|
- Есть большая разница между тем, чтобы научить- ся жить с проблемой - что включает попытки игнориро- вать ее, которые являются формой сопротивления, - и полным переживанием переживания, будь это хоть раз- дражение на поездки мужа, хоть страх перед львом. Тот, кто говорит: "Я ненавижу поездки моего мужа, но я сми- ряюсь с ними ради детей", - живет со своей проблемой и идет королевской дорогой к боли в заднице. Это касается и того, кто заявляет, что научился жить со львом, а сам весь окаменел от страха. Мы хотим, чтобы вы прикосну- лись к ситуации и эмоциям, вызванным проблемой.
Когда вы это делаете - сюрприз! Проблема прояс- няется в процессе самой жизни, или же - сюрприз! - вы обнаруживаете под ней более важную.
- Смотрите, - говорит Дон, отходя от Джери и об- ращаясь ко всем, - люди обычно либо игнорируют про- блему, либо пытаются ее решить. И то, и другое является сопротивлением, и в обоих случаях создается новая про- блема.
На ЭСТ мы смотрим проблемам в лицо, и когда они исчезают - ап! - появляются новые, более существенные, которые прятались под ними.
Полное переживание проблем подобно снятию сло- ев с луковицы. Нормальное решение и избегание проблем - добавление слоев. Мы гарантируем вам большие и луч- шие проблемы, от которых вы прятались с шести лет. И вес ваших проблем по мере снятия слоев с луковицы бу- дет все уменьшаться, и уменьшаться, вместо того чтобы увеличиваться, как при нормальном решении проблем.
Тренер делает паузу и пьет из своего металлическо- го термоса. Он читает записку, которую ему принес Ри- чард. Затем он резюмирует:
- Вспомните, что у Линды была проблема с моим криком. Она ее полностью пережила. Ее проблема с моим криком исчезла. Теперь у нее, вероятно, большая пробле- ма - как она относится к отцу. У Генриэтты была проблема с чувством брошенно- сти на тренинге. Мог ли я решить ее, говоря медленнее и повторяя то, что сказал ранее? Нет. Ее проблема с тем- пом тренинга просто исчезла, когда она действительно рассмотрела свое переживание. Она отделила слой луко- вицы и стала ближе к сердцевине.
Мы не знаем, что именно найдет жена Джери, если полностью переживет свое раздражение на его отсутствие. Но это будет то или иное, более существенное, впечатле- ние прошлого. Я знаю, что половина из вас, жоп, думает, что она вправе сердиться. Но это только потому, что вы такие же механические творцы проблем, как и она. Поло- вина людей на свете совершенно уверены, что, если бы они чаще встречались со своими любовниками, их отно- шения были бы лучше. А вы знаете, в чем уверена другая половина? Они совершенно уверены, что, если бы поболь- ше времени проводили без своих любовников, их отно- шения были бы лучше. И те, и другие - жопы. ПОКА ВЫ НЕ ПЕРЕЖИВЕТЕ, ПОКА НЕ СТОЛКНЕТЕСЬ СО СВОЕЙ ПРОБЛЕМОЙ, ВАША ПРОБЛЕМА БУДЕТ СОХРАНЯТЬСЯ ВЕЧНО! Вы можете прибавить новые слои к луковице, можете из- менить форму своей проблемы, но единственный способ, которым можно докопаться до основания, - это делать то, что мы делаем здесь сегодня, - не врать, прикоснуться к своему переживанию и взять, что получишь…
- Ну, Джери, ты все стоишь? Какая у тебя пробле- ма? (Смех.)
- Моя проблема - это проблема моей жены.
- Ах да, правильно. Твоя проблема "я люблю свою жену, но я не могу выносить ее ворчания по поводу моих поездок". Верно?
- Да, так оно и есть.
- Хорошо. Ты только что слушал, как я десять ми- нут давал ключи. Скажи мне, что ты собираешься делать?
Джери неуверенно стоит, переминаясь с ноги на ногу.
- Я думаю, надо найти, почему ее ворчание надое- дает мне…
- Вот хорошо, Джери. Почти так. Прикоснись к тому, что ты переживаешь, когда на тебя ворчат. Физи- ческие ощущения и т. д. Вот твоя тема.
- Спасибо, Дон. (Аплодисменты.)
- Нэнси?
- Я думаю, что ты совершенно неправ по поводу проблемы этой жены, - страстно говорит Нэнси, высокая красивая женщина. - Ты утверждаешь, что все проблемы, которые нас волнуют, приходят из прошлого. А я думаю, что женщина, связанная идиотским браком с мужем, ко- торого по полгода нет и с которым, вероятно, скучно, когда он есть, имеет реальную проблему здесь и сейчас.
- Совершенно верно, - отвечает Дон, - но это не та ситуация, которую нам описал Джери.
- Хорошо, скажем, это я застряла в этом идиотском браке. Ты хочешь, чтобы я изучала своего идиота-мужа до конца своей жизни?
