|
Мэй, молодая женщина, описала себя так: "Всегда завязанная в узлы" . Я попросил ее на самом деле завязать себя в узлы и разыграть собственную метафору. Она действительно "заплела" свои руки и ноги, свернула туловище, выполнив мое задание буквально. Я спросил ее, как она чувствует себя в таком состоянии, и она ответила, что чувствует бессилие, натянутость и напряжение. Но кроме того, она почувствовала, что таким способом как будто "соединяет" себя. Тогда я попросил ее постепенно "разъединить" себя, стараясь прочувствовав каждый шаг разъединения. Когда же она попыталась это сделать, то с удивлением обнаружила, что боится себя "развязывать"! Пока она оставалась завязанной в узлы, это причиняло боль и парализовало ее, но в это состоянии, по крайней мере, была какая-то целостность. Если бы она полностью "развязала" себя, то не знала бы, кем или чем она стала!
4) Отыгрывание полярности. Отыгрывание полярности – это тоже драматическое воплощение человеческого характера, но в данном случае речь идет о двух противоположных чертах характера – "ангельской" и "дьявольской"; большой и маленькой и т.п. Здесь могут участвовать также два противоположных направления действия – оставаться и уходить, говорить или молчать. Такое расщепление внутри одного человека может привести к раздвоенности или смятению, а может и приблизить к достижению желанной цели – избавлению от неопределенности.
Итак, пациент "утверждает" то, что кажется ему победной стороной характера, при этом побежденная или подавленная сторона отправляется на задний план с чувством вины, унынием, истощением и другими саморазрушительными настроениями. Усилия, затраченные на "порабощение" или замалчивание подавленных черт характера, – обречены. Эти черты неожиданно заявляют о себе самым нежелательным образом, как и любые другие силы, которые насильно отправляются на задний план. Эта борьба похожа на фарс и часто напоминает сцену с родителями, которые торопятся уложить ребенка спать и в спешке сокращают привычный ритуал с рассказыванием сказок, пением песенок и заботливым укрыванием одеялом. Ребенок продолжает реветь, потому что точно знает, что не хочет спать. В результате на попытки ускорить этот ритуал затрачивается больше энергии и времени, чем на обычную процедуру, к которой ребенок уже привык.
То же самое происходит и полярностью. Игнорируя части самого себя, человек чувствует себя так, словно обманывает маленького ребенка, задающего назойливые вопросы. Непризнаваемый "дьявол" будет неожиданно возникать везде, к большому замешательству и неудобству "ангела". Потребуется особая бдительность, чтобы предотвращать нежелательное появление "дьявольской" энергии, даже в ее "ангельских" проявлениях. Хуже того, отказ от " дьявольской" энергии лишает человека веселости и может отобрать у "ангела" ту ловкость, которая ему нужна, чтобы добиваться успеха.
Основное требование в работе с полярностями – восстановить контакт между противоположными силами. Тогда каждая часть станет полноправным участником борьбы, и они будут не разобщенными сторонами, а союзниками в поисках лучшей жизни. Когда контакт между ними установлен, человек неизбежно обнаруживает, что противоположные "полюса" имеют свои достоинства и во многом компенсируют друг друга. Восстановленная связь между полярностями гарантирует человеку больший выбор в жизни.
Однако мы не стремимся к тому, чтобы полюса поменялись ролями, например, чтобы "дьявол" встал на место "ангела", как в рассказе Стивенсона о докторе Джейкиле и мистере Хайде. Такого рода сосуществование частей не является союзом. Временное "помешательство" может быть полезно: чтобы вновь почувствовать свою подавленную часть, порой бывает необходимо выпустить на свободу всю ее энергию, разрушив все барьеры. Поэтому и возникают ситуации, в которых доброжелательный человек вдруг становится жестоким, отыгрывая это свое качество. По прошествии времени ему снова придется восстанавливать союз с отвергнутой доброжелательностью. Для того, чтобы такой союз состоялся, нужна большая вера в это – а большинство людей нелегко допускают подобные радикальные изменения.
