|
Обитателей этих заведений проверяли как на религиозные знания, так и на физическую привлекательность, и все они были обязаны присутствовать на ежедневных молениях и регулярно посещать церковную службу. Мысль, что проституция была в определенном роде религиозным занятием, подтверждалась тем фактом, что клиенты мужчины должны были быть хорошими христианами для того, чтобы их допустили в бордель.
Когда Римский Папа Иннокентий IV уехал из Лиона после пребывания там в течение восьми лет, он сказал лионцам в прощальной речи:
«С момента Нашего появления здесь Мы внесли множество улучшений. Когда Мы приехали, то нашли здесь только несколько борделей. После себя Мы оставляем один. Однако нельзя не отметить, что он простирается от Восточных до Западных ворот Лиона».
Святой Августин – один из первых летописцев христианства, тоже поддерживал реалистичный взгляд на проституцию:
«Стоит только запретить проституцию, и своенравная похоть уничтожит общество».
Однако с проститутками обращались жестоко, и Эльвирский христианский собор (IV в.) отлучил от Церкви «всех шлюх и проституток».
Тем не менее, участие Церкви в «торговле телом» по крайней мере сказалось на улучшении отношения к обитательницам борделей.
Несмотря на то что светские законы продолжали жестоко преследовать женщин, независимо работающих на улицах, те, что работали в домах, которыми владела церковь или ее сановники, пользовались защитой церковных законов, и, более того, они жили в условиях, похожих на жизнь в монастырях.
Но в одном отношении им было действительно лучше. Особо подчеркивалось, что проститутки в церковных борделях – женщины «свободные», и действительно, они могли оставить свое ремесло, если того хотели. Папа Иннокентий III пошел еще дальше: он был инициатором освобождения проституток посредством замужества, и многие удовлетворенные клиенты женились на проститутках.
Церковь с готовностью благословляла подобные союзы после соответствующего периода перевоспитания и наложения епитимьи, для чего были созданы заведения, известные как Дома св. Магдалены. По всей видимости, было неизбежным, что некоторые из таких домов быстро заслужили репутацию мест для подпольных недорогих сексуальных удовольствий, а не обновленной добродетели, поскольку их жительницам оказалось не по силам отказаться от неразборчивых связей.
Подобные небольшие и ограниченные улучшения в статусе проституток скоро были разрушены самым грязным и жестоким бедствием, в котором несправедливо были обвинены женщины.
Через несколько месяцев после возвращения Колумба и его товарищей, открывших Новый Свет, в Неаполе, одном из шести великих торговых и военных центров Европы Ренессанса, разразилась неизвестная болезнь.
До сих пор остается загадкой, заразились ли матросы Колумба этой болезнью от аборигенов Гаити, или по неизвестной причине внезапно вспыхнула болезнь, существовавшая в древности.
Вскоре стало ясно, что эта загадочная болезнь не передавалась по воздуху или через контакт, с соседом, а зрела, множилась и разносилась из борделей Неаполя. Женщины теперь одаривали мужчин не только сексуальными удовольствиями.
Они взыскивали плату с процентами, растущими от недели к неделе, от года к году – до финальной расплаты смертью.
По мере распространения становилось ясно, что переносчиками этой болезни являются мужчины. Матросы везли ее из Карфагена в Неаполь, Венецию, Геную и Константинополь. Французские войска оставляли свои неаполитанские гарнизоны и распространяли болезнь по всей Италии и за Альпы. Их союзники – немецкие наемники – разносили ее по Центральной Европе.
Но проклятие «женский сифилис» падало на женщин, которые были несчастными жертвами своих клиентов мужчин, невольных переносчиков болезни. Однако болезнь двигалась не, из их городов и даже не из домов с дурной славой.
Тем не менее, каждый с готовностью обвинял женщин в том, что именно они ответственны за болезнь, распространившуюся по всему миру.
Страх перед венерическими болезнями вызвал новый виток гонения на неразборчивость в связях – гонения, возможно, даже большего, чем позволяли соображения морали и религии. Но реакция была одна: во всем винили проституток, а их клиенты не несли бремя наказания.
