|
Скачать в архиве
Книга Стивена Гиллигена, ученика и последователя выдающегося американского психотерапевта Милтона Эриксона, по праву названа руководством. В ней собрано и - главное - "разложено по полочкам" все, что необходимо для освоения и использования эриксоновского подхода в гипнотерапии: теоретические основы метода, принципы гипнотического воздействия, конкретные приемы, методики и стратегии гипнотерапии, способы использования гипнотического транса для преобразования проблем клиента в решения. Все это проиллюстрировано документальными записями сеансов с подробными комментариями.
Врач, психолог, педагог получат ответы на все вопросы об эриксоновской гипнотерапии, а "просто любознательный читатель" - массу новых идей об эффективном общении между людьми.
КОРОТКО ОБ АВТОРЕ "ТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ ТРАНСОВ"
Стивен Гиллиген _ относительно молодое лицо на американской "доске почета" успешных психотерапевтов. Ему немного за сорок. Он независим, нигде не служит, много ездит по миру с обучающими программами, которые пользуются неизменной и возрастающей популярностью. Регулярно занимается частной практикой, пишет книги _ медленно, систематично и вдумчиво.
Он живет в красивом доме и, показывая его гостям, с гордостью говорит, что сам его проектировал и хотел бы в нем умереть. Около дома, под настоящим раскидистым деревом Бодхи сидит невозмутимый Будда. По словам хозяина, участок был куплен при первом же взгляде на это дерево. Вид на океан, апельсиновая аллея, половинка баскетбольной площадки, стоянка на четыре машины, сад. В отдельно стоящем офисе _ кабинет, библиотека, приемная жены, комната секретаря. В обширной библиотеке книги расставлены по алфавиту, и кажется, что нет ни одной лишней, мало знакомой хозяину...
Учителя Стивена Гиллигена не нуждаются в рекламе. В университете его руководителем был Грегори Бейтсон. Именно он рекомендовал Стивену работать с Милтоном Эриксоном, так что "посвящение" в эриксоновский гипноз Стивен Гиллиген получил из первых рук. В состав кружка Бэндлера и Гриндера, из работы которого впоследствии и оформилось то, что называется "нейро-лингвистическим программированием", Гиллиген входил в самые первые, творческие годы этого союза.
В 1989 г. я был четыре дня на его мастерских в Нью-Йорке. Почему-то очень запомнилось, что Стивен все время пил апельсиновый сок _ предмет моей зависти в то время. Много сока утекло с тех пор. Потом я узнал его ближе и понял, что сок он пьет как часть лечения тяжелого диабета. Узнал про ирландское католическое детство, прошлое семьи, нелегкие отношения с отцом... В его судьбе темы смерти, странности, опасности, как в каждой жизни, переплелись с другими темами и вошли в формулу успеха...
Это лишь несколько слов об авторе.
Книга же, по-моему, способна сама многое сказать о себе даже при беглом перелистывании и вполне заслуживает названия "руководства".
Хотелось бы, чтобы у каждого, кто держит ее в руках, был свой, выбранный и любимый вид из окна: у кого-то лес, у кого-то озеро... Распахнутый горизонт нужен каждому из нас: и прямо сегодня, и как цель _ в жизни, в профессии, в судьбе. Может быть, как ни смело это звучит, книга Стивена Гиллигена на шаг приблизит нас к желанной картине.
Леонид Кроль
Доктору медицины Милтону Г. Эриксону,
с глубочайшим уважением и любовью, посвящается
ПРЕДИСЛОВИЕ
В 1986 году я имел счастье вместе со Стивеном Гиллигеном принимать участие во второй конференции в Сан-Диего по гипнотическим и стратегическим воздействиям, которую проводил Институт Милтона Г. Эриксона. В одном из своих выступлений Гиллиген пошутил: "Сколько эриксонианцев потребуется, чтобы поменять перегоревшую лампочку? Конечно, восемь: один будет менять лампу, а семь будут изощряться в метафорах, доказывая, насколько лучше сделал бы это Эриксон".
К счастью, настоящая книга не о том, насколько лучше сделал бы это Эриксон. В сущности, она даже и не об Эриксоне. Хотя главная ее тема - наведение гипноза по Эриксону, в действительности это книга о том, как добиваться психотерапевтических изменений, - книга, которая учит вас как психотерапевта совершенствовать свои коммуникативные способности.