Гештальт-терапия предполагает естественную саморегуляцию, а это означает, что каждая часть личности может быть "услышана". Она не устанавливает диктатуру, а поворачивается в сторону содружества всех частей характера, которые составляют индивидуальность человека. Диктат одной части возникает в ответ на сильное давление, как, например, родительские требования, и тогда деструктивная часть уходит в фон. Если человек причастен к разным аспектам своей натуры, а не отправляет их на задний план, ему не нужны "репрессивные меры", чтобы подавлять нежелательные проявления. Целостность человека опирается на включение, на структуру, а не просто специализацию. Можно много говорить о пользе личной диктатуры, решительности, целеустремленности. Это нелегкий путь, и хотя многие люди успешно справляются с этим, потери бывают слишком велики – повальная амбивалентность, вредные предубеждения, стремление к упрощенным решениям.
Один из распространенных методов работы с полярностью – диалог между полярными частями. Карла сравнила с себя с живописным полотном, на котором был синий фон с вкрапленными в него красными точками. Синий цвет представлял ее основное настроение – подавленное, "бесформенное", создающее общий негативный фон. Красные точки означали счастливые моменты в ее жизни, они были ярко выраженными, но мелкими, сиюминутными, изолированными друг от друга. Я попросил Карлу начать диалог между синим фоном и красными точками на ее полотне. Синий фон заметил, что он был бы счастливее, если бы имел более четкие очертания, как у красных точек. Кроме того, ему тоже хотелось бы быть ярко выраженным. Это может означать, как поняла Карла, что ей нужно яснее представлять свою печаль, так же как свою радость. Обычно она сопротивлялась этому, переживая неясное чувство подавленности, вместо того чтобы четко сфокусироваться на своей печали. Она объясняла это нежеланием жаловаться, но именно оно и удерживало ее от любых изменений в не удовлетворяющей ее части жизни. Красные точки слушали, как синий фон говорит о печали, о сложных отношениях Карлы с возлюбленным, о ее беспомощности в работе. Так Карла сделала первый шаг к возможным изменениям в жизни – она попробовала определить не удовлетворяющую ее часть.
Другой короткий диалог нашей пациентки произошел между "большой" и "маленькой" частями. Она часто чувствовала, что старается сохранить "хорошую мину", когда не уверена в себе и нуждается в самоутверждении.
Маленькая часть (со слезами): Я чувствую себя такой маленькой, такой беспомощной и слабой... Мне нужно, чтобы обо мне кто-нибудь заботился. Я не хочу быть большой и заботиться о ком-то еще. Они все время хотят, чтобы я ухаживала за другими, а я слишком мала.
Большая часть: Перестань, не будь такой. Вот я такой не хочу быть. Я большая и сильная. Я в состоянии контролировать ситуацию.
Маленькая часть: А я не хочу быть большой...Я маленькая...Когда мне было только 3 года, я нянчила младшего брата и... он упал с веранды! Я слишком мала, чтобы следить за ним. Мне так плохо!
Терапевт: Звучит, как большая работа для маленькой девочки.
Маленькая часть: Так и было...Я не должна была это делать... От меня слишком много требовали, а я так мала... (Пауза) Теперь я стала больше...Мне 11 лет, и меня попросили поехать к родственникам, чтобы нянчить двоюродную сестру. А я волнуюсь за свою маленькую сестренку... Ведь перед нашим домом есть река, и я боюсь, что она может упасть в реку, и никто за ней не присмотрит.
Терапевт: Значит, или ты, или никто.
Большая часть : Чепуха это!
Терапевт: Что?
Маленькая часть : Кто-то присмотрит... Это не обязательно должна быть я! Я хочу быть маленькой, чтобы кто-нибудь обнимал меня. (Сворачивается на кушетке... и вытягивает руки.)
Терапевт: Что ты хочешь сейчас?
Пациентка: О, я не знаю... Я чувствую себя, как дитя! Это так глупо!
Терапевт: Чего же такого глупого ты хочешь?
Пациентка: Не могли бы вы... не могли бы вы обнять меня?
Я сел рядом с ней на кушетку, посадил ее к себе на колени и обнял. Она продолжала плакать, но постепенно напряжение и оцепенение покинули ее. Минут через пять я попросил ее просто почувствовать объятия. Еще минут через пять я спросил, что она осознала.
Пациентка: Сейчас я почувствовала такое расслабление, которого никогда не испытывала.
