|
После рыбинской гимназии Алексей окончил Нижегородский кадетский корпус, но офицером стать отказался. Он занимался философией, а потом поступил в Московскую духовную академию, после которой даже провел полгода в монастыре. Вот таким военным священнослужителем Алексей Алексеевич поступил в университет, оказавшись на естественном отделении, на кафедре физиологии.
Далее ему предстояло стать академиком, открывшим и сформулировавшим «принцип доминанты». «Доминанта, — писал Алексей Алексеевич, — есть не теория и даже не гипотеза, но преподносимый из опыта принцип очень широкого применения, эмпирический закон, вроде закона тяготения, который, может быть, сам по себе и не интересен, но который достаточно назойлив, чтобы было возможно с ним не считаться».
Странно ли, глядя на эту биографию, что этот человек смог различить работу своего великолепного «принципа доминанты» и на спинальной лягушке (экспериментальном животном, лишенном головного мозга), и в практике духовного, религиозного опыта? Нет, не странно, принцип, действительно, всеобъемлющий!
Алексей Алексеевич умер в 1942 году в блокадном Ленинграде, поскольку эвакуироваться из осажденного города наотрез отказался — «много работы»… Доминанта.
Эпицентр мозготрясения
Чтобы проиллюстрировать второй известный науке принцип работы мозга — «принцип доминанты», приведу наглядный пример, благо далеко за ним ходить не придется.
Представьте, что возникло у вас чувство голода. Какие мысли незамедлительно придут вам в голову? О чем вы будете думать? О еде, понятное дело! Все ваши мысли, словно по команде, перестроятся, чем бы голова ни была занята, в стройную шеренгу, и «шагом марш!» в заданном направлении. Вы будете думать о том, чего бы вам хотелось поесть, где вы эту еду достанете, как приготовите, с каким удовольствием будете ее кушать. Внимание ваше на этот период только тем и будет занято, что высматривать да вынюхивать, где остановиться и похарчеваться.
Мозг в этот момент словно бы заражен, инфицирован, и инфекция эта — желание, которое по внешнему признаку названо И.П. Павловым «пищевой потребностью». А вот Алексей Алексеевич узрел во всем этом нечто большее, он увидел в этом целый принцип — принцип доминанты. Центр возбуждения в головном мозгу (доминанта) подавляет все прочие желания и потребности, игнорирует сопротивления, которые, кстати, его только заводят, но ничуть ему не препятствуют, перераспределяет силы и гонит нас в одном, заданном ею — доминантою — направлении.
Или другой пример: вы, не дай бог, влюбились. Что с вами теперь происходит? Была у вас до этого фатального момента (когда любовь нечаянно нагрянула) жизнь, но вот — «бац!» — и привет, нет больше жизни вашей, с молотка пошла. «Не жить мне без тебя!» — кричит влюбленная особь, кричит и кричать будет до тех пор, пока милый/милая не откликнется, а когда откликнется, тогда вся эта ахинея и навернется. Но до тех пор, будьте уверены, сумасшествие ее будет столь фантастичным, что и Ван Гог, наверное, позавидовал бы.
Вечно непознаваемое в мире — это то в нем, что кажется нам понятным.
Альберт Эйнштейн
Влюбленный — это все равно что больной: его пожирает, словно паразит, страсть, он пожирает самого себя (фактически влюбленные неизбежно худеют!). О чем бы влюбленный/влюбленная ни думали, мысли, роящиеся в больной голове, подверженные неведомой силе любовного тяготения, неизбежно финишируют на объекте влюбленности — возлюбленном/возлюбленной. Все прежние увлечения, занятия и интересы, включая друзей и врагов, пропадают, словно бы их и не было вовсе! Все время посвящено ему — «объекту любви». И на работе — мука, и с друзьями — скука, и отдых — не отдых. Внимание не сосредоточить, ничего не получается, все из рук валится, а перед глазами (галлюциноз своего рода) стоит он/она (возлюбленные).
