|
Описывая далее в этой книге паттерны, методы и техники, я не даю пространных определений клинических составляющих сексуальных дисфункций. На эти темы опубликовано множество книг. Я также избегаю сосредоточения на определенных сексуальных техниках. Если эта информация кажется нужной, ее тоже можно почерпнуть во многих источниках. Предлагаю же я на последующих страницах решения.
Психология располагает многими знаниями относительно диагнозов, но почти ничего не говорит о том, что делать с диагностированными проблемами. Решения, представленные в этой книге, частично могут восполнить этот недостаток. Описание каждой техники изменения включает инструкции для каждого шага и те реакции, которые должен давать на это клиент. Примеры поведения клиентов помогают установить, какая из различных техник более всего уместна для помощи. Иногда полезно отметить специфические реакции клиентов, обнаруживающие важные лежащие за ними структуры; в таких случаях дается подробное обсуждение. Это поможет вам распознавать, что удерживает клиентов в их теперешнем состоянии, мешая им достичь желательного состояния с вашей помощью.
Модели для разрешения загадок
Многие терапевты избегают работы с парами. Они полагают, что иметь дело более чем с одним человеком одновременно — слишком напряженно, и предпочитают оставлять сексуальные дисфункции сексологам. Но такие терапевты могли бы изменить свое отношение, и начать получать удовольствие и удовлетворенность от работы с парами, если бы они обратили внимание на простой факт: информация, которая необходима для работы с парами, отличается от той, которая нужна для работы с индивидуумом. Как часто терапевт собирает две отдельные группы данных, работая с двумя людьми, между тем как внимание следует сосредоточить на их взаимодействиях.
Сложность работы с более чем одним человеком должна быть сведена к чему-то, с чем можно управиться. Это может быть сделано посредством рассмотрения того, что в переживаниях клиентов важно, а что несущественно для достижения изменения. Если вы знаете, что важно, вы можете организовать свое восприятие для получения необходимой информации. Необходимо располагать также достаточным репертуаром техник изменения, чтобы справиться с разнообразием ситуаций, которые будут представлять вам клиенты. Последующие главы структурированы таким образом, чтобы обеспечить обучение, помочь вам реорганизовать свое восприятие и пополнить ваш репертуар техник, необходимых для осуществления эффективных изменений.
Применение этих моделей изменения поведения к казалось бы неразрешимым проблемам представляется мне увлекательным процессом. Мои личные предпочтения в отношении того, что составляет плодотворные решения, дают мне возможность представлять этот материал в контексте отношений пар и сексуальной терапии. Эти предпочтения так же как мой профессиональный опыт убеждают меня, что профессионалы в различных терапевтических областях нуждаются в дополнительных умениях, чтобы иметь дело с отношениями в парах и сексуальными проблемами.
Моя цель состоит в том, чтобы необходимые паттерны и техники были представлены в понятном виде и были наполнены опытом, благодаря детальным описаниям и значительным клиническим примерам. Каждая из техник представлена в виде описания шаг за шагом, и многие из них пригодны для помощи самому себе.
Однако необходимо предупредить, что овладение этими техниками дает определенные возможности и накладывает определенную ответственность: возможности менять себя и других, и ответственность за выбор того, какие изменения являются наилучшими для всех, кого это касается. Чтобы наилучшим образом понимать и усваивать материал, лучше всего читать, прорабатывать и перечитывать эту книгу по разделам. Имеется ввиду, что вы можете ассимилировать материал в своем опыте, своих представлениях, подходе к жизни. От вас зависит посредством изучения и практики применять это знание на опыте.
Эта книга предлагает теоретические представления так же как и терапевтические техники. Эти техники универсальны в применении к человеческому поведению; сексуальный и отношенческий материал является лишь материалом этой книги; сами же техники полезны по отношению к любого рода проблемам. Я искренне рекомендую вам обобщить их использование для разных контекстов. Они создают представления об организации и методы воздействия, которые могут быть использованы в любом контексте, любыми людьми, несмотря на различия в направлениях предыдущей подготовки.