- НЕТ! - кричит тренер. - Мы этого не говорим. Твоя проблема не в твоем муже, а в том, что ты застряла, в тво- ей неспособности уйти. Если ты действительно прикос- нешься к своей связанности, ты найдешь… Мы не знаем что… что ты его любишь, и он не идиот, или, может быть, ты найдешь источник барьера, не дающего тебе уйти, и уйдешь. В обоих случаях проблема переживания себя, за- стрявшей в идиотском браке, исчезнет. Нэнси внимательно слушает.
- Я вижу, - говорит она, явно все еще размышляя над сказанным, - пока я тут стою, - продолжает она через секунду, - я хочу заявить, что в этом зале полно мужских шовинистических свиней. (Смех, аплодисменты)
- Мужская шовинистическая свинья, Нэнси, - это жопа, застрявшая в системе верований о том, что женщи- на есть или чем должна быть. Оставь их нам, Нэнси, и к вос- кресенью все они разрешат тебе смазывать свои автомобили…
* * *
И вот, наконец, мы начинаем "процесс правды". После напряженных эмоциональных конфронтаций и срывов для некоторых возможность отодвинуть стулья, лечь на пол и "войти в свое пространство" является боль- шим облегчением. Но для большинства напряжение на- растает. Каждый прожил со своей темой шесть или семь часов и увидел, как другие прорываются через свои барь- еры к драматическим событиям прошлого, которые, ка- жется, часто лежат в основе барьеров. Случится ли это с нами? Поскольку наиболее распространенной темой яв- ляется страх, зал перед началом процесса полон страха. Большинство лежат на полу, полдюжины человек сидят на стульях. Дюжина ассистентов готова принести платки и рвотные пакеты.
Мы снова размещаем пространство в своем теле, убираем напряжение с лица, глубоко дышим и РАССЛА-А- А-АБЛЯЕМСЯ, снова слушаем долгую успокаивающую дек- ларацию утверждения жизни, играем на своих пляжах. Процесс успокоения "йамайамы" и сопротивления ума занимает двадцать или тридцать минут. Затем тренер про- сит нас приступить к переживанию своих тем.
Нас просят создать специфическую ситуацию, в ко- торой возникает постоянный устойчивый барьер, и пере- жить тему. Какие физические ощущения мы переживаем? Где? Как глубоко? Насколько они сильны? Какие чувства, эмоции мы переживаем? Переживите их…
Несколько человек начинают плакать, их рыдания отвлекают других учеников от концентрации на своих переживаниях, но процесс продолжается.
Какие позы ассоциируются с темой? Какие выражения лица? Какие точки зрения? Какие размышления? Тренер зас- тавляет нас рассматривать каждый из аспектов переживания по несколько раз. Плач, вздохи, стоны становятся вое слышнее.
Какие образы прошлого ассоциируются с темой? Хорошо. Бери, что придет… Какие образы прошлого? Прекрасно. Берите, что придет… Какие образы прошло- го ассоциируются с темой? Великолепно. Бери, что при- дет… И еще, и еще, и еще, и еще, и еще…
Кажется, что весь зал теперь плачет, охает, стонет, всхлипывает, кричит, корчится. "Перестань, перестань!", "Нет, нет, нет!", "Я не делал этого, я не делал этого!", "Пожалуйста!..", "Помогите!", "Папа, папа, папа, папа…"
Стоны и крики усиливают друг друга, эмоции бьют ключом. Для некоторых откровенные истерики других становятся барьером, они остывают и теряют связь со сво- ими переживаниями.
Через полчаса тренер возвращает нас на наши пля- жи и затем к реальности экстравагантно декорированно- го зала. Процесс закончен. Что мы получили, то получили. Чего не получили, того не получили. Погрузившись в свои яркие индивидуальные переживания своих индивидуаль- ных барьеров, мы отрешенно выходим из отеля. Нам пред- стоят обед, который нас больше не привлекает, и разговоры с друзьями, с которыми мы больше не хотим разговаривать.
* * *
- Сейчас мы расскажем вам кое-что про страх. Мы поможем вам пережить всю вашу глупость, все ваши по- ступки, все ваше говно. Каждый, в числе двадцати пяти других, должен будет выйти вперед и встать лицом к ауди- тории. Все, что я хочу, - это чтобы вы стояли здесь и были здесь. Я не хочу, чтобы вы глядели хладнокровно. Я не хочу сексуальных улыбок. Я не хочу дружелюбия. Я не хочу достоинства. Я не хочу расслабленности. Я хочу, чтобы вы вышли сюда и просто были. Я хочу, чтобы те, которые пока сидят, имели в виду, что это случится и с ними. Пока вы смотрите на людей, стоящих перед вами, вы в действительности приготавливаетесь к собственно- му выходу. В этом весь процесс опасности - прикоснуть- ся к вашим ебаным поступкам. Заставить вас пережить свою неспособность просто быть. Заставить вас понять, что вы так боитесь, что люди могут узнать, кто вы есть на самом деле, что вам приходится играть роли. ЭСТ не ин- тересуется ролями. ЭСТ хочет, чтобы вы прикоснулись к тому, что вы есть, и были тем, что вы есть.
Хорошо. Второй ряд, две центральные секции - встать! Снять свитера и пиджаки. Повернуться направо и выйти на платформу. МАРШ!