Итак, отношение к проституции – типичный пример полной деградации женщины. Ее исключение из под защиты закона означало, что проститутку можно было обмануть и не понести законного наказания. Ее можно было совершенно безнаказанно избить и опозорить. Ей единственной под страхом ареста запрещалось даже разговаривать с прохожими на улице.
В XVIII веке наполеоновская система государственного регулирования проституции, которая была охотно скопирована множеством других стран, лишила проституток последней видимости свободы.
В рамках этой системы проститутка или подозреваемая в проституции была вынуждена регистрироваться в полиции. Периодически она должна была обращаться к врачам и подвергаться медицинским осмотрам насильно или по своему согласию.
Если обнаруживалось, что она заражена, ее помещали в больницу с тюремными условиями, а после курса лечения возвращали в бордель для возобновления работы.
Лишь при рабовладельческом всего человека могли подвергать насильному осмотру всего тела. Но общество, в котором главенствует мужчина, создавшее подобную систему, восхваляло ее как отличный способ клеймения величайшего порока проституции, состоящего, конечно же, в опасности заражения клиента.
Совершенно очевидно: тот факт, что ни одна женщина не могла заразиться никак иначе, чем путем полового контакта с больным мужчиной, игнорировался, и никому и в голову не приходило организовать систему принудительного осмотра клиентов при входе в бордель.
Несомненно, мнения в пользу борделей, регулируемых государством, значительно перевешивали. В некоторых, в основном нью йоркских учреждениях, которые содержали немцы, и во французских домах терпимости высшего класса девушки были гораздо лучше, чем те, что работали на панели, и мужчин не принуждали и не зазывали обманом зайти туда против их воли.
Но в 1864 году англичанка Жозефина Батлер развернула кампанию против системы контроля над проституцией, которая была принята по всей Европе, и вскоре привлекла множество соратников, в рядах которых были В.Т. Стэд, Виктор Гюго и кардинал Маннинг.
Она сорвала покровы с империи зла, созданной системой регистрации проституток. Коррупция властей, взяточничество полицейских офицеров, рост сводничества и сутенерства для непрекращающейся поставки женщин, неизбежно сопровождавшие систему, которая, как показала миссис Батлер, полностью не оправдывала своей цели снижения проституции.
Обладание медицинской картой, выданной с гарантией государства, давало проститутке официальную грамоту, говорящую о том, что ее профессия не только допускается, но и одобряется. Цель этого документа – внушить клиенту чувство безопасности, в чем зачастую он разочаровывался.
Во время инкубационного периода никакой медицинский осмотр в те времена не был в состоянии обнаружить наличие болезни, которая опасна и до появления первых ее признаков.
Британский «Акт о заразных болезнях», викторианский эвфемизм для усиления системы медицинского контроля, не был отменен еще двадцать лет с того момента, когда миссис Батлер начала свою борьбу.
Для принятия властями бесплатного, добровольного и конфиденциального лечения венерических болезней потребовалось пятьдесят лет и мировая война, и лишь в 1927 году Лига Наций подтвердила утверждение Жозефины Батлер, что государственный контроль над проституцией – самый верный путь поддержания торговли женским телом.
Конечно же, миссис Батлер не дожила до того, чтобы увидеть результаты дела своей жизни в странах, где проститутки были самыми бесправными членами общества. Во Франции государственные бордели были закрыты лишь в 1946 году, в Испании и Италии не спешили закрывать их еще десяток лет. Некоторые штаты США отказались от насильственного закрытия борделей, и проституция оставалась неотъемлемой частью поддерживаемых государством развлечений наряду с легализованными азартными играми. В Западной Германии некоторые городские власти санкционировали проституцию, выстроив районы жилищ с фиксированной рентой для проституток, медицинским обслуживанием и регулярными полицейскими проверками.
К несчастью, лицемерие в этом весьма противоречивом вопросе продолжается до сих пор. Недавнее разрешение проституции британскими властями просто заметает мусор под ковер, восстанавливая самые худшие черты проституции, которые еще сто лет назад так возмутили миссис Батлер.
Законное разрешение проституции стало результатом публикации отчета Вольфеденской комиссии, созданной британским правительством в 1957 году, который решил судьбы независимых проституток.