Одним словом, хотя в отношении сексуальных проблем, половых дисфункций и отношений в парах существует немало знаний и методов, есть и достаточно возможностей для усовершенствования. Существующие процедуры не могут быть использованы в отношении тяжелобольных, или по отношению к пациентам, не находящихся в паре. Существующие процедуры особенно неадекватны в том случае, когда внутренне создавшийся опыт искажает естественную последовательность физиологических реакций во время сексуальных переживаний. Это не критика существующих процедур, которые вносят свою лепту в решение проблем; однако я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь мог сказать, что мы знаем достаточно, и пора остановиться. Я надеюсь, что многие захотят прибавить что-то новое к тому, что уже имеют. Один из путей к этому - прежде всего признать, что сексуальное поведение и выражение неотделимы от остальных человеческих переживаний, и интегрировать сексуальную терапию и терапию пар в общие терапевтические программы. Еще один путь — приближать терапию к реальному опыту и экспериментальным методам, которые дают специфическое знание о том, что делать с проблемами, которые приносят нам клиенты.
Вы имеете возможность добавить нижеописанные техники НЛП к тому полезному, чем вы уже владеете, что стало частью вашего поведения. Не забывайте при этом, что вчерашняя научная фантастика сегодня становится наукой, и что не всякая технология основывается на машинах. Перед вами открывается возможность стать “опытным технологом” из рассказанной в начале главы сказки.
Глава 2. Значимые факторы
“Несколько лет назад на снежных склонах западного склона Гранд Лейк каждый умел ходить на лыжах. Если приезжал новый школьный учитель, ему приходилось быстро учиться этому, школьный директор и даже школьный оркестр — все ходили на лыжах. Маленькие дети вставали на лыжи чуть ли не сразу же, как начали ходить. Со стороны эти люди выглядели так, будто лыжи были естественным продолжением их ног, — орган, в высшей степени приспособленный для передвижения. Каждый вырабатывал свой собственный, индивидуальный стиль, как каждый по-своему ходит. Некоторые люди участвовали в соревнованиях, и тогда оказывалось, что ходят на лыжах лучше, чем другие; но многие в соревнованиях не участвовали.
...В то время в Денвере и других близких городах были любители, которые ходили на лыжах для развлечения, в качестве отдыха... Одни из них были одаренными лыжниками, другие были не так искусны.,. Они не вполне сознавали, как они двигаются, какую технику используют, и как этому можно научить. Они говорили: “Смотри, как я скольжу”, “Делай вот так”, — и это все, что они могли. Никогда не забуду, как один из моих друзей однажды захотел пойти с ними. Он был великолепным атлетом, так что ему вряд ли можно было отказать в достаточной координации; однако когда он в первый раз встал на лыжи, это было нелепо и смешно. При первом же шаге он упал и так запутался, что никак не мог встать. Новичок вообще сталкивается с проблемами, которые только искусный и технический анализ мог бы разрешить быстро. К сожалению, единственное, что могли сказать ему любители, звучало вроде:
“Согни колени и давай! Постепенно ты разберешься”.
...В то же время в Альпах были отсняты тысячи метров кинопленки, фиксировавшей спуск с гор искусных лыжников, их повороты, остановки, подъемы. Фильмы были пронализированы, процесс был разбит на компоненты или, как можно назвать, “изоляты”; кроме того, исследовались и более протяженные паттерны. После этого пришли к выводу, что не только особо одаренные могут овладегь этим искусством. Каждый, набравшийся терпения и обладающий минимумом координации, мог научиться кататься на лыжах, поскольку компоненты были точно выделены и технически описаны. Более того, единообразие искусства, достигаемого технически обученными лыжниками, оказалось столь привлекательным, что этот вид спорта стал чрезвычайно популярным”.
Эдвард Т.Холл. “Молчаливый язык”.
Как отмечает Э.Холл, благодаря разделению действий на компоненты и описания важных паттернов удалось создать методы обучения, которые могли принести успех и овладение деятельностью практически каждому. Точно так же мы с коллегами извлекли значимые компоненты и паттерны из многочисленных успешных терапевтических взаимодействий, которые мы изучали. Это позволило нам создать метод для достижения успеха во взаимодействиях на постоянной основе. Эмпирические составляющие и поведенческие факторы были организованы в процедуры, которые могут осуществляться для достижения определенных целей — в нашем случае мастерства в терапии пар и сексуальной терапии.