Люди во втором ряду встают, некоторые снимают свитера и пиджаки. Они проходят мимо других учеников. Почти все выглядят виноватыми, смущенными или испу- ганными. Если бы не городской стиль одежды, эту груп- пу еле волочащих ноги, перепуганных взрослых людей можно было бы принять за группу военнопленных, иду- щих на расстрел. Наконец они останавливаются и пово- рачиваются лицом к аудитории. Многие выглядят так, как будто видят наведенные на них ружья.
Одна девушка в ужасе смотрит поверх голов зрите- лей; представительный мужчина с болезненной улыбкой смотрит в пол; безупречно одетая женщина средних лет широко улыбается всей аудитории вообще, ее правая щека дергается; стройная хорошенькая блондинка лет двадца- ти в откровенно прозрачной белой блузке остановившим- ся взглядом уперлась в противоположную стену. Некоторые не знают, куда деть руки.
- УБЕРИ ЭТУ ГЛУПУЮ УЛЫБКУ СО СВОЕГО ЛИЦА, ЖОПА.
Трое или четверо глупо улыбаются, а некоторые, вероятно, думают, что они могут глупо улыбаться, одна- ко громкая команда тренера заставляет многих начать исследовать свои лица. Женщина с застывшей улыбкой не реагирует, она как будто не слышит. Тренер подходит к ней.
- Хорошо, Марси, убери свою глупую улыбку и про- сто будь с нами.
Улыбка остается. Она даже кажется еще более зас- тывшей и искусственной.
- Ты пряталась за этой улыбкой двадцать лет, Мар- си. УБЕРИ ЕЕ! НАМ БОЛЬШЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ГЛУПОСТЬ! НАМ НУЖНА ТЫ!
Тело Марси дергается, как статуя, которую толк- нул беззаботный прохожий, но улыбка остается такой же жесткой.
- Я не могу, - тихо говорит она через свою зафикси- рованную социальную улыбку.
- УБЕРИ ЕЕ! Эта говенная улыбка разрушает твою жизнь. Просто будь здесь.
- Я не могу, - шепчет статуя.
- Слушай, Марси, что ты переживаешь?
- …Я не знаю.
- ИМЕННО! ТЫ ТАК ИСПУГАНА, ЧТО ДАЖЕ НЕ ЗНА- ЕШЬ, ЧТО ТЫ ИСПУГАНА!
Застывшая улыбка Марси дополняется теперь ска- тывающейся по левой щеке слезой.
- Иди сюда, Марси, - говорит тренер. Он берет ее за руку и подводит к правому краю шеренги. - Посмотри на Диану, Марси. Она так испугана, что даже не может смотреть на аудиторию. Ты видишь?
- Да, - почти неслышно говорит Марси.
- Посмотри на аудиторию, Диана, - мягко предла- гает тренер сексуальной окоченевшей женщине в прозрач- ной блузке. Поморгав, Диана бросает беглый взгляд на аудиторию, и нервно улыбается.
- Спасибо, Диана. Теперь посмотри на аудиторию, будь с аудиторией и не улыбайся… Спасибо.
- Хорошо, Марси, посмотри теперь на Ларри. Выг- лядит ли он счастливым?
- Нет, - отвечает Марси после паузы.
- Он испуган?
-Да.
- Чего он боится?
- Я не знаю.
- Чего ты боишься, Ларри?
- Я немного нервничаю.
- ТЫ - ИСПУГАННЫЙ ГОВНЮК, посмотри на Джеро- ма. Он испуган?
- …Нет. Кажется, он в порядке.
- Ты испуган, Джером?
- Я не думаю.
- Почему ты не испуган, Джером?
- Я не знаю. Мне кажется, бояться нечего.
- Разве он глуп, Марси? Разве он глуп, что не боится?
-Нет.
- Он улыбается?
-Нет.
- А ты улыбаешься?
Марсия, по-прежнему сохраняя застывшую улыбку, хмурится, плачет и улыбается одновременно.
- Вероятно, то есть да.
- Хорошо, я хочу, чтобы ты встала на место и смот- рела на кого-нибудь в первом ряду. Я хочу, чтобы ты скон- центрировалась на переживании своей улыбки. Ощути мышцы лица, губ, рта. Полностью переживи свою улыб- ку. Если она останется, пусть останется. Если исчезнет, пусть исчезнет.
Марси встает на место. Через несколько минут во- семь каменнолицых ассистентов проходят по боковому проходу, поднимаются на платформу и становятся нос к носу с восемью учениками. В их числе хорошенькая блон- динка в прозрачной блузке и с холодным лицом. Одна из тех, кого выбрали ассистенты. Через пять минут ее холод- ное лицо залито слезами. Представительный мужчина, который раньше смотрел в пол, начинает шумно и тяже- ло дышать, но все-таки смотрит в глаза. Через десять ми- нут, в течение которых тренер с руганью приказывает всем по очереди прекратить свои действия и просто быть, ас- систенты уходят, и первым двадцати пяти ученикам раз- решают сесть на свои места.
