральных воспоминаний, а другой – неприятных или травматических. Клиенту не нужно сознательно вспоминать ни одно из этих неприятных воспоминаний.

3. Диссоциируйте клиента от неприятных воспоминаний:

а) Попросите подсознание клиента проделать зрительно-кинестетическую диссоциацию со всеми неприятными воспоминаниями. Чтобы это сделать, клиент может представить, что ряд неприятных воспоминаний находится у него за спиной, в хронологическом порядке (самые недавние ближе всего, а самые ранние – дальше всего). Затем пусть он быстро пройдет задом наперед ассоциированно, прямо через весь этот ряд и потом вернется в настоящее. Клиенту не нужно осознавать содержание воспоминаний, в то время как он проходит через эти события;

б) Потом попросите подсознание клиента зашифровать все неприятные воспоминания как маленькие выцветшие, черно-белые фотографии.

4. Ассоциируйте клиента с приятными воспоминаниями. Обучите клиента проделывать зрительно-кинестетическую диссоциацию в обратном порядке с тремя приятными воспоминаниями из ряда приятных воспоминаний (даже если они были забыты). Другими словами, пусть он последовательно зашифрует их как близкие, большие, яркие, цветные фильмы. Пусть клиент ассоциируется с этими фильмами. Уделите одну или две минуты на каждое воспоминание.

Помогите клиенту воссоединиться с приятными воспоминаниями:

а) Пусть клиент представит впереди весь ряд приятных воспоминаний в хронологическом порядке (самые ранние воспоминания ближе всего и самые недавние – дальше всего). Потом пусть он быстро пройдет вперед через ряд приятных воспоминаний, начиная с самых ранних и заканчивая настоящим моментом;

б) Потом попросите подсознание клиента зашифровать все приятные воспоминания из этого ряда как близкие, большие, яркие, цветные фильмы. Пусть он попрактикуется, входя в приятные воспоминания из разных периодов его жизни, по мере того как они вспоминаются.

Преимпринтинг

Преимпринтинг – отличный пример того, как использовать естественный для человека процесс обучения, чтобы достигнуть желаемых результатов. Все мы делаем выводы из наших прошлых переживаний и некоторые из этих выводов оказывают большое влияние на наше нынешнее поведение. Многие из этих выводов (т.е. представлений) сформировались из-за одного особенно значимого переживания, другие – из-за целого ряда переживаний.

Когда человек не может реагировать так, как ему хочется, в определенных ситуациях, то это симптом может указывать на ограничивающие представления, возникшие в результате травматического переживания или отрицательного запечатления (такие запечатления можно описать и как положительные, и как отрицательные, в зависимости от того, насколько полезными оказались выводы, сделанные из этих запечатлений). Отрицательное запечатление часто происходит потому, что в детстве мы не могли понять ограничений окружающих нас людей. Так как травматические переживания в прошлом (отрицательные запечатления) могут создавать проблемы впоследствии, из этого следует, что переживания, связанные с положительным обучением (положительные запечатления), могут впоследствии стать мощными ресурсами. Поскольку память и воображение проходят по одним и тем же неврологическим путям и, таким образом, обладают потенциально одинаковым влиянием на наше поведение, то воображаемое положительное запечатление может оказать настолько же большое воздействие, как и положительное запечатление из прошлого.

В этом методе запечатления заново есть четыре шага:

1. Выявите у клиента субмодальную структуру реального воспоминания, ставшего положительным запечатлением.

2. Помогите клиенту представить себе какого рода «ресурсное» переживание (положительное запечатление) подготовило бы его к травматическому переживанию.

3. Представив себе это, пусть клиент вернется назад, в прошлое, во время до травматического случая, и на самом деле переживет и прочувствует построенное им положительное запечатление.

По мере того, как он это делает, помогите ему структурировать свое положительное запечатление так, чтобы оно совпало по форме (по субмодальностям) с реальным воспоминанием из шага 1, и поставьте якорь на это переживание.

4. Пусть клиент потом использует свое новое положительное запечатление, чтобы изменить выводы, сделанные им из отрицательного запечатления (и случаев, связанных с ним), и с этими новыми выводами (представлениями) он быстро пронесется через отрицательное запечатление и связанные с ним подобные случаи по-новому.

Помогите клиенту, используя якорь, пока он делает это.

Запечатление заново полезно в тех случаях, где корнем нынешних проблем в поведении является отрицательное запечатление. Именно этот метод особенно полезен в случаях, где клиент прошел через целый ряд неприятных переживаний, обид или издевательств. Поскольку раннее и сильное отрицательное запечатление влияет на многие переживания впоследствии, то, когда мы меняем первоначальное запечатление с помощью преимпринтинга, все последующие проблемы в поведении и возникшие в результате этого запечатления тоже изменятся. Когда клиент движется вперед во времени со своим сильным ресурсом, все переживания, связанные с проблемой, преобразуются сразу. Это эффективнее, чем проводить трудоемкую работу, меняя их одно за другим.

Случай 1: Тревога.