И каждый телефонный звонок звучит, словно глас Господа на горе Синайской, и сердце так от этого звонка бьется, что того и гляди выпрыгнет из глотки к чертовой матери. И сна нет, только думы, только мысли о нем/ней — мысли тяжкие, мысли нежные. Только разговоры беспрестанные внутри головы (бред своего рода), непрекращающиеся разговоры с ним/ней — объектом любви, разговоры, беседы и споры, уверения, клятвы, признания, откровения — внутри головы…
И деньги для больного этой болезнью — не деньги, и время — не деньги, препятствие — не препятствие, расстояние — не расстояние. А силы, силы столько, что горы можно было бы своротить, армию обеспечить, звезду с неба достать, достать и не обжечься, потому что не чувствует он, влюбленный, ничего, ничего, кроме жгучей своей страсти. Ух! Это, друзья мои, играется с влюбленным/влюбленной, как кошка с мышкой, любовная, или, по-научному, половая, доминанта…
И при пищевом рефлексе, и при половом, и даже в тех случаях, когда в туалет хочется (особенно мы чувствуем это, когда нет возможности удовлетворить сию интимную потребность), и в тысяче других ситуаций правит человеком доминанта («очаг возбуждения в головном мозгу»), которая напоминает чем-то двадцатидюймовый гвоздь, вбитый аккурат в центр темечка. Вот что такое «доминанта». Впрочем, довольно примеров, перейдем к голой науке, пока она, милая, не замерзла.
Род малазийского опьянения
Одну из лучших иллюстраций работы половой доминанты у человека нам оставил Стефан Цвейг в своей новелле «Амок». Главный герой этого произведения буквально сходит с ума от своего любовного чувства к «холодной и высокомерной женщине». Вся его жизнь летит в тартарары (карьера, положение, состояние — все!), поскольку в жизни его нет более ничего, кроме этой одной всепоглощающей страсти:
«— Тут мной, — рассказывает герой Цвейга, — словно овладела лихорадка… то есть я ясно сознавал, как бессмысленно все, что я делаю, но я уже не имел власти над собой… я уже не понимал самого себя… я как одержимый бежал вперед, видя перед собой только одну цель… Впрочем, подождите… я все же постараюсь объяснить вам… Знаете вы, что такое „амок“?
— Амок… Что-то припоминаю… Это род опьянения… у малайцев…
— Это больше, чем опьянение… это бешенство, напоминающее собачье… припадок бессмысленной, кровожадной мономании, которую нельзя сравнить ни с каким другим видом алкогольного отравления…».
Этот «амок», добавим от себя, может быть и «амоком любви», и «амоком ненависти», и «амоком страха», но всякий раз, с точки зрения науки о мозге, это не более, чем «господствующая доминанта», действительно способная творить с нами настоящие чудеса.
Собака Ухтомского
Алексей Алексеевич, как и Иван Петрович, очень любил собак. Они друг друга не любили (Павлов — Ухтомского, а Ухтомский — Павлова), с собаками же все у них было в полном порядке, относились они к ним с удивительным вниманием и нежностью.
И вот однажды, во время одного из таких приливов нежности к несчастному представителю братьев наших меньших, сделал Алексей Алексеевич свое замечательное открытие. Имя легендарного пса, о котором пойдет сейчас речь, история, мне кажется, не сохранила, а потому для удобства назовем его по устоявшейся традиции Шариком.
Производимый эксперимент посвящался изучению скорости реакции животного на электрическую стимуляцию. Шарик был помещен в специальный экспериментальный станок, затянут в нем лямками, а передние лапы его разместились на металлической пластинке, которая, в свою очередь, проводами сообщалась с выключателем электрического тока, выключатель же локализовался в руках Алексея Алексеевича.
Когда А. А. Ухтомский нажимал на кнопку выключателя, на упомянутую пластину подавался ток, собака получала электрический удар, отдергивала лапы и всем своим видом выражала полное неудовольствие своей собачей жизнью. Алексей Алексеевич замерял тем временем «скорость реакции» собачки на удар током. И шло дело у них хорошо — удар первый, второй, третий, десятый, сто пятнадцатый…
«Что такое?!» — возмутился вдруг Алексей Алексеевич — на удар тока собака не среагировала. Второй раз нажимает великий русский физиолог на заветную кнопку — нуль реакции! Третий — нуль! Нет реакции, ну хоть ты тресни — нет и все!