Терапевт: Ты чувствуешь себя большой или маленькой?
Пациентка: Я не чувствую себя маленькой... Я не чувствую себя ребенком. Но и большой я тоже себя не чувствую. Я не думаю, что должна изображать большую и делать вид, будто не хочу, чтобы меня обнимали... Я... Это чепуха! Я не могу быть большой и все еще хотеть, чтобы меня обняли!
Полярности принимают разнообразные формы, как маски в античном театре, где каждый черта характера стоит особняком. Полярности могут представлять собой "театр военных действий" между интеллектом и эмоциями, компетентностью и невежеством, острым умом и тупостью, зависимостью и безответственностью, зрелостью и незрелостью. При отыгрывании этих характеристик человек может позволить каждой части говорить в полный голос и полностью выражать свою индивидуальность.
Направление поведения
Иногда достаточно неглубоких изменений в поведении, чтобы человек начал чувствовать себя по-другому и даже иначе выглядеть со стороны. Обычно терапевт заранее предупреждает пациента, что не будет указывать ему, как себя вести. Однако в гештальт-терапии для исследовательских целей мы иногда это делаем, но очень избирательно. Следуя простой инструкции или рекомендации, пациент может осознать старое поведение и найти новый поворот для давно заблокированного поведения, привычных отношений, раннего опыта.
Например, если человек говорит с ноющими интонациями, но не осознает этого, его можно попросить специально поныть. Человека с сильно сжатыми челюстями можно попросить разговаривать, как идиот, или изобразить " Щелкунчика" . Человека, который говорит слишком тихо, можно попросить разговаривать с присутствующими в комнате так, словно до них нужно докричаться с большого расстояния. Человеку, который говорит напыщенно, можно предложить произнести речь. Того, кто постоянно дает всему оценки, можно попросить избегать в речи каких-либо оценок.
Направленное поведение похоже на отыгрывание, но отличается большей директивностью, меньшей открытостью и тем, что имеет узкую, практическую направленность на конкретное поведение. Хотя направленное поведение тоже может быть драматическим, такие сцены не являются его целью. Главная его задача – опробовать новые способы поведения в процессе актуальной работы.
Направляя поведение, терапевт ни в коем случае не имеет намерения заставлять человека делать то, чего он не хочет, или делать что-то, формально следуя инструкции. Основная цель такой работы – предоставить человеку возможность получить новый опыт поведения, которого он избегал раньше. Каждое новое открытие побуждает человека двигаться дальше в исследовании самого себя.
Один участник группы должен был изображать помехи, так как выразил нежелание говорить, боясь быть помехой для окружающих. Некоторое время его поведение действительно мешало всем, но затем оно превратилось в настоящее лидерство. В данном примере инструкция не имела целью действительно создавать помехи усилиями этого человека. Но она позволила ему высвободить энергию и получить опыт человека, перехватывающего инициативу.
Другой молодой человек из группы разговаривал, неуверенно покашливая и тщательно подбирая выражения, чтобы не навязать свое мнение другим. Я попросил его комментировать каждое свое высказывание словами: " А я действительно так считаю!" Сначала он мямлил эту фразу не очень искренне, но затем вошел во вкус. Его глаза засверкали, он стал говорить все громче и отчетливее. Участники беседы стали спрашивать его мнение, вместе с ним смакуя его решительные утверждения. Со стороны было заметно, что он стал центральной фигурой в группе.
Другой пример направленного поведения иллюстрирует мобилизацию внутренней поддержки. Эдли, врач-терапевт чувствовал, что к нему придираются и отвергают, когда бы он ни высказывал свое мнение коллегам. Если его слова принимали скептически, он застывал и прекращал участвовать в дискуссии. У Эдли был довольно странная манера высказывать весьма туманные соображения так, как будто его устами глаголил Бог. В течение нескольких недель мы работали с ним над тем, чтобы он мог утвердиться в собственных суждениях. Он ждал поддержки от своих коллег, а не от самого себя, и в этом заключалась его проблема. Во время одной сессии он рассказал о своем пациенте, который умирал от уремии. Эдли считал, что ему надо дать умереть, поскольку шансов выжить у пациента не оставалось. Если бы не страх, ему следовало бы дать больному смертельную дозу лекарства, но он был не в состоянии этого сделать. Стараясь оправдать свое мнение, Эдли пустился в подробности жизни своего больного. Чем больше он рассказывал об этом человеке и его семье, тем яснее осознавал, какие усиленные попытки делал его пациент , чтобы остаться в живых, несмотря на сильные боли. Его семья тоже хотела, чтобы он жил. В результате Эдли убедился, что был прав, не решившись способствовать смерти этого человека. Его поступок получил подтверждение в его чувствах и перестал быть просто рациональной оценкой возможного справедливого убийства.