Следующая группа не так драматически перепуга- на, как первая, но и в этой группе один мужчина начина- ет плакать. Женщина из четвертой группы падает в обморок. Ассистент, стоящий позади нее, очевидно, го- тов к таким происшествиям. Он подхватывает ее и опус- кает на платформу, после чего снова стоит, как робот. Дон подходит к женщине и говорит абсолютно нейтральным голосом:
- Посмотрите на нее. Она готова на все, даже упасть в обморок, только бы не быть с нами. Встань, Элания. Тебе инструкция - встать и быть с другими учениками. Нам не нужны твои дамские штучки. Встань.
Элания, женщина средних лет в пурпурном брюч- ном костюме, гротескно лежит на спине в центре плат- формы. Дюжина учеников стоит по обеим сторонам. Приходят ассистенты, работают с учениками и снова ухо- дят, перешагивая через распростертое тело Элании.
Выходит пятая группа. Элания все еще лежит. Тре- нер продолжает увещевать учеников просто быть. Кажет- ся, что он вообще забыл об Элании. Даже ученики перестают ее замечать.
Когда шестая группа уже готова уйти, тренер под- ходит к Элании и что-то шепчет ей на ухо. Через минуту он отпускает шестую группу и говорит:
- Элания, это твой последний шанс. Я хочу, чтобы ты встала.
Элания стонет, переворачивается на живот, встает на колени и поднимается. Она изумленно смотрит на ауди- торию.
- Прекрасно, можете вернуться на свои места. Все уходят, включая Эланию.
Когда процесс "опасности" закончен, ученик Ри- чард спрашивает у Дона, что он такое шепнул Элании, что та сразу очнулась.
- Я не сказал ей "истины", - говорит Дон, - я не рассуждал. Я просто сказал нечто, что, я был уверен, сра- ботает. Элания? Ты хочешь поделиться тем, что я тебе шепнул?
Тишина и очень тихое "нет".
- Вот видишь, Ричард, Элания не хочет поделиться тем, что я ей шепнул. То, что она слышала, что я шепнул, показывает, что ее обморок был притворством. Я не хочу сказать, что она не падала в обморок. Я хочу сказать, что она могла прекратить его в любой момент после того, как упала. Она это знала, и я это знал. Поэтому я шепнул ей кое-что, после чего она решила, что продолжать лежать не стоит.
- Так что же ты шепнул? - спрашивает Ричард.
- Элания сама расскажет через неделю, - ласково говорит тренер.
* * *
Последний процесс дня. Мы все лежим на полу с закрытыми глазами. Мы размещаем пространства, рас- слабляемся и играем на пляжах. Новая инструкция - те- перь мы все актеры и актрисы и изображаем страх. Мы боимся тех, кто лежит рядом с нами.
Мы немного переигрываем (но такова уж инструк- ция) и слегка стонем. Теперь нам велят распространить страх на соседей со всех четырех сторон - они опасны и страшны. Крики "нет!", "нет!" Все в зале хотят убить нас… Целый город - наш враг и наполняет нас страхом… Вся земля против нас, все враги, все пугают нас. Медленное постепенное нагнетание приводит к тому, что весь зал корчится, стонет, охает, кричит, плачет. Некоторые дей- ствия наигранны, а некоторые очень реальны.
В апофеозе драматизированного страха тренер слег- ка успокаивает нас, чтобы его голос был слышен через шум.
- Тебе бы надо знать, - говорит он, - что человек, которого ты боишься и который лежит рядом, смертель- но боится тебя. Удивительная правда состоит в том, что каждый, кто кричит и корчится в этом зале, смертельно боится тебя (слышен смех). И, как ты, конечно, понял, каждый человек на планете, которого ты боишься, смер- тельно боится тебя. Они все боятся тебя, все, они всегда боялись и всегда будут бояться. Люди, на которых ты никогда не осмеливался смотреть в лифте, боятся смот- реть на тебя. (Смех) Люди, с которыми ты боишься встре- титься глазами на улице, охуели от страха перед тобой. Твой босс боится тебя, как черта. Швейцары, официан- ты, чиновники, полисмены, да, да, и полисмены - все бо- ятся тебя.
Поэтому я хочу, чтобы ты был осторожен, когда выйдешь сегодня на улицу. Если ты случайно скажешь "бу!" лифтеру, он, вероятно, упадет в обморок. И будь помягче со своим боссом. Помни, что он боится тебя. Помни также, что каждый, кого ты встретишь, боится тебя точно так же, как ты, жопа, боялся его. Все это похоже на жестокую шутку какого-нибудь сумасшедшего механика, который смастерил четыре миллиарда роботов и запрог- раммировал их смертельно бояться друг друга…
Первая половина тренинга окончена. Ученики вы- рываются на улицы города, как орды Чингисхана, взгля- дами убивая мужчин и насилуя женщин. Во всяком случае они так бесстрашны, как только могут быть бесстрашны роботы, запрограммированные бояться.
(конец описания второго дня тренинга)
ДЕНЬ ТРЕТИЙ: КТО МЕНЯ ИСПАЧКАЛ?
Я заперт в клетке, которую построил Сам. Схвачен стражниками, которых создаю Каждый день. Осужден судьями, сидящими Во мне. Приволочен в камеру Собственными руками. Я и тюрьма, и тюремщик. Я узник. Сам себя запер Внутри себя. В кругу себя, который называю Собой. В кругах кругов Только моих. Мы встретили Создателя, и он - это Мы.
