|
(Erickson & Lustig, 1975, Vol. 2, p. 6)
Только непосредственный опыт
может привести к изменениям
Как мы уже не раз отмечали, люди обучаются на основе своего опыта. Для трансформации поведения индивида используется только такое обучение, и только непосредственное переживание внутренних и внешних событий может разрушить старые паттерны поведения и привести к возникновению новых. Такая реорганизация и достижение синтеза является результатом обретения новой перспективы, достигаемой на основе внутреннего и внешнего опыта. Получение подобного опыта дает пациенту возможность приобрести новые виды научения, что и является задачей психотерапевта.
Вербальное взаимодействие Эриксона с пациентами было организовано таким образом, чтобы дать им возможность получить необходимый опыт, способствующий процессу внутреннего синтеза. Он часто намеренно произносил свои слова недостаточно внятно или даже неверно, чтобы пациенты могли по-своему переформулировать для себя его мысль более правильным, понятным и личностно значимым образом. С помощью такого приема Эриксону удавалось дать пациентам возможность обрести подлинный внутренний опыт, имеющий гораздо большее воздействие, чем что-либо услышанное, но не пережитое непосредственно. Слова, фразы и высказывания, вызывающие внутреннюю ответную реакцию или привлекающие внимание пациента к его собственному опыту, имеют явно более значимый эффект, чем те, которые были поняты им лишь на интеллектуальном уровне и не переживались непосредственно.
Подобным образом Эриксон часто использовал метафоры, аналогии и истории личного характера, что отчасти объяснялось его желанием подтолкнуть пациента к приданию словам личностного смысла. Так сама передача этих слов пациенту становилась моментом обретения внутреннего опыта, автоматически переводимого пациентом в термины, связанные с его мыслями и предыдущими переживаниями. Эриксон считал, что такой подход в большей мере подходит для передачи пациенту смысла слов, который должен быть пережит слушателем на внутренним уровне, чем прямое и директивное высказывание психотерапевтом своей точки зрения.
Пациент может проявить подлинную ответную реакцию только на основе своего собственного жизненного опыта.
(Erickson & Rossi, 1979, p. 258)
Ответная реакция пациента может возникать только на основе его собственного опыта, связанных с ним ассоциаций и освоенных видов деятельности [1938].
(Erickson, 1980, Vol. II, I, p. 9)
Вы приводите много примеров так, чтобы пациенты могли выбрать то, что подходит им лично, и помогает им изменить их. Из всего того, что я говорю, вы можете воспринять только то, что затрагивает тем или иным образом ваш непосредственный личный опыт. Поэтому необходимо постоянно наблюдать за поведением пациентов в поисках доказательств того, что они действительно воспринимают ваши слова.
(Erickson & Rossi, 1979, p. 346)
Если вы хотите действительно доказать что-либо пациенту, попытайтесь сделать так, чтобы доказательство исходило от самого пациента. Пусть это произойдет самым неожиданным образом [1959].
(Erickson, 1980, Vol. I, 9, p. 239)
Эта интернализация внушения делает его эффективным в достижении поведенческих изменений.
(Erickson & Rossi, 1975, p. 146)
Старайтесь сделать так, чтобы не вы говорили что-либо пациенту, а он сам говорил себе.
(Erickson, Rossi & Rossi, 1976, p. 86)
Необходимо, чтобы у пациента появилось искреннее и сильное желание защищать и уважать то, что им воспринято. Позвольте пациенту высказать своими словами все эти идеи — это будет ему приятно, а идеи станут восприниматься им как его собственные.
(Erickson & Rossi, 1979, p. 436)
Чтобы понять предлагаемые психотерапевтом сравнения, необходимы творческие усилия со стороны клиента. Поскольку это его собственные усилия, он в меньшей мере будет отвергать сравнения, чем если бы они были навязаны ему психотерапевтом путем прямого директивного утверждения.
