Картленд Барбара "Женщина в мире мужчин"

Скачать в архиве

Задача книги, которую вы держите в руках, – дать понять, что каждая женщина сама может сделать себя счастливой. Барбара Картленд, автор многих бестселлеров, анализирует историю женщины от древнейших времен до наших дней. Советы прославленной писательницы помогут вам обрести уверенность в себе и найти гармонию в жизни.

Глава 1. ЖЕНЩИНА – ЗАГАДКА

Женщина – что она такое?

Добро или зло, богиня или ведьма, ангел или дьявол?

Рочестер, известный повеса XIX века, писал:

В младые годы без смущенья

В распутстве видит развлеченье,

Но к старости,

Устав от прошлых дел и денег ради,

Берется сводничать.

Таков всегда удел

Той, что клеймят развратницей,

ловушкой и подстилкой.

Рочестер, хотя и использовал женщин в своих интересах, ненавидел их, как и многие мужчины, которые с начала времен относятся к женщинам с любовью ненавистью, что чаще всего остального вызывает в мире беспокойство.

Ярким примером этого могут служить войны. История писалась и переписывалась из за чар какой нибудь женщины, и, по всей видимости, у каждого мужчины мелькает мысль, что он – продукт того, что из него сделали его мать, жена и все остальные женщины, которых он знал!

И тем не менее, если задать мужчине вопрос, действительно ли ему необходимы женщины, его мгновенной реакцией будет ответить: «Нет!» Однако женщина необходима для превращения мужчины в человека, и, следовательно, для мужчины отрицать влияние женщины – значит отрицать самого себя.

Существует легенда, что, когда Бог в первый раз создал женщину, мужчина постоянно жаловался на ее лень, надоедливость, упрямство и бесполезность, пока Господь однажды не сказал:

– Хорошо, я сотворю кого нибудь еще, следуя всем твоим пожеланиям. Скажи мне, что ты хочешь.

Довольный, мужчина принялся перечислять все те качества, которыми должен обладать его товарищ: терпение, понимание, дружеское отношение, нежность, доброта, привязанность, страсть, преданность. Женщина должна быть для него вдохновением, проводником по жизни и родственной душой.

Итак, Бог принялся за работу и создал новое существо в точном соответствии с просьбой Адама. А когда закончил, обнаружил, что то, что он создал, оказалось женщиной.

Мужчины постоянно ищут у женщин недостатки. Тем не менее мало кто из них не согласится, особенно в среде своих собратьев, что нет игрушки занимательнее, забавнее и очаровательнее, чем женщина.

Даже самые ярые мизофобы церкви, бизнеса и спорта, где мужчины тщетно пытаются построить царство без женщин, согласятся (если их застать врасплох) с тем, что, несмотря на то что все женщины им порядком поднадоели, встречаются и исключения из общего правила.

Для таких мужчин (а они в действительности являются не женоненавистниками, а просто напросто эгоистами) их мама всегда вне критики. Пьяница или трезвенница, красавица или чудовище, она равно почитаема своими сыновьями; мужчины верят в то, что их матери – совершенно не такие, как все остальные женщины.

Настоящие женоненавистники и гомосексуалисты обращаются со своими матерями с сентиментальным благоговением и объясняют тем, кто захочет их выслушать, что они не женились потому, что ни одна женщина не может сравниться с их любимой мамочкой.

Для некоторых мужчин соединяющим звеном с матерью является сестра, она же замыкает ряд женщин, которые могут быть обожаемы до благоговения и которым не присущи пороки и слабости других представительниц женского пола.

В этой компании критиков есть и другая разновидность мужчин, которые идут на уступки и относятся с одобрением к собственным женам исключительно потому, что они способны воспроизвести самое важное создание – ребенка мужского пола. В действительности для большинства мужчин основная роль женщины заключается в репродуцировании их самих в образе сыновей, а женщина как личность играет очень незначительную роль в их мире.

Однако все это не отбивает у мужчин охоты обольщать, соблазнять и предавать женщин, которые встречаются им на пути. Обольщение, одиночество маленького мальчика и мольбы о дружбе – вот методы, которыми мужчины пользуются, чтобы постоянно вводить женщин в заблуждение.

Конечно, она не так важна, как он сам, но она определенно заслуживает места в человеческой иерархии.

Женщина не познает многих разочарований, если еще с пеленок ей будут повторять, что ее братья и отец, а в будущем – муж и любовники всегда должны быть на первом месте, а она – побочный продукт цивилизации и находится на их иждивении.

Наши предки мужского пола, презиравшие женщин, называли существо, сидящее на корточках перед горшком с готовящейся пищей, «wif man» – человек женского пола. Специалисты объясняют, что слово «woman» произошло от словосочетания «wombman», означающего человека (мужчину), приспособленного для деторождения. Возможно, они не так уж далеки от истины.

Наши изобретательные предки, когда перед ними стала проблема общения с помощью звуков и изобретения слов, могли считать, что существа с ловким умением деторождения наверняка должны быть разновидностью мужчин, поскольку только мужчина обладает ценной способностью!

Возможно, они считали, что все человеческие существа были мужского пола, но некоторые, к несчастью для себя, подверглись изменениям, которые поставили их на более низкий уровень, но сделали более интересными, поскольку они смогли внести вклад в рост клана.

Нельзя не отметить, что в соответствии с дошедшими до нас сведениями, мужчина был совершенно счастлив лишь в короткий период времени, до того как появилась женщина, или, по крайней мере, до того момента, как Ева обучила его сексуальным наслаждениям, о которых сама узнала от Сатаны.

В кратком изложении ветхозаветной Книги Бытия мужчина может получить удовлетворение, узнав, что он – самое замечательное создание из всех Божьих творений.

И сказал Господь: сотворю человека по своему образу

и подобию

и пусть он владеет рыбой в море, птицей в небе,

скотом на земле

и каждой ползающей тварью на земле. И Бог создал человека

по своему образу и подобию, по образу

и подобию Бога создал Он его…

Конечно же, для мужского слуха не может быть слаще музыки, чем эти последние шестнадцать слов.

Они к тому же приносят утешение, да еще какое! Они не оставляют сомнений в исключительном положении высшего совершенства, которое он имеет в мире.

Сложность в том, что мужчина не понимает женщину, а женщина не понимает себя.

То, что мужчина не может цвести в одиночку в этом земном раю, созданном для него Господом, вызывает досаду у всех представителей мужского рода. Но, очевидно, Богу было виднее, и Он решил, что у Адама должна быть подруга.

Тем не менее, знать, что его подруга вовсе не божественная копия, во всяком случае, не непосредственная копия, а имитация мужчины, сделанная из одного из его собственных ребер (лишнего), – большое утешение для мужчины.

Глядя на это приятное создание – а Адам действительно находил Еву приятной, поскольку она сочетала в себе множество присущих ему черт, – он с явной неохотой разрешил ей называться женщиной, «потому что она была сотворена по образу и подобию мужчины».

Итак, сегодня мужчины не устают повторять снова и снова: «Мужчина сделал женщину».

Иногда при этом забывают, что существует другая еврейская легенда о сотворении первого человека и его подруги. В ней Адам описывается как человек огромных размеров, его тело целиком покрывало Землю. И это гигантское существо имело жену еще до появления Евы.

Ее имя было Лилит, и она оставила Адама, когда появилась Ева. Несчастная Лилит превратилась в демона, чьи сверхъестественные силы представляли особую опасность для детей. Лилит, конечно же, была первой «другой женщиной» в жизни мужчины.

К сожалению, эта легенда ни в коей мере не способствует повышению престижа женщин. Вне зависимости от того, была первой подругой мужчины Ева или Лилит, женщина остается угрозой, источником зла для Адама и, следовательно, источником несчастий для всех его потомков.

Таково первобытное отношение представителей мужского пола, и давайте не будем забывать ни на мгновение, что оно до сих пор присутствует во взглядах современных мужчин на женщин.

В сердцах более 9/10 мужчин всего мира находит отголосок ветхозаветная Книга Бытия с ее презрительным отношением к женской порочности; с развитием цивилизации и возникновением общества, где превалируют мужчины, более доброжелательные к женщинам и более древние теории происхождения человека не принимаются во внимание или остаются в забвении.

Например, жители Древнего Вавилона отмечали в своих легендах о Гильгамеше¹, что смертные мужчина и женщина были созданы одновременно – равными партнерами, соратниками в борьбе за выживание. Но древние вавилоняне, несомненно, вскоре нашли причины, чтобы отказаться от этой легенды или, по крайней мере, чтобы высмеять ее как фольклор золотого века.

К тому времени, когда Вавилон достиг достаточного развития, чтобы появились чисто мужские обязанности – ведение войн, накопление имущества и эксплуатация слабых, – женщина была поставлена на свое место, а все самые лучшие занятия предназначались исключительно для мужчин.

И какими бы ни были аккадийские шутки о первом мужчине и первой женщине, вероломство, хитрость и предательство вскоре были графически изображены в назидание потомкам. Что бы ни омрачало изначальную идею о блаженном и беззаботном существовании, ответ на вопрос «кто виноват?» дает очевидное и рациональное разрешение этой загадке.

Во всем решительно виновата женщина!

Ведь именно Еве, а не Адаму предложил Змей свои идеи соблазнения и предательства. А она знала правила, но нарушила их. И сегодня любой мужчина подтвердит, что эта черта в характере любой женщины.

Практичный атеист, убежденный агностик и громогласный рационалист откажутся от своих убеждений, утверждая, что какая бы легенда ни была положена в основу Книги Бытия, то место, где говорится о греховности Евы, скорее всего, достоверный факт.

И конечно же, об этом стоит подумать и помнить любой женщине. Ева проявила мгновенную готовность вкусить плод греха. Она тут же откусила от яблока, чтобы посмотреть, что произойдет.

Следовательно, на короткий промежуток времени она обладала монополией на то, что представляет собой опрометчивое и бесполезное ощущение собственного пола.

Возможно, присущий всем женщинам практицизм заставил ее понять, что осознание своего пола в одиночестве совершенно бессмысленно. В сексе нужен партнер, поэтому то яблоко и было предложено Адаму. Несомненно, в этот момент Ева открыла самое главное знание человека, тем самым уничтожив шанс на собственное превосходство.

Только мужчины рассуждают о сублимации, только у мужчин возникает комплекс вины за свою созидательную функцию. Конечно, это могло бы послужить вкладом в изобретательность Фрейда, но тут, похоже, скорее больше зависти к роли женщины в развитии человеческого рода.

Следовательно, отведав секса и найдя его чрезвычайно приятным, Адам, удовлетворившись, не теряя времени, принялся жаловаться на это внезапное соблазнение.

Результатом его устного творчества стало частичное восстановление его высокого положения. Ведь наказание Адама состояло в основном в усиленном труде, что, к его удивлению, позднее смогло принести ему удовлетворение. Ева же была наказана проклятием подчинения навсегда: «Твоим желанием будет муж твой, и он будет управлять тобой».

И с этого самого момента Адам постоянно упрекал Еву тем, что она находится у него в подчинении, он считал, что все зло, все несчастья, вся несправедливость в мире изначально идут от нее.

Несомненно, Ева нарушила планы Господа и Адама создать нескончаемый земной рай. Она познала грех и узнала секс.

Ее действия лучше всего могут быть сведены к лозунгу поставщиков порнографии: «Порочная, но прекрасная!»

Сегодня бульварная пресса, как глиняные таблички, папирусы и рукописи на пергаменте прошлого, сообщает, с каким энтузиазмом и усердием мужчины попадаются в очаровательные сети, расставленные женщинами.

Мужчины не перестают жаловаться на дьявольский соблазн, сознательно или неосознанно излучаемый женщиной, но ни один из них не осмеливается признаться в том, что сам он грешен больше, поскольку, во первых, сам этого ищет, а во вторых, всегда поддается соблазну!

Даже самые убежденные женоненавистники не могут возразить против того факта, что в судебных разбирательствах изнасилований, сексуальных извращений, непристойного поведения и т. д. и т. п., которые сегодня так оскверняют наше общество, чувствуется нехватка женщин защитников!

Следует отметить, что в то время, как одна половина мужчин преступников избегает наказания из за признания их невменяемыми, другая половина – это полноправные члены общества, занимающие высокое положение, которые прекрасно осведомлены о причинах и последствиях, о том, что позволено, а что не позволено в сексуальных играх.

Сексуально удовлетворенные мужчины склонны рассуждать о грехе гораздо чаще, чем о смысле жизни. Но человек веками удивляется, почему все обстоит именно так.

«Зачем, – размышляет мужская половина человечества с начала времен, – зачем Бог сотворил женщину? К чему все эти половые различия?»

Ответ он знает на подсознательном уровне, и интеллектуальные поиски могут показаться бессмысленными, но, если ему в этот момент случается оказаться в мужской аудитории, можно поспорить, что найдется тот, кто даст очевидный, если не непристойный ответ.

«Нет, но серьезно, – начнет протестовать он, – это такая чепуха. Все должно было быть устроено как нибудь по другому. То есть я хочу сказать, зачем всемогущему Богу Отцу, или мудрой Матери Природе, или каким то другим высшим силам понадобился весь этот вздор насчет происхождения видов».

Идея о спонтанном появлении человека привлекала мужчин во все времена, в то время как женщинам одна мысль об этом была противна. Начиная с Аристотеля высказывались многочисленные теории, выдающие желаемое за действительное, о том, что было бы, на примере личинок, угрей, черепах и целого племени полубогов.

Когда микроскоп показал деление амебы в ярком неистовстве сексуального воспроизведения, то эти сведения преподносились мужчинами учеными в качестве восьмого чуда Света.

То, что это было чрезвычайно просто по сравнению с загадочной запутанностью более сложных организмов, размножающихся в двуполом мире, не говоря уже об удовольствии, которого лишены амебы, нигде не было упомянуто.

Человека всегда привлекало, что в пене на поверхности пруда существует пример того, что могло быть, если бы особи мужского пола монополизировали этот мир. Мужчина всегда питал некую зависть к тем низшим формам жизни, где бисексуальность лишает соперничество полов всех оправданий.

Улитки и пиявки, например, могут одновременно и оплодотворять яйца и откладывать их. Таким образом, улитки получают удовольствие от обоих полов, их любовные объятия длятся 12 14 часов и предоставляют возможность поменяться сексуальными ролями при удобном случае.

Однако сомнительно, что улитки наслаждаются жизнью в той же мере, что и гремучие змеи, которые держат рекорд сексуальной изобретательности, спариваясь двадцать четыре часа в сутки.

И, как любят подчеркивать мужчины, чем выше по шкале животные, тем более труднопреодолимыми становятся сексуальные проблемы и сексуальные опасности. Скорпионы, пауки и пользующиеся дурной славой морские дьяволы имеют ярко выраженные половые различия, и плата женской особи за любовь зачастую измеряется жизнью ее сексуального партнера, которого она поедает.

Если, конечно, они не научатся на горьком опыте своих собратьев, как некоторые виды пауков, преподносить своей возлюбленной в качестве дара вкусное насекомое, чтобы утолить голод, который не имеет ничего общего с любовью, и тем самым сохранять свою жизнь.

Древние греки, однако, считали подобное положение вещей не противоречащим природе.

У них имеется удобная легенда о рождении лукавого, пьяного и исключительно мужского бога – Бахуса. Он, как считали греки, мог быть сыном Семелы, но в действительности был созданием Юпитера и появился после периода созревания из его бедра!

Что совершенно невероятно, так это комплекс вины у женщин, возникающий из за стремления мужчин к сексуальным отношениям, которые женщин исключают! И это одна из основных причин войны полов, хотя немногие умеют облечь это в слова.

Довольно странно, но оба пола, казалось, сходились в понимании того, каким должен быть мужчина. Однако мнения расходятся, когда дело доходит до вопроса о необходимости или ненужности женщин.

Мужчины – люди с прямолинейным мышлением – предпочитают придерживаться мнения, что женщины скорее дополнительные факторы, следующие в хвосте грандиозной процессии людей – мужчин.

Если мужчины уделяют не слишком большое внимание сексуальным различиям, – гораздо меньшее, чем они готовы уделить, скажем, вычислениям расстояния от Земли до Урана или подсчету инвестиций, которые необходимо сделать, чтобы получить гарантированную миллионную прибыль, играя в Неваде в рулетку, – то можно сделать неутешительные и тревожащие выводы о том, что только женщины имеют биологическую значимость.

Когда Бернарда Шоу попросили сделать замечание об ужасах войны, которое произвело бы впечатление на миллионы читателей газет, он, как обычно, высказался провокационно. Писатель подчеркнул, что почти полное уничтожение человеческой расы вряд ли будет иметь значение, во всяком случае, любое подобное событие будет лишь восполнимым пробелом.

«При условии, – добавил он, – что среди выживших не окажутся девять мужчин и одна женщина. Это будет катастрофой. Но если среди выживших будет один мужчина и девять женщин, тогда все будет в порядке».

Конечно, было не слишком удачно заявлять это мужчине репортеру для публикации в газете, предназначенной для мужчин, заполненной спортивными репортажами, финансовыми новостями и фотографиями красоток.

Ни одному мужчине не понравится, когда ему говорят, что какая то женщина в десять раз важнее его, даже несмотря на то что он не питает ни малейшего намерения этому верить!

В действительности, хотя в то время ни одна женщина не набралась храбрости уточнить, Б. Шоу был очень щедр, когда ущемлял мужское самолюбие, – он мог бы с таким же успехом сказать, что 999 женщин и один мужчина могут составить отличное ядро для возобновления человеческой расы или, если уж на то пошло, 999 999 женщин и один мужчина. Правда, надо признаться, что жизнь такого мужского прародителя рода человеческого была бы чрезвычайно короткой, но очень увлекательной на всем своем продолжении.

Требуется немного сообразительности, чтобы проверить эти цифры и воспользоваться ими, чтобы восстановить мужскую состоятельность.

«Хотя, возможно, дорогая, – мог упражняться в остроумии муж, беззастенчиво цитируя жене афоризм Шавиана: – «Тут есть чем гордиться, факт в том, что если бы… Если бы я с четырнадцати лет вступал в случайные половые связи, чего, как ты сама знаешь, не было, то я мог бы оплодотворить где то от трехсот до тысячи миллионов женских яйцеклеток, если бы продолжал это дело до сих пор и, как я надеюсь, еще столько же в будущем. Я согласен, мне пришлось бы иметь под рукой и днем и ночью группу биохимиков плюс все женское население Земли детородного возраста, но факт остается фактом.

В то время как ты, – продолжал он, – смогла бы при тех же теоретических предпосылках произвести на свет лишь жалких четыреста младенцев для выращивания их в пробирках. В действительности же, при современной доступной системе перинатального вскармливания ты была бы исключительно удачливой, если бы умудрилась произвести на свет двадцать. Русских баб, которые рожали шестьдесят девять детей в результате двадцати семи беременностей, вряд ли можно считать типичным примером!»

На что его жена несомненно не стала бы возражать! Когда статистика подтасовывается и когда ясно, что подобного рода биологические данные не имеют значения, не следует ничего говорить.

Ева – хозяйка процесса рождения, и женщинам редко приходится напоминать этот очевидный факт, в то время как мужчины постоянно отрицают очевидное в надежде исказить истину.

Точно так же обстоит дело и с меньшей физической силой и талантами Евы. Это объясняется инстинктами. Это успокаивает Адама, которому нравится считать, что инстинкты не преобретаются и, следовательно, не означают умственного развития.

Тут одни инстинкты: разве можно хвастаться ими наравне с умением нырять в воду или погружаться в транс?