«Верно, что-то с выключателем», — мелькнувшая догадка заставила Алексея Алексеевича подняться со стула и отправиться в соседнюю с экспериментальной комнату за отверткой, дабы устранить возникшую поломку электросети.
Сделать открытие — значит увидеть то, что видят все, и при этом подумать о том, о чем не подумал никто.
Альберт Аксент-Георгий
Возвращается через пару секунд Алексей Алексеевич к своей собаке, а тут новая оказия! — Шарик, проказник, наложил целую кучу! «Какая неприятность! Вот не везет же сегодня! Что за неудачный день!» — так подумал бы, наверное, любой из нас. Но Алексей Алексеевич не был бы Алексеем Алексеевичем и великим русским физиологом, если бы не сделал из этого казуса, единственного наблюдения, великое научное открытие, фантастическое открытие, важное не только для науки, но и для всего человечества (сочетание, надо признать, редкое).
Ну, да мы отвлеклись. Итак, видит Алексей Алексеевич эту, столь ценную для будущности науки кучу и кидается к якобы сломанному выключателю, нажимает на кнопку и, аллилуйя, есть контакт! Работает! Шарик, как прежде, расторопно отдергивает свои лапы! А раз он, выключатель, работает, то, верно, работал и прежде, когда собака на удар током не реагировала. Но почему не было тогда, в течение этих трех легендарных, пропущенных Шариком нажатий, реакции? И осенило Алексея Алексеевича: «Перед нами наиважнейший принцип работы мозга!»
Так была открыта доминанта. Теперь же расскажем подробно о том, что это за штука такая…
«Обнимательный рефлекс»
Конечно, акт дефекации не самый презентабельный, но наука, к счастью, запаслась и более приятственными экспериментами. Как известно, половое (сексуальное) поведение лягушки выражается в так называемом «обнимательном рефлексе» самца, призванном удержать возлюбленную.
Так вот, если во время обнимательного рефлекса, т.е. в период повышенного полового возбуждения, нанести лягушке какое-нибудь постороннее раздражение (например капнуть на нее кислотой, уколоть ее иголкой, электричеством ударить), то обнимательный рефлекс животного не только не ослабится, но, напротив, даже усилится! Более того, обычной защитной реакции на подобное раздражение не появится вовсе, лягушка только сильнее примется за свои обнимания.
Точно так же и кошка, которая отделена от самцов в период течки, может сексуально «разжигаться» от совершенно посторонних раздражителей, например, от стука вилок и посуды, который обычно напоминал ей о еде и провоцировал, соответственно, пищевую, а не половую реакцию!
Господствующий очаг
Что же случилось с несчастной собакой А. А. Ухтомского? Животное испытывало на себе воздействие раздражителя (удары электрическим током), который благополучно в течение всего эксперимента вызывал у собаки оборонительную реакцию (она отрывала от металлической пластинки лапы, скалилась и т.п.).
Доминанта и заключается в выделении важного, существенного для данного момента с тopможением всего, что для данного момента индифферентно, но могло бы помешать главенствующей реакции момента.
А. А. Ухтомский
Но вот в глубине ее мозга стал зреть новый очаг возбуждения — постепенно вошел, так сказать, в раж центр дефекации (участок мозга, обеспечивающий эту наиважнейшую функцию организма). Изначально, конечно, этот очажок был слабоват, и собака вместо дефекации чистосердечно отдавала все свои силы оборонительной реакции на удары электрическим током.
Однако в какой-то момент разрастающийся очаг дефекационного возбуждения вступил в настоящую конкурентную борьбу с очагом возбуждения, обеспечивающим оборонительную реакцию. Вступил и, несмотря на превосходящие силы противника, смог-таки занять лидирующую позицию, а прежний несомненный гегемон мозговой деятельности пса — центр обороны — благополучно отошел в тень.
В этом, собственно, и состоит основная «фишечка-фенечка» доминанты.