Рик, молодой человек, прекрасный, как Адонис, вел жизнь, полную приключений, но долгие годы был импотентом. Он пошел добровольцем во Вьетнам и участвовал в самых опасных боевых операциях; был подводником; побывал с экспедициями среди диких Бразильских племен; был профессиональным регбистом. И каждый раз в рискованных ситуациях проявлял удивительную отвагу и ловкость. Рик старался максимально отгородиться от своих чувств, сохраняя спокойствие перед лицом опасности, но, к сожалению, любовью заниматься со спокойным пенисом не мог.
Рик рассказывал, как однажды над ним нависла угроза исключения из юридического колледжа и как он размышлял о том, что же ему делать. Он увидел для себя два выхода Первый – заняться политикой и затеять какую-нибудь авантюру. С его точки зрения, это было хорошее решение – начать политическое приключение, установив собственную "зону влияния". Однако через несколько месяцев он уже расценивал свой выбор как грандиозный прожект -на словах это было романтично, но на деле уже не привлекало. Другую возможность предложил его друг, который хотел найти место для Рика в международном бизнесе с перспективой занять кресло президента. Рик довольно долго и подробно описывал оба варианта своего выбора, но его голос и выражение лица при этом оставались совершенно бесстрастными, что отметили большинство присутствующих. Рик не был самонадеянным человеком, и ему казалось, что в любой момент он может вспыхнуть, хотя он никогда не краснел. Если бы его пенис "вспыхнул" хоть один раз, это стоило бы десятка его историй, потому что это был бы сигнал о том, что он восстановил свое желание выражать чувства и, как следствие, восстановил бы свою сексуальную потенцию (которую он впоследствии действительно восстановил).
Направленное поведение – это блестящий метод по восстановлению ощущений, поэтому я велел Рику снова рассказать мне эти истории, только на сей раз со всей страстью и волнением, на которые он способен. Я объяснил, что на первый взгляд мое предложение может показаться ему надуманным, но я не заметил волнения в его первом рассказе и предположил, что он мог потерять от этого существенно больше, чем я. Итак, он стал рассказывать свою историю заново, а я несколько раз ударил его в грудь, чтобы раззадорить. Постепенно его охватила агрессия – подборок выступил вперед, кулаки сжались, дыхание участилось, лицо покраснело. Теперь он выглядел моложе своих 28 лет, его бесстрастность улетучилась, он стал энергичным, живым и сильным. Направленное поведение дало ему возможность прикоснуться к мощи своей освобожденной энергии. А пенис подождет, думал я.
Фантазия
Фантазия – это большое достояние в жизни человека. Она уводит нас далеко за пределы окружающего мира и происходящих событий. Иногда фантазии бывают детскими и навязчивыми, как сны наяву, а порой могут иметь такую громадную силу и остроту, что становятся важнее реальных жизненных ситуаций.
Если человек даже в мечтах не хочет разжигать себя, то оказывается в двойной блокаде – он боится своих чувств или событий и даже своей тени. Такой фантазер воспроизводит только "скелет" событий – без агрессии, сексуальности и любых других проявлений, которые заставляют чаще биться его сердце. Когда же фантазии всплывают в терапевтическом опыте, обновленная энергия не знает границ и может дать новый ход ощущениям человека.
Фантазирование в терапии служит четырем основным целям: 1) контакту с неприемлемыми событиями, чувствами и личными качествами; 2) контакту с отсутствующим человеком или незавершенной ситуацией; 3) исследованиям неизвестного; 4) исследованиям новых или незнакомых аспектов самого себя.