До этого времени значительное число девушек, прогуливающихся по панелям районов красных фонарей британских городов, не было организовано. Они могли «ловить» клиентов в традиционном районе и отводить их в квартиру или комнату в другом районе, где соседи, владельцы домов, хотя и подозревали неладное, не имели мотивов обвинять девушек в проституции и доказать сам факт.
Когда на смену штрафам (что можно было считать своеобразным подоходным налогом) пришло отбывание тюремного наказания, одинокие любительницы поздних прогулок по панели были вынуждены переезжать в дома, которые образовывали районы красных фонарей.
Это означало, что почти каждая жительница этого здания была проституткой, а сам дом – самым что ни на есть борделем. Это в свою очередь взвинчивало жилищную плату до фантастических цифр, а владелец жилья автоматически превращался в содержателя борделя. Любая проститутка нуждалась в убежище, где она могла бы отсидеться, когда не могла продавать себя, а это означало сводничество и покровительство.
Девушка больше не может быть разборчивой, что было ее привилегией, когда она лично определяла потенциального клиента.
Вместо того чтобы оценить, сможет ли она вытерпеть мужчину в течение нескольких минут ради содержимого его кошелька, теперь она находилась в ситуации, когда в первый раз видела своего клиента в тот момент, когда он входил в дверь ее спальни.
Колесо запущено, и хотя взгляд гостей Лондона больше не оскорбляют проститутки, торгующие своим телом, нет сомнения, что сегодня проституция гораздо безудержнее, чем когда бы то ни было.
И более того, способы эксплуатации девушек ради наживы и их деградация из за насильственных извращений в настоящее время более жестоки, чем они были, когда вызвали ужас у миссис Батлер и отвращение у выдающихся мужчин и женщин, которые поддержали ее кампанию.
Система девушек по вызову, впервые созданная в США и теперь экспортируемая в любую страну, где есть телефонная служба, наносит проституткам точно такой же вред. Ее клиент – всего лишь голос в трубке. Чтобы заполучить клиентов, она вынуждена платить войску из барменов, шоферов такси, администраторов мотелей, официантов и других паразитов, которые работают в качестве ее агентов.
В результате возникает необходимость создания криминальной организации мафиозных масштабов, нацеленной на девушек и их клиентов, со всеми последующими пороками взяточничества и поборов со стороны полиции.
Настоящее зло от проституции возникает тогда, когда сексуальные услуги становятся предметом торговли. Проституция, возможно, вторая древнейшая женская профессия, и она будет – ведь мужчины и мир, в котором они главенствуют, не изменились – существовать из за доступности и спроса.
Пока соотношение полов остается неравным, пока сексуальные аппетиты отличаются, пока каждый юнец и старец, одинокий, весельчак и волокита существуют в качестве членов нашего многоликого общества, будет существовать и спрос на временное сексуальное удовлетворение.
И пока подарки, выходы в свет, развлечения, обеды предлагаются мужчинами в надежде на получение взамен сексуальных услуг от женщин, будет существовать дух проституции. Как следует из многочисленных опросов, многие проститутки имеют относительно низкий интеллектуальный уровень.
Поскольку низкий интеллектуальный уровень столь же нормален, как и высокий, всегда найдутся женщины, которые будут использовать свое тело для получения вознаграждения, точно так же как более счастливые женщины пользуются плодами своего ума или способностями в обмен на жалованье.
В нашем несовершенном мире существуют женщины, которые становятся проститутками по призванию. Для такой вознаграждение не главное, она по натуре неразборчива и согласна получать материальную выгоду от своей эмоциональной склонности, хотя главное ее желание – получать удовольствие от контактов с мужчинами, и она получает удовольствие от своих многочисленных сексуальных похождений, что не идет в разрез с особенностями ее характера.
Возможно, наступит день, когда мы найдем реальное разрешение этой вечной проблемы. Но ее нельзя будет разрешить, обращаясь с проститутками как с преступницами и прилагая все усилия, чтобы унизить их.
Подобные попытки предпринимались тысячелетиями и не принесли видимого результата. Образование, медицинские знания помогут выяснить опасности профессии проститутки гораздо эффективнее, чем преследования.