Любому психотерапевту, конечно же, полезно совершенствовать свои коммуникативные навыки. Одна из самых увлекательных особенностей нашей профессии - в том, что у нас нет никаких осязаемых инструментов, а только искусство общения. Наш единственный инструмент - это мы сами.
Чтобы добиваться терапевтических результатов, необходимо в возможно большей степени отдавать себе отчет в том, какой эффект вызывает ваше воздействие и какой эффект оно может вызывать. Поэтому настоящая книга все же в каком-то смысле и об Эриксоне, потому что Эриксон и был самой лучшей моделью воздействия. Всю свою жизнь он посвятил совершенствованию своего понимания эффекта межличностного воздействия и владения им.
Многие искали встреч с Эриксоном и проявляли интерес к его оригинальным и не утратившим своего значения работам - в их числе Джей Хейли, Эрнст Росси, Ричард Бэндлер и Джон Гриндер, Стивен и Кэрол Лэнктоны, Мишель Риттермен и Билл О'Хэнлон. Впоследствии эти специалисты разработали модели, помогающие практикам в той или иной степени демонстрировать в собственной клинической работе такие же поразительные результаты, каких добивался Эриксон. Даже великие антропологи Маргарет Мид и Грегори Бейтсон обращались к Эриксону, чтобы изучить его методы.
В книге "Терапевтические трансы" Гиллиген опирается на собственный опыт в области экспериментальной психологии и соединяет подходы своих учителей - Эриксона, Бэндлера и Гриндера, Бейтсона. Черпая из этих трех источников, он создает свою собственную модель - новую и оригинальную. Однако его подход несет на себе отпечаток уроков, которые он прекрасно усвоил: продуктивного творчества, смелости и интеллектуальной проницательности, позволяющих эффективно объединять гипноз, лингвистику и философию.
Гиллиген не ограничивается одним лишь синтезом - он первопроходец и творец. Его вклад в психотерапию оригинален и долговечен, так же как оригинально и долговечно содержание этой книги.
Чтобы увидеть "Терапевтические трансы" в подлинной исторической перспективе, мы должны понять некоторые особенности феномена, который носит имя Милтона Эриксона. Эриксон был психиатром, которого называли отцом как современного гипноза, так и его ответвления - краткой стратегической психотерапии. Он был мастером психотерапии, прибегавшим к гипнозу, потому что это прежде всего модель воздействия через общение. Эриксон был известен своим использованием косвенных, основанных на гипнозе методов и применял их потому, что это наиболее эффективный способ заставить пациентов осознать собственные возможности измениться - и добиться от них сотрудничества.
Одна из главных проблем гипнотерапии состоит в том, как сделать пациента более податливым. Нередко пациент обращается за лечением потому, что потерял способность сотрудничать и с самим собой, и со значимыми для него людьми из своего окружения. Он заблудился в замкнутом круге ограниченного выбора возможностей и не видит заложенной в нем способности к изменению.
Гипнотическое наведение, безусловно, способствует сотрудничеству, и это справедливо даже в случае прямого внушения. Например, когда пациенту говорят: "Дым от сигареты будет вам противен", - то его реакция скорее всего будет положительной, если это внушение последует за эффективным гипнотическим наведением. Больше того, Эриксон однажды отметил, что главная цель наведения - добиться сотрудничества со стороны пациента.
Гиллиген помогает нам понять, как можно эффективно использовать нетрадиционные эриксоновские методы терапевтического воздействия, особенно для наведения транса. Наведение - это процедура, в ходе которой гипнотерапевт помогает пациенту сформировать новую гибкую точку зрения; пациент учится вызывать такие феномены транса, как изменения восприятия, автоматическое (непроизвольное) поведение, измененная функция памяти и т.д.
При ближайшем рассмотрении эффектов, достигаемых гипнозом, можно увидеть поразительное сходство между патологическими симптомами и феноменами транса. Например, один пациент, страдавший фобией, мог напугать сам себя, наглядно (и даже помимо своей воли) представляя себе "фильмы ужасов", посвященные будущему. Однако под гипнозом тот же пациент мог столь же ярко представить себе приятную сцену.