1) Контакт с неприемлемыми событиями, чувствами или личными качествами. В примере, приведенном ранее, мы описали опыт человека, который страдал от страха. Его попросили лечь на кушетку, закрыть глаза и дать волю своему воображению. Он представил себе детей, играющих на школьном дворе. Вдруг, помимо своей воли он увидел, что в небе появился громадный аллигатор. Он побледнел, задрожал и закричал так ужасно, как будто аллигатор на самом деле был здесь. Я подошел к нему обнял и поглаживал до тех пор, пока к нему не вернулось чувство безопасности. Немного погодя он стал рассказывать о том, как в детстве его отец в ярости кидался с кулаками на них с матерью. Закончив рассказ, он почувствовал себя таким отдохнувшим, каким не был многие годы. Вскоре он разыскал своего отца и поговорил с ним на равных, как никогда прежде не говорил не только с отцом, но и с большинством других людей.
Интересно, что человек может фантазировать, достигая освобождения без всякого действия. Этому есть две вероятные причины. Первая состоит в том, что хотя фантазия и является занятием пассивным, она может сопровождаться действием или вызывать его. Так формируется динамическое ядро опыта. В описанной фантазии мой пациент, разумеется, на самом деле не находился в школьном дворе, но криком предупреждал о приближении аллигатора – а это настоящее активное действие. Я утешал его – это сопровождающее действие; он пережил чувства по отношению к своему отцу – это эмоциональное действие. Кроме того, он встретился со своим отцом уже в реальной жизни – так фантазия стимулировала настоящее действие.
Вторая причина эффективности фантазии заключается в том, что возвращение и ассимиляция чувств – это путь к развитию, несмотря на то, что все может не происходить по-настоящему. Если человек переживает ужас и преодолевает его, значит, впоследствии он будет меньше бояться чувств, возникающих в реальной ситуации – ужас становится не таким опасным, как раньше.
Если человек позволяет себе плакать во время фантазирования, он будет меньше избегать переживаний, вызывающих у него слезы. Фантазия может приводить к высвобождению сексуальных ощущений или гнева. В этом случае эмоции получают выход и принимаются как часть эмоциональных реакций в обычной жизни.
Конечно, терапевтический эффект фантазий зависит от обстоятельств. Когда устрашающие события возвращаются (даже в фантазии), они способны опустошать и пугать человека, и в результате он может прекратить работу. Поэтому очень важно обратить особое внимание на выход этих переживаний и на саморегуляцию человека в процессе фантазирования.
В предыдущем примере переживания пациента были близки к тому, чтобы прерваться, а не принести облегчение. Если бы я не вернул его к контакту с собой, чтобы разобраться в происшедшем, у него могло остаться еще одно ужасное воспоминание, упрочивающее его хроническую тревогу.
2) Контакт с отсутствующим человеком или незавершенной ситуацией. Фантазия часто становится дорогой назад к прошлому, усиливая переживание. Родителей уже может не быть в живых, первая любовь давно живет в другом городе, с другом юности потеряна связь. Но даже актуальная ситуация может быть слишком травмирующей, если обращаться к ней напрямую. Фантазия становится неоценимой, когда она воспроизводит реальность в безопасном варианте.
Как-то раз в группе мы случайно столкнулись с редким сочетанием фантазии и реальности. Один человек был втянут в борьбу на первой же вечерней сессии и на следующее утро он не явился на занятия. Это огорчило некоторых участников, у которых осталось связанное с ним чувство незавершенности, и особенно одного из них. Я попросил этого человека закрыть глаза, представить себе отсутствующего и высказать ему то, что он не успел. Он долго говорил с воображаемым собеседником с закрытыми глазами, а в это время отсутствующий вошел в комнату и тихо сел напротив. Вскоре говорящий открыл глаза, увидел того, кому он адресовал свою речь, и понял, что больше не огорчается из-за него. Когда они снова заговорили, то уже по-новому смотрели на ту проблему, которую обсуждали.
Часто незаконченные дела бывают связаны с людьми, которые уже не так значимы. Они умерли, уехали, давно расстались с нами, не имеют никакого отношения к нашей жизни и прошло слишком много времени, чтобы вернуть старые связи. Например, одна наша пациентка считала, что к ней плохо относились родственники ее мужа. С тех пор прошло много лет, но ее все еще возмущал этот факт из прошлого. В своей фантазии она увидела всю семью – около 50 родственников! Она представила их сидящими перед собой, как в немом кино, – они драматически били себя в грудь, дико вращали глазами и каждый повторял: "Прости меня, прости меня!" Эта нелепая фантазия позволила ей вычеркнуть свою старую обиду, и в результате она преодолела свое возмущение.