Когда Мария разлучалась со своим восьмилетним сыном больше, чем на день, она начинала тревожиться, думая о нем. Эта тревога была очевидной – у Марии появлялось напряжение и дыхание становилось прерывистым. Терапевт спросил ее, как она думает о своем сыне, и Мария сказала, что это тусклая, застывшая картинка вдалеке от нее, «с большим пространством между ним и мною». Увидев такой образ, она чувствовала, как будто теряет сына, а это в свою очередь вызывало чувство тревоги. Когда терапевт попросил Марию заметить, что происходит по мере того, как она придвигает картинку своего сына ближе, то Мария сказала, что чувствует себя гораздо лучше.

Хотя Мария могла бы научиться другой реакции на образ сына, просто изменив субмодальность этого образа, но такая реакция (тревога) началась с травматического переживания. Это случилось, когда Марии было семь лет, и беспокоило ее с тех пор. Травма возникла из-за исчезновения ее отца на пять дней. Никто не знал, вернется ли он когда-нибудь или даже жив он или мертв. В то время Мария почувствовала себя «совершенно заброшенной, покинутой и перепуганной». Это отрицательное запечатление влияло с тех пор на всю эмоциональную жизнь Марии. Оказалось, что при расставании с сыном у нее появлялась та же тревога, которая возникла у нее при исчезновении отца. Мария попросила терапевта помочь ей научиться реагировать спокойно на расставание с сыном.

Однако если бы терапевт просто бы научил Марию изменять то, каким образом она представляет себе сына при расставании с ним, то изменился бы лишь один симптом. Само отрицательное запечатление осталось бы неизменным, а вместе с ним остались бы трудности, уже возникшее в ее жизни в результате этого запечатления. К тому же оно могло бы влиять и дальше, вызывая дополнительные трудности. Меняя детское воспоминание (запечатление), мы меняем также симптоматические проявления, выражающиеся в поведении клиента и связанные с этим запечатлением. Так что клиентка достигла поставленной в начале цели и одновременно получила много дополнительных преимуществ.

1. Выявление структуры (субмодальностей) положительного запечатления.

Первым шагом будет узнать, как клиентка думает о значимом для нее воспоминании, которое сильно влияет на ее поведение положительным образом.

Терапевт: «Мария, не все детские воспоминания, оказывающие сильное положительное воздействие на людей, бывают приятны, когда человек проходит через них, хотя некоторые из них уж конечно приятны. Так что мне любопытно, когда тебе начинают вспоминаться детские воспоминания, на самом деле оказавшие на тебя полезное воздействие, то придет ли тебе сначала в голову приятное воспоминание или переживание, само по себе не очень приятное, но полезно повлиявшее позднее? Потому что суть здесь не в том, приятное оно или неприятное, а скорее в том, научилась ли ты из этого переживания чему-то такому, что сильно и положительно воздействует на твое поведение до сих пор. Неважно, какое из этих воспоминаний придет в голову первым, важно понять, как ты узнаешь, что именно это воспоминание сильно и положительно воздействует на тебя сейчас…»

(Дайте клиенту время отреагировать)

«…и какое из вспомнившихся самое значимое? И по мере того, как ты начинаешь вспоминать такое воспоминание, заметь, что происходит, когда ты думаешь об этом воспоминании, по-настоящему вникаешь в него. Как ты думаешь о нем, когда оно так сильно и положительно влияет на тебя?…»

(Проследите по физиологии, чтобы клиент вошел в ресурсное состояние: появилась улыбка, распрямилась спина, дыхание стало более ровным и глубоким и т.д.).

«…Вот так; теперь, что происходит, когда ты думаешь о воспоминании совершенно другого рода, на самом деле малозначительном, может быть, ты вспомнишь, как ты чистила зубы сегодня утром или вчера пила чашечку кофе, что-то не особенно повлиявшее на тебя. И пока ты замечаешь то, каким образом ты думаешь о таком малозначительном воспоминании, сравни его с воспоминанием значимым. Чем они отличаются – одно представляется как фильм, а другое – как фотография; одно цветное, а другое – черно-белое; в одном есть звук, а в другом – нет? Как ты узнаешь, что одно воспоминание сильно влияет, а другое – нет?»

Клиентка: «Обыденное воспоминание маленькое и застывшее, как черно-белая фотография. Значимое воспоминание везде вокруг меня, как будто я в действительности нахожусь внутри него. В нем есть движение и краски – пастельные тона, как на картинках Мане; мне они очень нравятся. И в значимом воспоминании есть звуки, а в обыденном звуков нет».

2. Создание нового положительного запечатления.

Терапевт: «Теперь мне хочется, чтобы ты на время отложила эти переживания в сторону, потому что мне хочется задать тебе очень важный вопрос. Какого рода впечатление до исчезновения отца значительно облегчило бы твое состояние во время той травмы? Какое особенное впечатление или переживание подготовило бы тебя к этому, так что у тебя не было бы этих ужасных чувств – потерянности и заброшенности?»

Клиентка: «В то время мой отец был для меня всем. Я думаю, если бы человек, которому я доверяла, сказал мне, что он всегда будет рядом и будет оберегать меня, что бы ни произошло, мне было бы гораздо легче; может быть, если бы мой брат сказал мне это».