Эриксон так определял принцип, лежащий в основе этого явления: "Если существуют фантомные боли, то существует и фантомное удовольствие". Следуя за Эриксоном, я указывал, что механизм поддержания проблемы и есть механизм ее решения. На самом деле такой механизм всегда доброкачественен. Конечный результат (предъявляемые жалобы) может содержать в себе проблему, однако то, что он сводится к проблеме, еще не означает, что гипнотерапевт должен выплеснуть вместе с водой и ребенка. Хорошо развитую симптоматическую стратегию у пациента можно рассматривать как доброкачественную и даже положительную. Поскольку такие стратегии хорошо развиты, лучше их использовать, чем пытаться их разрушить и создать новые.
Как никто до него, Гиллиген разрабатывает и развивает аналогии между механизмами поддержания проблем, вызывания феноменов транса и выработки решений. Это важное представление, и даже оно одно сделало бы эту книгу бесценной для изучения. Однако в ней есть и другие важные открытия. Особенно впечатляющие примеры - это объяснение принципа "оба/и" в мышлении загипнотизированного пациента, ассоциативные и диссоциативные стратегии и метод замешательства. По существу, глава о методе замешательства в книге Гиллигена - самый важный шаг в развитии этого метода за более чем два десятилетия, прошедшие после первой статьи Эриксона. Поразительно, что о терапевтическом использовании метода замешательства написано так мало, поскольку Эриксон считал его одним из важнейших разработанных им методов гипноза. В этой главе Гиллиген разрабатывает богатую терапевтическую "жилу", и она будет цитироваться много лет.
Еще одна выдающаяся особенность этой книги - в том, что она позволяет максимально близко познакомиться с опытом Гиллигена, не побывав на его семинарах, пользующихся международной известностью. На этих семинарах Гиллиген выдвигает на первый план развитие и совершенствование гипнотерапевта. Его книга носит такой же характер. Это первая книга о гипнозе, где гипнотерапевт находится в центре внимания в не меньшей степени, чем пациент, проблема, метод или теория. В ней представлены методы, позволяющие гипнотерапевту поддерживать эффективно управляемый извне транс и справляться с "неприемлемыми переживаниями", например проблемами, которые привносит в ситуацию сам гипнотерапевт.
"Терапевтические трансы" - это манифест, излагающий основы эриксоновской гипнотерапии, ее фундаментальные принципы и основные методы. Это сокровищница практических идей, подсказывающая гипнотерапевту конкретные вопросы, которые он может задать, и общие терапевтические идеи, которыми он может руководствоваться. Содержательные и хорошо изложенные представления развиваются логично и систематически. Мы получаем возможность познакомиться с записями реальных сеансов, так что методы не просто объясняются, но и демонстрируются. Сейчас, когда благодаря эриксоновским методам снова возродился интерес к гипнозу, эта книга будет способствовать его развитию и совершенствованию.
Так сколько эриксонианцев понадобится, чтобы поменять перегоревшую лампочку? Ответ - один. И все же полезно поучиться у Гиллигена тому, как можно сделать это лучше.
Учиться у Гиллигена приятно, и я буду с нетерпением ждать продолжения этой книги.
Джеффри К.Зейг,
директор Фонда Милтона Г.Эриксона,
Феникс, шт.Аризона,
август 1986 г.
ВВЕДЕНИЕ
Эта книга - о терапевтическом использовании состояния транса. Она адресована в первую очередь гипнотерапевтам, хотя может найти применение и в других областях здравоохранения. Основанная на плодотворном опыте доктора медицины Милтона Г.Эриксона, она имеет целью дать понять, как гипнотерапевт может сотрудничать с пациентом, чтобы превратить проблемы в решения.
