|
1779 г.
Месмер опубликовал свои “Мемуары об открытии животного магнетизма”, оказавшие влияние на множество терапевтов в течение примерно двух веков. Он основал ассоциацию, Ложу Гармонии, задачей которой было распространение учения о магнетизме; Бенджамен Франклин и Джордж Вашингтон присутствовали на заседаниях этой необычной академии. По возвращении в Америку они станут инициаторами движения гипнотизеров, с которым мы встретимся чуть позже. Одним из самых рьяных последователей Месмера стал аристократ — маркиз Арман де Пюисегюр.
1784 г.
Месмер достиг апогея. Он был богат, знаменит, ему завидовали. Несмотря на все усилия, ему все же не удалось добиться принятия своих идей коллегами и признания магнетизма наукой. Более того: 11 августа 1784 года был представлен отчет, затребованный Академией наук и составленный Байи. Магнетизм безоговорочно осуждался. В отчете указывалось, что зрелище кризов опасно, вызывает подражание, и, следовательно, всякое публичное лечение, в котором используется магнетизм, имеет лишь пагубные последствия. Пять дней спустя во втором отчете, составленном по запросу Королевской медицинской академии Жюсье, делаются те же выводы. Эти два нападения, явившиеся результатом личных проблем, обескураживают Месмера. Он удаляется в свое поместье на другом берегу Рейна, где мирно окончит свои дни.
Магнетизм, казалось, был обречен после опубликования двух отчетов. Но, несмотря на уход учителя, он продолжает развиваться. К отчету Байи была приложена конфиденциальная записка, предназначенная Его Величеству, в которой описывалось смятение чувств у магнетизированных женщин. Это эротико-чувственное приложение имело большой успех и подогревало интерес к магнетизму и магнетизерам.
1784 г.
Через несколько месяцев после осуждения Месмера его верный последователь, Арман де Пюисегюр, сделал важное открытие, перевернувшее мир магнетизма. Он обнаруживает, что прикасаться к пациенту вовсе не обязательно: криз можно получить, осуществив пассы в тридцати сантиметрах от тела. И открывает также следующую закономерность: кризы бесполезны, они вызывают у большинства пациентов состояние глубокого сна, называемое сомнамбулизмом. Находясь в этом особом состоянии, его пациенты становились ясновидящими и осмысленно давали заключения о своих болезнях или заболеваниях других людей. Наиболее известным пациентом стал Виктор, молодой необразованный крестьянин, изъяснявшийся на довольно грубом наречии; в сомнамбулическом состоянии Виктор становился красноречив, говорил на изысканном французском и ставил медицинские диагнозы, поражавшие врачей своей точностью.
Пюисегюр посвятил остаток своих дней развитию магнетизма, который он поставил на службу своим согражданам. Чтобы получить возможность лечить как можно больше людей, он в своих владениях в Безанси намагнетизировал ясень. Если вы когда-нибудь окажетесь в Суассоне, загляните в Безанси. Вам покажут обугленные остатки ясеня Пюисегюра, и вы вспомните, что когда-то сотни крестьян, пришедших со всей округи, сидели вокруг этого дерева, держась за веревки, привязанные к ветвям. Таким образом они лечились от своих болезней.
Безанси посетили два человека, которыми мы с вами вскоре заинтересуемся: швейцарец по имени Лафонтен и португальский священник, аббат Фариа.
1813 г.
Аббат Фариа был забавным персонажем: его можно считать предшественником эстрадных гипнотизеров, которые и в наши дни пользуются его техникой наведения. Визит в Безанси принес ему откровение: магнетизма не существует. Бак, пассы, кризы, флюиды — все это иллюзия. Он излагает свои взгляды в научном труде, вышедшем в свет в 1813 году — “О причине ясного сна”. Вкратце он пишет следующее: “Я не могу понять, почему люди настолько странны, что ищут причину в баке, во внешней воле, в магнетическом флюиде, в животном тепле и в тысяче других смешных диковинках такого же рода, тогда как этот тип сна присущ всей человеческой природе и проявляется в мечтах, а также у всех людей, которые поднимаются, ходят или говорят во сне”.
Для Фариа транс был результатом воздействия двух факторов: очарованности субъекта оператором и силы убежденности, исходящей от оператора. Обычно аббат располагался напротив своего пациента, смотрел прямо ему в глаза и твердо приказывал спать, при этом он сильно нажимал ему на плечи, чтобы заставить сесть на удобное сиденье. Если этого оказывалось недостаточно, он возносил распятие, на которое пациент должен был смотреть не отрываясь, вплоть до наступления транса.