Компоненты этих процедур основаны на пяти сенсорных системах: видении, слышании, кинестетике, запахе и вкусе. Это — первичный опыт. Мы воспринимаем их по отдельности или в любых сочетаниях непосредственно “чувствами”. Эти компоненты первичного опыта отличаются от представления опыта, например, в словах или числах. Слова и числа — абстракции от первичного опыта. Это символы, и они значимы лишь в той степени, в какой они связаны с первичным опытом. По этой причине, например, бессмысленно читать книгу на незнакомом языке. Это не говорит о том, что слова незначимы, но нужно понимать значение слов, их функцию в создании переживаний. У слов, у языка есть особенности, которые не являются свойствами сенсорных компонентов опыта, и наоборот.
Каждый сенсорный компонент функционирует в формировании опыта тремя способами: (1) как система “входа”, посредством которой мы воспринимает окружающее, (2) как внутренняя система репрезентации и “процессирования” (пользуясь машинным языком), которую мы используем, чтобы придать значение поступающим данным, и для таких деятельностей, как мышление, выбор, обучение фантазирование и пр., и (3) как система “выхода”, используемая для высшего проявления наших поведенческих реакций на окружающее.
Человеческий опыт порождает в результате взаимодействия между внешним миром (или тем, что извлекают из него наши чувства), внутренне возникающих образов, внутреннего диалога, запахов и вкусов, звуков и ощущений, порождаемых умом и различными проявлениями внешнего поведения, которыми мы прямо воздействуем на мир. Понимание того, что человеческое поведение (в том числе, разумеется, и сексуальное), является одним из аспектов функционирующей системы, заставляет относиться более чем серьезно к систематичности относительно терапии. Мы думаем картинами, звуками, ощущениями, словами, чувствами. Если эти внутренне порождаемые процессы не соответствуют сенсорному опыту, который представляет нам мир, возникает определенного рода неконгруентность. Неконгруентность может во многих контекстах быть полезной. Например, мы можем предаваться грезам во время длинных скучных собраний: или занять свою память приятными воспоминаниями во время приема у дантиста. Эти внутренние процессы дают возможность планировать и проектировать будущее, помнить прошлое, но они также могут и ограничивать нашу способность получать желаемые переживания в настоящем.
Я уверена, что вам знакомы люди, которые не позволяют себе делать что-нибудь новое из опасения выглядеть глупыми. Они рисуют себе картину того, что они выполняют новое действие плохо и чувствуют себя смущенными, как будто внутренне порожденная картина имеет место в действительности. Реагируя скорее на свою внутреннюю картину, чем на то, что в действительности происходит с ними и вокруг них, они ограничивают свое поведение, не рискуя пережить воображаемое замешательство.
Другой пример внутреннего процесса, отвлекающего от желаемого опыта и ограничивающего его, известен всем терапевтам: это присутствие супервизора на разных стадиях его работы. Часто терапевт, работу которого наблюдает супервизор, настолько отвлекает своими проекциями относительно оценок супервизора, что его деятельность существенно ухудшается. Это неудивительно, если иметь ввиду, что успех терапевта зависит от того, насколько он полно отдается своему сенсорному опыту.
Внутренние процессы играют значительную роль в контексте сексуальных переживаний. Если один из участников вспоминает мультипликационный фильм или думает, что надо завтра купить в магазине, интенсивность сексуальных переживаний чрезвычайно ослабевает, независимо от качества прелюдии и сексуального выражения. То же будет справедливо, если во время сексуального акта вы представляете себе сцену конфликта (например, ссору с матерью) или слышите внутренние голоса (например, отца, который говорит “Хорошие девочки не занимаются такими вещами”, или свой собственный голос, который говорит “Кажется, он уже устал”). Точно также, если вы начинаете вспоминать неподходящие чувства из не имеющих отношения к делу переживаний, вроде предстоящего экзамена или затора на дороге, сквозь который надо пробраться, — тотальность опыта будет потеряна. В таких случаях переживание будет неконгруентной смесью того, что происходит в настоящем, сексуального акта, и других, не связанных с этим картин, звуков, слов или чувств.