Основная предпосылка книги состоит в том, что гипноз - отличная модель для описания того, как порождается внутренний опыт. Гипноз рассматривается здесь как последовательность взаимодействий, приводящая к поглощенности внутренними ощущениями и вызывающая измененное состояние сознания, когда "Я" человека начинает проявляться автоматически, т.е. без участия сознания. Как мы увидим, этот естественный подход позволяет на одном и том же языке описывать как вызывание неконтролируемых симптомов, так и наведение терапевтического транса; поэтому ориентация на проблему - это ориентация на уже имеющее место естественное "гипнотическое наведение" (см. Ritterman, 1983). Использование одного и того же языка для описания проблем и решений позволяет формировать гипнотическое наведение и другие виды терапевтического воздействия непосредственно на основе "наведения проблемы", используемого клиентом. Благодаря этому те же самые конструкции, с помощью которых клиент накладывает ограничения на воспринимаемую им реальность, эриксоновский гипнотерапевт использует для того, чтобы расширить круг его возможностей.
Еще одна важная предпосылка, лежащая в основе такого подхода, состоит в том, что значимость переживания зависит в первую очередь от контекста. Например, одна молодая женщина в начале лечения жаловалась, что вот уже на протяжении нескольких месяцев стоит ей закрыть глаза и попытаться расслабиться, как ей представляется "пара пристально смотрящих на нее глаз". Глаза были лишены телесной оболочки, т.е. не связаны с каким-либо лицом или телом, и пристально вглядывались в нее, пока она не открывала глаза и не начинала вновь ориентироваться на внешний мир. Это переживание все больше беспокоило женщину, и она обратилась за психотерапевтической помощью, чтобы с ним бороться.
Любопытно, что аналогичное феноменологическое переживание было описано несколькими месяцами спустя в одной учебной группе психотерапевтов в Германии. Во время группового транса участникам обычно внушали, чтобы они вызвали у себя приятное состояние диссоциации ("между небом и землей"), в котором их бессознательное может предоставить им символ, значимый для их дальнейшего саморазвития. Когда транс закончился и их попросили описать свои ощущения, одна женщина подняла руку и рассказала о переживании, имевшем для нее большую значимость. Она описала, как во время транса погрузилась в приятное состояние "пустоты", а потом у нее появилось нарастающее ощущение, будто к ней издалека медленно приближается пара глаз. Она почувствовала, что это необычное ощущение почему-то весьма значимо, как будто "что-то или кто-то к ней возвращается". Находясь под глубоким впечатлением от этого переживания, она не испытывала никакой потребности подвергнуть его логическому анализу.
Таким образом, один и тот же близкий к трансу феномен "бестелесных глаз" был пережит двумя разными людьми. Для одного из них это было проблемой, а для другого - решением. Ниже будет показано, что "разницу, в которой заключается все дело" (см. Bateson, 1979), можно свести к одному слову - "контекст". Как мы увидим, контекст ("то, что сопровождает текст") можно описывать на разных языках: биологическом (ощущение присутствия и ритмов участников), социологическом (сообщество, в котором происходит самопроявление), идеологическом (намерения или идеи, господствующие у человека или в сообществе) и психологическом (структуры, в которых человек выражает и осмысливает ощущение).
В зависимости от значимости этих контекстов феноменологическое переживание может приобретать радикально различный смысл. Например, феномен "бестелесных глаз" воспринимался как проблема в контексте, связанном с аритмичными биологическими процессами (например, задержкой дыхания и мышечным напряжением), отсутствием поддержки и признания со стороны окружающих, непрошеным появлением глаз и потребностью соотнести себя с ними, избегая их взгляда. В противоположность этому тот же самый феномен был воспринят как решение проблемы в контексте, отличавшемся сбалансированностью биологических ритмов, поддержкой и признанием со стороны окружающих, ощущением желательности появления какого-то необычного символа и его принятием и одобрением.
Все это приводит к выводу, что задача гипнотерапевта - так изменить контекст проблемных психологических процессов, чтобы они могли функционировать как решения, значимые для личностного развития. В случае с женщиной, у которой вызывали тревогу глаза, я, например, сначала мягко, но настойчиво сосредоточил ее внимание на себе. Выслушав обстоятельный рассказ о ее ощущениях (когда, где и как появлялись глаза), я попросил ее не отводить от меня взгляда и приступил к гипнотическому воздействию. В ходе его я подробно описал, как она может оставаться сосредоточенной на моих глазах, даже если мое лицо будет изменяться по-разному, неожиданным, но безопасным для нее образом. Посредством такого "отделения" (моих) глаз от лица та техника бестелесных глаз, которую она выработала естественным путем, была воспроизведена в рамках терапевтического взаимодействия. В ходе последующих гипнотических внушений были описаны разнообразные способы, которыми ее бессознательное может соотнести себя с этими глазами с целью безопасного самопознания и саморазвития, зная при этом, что на всем протяжении такого самоисследования мой голос будет служить ей проводником и якорем спасения. Таким образом, проблема была на уровне переживаний превращена в возможность овладеть значимым гипнотическим процессом, выработанным ее бессознательным.