3. Переживание положительного запечатления до травматического происшествия; использование перенесения субмодальностей так, чтобы созданное положительное запечатление совпало по своей структуре (субмодальностям) с реальным положительным запечатлением из шага 1.

Терапевт: «Хорошо. Такое впечатление может отразиться на многом; давай проверим, насколько это подойдет. Сначала ты можешь закрыть глаза и возвратиться в то время, когда тебе было шесть или семь лет, задолго до исчезновения отца, и представить себе подробно такой разговор с братом. По мере того как ты делаешь это, вспомни значимое положительное воспоминание, выбранное тобою раньше, чтобы по его образцу построить переживание, где твой брат успокоил и поддержал тебя так, что там будет движение, особенно любимые тобой пастельные тона, звуки и это впечатление будет везде вокруг тебя. И ты можешь продолжать дополнять и видоизменять это переживание столько, сколько тебе захочется, чтобы получилось такое впечатление, которое позволит тебе позднее отреагировать желаемым для тебя образом на неожиданное исчезновение отца. Удели этому столько времени, сколько тебе понадобится, и кивни мне головой, когда ты почувствуешь удовлетворение от того, что построишь это переживание полностью…»

(Терапевт ставит якорь на чувство, связанное с положительным запечатлением).

Как только Мария начала строить это новое воспоминание, ее дыхание стало глубже, она улыбнулась и спина у нее выпрямилась также, как это было в первоначальном положительном запечатлении. Для терапевта это свидетельство, что новое воспоминание Марии будет мощным ресурсом.

Приблизительно через минуту Мария кивнула головой.

4. Изменение с помощью нового запечатления.

Терапевт: «Теперь мне хочется, чтобы ты быстро пронеслась вперед во времени, взяв с собой все воздействие положительного переживания от разговора с братом. Пока ты движешься вперед во времени, заметь, как меняются и переоцениваются последующие ситуации в свете этого нового впечатления – беседы с твоим братом. Зная, что по большей части это произойдет на подсознательном уровне, быстро пройди через все подобные ситуации, последовавшие за первой, когда брат поддержал тебя. Как только ты дойдешь до настоящего момента, остановись и посмотри, как ты движешься в будущее, представляя себя со стороны и замечая, что в тебе будет по-другому в результате нового впечатления от разговора с братом. И после того, как ты уделишь столько времени, сколько нужно, чтобы сделать добросовестную работу, ты можешь открыть глаза…»

(терапевт использует якорь, когда клиент выполняет этот шаг).

Прошло около минуты, Мария открыла глаза и описала свои чувства.

Клиентка: «Мне было интересно. Нестись вперед во времени похоже на полет в ракете, я словно пролетала через разные сцены своей жизни так быстро, что все вокруг меня сливалось и становилось размытым. Когда я дошла до эпизода, где отец ушел из дома, я как будто проплыла через этот эпизод… А когда я думаю об этом теперь, то получается совсем по-другому, чем раньше. У меня все равно было беспокойство, но я знала, что мой брат останется и будет оберегать меня. Теперь я чувствую себя больше, сильнее».

Терапевт: «Очень хорошо. Я по-настоящему довольна твоей работой. И давай выясним, как ты теперь себя чувствуешь, когда думаешь о своем сыне…»

Клиентка: «Я чувствую себя прекрасно. Мне больше не кажется, что он далеко от меня. Я даже постаралась сделать картинку с ним тусклой, маленькой, далекой, но это теперь не имеет для меня значения».

На следующий день клиентка рассказала терапевту, что она позвонила своему сыну в тот же вечер и чувствовала себя при этом отлично. Тревоги больше не возникало.

Случай 2. Сексуальная реакция.

Другая клиентка обратилась с жалобой на «фобию секса» и попросила о помощи потому, что ей хотелось получать удовольствие от близости с мужчиной. Она годами боролась со своим чувством отвращения к интимным отношениям с мужчинами. Это чувство возникло после того, как она прошла через очень тяжелые и болезненные переживания во время своих первых отношений близости. У нее был роман с мужчиной, и она случайно забеременела. Любовник бросил ее, так что ей пришлось справиться с этой проблемой в одиночестве.

Хотя эта женщина была твердо настроена против аборта и она никогда не думала, что ей придется делать его, она все же решилась на него по необходимости.

Эта клиентка стала избегать близости из-за того, чему она «научилась» в результате подобного запечатления.

Жалоба клиентки оказалась симптомом, связанным с ранним травматическим переживанием, так что терапевт использовал преимпринтинг также, как было описано в работе с Марией. Когда эта клиентка выбрала для себя ресурсное впечатление, она решила построить новое переживание в прошлом, как будто из-за какой-то ее ошибки у нее погибла подруга, а потом клиентка научилась проявлять милосердие к самой себе и простила себя, смирившись с этой ошибкой и ее последствиями. Хотя запечатление, построенное этой клиенткой, не было приятным, оно было именно таким, которое подготовило бы ее к необходимости аборта и сильно и положительно повлияло бы на ее действия в настоящем.

Приблизительно через два месяца после терапии клиентка сказала, что она чувствует в себе полную открытость и желание войти во взаимоотношения с мужчиной, но пока не нашла никого подходящего. Еще через пару месяцев она позвонила и сказала:

«Волшебный момент настал, и это было чудесно».