Экономика должна быть экономной
Инстинкт самосохранения — это, наверное, самый экономный малый из всех известных как в сфере науки, так и за ее благодатными пределами. Он вполне разумно (если, конечно, мы позволим себе подобное высказывание в отношении данного, весьма, надо признать, примитивного субъекта) полагает бессмысленным делать несколько дел сразу.
Ну, представим себе: вот у нас есть определенное количество энергии, и мы тратим ее на одно какое-то дело, вкладываемся, таким образом, на 100%. Надо полагать, что если эта задача в принципе решаема, то мы рано или поздно решим, причем быстрее, чем если бы стали распыляться на несколько мероприятий одновременно. После того как освободимся от этого дела, мы сможем перейти к следующему, причем будем и теперь максимально эффективны. И далее, пункт за пунктом…
Теперь другая ситуация: мы тратим 100% своей энергии на решение двух дел, таким образом, условно на каждое приходится уже не по 100, а по 50%. Согласитесь, что количество задач, которые могут быть решены при использовании 100% нашей энергии, значительно больше, чем тех, для решения которых достаточно и 50%. Ведь чем больше у нас энергии, тем более сложные задачи мы можем решать.
А теперь допустим, что речь идет уже не о двух, а, например, о четырех, пяти, десяти делах, выполняемых нами одновременно. Понятно, что серьезных предприятий в их числе уже нет и быть не может. 25, 20 и 10% — слишком несерьезно для серьезных людей… Если же наши задачи на выживание (нужно спастись от хищника, переплыть реку с сильным течением, убежать из горящего леса), то результат менее 100% нас даже не интересует. Все сто — и баста!
Но возвратимся теперь к принципу доминанты, который, как выясняется, необходим инстинкту самосохранения для того, чтобы при наличии множества очагов возбуждения в головном мозгу, вследствие массы провоцирующих нас ситуаций, не превратить несчастное животное в ужа на сковородке, а обеспечить ему целенаправленность и максимальную эффективность деятельности. Иными словами, доминанта обеспечивает не беспорядочную активность животного, а концентрирует все его силы и средства на решении одной, приоритетной задачи (см. рис. 1).
Рис. 1. Электрическое состояние мозга собаки в опыте А. А. Ухтомского
Принцип доминанты
Теперь, наконец, после длительных хождений вокруг да около, сформулируем принцип доминанты. Принцип доминанты — это механизм работы мозга, благодаря которому в нем господствует единственный очаг возбуждения, а все прочие возбуждения, которых, понятное дело, тьма-тьмущая, не только не принимаются мозгом в расчет, не только не рассматриваются и не реализуются в поведении, но, напротив, тормозятся и переориентируются, можно сказать, перекладываются на рельсы господствующего возбуждения, переходят в его полновластное и безграничное пользование.
Передавая свое возбуждение господствующему центру, они, эти прочие центры, ускоряют работу главного очага возбуждения в головном мозгу, поторапливают и усиливают его. Очень экономно! Итак, общими усилиями — дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, Жучка за внучку, да мышка в придачу — вытащили репку, слава богу! Задача решена, господствовавшая только что доминанта уходит со своих позиций, освобождая места для новой властительницы. Да, теперь можно переходить и к следующей задаче…
Собака А. А. Ухтомского, наш Шарик, и продемонстрировала этот наиглавнейший принцип работы мозга: все возбуждения, которые падали на рецепторный аппарат животного (в том числе и электрические разряды с металлической пластинки, заботливо посылаемые на нее Алексеем Алексеевичем) интенсифицировали, усиливали, ускоряли процесс дефекации, центр которой занял в этот момент доминантное положение.
Действительно, принцип доминанты — это, что называется, находка для шпиона. Представьте себе головной мозг, это же целая вселенная! Сколько разнообразных, зачастую разнонаправленных процессов протекает в нем одновременно, сколько из них хотело бы реализовать себя на практике! Но порядок во всем этом хаосе поразительный! Бесчисленные возбуждения, благодаря способности мозга к образованию доминанты, сводятся, концентрируются, оптимизируются и направляются на служение единой цели для достижения одного результата.