* * *
- Случилось нечто потрясающее… потрясающее. Я в первый раз решила поделиться, первый раз в жизни го- ворю в микрофон, потому что я… заикаюсь. То есть я за- икалась, я заикалась семнадцать лет, с восьми лет.
В действительности… Я теперь вижу, что в действи- тельности - это был мой способ жить. Это определяло всю мою жизнь. Люди должны были слушать меня, как будто я говорю что-то важное. Ну а теперь — я не заикаюсь.
В прошлое воскресенье я прикоснулась к своему барьеру - заиканию - и тем чувствам, которые бывают у меня, когда я начинаю говорить. Я вошла прямо в эти чувства, и когда Дон попросил вернуться к ранним собы- тиям, ассоциирующимся с заиканием, я внезапно увиде- ла, что мне четыре года. Я лежу на земле. Я знаю, что
меня сбила машина, и слышу, как чей-то голос - это мог- ла быть моя мать - повторяет: "Ничего не говори! Ниче- го не говори!"
Я не пережила удар машины, я только видела, как лежу на дороге. Моя левая нога болела, я чувствовала гравий под спиной и слышала голос. Я не знаю, какое отношение имеет это все к заиканию. По рассказам моей матери, я не заикалась до семи или восьми лет.
Когда после тренинга я искала такси, я заметила женщину, которая тоже ехала на Северо-Запад. Я подо- шла к ней и сказала: "Эй, давайте поедем вместе". Она ответила: "Конечно".
Когда мы уже ехали, я вдруг осознала, что не заика- юсь. И это невероятно - я с тех пор не заикаюсь (неожиданно аудитория прерывает Лоретту долгими аплодисментами). Еще одно, - продолжает Лоретта, когда аплодисменты стихают. Ее лицо сияет от удовольствия. - Все эти три дня я жду, что кто-нибудь, кто меня давно знает, скажет: "Перестань, Лоретта, не делай вид, что ты не заикаешься". (Аплодисменты.)
Мы находимся на мид-тренинге семинара, который проводится вечером в среду. Продолжительность тренин- га около трех часов. Значительная его часть состоит из рассказов учеников о том, что случилось или не случи- лось с ними…
Свен: - Мне казалось, что первый уик-энд был интерес- ным, но что лично я от него ничего особенного не полу- чил. Я думал, что для некоторых это, может, и хорошо, но я в этом не нуждаюсь. Сегодня утром, когда я поста- вил тарелку с яичницей перед своей женой, она посмотре- ла на меня и сказала: "Еще один уик-энд ЭСТа, и я могу уходить". Когда я спросил, что это значит, она сказала, что все три дня после первого уик-энда я делаю завтраки, которые отказывался делать целый год!
Дуг: - Я… очень нервничаю, просто перепуган, но я хочу сказать… я взял темой "страх"… страх, ассоциирующий- ся со сближением с людьми… психологическим сближе- нием. Когда процесс правды закончился, мой страх не исчез. В последнем процессе воскресенья, когда мы долж- ны были играть страх, мой страх был очень реальным. Я был в ужасе. Я даже закричал. С тех пор со мной каждый день случаются беспричинные приступы страха. Я зани- маюсь делами или разговариваю с секретарем, как вдруг чувствую такой прилив тревоги, что должен сесть. Как будто в результате процесса правды моя болезнь стала только хуже…
- Просто будь с этим, Дуг, - говорит Дон, - НЕ БО- РИСЬ С ЭТИМ! Пусть разовьется в полную силу. Будь с этим, наблюдай, взвешивай. Ты отделил слой от лукови- цы и стал ближе к сердцевине. Каждый раз, когда возни- кает страх, говори себе: "Ух, как интересно, опять идет волна страха. Посмотрим, какой она будет на этот раз". НЕ БОРИСЬ С этим! Спасибо (аплодисменты). Марси?
Марси - женщина, которая в воскресенье не могла избавиться от застывшей улыбки. Хотя сейчас она иног- да улыбается, ее лицо кажется более свободным.