Перепуганная, безграмотная, эксплуатируемая женщина, у которой нет цели в жизни и которой не на что рассчитывать, кроме смерти в нищете от болезней или наркотиков, не может иметь ничего общего с благоговейным образом далекого прошлого – Матери Земли – или с женщиной, которая превратила секс из инстинкта в искусство.
Глава 4. ПЕРВЫЙ ВРАГ ЕВЫ
Прогресс – возможно из за того, что он постоянно регистрировался мужчинами, – как оказалось, проявлялся исключительно в их собственной деятельности, без помощи женщин.
Вынужденной ролью женщины испокон веков было оставаться на заднем плане, вынашивая коварные замыслы, вдохновляя и очень часто ворча. Но любое изучение поступательного движения цивилизации от пещер к небоскребам говорит нам, что практический вклад женщин был просто огромным.
То, что женщины уступают мужчинам в физической силе, компенсировалось активной и изобретательной умственной деятельностью. Легенды, традиции и множество примитивных рисунков и скульптур указывают на то, что, кроме изобретения искусства приготовления пищи, одомашнивания животных и хранения съестных припасов, женщина научилась молотить и веять зерно, а также размалывать его в порошок – это стало еще одним шагом вперед в искусстве приготовления пищи.
Необходимость создания крова для ее малышей наверняка стимулировала искусство строительства, несмотря на то что первобытная мамаша сама не конструировала жилище.
Необходимость прикрыть наготу подтолкнула женщину к экспериментам с шерстью и первым попыткам вязания; некоторые ученые утверждают, что именно женщина изобрела ткацкий станок, но определенно, искусство производства ткани принадлежало именно ей и осталось таковым даже в век синтетических волокон.
Мужчина всегда подозрительно относился к умной женщине.
Охотника определенно беспокоила и впечатляла изобретательность, с какой его подруга обрабатывала дичь, которую он приносил домой. Он чувствовал, что смелые идеи женщины во многих отношениях превосходят его мужские достоинства и силу. Мужчина, который знал, что его физическое превосходство позволяет ему одолеть животных и что победа над окружающей средой зависит от скорости его ног, от силы мускулов его рук и выносливости тела, был раздражен, когда оказалось, что гораздо более физически слабое существо может сделать вклад, равный, а может быть, даже больший, в обеспечение комфорта и безопасности существования.
Для практичного представителя мужской половины человечества подобное казалось бессмысленным. Наверняка тут имеет место еще какой нибудь фактор. И он, очевидно, имеет отношение к потустороннему. Женщина обладает дарованной ей свыше сверхъестественной силой!
Возможно, женщина и сама придерживалась такого же мнения, поскольку не всегда была в состоянии справиться с самыми обычными и постоянными опасностями, которые ее подстерегали. Ей приходилось зависеть от вдохновения.
Не трудно представить, какая мешанина из страха и изумления перед явлениями природы, рождения и смерти была обращена женщиной в безоговорочную веру в существ, которые могли регулировать эти явления. Мужчины всегда устанавливали и направляли религиозные верования, но женщины однозначно всегда были самыми искренними их приверженцами.
Наделив природные блага и катастрофы сверхъестественной силой, женщина находила в этом определенное успокоение. Она утвердила в умах мужчин веру в то, что и она сама наделена некоторого рода магическими силами.
Родоначальница Мать Земля – источник жизни – определенно стала более значимой, воплотив в себе силы рек, деревьев, облаков, солнца, луны и звезд. А кто, как не женщина с ее магическими силами лучше всего может объяснять ее действия, вымаливать их и приносить за них благодарность? Она была не просто жрицей – она была ведьмой.
Некоторые антропологи полагают, что первой всемирной религией было ведовство.
Его остатки, до сих пор существующие в шабаше некоторых ищущих острых ощущений домашних хозяек в пригороде Калифорнии или в до сей поры полудиких областях Африки, Южной Америки и Полинезии, имеют многочисленные общие черты – белая магия, привороты, обереги, культ преклонения перед луной и солнцем, внимание к факторам плодородия. Были и до сих пор есть и мужчины колдуны, но культ этот в основном женский.
Ведовство изначально не было злом. Оно почитало жизнедающие силы земли и, естественно, приписывало сверхъестественное влияние некому существу, обитающему в ее недрах.
Англосаксы, судя по Г. Уилльямсу, верили в это полубожество.