Замечательно, любо-дорого смотреть! Однако, как мы уже неоднократно убеждались, человек обладает удивительной способностью использовать себе во вред то, что, казалось бы, создано природой ему в помощь! Доминанта — это как раз тот случай…
Вроде не бездельники…
Какие у животного могут быть доминанты? Спастись от опасности, покормиться, спариться ну и еще с десяток других мелких, невинных желаний-потребностей. Человек — дело другое. Количество его потребностей исчислению в принципе не поддается! Биологические, социальные, духовные… Они составляют целую иерархию, которую описал американский ученый, некогда наш соотечественник, эмигрант из Одессы, Абрахам Маслоу, или Абрам Маслов, это как кому угодно
Пирамида (иерархия) человеческих потребностей по А. Маслоу
7) Самореализация: развитие личности и способностей
6) Эстетические потребности: красота, гармония, порядок
5) Познавательные потребности: знать, уметь, понимать, исследовать
4) Потребность в уважении (почитании): одобрение, признание, уважение, авторитет
3) Потребность в принадлежности и любви: принадлежать к группе, не быть в одиночестве, ощущать любовь к себе
2) Потребность в безопасности: чувствовать себя защищенным, в безопасности, под опекой, застрахованным
1) Физиологические (органические) потребности: голод, жажда, половое влечение, потребность в тепле, свете и т.п.
Каких только потребностей у нас не бывает, но большей частью все безумные: стать лучшим, стать первым, самым богатым, самым уважаемым и любимым, застраховаться от всех возможных и невозможных неприятностей, обеспечить себе жизнь вечную — и здесь; и на небесах. И это ведь только общий, хотя и неполный, универсальный для всех людей перечень, а какие у каждого из нас есть эксклюзивные, личные потребности и желания! Ух, любо-дорого смотреть — от сексуальных и гурманских до эстетических и религиозных!
Можно смело сказать, что каждый невротик «хочет иметь все». Эта алчность прикрывается управляющей фикцией — желанием быть сильнейшим. Для него имеют значение только самые сильные доказательства его превосходства. Если он пугается предприятия, обещающего выигрыш, то это потому, что он опасается за свое личное ощущение.
Альфред Адлер
Хорошо-то хорошо, но как вы себе представляете доведение всех этих желаний до логического конца? Это дело не только крайне трудоемкое, но зачастую и нереальное, как, например, желание быть самым умным, самым богатым, самым известным… При здравом рассуждении, конечно, понятно, что все это, мягко говоря, фантазии, поскольку нельзя быть «самым», а тем более «во всем». Таких иллюзорных мечтаний реальная жизнь на дух не переносит. Но это только так понятно, а внутри-то сидит червь, сидит и гложет: нельзя, а хочется, очень хочется!
Вот и получается, что когда такая фикция (фантазия или иллюзия) становится доминантной потребностью, когда она встает во главе угла, когда учреждает она свою гегемонию, то благодаря действию все того же хорошо известного нам принципа доминанты все наши жизненные силы сосредоточиваются в этом «пункте», в этой «точке», на этом абсолютно бесперспективном и заведомо проигрышном «проекте»!
Всех денег не заработаешь, но почему не попытаться, благодаря соответствующей доминанте? Первого встречного в себя не влюбишь, причем так, чтобы навсегда и по уши — есть, как известно, и здесь ограничения. Но когда захотелось, когда доминанта образовалась, разве же это ограничения?! Да ничуть не бывало! С доминантой — море по колено, так что мы даже спасательным жилетом не запасаемся, а зря.
Доминанта куражится: любовь нечаянно нагрянула!
Никакая очевидность не способна достучаться до слепоглухонемого сознания влюбленного субъекта, осаждающего неприступные стены возлюбленного. Ни один довод рассудка, ни одно здравое рассуждение не возымеет эффекта! Напротив, все они будут разрушены этим «воспаленным мозгом», и высвободившуюся энергию он направит не против господствующего безумия, а на его еще пущее разжигание.