Даже если внутренне порождаемые процессы конгруентны с протекающими сексуальными переживаниями, они все же могут отвлекать от их интенсивности. Например, если во время полового акта вы будете представлять себе каждый участок тела партнера, которого касается ваша рука, может оказаться, что вы больше будете сознавать эти образы, чем действительные сексуальные переживания. Или если вы представляете себе образ того, как вы и ваш партнер выглядели бы для невидимого зрителя, вы можете потерять сознавание телесных ощущений, производимых непосредственными стимулами. Б.Мастерс описывает такую потерю восприятия в книге “Узы удовольствия”: “Нет, наверное, никого, кто во время полового акта не становился бы на какое-то время зрителем. Время от времени мы наблюдаем, что сами делаем, или что делает партнер. Такое сознательное наблюдение вполне естественно; время от времени оно оказывается вполне стимулирующим. Но важно, в какой степени мы принимаем эту роль зрителя. В некоторых случаях превращение в зрителя может отражать отвлечение от эмоциональной вовлеченности. Это тоже естественно и не должно быть предметом беспокойства. Однако это препятствует поступлению стимуляции. Например, если вы остаетесь зрителем во время сексуального действия, некоторая часть удовольствия и возбуждения вашей жены реально не доходит до вас, что означает, что вы теряете стимуляцию. И в той степени, в какой ваше собственное удовольствие становится более тусклым из-за того, что вы не растворяетесь в переживании — вы остаетесь наблюдателем. Я хочу сказать, что вы вообще не переживаете удовольствия. Я лишь говорю, что часть его заблокирована, определенный уровень восприятия”.
Внутренний процесс может также иногда использоваться для усиления сексуальных переживаний: “Все мы в большей или меньшей степени прибегаем к фантазии. Она помогает нам перейти оттуда, где мы есть, туда, где мы хотели бы быть, если бы представилась возможность. В этом смысле фантазию можно понимать как мост, и она может быть очень полезной” (там же). Аналогия с мостом, которой пользуется Мастерс, особенно полезна здесь. В случаях сексуальных дисфункций часто внутренне порождаемый опыт лежит на одной стороне широкой и глубокой пропасти, а внешний сенсорный опыт — на другой. Если внутренний опыт может быть направлен таким образом, чтобы порождать желаемые фантазии, каким-то образом конгруентные протекающему внешнему сенсорному опыту, это может быть мостом над пропастью, благодаря которому две стороны войдут в соприкосновение.
Техники изменения, предлагаемые в этой книге, предлагают бесконечные возможности построения такого рода мостов как между индивидуумами, так и внутри индивидуума. Строя такие мосты, важно помнить, что поскольку наше сознание — ограничений феномен, наш субъективный опыт в значительной степени зависит от того, на чем сосредоточено сознание. Можно сознавать внутренне порождаемый опыт или внешний сенсорный опыт, или смесь, соединение того и другого. В разные моменты полезны эти разные фокусировки. Для человека, который обычно погружен в неконгруентный внутренне порождаемый опыт, смесь конгруентных внутренних фантазий и внешнего сенсорного опыта — шаг к фокусировке всего сознания на интенсивных внешнепорождаемых переживаниях сексуальной деятельности.
Для моего подхода к работе с парами фундаментальным является предположение, что люди реагируют друг на друга постоянно и интенсивно. Это предположение заставляет меня в каждой паре, с которой я работаю, искать продлений, которые вызывают специфические реакции друого. Хотя в последующих главах вам будет рекомендовано обращать внимание на только что описанные компоненты опыта, фокусировка будет на том, как эти компоненты влияют на переживания, возникающие при взаимодействии между двумя людьми. Представление о приведении в соответствие внутреннего и внешнего опыта полезно для сексуальной терапии индивидуума, понятие же о взаимодействующих системах полезно для работы с парами. Успешная помощь паре — это умение повлиять на поведение каждого и на реакции, которые вызывает их поведение.