Другая молодая женщина страдала от ночных кошмаров, которые стали преследовать ее через три месяца после перенесенной пластической операции из-за травм, полученных в автомобильной катастрофе, в которой погиб ее близкий друг. Во сне она увидела хирурга, который ее оперировал. Женщина говорила о том, что поняла, как этот человек "обокрал" свою жизнь (он умер в 58 лет), а ведь он мог работать меньше и больше времени проводить со своей семьей. Я спросил, что она чувствует: что именно она обокрала его, или, может быть, это он обокрал ее? Только тогда она ощутила незавершенность, связанную с этим человеком: он был глух к ее боли и страху и оставлял ее наедине с тяжелыми переживаниями, а она все это время запрещала себе говорить о том, что так глубоко ее задело. Я попросил женщину представить себе своего доктора и поговорить с ним о том, что ее волновало. Вот, что она сказала:
"Доктор? Вы помните меня? Мне кажется, будто с тех пор прошло много лет... Может быть, пять или шесть. У меня тогда было настоящее месиво вместо лица... А вы собрали его по кускам... Я хочу вам сказать, что вы так это делали...так... мне было очень страшно и до сих пор страшно. И мне кажется, что, может быть, мне станет легче, если я скажу вам, что думаю... Это поможет вам с другими пациентами. Я прошу вас только услышать меня, когда я спрашиваю вас о том, что вы делаете со мной или что происходит. И если вы ответите на мои вопросы, я буду знать, что вы здесь и что вы не машина, которая собирает меня по кускам. Что... вы живой человек...И я тоже живой человек, который нуждается в помощи... Знаете, если бы вы это поняли, мне было бы намного легче общаться с вами. (Очень печально) Действительно легче. (Переходя на шепот) Мне кажется, я все сказала. Я надеюсь".
Вот еще один пример силы фантазии, которая завершает переживание, связанное с кем-то или чем-то, чего или кого больше нет в настоящем, но с чем или кем остается живая и непреодолимая связь. Один человек, который лишь фрагментарно представлял себе то сцену, то образ, в конце концов увидел лицо девушки, с которой познакомился много лет назад, в другой стране, когда был совсем молодым и служил в армии. Он любил ее, но был слишком неопытен, чтобы понять это. Он не успел сказать ей об этом и вернулся домой, закончив службу. Когда он увидел ее в своей фантазии, я попросил его поговорить с ней. Он сказал ей о своей любви и при этом почувствовал такой прилив нежности, которую он почти никогда не испытывал. Когда он открыл глаза и посмотрел вокруг, у него было такое чувство, будто он очнулся от глубокого сна.
3) Исследование неизвестного. Незавершенное дело – это не все, к чему можно адресовать фантазию. Исследование неизвестного в фантазировании может быть даже важнее, оно помогает лучше сориентироваться в жизненных сложностях, подготовиться к будущим поступкам и обострить чувствительность в целом. Герберт Рид говорил об этих качествах применительно к искусству:
"Направленность (художественного воображения) бывает избирательной; это концентрация внимания на одном аспекте существования – таком, который на тот момент будет иметь господствующее биологическое значение. Как полагают теоретики, на заре человеческой культуры искусство было "ключом" к выживанию – оно обостряло основные способности для борьбы за существование. Оно и сегодня представляет собой именно такую деятельность, с помощью которой мы держим наготове нашу чувствительность, наше живое воображение, проницательную силу ума. Разум погружается в апатию, пока его голодные корни продолжают искать пищу в темноте неизвестного. Его чувствительная листва постоянно тянется к неясному свету. Развитие разума – это расширение области сознания. Эта область освоена, представлена в образах созидательной деятельности, а значит, непременно эстетична".