Один мужчина ей особенно понравился, она полюбила его и стала получать удовольствие от своих интимных отношений, не чувствуя при этом ни страха, ни отвращения.

Случай 3. Изменения последствий отрицательных запечатлений прошлого.

Первые два примера были связаны лишь с одним травматическим переживанием в каждом случае. Однако этот метод запечатления заново особенно полезен в тех случаях, когда в течение долгого времени был целый ряд травматических эпизодов. Построение одного сильно влияющего нового воспоминания может перестроить целую цепочку неприятных переживаний у человека, с которым в детстве жестоко обращались или злоупотребляли им в своих целях. Это может быть важным шагом к созданию лучшего представления о себе, повышению самооценки.

Одной клиенткой в детстве сексуально злоупотребляли годами. Когда она постаралась придумать какое-то впечатление, которое подготовило бы ее к этому, она не смогла придумать ничего достаточно сильного, что преодолело бы влияние на нее тех сексуальных оскорблений. Вместо этого она представила себя изменившейся, мудрой, какой ей хочется стать в будущем. Когда клиентка взяла это впечатление с собой назад в прошлое, а потом пронеслась вперед во времени, переживая события по-новому, то она восприняла это как нечто очень глубокое. Впоследствии клиентка заметила, что она стала по-другому общаться с людьми. Раньше она чувствовала, что люди видят не только ее, но также все ее прошлое, все ситуации, где ею злоупотребляли. Она воображала себе, что другие видят ее «такой» женщиной, а после преимпринтинга сказала:

«Теперь у меня такое чувство, что они просто видят меня и мои нынешние действия».

Она почувствовала себя гораздо лучше, свободнее, и ее больше не ограничивало старое представление о себе как о «такой» женщине.

Новое представление о себе

I. Сбор информации и подготовка.

1. Представление.

Терапевт: «Найдите какое-нибудь из ваших представлений о себе, нежелательное для вас, поскольку оно в чем-то вас ограничивает, или имеет неприятные последствия. Как вы представляете это в своем внутреннем опыте»?

Например,

«Я не заслуживаю того, что хочу», или «Я не способна».

2. Сомнение.

Терапевт: «Теперь подумайте о чем-то, что вызывает в вас сомнение. Это может быть верно или неверно: вы не уверены. Как вы представляете это сомнение в своем внутреннем опыте»?

(Под сомнением имеется в виду не полное неверие во что-то, а колебание между мнением, что это верно, и мнением, что это неверно – вы просто не можете решить.)

3. Различия.

Сравните по контрасту нежелательное представление о себе и сомнение, обнаруживая и записывая различия в субмодальностях между ними.

• Размер.

• Яркость.

• Цвет.

• Четкость.

• Расположение.

• Рамка.

• Фон.

• Прозрачность.

• Движение.

• Другие различия?

4. Проверка.

Проверьте по очереди каждую субмодальность из вашего списка различий, чтобы выяснить, какие из них оказывают наибольшее влияние при переходе от нежелательного представления о себе к сомнению. После проверки каждой субмодальности верните ее в прежнее состояние, а затем проверьте следующую.

5. Новое представление о себе.

Терапевт: «Каким новым представлением о себе вы бы хотели заменить то нежелательное представление, которое есть у вас»?

Убедитесь, что это новое представление описывается в положительных терминах, без употребления отрицательных. Кроме того, убедитесь, что новое представление клиента о себе является способностью или процессом, а не иллюзией достигнутой цели.

«Я уверен, что я способен очень хорошо научиться НЛП» –

полезное представление.

«Я очень хорошо знаю НЛП» –

не является полезным представлением о себе, особенно если человек при этом не знает НЛП. Мы хотим стимулировать способности, а не внушить новые иллюзии.

Проверьте экологию.

Терапевт: «Если у вас появится это новое представление, может ли такое изменение вызвать затруднения в вашей жизни? Как к этому отнесется ваша жена (ваш муж) и другие члены семьи? Как ваше новое представление повлияет на вашу работу»?

Внесите изменения в ваше новое представление, чтобы предотвратить любые возможные трудности.

II. Процесс изменения представления.

6. От представления к сомнению.

Оставляя то же содержание, перейдите от нежелательного представления к сомнению, используя для этого одну или несколько из самых сильных субмодальностей, которые вы обнаружили в 4-м шаге. Например, если двумя самыми сильными субмодальностями были превращение кинофильма в фотографию, и близкой панорамы в отдаленную картинку в рамке, то пусть панорамный кинофильм замедлится, превращаясь в фотографию и в то же время удаляясь, пока не станет фотографией в рамке.

7. Изменение содержания.

Используйте какую-нибудь другую субмодальность и перейдите от содержания старого нежелательного представления к новому желательному представлению. Используйте любую известную субмодальность или любой постепенный аналоговый метод. Например, если сомнение – это колебание от одной картинки к другой, пусть колебание произойдет от старого содержания к новому. Или вы можете отодвинуть картинку со старым представлением на такое далекое расстояние, чтобы невозможно было разглядеть, что это, и тогда пусть она вернется на прежнее расстояние с изображением нового представления. Вы можете настолько усилить или уменьшить яркость старой картинки, что старое содержание станет невидимым, а затем пусть она вернется с новым содержанием.