Следующее взаимодействие показывает, как могут компоненты взаимодействовать, порождая неудачную коммуникацию.
Пауль. Я чувствую себя нелюбимым, она никогда не реагирует на меня сексуально (Его голос скулящий и жалующийся, руки безвольно лежат на коленях, он смотрит в пол).
Хейзл. (Она говорит себе: Он думает только о сексе, только секс ему нужен, я для него не человек. Чувствуя себе обиженной и нелюбимой, она отворачивается от него от него и говорит громко :) - И не буду.
Пауль. (Он видит, что она отворачивается и слышит ее слова; он чувствует себя уязвленным, отвергнутым, затем быстро начинает злиться. С вспыхнувшим лицом, он громко говорит:) Ну и убирайся, сука!
Внешнее поведение Пауля воздействует на внутренние переживания Хэйзл, она реагирует определенным внешним поведением, которое, в свою очередь, воздействует на его внутренние переживания и т.д.
Разумеется, нежелательные взаимодействия не всегда порождаются прямой словесной коммуникацией. Вот пример — из другой пары, пришедшей ко мне за помощью — проблемы могут возникать независимо от слов. Однажды вечером он пришел домой раньше неё. Ему хотелось перекусить, и его интересовали спортивные новости, так что он развернул газету и начал доедать какие-то остатки (в этом самом по себе нет ничего плохого). Она вошла в дверь через несколько минут и увидела его читающим газету и жующим. Весь день она рисовала себе картину того, как они (она предвкушала это с волнением) пойдут вечером в ресторан; когда она увидела, что он ест и дома, и без нее она была разочарована. Она автоматически (и ошибочно) решила, что его поведение означает, что он не интересует ся, что она хотела бы делать сегодня вечером. Это ошибочное предположение она приняла как свидетельство того, что ему нет до нее дела. Чувствуя себя плохо, она сказала себе “Я никогда не получаю того, чего хочу”. В этот момент он посмотрел на нее, мрачную и обиженную, и с чувством, что у него ёкнуло под ложечкой, спросил “Ну как ты?”. Она бросила на него сердитый взгляд и ответила: “Как будто тебе есть до этого дело!”
Из этих примеров видно не только как внутренние переживания вносят свою лепту во взаимодействия, но также и то, что наши реакции друг на друга не вполне связаны причинно-следственными отношениями. Скорее следствие (реакция), которое вызывается (стимулом) в значительной степени зависит от того значения, которое приписывается причине. Если вы легко положите свою руку кому-то на локоть, тот почувствует температуру и давление, сначала контрастирующие его собственными, потом сливающиеся с ними. Это простое причинно-следственное, стимул-реактивное отношение. Если, однако, партнер понимает прикосновение вашей руки как выражение расположения, это будет иметь для него определенное значение, независимо от того, входило ли это в ваши намерения. Значение, приписываемое поведению, называется “сложной равнодействующей”. Сложные равнодействующие насквозь пронизывают весь наш опыт, и как правило лежат далеко от сознательной осведомленности. Человек не только очень мало знает о том, что его поведение означает для других, и другие обычно тоже не сознают, на каких основаниях они полагают, что ваше поведение означает то или иное.
Рассматривая с парами текущее состояние и желательное состояние, полезно задавать себе вопросы, каковы причинно-следственные паттерны и паттерны сложных равнодействующих, которые делают устойчивым нынешнее состояние. Чтобы перевести пару в желаемое состояние, нужно так изменить паттерны, чтобы они превратились из цепей в коммуникативные связи. В III части мы обратимся к методам изменения отдельных фрагментов поведения, равно как и изменения реакций на поведение. Обычно необходимо что-то сделать с обоими; однако изменение значения обижающего поведения часто может изменить переживания обоих, и изменение будет устойчивым.