Аббат Фариа открыл платные курсы, на которых усыплял тщательно отобранных субъектов, своих “сообщников”, которые затем демонстрировали чудеса в форме зрительных, вкусовых или слуховых галлюцинаций. Таким образом он обучил первую группу эстрадных гипнотизеров. Среди них был некто Донато...
1813 г.
В том же году была опубликована одна из самых значительных работ по проблеме магнетизма — “Критическая история животного магнетизма”. Делез, ее автор, библиотекарь музея, был страстно увлечен этим предметом. В течение многих лет он изучал все выходившие в свет работы по магнетизму и применял полученные знания на практике. Делез быстро ассимилировал эти знания, и на основе своего энциклопедического труда сделал выводы, подтвержденные собственной практикой. В наведениях Делез использовал пассы, считая, что сомнамбулы обладают необычными способностями. Особенно он настаивал на различении естественного сна и сомнамбулизма. Послушаем его: “До сего дня никто не наблюдал ни одной сомнамбулы, которая, проснувшись, помнила бы то, что переживала в состоянии сомнамбулизма. Мысли, возникающие в то время, когда человек спит, и о которых он затем помнит, — всего лишь сны. Становится понятным, почему некоторые врачи античности утверждали, что во сне душа более просвещена и предчувствует болезни, угрожающие телу. Просто они наблюдали сомнамбулизм и не отличали его от обычного сна”.
1819 г.
Манторель, дантист, удаляет зубы и осуществляет другие болезненные манипуляции на пациентах, магнетизированных бароном дю Поте. Жан де Сенвой, барон дю Поте — важный персонаж в истории гипнотического транса. Ученик Фариа и конкурент Пюисегюра, он применяет магнетические пассы. Не будучи врачом, барон пользуется модой на магнетизм, чтобы практиковать свое искусство в крупных парижских больницах. Его приглашают к себе знаменитые профессора — Рустан и Жорже (больница Сальпетриер), Рекамье и Гьюссон (больница Отель-Дье). Им сделаны десятки хирургических операций, в том числе и одна ампутация нижней конечности.
1820 г.
Так, спустя почти сорок лет после своего осуждения двумя академиями, магнетизм начинает входить в официальные научные и медицинские круги. Им интересуются знаменитые ученые, такие как Бертран, выпускник политехнической школы и доктор медицины, который открыл курсы по магнетизму, пользовавшиеся большим успехом. Бертран опубликовал множество интересных работ, одна из которых была недавно переиздана. Он еще раз подчеркивает роль внушения.
Интересно, признают ли наконец магнетизм?
1825 г.
Фуассак, свежеиспеченный врач, утверждает, что его сомнамбулы могут ставить диагнозы, достойные Гиппократа. Медицинской Академии предложено проверить эти утверждения. Академия поручает подготовить предварительный отчет доктору Гюссону.
1831 г.
Публикация отчета Гюссона. Этот документ представляет большой интерес. Комиссия работала очень серьезно в течение шести лет, и ее выводы, изложенные в тридцати пунктах, заслуживают достойного изучения. К сожалению, у нас нет возможности вдаваться в детали, но выводы комиссии дают прекрасное представление о том, чем являлся магнетизм в XIX веке.
Гюссон, признавая реальность сомнамбулизма, показывал, что пассы и прикосновения все же не являются необходимыми средствами достижения этого состояния: очень часто бывает достаточно фиксации внимания и внушения. Он описал в своем отчете множество хирургических операций, осуществленных на магнетизированных пациентах, и подтвердил также существование множества паранормальных феноменов, таких как чтение с закрытыми глазами, диагностика на расстоянии. Все это свидетельствует о недостаточно серьезном подходе к исследуемой проблеме. Выводы Гюссона заставили поколебаться Академию, которая не осмеливалась опубликовать отчет.
1837 г.
Колебания академиков наполнили радостью и надеждой сердца сторонников магнетизма. В течение семи лет они удвоили свои усилия и открыто практиковали в больницах и других официальных медицинских учреждениях.
12 февраля 1837 г. Берна, молодой врач, подхватывает знамя, столь блистательно вознесенное Фуассаком семь лет назад. Он просит Академию наук удостовериться в способности сомнамбул видеть без помощи глаз. Ответ будет быстрым!