Это избавляет от поиска признаков гениальности, которые может проявить женщина перед лицом мужского недружелюбия и превосходства. Но это оставляет одну занимательную проблему – почему женщины в физическом плане то, что они есть.

Судя по утверждениям психологов, исток сексуального любопытства обусловливается чрезвычайно ранним проявлением физической активности у младенцев мужского пола. Любой родитель малолетних детей подтвердит этот детский интерес, поскольку младенец мужского пола в этом вопросе с легкостью превосходит свою более спокойную сестренку.

Озабоченность мужчин вопросами секса сохраняется, конечно, вплоть до старческого слабоумия и после.

Традиционные и, похоже, универсальные действия каждого специалиста, ассистирующего при рождении ребенка, состоят вовсе не в заботливых расспросах о том, как чувствует себя мать, и даже не в том, чтобы удостовериться, что новорожденный прибыл в этот мир живым.

Прежде, чем шлепком извлечь первый вздох из легких младенца, следует поспешный взгляд, позволяющий ассистенту довольно воскликнуть – во всех странах, за исключением США: «Ура! Мальчик!» или «Девочка!» – уже более спокойным и разочарованным тоном.

Ожидающего в волнении отца более откровенно осведомляют о неизбежном: «Поздравляю, у вас мальчик!» или «Девочка. Желаю удачи в следующий раз».

К счастью, внешние половые признаки у младенца таковы, что этот жизненно важный вопрос разрешается легко. Если бы люди были похожи на волнистых попугайчиков или гигантских панд, у которых, как известно, невозможно определить пол простым осмотром до достижения половой зрелости, да и тогда это могут сделать лишь специалисты, у среднестатистического папаши от напряжения могли бы расплавиться мозги. Стать отцом живого и здорового ребенка еще не все, отец должен знать, сын у него или дочь!

Нельзя не удивляться тому, что Природа, похоже, мало заботится о соотношении полов, полагаясь на случай!

Этот факт – еще один пример того, как наука развенчивает высказывания народной мудрости. Миллионы женатых пар в прошлом с воодушевлением обсуждали вопрос о том, что пол определяется тем, чья страсть сильнее – отца или матери, и это демонстрируется всему миру появлением в результате такой страсти ребенка мужского или женского пола.

Несметное количество мужей, жаждущих получить наследника, изучали астрологию, проверяли опытным путем эффект моркови, морепродуктов, алкоголя и целой батареи возбуждающих средств в стремлении зачать сына. В то время как их жены в тайне поворачивали постель на восток и принимали отвары разных трав, чтобы через девять месяцев получить копию Евы.

Мужчины ученые в своих исследованиях установили кое что к удовольствию жен и разочарованию мужей, однако настояли на опубликовании истины.

Похоже, что если Адам на самом деле и не лишился лишнего ребра, чтобы положить начало противоположному полу, то он потерял нечто более жизненно важное – хромосому. Самодовольное лицо Евы, когда она вкусила плод греха, отразится в самоуверенном превосходстве современной женщины после прочтения популярного справочника по биологии.

Она будет иметь печатное доказательство того, о чем она знала со времени появления на Земле первой особи своего пола: женщина, даже фруктовая муха женского пола и любая представительница семейства жуков, водорослей, рыб. и млекопитающих на земной тверди, – личность полная, в отличие от представителей мужского пола.

«Подумать только, – скажет она себе, – у тебя полный набор хромосом, а у него, несмотря на его мускулы и размер мозга, – неполный или, по крайней мере, не совсем полный: вместо целой хромосомы довесок, отчего его нельзя считать полностью полноценным».

Конечно, она не вполне отдает себе отчет в том, что такое хромосомы, не говоря уже о том, чем ее набор лучше того, что у ее мужа. Но в этом «веке идов»² не будем сводить к минимуму ценность знаний, о которых их владелец даже не подозревает.

Определенно невозможно себе представить, что соединение Х хромосом в первое мгновение жизни происходит без какого бы то ни было эмоционального воздействия со стороны их владельца, особенно если это означает, что у новорожденной девочки будут миллиарды клеток гораздо более полноценных, чем у мальчика.

Тем не менее, есть кое что более пугающее мужчину, чем тот факт, что женщина имеет нечто лучшее, нежели мужчина, а именно: существование у мужчин хромосомы, называемой Y.

К несчастью, в отличие от Х хромосом, так полюбившихся женщинам, Y хромосома маленькая и не выполняет никакой определенной функции. Но микроскоп выявил не только существование хромосом, генов и тому подобного. Он приподнял занавес, чтобы дать намек (в том, что касается мужчин) о действительно огорчительной перспективе.

Природа, похоже, любит расставлять все по своим местам. Точно так же она поступила, наделив женщину аккуратными парами хромосом, названных Х хромосомами.

Но тут возникает ужасная мысль. А не может ли быть так, что Y хромосома была ошибкой? Достойным сожаления отклонением в эксперименте? Нечто вроде того, что рождается от мужчин, работающих с опасной радиацией, – нечто ужасное с тремя головами, без конечностей и тому подобное.

Не может ли быть, что создание Y хромосомы было ошибкой, которая адаптировалась все лучше и лучше, и хотя конечный продукт несколько отличался от нормы, его все же можно было подогнать для мужчины и допустить к применению? В конце концов, Природа питает отвращение к бесполезному в той же степени, как к вакууму, который стремится заполнить.

А это значит (что за огорчительное предположение для представителей мужского пола!), что сначала была женщина, а мужчина был лишь неудачным побочным продуктом во время создания Поднебесной!

Если так было на самом деле, значит, Ева мудро извлекла пользу из очень плохой ситуации. Она ввела Адама в употребление. Однако следует отметить его сообразительность и настойчивость, в результате чего она забыла о том, что сама была образцом природного совершенства!

Конечно, инстинктивно она помнит об этом и показывает это тысячью не поддающихся четкому определению способами!

Может ли быть так, что сначала появилась женщина, а уж потом мужчина? Это – динамичная и революционная идея, которая может разрушить тот фундамент, на котором мужчина выстроил свою цивилизацию!

Давайте начнем с самого начала, с младенца женского пола, где в предательской невинной беспомощности таятся многочисленные доказательства неопровержимого превосходства девочки над мальчиком, качающимся в соседней люльке.

Глава 2. ПРИМИТИВНЫЙ СУПЕРМЕН

Как и все хорошее, младенцы женского пола не столь многочисленны, как младенцы мужского пола. На каждые сто девочек рождается около ста пяти мальчиков.

Это расхождение еще очевиднее во время зачатия. Было установлено, что на каждые 100 эмбрионов женского пола приходится 120 150 эмбрионов мужского пола. Однако смертность в пренатальном и раннем постнатальном периоде у мальчиков гораздо выше, чем у девочек, поэтому имеется тенденция к выравниванию числа представителей обоих полов по мере роста.

Однако истина, по всей видимости, заключается в том, что тело младенца женского пола более приспособлено к выживанию.

К тому же девочка определенно и однозначно представляет собой то, чем она должна стать, – женщиной. Всем известно, что среди взрослых больше встречается женоподобных мужчин, чем мужеподобных женщин.

Исследования, проведенные в больницах .Эдинбурга (Шотландия), показали, что примерно один из трехсот мальчиков имеет следы женских половых признаков, в то время как у девочек мужские половые признаки встречаются один раз на тысячу.

Конечно, лишь у незначительного числа этих младенцев присутствуют аномалии половых органов. Показатели этого полового парадокса были получены путем тестирования образцов клеточной ткани, взятой изо рта.

Под микроскопом видно вещество, называемое хроматином. Обычно хроматин присутствует только в образцах, взятых у младенцев женского пола.

Если хроматин обнаруживается в образце, взятом у мальчика, то не исключена вероятность того, что он вырастет женоподобным мужчиной с психическими нарушениями и почти наверняка не сможет стать отцом.

Если же в образце, взятом у девочки, наблюдается отсутствие хроматина, то во взрослой жизни вероятность нарушений психики у нее невелика. Не исключена возможность, что она не сможет забеременеть, но это легко исправить приемом женских гормонов.

Действительно, девочка – более совершенное творение Природы, и она с головы до пят с гордостью носит признаки своего пола.

При рождении девочка обычно меньше, но очень скоро она перегоняет мальчика как в физическом, так и в умственном развитии. Из за того, что ей не нужно вырастать такой большой и сильной, как мальчик, девочка раньше достигает половой зрелости и, следовательно, биологически более ценна, обогнав в развитии своего брата на год два.

Тот факт, что женский мозг по весу уступает мужскому, всегда вызывал у мужчин злорадство. Но поскольку существует зависимость размера мозга от размера тела, то следует принимать во внимание более изящное телосложение женщины.

На самом деле разница в весе женского и мужского мозга не превышает одной унции. Мужчины не только выше, но и больше женщин. За исключением бедер, все остальные части тела мужчины превосходят в размере женские.

Если размер мозга находится в прямой зависимости от размеров тела, значит, умственные способности должны были бы зависеть от размера мозга, и, следовательно, лишняя унция серого вещества мужчинам, этим интеллектуальным животным, просто необходима, чтобы сравняться с женщиной.

В действительности же, нет оснований утверждать превосходство умственных способностей одного пола над другим, поскольку во многих отношениях мозг женщины отличается от мозга мужчины.

Пол проявляется и в каждой физической характеристике. Женские волосы длиннее и тоньше, но женщины редко лысеют. Черты лица у нее более изящные, а само лицо округлее, меньше, глаза больше и шире расставлены.

Шея у нее короче, а плечи более покатые. Ее мышцы защищены более толстым слоем жира, обеспечивая тем самым более привлекательную симметрию по сравнению с мужчиной; бедра у нее шире, но мышцы бедра короче и пропорциональнее. Руки и ступни более изящные, обычно у нее более чувствительные и гибкие пальцы на руках и ногах.

Современная малышка гораздо спокойнее своего братца, и, несмотря на препятствия на старте, она выигрывает гонку, финишируя к половой зрелости. Женщина, несомненно, была основным вдохновляющим фактором на пути развития человечества от эпохи человекоподобных обезьян до несколько шаткой цивилизации полмиллиона лет спустя.

Женское любопытство было движущей силой прогресса, которая вместе с женской привлекательностью стимулировала изобретательность мужчины. Представители мужского пола, как подавляющее большинство живых существ, не имеют цикла сексуального желания. Они возбуждаются в любой момент.

Представительницы женского пола, несмотря на месячный репродуктивный цикл, в равной степени готовы без перерыва возбуждаться и возбуждать. Этот стимул трансформирует инстинктивное стремление к воспроизводству в то, что в конце концов становится любовью.

Следует признать, что на заре человечества связь между половым сношением и рождением ребенка была неизвестна, однако женщина понимала, что магнетизм привилегий, которые она может получить, был чрезвычайно мощной защитой для ее периодических беременностей и рождения детей.

Будучи физически слабее мужчины, с регулярными ограничениями полной физической активности, связанная необходимостью нянчить ребенка, который в течение нескольких сезонов совершенно беспомощен, выгода иметь более или менее постоянного партнера не могла не прийти в ее сообразительную и расчетливую голову.

Не было никаких законов, обычаев, условностей, которые удерживали бы рядом с ней того мужчину, который взял ее. И задачу удержать его рядом с собой Предстояло решать ей самой. И она нашла решение – она полюбила его и смогла сделать так, чтобы и он полюбил ее.

Сильная эмоциональная привязанность, которая развивалась в процессе случайных или взаимовыгодных сексуальных контактов, положила начало взаимной зависимости одного пола от другого. Мужчина счел приятным иметь подругу, удовлетворяющую его сексуальные потребности в любое время.

Женщина не только получала удовлетворение своих желаний, но и достигала того, что очень дорого ее сердцу, – постоянства и безопасности.

Такой полупостоянный союз не был браком, потому что не было никаких обещаний, никаких формальностей, никаких обязательств по отношению к детям, которые могли появиться в результате этого союза. Но изобретательная и хитроумная женщина понимала, что это лишь преддверие лучшего.

Поскольку женщина обеспечила себе место рядом с партнером, которого удерживала своей сексуальной привлекательностью, она приготовилась к дальнейшей стабилизации своей жизни.

Несомненно, первый человек вел кочевой образ жизни, беззаботно бродя вдоль берега моря или по берегам рек в поисках легкодобываемой пищи. Но потребность во сне вызывала необходимость поисков безопасного потайного лежбища каждые двадцать четыре часа. Если пищи вокруг хватало, лежбищем пользовались снова и снова.

Сменить временное место отдыха и активности на постоянное означало улучшить систему сбора пищи. Человек не всегда был плотоядным животным, поэтому сбор ягод и плодов был лучшей заменой мясу.

Личинки и насекомые, корни и орехи требовали почти непрерывного сбора. Однако они не утоляли голод полностью. Но в прудах ловилась рыба, а медлительных рептилий и даже некоторых животных можно было поймать руками. Палка облегчила охоту на животных и ловлю рыбы.

Кроме того, совершенно случайно это дало возможность примитивному человеку убивать себе подобных, естественно, ради пищи. Каннибализм создал вражду – еще одну вескую причину для того, чтобы мужчина и его подруга держались вместе, – два существа во враждебном, опасном мире, но больше не одинокий индивидуум перед лицом невероятных случайностей.

Это был Век Мужской Невинности – очаровательная стадия прогресса человечества, где невинность означает не невежество, а, наоборот, честность.

Истинное чудо женственности заставило древнего мужчину склониться и почитать эту удивительную силу. Он захотел создать богиню вместо бога. И если в древних легендах боги обладали невероятной силой и неисчерпаемыми возможностями, богини всегда превосходили их хитростью и волшебством.

Ассиро вавилонская богиня Иштар была, например, не только самой популярной, но и самой почитаемой из множества божеств, которым поклонялся этот азиатский народ. Иштар была богиней войн, проводником в царство мертвых и защитницей путешественников и странников, но она была и богиней любви.

Любовников у нее было несчетное количество, и когда она спустилась на Землю, то принесла с собой проституцию. Следовательно, она обладала злыми силами, но все признавали, что ее силы, добрые или злые, были непреодолимыми.

В первый раз любовь женщины была признана всемогущей вавилонянами, и именно смертная женщина вдохновила их на мысль, что только женщина божество может быть столь непостоянной, что превращает любовь в холодность или ненависть.

Превосходство женских божеств можно проследить во всех этнических группах, из которых выросла наша цивилизация. Предки греков, чьи племена жили на берегу Эгейского моря, которые построили цивилизацию с центром на Крите, позаимствовали своих божеств из азиатских религиозных культов, известных в Вавилоне, Египте, Ассирии и Халдее.

Самое раннее и самое главное божество в этих религиях неизбежно было женского пола.

Эти богини олицетворяли собой все замечательное, что было в женщинах. Женщина была Великой Богиней, Вселенской Матерью, почитаемой помощницей и священной прародительницей.

Считалось, что все хорошее исходит именно от этого божества. Она контролировала плодородие растений, животных и человека. Она была Царицей Небес и регулировала ход планет, Солнца и Луны. Она организовывала смену времен года и приносила дожди, ветры и морозы.

Ее всесилие заставляло умножаться урожаи и делало людей, которым она благоволила, богатыми. Ее милосердная забота распространялась на людей и защищала их от опасности – на войне, в путешествиях, болезнях. Врагов своих почитателей, будь то люди, животные, рептилии или сверхъестественные силы, она могла уничтожить или приручить.

Она была матерью всех людей, к тому же она была возлюбленной каждого мужчины.

В этой древней мифологии самых первых фигур антропоцетрического поклонения – религии, которая возникла, когда человечество отошло от поклонения фетишам или священным предметам или животным, – смоделировано вечное отношение мужчины к женщине: вера, до определенной степени, в женскую силу, которой в действительности она не обладает, и подозрение, что женщина хранит вечный секрет жизни.

И из за этой приводящей в ужас и вызывающей зависть силы, которая была недостижима для мужчин, только разве в результате благоволения женщины, Великая Богиня почиталась не только как хозяйка жизни. Великая Богиня правила подземным миром, куда люди попадали после смерти. Женщина, дарительница и охранительница жизни, была к тому же Владычицей Смерти.

В Древнем Египте относились к Матери Земле с меньшим предубеждением, и результатом этого был огромный подъем культуры и науки в этой могущественной империи – словно вырвались на свободу все мужские таланты, поскольку мужчина считал, что всемогущая женщина была его союзником.

Египтяне питали большое уважение к вкладу женщин во всемирное и духовное счастье, благодаря этой уникальной религиозной традиции. Изначально их самой почитаемой богиней была Нут – Богиня Неба.

В своей любви к брату Гебу, который, как и его сестра, был сотворен богом Ра без участия женщины, Нут вступила с ним в тайный брак. Ра, Бог Вселенной, пришел в ярость и проклял Нут, сказав, что она не сможет родить ребенка ни в один из месяцев года.

К счастью для себя, Нут выиграла спор с Луной и получила достаточно лунного света, чтобы сделать пять новых дней и ночей – увеличив тем самым год с триста шестидесяти дней до триста шестидесяти пяти.

Эти новые дни, безымянные и не принадлежащие ни одному месяцу, дали возможность Нут родить пятерых детей за пять последующих лет. Тело Нут было покрыто звездами, и каждый египтянин мог видеть ее каждую ночь, распростертую над ним, чтобы его защитить.

Ее первой дочерью была Исида, рожденная через год после сына Осириса. Эти двое поженились и стали величайшими божествами Египта. Задачей Осириса было путешествовать по свету и нести с собой мир. А пока он был в отлучке, Исида занимала его место и правила Египтом, и во время ее правления страна расцветала.

Согласно египетской мифологии, почти все блага египетской цивилизации появились в результате трудов Исиды. Она научила женщин молоть зерно, сучить лен и ткать материю. Она обучила мужчин искусству врачевания и лечения травм. Но ее величайшим вкладом в счастье всего человечества было изобретение брачных уз, которые дисциплинировали мужчин и приносили стабильность нации.

Шли столетия, а культ Исиды становился все сильнее, внушая египтянам понятия о нескончаемой силе и изобретательности женщин и вдохновляя народ на создание самой могущественной цивилизации того времени.

Исида стала символизировать бескрайние плодородные равнины Египта – источник экономического благосостояния империи. Ее мужем Осирисом был Нил. Ежегодный акт любви, когда Осирис сжимал в объятиях Исиду и разливал свои дающие жизнь воды по ее пышному телу, – явление, которое до сих пор вызывает восхищение крестьян, чьи хозяйства располагаются по берегам Нила.

Ни одно столетие почиталась Исида на больших празднованиях по случаю наступления весны и осени, распространяя на женщин уважение и процветание, что характерно для арабских стран.

Способ, благодаря которому смертная женщина умудрилась подняться на пьедестал, который она с тех самых пор и стала занимать, возник задолго до ритуального поклонения, символизирующего ее высокое положение.

Как только человек стал задумываться над удивительными вещами, которые происходят в жизни, его мысли стали обращаться к его подруге, которая казалась единственным источником этой жизни, ведь все происходило задолго до того, как стала ясна роль мужчины в этом процессе.

По крайней мере, за двадцать тысяч лет до рождения Христа женщина была возвышена до положения богини материнства.

Обычные предметы цивилизации неолита – кремневые орудия и оружие, каменные ящики, служившие в качестве грубых контейнеров. Но, кроме этих утилитарных предметов, были и декоративные, такие, как ожерелья из ракушек и первые копии священных фигурок.

Маленькие фигурки, так старательно сделанные еще неумелыми мужскими руками в попытке запечатлеть магическую силу своей подруги, всегда представляли женщину. Примитивные богини матери, конечно же, олицетворяли плодородие.