«Их Нехе, – сообщает он, – как оказалось, наполовину божество, наполовину дьявол, принцесса ведьм, которая черпает свое вдохновение как из божественных, так и из дьявольских источников».
Церковь ввела в религию фигуру мадонны с младенцем, и для Девы Марии возникла опасность потерять свою девственность, поскольку во многих местах она представляла собой богиню плодородия и в молитвах, обращенных к ней, просили о восстановлении утраченной половой функции.
Если девственница олицетворяла чистые и благие добродетели матери, то подразумевалось, что кто то должен олицетворять собой и нечистые и разрушительные помыслы. И эта роль предназначалась ведьме.
В начале было лишь объявлено, что ведьмы занимаются черной магией. Но в 1400 году гражданский суд признал связь с дьяволом, в которой были обвинены все ведьмы, преступлением, карающимся смертью.
В отчаянном приступе страха епископ Женевы сжег 500 ведьм, епископ Бамберга – 600, а епископ Вюртсбурга – 900. Сто пятьдесят лет спустя Святая церковь сожгла на кострах по крайней мере 30 тысяч ведьм.
Через несколько веков испанская инквизиция силой заставляла так называемых ведьм сознаваться в своих мерзостях, закручивая у них на головах веревки, вбивая под ногти гвозди и иглы, обливая им ноги кипящим маслом и подвешивая за ребра.
Но несмотря на то, что вряд ли можно назвать хорошим обращением, физического соблазнения ведьмами опасались до такой степени, что, чтобы защитить судей, осужденной выбривали голову и лобок и тащили обнаженной в зал суда задом наперед, чтобы ее взгляд не смог околдовать мужчину, который ее судил. Несмотря на многие годы гонений то одной, то другой религией, вера в ведовство сохранилась по сей день. В деревнях Англии до сих пор почитают и побаиваются так называемых «мудрых женщин» – фей, а женщин из обителей в Глазго и сегодня просят погадать на чайных листьях и приготовить лекарства из трав. Их клиенты в основном тоже женщины.
В США астрология, предсказание судьбы и хиромантия – большой бизнес, и наиболее удачливы в нем женщины, чей возраст перевалил уже за средний, которых в нашу технологическую эру называют «старыми мудрыми старушками» прошлого века.
А непримиримым врагом ведьм всегда были мужчины. Средневековая охота на ведьм продолжалась с ужасающей жестокостью, пытками и несправедливостью, и велась она мужчинами, в обычной жизни мудрыми и терпимыми.
Настоящие же ведьмы – слабоумные и сумасшедшие среди тысяч женщин всех возрастов, преданные смерти в выплеске садизма охоты на ведьм, – были, по большей части, безобидными. Просто им ставилось в непростительную вину то, что они пользовались загадочными и магическими силами женщины, чтобы перехитрить мужчин.
Отношение мужчин к женщинам в средние века способствовало культу ведовства.
Женщины были порабощены, несчастны и не уверены в будущем. И это была их инстинктивная реакция на ситуацию, в которой они оказались, и попытка изменить ее путем возврата матриархата, в котором почивали на лаврах их далекие предшественницы.
Причиной, которая ослабила влияние живой матери и разрушила преклонение перед ней среди членов семейства, был культ поклонения умершим.
После ведовства, став одной из основных религий человечества, поклонение умершим предкам сохранилось до настоящего времени на Востоке, в Полинезии, Африке и среди американских индейцев. Кроме того, этот культ был силен у древних римлян и оставил след по всей Европе, Азии и Африке, где влияние Рима было особенно велико.
Преклонение перед предками сменило отношение к смерти – со страха, презрения и забвения на аккуратную заботу о покойнике ради расположения его духа. Смерть не считалась уходом умершего из его семьи и племени.
Мудрые люди оставляли свою мудрость, врачеватели – свои навыки, воины – силу для защиты и возмездия.
В культе почитания предков больше внимания уделяется личности умершего, а не похоронному обряду и попыткам сохранить останки усопшего. Чтобы дух умершего человека продолжал приносить пользу семье и племени, как делал его владелец в течение жизни, требуются молитвы и жертвы.