17 июля 1837 г. Академия, удостоверившись в неспособности испытуемых прочитать книгу, помещенную в коробку, заключает (словами своего официального представителя Дюбуа): “Магнетизм и сомнамбулизм не основываются ни на какой реальности”.
Медицинская Академия и Академия наук отныне не рассматривают никаких предложений, связанных с этими ложными феноменами. Использование подобных методов запрещено во всех медицинских учреждениях. Таким образом, отчет Дюбуа безоговорочно осуждает магнетизм и перечеркивает отчет Гюссона.
1837 г.
Дю Поте повержен. Двери парижских больниц, в которых он осуществлял свою замечательную работу, закрылись перед ним. Он уезжает в Лондон, где проводит ряд выступлений. На них присутствует Джордж Эллиотсон, президент Королевского лондонского медицинского и хирургического общества. Он быстро убеждается в важности магнетизма и решает ввести его как терапевтическую технику в своей больнице. Королевская медицинская академия запрещает практиковать магнетизм в больницах. С Эллиотсоном не считаются, и он вынужден подать в отставку. Он организует месмеровскую больницу, в которой лечит больных магнетизмом; издает журнал, “Зоист”, где пропагандирует свою технику.
Вскоре мы увидим, как чтение этого журнала изменит жизнь молодого хирурга из Калькутты, доктора Джеймса Эсдейла. Но прежде чем отправиться в Индию, обратим наши взоры на Шотландию. Там совершается событие, столь важное для продолжения нашей истории.
1841 г.
Среди людей, посетивших Безанси, побывал некто по имени Лафонтен. Двадцать лет спустя он стал знаменитым магнетизером. Лафонтен выступает в крупных городах Европы. После сеансов в Риме, на которых присутствовал сам Папа, он отправляется в Англию, где значительно укрепляет свою репутацию, гипнотизируя льва в лондонском зоопарке. Затем Лафонтен прибывает в Шотландию, в Эдинбург, сопровождаемый необычайными слухами. Городской фармацевт, Джеймс Брэйд, решает присутствовать на первом представлении, дабы разоблачить мошенничество. Заинтересовавшись работой Лафонтена, он был удивлен тем, что испытуемый не мог открыть глаза, несмотря на все усилия. Лишь на третьем представлении Джеймс Брэйд понимает механизм этого феномена. По его мнению, не магнетизм и не пассы вызывают сомнамбулический криз, который является результатом фиксации внимания подопытного на каком-либо предмете. Кстати, вспомните басню “Лисица и индейки”: один Лафонтен присоединяется к другому Лафонтену! Брэйд считает, что пациенты, как и индейки, не засыпают, а погружаются в своего рода нервный сон. Он пишет: “Неподвижность взгляда, парализуя нервные центры глаз и подчиненные им центры и нарушая тем самым равновесие нервной системы, дает нам в конечном итоге этот феномен”.
1843 г.
Брэйд проверяет открытие на своем окружении, а затем и на многочисленных пациентах. Он просит их фиксировать внимание на блестящем предмете, расположенном в нескольких сантиметрах от глаз, и заранее описывает им ощущения, которые те будут испытывать. Через несколько минут испытуемые впадают в состояние глубокого сна. Наш аптекарь напрасно старается опубликовать свое открытие в медицинском журнале — все ему отказывают. Тогда он решается опубликовать книгу, в которой описывает свой метод, отличный от магнетизма. Поскольку метод является иным, нужно найти ему другое название. Брэйд, как и все ученые его времени, получил классическое образование и превосходно знает греческий язык и греческую мифологию. Используя язык Гомера, чтобы дать имя этому нервному сну, он называет его гипнотизмом.
Это событие, внешне безобидное, будет иметь два важных последствия.
Первое, связанное с мифологическим контекстом, все еще оказывает влияние на нашу практику, как это объясняет К. Халл в своей книге “Гипноз и внушаемость”: Гипнос, сон — сын Ночи и Морфея, бога сновидений. Он живет вместе со своим братом Танатосом, смертью, в подземном мире. Гипнос, приветливый и сострадающий, утешает и облегчает души умерших. Злобный Танатос не дает этим душам никакого отдыха и мучает их. В коллективном бессознательном на приветливом образе Гипноса всегда будет лежать отблеск тревожащего присутствия его брата Танатоса. И действительно, не встречаемся ли мы с этой тревогой у наших пациентов, когда говорим о гипнозе?