Найденные в Восточной Европе и на Среднем Востоке, они были изготовлены из известняка или стаетита³, а одна фигурка, сделанная из перламутра, была выполнена в виде подвески.

Это замечательное доказательство благоговейного страха и восхищения, с каким примитивный мужчина относился к женщине, – он был готов потратить время своей короткой жизни, состоящей из непрекращающейся борьбы за жизнь и пищу, на то, чтобы изготовить эти фигурки.

Очевидно, что его интересовало то, чем мужчина отличается от женщины. Груди у фигурок были выступающими, репродуктивные органы явно подчеркнуты, живот, ягодицы и бедра значительно увеличенных размеров.

Венера Виллендорфская, сделанная двадцать тысяч лет тому назад, является старейшим сохранившимся до нашего времени изображением человека. Один из археологов, нашедших ее, писал в своем первом отчете: «Фигура, статуэтки говорит о том, что художник обладал отличным чувством формы человеческого тела, что он намеренно подчеркнул части, связанные с репродуктивной функцией, а также выступающие части, в то время как все остальное выполнено в технике, до сих пор используемой карикатуристами».

Предметами искусства в те далекие времена мужчина пользовался, возможно, для собственного украшения в надежде, что они придадут ему магическую силу женщины. Но бусы, костяные украшения и изделия из слоновой кости явно предназначались в подарок женщине.

Не вызывает сомнений и то, что женщина уже тогда старалась сделать себя более привлекательной в глазах своего партнера. Обнаруженные на юго западе Франции первые попытки создать портрет представляют собой женскую головку с красиво уложенными волосами, вырезанную из слоновой кости.

На другие женские фигурки были нанесены цветные полоски, что говорит о том, что в те древние времена женщины пользовались татуировками и разрисовывали тело цветными узорами.

Женщина в жизни доисторического мужчины была не только полезна. Она воплощала в себе магические и сверхъестественные силы. Цитируя Симону де Бовуар, скажем: примитивный мужчина питал к своей партнерше «уважение, смешанное со страхом. И это чувство отражалось в его ритуалах. Для него вся пугающая Природа была воплощена в женщине.

Он считал детей сверхъестественным даром. Он верил, что магические эманации женского тела могут принести в мир сокровища, лежащие в глубине тайного источника жизни!»

Нельзя считать, что сексуальная жизнь человека каменного века была вульгарной или непристойной только потому, что он изображал репродуктивные органы женщины преувеличенными.

Один из самых древних примеров любви, вырезанный на кости, был обнаружен в одном из гротов Франции. Он изображает мужчину, который, подняв в мольбе руки, глазами смотрит на обнаженное тело женщины.

В этой эротической сцене нет ничего вульгарного или непристойного, только преувеличенное обожание того, что мы сейчас назвали бы безобразной обнаженной женской натурой. А выражение лица мужчины, на удивление хорошо переданное, демонстрирует его глупость, нетерпение и желание.

Поскольку восхищение женщиной вдохновляло на создание произведений искусства, само изображение женщины претерпевало изменения, становясь более красивым и привлекательным. После окончания ледникового периода ее изображение изменилось: от тяжелого, непомерно раздутого женского тела с ребенком до очаровательной и привлекательной фигурки, со спрятанными под юбкой половыми органами, с изящным и красивым телом.

Ее изображали на стенах пещер танцующей, идущей легким шагом, гуляющей с ребенком или несущей оружие.

Слава женщины теперь уже заключается не только в ее силе материнства. Она стала подругой и товарищем по оружию. Естественная красота ее тела вдохновляла на произведения искусства, совершенно отличные от грубых, неумелых попыток примитивного человека. Использовались яркие краски, фигура изображалась в движении, и появился новый изобразительный язык – первые кадры мультипликации!

Мужчина был вынужден восхищаться женщиной все больше и больше из за ее возросшего вклада в его повседневную жизнь. Ограниченная сравнительно небольшой силой, повторяющимися беременностями и постоянной заботой о детях, она пользовалась своим умом.

Неизвестно, было ли искусство керамики ее изобретением, но вероятность этого велика.

Простая задача обеспечения пищей – сбор корешков, плодов, насекомых, ягод и грибов, столь необходимого дополнения к мясу, которое имелось не всегда, – изначально лежала на женщине.

Эта работа требовала вместилища контейнера, и первые корзины наверняка были сделаны из какого нибудь эластичного материала, сплетенного в форме чаши. Волокна, листья, молодые побеги, трава и человеческие волосы – вот материал, а способ придумал изобретательный женский ум. Проворные женские пальцы справлялись с этой задачей.

Труднее было придумать вместилище для воды. Без еды можно обойтись в течение нескольких дней, а без воды всего считанные часы. Необходимость находиться поблизости от источника воды ограничивала расстояния, которые могла преодолеть кочующая группа охотников; это затрудняло выбор места проживания.

Существовало очень мало природных контейнеров. Пустые скорлупки от больших яиц, куски древесины вогнутой формы, внутренности животных – все было испробовано и оставляло желать лучшего. Плетеные контейнеры, даже из плоских листьев, не соответствовали своему назначению. Кто то, кто был сообразительнее остальных, должен был придумать, как делать глиняную посуду!

Но еще раньше должен был появиться огонь. Открытие огня и умение его поддерживать стало большим шагом вперед. Когда вся пища поедалась сырой, у доисторического человека оставалось мало времени на что либо, кроме поисков пищи и ее поедания.

После того как он обнаружил, что пищу можно готовить на огне, питательность мяса и корешков необычайно возросла. Волокна распадались, и высвобождались питательные вещества. Человек не только получил больше преимуществ от еды, но и время, которое требовалось на разрезание пищи, резко сократилось.

Приготовленная на огне еда дала человеку возможность тратить больше времени на другую деятельность, но, что более важно, возникла возможность сохранять пищу, которая прежде пропадала. Некоторые сообразительные пещерные женщины заметили, что земля на том месте, где прежде был костер, застывала в твердые куски. Не трудно было догадаться, что земле можно придать вогнутую форму и положить ее в огонь.

Еще ни одно изобретение человека не имело такого большого значения!

Доказательством того, что именно женщины изготавливали первые горшки, служат предметы, найденные на севере Сирии и во многих других местах. Тела женщин были погребены с ожерельями и горшками, а мужчин – с оружием.

Похоронные обряды, как оказалось, были женской епархией. У нее смерть вызывала больше благоговейного ужаса, чем у мужчины. Когда ее малыш умирал, материнское сердце испытывало горе, смерть же партнера для нее была экономической катастрофой. Мужчина же смотрел на смерть как на угрозу только для себя.

Смерть ребенка своей партнерши или ее самой не наносили ему непосредственного урона. Отцовский инстинкт не был развит у существ, которые смутно осознавали собственный вклад в рождение нового человека. Любовь, конечно, была, но она не была настолько возвышенной, чтобы отказаться от замены возлюбленной.

Перед примитивной женщиной ежедневно стояла угроза смерти в результате множества грозящих ей опасностей. Вера в жизнь после смерти была определенно успокаивающей – результатом стал ритуал тщательного захоронения, и не только для того, чтобы избавиться от трупа, но для того, чтобы помочь умершему в путешествии к новому существованию.

Женщины ухаживали за могилами, регулярно оставляя рядом с ними пищу. Конечно, провокационная теория о том, что именно из этого обычая ухаживания за могилами и возникло земледелие, недоказуема.

Представим себе скорбящую женщину, разбрасывающую семена трав, которые она терпеливо собирала для еды умершему, лежащему под слоем земли. День за днем возвращается она к могиле, принося дары.

Через некоторое время женщина замечает, что семена проросли и спустя несколько недель принесли новый урожай трав, семена которых пригодны в пищу, и, более того, довольно богатый!

Это, на первый взгляд, чудесное возникновение цветущей жизни на месте смерти было доказательством не только возрождения к новой жизни умершего, но и новым источником пищи.

Так же как женщина могла стать родоначальницей земледелия, не исключена возможность и того, что первые шаги к приручению животных были сделаны тоже ею. Ее муж, охотник, думал лишь о том, чтобы убивать животных для получения мяса. Возможно, именно она, ограниченная своим жилищем, стала ухаживать за детенышами животных, которые были пойманы живыми. Ее материнский инстинкт помогал ей получать удовольствие от ухаживания за пойманными оленятами или детенышами других животных.

Возможно, прошло некоторое время, и она решила выращивать животных, пока они не станут взрослыми, и поняла, что у нее под рукой оказалось мясо, за которым не нужно охотиться и которое можно получить, когда потребуется.

Разведение животных требовало определенных условий. Нужно было сделать изгородь из нагромождения камней. Когда определенное количество животных одного вида было помещено в замкнутое пространство, у них появлялось потомство, но только в определенных случаях.

За относительно короткий период беременности у небольших животных женщина, ухаживающая за ними, могла догадаться, что детеныши появляются у самок лишь тогда, когда рядом с ними находился самец.

Даже самому примитивному уму общение животных разного пола показало бы связь между соитием и рождением детеныша.

Что же касается животноводства, примитивный человек не только держал животных в качестве живого запаса мяса, но и занимался их разведением. Перенеся в жизнь почерпнутые знания о том, что рождение не просто случайное совпадение, которое выпадает лишь на долю женщины, мужчина пришел к выводу, что потомство появляется в результате осознанного взаимодействия между мужчиной и женщиной.

В результате возникли семья и дом, где эта семья совместно работала.

И довольно скоро появились доказательства того, что инстинкты и желания во взаимоотношениях между членами одной семьи – между родителем и ребенком, между братом и сестрой – неприемлемы. Таким образом, посредством браков семейства объединялись в группы, а группы – в племена.

Мужчина благодаря женщине стал социальным, цивилизованным животным.

Глава 3. ПОЛУБОГИНЯ

О профессии мужчины всегда говорят уважительно. Это значит, что, работая, он вносит свой вклад в общественное благосостояние.

Однако мысль о том, что у женщины может быть профессия, воспринимается совершенно по иному. Существует мнение, что работа для женщины – лишь времяпрепровождение до тех пор, пока она не выйдет замуж, или же возникают подозрения, что она подражает мужчинам.

Еще хуже суждение, что она продает себя, работая за деньги.

Все эти высказывания основаны на старых, но до сих пор не забытых понятиях о том, что профессия для женщины предполагает аморальность. Это – аспект человеческой веры в порочность Евы. Предполагается, что желание женщины получить профессию обусловлено ее древнейшим призванием – проституцией.

Хотя в действительности проституция не была естественным или важным вкладом женщины в развитие цивилизации.

Первейшей профессией женщины в обществе с разделением труда было врачевание – занятие, которое традиционно до сегодняшнего дня считается благороднейшим.

Женщина постигала искусство врачевания, выполняя свои функции матери и жены. Во время охоты ее партнер нередко получал травмы, и для семейного благополучия было жизненно важным, чтобы его раны были залечены и он смог возобновить добычу пищи. Инстинктивно и повинуясь указаниям своего партнера, женщина следила за своими детьми. Вполне естественно, им приходилось страдать не только от травм, но и от детских болезней, справляться с которыми приходилось женщине.

Остановка кровотечения листьями и травами, промывание изуродованной плоти водой и соками растений, приготовление разнообразного питания для больных детей научили женщин элементарным правилам асептики и медицины.

Происхождение этих навыков врачевания наверняка считалось магическим, и, несомненно, женщина и сама в это верила. Горстка ягод, собранных при полной луне, считалась более эффективной, нежели те же самые ягоды, собранные при покрытом тучами небе, поскольку в первом случае больной выздоравливал.

Чередование успехов и неудач при лечении ран легко могло быть приписано помощи сверхъестественных сил.

Шаман, первый в истории человечества практикующий священнослужитель, имел своей целью защиту племени от сверхъестественных злых сил и их изгнание в случае появления. Проведенная параллель между жизнью племен доисторического человека и современным миром говорит о том, что шаманом обычно был мужчина.

Он был изгоем, умственно или физически неполноценным человеком, не способным к активной жизни, которую вели остальные мужчины.

Тот факт, что его не уничтожили и не умертвили в детском возрасте, предполагает, что он находился под защитой близкого человека, скорее всего матери или какой либо другой женщины племени. Он накапливал знания женщин, но, несмотря на это, был допущен к истинно мужским ритуалам. Следовательно, он достигал зрелого возраста, постигнув мудрость обоих полов.

Однако есть достаточно доказательств того, что иногда функции шамана выполняла женщина, обычно пожилая, пережившая детородный возраст и, как правило, лишившаяся партнера. Шаман и жрица были конкурентами. В соперничестве между соблазном истинных преимуществ и навязыванием страхов с помощью психологического воздействия женщина определенно побеждала.

Следы памяти о великих женщинах шаманах доисторических времен сохранились до сих пор. Эскимосы с Аляски верят, что души тюленей находятся во власти давно умершей эскимоски по имени Седна. Дух ее живет в море. Повинуясь своим капризам, а также отношению к группе охотников, она отбирает души у тюленей, которые потом поднимаются к поверхности моря, чтобы быть пойманными. Если тюленей нет, значит Седна разгневана, и ее нужно задобрить. Ясно, что Седна когда то на заре эскимосской истории была шаманшей и прекрасно знала поведение тюленей, почему и могла предсказывать охотникам, как и где следует охотиться. Преклонение перед ней сохранилось в течение многих тысячелетий.

Когда мужчина принял значимость секса и понял связь между соитием и рождением ребенка, преклонение перед магической силой женщины тут же уменьшилось.

Доказательства ее плодовитости внушали благоговение, результатом чего стала ее изоляция от группы во время менструаций и беременностей. И совсем не из отвращения, а из страха перед сверхъестественным.

Одной из причин этого страха было то, что охотники заметили: животных легче поймать в момент ухаживания или соития. Следовательно, сексуальное желание было опасным искушением, и если охотник будет держаться от женщин подальше, вероятность стать жертвой своего врага уменьшится.

С другой стороны, плодородие деревьев и растений, казалось, имеет отношение к женщинам. Лучшие места, где встречаются плоды и ягоды, были известны лишь женщинам, возделанные земли давали богатый урожай в результате ухаживания за ними женщины.

Было ясно, что ее пол каким то образом способствует росту растений. Следовательно, что может быть более естественным, чем поддерживать это и обеспечить себя хорошеньким ребенком в результате сексуальной активности в колосящихся хлебах?

Двойственное отношение к женщине – страх перед ее сексуальностью и одновременная вера в то, что ее магические силы несут добро, – вот одна из причин вечной вражды между полами.

Самая мудрая из женщин племени заслуживала смерти, если был плохой урожай или неудачная охота, но и восхищения, если урожай удался, а охота принесла много мяса. Мужчина решил, что гораздо безопаснее будет возвысить ее до особого положения – жрицы.

Примитивные представители мужского пола восхваляли женщину по многим причинам, но самой главной было ее материнство. Кроме запрета вступать в интимные отношения с матерью, дочерью и – часто – с сестрой, любая женщина племени была честной добычей в эфемерной интриге, даже если социальные и экономические условия требовали иметь официальную партнершу.

Когда у мужчины была собственность, которую он мог оставить, существовало лишь две возможности, кроме жены, завещать ее сообществу или своим детям. Обычно, конечно, подобная передача земли, оружия, предметов домашнего обихода и животных происходила еще до смерти владельца.

Особенно когда он становился старым, а передающееся имущество слишком ценным, чтобы оставаться невостребованным. Подобный раздел имущества вызывал жестокие внутригрупповые ссоры, и самым благоразумным выходом из этого положения был его раздел.

Однако, если глубоко подумать, отцовство в те времена было делом сомнительным. Многие мужчины могли объявить, что отцом наследника являются именно они.

Чтобы устранить источник разногласий, было проще установить матриархат – систему, когда наследство переходит по женской линии. Ведь материнство не может быть поставлено под сомнение. «Закон матери» стал системой наследования собственности и положения.

Следовательно, доисторическая женщина зрелого возраста могла достичь высокого положения либо из за своей важности как владелицы имущества и звена в фамильной линии, либо пользуясь своими знаниями в качестве обладательницы целительной магической силы.

Определенно, гораздо большую опасность представляла молодая женщина, которая, не имея ни магических знаний, ни социального статуса, обращалась ко второй уникальной женской профессии – использованию своих сексуальных преимуществ в качестве средства достижения цели.

То, что проституция не была древнейшей профессией женщины, видно даже из поверхностного изучения самых ранних экспериментов человечества в общественной жизни. С одной стороны, это было искусство, более привлекательное, чем рутинные сексуальные отношения. Торговля сексуальными услугами предусматривает существование определенного рода бартерной системы и определенной степени свободы женщины.

Если торговля предметами была невозможна из за того, что их делили в соответствии с решением вождя племени, и если бы женщины были полностью подчинены мужчинам группы, тогда бы вознаграждения за сексуальные удовольствия не практиковались бы.

Но все указывает на тот факт, что примитивный человек после того, как разработал идею о жизни в группе, стал относиться к представительницам женского пола точно так же, как к возможности получить пищу и кров. Женщины должны служить на благо всем в соответствии со шкалой старшинства и, возможно, силы.

В шаткой структуре этой крошечной группы, противостоящей окружающим ее опасностям, нарушение правил, не важно, сколь незначительным оно могло быть, беспощадно наказывалось. Вряд ли имело значение, была ли это кража пищи ребенком или немощным старцем, совокупление с любимой женой вождя, перемена положенного ему спального места или же присвоение лишней шкуры, чтобы прикрыть наготу.

Антиобщественные действия наносили ущерб безопасности племени. В результате наказание, возможно в виде смерти, было неизбежным.

В любом случае, чувство ревности, похоже, было незнакомо примитивному человеку. Не было недостатка средств в достижении сексуальных развлечений при желании мужчины, но вряд ли это было нечто, кроме желания удовлетворить свой периодически возникающий сексуальный аппетит.

Обычаи британских племен, которые изучал Юлий Цезарь, были типичны для этого примитивного подхода к любви. Вот что писал он в «Записках о Галльской войне»:

«Жен они, человек по десять или двенадцать, имеют обоих, особенно братья с братьями и родители с сыновьями; родившиеся от таких союзов считаются детьми тех, кто взял за себя их мать девицей»⁴.

В Спарте, государстве, которое оставалось довольно примитивным в то время, как другие греческие государства быстро продвигались к расцвету цивилизации, ситуации, которая спровоцировала бы развитие проституции, не возникало. Женщина не могла иметь ребенка не от своего мужа и не могла ему изменить, поскольку моногамии тогда не существовало. Все женщины были доступны всем мужчинам своего племени.

Проституция – получение удовольствия от сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, которые абсолютно не знакомы друг с другом, – должно быть, появилась в истории человечества на удивление рано.

Но, поскольку ранние цивилизации были довольно терпимы к фактически неограниченному сексуальному соревнованию мужчин, не возникало ситуаций, которые возникают в современной жизни, когда миллионы мужчин из за различных обстоятельств могут получить сексуальное удовлетворение, лишь купив женщину за деньги.

Два стимула побуждали примитивного человека к движению вперед: желание сделать свою жизнь безопасной и приятной и стремление к жизни после смерти. Из этих двух религиозная вера была гораздо сильнее. И идея проституции возникла именно из желания поклоняться сверхъестественному и умиротворять эти силы.

Банальные жестокости современных борделей и домов девушек по вызову – это деградация того, что началось в качестве высокой идеи, которая скорее возвышала женщин, а не унижала их.