На протяжении всей книги на первый план выдвигаются продуктивные возможности бессознательного как гипнотерапевта, так и клиента. Доказывается, что творческие решения беспокоящих проблем могут быть найдены, когда гипнотерапевт и клиент доверяются своим бессознательным процессам и объединяют усилия в совместной работе. Поскольку существует ошибочное мнение, будто такой подход пропагандирует бездумные и нарциссические свободные ассоциации гипнотерапевта, следует с полной ясностью сказать с самого начала, что ничто не может быть дальше от сути дела. Подход, обрисованный в дальнейшем, предполагает максимальную сосредоточенность гипнотерапевта на клиенте, включая полное сопереживание, а также способность вычленять паттерны различных уровней и присоединяться к ним. В ходе этого "управляемо-спонтанного" процесса гипнотерапевт учится становиться частью реальности клиента и в то же время оставаться в стороне, что требует от него самоотверженности и твердости. Как мы увидим далее, для достижения успеха гипнотерапевт должен быть настроен на возможности бессознательного как своего, так и клиента, и полагаться на них.
В заключение следует подчеркнуть, что эта книга не является ни исчерпывающей, ни окончательной. Это лишь один из возможных подходов к эриксоновской гипнотерапии; другими авторами были изложены и иные точки зрения (см. Zeig, 1985a, 1985b). Более того, эта книга - лишь первая из предполагаемой серии; в следующих томах будут подробно рассмотрены гипнотерапевтические структуры и психотерапевтические модели, полезные при гибком использовании эриксоновских принципов и процессов. Высказав эти предварительные оговорки, я приглашаю вас изучить книгу в привычном для вас темпе и стиле. Сочтете ли вы те или иные методики полезными или нет, я во всяком случае надеюсь, что вы со всей серьезностью воспримете принцип сотрудничества как основу трансформационных изменений не только в гипнотерапии, но и в других областях человеческого взаимодействия.
1. ЭРИКСОНОВСКИЙ ПОДХОД К ГИПНОЗУ
Гипноз ассоциируется с самыми разными представлениями: с властью, волшебными исцелениями, таинственностью, утратой самоконтроля и т.д. К сожалению, многие из этих широко распространенных мнений далеки от истины. В настоящей главе показано, чем отличается эриксоновский подход от этих заблуждений.
Взаимоотношения в гипнозе
Гипноз традиционно принято рассматривать как взаимодействие между двумя людьми, разыгрывающими роли гипнотизера и субъекта. Это взаимодействие имеет целью вызвать у субъекта особое состояние "транса". Считается, что в этом состоянии поведение и ощущения субъекта изменяются по сравнению с обычным состоянием бодрствования.
Хотя почти все гипнотизеры-практики согласятся с этим общим определением, они резко расходятся в мнениях по поводу специфической природы взаимоотношений в гипнозе. Чтобы выявить некоторые из подобных разногласий, можно разграничить три подхода: авторитарный, стандартизованный и кооперативный - основанный на сотрудничестве.
Авторитарный подход
Крайняя версия такого подхода предполагает наличие некоей "могущественной" личности (гипнотизера), обладающей "особыми" психическими способностями (например, "гипнотическим взглядом" или "сильной волей") и заставляющей другую личность (субъекта) впадать в относительно пассивное состояние, в котором та "восприимчива" к "внушению" со стороны гипнотизера. Такое внушение может "принуждать" субъектов выполнять различные действия (от подражания собачьему лаю до отказа от курения), чего они при обычных условиях не захотели бы или не смогли бы сделать. Сторонники этой точки зрения широко пользуются такими понятиями, как "победа духа над материей", "утрата самоконтроля", "внедренное внушение" и "гипнабельность", которые сами отчасти "внедрены" книгами, кинофильмами и фольклором. Эти представления часто открыто разделяют неспециалисты, однако их втайне придерживаются и многие психотерапевты, прибегающие к гипнозу.