Чтобы облегчить создание взаимно обогащающих и удовлетворяющих отношений полезно и правильно принять предпосылку, что значение коммуникации (то есть стимула в коммуникации) — это реакция, которую он, стимул, вызывает в другом человеке, независимо от намерения источника стимула. Принятие этой предпосылки заставит вас очень внимательно относиться к реакциям, которые вызываются коммуникативными стимулами (вербальными и невербальными), поскольку реакция определяет значение. На практике это означает, что определив интенцию собственного коммуникативного выражения, нужно стремиться сделать выражение столь близким к намерению, сколь это возможно. Тщательно наблюдая реакцию получателя, мы всегда должны быть готовы варьировать выражение, если это необходимо, чтобы добиться реакции, которая была намечена.
Если вернуться к Паулю, который в нашем примере не получал желаемой сексуальной реакции, и раскрыть его интенции, взаимодействие в результате будет следующим:
Пауль (самому себе: Я хочу, чтобы она знала, что я люблю ее, и хочу ее тоже) (берет ее руки в свои, смотрит на нее и мягко говорит): Ты очень дорога мне. Я люблю тебя, и действительно, я также и хочу тебя.
Хейзл (напряжение вокруг ее глаз смягчается, рот расслабляется, она оставляет свои руки в руках Пауля) В самом деле?
Реакция Хейзл показывает, что Пауль начинает коммуницировать с ней эффективно. Выражение в его коммуникации соответствует его намерениям, так что он может получить соответствующую реакцию от нее.
Реагируя на намерения, которые стоят за поведением, и предполагая, что значение стимула в коммуникации — это реакция, которую стимул вызывает, каждый может связываться с другим таким образом, что это обогащает личный опыт и взаимный опыт. Каждому можно узнавать и выражать, чего они хотят друг от друга, так же как и что они хотят дать друг другу, вводя причинно-следственные и комплексно-равнодействующие паттерны в их взаимодействия. Устанавливая эти паттерны, которые обеспечивают коммуникативную связь и являются самоподдерживающимися, можно едва ли не превзойти любые чудеса сказки об «опытном технике».
Маршрутная схема
Материал этой книги изложен как путеводитель. Вы можете использовать его как руководство для поведения, которым вы помогаете людям создать на бессознательном уровне стратегии, дающие им возможность создавать более удовлетворяющие и обогащающие сексуальные переживания. Последовательность материала задает структуру, которая поможет вам эффективно организовать ваше поведение, когда вы имеете дело с сексуальными дисфункциями и другими отношенческими проблемами.
Чтобы репрезентация была полезной, необходимо разбить сложную структуру успешного вмешательства на составляющие, с которыми легко иметь дело. Я постоянно имею в виду эту задачу. Предлагая различные техники для успешного терапевтического вмешательства, я представляю их в виде последовательности простых шагов, которые нетрудно выполнить, снабжаю примерами, которые дают пояснения к каждой технике. Эти паттерны коммуникации и изменения использовались моими коллегами и мною, мы учили им психотерапевтов на семинарах по всей стране, всегда с большим успехом. Если вы будете тщательны в осуществлении требуемых различий, и будете организовывать ваш опыт в последовательности и в категориях, которые предлагаются, вы можете рассчитывать на постоянную эффективность в помощи вашим клиентам и в достижении желаемых целей.
Сама форма этой книги является стратегией. Я нашла, что эта стратегия полезна мне для организации поведения при достижении любой желаемой цели. В ней три основных шага:
-
Установление раппорта и сбор информации относительно текущего состояния клиента и желательного состояния.
-
Продвижение клиентов от текущего к желаемому состоянию.
-
Подстройка к будущему, интегрирование желаемого состояния опыта в текущее поведение клиентов.
(Примечание. Поскольку проверка на прочность часто должна осуществляться во все время терапевтического процесса, она обычно интегрирована в каждое специфическое терапевтическое вмешательство, а не является особым действием. Тем не менее я посвящу специальный раздел подстройке к будущему, чтобы подчеркнуть ее важность для создания устойчивых изменений).