(Erickson & Rossi, 1979, p. 259)
Поведение порождает переживания
Хотя Эриксон во время психотерапии и обучения всегда полагался на эффективность вербального воздействия, используемого им, чтобы дать пациенту возможность обрести внутренний опыт, его конечной целью было подтолкнуть пациентов и учеников совершить какие-нибудь действие — что угодно, что могло бы стать основанным на опыте вызовом их ригидным, негибким и неадекватным паттернам реагирования. Поведение порождает переживание, которое не так просто отбросить.
Именно по этой причине его психотерапевтическую стратегию часто бывает довольно трудно понять или эффективно воспроизвести. Он использовал для своих пациентов различные поведенческие предписания, в том числе задания подняться на горную вершину, участвовать в велосипедных гонках, пропускать струю воды через передние зубы, съесть бутерброд с ветчиной в кабинете у шефа или, например, раздеться догола у себя на работе. Каждое их таких поведенческих заданий имело для пациентов Эриксона свой полезный эффект, который быстро распространялся на все стороны их жизни. Однако очевидно, что подобные формы поведения не могут иметь универсального применения, как способ психотерапевтического воздействия. Они предписывались отдельных пациентам исходя из их нужд, особенностей личности и специфики концептуальной ригидности этих пациентов. Восхождения на вершины гор или раздевание догола не являются волшебными техниками, применимыми во всех случаях. Эриксон прямо говорил, что все эти вещи были относительно простым и прямым ответом на специфические личностные нужды пациентов.
Применяя такие поведенческие задания и сложные метафоры, он просто пытался подвести пациентов к переживанию чего-либо такого, что подтолкнуло бы их к столкновению с реальностью, непосредственным образом либо символически — как с реальностью самих себя, так и ситуации. Если символизм оказывался для пациента достаточно очевидным и уместным или если пациент мог быть подведен к переживанию опыта непосредственно, то барьеры негибкости, вытеснения или предубеждений преодолевались, а процесс психотерапевтических изменений протекал легко и без препятствий.
Все это явственно показывает ценность действительных поступков пациента, необходимых для достижения им психотерапевтического прогресса [1953].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 58, p. 521)
Я считаю, что пациентам и студентам необходимо совершать конкретные, реальные поступки. Так они лучше обучаются и лучше запоминают.
(Zeig, 1980, p. 72)
Очень важно, чтобы вы не просто читали книги или следовали изложенным там правилам. Важно дать пациенту возможность выполнить конкретную работу, полезную для него.
(Zeig, 1980, p. 195)
В процессе психотерапии я бы хотел действовать не с помощью слов, идей и теорий. Я бы хотел получать от вас хорошую информативную реакцию в виде реальных действий и изменений — не созерцание изменений, а сами изменения и конструктивные действия [примерно 30-е годы].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 54, p. 484)
Вам необходимо предоставить пациенту любую возможность сделать что-то реальное.
(Zeig, 1980, p. 143)
Так, в результате конкретных и осязаемых поступков, у пациента возникает чувство, что его репрессивные барьеры разрушены, его сопротивление преодолено; в общении достигнуто взаимопонимание, и больше нет необходимости скрывать на уровне символов его значение.
(Erickson, 1954, p. 128)
Я предложил им сделать что-либо. И он обрел новую перспективу в отношении жизни, а она по-новому увидела те вещи, которые ей не нравились.
(Zeig, 1980, p. 148)
Когда к вам приходит пациент с фобией, не имеющей разумного объяснения, согласитесь с ней и тем или иным путем помогите преодолеть ее.
(Zeig, 1980, p. 253)
Подведите пациента к тому моменту, когда он сможет сказать: “Смотрите, что я могу сделать!” Это будет гораздо более эффективно, чем позволить пациенту просто наблюдать то, что делает с ним психотерапевт.
(Erickson, 1980, Vol. IV, 30, p. 291)
Остальную часть времени мы провели в “объяснении значения переориентации паттернов поведения на будущее, на завтрашний день, чтобы реализовать важные жизненные цели”. Все это высказывалось достаточно туманно, и эти кажущиеся объяснения на самом деле были продуманными постгипнотическими внушениями, предназначенными для того, чтобы пациент мог проинтерпретировать их согласно своим собственным нуждам [1964].