8. От сомнения к представлению.

Оставляя новое содержание, перейдите от сомнения к представлению, делая в обратном направлении те же самые изменения в субмодальностях, которые вы произвели в 6-м шаге. Если перемещение картинки в правую сторону перевело старое представление в сомнение, то теперь переместите ее обратно влево, чтобы перевести новое содержание от сомнения к представлению. Если вы встретитесь с возражениями, отнеситесь к ним уважительно, соберите информацию и вернитесь к 5-му шагу, чтобы заново определить содержание нового представления.

III. Проверка.

9. Возможные способы проверки.

Терапевт может спросить:

«Как вы видите свое новое представление»?

Попросите клиента дать вам информацию о субмодальностях и проверьте, совпадает ли несловесное поведение клиента со словесным описанием.

Когда новое представление установлено, старое представление, скорее всего, перейдет в субмодальности сомнения или неверия. Проверьте субмодальности старого представления и сравните их с субмодальностями сомнения (которые вы уже знаете), или с субмодальностями неверия, которые вы можете выявить, попросив человека подумать о чем-то, во что он совсем не верит.

Хорошая работа в НЛП состоит на 95% из сбора информации и на 5% из работы над изменением.

«Генеральная уборка»

Этот прием можно использовать, когда клиент хочет изменить какие-либо качества, представления или способы поведения. Хотя события жизни служат для человека источником ресурсов, одним из необходимых компонентов взросления является способность оставить прошлое позади и ориентироваться на будущее.

Психология, опирающаяся на западную медицинскую модель, первоначально ориентировалась на «исправительные изменения». Обычно люди идут к врачу, когда они заболевают. Фрейд был врачом, и поэтому он задавал такие вопросы, как: «Что у вас не так? Что сломано? Как это можно починить?» И люди начали обращаться к психотерапевту, когда они «заболевали».

Однако личностный рост также возможен и желателен, даже когда ничего не «сломано». На самом деле, по мере того, как люди взрослеют, они естественным образом меняются в положительную сторону. Это называется «генеративные изменения», и они являются важной частью современной психотерапии.

Этот формат моделирует присущую клиенту естественную стратегию изменения. Рано или поздно человек перерастает определенные способы поведения или представления. Смоделировав то, как естественно меняется субмодальная зашифровка этих представлений, можно стимулировать личностный рост. Выявляя и используя эти естественные процессы познания, можно их ускорить. Это дает человеку возможность более эффективно управлять процессом реализации своего потенциала.

Прием «Генеральная уборка»

• ускоряет процесс личностного роста;

• дает человеку возможность сделать свои ресурсы более реальными и доступными, следовательно получить больше власти и выбора.

Шаги «Генеральной уборки».

Часть I.

1. Выявите сегодняшнее представление о себе.

Клиент выбирает какое-то качество, представление или поведение, которое у него есть в данный момент, но он хочет его изменить. Пусть он выберет что-то конкретное.

Выявите субмодальность этого существующего у него представления о себе.

2. Выявите устаревшие (уже не актуальное) представление о себе.

Клиент выбирает какое-то качество, представление или поведение, которое у него было раньше, но на данный момент это к нему уже не относится. Это представление просто не является отражением того, кто он на сегодняшний день. Определите субмодальности этого представления.

Терапевт: «На этом шаге вспомните, как вы вели себя раньше. Когда вы думаете об этом сейчас, вы знаете, что вы вели себя так, но у вас такое ощущение, как будто это были не вы. Возможно, у вас было определенное представление. Есть ли такие представления, которые у вас были, когда вы были моложе? Например: «Все девочки – дуры». А теперь трудно поверить, что это было именно ваше представление».

3. Сравните и заметьте, чем отличаются эти представления.

Тщательно проанализируйте субмодальные отличия. Может быть образы этих двух представлений будут в разных местах, или они будут отличаться по размеру, яркости, расстоянию. Одно из них может представляться как фильм, а другое – как слайд. Одно представление может быть цветным, а другое – черно-белым. Пройдите по списку субмодальностей. Игнорируйте подобия. Замечайте отличия. Составьте подробный список отличий субмодальностей.⁷

Обратите особое внимание на ассоциацию и диссоциацию. Обычно в этой области вы обнаружите значительные отличия. Эти отличия существуют во всех модальностях. Проверьте каждую модальность отдельно.

• В ассоциированном зрительном воспоминании клиент видит то, что он видел в тот момент своими собственными глазами. А в диссоциированном он видит себя.

• В слуховой системе отличие между ассоциацией и диссоциацией определяется по тому, слышит ли он то, что он слышал во время события или он говорит об этом сам с собой (внутренний диалог).

• При кинестетической ассоциации он на самом деле чувствует, как будто все те телесные ощущения вернулись снова. При кинестетической диссоциации у него нет тех телесных ощущений, которые были в той ситуации. Он не может вернуть эти ощущения. Он больше не чувствует, что это его ощущения.

Не ожидайте, что все отличия будут дискретными (абсолютными). Вы обнаружите некоторые аналоговые различия.