С этой точки зрения фантазия рассматривается скорее как способ освободиться от прошлого, компенсируя ошибки, возникшие из-за подавления переживаний или непреодолимых обстоятельств. Рид видит в фантазии генерирующую силу, которая развивает бдительность и мобилизует. Спонтанность может быть "идолом" современной гуманистической культуры и считаться непременным условием нормального существования. Многие события жизни человека требуют интенсивной концентрации, и неслучайно. Спонтанное действие, возникающее в результате чувственного исследования возможностей и альтернатив, происходит скорее от знания, нежели от прихоти человека.
Рид цитирует Лео Фробениуса, который рассказывает о том, как используют фантазию африканские пигмеи. Фробениус попросил охотников племени убить для него антилопу, чтобы пополнить запас продовольствия. Охотники сказали, что смогут это сделать только на следующий день, так как им требуется подготовка. Фробениус был заинтригован таким объяснением, и вот что он пишет:
"Я покинул лагерь до рассвета и пробирался через заросли к открытому месту, которое они выбрали еще вечером. Пигмеи появились с первыми лучами солнца, с ними была женщина. Мужчины припали к земле, освобождая ее от травы. Один из них начертил что-то пальцем на очищенном пространстве, пока его товарищи бормотали нечто, похожее на заклинание. Затем последовало молчание. На горизонте появилось солнце. Один из мужчин, натянув тетиву своего лука, занял место позади расчищенной площадки. Через несколько минут солнечные лучи коснулись рисунка на земле. В это мгновение женщина воздела руки к солнцу и стала выкрикивать какие-то непонятные слова. Лучник выпустил стрелу, и женщина закричала снова. Затем мужчины отскочили в кусты и через несколько минут медленно направились к лагерю. Когда женщина тоже удалилась, я подошел посмотреть на расчищенное место и увидел, что на земле была нарисована антилопа величиной в четыре ладони. В шее антилопы торчала стрела пигмея".
Трудно привести более красноречивые доказательства того, что корни спонтанности лежат в процессе личной подготовки и что фантазия – неотъемлемая часть подготовки к действию.
Более современная версия, доказывающая ценность фантазии в опыте подготовки – это прием Джима Брауна, знаменитого футболиста. Он рассказал, что, готовясь к воскресному матчу, он зрительно представлял себе возможные детали предстоящей игры. Это позволяло ему сконцентрироваться на игре и поддерживало в нем ощущение готовности. Несмотря на то, что подготавливающая фантазия проясняет будущее, она не может его предсказывать. Следовательно, фантазия не является просто имитацией – с ее помощью человек должен обнаружить собственные творческие ресурсы и сфокусировать их на основных требованиях предстоящей работы. Неразумно доверять только одной спонтанности, недооценивая усердие, которое необходимо для подлинного контакта с требованиями жизни.
Сид восхищался своим коллегой, однако считал маловероятным его продвижение в их организации. Этот человек хотел покинуть фирму, если бы не получил поддержки, и тогда Сид оказался бы в весьма незащищенном положении. Короче говоря, Сиду было очень важно, чтобы шеф признал необходимость продвижения коллеги по службе. Сид организовал их встречу с шефом, но чувствовал, что не знает, как ему говорить с ними. Мы разыграли этот разговор: сначала я играл шефа, а Сид – самого себя, затем мы поменялись ролями. В обоих случаях наша беседа была живой и выявила несколько интересных моментов. Один из них заключался в том, что ожидаемая встреча не обязательно должна была перейти в противостояние. Кроме того, воображаемый диалог помог Сиду обнаружить кое-какой ненужный "хлам" у него в голове: он не должен замыкаться в роли защитника или предъявлять ультиматум. Когда впоследствии этот разговор действительно состоялся, он прошел на удивление спокойно. Сид помог "сторонам" достичь согласия, и его друг получил повышение. Интересно, что в реальном разговоре Сид почти не повторил воображаемый диалог. Это был совершенно новый разговор, и такой же спонтанный, но эта спонтанность была основана на свободном сознании и глубоком уважении сторон.