(Erickson, 1980, Vol. I, 13, p. 315)
После рассмотрения причин, лежащих в основе ее проблемы, следующий психотерапевтический шаг состоял в том, чтобы с помощью пациентки наметить во всех подробностях план действий, которому она должна будет следовать для освобождения от привычных ригидных паттернов поведения [1952].
(Erickson, 1980, Vol. I, 6, p. 164)
Пациенты могут и должны
осуществить психотерапию
Позиция Эриксона в отношении роли пациента в психотерапии была простой и ясной. Он утверждал, что пациент способен сделать что-либо полезное и сам несет ответственность за то, делает он это или нет. Психотерапевт может создать подходящие условия, ведущие к изменениям, пытаясь мотивировать пациента на достижение данных изменений и давая ему возможность приобрести опыт, способствующий этим изменениям. Но сами изменения должны происходить непосредственно в сознании пациента. Изменение не может быть навязано пациенту и нельзя ожидать, что он станет изменяться в неуместном для себя направлении, не соответствующем его нуждам и прошлому опыту. К сожалению, это означает, что некоторые пациенты не могут и не будут испытывать внутренних изменений, какие бы условия ни создавал психотерапевт. Психотерапевтам, возлагающим бремя ответственности за изменения на плечи своих пациентов, будет легче осознать и принять свое бессилие в таких случаях.
Люди обращаются к вам за помощью, хотя они могут помочь себе сами.
(Zeig, 1980, p. 195)
Есть многое, что может помочь вам. Но делайте все тщательно, используя для этого все свои возможности. И знайте, что клетки вашего мозга будут реагировать в соответствии с вашими нуждами.
(Erickson & Lustig, 1975, Vol. 2, p. 5)
Если вы сможете использовать все то множество мозговых клеток, которое есть у каждого человеческого существа, и рассчитывать на присущее им функционирование, вы сможете полагаться на своего пациента, который сам предоставит вам способы и методы разрешения проблем его повседневной жизни.
(ASCH, 1980, Запись лекции, 18.08.1966)
Когда пациент приходит к вам и рассказывает о своих чрезвычайно серьезных проблемах, необходимо выяснить, настолько ли эти проблемы серьезны на самом деле. Какие мозговые клетки данного пациента остались неиспользованными?
(ASCH, 1980, Запись лекции, 17.07.1965)
Вам необходимо понять, что люди готовы делать множество различных вещей, направленных против самих себя, и они будут делать все это весьма изощренным образом, пытаясь разрушить самих себя.
А раз кто-то может разрушить себя, то он может также использовать свой разум, чтобы столь же изощренным образом создать себя.
(ASCH, 1980, Запись лекции 14. 08. 1966)
В обоих случаях психотерапия основывается на предположении, что у индивида существует естественная и достаточно сильная тенденция к саморегулированию, проявляющаяся при первой же возможности [1955].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 56, p. 505)
Потенциальные возможности человека могут способствовать восстановлению душевного благополучия [1970].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 6, p. 58)
Так вы понимаете, что всякое счастье нужно заслужить, вы должны быть достойны его. Нет никаких бесплатных даров; все вы должны заслужить. А чтобы заслужить счастье, вам необходимо работать и прилагать усилия.
(Erickson & Lustig, 1975, Vol. 2, p. 4)
Бремя ответственности лежало на ней, способы действия принадлежат ей [1964].
(Erickson, 1980, Vol. I, 13, p. 325)
Человек несет ответственность за все, что делает.
(Erickson & Rossi, 1981, p. 195)
Пациент должен сам реализовать рекомендации психотерапевта.
(Erickson, 1980, Vol. IV, 5, p. 49)
Росси: Вы постоянно возлагаете ответственность за изменения на пациентов.
Эриксон: Да, всегда на них.
(Erickson, Rossi & Rossi, 1976, p. 37)
У пациента не должно складываться впечатления, что вы постоянно бдительны, алертны. Пусть они понимают, что тоже разделяют ответственность за успех вашей работы.