Второе последствие сказалось немедленно: изгнанный из больниц в окно докладом Дюбуа, магнетизм вошел в их широко распахнутые двери под именем гипнотизма. “Гипноневрология” — книга, опубликованная Брэйдом, вызвала целый ряд переворотов. Прежде чем изучить их, вернемся в Калькутту, где Эсдейл читает “Зоист”, журнал Эллиотсона.
1846 г.
Сын пастора, недавно окончивший медицинский факультет в Эдинбурге, он принят хирургом в Ист-Индскую Компанию. В эту эпоху Эсдейл, как и все его коллеги, сталкивается с проблемой страдания людей, подвергающихся операции. Компания предоставила в его распоряжение четверых крепких парней, которые должны были удерживать пациента во время операции. Закись азота, эфир и хлороформ в те времена еще не применялись. Эсдейл обнаруживает в “Зоисте” статью, в которой описывается техника анестезии. Автор статьи утверждает, что для ее достижения достаточно проделать определенные жесты — пассы.
Наш юный практик никогда прежде не слышал о гипнозе и не присутствовал на сеансах магнетизма. В тот же день он пробует применить технику пассов на пациенте, который должен был вскоре подвергнуться операции. После часа усилий Эсдейл, наконец, получает необходимое состояние транса и убеждается, что его пациент больше не чувствует боли. На следующий день он вновь наводит транс у этого же пациента и оперирует большой абсцесс ануса. Эсдейл первым осуществил ряд операций под гипнозом; за шесть лет он сделал их более трехсот — научно классифицированных, начиная с иссечения абсцессов до удаления опухолей и ампутации конечностей.
1851 г.
Эсдейл возвращается в Англию и публикует трактат, который, как ему думается, может осуществить революцию в хирургической анестезии. Увы, здесь уже в течение двух лет с успехом используются закись азота, эфир и хлороформ. Несмотря на все усилия защитить испытанную технику, коллеги не прислушиваются к нему, и к моменту смерти Эсдейла в 1859 г. никто из английских хирургов не взял на вооружение его метод. Но тем временем во Франции...
1855 г.
Четыре века спустя после того как Жанна д’Арк изгнала англичан за пределы Франции, Аквитания все еще продолжает сохранять дружеские связи с коварным Альбионом. В Бордо доктор Базен выписывает крупные медицинские статьи, публикуемые на языке Шекспира. В медицинской энциклопедии он обнаруживает статью “Сон”, в которой Тодд и Карпентер описывают открытия Брэйда и Эсдейла.
1858 г.
Доктор Азам из Бордо отмечает у одной из своих пациенток удивительные способности: временами у нее спонтанно возникает анестезия и каталепсия. Он решает показать “истеричку” своему коллеге Базену. Последний припоминает, что читал описание подобных симптомов в статье “Сон”, и сообщает об этом Азаму. Тот достает английскую энциклопедию и трактат Брэйда. Чтение этих двух произведений преображает жизнь доктора. Полностью обращенный в брэйдизм, он отправляется в Париж, чтобы обучить своему методу друга, знаменитого Брока.
1859 г.
Брока гипнотизирует больного, которому Вельпо оперирует абсцесс ануса. Операция проходит успешно, о чем Вельпо делает доклад в Академии наук.
1860 г.
Пон-Сен-Винсен — маленькая деревушка, расположенная в четырех лье от Нанси. Врача, который работает в этой французской глубинке, зовут Амбруаз Льебо. В последнем номере “Больничной газеты” он читает доклад Вельпо. Будучи врачом уже более десяти лет, Льебо припоминает, что в молодости тоже практиковал пассы на нескольких пациентах, перед тем как обратиться к более традиционной практике медицинского искусства. Чтение “Газеты” пробуждает интерес Льебо к магнетизму, который с тех пор превратился в гипноз.
1866 г.
Льебо убеждается в эффективности гипноза, который практикует ежедневно на десятках пациентов. Он публикует книгу под названием “Сон и аналогичные состояния”, в которой описывает свой опыт. Успех этого произведения невелик: ему удается продать лишь один экземпляр. Но тем временем, пока Льебо в Лотарингии старается развить свой метод, в Париже один эстрадный гипнотизер имеет огромный успех...
1875 г.