«Ах, она любит другого?! Хорошо же, я докажу ей, что она будет счастлива только со мной!»; «Он меня игнорирует, значит, я недостаточно хороша. Ничего! Прическа, новый стиль, ситцевое платьице… Не сможет не заметить!» Нормально?! Самое время психиатрическую скорую помощь вызывать.
И нет у этих наших с вами доминант ни конца, ни края, поскольку взяты в оборот не природные, не биологические потребности, как в случае с обычным косматым зверем, а виртуальные представления — фикции, по большому счету. Ведь что такое «любовь», если не плод нашего воображения, разнообразных иллюзий и впечатлений от детских сказок, где все кончается счастливой свадьбой, но почему-то ничего не говорится о жизни после свадьбы — ссорах, обидах, отчуждении, изменах, о разводе, наконец!
Да и что хочет любящий от возлюбленного? Ответ прост: «большой и вечной любви», на которую влюбленный и сам не способен. Тем более не расположен к ней и тот, на кого эта патологическая страсть обрушилась! Но всякий влюбленный будет утверждать, что он способен, что его чувство вечное, что его просто никто не понимает!
Приходится признать, что попытки удовлетворения сексуальной потребности человека, превратившейся благодаря работе сознания в «любовь», напоминают собой коктейль из легких галлюцинаций и тяжелого бреда. В результате чего, кстати говоря, горит Троя, гибнут юный Вертер и далеко не юная Анна Каренина…
Концы доминанты
Алексей Алексеевич — солнце русской физиологической науки — показал, что у доминанты есть два «конца». Первый — «внутренний» — является результатом удовлетворения потребности (например, пищевой после приема пищи), второй — «внешний» — представляет собой результат насильственного вытеснения господствующей доминанты другой, более сильной, более важной и актуальной на настоящий момент (например, заприметив льва, антилопа оставит прием пищи с тем, чтобы не стать таковой — т.е. пищей — для хищника).
Но приведенные выше примеры «куража» старушки доминанты человека якобы разумного разыгрываются с участием неуемного и безграничного почти сознания (а чем сознание ограничишь?), где искомый объект (или цель) — виртуален (то бишь отсутствует в природе), а потому достижение «внутреннего конца» невозможно, а в качестве «внешнего» может выступить только чудо или гильотина.
Да, в нашем с вами случае естественные психические механизмы за счет вовлечения в них неестественного для Матушки-Природы сознания, с его удивительной способностью связывать воедино вещи, друг с другом совсем не связанные, дают сбой.
Такая доминанта, становящаяся центром притяжения всех мыслимых и немыслимых сил человека, пожирающая эти силы, раскручивает, словно центрифуга, всю начинку психического, перемалывает его содержание, льет, как заправский сталелитейщик, возникающее месиво в нужные только ей одной формы.
Мудр тот, кто потушил костер своих страстей, умерил чувства, отказался от всех желаний и избавил свое сердце от вожделения, только такой мудрец правильно шествует своей верной дорогой.
Гаутама Будда
Патологическая связь
Примером того, как с помощью сознания могут связываться воедино вещи, абсолютно друг с другом не связанные, является анорексия. Это такой невроз, когда девушка начинает худеть и не может остановиться, достигая степеней тяжелой дистрофии (истощения).
Здесь сходятся множество факторов. Во-первых, культура с ее извечными глупостями, рекламой идеальных форм, безобразных диет и средств для похудания. Во-вторых, родители, которые то упрекают в полноте и обжорстве, то закармливают как на убой. В-третьих, неудачи в личной жизни: любимый мужчина бросил, или сказал что-то обидное, или просто внимания со стороны мужского пола недостаточно.
И начинаются «гонки» в голове: «Отчего? Почему?». «Наверное, толстая» — решает, наконец, сознание, и давай худеть! И еще как, прости Господи… Сначала едим понемногу, потом рвоту вызываем, чтобы «убрать лишнее», наконец, от такой жизни аппетит пропадает напрочь, а в животе «тяжесть» начинается уже после двух ложек супа. Все, готовая анорексия — получите, распишитесь.