Магические силы женщины были признаны, она была источником чуда сотворения жизни. И какое может быть более очевидное доказательство этого, как не та сверхъестественная сила, которая высвобождается у нее посредством сексуальных контактов? Высшие взлеты религиозной веры были выше понимания этих людей, но чудо деторождения было известно.

В половых органах женщины таилась сила, которая могла создать жизнь и победить силы старости и смерти.

Акт соития предполагал восхищение и причастность к Источнику Жизни. Быть связующим звеном между смертным мужчиной и Богом – это высокая честь для девушки, и, несомненно, она получала большое духовное удовлетворение от своих ритуальных соитий с почитателями мужчинами.

Религиозная проституция была обновлением культа плодородия доисторического человека. В этой более развитой форме поклонение ассиро вавилонской богине Иштар – типичный пример религиозной любви. Иштар, божественное олицетворение планеты Венеры, была проституткой среди богов.

Она считалась первой женщиной, познавшей радость оргазма, и именно она вызывала желание у смертных мужчин и женщин достичь оргазм.

Когда она спустилась на Землю, то привела с собой армию «куртизанок, шлюх и проституток», и Урук, город, который она основала, стал известен как город священной проституции.

Подразумевалось, что тысячи мужчин, которые совершали паломничество в Урук, действительно вступали в сексуальный союз с Иштар, даже если женщина в их объятиях была его односельчанкой, отправленной в город для этой священной профессии.

Духовная экзальтация, которую чувствовали мужчины, вступая в интимные отношения с богиней Иштар, описывается в очаровательном стихотворении, найденном на табличке в Уруке, где приводятся слова богини своему любовнику:

Мое лицо покрывает твое лицо, как мать  

плод чрева своего.

Я положу тебя, как отшлифованный

драгоценный камень, между своих грудей.

Ночью я дам тебе убежище.

Днем я дам тебе одежду.

Не бойся, мой малыш, которого я взрастила.

Греческий вариант Иштар, Афродита, стояла во главе религиозной проституции в Коринфе. Культ был организован рядом с местом, где Афродита вышла из моря на Кипре.

Каждая кипрская девушка раз в жизни отправлялась в паломничество к храму Афродиты и отдавалась любому мужчине, посетившему большую поляну любви перед храмом. Как и во всех других случаях религиозной проституции, этот долг считался привилегией, а не наказанием.

Когда в VIII веке до нашей эры храм был перенесен в Коринф, служения в нем всех местных девушек больше не требовалось. Вместо этого для отправления религиозного культа были набраны молодые девушки, которые чувствовали призвание к этому занятию.

За свои услуги они брали плату, но были обязаны вести скромную жизнь, посвященную служению Афродите, а все деньги шли храмовникам. В этом религиозном устройстве классовые различия не имели значения.

Дочери из высокопоставленных семейств давали обет вместе с многочисленными рабынями, подаренными храму в виде живой жертвы.

Одной из причин процветания Коринфа была привлекательность этих храмовых служительниц. Город был важным торговым портом и удобным перевалочным пунктом для прибывающих на Олимпийские игры. Однако купцы, мореходы и болельщики были лишь небольшой частью огромного числа гостей, устремлявшихся в храм на холме.

Страбон⁵ утверждал, что общее число куртизанок в Коринфе превышало десять тысяч.

Конечно, в этих древних государствах существовала и деградировавшая разновидность проституции, ею занимались женщины, которые были собственностью мужчин, эксплуатировавших их привлекательность ради наживы.

Большие армии, многочисленные рабы и наличие странствующих купцов и ремесленников делали это неизбежным, но факт остается фактом: до времен римского господства проституция не использовалось только ради наживы, извлекаемой из вожделения мужчин.

Поклонение древним символам плодородия продолжалось довольно долго, и куртизанки не только жили в почете, но к ним относились с уважением и любовью.

Прозаическое мышление римлян разрушило это отношение. Если точный перевод греческого слова «куртизанка» соответствовал слову «подруга», то на латыни оно обозначало не что иное, как женщину, зарабатывающую деньги.

Проституция для римлянина означала доходное занятие, а самый высокий доход можно получить лишь тогда, когда предмет торговли порабощен.

За всю долгую историю Римской империи очень немногие проститутки прожили свою жизнь свободными или заработали себе состояние, в то время как все известные куртизанки Коринфа имели высокое положение в обществе. Они жили в собственных роскошных домах и в преклонные годы наслаждались жизнью, тратя накопленное состояние.

Римские проститутки считались товаром, который наряду с хлебом и зрелищами вносил свою лепту в удовольствия солдат и простолюдинов. Даже в борделях, созданных для развлечений состоятельных представителей высших классов, таких, как «Дом в Ветии», найденный при раскопках Помпеи, женщины были простого происхождения.

В проституции, как и в любой другой деятельности, Рим диктовал стандарты отношения к женщине, которые даже до сих пор не полностью искоренились.

В результате наша цивилизация, выросшая на обломках Римской империи, считала проституцию неизбежным злом, а проституток – представительницами общества, на которых не распространяется защита закона, жертвами преследования, эксплуатации и жестокости.

Обычно самые жестокие кампании против проституции предпринимались теми, чьи собственные моральные устои не выдерживали никакой критики. Феодора, супруга византийского императора Юстиниана, была до своего замужества (даже по стандартам своего времени) женщиной легкого поведения.

Впоследствии она начала гонения на проституток в Византии, с усердием переправляя на кораблях тысячи проституток через Дарданеллы, чтобы они до конца своих дней жили в тюрьме. Однако она не предприняла даже попытки наказать содержателей борделей.

Карл Великий⁶, сексуальная жизнь которого вряд ли могла служить примером для христиан, был также жестоким врагом проституции. Его эдикт о клеймении проституток послужил серьезным намеком на то, что проститутки заслуживают не хорошего обращения, а преследования.

Доходы от содержания борделей были слишком велики для того, чтобы издание первых законов против проституции возымело эффект. Сам факт, что несчастные женщины, попавшие в бордель, не имели никаких прав, облегчал их эксплуатацию.

Во время войны, когда большое число мужчин было отлучено от своих жен, торговля женским телом процветала, а средневековая Европа почти всегда находилась в состоянии войны.

Крестовые походы были особенно хорошим источником доходов от проституции. В каждом порту, в каждом городе, где отдыхали выступившие в поход армии по пути к Священной Земле, бордели встречались столь же часто, как и харчевни. Самые обеспеченные крестоносцы брали с собой своих шлюх.

Орден тамплиеров на Мальте запротоколировал подробное описание расходов на съестные припасы и ночлег для тринадцати тысяч временных проституток за один только год.

Любопытен тот факт, что куртизанки воспринимались крестоносцами как обычное явление, поскольку священнослужители возродили религиозную ауру вокруг этой древнейшей женской профессии. Есть веские доказательства того, что многие женские святыни были связаны с фаллическим поклонением и поклонением силам природы. Победа церкви над язычниками еще многие века была не полной.

После крестовых походов сама Церковь не находила ничего не приличного в содержании борделей. Пока резиденция Папы находилась в Авиньоне, самый большой бордель в городе находился под его эгидой и был пожалован высоким именем аббатства.

Похожие учреждения были основаны и в Риме, после возвращения туда Папы.

Обитателей этих заведений проверяли как на религиозные знания, так и на физическую привлекательность, и все они были обязаны присутствовать на ежедневных молениях и регулярно посещать церковную службу. Мысль, что проституция была в определенном роде религиозным занятием, подтверждалась тем фактом, что клиенты мужчины должны были быть хорошими христианами для того, чтобы их допустили в бордель.

Когда Римский Папа Иннокентий IV уехал из Лиона после пребывания там в течение восьми лет, он сказал лионцам в прощальной речи:

«С момента Нашего появления здесь Мы внесли множество улучшений. Когда Мы приехали, то нашли здесь только несколько борделей. После себя Мы оставляем один. Однако нельзя не отметить, что он простирается от Восточных до Западных ворот Лиона».

Святой Августин⁷ – один из первых летописцев христианства, тоже поддерживал реалистичный взгляд на проституцию:

«Стоит только запретить проституцию, и своенравная похоть уничтожит общество».

Однако с проститутками обращались жестоко, и Эльвирский христианский собор (IV в.) отлучил от Церкви «всех шлюх и проституток».

Тем не менее, участие Церкви в «торговле телом» по крайней мере сказалось на улучшении отношения к обитательницам борделей.

Несмотря на то что светские законы продолжали жестоко преследовать женщин, независимо работающих на улицах, те, что работали в домах, которыми владела церковь или ее сановники, пользовались защитой церковных законов, и, более того, они жили в условиях, похожих на жизнь в монастырях.

Но в одном отношении им было действительно лучше. Особо подчеркивалось, что проститутки в церковных борделях – женщины «свободные», и действительно, они могли оставить свое ремесло, если того хотели. Папа Иннокентий III⁸ пошел еще дальше: он был инициатором освобождения проституток посредством замужества, и многие удовлетворенные клиенты женились на проститутках.

Церковь с готовностью благословляла подобные союзы после соответствующего периода перевоспитания и наложения епитимьи, для чего были созданы заведения, известные как Дома св. Магдалены. По всей видимости, было неизбежным, что некоторые из таких домов быстро заслужили репутацию мест для подпольных недорогих сексуальных удовольствий, а не обновленной добродетели, поскольку их жительницам оказалось не по силам отказаться от неразборчивых связей.

Подобные небольшие и ограниченные улучшения в статусе проституток скоро были разрушены самым грязным и жестоким бедствием, в котором несправедливо были обвинены женщины.

Через несколько месяцев после возвращения Колумба и его товарищей, открывших Новый Свет, в Неаполе, одном из шести великих торговых и военных центров Европы Ренессанса, разразилась неизвестная болезнь.

До сих пор остается загадкой, заразились ли матросы Колумба этой болезнью от аборигенов Гаити, или по неизвестной причине внезапно вспыхнула болезнь, существовавшая в древности.

Вскоре стало ясно, что эта загадочная болезнь не передавалась по воздуху или через контакт, с соседом, а зрела, множилась и разносилась из борделей Неаполя. Женщины теперь одаривали мужчин не только сексуальными удовольствиями.

Они взыскивали плату с процентами, растущими от недели к неделе, от года к году – до финальной расплаты смертью.

По мере распространения становилось ясно, что переносчиками этой болезни являются мужчины. Матросы везли ее из Карфагена в Неаполь, Венецию, Геную и Константинополь. Французские войска оставляли свои неаполитанские гарнизоны и распространяли болезнь по всей Италии и за Альпы. Их союзники – немецкие наемники – разносили ее по Центральной Европе.

Но проклятие «женский сифилис» падало на женщин, которые были несчастными жертвами своих клиентов мужчин, невольных переносчиков болезни. Однако болезнь двигалась не, из их городов и даже не из домов с дурной славой.

Тем не менее, каждый с готовностью обвинял женщин в том, что именно они ответственны за болезнь, распространившуюся по всему миру.

Страх перед венерическими болезнями вызвал новый виток гонения на неразборчивость в связях – гонения, возможно, даже большего, чем позволяли соображения морали и религии. Но реакция была одна: во всем винили проституток, а их клиенты не несли бремя наказания.

Итак, отношение к проституции – типичный пример полной деградации женщины. Ее исключение из под защиты закона означало, что проститутку можно было обмануть и не понести законного наказания. Ее можно было совершенно безнаказанно избить и опозорить. Ей единственной под страхом ареста запрещалось даже разговаривать с прохожими на улице.

В XVIII веке наполеоновская система государственного регулирования проституции, которая была охотно скопирована множеством других стран, лишила проституток последней видимости свободы.

В рамках этой системы проститутка или подозреваемая в проституции была вынуждена регистрироваться в полиции. Периодически она должна была обращаться к врачам и подвергаться медицинским осмотрам насильно или по своему согласию.

Если обнаруживалось, что она заражена, ее помещали в больницу с тюремными условиями, а после курса лечения возвращали в бордель для возобновления работы.

Лишь при рабовладельческом всего человека могли подвергать насильному осмотру всего тела. Но общество, в котором главенствует мужчина, создавшее подобную систему, восхваляло ее как отличный способ клеймения величайшего порока проституции, состоящего, конечно же, в опасности заражения клиента.

Совершенно очевидно: тот факт, что ни одна женщина не могла заразиться никак иначе, чем путем полового контакта с больным мужчиной, игнорировался, и никому и в голову не приходило организовать систему принудительного осмотра клиентов при входе в бордель.

Несомненно, мнения в пользу борделей, регулируемых государством, значительно перевешивали. В некоторых, в основном нью йоркских учреждениях, которые содержали немцы, и во французских домах терпимости высшего класса девушки были гораздо лучше, чем те, что работали на панели, и мужчин не принуждали и не зазывали обманом зайти туда против их воли.

Но в 1864 году англичанка Жозефина Батлер развернула кампанию против системы контроля над проституцией, которая была принята по всей Европе, и вскоре привлекла множество соратников, в рядах которых были В.Т. Стэд, Виктор Гюго и кардинал Маннинг.

Она сорвала покровы с империи зла, созданной системой регистрации проституток. Коррупция властей, взяточничество полицейских офицеров, рост сводничества и сутенерства для непрекращающейся поставки женщин, неизбежно сопровождавшие систему, которая, как показала миссис Батлер, полностью не оправдывала своей цели снижения проституции.

Обладание медицинской картой, выданной с гарантией государства, давало проститутке официальную грамоту, говорящую о том, что ее профессия не только допускается, но и одобряется. Цель этого документа – внушить клиенту чувство безопасности, в чем зачастую он разочаровывался.

Во время инкубационного периода никакой медицинский осмотр в те времена не был в состоянии обнаружить наличие болезни, которая опасна и до появления первых ее признаков.

Британский «Акт о заразных болезнях», викторианский эвфемизм для усиления системы медицинского контроля, не был отменен еще двадцать лет с того момента, когда миссис Батлер начала свою борьбу.

Для принятия властями бесплатного, добровольного и конфиденциального лечения венерических болезней потребовалось пятьдесят лет и мировая война, и лишь в 1927 году Лига Наций подтвердила утверждение Жозефины Батлер, что государственный контроль над проституцией – самый верный путь поддержания торговли женским телом.

Конечно же, миссис Батлер не дожила до того, чтобы увидеть результаты дела своей жизни в странах, где проститутки были самыми бесправными членами общества. Во Франции государственные бордели были закрыты лишь в 1946 году, в Испании и Италии не спешили закрывать их еще десяток лет. Некоторые штаты США отказались от насильственного закрытия борделей, и проституция оставалась неотъемлемой частью поддерживаемых государством развлечений наряду с легализованными азартными играми. В Западной Германии некоторые городские власти санкционировали проституцию, выстроив районы жилищ с фиксированной рентой для проституток, медицинским обслуживанием и регулярными полицейскими проверками.

К несчастью, лицемерие в этом весьма противоречивом вопросе продолжается до сих пор. Недавнее разрешение проституции британскими властями просто заметает мусор под ковер, восстанавливая самые худшие черты проституции, которые еще сто лет назад так возмутили миссис Батлер.

Законное разрешение проституции стало результатом публикации отчета Вольфеденской комиссии, созданной британским правительством в 1957 году, который решил судьбы независимых проституток.

До этого времени значительное число девушек, прогуливающихся по панелям районов красных фонарей британских городов, не было организовано. Они могли «ловить» клиентов в традиционном районе и отводить их в квартиру или комнату в другом районе, где соседи, владельцы домов, хотя и подозревали неладное, не имели мотивов обвинять девушек в проституции и доказать сам факт.

Когда на смену штрафам (что можно было считать своеобразным подоходным налогом) пришло отбывание тюремного наказания, одинокие любительницы поздних прогулок по панели были вынуждены переезжать в дома, которые образовывали районы красных фонарей.

Это означало, что почти каждая жительница этого здания была проституткой, а сам дом – самым что ни на есть борделем. Это в свою очередь взвинчивало жилищную плату до фантастических цифр, а владелец жилья автоматически превращался в содержателя борделя. Любая проститутка нуждалась в убежище, где она могла бы отсидеться, когда не могла продавать себя, а это означало сводничество и покровительство.

Девушка больше не может быть разборчивой, что было ее привилегией, когда она лично определяла потенциального клиента.

Вместо того чтобы оценить, сможет ли она вытерпеть мужчину в течение нескольких минут ради содержимого его кошелька, теперь она находилась в ситуации, когда в первый раз видела своего клиента в тот момент, когда он входил в дверь ее спальни.

Колесо запущено, и хотя взгляд гостей Лондона больше не оскорбляют проститутки, торгующие своим телом, нет сомнения, что сегодня проституция гораздо безудержнее, чем когда бы то ни было.

И более того, способы эксплуатации девушек ради наживы и их деградация из за насильственных извращений в настоящее время более жестоки, чем они были, когда вызвали ужас у миссис Батлер и отвращение у выдающихся мужчин и женщин, которые поддержали ее кампанию.

Система девушек по вызову, впервые созданная в США и теперь экспортируемая в любую страну, где есть телефонная служба, наносит проституткам точно такой же вред. Ее клиент – всего лишь голос в трубке. Чтобы заполучить клиентов, она вынуждена платить войску из барменов, шоферов такси, администраторов мотелей, официантов и других паразитов, которые работают в качестве ее агентов.

В результате возникает необходимость создания криминальной организации мафиозных масштабов, нацеленной на девушек и их клиентов, со всеми последующими пороками взяточничества и поборов со стороны полиции.

Настоящее зло от проституции возникает тогда, когда сексуальные услуги становятся предметом торговли. Проституция, возможно, вторая древнейшая женская профессия, и она будет – ведь мужчины и мир, в котором они главенствуют, не изменились – существовать из за доступности и спроса.

Пока соотношение полов остается неравным, пока сексуальные аппетиты отличаются, пока каждый юнец и старец, одинокий, весельчак и волокита существуют в качестве членов нашего многоликого общества, будет существовать и спрос на временное сексуальное удовлетворение.

И пока подарки, выходы в свет, развлечения, обеды предлагаются мужчинами в надежде на получение взамен сексуальных услуг от женщин, будет существовать дух проституции. Как следует из многочисленных опросов, многие проститутки имеют относительно низкий интеллектуальный уровень.

Поскольку низкий интеллектуальный уровень столь же нормален, как и высокий, всегда найдутся женщины, которые будут использовать свое тело для получения вознаграждения, точно так же как более счастливые женщины пользуются плодами своего ума или способностями в обмен на жалованье.

В нашем несовершенном мире существуют женщины, которые становятся проститутками по призванию. Для такой вознаграждение не главное, она по натуре неразборчива и согласна получать материальную выгоду от своей эмоциональной склонности, хотя главное ее желание – получать удовольствие от контактов с мужчинами, и она получает удовольствие от своих многочисленных сексуальных похождений, что не идет в разрез с особенностями ее характера.

Возможно, наступит день, когда мы найдем реальное разрешение этой вечной проблемы. Но ее нельзя будет разрешить, обращаясь с проститутками как с преступницами и прилагая все усилия, чтобы унизить их.

Подобные попытки предпринимались тысячелетиями и не принесли видимого результата. Образование, медицинские знания помогут выяснить опасности профессии проститутки гораздо эффективнее, чем преследования.

Перепуганная, безграмотная, эксплуатируемая женщина, у которой нет цели в жизни и которой не на что рассчитывать, кроме смерти в нищете от болезней или наркотиков, не может иметь ничего общего с благоговейным образом далекого прошлого – Матери Земли – или с женщиной, которая превратила секс из инстинкта в искусство.