- В воскресенье я не думала, что просто встать пе- ред людьми будет для меня проблемой. Я несколько лет вела группы в женском клубе. Я вышла на платформу, стояла и смотрела на аудиторию. Или я думала, что смот- рю на аудиторию. Я не помню, чтобы я что-нибудь чув- ствовала, видела или думала. Я едва слышала, как Дон на кого-то кричит. Когда я заметила, что он стоит передо мной, я подумала, что его, наверное, привлекла моя теп- лая улыбка (смех). Затем я поняла, ^то он просит меня перестать улыбаться. Я ничего не чувствовала. Я окоче- нела. Я не могла сказать, улыбаюсь я или нет. "Убери ее!" - услышала я далекий голос. "Избавься от нее! Нам боль- ше не нужна твоя глупость!" Честно говоря, я не знала, о чем он говорит. Я поняла, что улыбаюсь, но так окочене- ла, что не могла ничего сделать. Дон продолжал кричать на меня, а потом поволок смотреть на других. Они выг- лядели испуганными. Когда я увидела, каким испуганным выглядит один мужчина, я в первый раз почувствовала, как волна страха заполняет мое собственное тело. Я по- чувствовала страх, я в первый раз в жизни пережила свой страх перед людьми. Дон продолжал задавать мне вопро- сы, я, кажется, отвечала, но я смогла действительно по- чувствовать мышцы лица, только когда встала обратно в строй. Я пыталась улыбаться и не улыбаться и в первый раз заметила кого-то из аудитории - мужчину, смотрев- шего на меня. Это был ты, Кен. Как только я его замети- ла, мое лицо свело в улыбку. Кен смотрел на меня без тени улыбки, но каким-то образом передавал тепло и приятие. Когда мне удалось согнать улыбку, выражение лица Кена не изменилось. Когда я опять заулыбалась, он по-прежне- му просто смотрел на меня. Когда я это заметила, я по- чувствовала огромное облегчение - я могла улыбаться и не улыбаться, и это было нормально. Я перестала улы- баться и начала плакать. Было так грустно, что я потра- тила столько времени на эту глупую улыбчивость. Какой страх я, должно быть, наводила. Это было так тоскливо. Затем стало так хорошо от сознания того, что кто-то мо- жет испытывать приязнь ко мне независимо от того, улы- баюсь я или нет. Точнее говоря, не придавать значения моей улыбке…
Аннабель: - В прошлое воскресенье и в последующие дни я переживала короткие периоды дезориентации. Хотя я всегда знала, где я нахожусь и с кем, я замечала, что забываю имена людей, не детей конечно, а друзей, а од- нажды - даже мужа! Я потом вспоминала имена, но это было похоже на короткие погружения в полусознатель- ное состояние вроде медитации или транса. Это испу- гало меня, и я вспомнила про "промывание мозгов", о котором читала в одном журнале по поводу ЭСТа.
Я должна признать, что чувствую себя очень энер- гичной и действую эффективно - за последние три дня написала больше писем, чем раньше за месяц. Но я также раздражительна и авторитарна с детьми, что обычно не так. Меня восхитила возможность работать так быстро и легко, и это опять заставило меня думать о "промывании мозгов". Я подумала, не загипнотизировали ли меня? У меня создалось впечатление, что я очень глубоко вошла в какие-то медитативные состояния и все еще полностью не вышла из своего внутреннего пространства. Постепен- но все нормализуется… хотя это тоже, как мне кажется, может быть частью "промывания мозгов"…
- СТОП! - кричит Дон, когда Аннабель садится, - давай разберемся с этой чепухой о промывании мозгов, Аннабель. Ты слышала сегодня по крайней мере дюжину людей. Сколько из них описали переживания, подобные твоим?
- Хорошо, - неуверенно начинает Аннабель, - не- много. Никто в действительности.
- Правильно, будь ты проклята, никто, - говорит Дон, - что это за промывание мозгов, которое дает две- надцати людям двенадцать совершенно различных пере- живаний?
- Наверное, промывание мозгов работает не так?
- ДА! Промывание мозгов работает не так. Так ра- ботает ЭСТ. Нас интересует создание пространства, где ты можешь научиться быть собой. Вот и все. У нас нет никаких теорий о том, чем ты должна быть. Не существу- ет такой вещи, как ЭСТ-личность, есть только большая живость, радость, любовь, самовыражение. Ты поняла?
-Да,- увереннее говорит Аннабель, - я теперь вижу, что моя дезориентация не имеет никакого отношения к тому, о чем говорилось в этой статье.
- Хорошо. Сейчас мы не знаем, от чего именно пы- тается спрятаться твой ум, что и вызывает дезориентацию, но ты будь с этим, прикасайся к тому, что ты испытыва- ешь, когда думаешь, что дезориентирована, и бери, что получишь. Спасибо, Аннабель (аплодисменты). Диана?
Диана одета более консервативно и менее вызыва- юще, чем три дня назад. Она смотрит в пол, как будто собираясь с мыслями, и говорит медленно, но твердо.
- В процессе правды я прикоснулась… я взяла те- мой свою неспособность получать удовольствие от секса. Я сейчас живу с мужчиной. Я думаю, что люблю его, но должна притворяться, когда мы занимаемся любовью. В действительности я ничего не чувствую. Когда Дон по- просил прикоснуться к образам прошлого, я увидела, что мне десять лет, и мой дядя пристает ко мне. Я помнила это происшествие, я не вытесняла его. Родителей не было дома, я играла у дяди на коленях, и он начал делать свои- ми руками грязные вещи и меня заставил делать то же са- мое. Когда я…
- Стоп, Диана, - прерывает Дон, - "грязные вещи" -это твои верования, твои концепции. Это то, что ты до- бавила и добавляешь к актуальному происшествию. Ска- жи нам, что случилось?
Диана молча смотрит на Дона.
- Мне было только десять лет! - говорит она.
- Я понял это, - говорит Дон, - и твой дядя трогал твой правый локоть, правильно?
- Нет! Он трогал меня… между ногами.
- Хорошо. Я понял. Продолжай.