Донато, конкурент Фариа и Лафонтена, ежевечерне дает представления. Молодой врач-интерн присутствует на всех его представлениях. Он восхищен работой артиста и с таким пылом говорит об этом своему патрону, что тот решает не откладывая пойти с ним на спектакль. Представьте себе патрона Шарко и его интерна Рише, сидящих бок о бок в маленьком парижском театрике. Шарко находится на вершине своей карьеры. В возрасте пятидесяти трех лет он возглавляет неврологическую службу больницы Сальпетриер. Шарко профессор и член Академии. Он сразу заинтересовывается увиденным и решает изучить это явление у себя в больнице. Так рождается школа Сальпетриер. Вскоре она будет противостоять другой зарождающейся школе — школе Нанси...
1882 г.
В Нанси проживает некая дама, много лет страдающая ишиасом. Никто не может ее вылечить. Самому профессору Бернгейму не удалось справиться с этой болью. Дама прослышала о враче, практикующем в деревне неподалеку. Врач, по слухам, творит чудеса. Слава о Льебо уже вышла за пределы его округа — он становится известен в столице Лотарингии. Услышав похвалы в адрес Льебо, дама предпринимает поездку в Пон-Сен-Винсен. И что же? Она излечена за один сеанс. Бернгейм узнает об этой новости. В ярости он решает отправиться к Льебо для разоблачения — он считает его шарлатаном. В течение двух дней Бернгейм присутствует на приеме и быстро убеждается в ценности удивительного терапевтического метода.
1882 г.
Бернгейм предлагает Льебо переехать в Нанси. Тот соглашается, и вдвоем они основывают школу Нанси, из которой впоследствии выйдут знаменитые гипнотерапевты. В городе герцогов Лотарингских Льебо практикует в помещении, чем-то напоминающем ангар, расположенный в пригороде. Он отдается буквально апостольскому служению обездоленным слоям населения. “В 1889 г. я видел старого и трогательного Льебо, принимающего женщин и детей пролетарского населения Нанси”, — пишет Фрейд в своих мемуарах. Он описывает весьма своеобразную технику наведения, которую применял этот новый апостол: “Больной сидит, он кладет руку ему на лоб, и даже не глядя на него, говорит: “Сейчас вы уснете”. Затем закрывает ему глаза, уверяя, что тот спит. Поднимает руку пациента: “Вы не можете опустить руку”. Если больной ее опускает, Льебо делает вид, что ничего не замечает. Затем заставляет его вращать предплечьями, уверяя, что тот не сможет остановиться. При этом он сам очень быстро вращает руками и говорит, говорит без остановки сильным и вибрирующим голосом”.
Льебо посвятил последние сорок лет своей жизни лечению тысяч пациентов. Бывали дни, когда он осуществлял более ста наведений такого типа.
1884 г.
Бернгейм оформляет работу Нансийской школы, публикуя большой труд “О внушении в гипнотическом и в бодрствующем состоянии”, где развивает теорию, которую его сторонники назовут анимистической — теорию, показывающую роль внушения в возникновении гипнотических явлений. Школа Нанси использует гипноз для лечения нарушений, часто встречающихся в повседневной жизни.
1885 г.
Фрейд отправляется в Париж, чтобы изучать гипноз у Шарко.
Жозеф Дельбеф, бельгийский философ, также уезжает в Сальпетриер для изучения гипнотизма. В лаборатории самого Шарко он хочет убедиться в реальности действия магнитов при переносе ощущений с одной части тела на другую, а также в амнезии сомнамбул (это противоречит его собственным теориям). После визита в Париж Дельбеф убеждается в правильности идей Шарко.
Эмиль Куэ, фармацевт из Труа, обучается гипнозу у Льебо.
1886 г.
Дельбеф приезжает в Нанси и становится убежденным сторонником идей Бернгейма и Льебо.
1887 г.
Бине и Фере, два наиболее известных ученика Шарко, публикуют трактат под названием “Животный магнетизм”, где развивают положение Школы Сальпетриер — теорию флюида, отрицающую воздействие мысли на возникновение гипнотических феноменов и подчеркивающую воздействие флюида, некоторых металлов, магнитов или организмов друг на друга. Два невролога сурово критикуют Бернгейма, упрекая его в ненаучном подходе.