Благоговейный трепет перед могущественным главой семьи рос через ритуальную память о нем. Его дух будет умиротворятся поколение за поколением, и около него будет собираться все больше и больше ушедших, которым тоже требуется умиротворение.
Через несколько десятилетий этот главный дух станет предком множества взаимосвязанных семейств, поэтому поклонение ему уже больше не будет частным семейным делом, а делом целого общества. Таким образом, фигура матери стала не столь важной, как прежде.
Ей даже могли запретить участвовать в отправлении религиозного ритуала умиротворения и совета с духом предка, переговоры с которым были исключительной привилегией глав семейств мужского пола, которые сами в положенное время присоединятся к духам предков.
Как эта мужская религия силой удалила женщину на задний план, видно в современной Японии, где синтоизм основывается на почитании предков. Жена там не принимает никакого участия и не имеет никакого значения в отправлении семейного религиозного ритуала.
В Японии мужчина может оскорбить или даже избить свою мать, не страдая от невыносимого позора, в то время как даже воображаемое несоответствие стандартам, налагаемым предком семейства, может стать причиной самоубийства – как единственного достойного выхода из этого положения.
Поклонение предку рода не только опустило мать с ее высокого положения, оно обеспечило более низкое положение каждой рожденной девочки по сравнению с мальчиком.
Дух ушедшего предка постоянно требовал своей копии для того, чтобы жизнь семейства продолжалась, в свою очередь, члены семейства мужского пола обеспечивали себе возможное место среди духов предков, производя наследников, которые будут возносить молитвы после его смерти.
Следовательно, ребенок мужского пола стал необходимым не только для материальной выгоды в этом мире, но и для обеспечения надлежащего места в будущем. Дети женского пола не имели такого значения, если не считать того, что они были средством производства в будущем представителей мужского пола.
Любое исследование истории женщины наверняка вызовет мистическое восхищение и удивление ее судьбой. Как будто бы существовал некий легкомысленный и универсальный тайный сговор представителей мужского пола подавлять женскую изобретательность и амбиции. Кто знает, может, так оно и было.
Лишь ничтожное меньшинство мужчин считало, что «воспитывать женщину так, чтобы она знала свое место», – несправедливая и безответственная политика. Как писал св. Джон Христосом: «Среди всех диких зверей нет ни одного столь вредоносного, как женщина» – и продолжал в неистовстве неприязни, что она – «необходимое зло, природный соблазн, соблазнительное бедствие, домашняя опасность, смертельная привязанность и лицемерное зло».
Секретным оружием в войне против женщин всегда была религия. Возможно, нельзя оправдать взгляда, что женщина занимает положение ниже мужчины, но посылка о том, что так уж предначертано Судьбой, гораздо безопаснее.
В религиозных верованиях, стремящихся объяснить необъяснимое, женщина была чем то вроде предмета бесконечных споров. Иногда она возносилась выше самого высокого алтаря, иногда ей запрещалось даже входить в храм. Почти всегда она вовремя переступает высшие запреты, налагаемые на нее религией.
Маятник качнулся от почитания Матери Земли к почитанию предков. Однако еще были отклонения маятника в сторону женщины.
Большинство древних религий имело более мощный сексуальный оттенок, чем современный ислам и иудейство. Они автоматически наделяли женщину большей властью. Власть ее творить добро или зло была настолько сильна, что мужчина стал проявлять чрезвычайную осторожность, предпринимая первый шаг. В Древнем Египте, например, женщина могла первой завязать знакомство, проявлять свои симпатии, писать о них в записке, предлагать место свидания и первой делать дружеские жесты при встрече.
Секс и религия, конечно, тесно связаны, несмотря на суровые законы последней. В действительности аскетизма в провозглашении важности секса столько же, сколько его в храмовой проституции.
Периодические тайные победы женщины над ее врагом мужчиной должны включать способ, который она изобрела, чтобы превратить самые земные сексуальные отношения в таинство, настолько важное, что для миллионов и миллионов людей обряд брака стал единственным обрядом, который влиял на их дальнейшую жизнь.
И не важно, насколько устали представители мужской половины человечества менять брачные обряды и законы, женщина всегда приспосабливалась к ситуации, основательно переделывая ее себе на пользу. Часто для этого требовалось довольно длительное время, но результат никогда не вызывал сомнений.