Глава 4. ПЕРВЫЙ ВРАГ ЕВЫ

Прогресс – возможно из за того, что он постоянно регистрировался мужчинами, – как оказалось, проявлялся исключительно в их собственной деятельности, без помощи женщин.

Вынужденной ролью женщины испокон веков было оставаться на заднем плане, вынашивая коварные замыслы, вдохновляя и очень часто ворча. Но любое изучение поступательного движения цивилизации от пещер к небоскребам говорит нам, что практический вклад женщин был просто огромным.

То, что женщины уступают мужчинам в физической силе, компенсировалось активной и изобретательной умственной деятельностью. Легенды, традиции и множество примитивных рисунков и скульптур указывают на то, что, кроме изобретения искусства приготовления пищи, одомашнивания животных и хранения съестных припасов, женщина научилась молотить и веять зерно, а также размалывать его в порошок – это стало еще одним шагом вперед в искусстве приготовления пищи.

Необходимость создания крова для ее малышей наверняка стимулировала искусство строительства, несмотря на то что первобытная мамаша сама не конструировала жилище.

Необходимость прикрыть наготу подтолкнула женщину к экспериментам с шерстью и первым попыткам вязания; некоторые ученые утверждают, что именно женщина изобрела ткацкий станок, но определенно, искусство производства ткани принадлежало именно ей и осталось таковым даже в век синтетических волокон.

Мужчина всегда подозрительно относился к умной женщине.

Охотника определенно беспокоила и впечатляла изобретательность, с какой его подруга обрабатывала дичь, которую он приносил домой. Он чувствовал, что смелые идеи женщины во многих отношениях превосходят его мужские достоинства и силу. Мужчина, который знал, что его физическое превосходство позволяет ему одолеть животных и что победа над окружающей средой зависит от скорости его ног, от силы мускулов его рук и выносливости тела, был раздражен, когда оказалось, что гораздо более физически слабое существо может сделать вклад, равный, а может быть, даже больший, в обеспечение комфорта и безопасности существования.

Для практичного представителя мужской половины человечества подобное казалось бессмысленным. Наверняка тут имеет место еще какой нибудь фактор. И он, очевидно, имеет отношение к потустороннему. Женщина обладает дарованной ей свыше сверхъестественной силой!

Возможно, женщина и сама придерживалась такого же мнения, поскольку не всегда была в состоянии справиться с самыми обычными и постоянными опасностями, которые ее подстерегали. Ей приходилось зависеть от вдохновения.

Не трудно представить, какая мешанина из страха и изумления перед явлениями природы, рождения и смерти была обращена женщиной в безоговорочную веру в существ, которые могли регулировать эти явления. Мужчины всегда устанавливали и направляли религиозные верования, но женщины однозначно всегда были самыми искренними их приверженцами.

Наделив природные блага и катастрофы сверхъестественной силой, женщина находила в этом определенное успокоение. Она утвердила в умах мужчин веру в то, что и она сама наделена некоторого рода магическими силами.

Родоначальница Мать Земля – источник жизни – определенно стала более значимой, воплотив в себе силы рек, деревьев, облаков, солнца, луны и звезд. А кто, как не женщина с ее магическими силами лучше всего может объяснять ее действия, вымаливать их и приносить за них благодарность? Она была не просто жрицей – она была ведьмой.

Некоторые антропологи полагают, что первой всемирной религией было ведовство.

Его остатки, до сих пор существующие в шабаше некоторых ищущих острых ощущений домашних хозяек в пригороде Калифорнии или в до сей поры полудиких областях Африки, Южной Америки и Полинезии, имеют многочисленные общие черты – белая магия, привороты, обереги, культ преклонения перед луной и солнцем, внимание к факторам плодородия. Были и до сих пор есть и мужчины колдуны, но культ этот в основном женский.

Ведовство изначально не было злом. Оно почитало жизнедающие силы земли и, естественно, приписывало сверхъестественное влияние некому существу, обитающему в ее недрах.

Англосаксы, судя по Г. Уилльямсу, верили в это полубожество.

«Их Нехе, – сообщает он, – как оказалось, наполовину божество, наполовину дьявол, принцесса ведьм, которая черпает свое вдохновение как из божественных, так и из дьявольских источников».

Церковь ввела в религию фигуру мадонны с младенцем, и для Девы Марии возникла опасность потерять свою девственность, поскольку во многих местах она представляла собой богиню плодородия и в молитвах, обращенных к ней, просили о восстановлении утраченной половой функции.

Если девственница олицетворяла чистые и благие добродетели матери, то подразумевалось, что кто то должен олицетворять собой и нечистые и разрушительные помыслы. И эта роль предназначалась ведьме.

В начале было лишь объявлено, что ведьмы занимаются черной магией. Но в 1400 году гражданский суд признал связь с дьяволом, в которой были обвинены все ведьмы, преступлением, карающимся смертью.

В отчаянном приступе страха епископ Женевы сжег 500 ведьм, епископ Бамберга – 600, а епископ Вюртсбурга – 900. Сто пятьдесят лет спустя Святая церковь сожгла на кострах по крайней мере 30 тысяч ведьм.

Через несколько веков испанская инквизиция силой заставляла так называемых ведьм сознаваться в своих мерзостях, закручивая у них на головах веревки, вбивая под ногти гвозди и иглы, обливая им ноги кипящим маслом и подвешивая за ребра.

Но несмотря на то, что вряд ли можно назвать хорошим обращением, физического соблазнения ведьмами опасались до такой степени, что, чтобы защитить судей, осужденной выбривали голову и лобок и тащили обнаженной в зал суда задом наперед, чтобы ее взгляд не смог околдовать мужчину, который ее судил. Несмотря на многие годы гонений то одной, то другой религией, вера в ведовство сохранилась по сей день. В деревнях Англии до сих пор почитают и побаиваются так называемых «мудрых женщин» – фей, а женщин из обителей в Глазго и сегодня просят погадать на чайных листьях и приготовить лекарства из трав. Их клиенты в основном тоже женщины.

В США астрология, предсказание судьбы и хиромантия – большой бизнес, и наиболее удачливы в нем женщины, чей возраст перевалил уже за средний, которых в нашу технологическую эру называют «старыми мудрыми старушками» прошлого века.

А непримиримым врагом ведьм всегда были мужчины. Средневековая охота на ведьм продолжалась с ужасающей жестокостью, пытками и несправедливостью, и велась она мужчинами, в обычной жизни мудрыми и терпимыми.

Настоящие же ведьмы – слабоумные и сумасшедшие среди тысяч женщин всех возрастов, преданные смерти в выплеске садизма охоты на ведьм, – были, по большей части, безобидными. Просто им ставилось в непростительную вину то, что они пользовались загадочными и магическими силами женщины, чтобы перехитрить мужчин.

Отношение мужчин к женщинам в средние века способствовало культу ведовства.

Женщины были порабощены, несчастны и не уверены в будущем. И это была их инстинктивная реакция на ситуацию, в которой они оказались, и попытка изменить ее путем возврата матриархата, в котором почивали на лаврах их далекие предшественницы.

Причиной, которая ослабила влияние живой матери и разрушила преклонение перед ней среди членов семейства, был культ поклонения умершим.

После ведовства, став одной из основных религий человечества, поклонение умершим предкам сохранилось до настоящего времени на Востоке, в Полинезии, Африке и среди американских индейцев. Кроме того, этот культ был силен у древних римлян и оставил след по всей Европе, Азии и Африке, где влияние Рима было особенно велико.

Преклонение перед предками сменило отношение к смерти – со страха, презрения и забвения на аккуратную заботу о покойнике ради расположения его духа. Смерть не считалась уходом умершего из его семьи и племени.

Мудрые люди оставляли свою мудрость, врачеватели – свои навыки, воины – силу для защиты и возмездия.

В культе почитания предков больше внимания уделяется личности умершего, а не похоронному обряду и попыткам сохранить останки усопшего. Чтобы дух умершего человека продолжал приносить пользу семье и племени, как делал его владелец в течение жизни, требуются молитвы и жертвы.

Благоговейный трепет перед могущественным главой семьи рос через ритуальную память о нем. Его дух будет умиротворятся поколение за поколением, и около него будет собираться все больше и больше ушедших, которым тоже требуется умиротворение.

Через несколько десятилетий этот главный дух станет предком множества взаимосвязанных семейств, поэтому поклонение ему уже больше не будет частным семейным делом, а делом целого общества. Таким образом, фигура матери стала не столь важной, как прежде.

Ей даже могли запретить участвовать в отправлении религиозного ритуала умиротворения и совета с духом предка, переговоры с которым были исключительной привилегией глав семейств мужского пола, которые сами в положенное время присоединятся к духам предков.

Как эта мужская религия силой удалила женщину на задний план, видно в современной Японии, где синтоизм основывается на почитании предков. Жена там не принимает никакого участия и не имеет никакого значения в отправлении семейного религиозного ритуала.

В Японии мужчина может оскорбить или даже избить свою мать, не страдая от невыносимого позора, в то время как даже воображаемое несоответствие стандартам, налагаемым предком семейства, может стать причиной самоубийства – как единственного достойного выхода из этого положения.

Поклонение предку рода не только опустило мать с ее высокого положения, оно обеспечило более низкое положение каждой рожденной девочки по сравнению с мальчиком.

Дух ушедшего предка постоянно требовал своей копии для того, чтобы жизнь семейства продолжалась, в свою очередь, члены семейства мужского пола обеспечивали себе возможное место среди духов предков, производя наследников, которые будут возносить молитвы после его смерти.

Следовательно, ребенок мужского пола стал необходимым не только для материальной выгоды в этом мире, но и для обеспечения надлежащего места в будущем. Дети женского пола не имели такого значения, если не считать того, что они были средством производства в будущем представителей мужского пола.

Любое исследование истории женщины наверняка вызовет мистическое восхищение и удивление ее судьбой. Как будто бы существовал некий легкомысленный и универсальный тайный сговор представителей мужского пола подавлять женскую изобретательность и амбиции. Кто знает, может, так оно и было.

Лишь ничтожное меньшинство мужчин считало, что «воспитывать женщину так, чтобы она знала свое место», – несправедливая и безответственная политика. Как писал св. Джон Христосом: «Среди всех диких зверей нет ни одного столь вредоносного, как женщина» – и продолжал в неистовстве неприязни, что она – «необходимое зло, природный соблазн, соблазнительное бедствие, домашняя опасность, смертельная привязанность и лицемерное зло».

Секретным оружием в войне против женщин всегда была религия. Возможно, нельзя оправдать взгляда, что женщина занимает положение ниже мужчины, но посылка о том, что так уж предначертано Судьбой, гораздо безопаснее.

В религиозных верованиях, стремящихся объяснить необъяснимое, женщина была чем то вроде предмета бесконечных споров. Иногда она возносилась выше самого высокого алтаря, иногда ей запрещалось даже входить в храм. Почти всегда она вовремя переступает высшие запреты, налагаемые на нее религией.

Маятник качнулся от почитания Матери Земли к почитанию предков. Однако еще были отклонения маятника в сторону женщины.

Большинство древних религий имело более мощный сексуальный оттенок, чем современный ислам и иудейство. Они автоматически наделяли женщину большей властью. Власть ее творить добро или зло была настолько сильна, что мужчина стал проявлять чрезвычайную осторожность, предпринимая первый шаг. В Древнем Египте, например, женщина могла первой завязать знакомство, проявлять свои симпатии, писать о них в записке, предлагать место свидания и первой делать дружеские жесты при встрече.

Секс и религия, конечно, тесно связаны, несмотря на суровые законы последней. В действительности аскетизма в провозглашении важности секса столько же, сколько его в храмовой проституции.

Периодические тайные победы женщины над ее врагом мужчиной должны включать способ, который она изобрела, чтобы превратить самые земные сексуальные отношения в таинство, настолько важное, что для миллионов и миллионов людей обряд брака стал единственным обрядом, который влиял на их дальнейшую жизнь.

И не важно, насколько устали представители мужской половины человечества менять брачные обряды и законы, женщина всегда приспосабливалась к ситуации, основательно переделывая ее себе на пользу. Часто для этого требовалось довольно длительное время, но результат никогда не вызывал сомнений.

Во всех культурах, где практиковалось многоженство, появлялась любимая жена, которая удерживала свое положение и наслаждалась тем, что именно ее сыновья будут главными наследниками. Это говорит о том, сколь неунывающей может быть Ева во время превратностей судьбы.

В брачных обычаях всегда сохранялась примитивная вера в женскую силу. Вклад мужчин в основном касался практической экономики, вклад женщины – таинство и красота. Мужчины писали брачные законы, женщины привносили в них религиозное влияние.

В Древней Греции престиж невесты как равноправного партнера сохранился, несмотря на мошеннические законы наследования и необходимость согласия семьи на брак. Теоретически никакой мужчина не может завоевать невесту, если он не совершит героический поступок, не проявит изобретательность или не пожертвует ради нее чем нибудь, чтобы возбудить ее эмоции.

Поэтому брачная церемония всегда включала символическое похищение невесты недовольными родственниками или друзьями, чтобы жених мог продемонстрировать свою непоколебимую любовь. После чего процессия в сопровождении друзей жениха и невесты направлялась с песнями, восхваляющими храбрость жениха и красоту невесты, в храм.

Женщины Греции, несмотря на их законное более низкое положение, чем у мужчин, оставили свой след в истории поступком Лисистраты, жены одного из почетных горожан Афин. Вознамерившись положить конец войне, она созвала всех жен и возлюбленных вечно враждующих греков, и Аристофан, который всегда использовал реальных людей и реальные ситуации в своих комедиях, донес до нас ее слова:

«Давайте подождем дома с накрашенными лицами, а потом выйдем встретить их в одних коротких туниках… а потом, когда наши мужья станут тяжело дышать от желания, если мы ускользнем от них, вместо того, чтобы уступить, они быстренько заключат перемирие, это я вам говорю…

А если они станут брать вас силой, вам придется подчиниться, но делайте это с явной неохотой. Поскольку нет никакого удовольствия в этом, когда это делается насильно… Не волнуйтесь, им скоро надоест, потому что мужчина не получает никакого удовольствия, если не имеет контактов со своей женой».

Это была самая основательная попытка наложить женский контроль, известная в истории. Жаль, что сегодня все больше и больше женщин не следуют «примеру Лисистраты. Современная женщина может достичь гораздо большего этим способом, чем с помощью освобождения и так называемого равенства полов.

А ведь ей нужно лишь воспользоваться своей сексуальной неотразимостью!

Но голос Лисистраты был всего навсего криком вопиющего в пустыне. В Греции мальчики начинали ходить в школу на седьмом году жизни и учились грамматике, поэзии, музыке, арифметике, а также занимались различными видами спорта в гимнастических залах. Девочка была приговорена сидеть дома от рождения до свадьбы и не училась ничему, кроме ведения домашнего хозяйства.

Когда Фидий работал над статуей Афродиты в Элиде, посвященной брачному обряду, он изобразил ее одной ногой стоящей на черепахе, чтобы показать, что добродетельная женщина должна тихо сидеть дома.

Заключение брака стало настолько непопулярным в Греции, что в VI веке до нашей эры великий законодатель Салон решил сделать его обязательным. Мужчины были вынуждены жениться по закону, который гласил, что только женатые мужчины могут стать ораторами или генералами.

Писатели и поэты изображали женщин как неверных и развратных, пьющих, интригующих, вздорных и завистливых.

Несколько веков спустя поэт Палладий суммировал все эти качества в одной из самых жестоких эпиграмм в литературе:

«Брак приносит мужчине только два счастливых дня: день, когда он укладывает свою невесту в постель, и день, когда он укладывает ее в могилу».

Как сильно не любили греческие мужчины своих жен, так же сильно они искали новых любовных отношений с женщинами. Они жаждали любви, но думали заполучить ее подарками. Они преследовали и умоляли женщин и неизбежно разочаровывались в своих завоеваниях.

Афиняне показывают нам в своих книгах, что греки боялись любящих женщин, считающих любовь страстью, которая заставляет сдержанных мужчин совершать неконтролируемые поступки и получать наказание от богов за высокомерие и гордость.

Софокл суммировал этот страх следующим образом:

Любовь – не только любовь,

В имени ее таится много имен;

Потому что она – Смерть, вечная Сила,

Чистое Желание, дикое Безумство, Плач…

И поэтому греческие мужчины начали искать любви юных мальчиков.

Практичные римляне обращали свое внимание лишь на экономическую сторону брачного союза. Самая формальная церемония, которая, как предполагается, была изобретена римлянами, называлась confarreatio.

Поскольку эта церемония была доступна только членам семейств патрициев, она эффективно предотвращала неравные браки между представителями различных социальных групп.

Так римская правящая верхушка обеспечивала то, чтобы собственность оставалась внутри очень ограниченного круга семейств. Амбициозной дочери из невыдающейся фамилии удача не светила, но поскольку она была женщиной, то нашлись обходные пути, хотя на их поиски ушло несколько столетий.

Простолюдины считались женатыми, если пара жила вместе в течение года или прошла ритуал фиктивной продажи женщины мужчине на церемонии, называемой coemptio.

Рабов поощряли к совместному проживанию, потому что их дети тоже становились рабами. Некая церемония, подтверждающая брачный союз между рабом и рабыней, была названа contubernium. Это слово означало всего навсего беспорядочную связь, которую можно разорвать по собственному желанию или приказу рабовладельца.

Все эти церемонии Римской империи в годы ее расцвета были лишь признанием узаконенных факторов собственности. Изначально они были предназначены подтвердить, что женщина находится в полном подчинении у мужчины.

Они не имели никакого отношения к действительной связи между двумя людьми, а поскольку она могла быть удостоверена, любая сторона могла эту связь разорвать без всякой судебной процедуры при условии, что собственности и состоянию, полученному при браке, не будет нанесен ущерб.

Подобные брачные церемонии принижали человеческие чувства, что неизбежно привело к тому, что к бракам стали относиться с легкостью. К 44 году до нашей эры барьеры, запрещающие патрициям жениться на женщинах более низкого социального положения, были сняты.

К началу эры христианства любой гражданин Римской империи мог жениться на любой свободной женщине, будь она римлянка или иностранка.

Такая легализация того, что уже стало реальностью, даже если и помогла женщинам, ничего не сделала для поднятия статуса брака. Брачный союз был нестрогим соглашением, где партнеры оставались вместе по обоюдному желанию, что на деле означало столько, сколько пожелает муж, за исключением тех браков, где жена была очень высокого социального положения.

Ювеналий⁹, сановный фельетонист времен Рима, цинично писал о браке Семпоринии, сестры Тиберия Гракха: «Этот брак распался, потому что, как любая женщина, она потеряла свою красоту».

Так испытай его! И жизнью я клянусь,

но ты увидишь,

Что красоту он любит, не жену.

Едва лишь на лице заметны станут

Морщинок слабые следы,

Едва упругость потеряет кожа

И время затуманит светлый взор,

Едва утратят зубы блеск, а щеки будут впалы,

Тогда мужчина, хоть и муж, но все же

Произнесет жестокий приговор:

Ушла твоя краса, спеши и ты в дорогу.

Не плачь, обид своих не излагай,

И видом горестным, столь неугодным богу,

В дальнейшем жизнь мою не осложняй.

Однако римская матрона была сущностью Империи. Бывшие племена скотоводов воинов зависели от жен, которые вели хозяйство, пока мужчины воевали, но могли в случае необходимости и взять в руки оружие.

По мере расширения территорий Римской империи мужчины проводили в военных походах все больше и больше времени. Родная земля процветала, потому что женщины сохраняли ее и поддерживали плодородие.