Обратите внимание на место положения звуков. Насколько близко они звучат? Заметьте, движется ли звук, и если движется, то отдаляется ли он или приближается. Обратите внимание, насколько устойчиво это воспоминание. Если это фильм, то сколько он продолжается? Столько же, сколько и в жизни, или у него другая скорость?

Тщательный сбор информации является подготовкой к глубоким изменениям. Методически выявите структуру представления. Составьте список важных субмодальных отличий. Пусть клиент запишет их на листе бумаги, на одной стороне: «Это относится ко мне», на другой стороне: «Это уже не относится ко мне».

Часть II.

4. Используйте собранную информацию, чтобы создать двухрамочную систему для ускорения личностного роста.

Чтобы создать эту систему, сохраняйте субмодальности этих двух представлений, пока вы работаете с содержанием. Когда вы уберете содержание из этих представлений, останутся только субмодальности. Как будто это две «рамки». Одна из них «рамка из прошлого». Субмодальности этой рамки означают: «это уже ко мне не относится». Другая рамка – это «рамка сегодняшнего дня». Субмодальности этой рамки означают: «это относится ко мне».

Терапевт: «Хорошо. Таким образом, представление о том, какой вы на сегодняшний день находится справа, а о том, каким вы были в прошлом – слева. Первое – большое, второе – меньше. Первое – это фильм, второе – слайд. Первое – ассоциированное, а второе – диссоциированное. Начните с представления о прошлом, с того, что уже к вам не относится. Чтобы устранить содержание, усильте яркость. Сохраняйте остальные субмодальности неизмененными. Усиливайте яркость, пока представление не станет совершенно белым. Но субмодальности останутся».

Этот подход сработает, если у человека ведущая зрительная модальность. В слуховой системе полностью выключите звук или сделайте его таким громким, чтобы он превышал верхний порог слышимости, потом перейдите к новому представлению и снова вернитесь к нормальной громкости. Таким образом, вы создаете систему субмодальных рамок.

Терапевт работает в зрительной и слуховой модальности, потому что чувства являются реакцией.

5. Клиент выбирает десять старых способов поведения или представлений, которые ему больше не нужны. Затем, для каждого старого представления или поведения, он находит замену.

Он заменяет его на что-то реалистичное. Например, если старое представление: «Я плохой ученик», то клиент заменяет его на «Я способен учиться по-своему», а не на «Я блестящий ученик». Терапевт убеждается, что замена реалистична. Если ребенка учат бояться незнакомых людей, это может быть полезно. Однако, когда он становится взрослым, ему нужно знакомиться с новыми людьми. Страх перед незнакомыми людьми – это такое качество, которое стоит изменить. «Я отношусь к новым людям с интересом», – таким может быть более полезное представление о себе.

Терапевт: «Следующий шаг – это выбрать десять способов поведения или представлений, которые вам мешают, и вы хотели бы оставить их в прошлом. Они вам просто больше не нужны. Потом подумайте, чем вы замените эти десять способов поведения или представлений. То, что вы меняете, не обязательно должно быть чем-то значительным. Например, вы можете взять старый шаблон, вроде «я воспринимаю друзей, как нечто само собой разумеющееся» и поменять его на «я замечаю своих друзей и чувствую благодарность к ним». Составьте список из двух колонок. Все, что вы хотите оставить в прошлом, будет сопровождаться тем, на что вы хотите это заменить. Пусть ваше сознание участвует в этом. Оно хорошо знает, чего хочет».

Часть III.

6. Генеральная уборка.

Чтобы начать генеральную уборку сначала вызовите у клиента фокус внимания. Потом пусть он выберет первое представление, которое он хочет изменить, и перенесет субмодальности с «рамки сегодняшнего дня» на «рамку прошлого». Потом он выбирает желательное представление и меняет зашифровку субмодальностей на «рамку сегодняшнего дня».

а) Измените зашифровку нежелательного поведения или представления.

Терапевт: «Когда вы будете готовы, убедитесь, что рамка прошлого – рамка того, что больше к вам не относится – пустая и белая. Потом заметьте, что первое представление или поведение из тех, которые вы хотите изменить, все еще находится в рамке сегодняшнего дня. Медленно усиливайте яркость представления в рамке сегодняшнего дня, пока она не станет совсем белой. Затем перенесите его в рамку прошлого, хотя все там будет абсолютно белое и вы пока не можете видеть этого представления. Но, по мере того, как вы постепенно уменьшаете яркость до нормальной, вы начнете видеть, что представление, которое вы изменили, зашифровано теперь по-другому. Теперь оно зашифровано также как и другие представления из серии: «это больше ко мне не относится». Не меняя зашифровки, возьмите это представление и поместите его в прошлое вместе с другими вещами, которые вы уже переросли. Затем усиливайте яркость рамки прошлого до тех пор, пока она не станет снова белой».

б) Поместите желательное представление в «рамку сегодняшнего дня».