Особенно часто авторитарный подход используется в эстрадных сеансах гипноза. Здесь в качестве субъектов обычно выступают люди, попавшие на представление в ночном клубе за компанию с приятелями. Как правило, они добровольно вызываются выйти на сцену, где гипнотизер сначала обрушивает на них краткий (5-10 минут) шквал индуцирующих воздействий, а затем повелительным тоном отдает команды, побуждающие субъектов вести себя необычно и нередко забавно - например, изображать потерю туфли с ноги, подражать какому-нибудь животному или начинать раздеваться. После гипноза субъект возвращается к своему столику, где приятели осыпают его похвалами. В этом смысле эстрадные сеансы гипноза выполняют ту же функцию, что и бутылка спиртного: сдержанный при обычных обстоятельствах человек получает возможность вести себя "буйно и сумасбродно", перекладывая ответственность за это с себя на кого-то еще (гипнотизера) или на что-то еще (состояние транса).
Этот лобовой авторитарный подход применяют также и многие гипнотизеры в клинике, правда, не столь эффектно. Хотя клиницисты работают в ином ситуационном контексте и имеют иные намерения - например, помочь человеку измениться, - они нередко убеждены про себя, что в ходе гипноза перехватывают управление психологическими процессами клиента, а затем приказывают ему изменить нежелательное поведение - например, отказаться от курения или переедания.
Хотя приверженцы авторитарного подхода часто питают самые лучшие намерения, они способствуют распространению заблуждений по поводу гипноза. Например, бессознательное обычно понимается как нечто не являющееся частью личности; оно рассматривается как некий "чистый лист" или "плодородная почва", куда можно что-то "вписать" или "посадить". Считается, что такое внушение оказывает сильное влияние на поведение субъектов, иногда заставляя их поступать наперекор своей сознательной воле или повседневным привычкам. Может быть, самый огорчительный вывод, который из этого делается, состоит в том, будто гипнотизер получает власть над субъектом. Как мы увидим из последующих глав, это в высшей степени ошибочное мнение сильно мешает многим людям в полной мере участвовать в гипнотическом процессе.
Авторитарные представления отчасти восходят к трудам таких исторических персонажей, как Месмер, Бернгейм, Шарко и Фрейд. Хотя они стояли на различных теоретических позициях (обстоятельное их сопоставление см. в Ellenberger, 1970), все они истолковывали гипноз как асимметричное взаимодействие, в ходе которого гипнотизер, обычно харизматический мужчина, подчиняет своей власти пассивного субъекта, обычно женщину. В качестве примера приведем данную Элленбергером характеристику Шарко, одного из наиболее видных ученых конца XIX века:
"В глазах публики Шарко был человеком, который исследовал бездонные глубины человеческого духа, отсюда и его прозвище - "Наполеон неврозов". Его имя отождествлялось с открытием истерии, гипноза, раздвоения личности, каталепсии и сомнамбулизма. О его власти над истеричными женщинами в больнице Сальпетриер и о том, что там происходило, ходили причудливые истории. Жюль Кларти рассказывает, как во время бала для пациентов в Сальпетриере кто-то случайно ударил в гонг, после чего многие истеричные женщины мгновенно впали в каталептическое состояние и сохраняли те позы, в которых их застал удар гонга" (p.95).
Сосредоточивая внимание на власти гипнотизера, авторитарный подход не учитывает уникальности любого субъекта - его знаний, убеждений, способностей и т.д., а также не признает за клиентом возможности решать, какое участие он примет (и примет ли вообще) в гипнотическом процессе. Тем самым, как мы увидим ниже, такой подход лишь ограниченно пригоден для осуществлений долговременных терапевтических изменений.