Во всех культурах, где практиковалось многоженство, появлялась любимая жена, которая удерживала свое положение и наслаждалась тем, что именно ее сыновья будут главными наследниками. Это говорит о том, сколь неунывающей может быть Ева во время превратностей судьбы.
В брачных обычаях всегда сохранялась примитивная вера в женскую силу. Вклад мужчин в основном касался практической экономики, вклад женщины – таинство и красота. Мужчины писали брачные законы, женщины привносили в них религиозное влияние.
В Древней Греции престиж невесты как равноправного партнера сохранился, несмотря на мошеннические законы наследования и необходимость согласия семьи на брак. Теоретически никакой мужчина не может завоевать невесту, если он не совершит героический поступок, не проявит изобретательность или не пожертвует ради нее чем нибудь, чтобы возбудить ее эмоции.
Поэтому брачная церемония всегда включала символическое похищение невесты недовольными родственниками или друзьями, чтобы жених мог продемонстрировать свою непоколебимую любовь. После чего процессия в сопровождении друзей жениха и невесты направлялась с песнями, восхваляющими храбрость жениха и красоту невесты, в храм.
Женщины Греции, несмотря на их законное более низкое положение, чем у мужчин, оставили свой след в истории поступком Лисистраты, жены одного из почетных горожан Афин. Вознамерившись положить конец войне, она созвала всех жен и возлюбленных вечно враждующих греков, и Аристофан, который всегда использовал реальных людей и реальные ситуации в своих комедиях, донес до нас ее слова:
«Давайте подождем дома с накрашенными лицами, а потом выйдем встретить их в одних коротких туниках… а потом, когда наши мужья станут тяжело дышать от желания, если мы ускользнем от них, вместо того, чтобы уступить, они быстренько заключат перемирие, это я вам говорю…
А если они станут брать вас силой, вам придется подчиниться, но делайте это с явной неохотой. Поскольку нет никакого удовольствия в этом, когда это делается насильно… Не волнуйтесь, им скоро надоест, потому что мужчина не получает никакого удовольствия, если не имеет контактов со своей женой».
Это была самая основательная попытка наложить женский контроль, известная в истории. Жаль, что сегодня все больше и больше женщин не следуют «примеру Лисистраты. Современная женщина может достичь гораздо большего этим способом, чем с помощью освобождения и так называемого равенства полов.
А ведь ей нужно лишь воспользоваться своей сексуальной неотразимостью!
Но голос Лисистраты был всего навсего криком вопиющего в пустыне. В Греции мальчики начинали ходить в школу на седьмом году жизни и учились грамматике, поэзии, музыке, арифметике, а также занимались различными видами спорта в гимнастических залах. Девочка была приговорена сидеть дома от рождения до свадьбы и не училась ничему, кроме ведения домашнего хозяйства.
Когда Фидий работал над статуей Афродиты в Элиде, посвященной брачному обряду, он изобразил ее одной ногой стоящей на черепахе, чтобы показать, что добродетельная женщина должна тихо сидеть дома.
Заключение брака стало настолько непопулярным в Греции, что в VI веке до нашей эры великий законодатель Салон решил сделать его обязательным. Мужчины были вынуждены жениться по закону, который гласил, что только женатые мужчины могут стать ораторами или генералами.
Писатели и поэты изображали женщин как неверных и развратных, пьющих, интригующих, вздорных и завистливых.
Несколько веков спустя поэт Палладий суммировал все эти качества в одной из самых жестоких эпиграмм в литературе:
«Брак приносит мужчине только два счастливых дня: день, когда он укладывает свою невесту в постель, и день, когда он укладывает ее в могилу».
Как сильно не любили греческие мужчины своих жен, так же сильно они искали новых любовных отношений с женщинами. Они жаждали любви, но думали заполучить ее подарками. Они преследовали и умоляли женщин и неизбежно разочаровывались в своих завоеваниях.
Афиняне показывают нам в своих книгах, что греки боялись любящих женщин, считающих любовь страстью, которая заставляет сдержанных мужчин совершать неконтролируемые поступки и получать наказание от богов за высокомерие и гордость.