Школа Шарко практикует гипноз на отобранных испытуемых, большей частью молодых женщинах, классифицированных как “истерички”. Каждый вторник Шарко читает свой курс клинического гипноза, на котором присутствует весь Париж. Сам он не осуществляет наведений, оставляя эту работу своим интернам. Бине так описывает его технику: “Все возбуждения, вызывающие усталость, годятся для вызывания гипноза у подходящих испытуемых. Сенсорные возбуждения приводят к гипнозу в двух случаях: если они сильны и внезапны или же слабы и продолжительны”. В связи с этим использовался целый арсенал разнообразных сенсорных стимулов: барабанный бой, звуки трубы, вибрация камертона, щекотка, поглаживание кожи птичьими перьями, слабые электрические разряды и т.д. Сегодня мы знаем, что большинство “истеричек” Сальпетриер были на самом деле великолепными актрисами и очень хорошо понимали, чего от них ожидают, и извлекали выгоду из своего положения испытуемых. Но это не мешало им впадать в самый настоящий транс.
1887 г.
Появление первого номера “Журнала экспериментального и терапевтического гипнотизма”. В этом журнале, редактором которого стал доктор Берийон, отразилось соперничество двух школ.
1888 г.
Леон Доде публикует роман “Мортиколь”, высмеивающий двух соперников — Шарко и Бернгейма. Первый практикует в Сальпетриер большой гипнотизм, а второй в Нанси — малый гипнотизм. Так назывались в те времена два различных подхода к гипнотической практике.
1889 г.
Фрейд приезжает в Нанси, чтобы усовершенствовать свою гипнотическую технику у Льебо и Бернгейма. Он становится их другом, принимает концепцию роли внушения и переводит книгу Бернгейма на немецкий язык.
1889-й — год первого международного Конгресса по гипнозу, проходившего в Париже. На нем присутствуют все светила мира гипноза и нарождающейся психологии. Фрейд участвует в нем, но не выступает. На Конгрессе Нансийская школа побеждает Парижскую.
1890 г.
Школа Сальпетриер начинает сближаться со школой Нанси. Бабинский признает значимость внушения. Руководитель клиники Шарко, он дает феноменам, наблюдаемым на “истеричках” Сальпетриер, название питиатизма (исцелимое внушением). Бабинский прекрасно знает, о чем говорит, поскольку был постановщиком спектаклей, разворачивавшихся по вторникам у Шарко.
Дежерин подтверждает мнение своего коллеги, написав в “Медицинской и хирургической газете”: “За границей идеи Льебо и Бернгейма приняты большинством врачей, занимающихся гипнотизмом, и гипнотизм не является специфическим неврозом, как мы думали в свое время”.
1892 г.
На Конгрессе по экспериментальной психологии в Лондоне Бернгейм произносит фразу, повлекшую за собой серьезные последствия: “Нет гипнотизма, есть только внушение”. Льебо не соглашается с этой крайней точкой зрения. В нансийском здании появляется первая трещина.
1893 г.
Смерть Шарко. Школа Сальпетриер не может пережить ухода Учителя. Ученики, блестящие неврологи, такие как Бабинский, Жиль де ля Турет, Бине, Фере или философы (Пьер Жане) оставляют гипнотизм и возвращаются к своей специальности.
1894 г.
Доктор Шмельц, хирург, гипнотизирует и оперирует пациентку, у которой ампутирует грудь. Отчет опубликован в “Журнале экспериментального гипнотизма”:
“В ходе операции пациентка сама поворачивалась и переворачивалась, чтобы найти наиболее благоприятные положения, держа при этом правую руку вытянутой; никакой помощи для того, чтобы держать ее неподвижной, не потребовалось”.
1895 г.
Льебо отделяется от Бернгейма. Большинство учеников следуют за ним. Это конец школы Нанси.
1897 г.
В редакционной статье ежегодного номера “Журнала гипнотизма” Берийон воздает хвалу Льебо, которого считает создателем нового терапевтического метода — психотерапии. Сам Фрейд признает вклад врача из Пон-Сен-Винсен в развитие его теории.
1900 г.
Второй международный Конгресс по экспериментальному гипнотизму. На нем превозносятся идеи Бернгейма без упоминания его имени. Бернгейм решает больше не публиковаться в “Журнале гипнотизма”. Содержание этого специализированного журнала обедняется. Серьезные клинические и теоретические статьи становятся редкими и уступают место все более и более эзотерическим или парапсихологическим отчетам.
1910 г.
Бернгейм уходит на пенсию. Льебо умер шесть лет назад. Соперничество двух школ погасло. “Журнал гипнотизма” преобразован в “Журнал экспериментальной психологии”. Эмиль Куэ развивает свою теорию, основанную на интенсивном использовании позитивных внушений. Его идеи, осмеянные во Франции, имеют большой успех по ту сторону Атлантики, где служат основой для многочисленных психологических школ.