Подобные ограниченные представления, характерные для авторитарного подхода, держались так долго отчасти потому, что категорическое отрицание гипноза Фрейдом на рубеже веков едва не заставило на многие годы отказаться от серьезных научных исследований в этом направлении. Чик и Лекрон (Cheek & LeCron, 1968) отмечают:
"В 1890-е годы, когда Фрейд начинал свою практику, он работал с врачом по фамилии Брейер, одним из лучших медиков-гипнотизеров того времени. Фрейд мало знал о гипнозе, плохо им владел и ошибочно полагал, что для получения хороших результатов необходим глубокий транс. Лишь один из десяти его пациентов впадал в глубокий транс, и это беспокоило Фрейда. Брейер добивался гораздо лучших результатов. Они были соперниками, и такая ситуация не могла удовлетворять Фрейда. Поэтому он стал искать новые методы, отказался от гипноза и стал разрабатывать методы свободных ассоциаций и толкования сновидений.
Хотя вклад Фрейда в наши познания о работе психики и в психотерапию велик, его отказ от гипноза принес вред, поскольку почти на пятьдесят лет задержал развитие гипнотерапии. Сегодня многие психиатры и большинство психоаналитиков испытывают лишь минимальный интерес к гипнозу. Они ничего о нем не знают и считают его бесполезным, поскольку Фрейд сначала пользовался им, а потом от него отказался. Многие из них твердо убеждены, что гипнотерапия сводится всего лишь к устранению симптомов путем внушения, как делал Бернгейм. Поэтому часто говорится, что гипнотерапия дает лишь временные результаты, хотя и Бернгейм, и другие врачи того времени безусловно опровергли такое представление" (p.18).
К счастью, от этой модели гипноза, основанной на авторитарном и прямом внушении, сейчас понемногу отказываются. Этим мы отчасти обязаны тому, что можно назвать стандартизованным подходом.
Стандартизованный подход
Такой подход особенно господствует в экспериментальной психологии. Не приписывая основной роли власти гипнотизера, эта точка зрения выдвигает на первый план субъекта как главный объект изучения, считая обычно степень восприимчивости к гипнозу присущим ему постоянным свойством. В силу этого гипнотизер может пользоваться стандартизованным набором воздействий, который остается неизменным для различных субъектов. Другими словами, субъект либо поддается гипнозу, либо нет, а от поведения гипнотизера в действительности мало что зависит.
Наиболее влиятельными пропагандистами стандартизованного подхода были ученые, стремившиеся легитимизировать гипноз, подвергая его строгой проверке средствами экспериментальной психологии (например, Hilgard, 1965; Hull, 1933). Их усилия, безусловно, заслуживают похвалы, поскольку они освободили гипноз от его "месмеровского образа" (т.е. от авторитаристских представлений), тем самым вернув ему респектабельность в глазах научного сообщества. Однако, строго придерживаясь неписаного закона экспериментальной психологии, гласящего, что основным объектом исследования является индивид, этот подход свел к минимуму роль контекстуальных переменных (например, взаимоотношений между гипнотизером и субъектом). Поскольку предметом интереса было поведение субъекта, в экспериментах принимались все меры для контроля всех остальных факторов. Например, много сил было потрачено на разработку стандартизованных процедур наведения, которые можно было бы воспроизводить с пластинок или пленок, тем самым полностью устраняя необходимость в операторе (который мог бы внести искажения в эксперимент). Конечно, само по себе это не вызывает возражений; больше того, если бы с помощью таких процедур можно было вызывать состояние транса у большинства субъектов, это было бы вполне похвально.
Однако вскоре стало очевидно, что лишь часть субъектов обладает восприимчивостью к стандартизованным наведениям: около 15% к ним высоко восприимчивы, 65% - умеренно восприимчивы и 20% - вообще невосприимчивы (см. Hilgard, 1965). Эти индивидуальные различия, а также то, что восприимчивость данного субъекта к стандартизованной методике, как было обнаружено, остается в общем стабильной на протяжении длительного времени (см., например, Hilgard,1965), заставило многих экспериментаторов (Hilgard, 1965; Shor, Orne & O'Connell, 1966) счесть гипнабельность постоянным свойством. У некоторых оно есть, у других нет. Хилгард (1965) отмечает:
"Всякий раз, когда измеряется некое свойство человека, возникает вопрос, насколько стабильно это свойство, насколько оно устойчиво во времени. Этой проблеме посвящены исследования постоянства IQ, и перед нами стоит такая же проблема - насколько стабильна способность подвергаться гипнозу... Данные... показывают, что при стандартных условиях [курсив мой. - С.Г.] восприимчивость к гипнозу - вполне надежная характеристика..." (р.69).