(Erickson, Rossi & Rossi, 1976, p. 264)
Неважно, что было сказано — она зависела только от своих собственных возможностей.
(Erickson, 1980, Vol. I, 13, p. 330)
Вы находитесь здесь для того, чтобы получить ту пользу, которую сможете получить. Я думаю, что вы достаточно умны, и если вы приложите ваш ум, то найдете способ получить для себя пользу. Меня мало заботит, какова будет эта польза — все зависит только от ваших возможностей”. Теперь я уже мог возложить на нее это бремя. Она сама должна извлечь ту пользу из той ситуации, которую сможет получить. Я же лишь бросаю вызов ее уму.
(ASCH, 1980, Запись лекции, 2. 02. 1966)
Она пришла ко мне со своей проблемой, и я сказал, что она должна сама все хорошо обдумать. Затем я продемонстрировал ей способ, как это необходимо обдумывать.
(Erickson & Rossi, 1979, p. 210)
Любая психотерапия на самом деле происходит не между психотерапевтом и пациентом, а внутри пациента.
(Erickson & Rossi, 1979, p. 160)
Всегда помните, что важнейшую роль играет сам пациент.
(Haley, 1967, p. 535)
Все, что ваш пациент может делать, и то, чему он учится — все это должно исходить от него самого. Ему ничего невозможно навязать.
(Haley, 1967, p. 535)
Этой пациентке необходимо опираться на собственный разум, чтобы дать правильную психологическую интерпретацию своего симптома — тогда, когда она сама будет готова к такому пониманию [1944].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 2, p. 25)
В ситуации, когда происходит обучение, вам необходимо пройти это обучение своими собственными силами. Я бы хотел, чтобы вы научились быстрее, чем учился я сам, — у меня это заняло 30 лет, но у вас нет необходимости растягивать все на такой длительный срок.
(Erickson, Rossi & Rossi, 1976, p. 264)
Встречаясь с пациентом, я стремлюсь, чтобы он прежде всего сам все хорошо обдумал, потому что не знаю, что именно для него правильно, а что нет. Пациенты могут понять это на основе пережитого.
(Erickson & Lustig, 1975, Vol. 2, p. 5)
Я думаю, что Джо весьма компетентный молодой человек. Он компетентен в своей собственной психотерапии. Моя собственная компетентность заключается в том, что я умею наводить транс и отхожу на задний план и предлагаю Джо следовать своим собственным склонностям и собственному пониманию.
(ASCH, 1980, Запись лекции, 14.08.1966)
Я дал этому парню понимание того, что он способен быть своим собственным психотерапевтом. “Никогда не преувеличивай свое значение, но будь предусмотрительным”, — говорил я ему.
(ASCH, 1980, Запись лекции, 14.08.1966)
Опытный психотерапевт даст пациенту возможность понять, что результат зависит от его собственных возможностей, даже если эти возможности до сих пор были нереализованными, неосознанными или неправильно использовались [1973].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 38, p. 348)
Некоторые люди любят свою болезнь и будут цепляться за нее, так что вам придется заставлять их сделать что-либо, чтобы они были более откровенны.
(Zeig, 1980, p. 324)
Есть люди, которым вы не сможете помочь. Но вы можете попытаться сделать это.
(Zeig, 1980, p. 284)
Любой молодой человек, который обманывает жену подобным образом на протяжении первых семи лет совместной жизни, вряд ли достигнет каких-то положительных изменений.
(Zeig, 1980, p. 201)
Он чувствует себя проигравшим с самого момента рождения. Он родился, чтобы проигрывать. Родился, чтобы быть неудачником.
(Zeig, 1980, p. 210)
Эти люди безнадежны — они профессиональные пациенты. Это единственная цель в их жизни.