Типичная римская жена того времени была, возможно, довольно скучной личностью, столь же унылой, как и жены пионеров Дикого Запада Америки, буров в Южной Африке и женщины австралийского буша. Но уныние было лишь поверхностным грехом. Для своих мужчин они были предметом гордости.

Эти женщины не получали похвалы, однако умело вели дела своих мужей, что следует из эпитафий на их могилах. Одна из них гласит: «Поскольку превратности женской судьбы имеют гораздо меньше значения, нежели превратности жизни мужчины, трудно найти что нибудь новое, чтобы сказать в похвалу женщине».

В то время как другая эпитафия вдовца своей жене смело заявляет:

«Мне не на что было пожаловаться».

Как все огромные военные и торговые империи, Римская издавала законы, направленные исключительно на защиту прав мужчин и собственности. Жены имели мало законодательных привилегий. Но римские женщины были закулисной силой, символизирующей, что в действительности, как и в половых контактах, женщина всегда была сверху.

К тому же все без исключения признавали, что за дверями дома жена была главной. И именно из Рима система моногамных отношений распространилась по всему миру. Как обычно, действовали неписаные законы Евы!

Гай Валерий Катулл, величайший лирический поэт Рима, резюмировал типичное отношение римлян к женщине: «Odi et amo» – «Я люблю, и я ненавижу».

Нет сомнений в том, что причиной такой ненависти к женщине было опасение ее растущих привилегий. Катон Старший¹⁰ в 195 году до н.э. предсказывал, что, если подобное будет продолжаться, произойдет катастрофа.

«Если каждый из нас, граждан, решил бы защищать свои права и достоинство как мужа по отношению к своей супруге, у нас было бы меньше неприятностей с сексом в целом, поскольку наша свобода, погубленная дома, даже здесь, на Форуме, попирается и топчется ногами… Пересмотрите все законы, с помощью которых ваши прародители сдерживали их злоупотребление вседозволенностью, и заставьте их подчиняться своим мужьям, но даже со всеми этими узами вряд ли вам удастся их контролировать. И что с того? Если вы позволите им завладеть этими ограничениями одним за другим и оказаться свободными… неужели вы думаете, что вы сможете их терпеть? С того момента, как они почувствуют себя равными вам, они тут же станут показывать собственное превосходство».

Несмотря на все эти разговоры о привилегиях, муж мог карать, пороть или поправлять жену по своему усмотрению, отправлять ее на работы как рабыню и забирать предназначавшуюся ей плату, приговаривать ее к смерти за тяжкое преступление и даже убить ее собственными руками, если поймает ее на прелюбодеянии.

В Британии, как и во всех странах в границах Римской империи и вне ее, дочь была обязана выйти замуж за того мужчину, которого выберет для нее отец, а он неизменно выбирал ей мужа ради финансовой или политической выгоды для себя.

До XVII столетия муж мог оставить жену, если она была бесплодна, увечна, имела дурной запах изо рта, глупа, слишком страстна, груба, обжорлива, любительница выпить, сварлива или обидчива.

Нужно было проделать тысячу миль на еще неизвестный Восток, чтобы обнаружить, что там брачный союз считался священным.

В Китае представление о том, что каждый человек судьбой привязан к одному партнеру, которое греки и жители стран Запада считали очаровательным мифом, не вызывало сомнений.

Если верить китайской религии, Богиня Луны привязывала каждого новорожденного невидимым шелковым шнурком к другому. Медленно, год за годом, шнурок сжимался до тех пор, пока они не встречались друг с другом. Ничто не могло предотвратить этого окончательного союза.

В то время как родители сохранили за собой абсолютное право выбирать брачных партнеров своим детям, их судьба, олицетворяющая шелковый шнурок, влияла исключительно на практическую выгоду, которую можно было извлечь из брака. Личность партнера, благоприятное время для заключения брака и расположение нового дома – все это определялось прорицателями и советами в храмах.

Поскольку брачные обычаи отдельных личностей прошлого известны из упоминаний о них в исторических документах, они, конечно, были разнообразны. История обычно фиксирует только деятельность выдающихся людей. Миллионы обыкновенных людей следовали своим неустаревающим обычаям, на которые не влияли ни политические, ни экономические факторы.

Погрязшие в бедности семьи крестьян имели множество детишек и мало собственности. Невнимание и недостаточное лечение дополняли бремя тяжелой жизни жены крестьянина, хотя в юности ее сексуальная привлекательность давала ей преимущества при заключении брачной сделки.

Хорошенькая девушка, очевидно, могла выбирать себе партнера или, по крайней мере, думать, что ее красота и личные достоинства были единственной причиной интереса к ней поклонника. Следы того, что представляли собой брачные союзы обыкновенных людей, сохранились в Британии по сей день в наименее населенных местах, таких, как Шотландия и Уэльс.

В Шотландии заявление о взаимном желании вступить в брак в присутствии любого взрослого свидетеля считалось брачным обязательством, и никого не беспокоили ни возраст, ни согласие родителей, ни оглашение в церкви или другие приготовления для брачного союза, которые становились не личным делом каждого, а делом групповой ответственности.

Еще приятнее для романтической девушки и нетерпеливого юноши были ярмарки обручения на юге Шотландии и на границе с Англией. Эти ярмарки, проводимые сначала как рынки для обручения служанок, подмастерьев, сельскохозяйственных рабочих и шахтеров, постепенно становились местом, где одинокие люди могли встретиться и тут же начать совместную жизнь.

Это был пробный брак продолжительностью один год. Если к концу этого срока один из партнеров, не важно кто, захочет разорвать союз, он вправе сделать это, хотя ответственность за содержание ребенка, родившегося к тому времени, ложилась на плечи инициатора расторжения брака. Если союз длился больше года, то он становился законным браком.

Верующие люди получали подобие благословения от священника, но в тех отдаленных районах старые языческие обряды погружения в ручей с последующим похлопыванием руками по поверхности воды считались единственными ритуалами, необходимыми для благословения браков и для того, чтобы они принесли потомство.

В Уэльсе брачные узы были неотъемлемой составляющей последующего экономического подчинения жены мужу. Они были известны как свадьбы кошелька и пояса, когда за день до начала совместной жизни семейство невесты приносит разменные монеты и оставленную девушкой одежду в дом жениха.

Тот, кто мог себе позволить, увеличивал ценность приданого дубовым сундуком, полным постельного белья, и кошельком, содержащим довольно кругленькую сумму.

Браки детей вызывали шок и раздражение в западном мире, поскольку они всегда воплощали в себе презренное подчинение жены воле мужа. В позднем средневековье идеальным браком считался тот, где возраст невесты составлял одну треть от возраста жениха, это означало, что совершеннолетний мужчина в возрасте двадцати одного года мог взять себе в жены девочку семи лет.

В Марокко матери берберов до сих пор выдают своих дочерей замуж в десять двенадцать лет обычно за пожилых мужчин, которые могут обеспечить им больше свободы, чем молодые мужчины. Для того чтобы брачная ночь была удачной, они стараются достать для детей наркотики.

В противном случае, жаловались они, девчонки часто отбивались, как дикие кошки, и после нескольких неудачных попыток провести брачную ночь неудовлетворенные мужья возвращали их родителям.

В настоящее время институт брака, несомненно, находится в продолжительном и жестоком кризисе.

Для большинства в мире брачные узы больше не являются бременем, освободить от которого может только смерть. Легкий развод дает возможность тысячам мужчин и женщин, обычно богатым и влиятельным в своей стране, в действительности жить в полигамном браке.

Неверность среди мужчин, возможно, осталась на прежнем уровне, но определенно она стала отдыхом, удобством или предлогом для гораздо большего числа женщин, чем за целые века. Несмотря на то что большинство народов на словах считают узы брака священными и благословенными Церковью, люди свыкаются с нарушениями брачных обетов по дюжине причин – от несовместимости характеров до жестокости, от измены до отказа выполнения супружеских обязанностей.

Подобное положение вещей неприемлемо, если уважать права личности. Но, похоже, невозможно сделать так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Брак – это состояние человека, а человек – существо несовершенное.

В любом браке кому то приходится поступаться своей индивидуальностью, пусть даже немного. И если поставить цель – сделать жизнь личности совершенной, трудно понять, как достичь такой цели в двойной узде брака.

Однако для оптимизма основания есть. Нарушение брачных обязательств мужчинами ослабевает. Браки все реже заключаются по экономическим соображениям, хотя до • сих пор берутся в расчет социальные выгоды. Все меньше и меньше молодых пар женятся не по собственному желанию.

Возможность для представителей обоих полов зарабатывать себе на жизнь выбранной профессией помогла снизить необходимость для подавляющего большинства женщин выбирать – выходить замуж или жить в бедности и зависимости от родственников.

Заставить же мужчину жениться против его воли на женщине, у которой в руках находятся все экономические тузы, практически невозможно.

В действительности брак становится делом беспрепятственного и взаимного соглашения, где нет других причин, кроме постоянного желания любить и быть любимым. Мужчины все еще могут следовать своей традиционной осмотрительности в принятии на себя ответственности за дом и семью, тогда как более побудительный стимул – потребность в сексе – может быть легко утолен услужливой и любящей женщиной, не требующей ничего взамен.

Но история Евы несет утешение. Она нуждается в браке столь же сильно, сколь нуждается в любви.

Она благоразумно неразрывно соединила романтические отношения с браком и вознамерилась сделать их совместимыми друг с другом. Более того, она верит всем своим сердцем, что найдет себе партнера, друга, свою другую половинку, которую выбрала ей Судьба.

В каждой девушке есть некая безоговорочная, почти детская вера, что «шелковый шнурок» соединит ее с суженым.

Глава 5. САТАНА – ЭТО ЖЕНЩИНА

Победа христианства как мировой религии не дала никаких преимуществ смертной женщине.

Сама основа концепции божественного происхождения человека раннего христианства состояла в том, что женщина разрушила рай, который предназначался для жизни на земле.

Фундаментальная доктрина была (и есть) основана на идее грехопадения, первородного греха человека или, скорее, женщины.

Искупление Христом грехов и его Воскрешение, будучи средствами восстановления божественной жизни человечества, были в те ранние годы забыты в комплексе вины изначального греха, превратив человека в морального урода и раба собственной греховности.

Способ облегчения этой тяжелой ноши был найден – переложить всю вину на Еву, что так похоже на мужчин. Она была греховна от рождения, и ей следует постоянно напоминать об этом.

Подобное отношение повлекло за собой трагедию женщины, от которой она страдает со времен Создания до сегодняшнего дня. Цена счастья и прогресса человечества – гонения на женщин как низших и грешных созданий – была велика.

Удивительно, но, несмотря на все те силы, которые государство и Церковь направили против Евы, она время от времени все же одерживала победу над своими противниками. Она провела широкую кампанию, отмеченную причудливыми экспериментами, после полного уничтожения цивилизации с падением Римской империи.

Непрактичный идеализм бесцельной и бесконечной любовной интриги – основная причина всех вымышленных любовных трагедий – это напоминание о женоненавистничестве, которое расцвело в III и IV веках нашей эры.

Широко известным основателем культа был состоятельный молодой человек по имени Аммониус, житель Александрии, которая была одним из крупнейших городов Римской империи.

Аммониус был христианином, возможно, тайным, потому что его родители занимали высокое положение в городском обществе и точно следовали социальным обычаям языческого семейства, до такой степени, что устроили свадьбу своему мальчику по греко римскому канону.

Его невеста, возведенная своими подружками на брачное ложе после свадебного пира, испытала шок, когда ее муж закрыл дверь спальни от любителей брачных шуток и возбужденных родственников, и принялся декламировать ей советы Святого Павла парам, вступающим в законный брак, из Письма к коринфянам.

Скупое одобрение брачной любви как предостережение против соблазнов внебрачной связи предложил Аммониусу Святой Павел, но тот пошел дальше.

Он читал лекцию своей невесте в течение нескольких часов так проникновенно, что она согласилась, что их брак не должен быть связан с физической близостью.

Некоторое время они жили вместе, переехав в хижину в Египетской пустыне, чтобы избежать соблазнов роскоши города. Аммониус был, очевидно, либо религиозным фанатиком, либо импотентом, но его жена была нормальной, и какое то время спустя она предложила расстаться по той причине, что, как ей казалось, Аммониус не должен смотреть на женщину в ограниченном пространстве хижины.

К ее облегчению – или даже отчаянию – Аммониус принял это предложение и в тот же самый день выстроил себе отдельное жилище неподалеку.

После этого Аммониус стал еще более рьяным в своем религиозном усердии и в подавлении своих физических устремлений. Он никогда не снимал своих одежд, чтобы никогда не видеть своих половых органов, и все время посвящал умерщвлению плоти, воздерживаясь от пищи и воды.

Не установлено, следовала ли его примеру эта неназванная женщина во время своего продолжительного брака, ясно одно: она не оставила своего мужа и не вернулась к нормальной жизни в городе.

Эти благочестивые люди приобрели известность. Вокруг двух маленьких хижин выросли монастыри с несколькими тысячами монахов, однако важно то, что женских монастырей там не появилось.

Концепция Аммониуса о священном брачном союзе стала идеалом, который поддерживали многие праведные христиане. В порыве религиозного усердия многие супружеские пары предпринимали попытки жить вместе без физического контакта, но неизбежно возникал момент, когда они нарушали этот обет.

Несколько легче были духовные браки, широко практикуемые священниками и монахами. В этом ритуале мужчина и женщина, уже посвященные в целомудренную жизнь, жили вместе.

Если и женщина и мужчина были религиозными фанатиками, подобные отношения были вполне приемлемыми – сохранились письменные источники, свидетельствующие, что, подвергаясь плотским соблазнам, регулярно пребывая в одной постели во время сна, они благополучно выдерживали это испытание.

Но, очевидно, духовный брак обеспечивал удобный способ священникам избегать правил обета безбрачия без особого скандала. Ведь они из предосторожности называли свою партнершу «духовной сестрой».

Архиепископ Самосата в III веке снискал известность тем, что, имея «двух цветущих красавиц в качестве своих духовных сестер», был соответствующим образом наказан за свое поведение.

Церковь не оставалась в неведении, что половые отношения возможны и без общепринятого полового контакта и, следовательно, девственность не служила основанием, чтобы смотреть сквозь пальцы на наличие «духовной жены». Церковный собор Ниццы запретил духовенству иметь в доме женщин, даже выполняющих обязанности прислуги.

Во многих местах этот эдикт был проигнорирован, и Леонтий, епископ Антиохии, в ответ на него, оскопив себя, сохранил тем самым свою «духовную супругу».

Это положило начало распространению самооскопления, которое находило оправдание в замечании Св. Матфея о том, что «ради царствия небесного можно сделаться евнухом». В конце концов оно было запрещено Церковью как смертный грех.

Немногие из так называемых жен могли ожидать подобного дара мужского внимания. Большинство из них было просто напросто удалено из домов духовенства.

Ранняя Церковь развивала фанатичную убежденность в греховности женщин и грязи половых контактов. Аскетизм считался настолько важным, что, когда в 385 году нашей эры некий монах приехал в Рим, чтобы начать дискуссию о том, что брак выше обета безбрачия, он был исключен за ересь и богохульство.

Средневековую церковь обуревала идея плотского греха. Христианский устав был основан на убеждении, что совокупление мужчины и женщины дурно и греховно, за исключением поддержания человеческого рода. Было придумано множество правил и ограничений, чтобы сделать этот процесс как можно безрадостнее.

Любое удовольствие считалось непосредственным пособничеством Дьяволу.

Кульминацией всего этого можно считать «Chemise cagoule» – закрытую ночную рубашку с отверстием в том месте, через которое муж мог бы сделать жену беременной, избегая других физических контактов.

К тому же были предприняты активные попытки «организовать» половой акт внутри семейных отношений. Церковью разрешалась только одна позиция, а любые вариации строго наказывались.

Не удовлетворившись этим, Церковь сократила количество дней в году, в которые супружеские пары могли иметь половые сношения. Половые контакты не разрешались по воскресеньям, средам и пятницам, в течение сорока дней перед Пасхой и сорока дней перед Рождеством, за три дня до причастия, во время епитимьи и со дня зачатия, а также сорок дней после родов.

Результатом подобных запрещений в супружеских отношениях стали всплески извращений, гомосексуальных отношений, самобичевания и галлюцинации.

И конечно же, вина за все эти пороки была приписана непосредственно женщине. Саксонцы обращались с ней как с собственностью, теперь же она стала источником всех грехов. И не только во время полового акта. Считалось, что даже присутствие женщины в любое время было способно повлечь за собой грех. Поэтому во время эпидемий чумы мужчинам говорили, что не только Нежелательно с ними спать из за риска заражения, но и просто проходить мимо.

Типичная реакция на представление, что несчастная женщина была грешницей, возникло в Испании, где духовными женами духовенство торговало как рабынями. Духовная жена могла иметь склад характера, который делал жизнь в религиозном безбрачии не только возможным, но и желательным. Но ни в коем случае нельзя было быть уверенным, что она сможет ему следовать.

Унижение женщины означало, что каждая дочь была предметом собственности в хозяйстве своего отца, точно так же как лошадь, поле или плуг.

И как женщина, она приносила не больше и не меньше пользы, чем эти предметы. Ее, в сущности, продавали для рождения детей, выполнения домашней работы и улучшения благосостояния ее мужа.

Ее сексуальное расположение было, конечно, ее настоящим ценным вкладом, но это был вопрос стыда – мужчина стыдился, что желает его, она же стыдилась того, что несла проклятие тем, что была им награждена.

Нам остается лишь надеяться: тот факт, что человеку свойственно наслаждаться запретным плодом и получать удовольствие от сладкого чувства вины, помогал многим женатым парам в средневековой Европе переносить вымысел порочности и открывать восторг и счастье взаимной любви.

Десятки тысяч мужчин и женщин обрели путь истинный в безбрачной жизни. Они разрешили жизненно важную проблему, приняв это главное и окончательное решение.

Но миллионы мужчин и женщин подчинялись своим инстинктам и жили с дилеммой, провозглашавшей, что, несмотря на то что женщина и является причиной всех несчастий, от которых страдает человечество, она также является и каналом, посредством которого возможно спасение (Дева Мария).

В 370 году нашей эры св. Джон Христосом узнал, что его друг Теодор решил жениться. Он убедил его оставить эту безрассудную затею, написав ему взволнованное письмо, в котором говорилось:

«Фундамент этой телесной красоты – не что иное, как флегма и кровь, меланхолия и желчь, соки пережеванной пищи».

Провинциальный церковный совет запрещал женщине по причине ее нечистоты принимать голыми руками евхаристию. И в VIII веке Бонифаций свидетельствовал, что англичане «крайне презирают супружество» и что они «совершенно отказываются иметь законных жен и продолжают жить в разврате и прелюбодеянии, словно ржущие лошади и кричащие ослы».

Отвращение к женщинам постепенно усиливалось. Это была, конечно же, форма эротизма, и самые громогласные защитники воздержания были гораздо более зациклены на сексе, чем любой из римских выродков язычников, которые стали причиной краха империи, увлекшего за собой и Европу.

Св. Георгий считал женщин «вратами ада, вкусительницей запретного плода, первой преступившей божественный закон».

Если воспринимать Книгу Бытия буквально, то вряд ли найдется какое нибудь библейское оправдание теории, выдвинутой в VI веке, что у женщины нет души.

Это убеждение долго не признавалось и объяснялось тем, что те женщины, которые достаточно благочестивы, чтобы попасть на небо, по прибытии туда будут лишены своего пола. Из этого следует, что мужчины в загробной жизни сохранят принадлежность к мужскому полу.