Софокл суммировал этот страх следующим образом:
Любовь – не только любовь,
В имени ее таится много имен;
Потому что она – Смерть, вечная Сила,
Чистое Желание, дикое Безумство, Плач…
И поэтому греческие мужчины начали искать любви юных мальчиков.
Практичные римляне обращали свое внимание лишь на экономическую сторону брачного союза. Самая формальная церемония, которая, как предполагается, была изобретена римлянами, называлась confarreatio.
Поскольку эта церемония была доступна только членам семейств патрициев, она эффективно предотвращала неравные браки между представителями различных социальных групп.
Так римская правящая верхушка обеспечивала то, чтобы собственность оставалась внутри очень ограниченного круга семейств. Амбициозной дочери из невыдающейся фамилии удача не светила, но поскольку она была женщиной, то нашлись обходные пути, хотя на их поиски ушло несколько столетий.
Простолюдины считались женатыми, если пара жила вместе в течение года или прошла ритуал фиктивной продажи женщины мужчине на церемонии, называемой coemptio.
Рабов поощряли к совместному проживанию, потому что их дети тоже становились рабами. Некая церемония, подтверждающая брачный союз между рабом и рабыней, была названа contubernium. Это слово означало всего навсего беспорядочную связь, которую можно разорвать по собственному желанию или приказу рабовладельца.
Все эти церемонии Римской империи в годы ее расцвета были лишь признанием узаконенных факторов собственности. Изначально они были предназначены подтвердить, что женщина находится в полном подчинении у мужчины.
Они не имели никакого отношения к действительной связи между двумя людьми, а поскольку она могла быть удостоверена, любая сторона могла эту связь разорвать без всякой судебной процедуры при условии, что собственности и состоянию, полученному при браке, не будет нанесен ущерб.
Подобные брачные церемонии принижали человеческие чувства, что неизбежно привело к тому, что к бракам стали относиться с легкостью. К 44 году до нашей эры барьеры, запрещающие патрициям жениться на женщинах более низкого социального положения, были сняты.
К началу эры христианства любой гражданин Римской империи мог жениться на любой свободной женщине, будь она римлянка или иностранка.
Такая легализация того, что уже стало реальностью, даже если и помогла женщинам, ничего не сделала для поднятия статуса брака. Брачный союз был нестрогим соглашением, где партнеры оставались вместе по обоюдному желанию, что на деле означало столько, сколько пожелает муж, за исключением тех браков, где жена была очень высокого социального положения.
Ювеналий, сановный фельетонист времен Рима, цинично писал о браке Семпоринии, сестры Тиберия Гракха: «Этот брак распался, потому что, как любая женщина, она потеряла свою красоту».
Так испытай его! И жизнью я клянусь,
но ты увидишь,
Что красоту он любит, не жену.
Едва лишь на лице заметны станут
Морщинок слабые следы,
Едва упругость потеряет кожа
И время затуманит светлый взор,
Едва утратят зубы блеск, а щеки будут впалы,
Тогда мужчина, хоть и муж, но все же
Произнесет жестокий приговор:
Ушла твоя краса, спеши и ты в дорогу.
Не плачь, обид своих не излагай,
И видом горестным, столь неугодным богу,
В дальнейшем жизнь мою не осложняй.
Однако римская матрона была сущностью Империи. Бывшие племена скотоводов воинов зависели от жен, которые вели хозяйство, пока мужчины воевали, но могли в случае необходимости и взять в руки оружие.
По мере расширения территорий Римской империи мужчины проводили в военных походах все больше и больше времени. Родная земля процветала, потому что женщины сохраняли ее и поддерживали плодородие.
Типичная римская жена того времени была, возможно, довольно скучной личностью, столь же унылой, как и жены пионеров Дикого Запада Америки, буров в Южной Африке и женщины австралийского буша. Но уныние было лишь поверхностным грехом. Для своих мужчин они были предметом гордости.
Эти женщины не получали похвалы, однако умело вели дела своих мужей, что следует из эпитафий на их могилах. Одна из них гласит: «Поскольку превратности женской судьбы имеют гораздо меньше значения, нежели превратности жизни мужчины, трудно найти что нибудь новое, чтобы сказать в похвалу женщине».
В то время как другая эпитафия вдовца своей жене смело заявляет:
«Мне не на что было пожаловаться».
|