То, что они больны, и больны психически, сами эти девушки, как правило, не понимают. Родители бьют тревогу, а тем кажется, что к ним «придираются». Внимание со стороны мужчин к худеющим особам до поры до времени возрастает, но далее дело обретает совсем другой оборот. Измученный диетами и рвотами организм отказывается что-либо хотеть, и мужчин в том числе. Могут начаться приступы обжорства, за которыми неизменно следует чувство вины, вызванная рвота, а дальше все по новой. Нет у этой доминанты конца, ни внешнего, ни внутреннего!
Девушка уже похожа на скелет, врачи ставят диагноз дистрофии, но она, уже полностью замороченная своей «идеей фикс» — похудеть, словно слепнет! Пора в массовках для фильма об Освенциме сниматься, а ей кажется, что красивое у нее тело — и баста! Ничего странного, это болезнь, вызванная тем, что у этой нашей больной в голове все смешалось: сексуальное влечение и половая потребность, желание нравиться и пищевые рефлексы. Возникшая таким образом доминанта похудания — это доминанта-убийца! Действительно, это заболевание часто кончается смертью «юной красавицы»…
Мир таков, каковы наши доминанты!
«Мир таков, каковы наши доминанты!» — говорил Алексей Алексеевич Ухтомский и, как всегда, был прав. Строитель заходит в квартиру и видит, какие тут стены — ровные или неровные, какие потолки: подвесные или нет, как двери установлены, как краска лежит и т.д., и т.п. Обывателя будет интересовать другое — каких размеров кухня, проходные комнаты или раздельные, какой высоты потолки, слышен звук машин или нет и т.д. Зайдет художник — его будет интересовать вид из окна; ученый будет смотреть, разместится ли здесь его библиотека; слесарь будет исследовать кладовки и антресоли… Каждый человек увидит «свою» квартиру.
И так ведь во всем. Один и тот же фильм на одного окажет неизгладимое впечатление, а другому покажется бессмыслицей. Один в лесу красотой природы наслаждается, другой — грибы собирает, и все остальное ему «до лампочки», третий расстраивается, что время зря тратит, четвертый смотрит, сколько из этого леса можно «шкафов» сделать, пятый поведение животных изучает, шестой думает о том, хорошо ли он оделся, а то, не дай бог, простудится, седьмой…
Даже людей мы рассматриваем исходя из собственных представлений о жизни, из собственных, так сказать, интересов. Те, кто заморочен на престиже и статусе, будет смотреть, во что его vis-a-vis одет — от Кельвина Кляйна или от фабрики «Большевичка». Футбольные фанаты посчитают завсегдатая музеев сумасшедшим, последний посчитает, что его собеседники — «дебилы». Кому-то важно, чтобы у человека грязи под ногтями не было, а кому-то, чтобы у его знакомого хорошая толерантность к алкоголю была, «чтобы выпить с ним можно было по-нормальному».
Всякий видит вещи, как того заслужил. И восприятие отражает одинаково и то, что воспринимается, и того, кто воспринимает!.
А. А. Ухтомский
Наконец, даже отношение к себе мы толкуем, исходя из собственных доминант. Если мы кажемся себе некрасивыми, то будем думать, что это всеобщее мнение. Если мы кажемся себе недостаточно умными, то будем бояться, что об этом все догадаются. Если же мы выработали в себе чувство обиды, то, что бы нам ни сказали, что бы ни сделали для нас другие люди, — нам будет казаться, что они хотели нас обидеть. Вы, кажется, человеку комплимент сказали, а он воспринял все так, словно бы его оскорбили. Почему? Потому что мир таков, каковы наши доминанты.
Теперь же припомним уже говорившееся прежде: доминанты у человека бывают ужасно непродуктивные. Потребности его страшно гипертрофированы, а зачастую просто нереалистичны. И потому мир так часто кажется человеку досадным недоразумением, полным обмана и несправедливости. Если же подобные чувства возникают, то, согласно принципу доминанты, в последующем они будут только увеличиваться. По этому принципу развиваются и наши тревоги, и наши депрессии, и наша ипохондрия (страх за состояние своего здоровья), да и любые другие «комплексы» — от неполноценности до мании величия.