(Zeig, 1980, p. 209)
Но есть и другие пациенты, цель которых заключается в том, чтобы постоянно стремиться к психотерапевтической помощи и в то же время не принимать ее. С такими пациентами гипнотерапия будет столь же безуспешной, как и другие формы психотерапии [1964].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 19, p. 211)
Выводы
Эриксон подчеркивал естественную целительную силу объективности и поэтому избегал стремления к инсайтам. Он принимал человеческое несовершенство, но старался устранить любые искажения со стороны сознательного ума, препятствующие объективному и достоверному осознанию. Его цель в процессе психотерапии была простой — устранение всех видов предвзятости, чтобы позволить таким образом проявиться объективности и свободе действий. Но достижение этой достаточно простой цели часто требовало сложного переструктурирования понимания и реагирования на уровне сознательного ума. Начать такой процесс переструктурирования позволяло создание возможности для обретения пациентом опыта переживаний, который символически либо непосредственно мотивировал пациента на достижение объективного осознания своих способностей, мыслей и ситуаций. Эриксон вызывал у пациентов внутренний опыт с помощью слов, а внешний, основанный на реальных действиях опыт — с помощью поведенческих предписаний. Однако во всех случаях он осознавал, что цель психотерапии — позволить пациенту использовать свои собственные возможности таким образом, который был бы для него наиболее продуктивным. Однако ответственность за реальные изменения оставалась на самом пациенте, хотя некоторые из них не могли (или не хотели) принять помощь. Такова реальность психотерапевтической ситуации.
6. Создание психотерапевтической атмосферы
Хотя Милтон Эриксон остался в нашей памяти как умелый и эффективный психотерапевт, который мог вылечить наиболее безнадежных пациентов, сам он был всегда чрезвычайно скромен в отношении значимости своей роли в процессе лечения. Этим он бросил вызов широко распространенной идее о “первичной роли психотерапевта”, присутствующей во всех других подходах. Эриксон настаивал, что первичными являются нужды пациента, его убеждения, способности и благополучие, чем и должен определяться характер психотерапии. Эриксон поставил вопрос о ценности и валидности подходов, изначально ориентированных на психотерапевтические техники, в которых жестко определяется, как именно психотерапевт должен проводить сеанс и что должно быть достигнуто в процессе психотерапии, не учитывая при этом индивидуальные потребности клиента. Эриксон отвергал использование общих теорий, определяющих цели и техники психотерапии, и постоянно критиковал предубеждения и всяческие профессиональные запреты, часто мешающие психотерапевту признавать и делать то, что в наибольшей степени отвечало бы нуждам пациента.
Эриксон настаивал на том, что сам пациент определяет цель и характер процесса и сам совершает этот процесс. Поскольку Эриксон осознавал, что только от пациента зависит, произойдут ли желаемые изменения, он понимал и то, что психотерапевт может лишь создать обстановку, благоприятную для этих изменений. Правильное отношение и конкретные формы поведения, необходимые для создания такой обстановки, были темой многих его высказываний, составивших большую часть материала, представленного в настоящей главе.
Психотерапевт должен создать
необходимую атмосферу
Согласно Эриксону, психотерапевт играет не столь уж важную роль в процессе психотерапии, просто создавая каталитическую ситуацию. Таким образом, первым и наиболее важным, что психотерапевт должен сделать, является создание соответствующей обстановки и атмосферы, которая будет мотивировать пациентов пройти через трансформирующие события, необходимые для того, чтобы дать им возможность применить то, что они обрели вместе с опытом и научением наиболее эффективным образом, а также с наиболее объективным взглядом как на самих себя, так и на мир. При этом психотерапевту даже нет необходимости знать природу проблемы или то, что должно быть сделано для ее разрешения. В действительности психотерапевту необходимо знать только то, как создать ситуацию или взаимоотношения, которые будут мотивировать пациента использовать свой собственный опыт и способности для осуществления психотерапии.
Я не думаю, что психотерапевт играет очень важную роль. А вот пациенту действительно принадлежит важная роль в психотерапевтической ситуации.
(Erickson, 1977b, p. 22)
Личность психотерапевта действительно не имеет никакого значения. Он просто дает пациенту возможность мыслить самостоятельно и обрести свое собственное понимание.