Клиент помещает в белую «рамку сегодняшнего дня» то представление, которое он хочет иметь. Он выбирает нечто, почти верное, но не совсем. Например, «Я учусь общаться более эффективно», а не «Я великолепный коммуникатор». Он сохраняет субмодальности неизменными и помещает в них новое содержание. После того, как он поместит новое представление в «рамку сегодняшнего дня», он уменьшает яркость до нормальной, чтобы новая зашифровка желательного представления стала видна. Затем он вынимает представление из рамки и помещает его на хранение, зашифрованное новым образом, вместе с другими представлениями верными на сегодняшний день.

Терапевт: «Как только вы это сделаете, я хочу чтобы вы взяли желательное представление и поместили его в рамку сегодняшнего дня, то есть то, что относится к вам на сегодняшний день. Конечно, вы не сможете сразу его увидеть, потому что в начале все будет белое. Но когда вы почувствуете, что оно уже там, начните уменьшать яркость, пока не увидите желательное представление, зашифрованное новым образом, точно так же, как то, что относится к вам на сегодняшний день. После этого, сохраняя новый образ зашифровки, поместите это представление вместе с теми, которые относятся к вам на сегодняшний день. Когда рамка сегодняшнего дня освободится, снова усиливайте яркость, пока все опять не станет белым.

Таким образом, вы меняете одно на другое. Продолжайте работать с оставшимися девятью способами поведения из вашего списка, пока ваше подсознание не убедится, что то, что вам больше не нужно, вас больше не беспокоит. А то, что вам нужно будет становиться все более и более реальным, по мере того, как ваше подсознание учится проделывать этот процесс самостоятельно».

Пусть подсознание подаст сигнал, когда оно завершило работать над первым способом поведения. Делайте по одному шагу за один раз, не торопитесь. Как только клиент поместит в прошлое то, что ему больше не нужно, пусть он заменит это на то, что желательно и реалистично. Потом проделайте второй раунд. Пусть подсознание пройдет через все десять пар, подавая сигнал каждый раз, когда оно завершит работу с очередной парой.

Переключатель

Иногда люди испытывают навязчивое побуждение делать нежелательные для них вещи: переживать тяжелые воспоминания, представлять себе разные ужасы, причинять вред своему здоровью, обижать близких людей и т.п. Эти формы поведения возникают обычно как реакции на подсознательные стимулы, не воспринимаемые сознательно. Переключатель  это способ использования таких стимулов, чтобы побудить человека двигаться в новом направлении.

Переключатель состоит из трех основных элементов:

1. Выбор ключевого представления, из которого производится переключение (ключевым представлением называется стимул, запускающий нежелательное поведение).

2. Разработка желательного представления самого себя, в которое производится переключение (желательным представлением самого себя называется стимул, вызывающий способности и качества, желательные в ситуации, где проявляется навязчивое побуждение).

3. Использование изменений в ведущих субмодальностях, чтобы связать оба предыдущих стимула (ведущими называются те субмодальности, изменение которых оказывает наибольшее влияние на реакцию клиента).

Когда эти два стимула связаны, ключевое представление, которое вело к нежелательному поведению, автоматически ведет теперь к желательному представлению самого себя. Таким образом, переключатель  это метод перестройки психических навыков.

Когда у людей есть выбор, они, естественно, предпочитают перейти от чего-нибудь неприятного к чему-нибудь привлекательному; переключатель направляет подсознание от неприятного ключевого представления к привлекательному представлению самого себя: «отсюда  туда». Поскольку переключатель не просто заменяет одно поведение другим, а создает новое направление, он по своей природе экологичен: клиент может приспособиться к разнообразным и меняющимся ситуациям, порождая столько разных видов поведения, сколько требуется. Переключатель эффективно действует, потому что содержит в себе не только надежный механизм, прежде вызывавший нежелательную реакцию, но и желательное для клиента представление самого себя в качестве сильной мотивации. После переключения клиент по-прежнему испытывает побуждение, но теперь это побуждение в желательном для него направлении. Когда подсознание движется в определенном направлении, поведение, как правило, следует за ним.

Ричард Бендлер называет переключатель «самой мощной техникой из всех, какие я применял».

Шаги переключателя

1. Выясните проблему или ограничение.

Терапевт: «Какую привычку (поведение, реакцию) вы хотите изменить?…»

2. Соберите информацию: выявите, что вызывает нежелательное поведение.

а) Какой внешний стимул запускает этот процесс?

Терапевт: «Допустим, что я поменялся бы с вами местами так, что мне надо знать, как проделать это поведение, от которого вы хотите избавиться. Как бы я узнал, когда его начать?»

б) Какой процесс приводит от внешнего стимула к нежелательному поведению? Каково ключевое представление, запускающее в конечном счете нежелательное поведение? Каковы ведущие субмодальности и как они изменяются; как они усиливают реакцию клиента на ключевое представление?

Терапевт: «Научите меня, как проделать это поведение… Что на самом деле происходит как раз перед началом поведения?… Говорю ли я с самим собой?… Вспоминаю ли я о чем-нибудь или представляю себе что-то?… Что происходит дальше?… Вижу ли я какой-нибудь образ?… Что не дает мне уйти от него?… Становится ли он больше?… ближе?… ярче?… Как он усиливается?…»

3. Проверьте вашу гипотезу.