Положение женщины становилось все ниже и ниже.

Племенные брачные обряды, основанные на примитивном почитании Матери Земли, служительницы культа, врачевательницы, дали начало запутанной теории о том, что женщины греховны по природе, что их еще можно терпеть в законном браке, но без благословенного брачного союза любить их греховно.

Идеальная жизнь для любой женщины – в действительности единственная жизнь, если она хочет свести к минимуму расплату за свою внутреннюю греховность, – была жизнь в девственности. Если она хотела уважения от мужчин, сохранить свое достоинство, даже жизнь, она должна была отбросить чувство любви к своему партнеру и детям.

Страдания женщин привлекали внимание, потому что они предпочитали дыбу, горящую смолу, каленое железо половому акту. Считалось, что девственность обладает волшебной силой и даже дикие звери не станут набрасываться на непорочную девственницу.

Церковь превратила половые отношения в такой грех и грязь, что даже в браке секс казался позорным и отвратительным. Св. Иероним угрожал: «Тот, кто страстно любит свою жену, нарушает супружескую верность», и мужчины и женщины, которые страстно желают друг друга, чувствуют свою вину и боятся собственных эмоций.

Противоречия и безнадежность конфликта между понятиями чистоты и грязи вынудили мужчину относиться к женщине с большим подозрением, нежели прежде. Тем не менее, из этой трясины именно женщина создала новую романтическую любовь, которая с тех пор очаровывала и обманывала мужчину.

Исторические темные века, которые были самым мрачным и в эру мракобесия, принесли культ рыцарства и зарождение новых взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Известные как I'amour courtois, или куртуазная любовь, они подняли женщину на новый пьедестал уважения и восхищения. Хотя трудно оценить, какой ценой умственных и физических усилий это было сделано.

Человек – единственное живое существо, которое намеренно ограничивает или подавляет свою сексуальную активность. Почти непостижимо, но он может не только контролировать свои желания правилами и запретами, чтобы защитить права личности, но кроме того, и провозгласить особой добродетелью воздержание.

Начало культу куртуазной любви положили трубадуры – поэты, творчество которых зародилось в Провансе после 1100 года. Они воспевали любовь, не грубую сексуальность мира, в котором они жили, а любовь рыцарскую и порядочную, о которой они мечтали.

Поэзия трубадуров – наиценнейшая форма искусства, которую Южная Франция оставила последующим поколениям. Она оказала огромное влияние на современный мир, поскольку заложила основы уважения к женщине. Эта поэзия цвела, пока расцветало рыцарство. Уход одного повлек за собой исчезновение другого.

Поэзия трубадуров была прекрасной и печальной. Любовь, которую она возвеличивала, всегда имела трагический оттенок.

Рудел, один из самых ранних поэтов, рассказывает очаровательную и в то же время горестную повесть о герое, полюбившем принцессу, живущую в далекой стране. Он отправился в долгий поход по морю, чтобы лишь взглянуть на ее красоту, но во время путешествия тяжело заболел. Он умер, едва его взгляд упал на принцессу, которая заключила его в свои объятия, без страсти, но с состраданием.

Это обычная тема песен: величайший дар женщины – успокаивать, что затмевало ее способность давать сексуальные удовольствия.

Трубадуры любили женщин физически, а плати: ли дань приукрашенной любви. Несмотря на ужасную историю о мести, изобретенной владельцем замка Руссильон, который вырезал сердце у трубадура своей жены, подал его на ужин и заставил съесть, любовь между поэтом и его возлюбленной была неизбежно платонической.

Обычно трубадур жил в замке какого нибудь землевладельца или рыцаря, когда тот отправлялся на войну. Теоретически жена воина становилась фактической узницей в своем замке, не исключалась возможность того, что ее заковывали в пояс верности.

Практически большинство этих женщин занималось ведением хозяйства в доме и в усадьбе месяцами и даже годами в отсутствие своих мужей. Трубадур делал положение женщины официальным, воспевая ее достоинства и чистоту, ее красоту и ум.

Ситуация могла бы быть щекотливой, если бы ее мотивы не были столь искренними. Считалось, что трубадур всегда умирает от неразделенной страсти либо к некой неназванной женщине в своей прошлой жизни, либо к своей хозяйке.

В обоих случаях было принято, что осуществление желаемого совершенно невыполнимо.

Для большей уверенности влюбленный должен был поднять свою возлюбленную на недосягаемую высоту, а ей приходилось соответствовать столь высокому положению. Таким образом, женщина превращалась в нечто вроде богини, и, конечно, культ трубадуров стал полурелигией. Бернарт де Вентадорн очень ясно описывает такое отношение в одной из своих песен:

Я славу Донне воздаю

В словах правдивых и простых;

Но гибну от страданий злых

И непрестанно слезу лью.

В плену Любви лежу ничком,

Тюремных не открыть дверей

Без сострадания ключей,

А Донны нрав с ним не знаком¹¹.

Одним из самых замечательных проявлений этого ритуального культа любви было появление женщин трубадуров. Одной из лучших была Графиня Смерти.

Она описывала свои чувства, чтобы рассказать, что женщины могут испытывать все муки любви, которые, как считалось прежде, были уделом лишь мужчины. Предметом ее воздыханий был герцог Оранский.

«Меня переполняет радость от того, что тот, кого я люблю, является самым храбрым рыцарем в мире, – писала она. – Молю Господа дать ему счастье. Женщина, которая строго придерживается правил достойного поведения, должна направлять свою любовь на храброго и доблестного рыцаря. Если она уверена в его храбрости, пусть не скрывает свою любовь. А когда она станет любить его открыто, храбрый и благородный рыцарь будет говорить о ее любви с сочувствием».

Как в случае с трубадурами мужчинами, любовь здесь тоже недостижима. Конечно, вскоре иллюзии рассеются, и в более поздних произведениях Графиня повествует о том, что в ее любви не нуждаются.

Граф не ответил на ее любовь, как она и предполагала раньше.

«Я посылаю тебе эту песню, чтобы напомнить о себе. Скажи мне, мой нежный друг, почему ты так жесток со мной? Из гордости или из ненависти?»

В концепции куртуазной любви рыцарство было связано с правилами высокого социального положения. Оно мало значило для женщин в целом, однако для женщин высокого происхождения оно значило много. В самом известном трактате Андреа Шаплэна о куртуазной любви, написанном в XII веке, утверждалось, что низшие классы не могли знать любви или им, по крайней мере, не разрешалось ее знать.

Мужчины низкого сословия, которые сочли бы, что влюблены, могли возгордиться и стали бы пренебрегать своими каждодневными обязанностями, становясь таким образом бесполезными для своих хозяев. Что же касается их дочерей, то «если вы возжелаете их, то когда найдете подходящее место, добейтесь желаемого, воспользуйтесь случаем, пусть даже силой».

Куртуазная любовь определяла, что привязанность между представителями разных полов должна быть односторонней – форма преданности вассала феодалу. Когда влюбленный выбирает себе возлюбленную, то становится ее преданным слугой, а она – его хозяйкой. Он обязан повиноваться ей безоговорочно. Но, поскольку роль мужчины в обществе была противоположной, подобная ситуация должна была держаться в секрете.

О настоящей любовной интриге никогда не упоминалось публично. По словам Андреа, мужчина, который не в состоянии держать язык за зубами, не мог быть настоящим любовником.

Представление о том, что любовь означает повиновение, говорило о том, что в браке существовать она не могла. Муж должен быть хозяином своей жены, следовательно, мужчина не мог любить свою жену, поскольку не мог считать ее своей хозяйкой.

Куртуазная любовь в действительности была коварным способом устранения чувства идеализма в счастливом браке. В этом отношении ей помогал возобновившийся интерес к классическим писателям и декларативные заявления Церкви. Овидий провозглашал, что «люди, состоящие в браке, не могут быть любовниками».

Церковь подчеркивала, что брак – это таинство и удовольствие от полового акта в браке было бы святотатством и осквернением.

Это также подкреплялось идеей Св. Иеронима о том, что муж совершает прелюбодеяние со своей собственной женой, если получает с ней сексуальное наслаждение вместо того, чтобы воспринимать ее лишь как объект, способный служить продолжению рода.

Таким образом, при куртуазной любви лишь меньшинство женщин удостаивалось высокого положения, большинство же подвергалось унижениям. Немногочисленные счастливицы королевских или благородных кровей могли быть уверенными в том, что займут довольно бесполезную, однако сулящую избалованность нишу. Будучи пока еще не замужем, высокородная девушка могла быть уверенной в защите всех мужчин одного с ней происхождения.

Ее брак будет холодным и формальным, однако, если повезет, она могла надеяться на то, что какой нибудь мужчина чуть ниже ее по происхождению станет ее возлюбленным. Эта любовь, действительная или лишь воображаемая, будет единственной любовью, которую она сможет познать. От нее ожидалось, что она будет относиться к своему возлюбленному с презрением и равнодушием – по крайней мере, в то время, пока сможет противостоять его ухаживаниям.

Сердца разбивались, сердечные раны не заживали. Извечной темой печальных и полных страданий песен трубадуров были чувства, обреченные померкнуть перед более чувственной страстью.

Хорошие манеры, рыцарство, чистота, разговоры и самопожертвование были жалкими добродетелями, которые породила куртуазная любовь, но от человеческой природы не уйти, и существовало множество сексуальных забав в постели, вне зависимости от того, надет на женщине пояс верности или нет, и как трепетно она относится к собственной девственности.

Однако ветер перемен вызывал еще большее беспокойство у певцов сентиментальной поэзии. Религиозные перевороты, которые повлекли за собой крестовые походы, появление практичного и грубого класса торговцев, – все это положило конец кодексу рыцарства, воспетому в песнях трубадуров в домах знати Юго Западной Европы.

И с исчезновением трубадуров краткий всплеск экзальтированной любви к женщине тоже сошел на нет.

Но обрек себя на бессмертие! Данте и Петрарка восхищались поэзией трубадуров, они оба довольно долго жили в стране трубадуров – Провансе.

Женщины, чьи имена связаны навсегда с поэзией трубадуров, конечно же, отвечали всем ее традициям. Данте видел свою Беатриче всего несколько мгновений в окне. Петрарка мельком заметил Лауру, выходящую из церкви в Страстную Пятницу.

Обе едва переступили порог детства – чистые, красивые, девственные – и недосягаемые.

Сколько женщин из за этого воображаемого идеализма подавляли свои естественные желания или стыдились и испытывали чувство вины, потому что их эмоции не поддавались контролю? Сколько женщин поддалось любви и обрекло себя на долгие годы епитимьи из за «порочности и грязи» одного единственного порыва?

Мужчина со времен трубадуров почитал недосягаемое, в то время как сам просил и умолял женщину, которую желал, но которую унижал и презирал, считая грубой и земной, соединиться с ним в том, что считалось благословенным Богом, возвышенно священном акте любви.

Только Дьявол мог придумать такой парадокс вдохновения и духовной бедности, запретов и вины, которые выпали на долю женщины, но ведь только женщине по силам в некоторых случаях быть и ангелом и дьяволом одновременно.

Феномены рыцарства и куртуазной любви олицетворяли собой удручающий пример того, как положение средневековой женщины может измениться в умах мужчин. Спокойно и терпеливо она боролась за свое место под солнцем, за место рядом с мужчиной – не только в постели, но и в борьбе за прогресс.

В частности, женщины внесли гораздо больший вклад, чем готовы признать историки, в развитие торговли в Англии.

Как только закат феодализма открыл путь росту среднего класса, жены тоже смогли предложить нечто ценное, что способствовало карьере их мужей. Начиная со средних веков гильдии купцов стали влиятельными и процветающими и, конечно же, были исключительно монополией мужчин. Но эти ремесленники и купцы были женаты и по большей части жили в помещениях, где работали.

Обязанностью женщины было вести хозяйство, но близость к ремеслу способствовала тому, что многие сообразительные жены становились деловыми партнерами своих мужей.

«Жены ваших горожан похожи на куропаток – самки красивее самцов», – восхищенно и с легкой завистью заметил иностранец, наблюдавший жизнь в Лондоне.

Мужчины были ремесленниками и одновременно торговали предметами своего ремесла. Их благосостояние зависело от того, как хорошо будет расходиться товар, и они постоянно выезжали на ярмарки и базары, непременно встречаясь с другими членами своей гильдии, совершали длительные отлучки в другие города.

Работа не стояла – работали подмастерья и наемные работники, а женам можно было доверить присматривать, чтобы они зря не тратили время.

В сельской местности жены мелких землевладельцев сохранили за собой традиционное право организовывать работу в огороде, растить и сохранять плоды и присматривать за сыроварней. Жена мелкого фермера руководила небольшой группой женщин, помогающих в доме и по хозяйству.

Она сопровождала своего мужа на базар и, пока он вел переговоры о продаже скота и урожая, торговала яйцами, цыплятами, маслом, овощами и фруктами из своего хозяйства.

Она выполняла роль скорее делового партнера, чем помощника, и ее советы были важны для мужа.

Это было новой формой эмансипации, которая не производила особого эффекта на женщин высокого сословия. Как всегда, реакционных взглядов придерживались в основном те, для кого экономические перемены не имели особого значения.

Ко времени Шекспира самым распространенным мнением о женщине было то, что ей нечем занять свое время и, следовательно, в основном она была помехой. Подобная ситуация, конечно, возникала по вине мужа.

Ему нравилось показывать свое благосостояние тем, что он нанимал большую свиту слуг, нанимал какую нибудь овдовевшую или незамужнюю родственницу управлять хозяйством, позволяя своей жене сосредоточиться целиком и полностью на жизни света.

Когда же она повиновалась, он немедленно начинал бранить экстравагантность и незначительность ее интересов.

Поведение более энергичных благородных дам вызывало обычные скандалы, лишний раз подтверждающие, что жене необходима крепкая рука мужа, чтобы она знала свое место.

И это место, естественно, находилось в спальне, хотя слишком часто и в комнате для больных. Рожать по ребенку каждые двенадцать месяцев с семнадцати до сорока лет – вот перспектива, которая ожидала большинство замужних женщин. Слишком многие умирали, не дожив до сорока, измученные частыми родами или от широко распространенных в то время послеродовых инфекций.

Десять пятнадцать детей были обычным делом, из них две трети – мертворожденные, а чуть больше умирали в младенчестве.

Исследования прироста населения говорят о том, что средняя пара, состоящая в браке, от дохристианских времен вплоть до XIX века в среднем имела 2, 25 детей, которые достигали половой зрелости.

Уровень смертности в младенческом и раннем возрасте был так огромен, что мать была не только истощена физически постоянными беременностями, но и умственно, поскольку испытывала эмоциональное напряжение, видя смерть очередного своего ребенка.

Показное и преувеличенное сочувствие, которое, по мнению мужчин, следовало бы оказывать их женам, стало пережитком века рыцарей, о чем они ничуть не сожалели. Мужчины правящего класса и благородного сословия были склонны считать своих жен непослушными детьми, которыми нужно управлять и наказывать без посторонних глаз.

И соответственно сами жены зачастую вели себя, словно дети. Когда девушка из благородного семейства достигала возраста пятнадцати лет, ее родители начинали искать ей мужа, подходящего по общественному положению и состоянию.

Время от времени находился молодой человек, отвечающий этим запросам, но более вероятно, что единственным сговорчивым кандидатом оказывался мужчина гораздо старше.

Причиной этого было то, что со средних веков до XVIII столетия мужчина переживал не одну жену. При высокой смертности женщин, рано вступавших в брак, мужчина мог похоронить нескольких жен до того, как умрет сам.

Мужчина высокого социального положения и с устоявшимися привычками импонировал родителям дочери, достигшей брачного возраста, потому что социальные выгоды от союза ставились прежде всего.

Вдовцу средних лет нравилась мысль иметь привлекательную молодую девушку своей женой, и не только для постельных удовольствий. Причиной такого брака были сыновья, и тающие мужские сексуальные способности могли быть компенсированы энергией и здоровьем молодой девушки.

Единственным проигравшим от этого союза неизменно становилась невеста. Все дети подчинялись строгой дисциплине и считали, что слово родителей – закон, но дочери были объектом более нравоучительного воспитания.

Слово отца было не просто законом, оно было волей Божьей. Девушке прощалась глупость, физическая слабость, некрасивость. Непростительным было непослушание. Такое родительское «промывание мозгов» зачастую срабатывало. Девушки вырастали в уверенности, что они не могут сами принимать решения, они считали брак единственным способом улучшить свое положение.

Романтические понятия о том, что любовь не подчиняется рассудку, были им абсолютно неведомы.

– Таким образом, немногочисленные драматурги елизаветинской эпохи представляли любовный треугольник, где у молодой девушки было два искателя руки – один благородного происхождения и молодой, другой – ниже по социальному статусу, но средних лет и с хорошей репутацией. В таких пьесах девушка предпочитала молодому человеку, который был «любвеобильным и мечтательным», более зрелого мужчину. В противном случае аудитория не сочла бы развязку «счастливым концом».

Можно представить себе реакцию на столь необычную пьесу, такую, как «Ромео и Джульетта», которая вызвала сенсацию среди старшего поколения. В ней возникла ситуация неконтролируемой любви, которая подрывала основы семейных ценностей и предпочтений. Следовало ожидать, что все закончится трагически.

Однако для юного поколения сюжет не показался абсурдным и надуманным. К тому времени, как умерли Шекспир и Елизавета I, произошло переосмысление положения женщины вообще и жены в частности.

Щекотливая ситуация времен правления толстого, тщеславного, отвратительного и, возможно, сифилитика Генриха VIII заставила любого здравомыслящего, хотя и с предубеждениями против женщины, человека задуматься о том, что Англия в золотой век Елизаветы I расцветала, несмотря на то что на троне была женщина.

Именно личность женщины и женская мудрость выбрали таких блестящих советников; именно женский характер сплотил нацию в одно целое, полное энтузиазма и патриотизма, а женская отвага пронесла страну через все опасности к триумфу.

Но при всем этом елизаветинская Англия не избежала клеветы, направленной против женщин. Епископ Аймлер называл женщин «своенравными, легкомысленными пустышками, слабыми, беззаботными, опрометчивыми, сплетницами злоязычными и во всех отношениях испачканными дьявольскими нечистотами».

Стаббс¹² хотел всех шлюх заклеймить каленым железом, ставя клеймо на щеке, лбу и других видимых частях тела. Он порицал тот факт, что «магистрат закрывает глаза на порок». В то время как Томас Бэкон был убежден, что это было дело «многих разрывов в супружеских связях».

Несмотря на все это, женщины елизаветинской эпохи познали удовольствие от секса, которого не знали веками. Бледная, нездорово сентиментальная куртуазная любовь была забыта, и женщины искали и находили страсть без притворства. Джон Донн, бывший романтическим сердцеедом до того, как принял обет и написал свое «Посвящение», описывал это новое отношение весело и без недомолвок в одном из своих любовных стихотворений.

Прочь эти оковы…

Освободись от пут,

что грудь твою стянули,

И песни приглуши:

завидую им я.

Движеньем жадных рук

дотронуться смогу ли

Повсюду до тебя  

то верх будь или низ,

Край левый или правый?

Америка,

вновь обретенная земля!

Как счастлив я в своем открытьи,

Что взору моему все прелести свои

Явить ты сможешь из укрытья.

Так покажи себя, сбрось белые одежды,

Совету повивальной бабки словно внемля,

И не страшись:

невинность не порок!

Чтоб ободрить тебя,

сам обнажусь я ныне.

Зачем тебе покровов больше,

чем мужчине?