(Zeig, 1980, p. 157)
То, что психотерапевт знает или понимает в отношении пациента, часто оказывается ограниченным и ошибочным. А вот то, что он позволяет пациенту открывать в себе и эффективно использовать, действительно имеет чрезвычайно большое психотерапевтическое значение [1973].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 38, p. 349)
Психотерапевтической процесс осуществляет сам пациент. Психотерапевт только создает необходимую атмосферу, психологический климат — и все. Остальную работу должен проделать сам пациент.
(Zeig, 1980, p. 148)
Она не знает, в чем ее проблема, и я тоже не знаю этого. Я еще не знаю, какой вид психотерапии буду применять. Я являюсь лишь источником психологического климата, той почвой, на которой собственные мысли пациентки смогут расти и зреть, что будет происходить без осознавания с ее стороны.
(Zeig, 1980, p. 157)
Я не думаю, что психотерапевт делает что-либо еще, кроме создания для пациента возможности думать о своей проблеме в благоприятном для этого климате.
(Zeig, 1980, p. 219)
Мне не нужно знать, в чем состоит ваша проблема, чтобы разрешить ее.
(Erickson & Rossi, 1979, p. 172)
Психотерапевт просто стимулирует активность пациента, часто даже не зная, в чем именно эта активность будет состоять. Затем он направляет пациента и дает клиническую оценку объема работы, которую необходимо проделать для достижения желаемого результата [1948].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 4, p. 39)
Как руководить пациентом и оценивать происходящее — проблема психотерапевта, а задача пациента — с помощью собственных усилий научиться по-новому понимать свои переживания [1948].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 4, p. 39)
Во время психотерапии вы учите пациента использовать многое, чему они научились уже давным-давно, но просто не помнят этого.
(Zeig, 1980, p. 38)
Все, что психотерапевт говорит или делает, служит лишь способом стимулирования и пробуждения у пациента полученных в прошлом навыков и понимания, приобретенных как сознательно, так и на бессознательном уровне [1964].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 13, p. 326)
Необходимо такое развитие психотерапевтической ситуации, которое позволило бы пациенту использовать его собственное мышление, понимание и эмоции способом, лучше всего соответствующим его жизни [1965].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 20, p. 223)
Я думаю, что в гипнотерапии и в экспериментальной работе с гипнотизируемыми субъектами вы не имеете права выражать какое-либо предпочтение; это своего рода ваше совместное с пациентом дело, и личность пациента должна находиться на первом месте. То, что сам гипнотизер или психотерапевт думает и чувствует во время сеанса, не имеет особой важности; важно лишь то, что именно он делает, чтобы помочь пациенту достичь необходимых вещей. Есть личность, вовлеченная в этот процесс, и есть готовность психотерапевта позволить личности пациента играть первостепенную роль.
(Erickson, 1977а, p. 14)
Благоприятная психотерапевтическая обстановка создается с целью проявления необходимых и полезных потенциальных возможностей, не использованных пациентом ранее либо использованных не в полной мере или неправильным образом [1966].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 28, p. 263)
Психотерапевт обеспечивает мотивацию
Психотерапевт делает все необходимое, чтобы мотивировать пациентов. Он служит для клиента источником комфорта, надежды, доверия и вдохновения, хотя в то же время является источником расстройства, дискомфорта, гнева и страха. Именно психотерапевт обеспечивает все необходимые условия для психотерапевтического прогресса. Он не инструктирует пациентов каким-то “правильным” образом, а просто создает необходимую психотерапевтическую обстановку, в которой клиенты почувствуют себя достаточно доверительно, комфортно и мотивированно для того, чтобы делать то, что посредством их собственного опыта поможет открыть такой образ мысли или тип поведения, который будет подходящим в их уникальной и неповторимой ситуации.
Эриксон не ставил себе цели поднять бодрость духа пациентов, чтобы таким образом мотивировать их; он просто отмечал то, что уже интересовало или мотивировало пациентов, и использовал это. Создав психотерапевтическую атмосферу доверия и ожидания успеха, он мог подтолкнуть своих пациентов к самостоятельным действиям с использованием их естественных источников мотивации, выступающих в роли толчка, запускающего психотерапевтический процесс. Более подробно об этих принципиально важных моментах будет говориться в следующей главе.