Когда, как вы полагаете, вы достаточно знаете, когда и каким образом происходит процесс, вызывающий нежелательное поведение клиента, спросите себя: «Могу ли я научиться таким же образом испытывать ограничения клиента?» Если вы не можете повторить этот процесс с тем же результатом, соберите дополнительную информацию; вероятно ваш клиент делает что-то, чего вы еще не знаете.

4. Пусть клиент выработает желательное представление самого себя.

Терапевт: «Какие новые выборы и способности вы хотели бы иметь в этой ситуации?… Если бы вы больше не реагировали по-старому, что бы это для вас означало  какие новые свойства или качества у вас были бы?… Я не хочу, чтобы вы мне это сказали словами; я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос, просто представив себя в новом виде… изменяя и настраивая этот образ до тех пор, пока он не станет в точности подходящим, пока он в самом деле не станет привлекать вас».

Вот некоторые важные элементы желательного представления самого себя:

• Оно диссоциировано;

• Оно означает качества, характеристики и способности, а не конкретные формы поведения;

• Оно находится в той же модальности, что и ключевое представление.

5. Проверьте субмодальности на желательном представлении самого себя.

Исследуйте и проверьте, как две ведущие субмодальности (шаг 2, б) влияют на привлекательность желательного представления для клиента. Например (в зрительной системе представления):

Терапевт: «Что происходит, когда этот образ самого себя приближается к вам?… а что, когда он удаляется от вас?… В каком месте он больше всего привлекает вас?… Что происходит, когда он становится более тусклым?… более ярким?…» и т.д.

Выясните, каким образом эти субмодальности усиливают или ослабляют привлекательность для клиента желательного представления самого себя; в какой конфигурации оно наиболее привлекательно, а в какой наименее привлекательно.

6. Обзор собранной информации.

а) Каким образом две ведущие субмодальности изменяются, усиливая или ослабляя реакцию клиента на ключевое представление?

б) Каким образом изменение тех же двух субмодальностей может усиливать или ослаблять привлекательность желательного представления самого себя?

7. Переключатель.

Свяжите ключевое представление с желательным представлением самого себя.

Пользуясь теми же двумя ведущими субмодальностями:

а) Сформулируйте, как вызвать вначале интенсивную реакцию на ключевое представление, а затем снизить эту реакцию до минимума.

б) Сформулируйте, как вызвать вначале привлекательность желаемого представления самого себя в минимальной степени, а затем усилить эту реакцию до максимальной привлекательности.

в) Спроектируйте переключатель таким образом, чтобы описанные выше а) и б) произошли одновременно. Пусть клиент быстро сделает переключатель 5 раз лишь в одном направлении – но не туда и обратно.

Так же, как в примере шага 7, предположим, что на шаге 2 вы установили, что ключевое представление – это неприятный образ, возникающий в определенных ситуациях. Реакция усиливается по мере того, как этот образ становится все больше и ярче. Предположим далее, что на шаге 5 вы обнаружили, что когда желательное представление самого себя уменьшается и темнеет, оно становится менее привлекательным, а когда оно увеличивается до натуральных размеров и делается ярче, оно становится очень привлекательным. Вследствие этого, ключевое представление сначала будет большим и ярким, а затем сожмется и потемнеет до исчезновения (шаг 7, а), между тем как желательное представление самого себя будет сначала маленьким и темным, а затем быстро станет ярче и вырастет до естественного размера (шаг 7, б).

Терапевт: «Когда вы делаете переключение, этот неприятный образ вначале будет большим и ярким. Ваш желательный образ самого себя будет где-то в той же картине маленьким и темным. Он будет быстро расти и становиться ярче, перекрывая первый (ключевой) образ, который в то же время будет тускнеть и сжиматься, пока не исчезнет, быстрее, чем вы успели бы сказать «переключатель». После каждого повторения освободите поле обзора или откройте глаза и оглянитесь вокруг. Затем вернитесь внутрь себя и проделайте это снова, начав с большого яркого (ключевого) образа и с маленького темного (желательного) образа самого себя. Проделайте это 5 раз. В конце каждого повторения обязательно освободите поле зрения или откройте глаза, так, чтобы переключение делалось только в одном направлении. Вы сделали это достаточно быстро? Каждый раз это должно занимать у вас одну или две секунды».

8. Проверка.

Убедительный способ проверки состоит в создании ситуации, прежде вызывавшей у клиента нежелательное поведение. Если, например, это поведение происходило, когда кто-нибудь над ним смеялся, то после переключения начните смеяться над ним и посмотрите, как он на это реагирует.

Если создание такой ситуации на практике затруднительно, вы можете выполнить проверку, вызвав ключевое представление. Если переключение успешно, то клиент воспримет ключевое представление иначе, и вследствие этого его реакция будет иной. Например, ключевое представление может рассеяться, его может быть трудно обнаружить, оно может смениться желательным представлением самого себя или измениться как-нибудь иначе. Все происшедшие при переключении изменения отразятся на физиологии клиента.

Терапевт: «Теперь обратите внимание, что происходит, когда вы думаете об этом старом образе».

Если во время проверки все еще присутствует старая реакция, выясните, что вы пропустили, или что еще можете сделать для того, чтобы переключение подействовало. Затем вернитесь назад и выполните переключение снова.

 

Страницы: 1 2 3 Все