- Хорошо, - говорит Диана, слегка покраснев, - он приставал ко мне и впоследствии я осознала, что все это плохо. Моя мать…
- Извини, Диана, - снова прерывает Дон, - в следу- ющий уик-энд мы будем говорить о реальности и о том "кто это сделал". Ты поймешь, почему я хочу, чтобы ты посмотрела, кто именно считает то, что ты и дядя делали, "плохим" или "грязным".
- Все считают. Это и было грязным.
- Ты решила пережить это как грязное, - говорит Дон, стоя напротив Дианы. - Смотри, на семинаре для выпускников одна женщина поделилась, что четыре года занималась инцестом со своим отцом и чувствует себя ужасно. Есть инцест и ее чувства по поводу инцеста. Сра- зу после того, как она села, другая женщина встала и ска- зала: "Слушая эту женщину, я осознала, как я люблю своего отца и что я всегда отчасти хотела, чтобы он со- вершил со мной инцест. Мне всегда казалось, что это было бы восхитительно". Дело не в том, что одна женщина пра- ва, а другая неправа. Я хочу, чтобы ты поняла, что одно и то же физическое событие может быть пережито и как грязное, и как восхитительное.
- Хорошо, - говорит Диана, обрадовавшись воз- можности продолжать, - как бы то ни было, с тех пор… - она останавливается и думает, - как бы то ни было, в про- цессе правды я чувствовала себя очень неловко, так как осознавала, что годами старалась быть очень сексуаль- ной, одеваться очень сексуально, а потом… обычно… ре- шала, что мужчины - грязные… из-за того, что они находили меня сексуальной и хотели секса. Мне очень трудно быть, просто быть с людьми, я… я всегда должна подавать себя, быть привлекательной, вызывать желание. Это очень грустно. Диана резко садится, ученики аплодируют.
- Хорошо, спасибо, Диана, - говорит Дон.
- Кто еще хочет поделиться? Джед?
Джед - молодой парень в залатанных джинсах и майке с изображением листа марихуаны.
- Я думаю, что последний процесс с общим страхом был просто грандиозным. Когда мы вышли из отеля, я сказал "бу" швейцару, и он занервничал. Затем я посмот- рел в лицо нескольким встречным парням, и они обошли меня стороной. Затем я сказал "бу" еще нескольким лю- дям, и один убежал (смех). Но совсем отличная вещь слу- чилась, когда я спускался в метро и шел следом за высоким пожилым человеком в дорогом пальто. Я сказал ему "бу", и он посмотрел на меня сначала безо всякого выражения, потом рассвирепел и сказал "БУ" так громко, что я отле- тел. Потом он улыбнулся и сказал: "Я уже прошел тре- нинг".
( Смех и аплодисменты)
Мы делимся дальше. Одни рассказывают о замеча- тельном повышении энергетического уровня, другие - как им понравился последний процесс; третьи делятся свои- ми переживаниями в "процессе правды", некоторые - тем, что с ними ничего не произошло.
Затем представитель Отдела выпускников города предлагает нам серию дальнейших семинаров и расска- зывает об особенно удобном для нас семинаре "Будь Здесь Сейчас", который начинается через две недели после за- вершения нашего тренинга. Некоторые недовольны тем, что нам предлагают дальнейшую программу в то время, как мы еще не уверены, понравится ли нам эта, что время тренинга затрачивается на попытки "продать" нам по- больше ЭСТа. Многие другие задают вопросы о целях и возможностях семинаров и высказывают желание участво- вать в их работе.
Во время мид-тренинга мы участвуем в медитатив- ном процессе: нас просят распространить свое сознание сначала на зал, затем на весь город, страну, планету и, наконец, - на "всю вселенную. В 22.30 нас возвращают из далеких галактик в зал и отпускают до следующего уик- энда.
* * *
В воскресенье утром на платформу выходит незна- комый нам человек. Он ниже Дона, почти квадратный, с мускулистыми руками и толстой шеей. У него темные гу- стые волосы. Если бы выражение его лица не было абсо- лютно нейтральным, его можно было бы принять за боксера. Он одет в безукоризненно выглаженные брюки и бурого цвета рубашку, воротник которой расстегнут. Человек смотрит на зал из-за маленькой подставки, на которую он положил свой блокнот, и с удивительной для своей комплекции легкостью выходит на край платфор- мы.
- ДОБРОЕ УТРО, - громко говорит ОН. - МЕНЯ ЗОВУТ МИШЕЛЬ РИД. Я ВАШ ТРЕНЕР НА ВТОРОЙ УИК-ЭНД.
Человек делает паузу.
Мы смотрим на него с интересом и любопытством, раздражением, вызванными сменой тренера, удовлетво- рением, вызванным сменой тренера.
- Я НЕ ДОН МЭЛЛОРИ. Я НЕ БЫЛ ВАШИМ ТРЕНЕРОМ В ПЕРВЫЙ УИК-ЭНД.
Он без усилий перемещается влево.