Гипноз заброшен и заменен психоанализом. Покинув его для того, чтобы развивать свою собственную технику, Фрейд, по всей видимости, нанес ему последний удар. Но между тем...
В Соединенных Штатах существует гипнотическая традиция, восходящая ко времени Бенджамина Франклина. Работы Брэйда обогатили эту школу Новой Англии. Опубликованы многочисленные работы. Милтон Г. Эриксон, молодой американский врач, был знаком с некоторыми из них. Психиатр по образованию, он изучил книгу Бернгейма. Всегда интересуясь традиционной индейской медициной, шаманизмом, Эриксон дебютирует, начав практиковать традиционный гипноз и возобновив движение медицинского гипноза в Северной Америке. Между тем в Европе...
1930 — 1950 гг.
Гипноз уже не представляет собой школы. Медицинская общественность его игнорирует, им интересуется лишь ограниченный круг маргиналов. Однако сильные личности используют его базовые принципы для создания и развития медицинских методов, имеющих целью улучшение психического и физического здоровья людей. Укажем, в частности, Виттоза, Шульца, гештальт-терапевтов, Куэ.
1949 г.
Леон Шерток, психиатр-интерн, практикующий в больнице Поль-Брусс в Вильжюиф, лечит и вылечивает амнезию у пациентки Мадлен. Это событие отмечает начало истинной битвы, которую доктору Шертоку придется вести свыше сорока лет для того, чтобы заставить медицинскую общественность признать значимость гипноза. Он проделал большую работу, за которую мы ему благодарны.
1950 г.
Создание Американской ассоциации медицинского гипноза. Ее президентом становится доктор Милтон Г. Эриксон, развивающий новый гипнотический подход, принципы которого вы изучили в этом учебнике.
1980 г.
27 марта этого года в Фениксе, штат Аризона, умирает Милтон Г. Эриксон. Последние годы своей жизни он посвятил распространению своих идей и обучению терапевтов, развивших его технику в многочисленных странах. На долю доктора Жана Годэна выпадает тяжелая задача и огромная привилегия — внедрить идеи Эриксона во Франции. Он обучил многих, к числу которых мы имеем честь принадлежать.
1990 г.
Под влиянием идей Араоза, Росси и Годэна возникает понятие Нового Гипноза.
1994 г. и далее...
Вы влились в большую семью гипнотерапии. Вам, с помощью вашей работы и исследований, предстоит развивать понятие Нового Гипноза и вписать новую главу в великую книгу истории транса...
ПРИМЕР СОПРОВОЖДЕНИЯ В ПРИЯТНОМ ВОСПОМИНАНИИ
Настал великий день: вы принимаете первого пациента, который хочет, чтобы его лечили с помощью гипноза.
Также как и вы, мы познали когда-то тревогу этого момента, и в качестве примера выбрали запись одного из первых сеансов, проведенных одним из нас. Ваших пациентов во время сеанса полезно записывать на видеокассету. Мы делаем это с самого начала нашей гипнотерапевтической практики. Такое техническое средство помогает улучшить качество нашей работы. Рекомендуем вам воспользоваться им.
Франсуаза пришла на прием с проблемой, которая, в соответствии с DSM III, может быть классифицирована как социальная фобия. Эта 28-летняя энергичная женщина работала клерком в нотариальной конторе, насчитывающей около пятнадцати служащих. Спортивная, умная, Франсуаза словно лучилась здоровьем, когда, сидя в моем кабинете, она рассказывала мне о своей проблеме. Еще будучи подростком, в тех случаях, когда нужно было есть за одним столом с людьми, не являющимися членами семьи, Франсуаза испытывала приступы тревоги. Часто они приводили к настоящему недомоганию. Приступы усиливаются, если это происходит в ресторане или у чужих людей. Некоторые врачи выносили диагноз — спазмофилия. Нам кажется, что приступы тревоги с сильным соматическим компонентом, которые испытывает Франсуаза, — часто встречающаяся патология, имеющая показания к гипнотерапии. Молодая юристка с большой тревогой в голосе говорила, что через шесть дней она должна присутствовать на ежегодном обеде вместе с хозяином и пятнадцатью служащими нотариальной конторы. На двух предыдущих обедах Франсуаза испытала такое недомогание, что вынуждена была выйти из-за стола практически в самом начале. Присутствие на обеде обязательно, и теперь она боится третьего раза. Находясь в безвыходном положении, после классического анамнеза Франсуаза соглашается на сеанс гипнотерапии.