Эти три шага производят эффективное терапевтическое изменение, если дополняются двумя жизненно важными ингредиентами: сенсорным опытом и гибкостью поведения. Внешний сенсорный опыт необходим, чтобы обнаружить наблюдаемое поведение, которое составляет текущее (или проблемное) и наблюдаемое поведение, которое будет составлять желаемое (или улучшенное) состояние для каждого из индивидуумов пары. Когда эти черты поведения известны, необходима гибкость поведения, чтобы продвинуть клиентов от того, где они находятся, туда, где они хотели бы быть. Если вы гибки в своем поведении, вы можете переходить от одного метода вмешательства к другому, пока не достигнете желаемых результатов. Здесь можно выделить следующие шаги:
-
Выясните, куда клиенты хотят продвинуться, и где они находятся сейчас.
-
Выберите метод продвижения к желаемому состоянию и используйте его.
-
Пронаблюдайте, действительно ли желаемое состояние достигнуто. Если да, то примите меры к тому, чтобы убедиться, что оно может быть достигнуто в будущем без вас. Если желаемое состояние не достигнуто, выберите другой метод и примените его; продолжайте использовать различные методы, пока успех не будет достигнут.
Это может выглядеть невероятным переупрощением очень сложной деятельности терапевта, однако для меня это наиболее элегантная организация поведения для осуществления терапии. Именно эта стратегия организует форму этой книги. Содержание ее составляет пять тем:
-
Какую информацию относительно текущего и желаемого состояния клиентов жизненно необходимо получить с помощью чувств.
-
Как собрать необходимую информацию.
-
Методы установления устойчивого и значимого раппорта с любым клиентом.
-
Техники продвижения клиента от текущего состояния к желаемому состоянию.
-
Методы эффективной подстройки к будущему опыта и приобретений, полученных клиентом в терапевтическом сеансе, их включения в его текущее поведение.
Как в любой книге, форма и содержание текста — представление автора. Это то, как организовано мое поведение и восприятие. С помощью этих стратегий и этих методов вмешательства я изменяю себя и тех, кто приходит ко мне в поисках изменения.
Эту стратегию терапии можно сравнить с построением нового дома для кого-то. Я выясняю, какая структура существует, и чего клиент хочет от нового дома. Хотят ли клиенты дверей с замками, или открытых арок, в которые можно войти или выйти? Хотят ли они больших общих пространств или уютных укромных уголков? Что они хотят видеть, слышать и чувствовать в новом жилище, что недоступно им сейчас? Какие аспекты своего нынешнего дома они хотели бы сохранить и в новом?
Когда я все это знаю, я могу выбрать материалы и инструменты, подходящие для постройки нового дома; и у меня есть много различных материалов и инструментов, так что я могу переходить от того, что не срабатывает, к тому, что работает. Когда работа идет, я слежу за тем, чтобы обеспечить запас прочности, чтобы новый дом был долговечным. Я также забочусь о том, чтобы заложить возможности будущего расширения.
Каждое из таких “обиталищ” строится на основе моей философии, которая содержит предположение, что каждый человек обладает, где-то внутри себя, всеми ресурсами, необходимыми для осуществления любого изменения. Моя первая задача — найти доступ к ним и организовать эти ресурсы таким образом, чтобы создать устойчивое желаемое изменение. Я верю в возможности, а не в ограничения человеческого опыта.
Знания и техники, о которых рассказано в этой книге, дали мне возможность актуализировать мои добрые намерения и мою философию. Теперь я хочу продвинуть вас к актуализации ваших собственных добрых намерений.
Часть II. КАК УСТАНАВЛИВАТЬ РАППОРТ И СОБИРАТЬ ИНФОРМАЦИЮ
Глава 3. Важность раппорта
“Никакая коммуникация не может быть полностью независимой от контекста, и всякое значение имеет важные контекстуальные компоненты. Это может показаться очевидным, но определение контекста всегда важно и часто затруднительно. Например, язык по самой природе — высококонтекстуальная система, укорененная в абстракции от реальности. Между тем мало кто понимает, насколько зависит значение даже самых простых утверждений от контекста, в котором они делаются. Например, мужчина и женщина, хорошо прожившие вместе лет пятнадцать или больше, не нуждаются в том, чтобы “проговаривать” многoe. Когда он входит в дверь после рабочего дня в оффисе, она может не произнести ни слова. Он знает по одному тому, как она двигается, какой у нее был день, по тону голоса он знает, что она думает о гостях, которых они ждут.