Депрессивная доминанта
При депрессии, если мы взглянем на нее со знанием принципа доминанты, возникает вообще практически патовая ситуация! Возбуждается, условно говоря, «депрессивный центр» (целая система), формируется специфическая — «депрессивная» — система функционирования головного мозга, с соответствующими реакциями, ответами, взаимосвязями, «депрессивными мыслями» о том, что все плохо, жизнь не удалась, будущее ужасно и т.д., и т.п.; а другие центры при этом тормозятся, отдавая свое возбуждение «депрессии».
Депрессивный больной, руководимый принципом доминанты, оказывается в своеобразном замкнутом круге. Вы пытаетесь его развеселить, а ему становится еще хуже; вы пытаетесь его отвлечь, а он с удивительным (но не для физиолога или психотерапевта!) упорством возвращается к своим прежним идеям и состояниям; вы назначаете ему препараты (любые, кроме антидепрессантов), но не можете ожидать даже эффекта плацебо, больному обязательно станет хуже.
Доминанта депрессивного больного, словно черная дыра, сжирает все и вся и только растет при этом, увеличивается. Никакое лечение, кроме строго и научно обоснованного антидепрессивного — фармакологического и психотерапевтического, не возымеет действия. И если мир таков, каковы наши доминанты, то каков «мир» у человека с депрессивным расстройством, должно быть понятно…
Глава 3.
По ту сторону слова
(или несознательное сознание)
Гениальный Лев Семенович
В государстве Российском, надо признать, гражданами своими никогда не интересовались. Считается, что у нас гражданин должен радеть за Отечество, а Отечество никому ничего не должно, а своему гражданину тем более. Наверное, быть, поэтому нам кажется, что гениев в России не бывает, за исключением, может быть, нескольких загадочных исключений на ниве литературы. Тем более странно, что о Льве Семеновиче Выготском говорят именно как о «настоящем гении» и почти не смущаются (может быть, потому, что он таковым признан на Западе, где открылись десятки кафедр, изучающих его открытия?), чинно говорят, а не между делом.
Лев Семенович сделал для изучения психики человека вещь невообразимую, невозможную даже — как для своих предшественников и современников, так и для, не побоюсь этого слова, потомков. Он осуществил переход, который не удавался более никому, он перекинул мост от исследований на братьях наших меньших (крысах, собаках, обезьянах и проч.) к изучению человека. Он рассказал о возможностях сознания, о его сложных отношениях с подсознанием, он превратил бессознательное из мистического царства г-на Фрейда в строго научную и понятную систему.
Наконец, он научил слепоглухонемых детей быть людьми, что до него и без его науки было невозможно. Он — гений, который, правда, ошибся местом и временем своего появления на свет, оказавшись, во-первых, в России (где пророков и гениев гноят самыми изощренными способами), во-вторых — в «смутные времена» первой половины XX века.
Он умер от туберкулеза, его научная школа была разогнана на волне происходивших в стране репрессий. К сожалению, закончить построение целостной научной системы «психической жизни человека» ему не удалось. Если бы в его возрасте — в 38 лет — умер И. П. Павлов или З. Фрейд, то наука не знала бы ни учения об условных рефлексах и высшей нервной деятельности, ни психоанализа. Однако, несмотря на столь раннюю смерть, вклад Выготского в науку огромен. Вот такой это был человек.
Успешная ошибка Фрейда
То, что сознание с подсознанием не дружат, известно было давно, и до Выготского, конечно. Но как они «не дружат» — этого никто не знал. Фрейд, правда, предложил одну версию, но по причине ее крайней умозрительности она вряд ли может занять серьезное место на Олимпе науки о мозге. По Фрейду, конфликт «сознания» и «бессознательного» пролегает между «можно» и «нельзя». То, что «можно», относится, согласно теории психоанализа, к «сознанию»; то, что «нельзя», — к «бессознательному». Собственно, потому оно и бессознательное, что это «нельзя» настолько, что об этом даже думать — ни-ни! Вот и получается бес-сознательное.
|