Следующие строки воспроизводят видеозапись сеанса, сделанную одним из нас и прокомментированную другим.
Хорошо, сядьте спокойно... в этом удобном... кресле, и я предложу вам сделать упражнение.
Предложение сделать упражнение успокаивает (следует избегать слов “сеанс”, “опыт”).
Составное внушение, контекстуальные внушения.
Который час? Хорошо, времени у нас достаточно.
(Врач подчеркнуто смотрит на часы).
Подготовка якорения для облегчения амнезии по завершении упражнения.
Если Вы согласны, я прошу Вас устроиться поудобнее... вот так.
Простое указание с контекстуальным внушением.
(Врач принимает желаемую позу, пациентка также).
Невербальное внушение, следующее за подстройкой.
Затем я предложу Вам ничего не делать... да и я не буду ничего делать...
Предложение, приводящее к определенному замешательству.
Все-таки располагайте временем для того, чтобы обрести контакт всего Вашего тела с креслом... и Вашей одеждой, пока Вы спокойно... располагаете временем, чтобы позволить возникнуть внутри Вас воспоминанию о приятном... воспоминании, которое вы приятно... вспоминаете.
Трюизмы, контекстуальные внушения.
Предложение, создающее определенное замешательство.
Например, вызывая приятные... образы, в то время как Вы уже, возможно, удобно... расположились у себя в саду.
Составное внушение, контекстуальные внушения.
В то время как возникают различные приятные... образы, Вас не беспокоят возможные шумы, какими бы они ни были, но Вы можете, конечно же, все слышать...
Предосторожность, предпринятая относительно возможных шумов.
Контекстуальные внушения.
Вы знаете также, что если возникнет малейшее затруднение, у Вас достаточно времени для того, чтобы полностью вернуться сюда и чтобы мы могли это обсудить.
Предосторожность, успокаивающая пациента.
Вы можете слушать все, что я Вам говорю, или не слушать, это неважно, в любом случае Вы знаете, что можно слушать не слушая или не слушать слушая.
Предложение, вызывающее замешательство и позволяющее пациенту не слушать все, что говорит терапевт.
Вы знаете, что расслабиться в удобном кресле легко.
Трюизм.
Но закроются ли Ваши глаза до или после возникновения приятного воспоминания?
Импликация, вопрос.
Это неважно, некоторые лучше расслабляются и легче обретают воспоминания с закрытыми глазами, другие предпочитают не держать их закрытыми.
(Глаза пациентки закрываются).
Составное внушение.
Использование литоты в негативной форме.
Главное — не стремитесь расслабляться.
Негативное парадоксальное внушение.
Хорошо.
Ратификация.
Предоставляя прийти этим приятным... воспоминаниям, возможно, некоторое расслабление наступит спокойно... вскоре или сейчас.
Контекстуальные внушения, внушения, связанные со временем.
Я не знаю, являются ли те образы, которые приходят приятными... цветами, или спокойными... звуками, или знакомыми и умиротворяющими... формами, или приятными... запахами, или это просто простые приятные ощущения расслабления... или что-то другое... или ничего из этого.
Внушения, охватывающие все категории класса, контекстуальные внушения.
Да, хорошо.
Ратификация.
Я предлагаю Вам условиться о сигнале, то есть, если я задаю Вам вопрос, ответом на который должно быть “да” или “нет”, Вы мне дадите знак, приподнимая указательный палец правой руки для того, чтобы сказать “да”, и указательный палец левой руки для того, чтобы сказать “нет”. Вы можете просто отвечать мне, произвольно приподнимая палец, но, может быть, если Вы немного подождете, Вы будете удивлены тем, что Ваш указательный палец приподнимается сам по себе, ведомый другой частью Вас самой.
Постановка сигналинга с упоминанием возможности непроизвольной реакции, осуществляемой бессознательным, которое здесь представлено в форме “другой части Вас самой”. Предложение сделано таким образом, что происходит соскальзывание с произвольной реакции к возможности непроизвольной реакции.
Сигналинг позволяет пациенту отвечать на простой вопрос, не отвлекаясь от своих приятных воспоминаний.
Позвольте Вашим пальцам ответить мне или ответьте сами на вопрос: все происходит хорошо здесь и сейчас?
|