В отличие от этого, когда мы переходим от личных отношений к ведению судебного дела, или к компьютерам, или к математике, ничто не может быть принято как данное, потому что это деятельности с низким контекстом, и все должно быть проговорено. Один пробел между буквами или словами в компьютерной программе там, где его не должно быть, может остановить всю работу. Информация, контекст и значение связаны уравновешенным функциональным отношением. Чем больше информации, общей для участников коммуникации, как в примере супружеской парой, тем больше контекст. Можно представить себе это в виде континиума от высококонтекстуальной коммуникации до низкоконтекстуальной хранимая высококонтекстуальная информация (контекст) низкоконтекстуальная
Сравните этот треугольник с другим уравновешенным отношением. В этом треугольнике на вершине мало информации и много внизу.
мало информации передаваемая много информация информации хранимая информация значе(контекст) ние передаваемая информация
Если соединить эти треугольники на рисунке, то видно, что по мере утери контекста приходится добавлять информацию, чтобы значение оставалось постоянным. Все отношение в целом может быть выражено в единой диаграмме; не может быть значение без как информации, так и контекста”.
Эдвард Холл. “Танец жизни”.
Прекрасное описание Э. Холла может быть нам полезным по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, члены пары почти всегда трактуют свою коммуникацию как высококонтекстуальную. То есть они предполагают, что знают значение поведения партнера и они реагируют на предлагаемое значение, считая свое восприятие соответствующим реальности. Поскольку предполагается взаимная посвященность в значение, в коммуникации предлагается мало специфической информации, или вообще она отсутствует. Это ведет к опасности, что когда возникает простое недопонимание, они этого не поймут. Например, однажды ко мне пришла пара, нуждавшаяся в помощи для улучшения общего тона их взаимодействий. Они по очереди рассказали мне о своей последней ссоре. Каждый хотел, чтобы я поняла, насколько упрям партнер. Он начал с описания того, что происходило и где: “Когда мы дошли до Чираделли, я почувствовал депрессию и...” Она немедленно поправила его, сказав: “Ты почувствовал депрессию до того, как мы дошли до площади Чираделли”, — они начали новую ссору по поводу того, когда же на самом деле он почувствовал депрессию. Поскольку я не думала, что это высококонтекстуальная коммуникация, мне было легко догадаться задать вопрос о деталях того, о чем же они спорят. Оказалось, что для него площадь Чираделли начиналась в тот момент, когда ее начинало быть видно. Для нее она начиналась тогда, когда они на нее ступали.
Во-вторых, описание Холла, касающееся того, как соотношение “хранимой информации” и “передаваемой информации” ведет к увеличению или уменьшению значения, важно для проблемы эффективности внедрение терапевтического взаимодействия в высококонтекстуальную коммуникацию.
Решение предполагает знание и умение выявлять из всего возможного, что является значительной информацией, то есть что необходимо вспомнить и использовать для целей эффективного терапевтического вмешательства. В вышеописанном примере два аспекта информации следовало отметить. Во-первых, что “начала” для него определяются скорее визуально, а для нее более кинестетически (что может указывать на более общий паттерн различия в том, как каждый из них организует свой опыт); во-вторых, что они хотят ссориться и доставлять друг другу очевидный дискомфорт, чтобы продемонстрировать свою “правоту”.
Мы должны достичь высококонтскстуальной коммуникации с нашими клиентами так быстро, как возможно. У нас в распоряжении часы, а не годы общения с теми, кто приходит к нам за помощью. Способ достижения этого состоит в том, чтобы принять, что первое взаимодействие начинается с наименьшим возможным контекстом, и затем двигается в собирании информации, которая наиболее важна для понимания структур, лежащих в основе опыта клиента. Для получения необходимой информации важна способносгь достигать раппорта с клиентами и поддерживать его. Это до некоторой степени содержит дилемму. Если вы рассмотрите взаимодействие, в котором достигается и поддерживается раппорт, вы отметите характеристики очень высококонтекстуальной коммуникации. Партнеры переживают незначительность усилия для того, чтобы быть понятыми и довериться тому, что их заботы весьма значимы для другого.
|