4) Исследование новых или неизвестных аспектов личности. Еще одна цель фантазирования – исследование качеств характера человека и того, как эти качества соотносятся с другими аспектами его жизни. Возьмем, к примеру, человека, который считает себя слишком мягким, не способным дать отпор. Представьте, что его спрашивают, как я спросил своего пациента Неда, что, по его мнению, может случиться, если он даст волю своей агрессии. Нед, сильно взволнованный нашими предшествующими упражнениями, был доведен до ярости. Он ответил, что может сбить меня с ног. Я попросил его закрыть глаза и представить себя мячом, а меня кеглей. Он представил, что летит на меня с ураганной силой. Он "ударил" меня точно посередине, я "раскололся" и "исчез из виду". Я был в восторге. В следующей фантазии он представил, как бьет меня челюсть, и я снова улетаю и исчезаю из виду. И тут Нед испугался и захотел вернуть меня обратно. Я дал ему инструкцию позвать меня назад. Он с неохотой "позвал" меня в своем воображении, и я "появился", целый и невредимый. Настроение Неда заметно смягчилось, он улыбнулся и обнял воображаемого меня, а затем заплакал теплыми слезами. Он направил против меня всю силу своей агрессии и в результате принял меня. Когда Нед открыл глаза, он приветствовал меня как старого друга.
Валерия пришла на терапевтическую сессию, отягощенная многочисленными последствиями первого в жизни решительного шага, предпринятого ею не так давно, и теперь ее одолевали сомнения, с кем обсудить эти события. Она не знала, как люди могут отреагировать на ее решение и какой стиль общения ей выбрать. Когда Валерия описывала свои соображения, то вошла в состояние, которое мы назвали " автопилот" – напряженная поза, прерывистое дыхание, смутное зрение, в общем, она "закупорила" себя до физиологического минимума. Я попросил ее закрыть глаза, восстановить дыхание и представить себе побережье, где ее дыхание станет похожим на волны – медленным, свободным, ритмичным. Оказалось, что Валерия сковывала свое дыхание, сжимая плечи. Я попросил ее освободить пространство для дыхания, заведя руки назад, за кушетку, на которой она сидела. Когда Валерия выполнила мою просьбу, ее лицо просветлело, а дыхание действительно стало глубоким и ритмичным. В своей фантазии она увидела волны, а когда развела руки, перед ее воображаемым взором появился прибой. Высокие волны обрушивались на берег, ворочая прибрежную гальку и откатываясь назад. Она показала руками, как движение волны соответствовало ее свободному дыханию – вдоху и выдоху. Через некоторое время Валерия открыла глаза и с глубоким спокойствием заметила, что сейчас у нее есть сила, чтобы разобраться с последствиями своего прошлого решения, и больше нет нужды держать в себе груз неразрешенных проблем.
Сновидения
Работа со сновидениями занимает особое место среди различных экспериментов, которые мы описываем. Строго говоря, сновидение является основой для эксперимента, который делает его частью терапевтического опыта. Несколько технических приемов для описания и сновидения и работы с ним разработал Перлз.
Прежде всего Перлз давал пациенту инструкцию рассказать сон так, как будто он происходит сейчас. Повествование не должно состоять из высказываний типа "Я вошел в большую комнату, где находились несколько человек...". Лучше рассказывать так: "Я вхожу в большую комнату, где находится несколько человек...". Такой простой лингвистический прием погружает пациента в его собственное сновидение с большей силой, чем если бы он рассказывал о нем в прошедшем времени.
Еще важнее то, что проработка сновидения как реального события помогает человеку разыгрывать части своего сна как аспекты своего собственного существования – это гораздо эффективнее, чем работа со сновидением как с событием прошлого или интерпретация сновидения. Сон становится отправной точкой для нового опыта.
Наверное, самый известный аспект работы Перлза со сновидениями – его трактовка сновидения как проекции. Это означает, что все компоненты сновидения, большие или маленькие, имеющие отношение к человеку или не имеющие, представляют самого человека. Перлз пишет:
Я верю, что все части сновидения – это части самого человека. Не только личности, но каждого отдельного проявления, каждого настроения, всего, что касается человека. Приведу свой любимый пример:
Пациенту снится, что он покидает мой кабинет и идет в Центральный Парк. Чтобы попасть в парк, он пересекает горную тропу. Тогда я прошу его: "Сейчас побудь горной тропой". Он негодующе восклицает: "Что? И пусть каждый писает и какает на меня?" Как видите у него произошла полная идентификация.
Я дал возможность пациенту побыть всеми компонентами, потому что только реальное отыгрывание может дать полную идентификацию, а идентификация – это противодействие отчуждению.
|