- Я знаю, что многие из вас хотели бы, чтобы я был Доном. Я знаю, что многие из вас думают, что как только вы разобрались, что Дон не был высокомерным фашист- ским мерзавцем, так ЭСТ сразу подсунул вам нового пар- ня, который явно фашистский мерзавец (смех). Я хочу, чтобы 1ы забыли о Доне. Вернер так готовит тренеров, что на тренинге наши личности не имеют значения. На тренинге единственная разница между Доном и Мишелем состоит в том, что рост одного шесть футов один дюйм, а другого-пять футов девять дюймов. Я и Дон поперемен- но ведем и первый, и второй уик-энды. Единственное, о чем вам надо заботиться - это быть здесь и брать, что получите…
Сегодня мы потратим много времени на то, чтобы прикоснуться к "реальности". Я думаю, вы согласитесь, что это стоящее дело. Мы также попытаемся ответить на вопросы: "Кто это сделал? Кто отвечает за то, что с вами происходит?" Но сначала давайте поделимся чувствами, переживаниями, мнениями, посмотрим, что произошло с тех пор, как вы в последний раз были вместе. Кто хочет начать? Да, Кирстен?
- Я хочу сказать, что мой наследственный артрит не исчез, - быстро, нервничая, говорит Кирстен, - я дей- ствительно старалась в процессе правды, но ничего не из- менилось. Я просто хочу, чтобы это все знали. Спасибо.
(Аплодисменты.)
- Хэнк, возьми микрофон.
- Я пытался уйти в прошлое воскресенье, - громко говорит Хэнк, - но Дон отговорил меня. Я еще не решил, что мне делать сегодня, но кто-то сказал, Ричард сказал, что сегодня утром я смогу получить свои деньги. Это так?
- Конечно, Хэнк, - ласково отвечает Мишель, - по- дожди немного, и через час или два я снова попрошу тебя выбрать - остаться или уйти. Мы не хотим, чтобы люди зря занимали стулья и думали, что они в ловушке. Мы расскажем, что будет дальше, и предложим выбрать - ос- таться, следовать инструкциям и выполнять соглашения или уйти. Деньги возвращаем полностью; половина ЭСТа бесплатно - хорошая сделка. И ты станешь всем расска- зывать, какая дешевка этот ЭСТ, еще бы - половина тре- нинга тебе ничего не стоила. Через час или два ты сможешь уйти. Но никто не уйдет до или после этого момента.
- Спасибо, - говорит Хэнк и садится.
- Цилия? Встань, - обращается тренер. Цилия - маленькая женщина лет двадцати, ни при- влекательная, ни отталкивающая, с прямыми темными волосами.
- Я пыталась сделать то, что Дон говорил нам о наблюдении и несопротивлении, - говорит она мягким отчетливым голосом, - в моем случае - это мои… сексу- альные импульсы. В прошлую среду я ушла с мид-тренинга с мужчиной. Мы пошли в ресторан. В ресторане я почув- ствовала зуд, развеселилась… и осознала, что хочу лечь с ним в постель. Вам это может показаться неприличным, но я чувствую такое желание по отношению почти ко всем мужчинам, с которыми я нахожусь вместе, вне зависимо- сти от того, что они делают, говорят и как выглядят. Рань- ше я иногда пыталась сопротивляться этому желанию, подавлять его. Из-за этого на меня нападало нечто вроде паралича. Я не могла говорить, даже не двигалась, если только мужчина не требовал. Если он хотел меня, он меня брал, если нет, то исчезал, удивляясь, вероятно, что я за зомби. Конечно, когда я занимаюсь сексом, я не всегда зомби. Иногда я то лежу как парализованная, то выхожу из паралича и впадаю в бешенство. Но большинству муж- чин это тоже не нравится. Это их пугает. Ни один мужчи- на не задерживается у меня надолго… (В зале очень тихо). - Цилия продолжает своим мягким едва слышным голо- сом.- Поэтому я подумала, что не должна сопротивлять- ся своему… желанию. Я решила попытаться… наблюдать его, позволить ему быть. Я подумала, что хуже все равно не будет…
И вот вечером в среду в ресторане, когда я почув- ствовала зуд, я сначала автоматически начала сопротив- ляться и впала в паралич. Тогда я вспомнила, что надо смотреть, наблюдать. В действительности, сначалая уви- дела не свое сексуальное желание, а паралич и оцепене- ние. Я пыталась превратить паралич снова в зуд, но это не сработало, паралич усилился. Когда я это почувство- вала, я впала в панику и старалась смотреть лучше и луч- ше, и паралич и паника усилились еще больше. Я поняла, что не наблюдаю, а сопротивляюсь. Тогда мужчина, ко- торый был со мной, спросил: "Что с тобой? Что происхо- дит?" Он выглядел испуганным.
Я сказала ему, что у меня что-то вроде припадка страха, и я стараюсь просто быть с ним, чтобы он ис- чез, но это не работает. Конечно, я не все ему сказала, но я и этого никогда раньше не говорила мужчинам. Он объяснил, что страх усугубляется из-за того, что я стараюсь, чтобы он исчез, и попросил меня описать все, что я чувствую. Я это сделала. Я локализовала напря- жение и оцепенение и через пять минут локализации дюжины ощущений, связанных с параличом и паникой, я снова почувствовала зуд…
(Цилия нервно смеется, через аудиторию прокаты- вается волна симпатизирующего смеха)
|