Психологический аспект лечения представляет собой особое искусство психотерапии и превращает врача из простого механика или техника в столь необходимый многим людям источник веры, надежды, помощи и, что еще более важно, — источник мотивации, ведущей пациента к физическому здоровью и душевному благополучию [1959].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 27, p. 255)
Пациент не нуждается в указании направления, в котором он должен работать — ему нужна просто мотивация. Это один из важнейших моментов в использовании психотерапии и гипноза — наличие у пациента мотива делать определенные вещи. Не те вещи, которые считаете необходимыми вы, а те, необходимость которых чувствуют они.
(Erickson & Rossi, 1981, p. 12)
Если вы разговариваете с пациентами твердо и уверенно, этим вы даете им источник вдохновения. Они чувствуют, что могут что-то делать. Вы утверждаете это убежденно и сами верите в то, что говорите. Как вы можете помочь пациенту, находящемуся в отчаянии и потерявшему надежду что-либо сделать? Передавая ему понимание, искреннюю и убежденную веру.
(ASCH, 1980, Запись лекции, 16.07.1965)
Мое отношение к пациентам таково: “Вы пришли сюда, для того чтобы достичь своей цели. А я очень уверенный человек. Я уверенно выгляжу, уверенно действую и уверенно говорю. Поэтому мои пациенты склонны верить мне.
(Zeig, 1980, p. 61)
Я очень уверен в себе — хороший психотерапевт должен быть уверенным в себе.
(Zeig, 1980, p. 61)
Члены моей семьи спрашивают меня: “Почему твои пациенты делают все те безумные вещи, которые ты предлагаешь?” На что я отвечаю: “А я говорю им это очень серьезным голосом, и они знают, что я имею в виду именно то, что говорю. Я абсолютно искренен с ними и твердо верю, что они сделают все, что я говорю. Я никогда не думаю: “Неужели мои пациенты станут делать такие смешные и глупые вещи?” Нет, я знаю, что они действительно будут все делать”.
(Zeig, 1980, p. 196)
Психотерапевт добивается доверия
и сотрудничества
Чтобы служить источником вдохновения, поддержки и мотивации для пациентов, психотерапевт должен прежде всего позаботиться о создании чувства доверия и сотрудничества с пациентом. Сама атмосфера, с которой соприкасается пациент во время психотерапевтического сеанса, должна вести к укреплению чувства доверия и сотрудничества. Существенным компонентом такой атмосферы является действительное осознание психотерапевтом нужд, страхов, убеждений пациента и его личности в целом, уважение к ним и готовность соответствовать им. Пациенты обращаются к психотерапевту за помощью не для того, чтобы быть осмеянными или отвергнутыми; не для того, чтобы их потребности игнорировались и кто-то доминировал над ними; они хотели бы обрести защиту, понимание и помощь в своих попытках справиться с внутренними и внешними ситуациями.
Когда вы работаете с пациентами, ваша главная цель — достичь сотрудничества с ними и добиться того, чтобы они реагировали настолько хорошо, насколько могут.
(Erickson & Rossi, 1981, p. 43)
Все техники, применяемые в психотерапии, должны быть направлены на субъекта и его нужды, чтобы добиться таким образом полного сотрудничества с ним [1952].
(Erickson, 1980, Vol. I, 6, p. 148)
Недостаточно только лишь поставить диагноз заболевания и определить правильный метод лечения. Очень важным моментом является восприимчивость пациента к психотерапии и его сотрудничество с психотерапевтом. Без подобного сотрудничества с пациентом достижение результатов психотерапии может быть отсрочено, а сами результаты окажутся ограниченными и искаженными либо вообще не будут достигнуты [1965].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 20, p. 212)
В действительности настоящая цель при работе с этой пациенткой состояла в том, чтобы развить у нее восприимчивость, чувство полного принятия и готовность точно выполнять любые предлагаемые ей внушения [1965].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 20, p. 220)
Важно дать пациентам возможность понять, что они могут доверять вам.