В этом смысле стандартизованный подход приписывает как успех, так и неудачу гипнотического сеанса субъекту. Гипнотизер же здесь не играет большой роли.
Такой подход порождает несколько серьезных проблем. Во-первых, он исходит из того, что стандартизованное наведение, которое, по существу, предписывает человеку расслабиться и воображать различные вещи, представляет собой действенный способ оценки общей восприимчивости человека к гипнозу. Это похоже на то, как если бы мы оценивали умение танцевать только по умению танцевать фокстрот. На самом деле одни умеют танцевать диско, но не вальс, другие - салонные танцы, но не буги и т.д. Некоторым субъектам легко удается формировать свои ощущения в соответствии с полученным указанием расслабиться; другие, особенно склонные к внутреннему диалогу, откликаются только на иные индуцирующие воздействия. Как будет подробно рассмотрено ниже, существует много способов погружения в транс, и задача гипнотерапевта - найти наведение, лучше всего подходящее для данного клиента.
Вторая проблема стандартизованного подхода состоит в том, что он определяет восприимчивость к гипнозу по поведенческим реакциям на тестовые внушения. В результате субъекты, неспособные, скажем, почувствовать, как руки у них становятся невероятно тяжелыми, расцениваются как плохие гипнотические субъекты. Хотя использование внешнего поведения для оценки внутреннего состояния естественно, особенно в области эксперимента, оно заслоняет самое главное: транс - это прежде всего переживание, как любовь или гнев, и оно различно у разных людей. Нельзя делать вывод, будто человек не испытывает гнева, поскольку он не ударил кого-то, или что человек не может быть влюблен, поскольку не поцеловал экспериментатора. Точно так же некоторые загипнотизированные субъекты не хотят или неспособны выполнять в ходе эксперимента все требования к своему поведению, другие же для этого выходят из состояния транса (см. Erickson, 1967). Утверждать, будто такие люди поэтому неспособны испытывать транс, с нашей точки зрения, нет оснований.
Третья проблема состоит в следующем. Стандартизованный подход не в состоянии всерьез объяснить того обстоятельства, что на степень восприимчивости существенно влияют разнообразные факторы, включая различные стратегии наведения (Kubie & Margolin, 1944), наркотики (Sjoberg & Hollister, 1965), установки (Kroger, 1963), ожидания (Barber, 1969, 1972; Wolberg, 1948), внешние условия (Kramer, 1969; Tart, 1964), специальная подготовка (Blum, 1961; Sachs, 1971) и моделирование (Zimbardo, Rapaport & Baron, 1969). Теоретики, считающие восприимчивость к гипнозу стабильным свойством, объясняли это многократно продемонстрированное повышение восприимчивости (см. исчерпывающий обзор в Diamond, 1974) положительным изменением установки (Hilgard, 1965); другими словами, готовность субъекта к участию в гипнотическом процессе со временем усиливается. Однако, вместо того чтобы перед лицом подобных фактов отбросить свои теории, теоретики ввели такие понятия, как плато гипнабельности (Shor, Orne & O'Connell, 1966), утверждая, будто у каждого человека есть верхний предел восприимчивости к гипнозу. Результаты, достигаемые им, могут быть ниже этого предела (что часто и происходит, особенно во время нескольких первых сеансов), но не могут его превзойти.
Эти ограничения стандартизованного подхода не позволяют гипнотизеру проявлять гибкость в обращении с субъектом, адаптироваться к нему (см. Dorcas, 1963). К тому же из-за этого некоторые люди приходят к выводу, что никогда не смогут испытать транс. Например, как показали мои беседы о гипнозе и с друзьями, и с клиентами, многие из них с огорчением признаются, что они "плохие" гипнотические субъекты. У большинства такое убеждение появилось после того, как экспериментатор или клиницист сообщил им, что их неспособность подвергаться стандартизованному наведению означает, что они никогда не смогут испытать транс. Мой собственный опыт, как и опыт коллег, убедительно показывает, что это неверно: большинство таких "резистентных", или "невосприимчивых", людей после специальной подготовки способны испытывать транс.
|