(Erickson & Rossi, 1981, p. 5)
Пациент приходит к вам не для того, чтобы психотерапевт взял его на попечение, а чтобы дать терапевту возможность сделать что-то, причем в соответствии с потребностями пациента, а не со своими собственными.
(Erickson, 1977b, p. 22)
Главная проблема состоит в том, как лечить пациента, чтобы при этом были в максимальной степени учтены его человеческие потребности [1959].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 27, p. 256)
При клинической работе с пациентами любого типа необходимо учитывать следующий важный момент: психотерапевт должен постоянно помнить о нуждах пациента как личности и с уважением относиться ко всем его проявлениям [1965].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 20, p. 212)
Адекватность психотерапевтической работы основана не на собственном превосходстве, а на уважении к “я” другого человека, когда оба индивида, вовлеченные в эту работу — психотерапевт и пациент, — вносят свой вклад в общее дело, важное для них обоих [1958].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 15, p. 175)
Цель психотерапевта состоит в том, чтобы позволить пациенту свободно выразить неприятные чувства, в поощрении пациентов с помощью своей открытой восприимчивости и внимательности, а также готовности адекватным образом комментировать происходящее, чтобы в полной мере выявить чувства пациентов еще на первом сеансе [1964].
(Erickson, 1980, Vol. I, 13, p. 299—300)
Психотерапевт признает и принимает
ограничения каждого пациента
Ни один психотерапевт не сможет создать необходимую атмосферу, если будет игнорировать реальные обстоятельства личности пациента, недооценивать или искажать их. Психотерапевт должен научиться воспринимать реальность, с которой сталкивается пациент, и правильно реагировать на нее. Это же требуется и от пациента.
Таким образом, психотерапевту следует начинать свою работу с полного осознания того обстоятельства, что пациенты, приходящие к нему за помощью, не в полной мере рациональны и восприимчивы; они не всегда способны реагировать на ситуацию так, как это должны были бы делать действительно взрослые люди. Иногда они могут выражать свои мысли вполне здраво и столь же зрелым образом представлять свои проблемы. Однако в действительности во многих отношениях они ведут себя по-детски. Для того чтобы создать необходимую психотерапевтическую атмосферу, эти детские аспекты функционирования пациентов необходимо признать и соответствующим образом реагировать на них. Нерациональные, явно незрелые убеждения и эмоции не следует опровергать, к ним следует относиться с уважением и по мере возможности использовать. При лечении таких пациентов психотерапевту необходимо проявлять заботу о них, внимание и готовность принятия их детских страхов и фобий, которые они привносят в психотерапевтический процесс.
Очень часто психотерапевт относится к своим пациентам как к здравомыслящим и понимающим людям, в полной мере обладающими всеми своими способностями, — как к рассудительным и информированным человеческим существам.
(Erickson, 1980, Vol. IV, 20, p. 212)
Разумное, рациональное поведение пациента и готовность к сотрудничеству будет вводить психотерапевта в заблуждение, и он может упускать тот факт, что пациент — живой человек, подверженный страхам и фобиям; подверженный всем этим неизвестным нам и обретаемым в процессе переживаний формам обучения, которые были переданы в сферу бессознательного ума. Он может никогда их не осознать и не показать, что скрывается за внешней безмятежностью... Очень часто для терапевтической ситуации важна не сила личности. Преобладающие факторы, контролирующие весь ход ситуации, будут проистекать скорее из слабости, алогичного поведения, неразумности и явно ложных, вводящих в заблуждение установок того или иного типа [1965].
(Erickson, 1980, Vol. IV, 20, p. 212)
Все ваши пациенты обладают своей собственной ригидностью.
(Zeig, 1980, p. 121)
Пациенты имеют склонность ограничивать себя и фактически лишают себя целого ряда вещей.
(Zeig, 1980, p. 255)
Пациенты часто не способны трезво думать о себе и своей ситуации. Вы долж
|