Правление королевы, несомненно, вызвало революцию в отношении прав женщин. Они ходили смотреть пьесы, и театр был в расцвете, как никогда прежде. Появление многочисленных книг по доступным ценам вдохновило женщин учиться грамоте.

До XVII века лишь небольшое число женщин были грамотными, потому что школ для девочек не было. Если они существовали, то в них учили шитью, танцам, этикету, игре на музыкальных инструментах, а обучение грамоте было на последнем месте.

В любом случае, девочек не учили латыни, а подавляющее большинство произведений тогда печаталось на этом языке.

В XVII веке к неграмотности относились с презрением, по крайней мере, в семьях культурных высокопоставленных людей. Сэр Джордж Мор смог с определенной долей гордости заявить о своей жене, которую он любил и уважал:

«Теперь я стал ее секретарем, как прежде был ее слугой».

Когда сэр Ральф Верней был выслан во Францию, его жена так грамотно составила прошение в суд и давала показания по его делу, что правительство Кромвеля дало разрешение на его возвращение.

Конечно, пуритане были настроены против любых улучшений положения женщины, если это означало, что ей будет разрешено воспользоваться теми привилегиями своего пола, которые осуждались Библией. Но «новые» женщины XVII столетия были серьезны, амбициозны и могли взять на себя больше ответственности.

Они стали основой для формирования новых взглядов Кромвеля. Пуританки по своей воле и наклонностям, они привнесли в понятие «брак» высокий смысл взаимного уважения между мужем и женой.

Они придерживались библейских заветов о послушании женой мужа, но указывали и на обязанность мужа обращаться с женой почтительно и сдержанно.

Это не мешало им преследовать шлюх с такими же жестокостью и фанатизмом, какие проявляли инквизиторы к ведьмам. В 1597 году король Шотландии Яков VI, который был протестантом, объявил своим подданым, что Дьявол, чтобы оставить свой знак на шлюхах, «лижет их своим языком в интимных местах».

Для молодых женщин в жизни было мало радостей. Театры были закрыты, танцы отменены, и даже обручальные кольца были запрещены.

Хотя положение жены немного улучшилось, муж имел право наносить визиты вместо супруги, бить ее и вести все ее дела. В суде, как кто то сказал: «Муж и жена – одно целое, но муж – сам по себе».

С Реставрацией пришли курение, увлечение спиртными напитками и азартными играми. Воскресные развлечения, модные наряды, никем не контролируемые встречи не состоящих в браке молодых людей и, как следствие, любовные интрижки. Но все равно, было нелегко противостоять распущенным нравам, блеску и роскоши королевских любовниц, а также всеобщему стремлению к свободе и удовольствиям.

Обычай заводить себе любовницу всегда был королевской привилегией, но его стали копировать придворные и аристократия. В XVII и XVIII веках королевская любовница была поднята на невероятные высоты могущества.

Диана де Пуатье была фактической правительницей Франции в XVI веке, когда была любовницей Генриха II. Это была чрезвычайно романтическая история, занимавшая амбициозные умы привлекательнейших молодых женщин, состоящих при дворах в Европе и особенно во Франции.

Диана в преклонном возрасте после безвременной кончины своего обожаемого короля, который был на восемнадцать лет моложе ее, понесла традиционное наказание Немезиды за свою красоту и развратность.

Овдовевшая королева Екатерина Медичи сделала все возможное, чтобы погубить эту царицу куртизанок, и конфисковала все, что дал ей король. Но Диана была состоятельна и влиятельна сама по себе, и оскорбленная и мстительная Екатерина, как ни старалась, не смогла отнять у нее блеск и славу женщины, любимой до безумия мужчиной, которого она знала еще младенцем.

Долгое время Диана де Пуатье с ее мудростью, добротой, заботой и советами королю и с вкладом в историю Франции была примером для каждой куртизанки.

XVII и XVIII столетия были золотым веком женской красоты, ума и гибких моральных устоев. Женщины были вынуждены пользоваться своим полом как единственным способом обрести богатство и славу.

Этого они смогли добиться, но на постоянство своего положения рассчитывать было нельзя. Все зависело от того, как долго они были способны очаровывать любовника королевских кровей. Удивительно, сколько женщин не только обуздывало неразборчивость своего пресытившегося любовника, но и ухитрялось поддерживать свое сексуальное господство, даже когда с возрастом их красота уменьшалась.

Конечно, в действительности они были незаконными супругами правителей и, как многие понимающие и хитрые жены, время от времени поставляли временных подружек, чьи умственные способности не могли сделать их серьезными соперницами.

Любовницы королей и принцев в XVII и XVIII веках обладали огромной политической властью. Не было ни одного дипломата, который бы не признавал, что переговоры с любовницей были столь же важными, сколь и переговоры с монархом.

Эти королевские куртизанки Франции – Валери де Монтеспан, де Майтенон, дю Бари, Помпадур – обладали политической властью, потому что их пол мог быть столь же могущественным союзником, как армия, и столь же эффективным аргументом, как мирный договор.

Эти женщины были потомками таких пионеров, как Диана де Пуатье, Нелл Гуин и Барбара Кастел мейн, – шлюх, которые торговали своим телом, но одновременно тех, кто поднял торговлю сексом до невиданных доселе высот.

Никогда в истории женщина не могла достичь такого благосостояния, положения и поклонения, вне зависимости от своего происхождения и средств.

Все необходимое для того, чтобы жить, как королева, чтобы дети были воспитаны, как аристократы, с титулами и поместьями, достигалось лишь с помощью привилегий своего пола.

Это был урок, который не могла проигнорировать ни одна женщина. И в равной степени это было доказательством женских возможностей достигать желаемого, которое обеспокоило мир мужчин.

Неудивительно, что, когда во Франции разразилась революция, королевские любовницы и их потомки немедленно стали мишенями для трибуналов, даже несмотря на то что по происхождению они были выходцами из народных масс.

За правым делом парижских революционеров стояла ненависть к обществу, примером которого был французский двор, где главенствовали женщины. При провозглашении нового режима подразумевалось, что уничтожаются пороки старого. Это была антифеминистская революция в той же степени, что и антироялистская.

Исторический манифест «Декларация прав человека и гражданина», изданный вскоре после падения Бастилии, точно соответствовал своему названию. Он касался лишь прав мужчин. Упущение о правах женщины как гражданина было не случайным. В новой республике обычному человеку предоставлялись многочисленные политические права, но под словом «человек» всегда подразумевался мужчина.

Женщины же не получили никаких дополнительных привилегий, которыми не пользовались бы и при монархии.

В Национальном конвенте¹³ были вывешены специальные плакаты, взывающие к тишине и обращенные к женщинам, находящимся на галерее. Несмотря на все это, революция создала первую политическую женскую ассоциацию.

Мужчины революции не доверяли этим уличным амазонкам, и их предводительница, некая мадам Ролан¹⁴, Шарлотта Корде (убийца Марата) и Олимпия де Гуже (писательница и борец за права женщин), – все умерли под ножом гильотины.

Закат власти женской сексуальности был недолгим. Наполеон не только использовал женщин – своих любовниц, родственниц и жен – для достижения собственных целей, но его ненасытная сексуальность давала возможность толпам женщин добиваться его благосклонности и таким образом украшать перьями свое роскошное гнездо.

После десятков лет тщетных усилий уничтожить влияние женщины на политическую структуру Франции любовницы и жены вновь обрели свою блестящую власть – Жозефина в качестве мадам Помпадур, Каролина Мюрат – Марии Антуанетты.

Наполеон обращался с женщинами как со своими рабынями. Он приказывал им отдаваться ему, если они не подчинялись, он брал их силой. Если у него на пути вставал муж, он посылал его с поручением за границу, как проделывал Нерон. После того как Наполеон стал абсолютным диктатором, ему редко приходилось пользоваться такими повелительными методами.

Заветной мечтой любой актрисы, дамы нового высшего общества или проститутки было провести ночь в постели великого человека.

Франция всегда задавала тон миру как в правилах поведения в обществе, так и в политической экономии. Несмотря на то что ее идеи часто оказывались разрушительными, коррумпированными, примером чему могли служить неизбежные перевороты как при монархии, так и при республике, остальной мир не мог ни игнорировать их, ни удержаться от лестного подражания.

То, как поступали женщины Франции, – и то, что делалось, чтобы держать их в узде, – нашло свое отражение в жизни соседних стран.

В Вене, известной во времена Конгресса как «самый большой в Европе любовный рынок», когда общее население приближалось к 400 тысячам человек, проституток в городе насчитывалось 20 тысяч. Меттерних, блестящий канцлер, зависел от женщин, имея одновременно трех любовниц, и был убежден в том, что и все мужчины зависят от женщин.

Он ввел женщин в политику и использовал их в качестве посредниц для сбора информации и в качестве тайных агентов. Все, что их любовники доверяли им в моменты интимной близости, передавалось полиции.

В 1811 году на четырех законнорожденных приходилось по одному незаконнорожденному, а к 1840 году был зарегистрирован почти миллион подкидышей, оставленных своими родителями.

Свирепствовали сифилис и гонорея, и каждая третья семья заражалась этими болезнями. Неоспорим тот факт, что при режиме Меттерниха, как при Наполеоне во Франции, семейная жизнь непрерывно разрушалась.

В Германии в 1840 году некий предшественник Кинси подготовил отчет, в котором говорилось, что из ста браков сорок восемь несчастливых, в тридцати шести супруги безразличны друг к другу и только пятнадцать счастливых и полностью добродетельных браков. В другой сотне более пятидесяти из заключенных браков были «распущенными и распутными», четырнадцать «намеренно аморальными», а в пятнадцати отмечалась профессиональная проституция и сводничество.

В Англии XVIII столетие называли Веком Благоразумия. Однако на женщин благоразумие мужчин не производило никакого впечатления, и они всеми силами старались усилить собственную привлекательность с помощью косметики и нарядов, какие только они могли придумать.

О том, что они в этом преуспели, свидетельствует выдвинутый парламентом в 1770 году акт, который провозглашал:

«Все женщины, которые, вне зависимости от возраста и сословия, профессии или ученой степени, после выхода этого Акта прибегнут к соблазнению или принуждению к браку любого подданного Его Величества посредством духов, красок, косметики, белья, искусственных зубов или накладных волос, корсетов, подкладных бедер или туфель на высоком каблуке будут подвергаться штрафу по действующему закону против колдовства и подобных судебно наказуемых преступлений, а браки, заключенные при таких обстоятельствах, по признанию виновным оскорбленной стороной, будут считаться недействительными и аннулироваться».

Акт, конечно, не возымел своего действия. Женщины в качестве реакции на униженное положение, в которое их пытались поставить мужчины, продолжали пользоваться средствами соблазнения.

Любая женщина, осчастливленная происхождением, состоянием и приятной внешностью, подлинной или искусственной, в XVIII веке вела жизнь более увлекательную, чем представительницы ее пола за всю историю человечества. Она могла заводить любовников, путешествовать по стране и за границей, играть в азартные игры и даже заниматься самообразованием!

Однако нельзя сказать, чтобы она имела какое то значение в мужском мире.

Благородный лорд Честерфилд, который был воплощением галантности, выдающимся государственным деятелем и джентльменом до мозга костей, писал своему шестнадцатилетнему сыну:

«Женщины – лишь большие дети. Они забавно болтают, иногда отличаются сообразительностью, но, что касается здравого смысла и основательного ума, я за всю свою жизнь не знал ни одной такой… Разумный мужчина ведет с ними легкие разговоры, играет с ними, подшучивает над ними и льстит им, как с веселым, развитым ребенком, но он никогда не спрашивает у них совета и не доверяет им в серьезных делах, хотя часто заставляет их думать, что делает и то и другое».

Это ясно показывает, что он и его современники в действительности думали о представительницах женского пола.

Политический подъем и рост промышленности в XIX веке принесли с собой унылое время для женщин. Отмечался рост рождаемости, и женщинам приходилось заботиться о многочисленном семействе. Несмотря на высокую смертность в младенчестве, население быстро выросло.

Провинциальная девушка, которую муж привез в город в поисках работы на новых ткацких фабриках и шахтах, жила хуже, чем рабыня. Ей приходилось трудиться в шахте; несмотря на закон, запрещавший работать под землей женщинам и детям, она все равно спускалась под землю, переодевшись мужчиной. У нее не было другого выхода. Ее муж приказывал ей поступать так, да и она сама прекрасно понимала, что без ее вклада в семейный бюджет семья, которая и так находилась на грани голодной смерти, погибнет.

На текстильных фабриках преобладал женский труд, женщины работали от десяти до пятнадцати часов в сутки за жалкую плату, и каким то чудом у них хватало еще сил, чтобы выносить ребенка, заботиться о нем и о своем муже в свободное от работы время.

Французский историк Эли Галеви обнаружил, что в ткацких городках женщины пополняли свои мизерные зарплаты проституцией, зачастую с молчаливого согласия мужей.

Ричард Айтон в своем «Путешествии по Британии» писал о беспорядочных связях в шахтах:

«Эти мрачные и отвратительные пещеры способствовали животной распущенности. Если между мужчиной и женщиной, которые встречались в них, возникала страсть, они тут же ей предавались».

Мастера прядильщиц и ткачих пользовались «уступчивостью и похотливым снисхождением многочисленных женщин, находящихся под их началом… процесс выбора жертв не прекращался…»

Женщины не из рабочего класса никогда не были настолько унижены. По большей части, жен считали сексуальными игрушками, которые тоже должны были рабски служить увеличению семейного дохода.

Аморальность была распространенной и неизбежной, когда жизнь становилась настолько тяжелой, что каждая ее минута была борьбой за выживание.

Женщины делились на две категории: чуть выше, чем животные, – зачастую с ними обращались даже с меньшим уважением, потому что они меньше стоили; и те, чье социальное и финансовое положение требовало оберегать их от мерзостей жизни. Ни одна из категорий не получала от жизни ничего. Унижение было жестоким, а возвеличивание – фальшивым.

Не удивительно, что этот унылый для женщин век в конечном итоге породил идеалистов обоего пола, настроенных устранить всеобщее свинство в отношении к женщине.

Пока добровольцы, такие, как Элизабет Фрай, боролись за падших женщин, писатели старались показать то похотливое лицемерие в обращении к благовоспитанным женам и незамужним женщинам, томившимся в бесполезном, бесплодном существовании.

Потребовалось целое столетие, чтобы искоренить зло. Хотя, возможно, если бы отношение к женщине в XIX веке не было столь пренебрежительным, реакция не была бы такой яростной.

Хорошо зарабатывающая женщина сегодняшнего дня, счастливая жена с правами человека, не испытала бы вкуса справедливости, если бы не страдания ее предшественниц, которые разбудили совесть всего мира.

Глава 6. СЕКС В КАЧЕСТВЕ РАВНОВЕСИЯ

Достижение женщины возможности быть равноправной гражданкой – самая важная практическая цель, которую она достигла в истории человечества.

Равенство полов и попытка женщины бороться с мужчиной за равные условия в профессиональной деятельности и на производстве – две абсолютно разные вещи. Это – основа демократии и признание того, что женщины не являются людьми второго сорта.

Конечно, в некоторых странах женщины периодически имели политические права на определенных ступенях развития общества, но это были либо эксперименты, не оправдавшие себя, либо остатки примитивного матриархата.

Уважение, которым пользовались женщины в прошлом, – вот доказательство того, что результатом прошедших веков является прогресс. Действительно, взлеты и падения в истории феминизма показывают, что результатом одного шага вперед почти всегда были два шага назад.

Положение женщины в ранних цивилизациях бронзового века наглядно показано в поэзии Гомера. С какой бы достоверностью он ни описывал приключения в своих произведениях, общее описание жизни и обычаев довольно точно.

Замужество было важным и единственным путем, разрешающим половые отношения для женщин. В типичной усадьбе времен Гомера жило вместе несколько семей, женатые люди спали вдвоем на складных кроватях, поставленных в единственной большой комнате дома. Мальчики и неженатые мужчины спали на полу в комнате или портике.

Но незамужние женщины или жены, чьи мужья находились в походе, спали в маленькой, закрывающейся на замок комнатке позади основной жилой комнаты.

Женщины разделяли социальное положение своих мужей или отцов, но не их законные права.

Следы прежнего статуса женщин сохранились. Девушка рабыня, прижившая ребенка от своего хозяина, если это был мальчик, была рада, что ребенок немного поднимется по социальной лестнице. Он станет человеком второго сорта, а не третьего и сможет прислуживать своему отцу или кровному брату в качестве личного слуги.

При возникновении недоразумений родство считалось по материнской линии. Корона возлагалась на голову нового мужа овдовевшей императрицы или на голову мужа умершей дочери императора.

Отсюда и многочисленные легенды и сказки об удаче бедного никому не известного искателя приключений, который убил чудовище, и в результате добился любви принцессы и занял место наследника первой очереди.

Женщины в эпоху Гомера были на положении собственности, но жизнь и благополучие тех, кому посчастливилось родиться в знатных семействах, строго охранялись, а на тех, кто нарушал этот закон, налагалось серьезное наказание.

Когда греки осаждали Трою, разразилась эпидемия чумы. Один священнослужитель объяснил эту катастрофу как наказание Аполлона, потому что Агамемнон захватил и соблазнил дочь одного храмовника, служившего в храме Аполлона. Просьбы священнослужителя о возвращении его дочери были напрасными, за что и была наслана болезнь.

Агамемнона убедили возвратить девушку, и эпидемия стала затихать. Вот какой сильной была вера в могущество священных культов и остатки древних верований в исцеляющую силу женщины.

Кроме заметных, но единичных случаев, когда женщина своими поступками или талантами была способна внести вклад в историю, она делала это по праву рождения. Женщина могла быть императрицей, дочь графа наследовала владения своего отца, вдова аристократа могла иметь превосходство над своими менее родовитыми родственниками мужского пола.

В раннюю эпоху христианства женщина могла иметь некоторую политическую силу и собственные права лишь в церкви. Когда монастыри и приюты монахинь были крупными землевладельцами и представляли народ в правительстве, аббатисса или настоятельница могла стоять рядом или даже выше своего коллеги при парламентских дебатах. Но эти женщины по роду своих занятий вынуждены были отказаться от принадлежности к.своему полу.

Сам факт, что было разрешено их присутствие, говорил о том, что они были представительницами Бога, а не мирскими женщинами.

Этот крошечный проблеск политической эмансипации женщин исчез, когда Церковь потеряла свою политическую силу и когда даже представителям мужской половины человечества, давшим святой обет, не позволялось больше голосовать по мирским вопросам.

Сегодня многих предрассудков религиозного мира в отношении женщин больше не существует. Хотя лишь небольшое число протестантских христианских конфессий разрешает женщинам быть священниками, этот вопрос поднимается на каждой значительной конференции, что говорит о том, что перемены не за горами.

Оковы, наложенные на женщин в века теологии, разрываются, и, несомненно, самым важным было, когда Папа Римский Иоанн XXIII написал в своем энциклопедическом труде «Pacem in Terris»¹⁵:

«Поскольку женщины все глубже осознают свое достоинство, они больше не станут терпеть отношения к себе как к средству продления рода, а потребуют прав как равноправные представители рода человеческого – как в домашней, так и в общественной жизни».

Папа часто говорил о необходимости разрешить женщинам оказывать услуги и утешать страждущих, и после его смерти католическая церковь сделала первые шаги по изменению своей позиции в отношении женщин. Кардинал Бельгийский Суененс на Ватиканском Соборе говорил о необходимости позволить женщине играть более важную роль в Церкви, сказав:

«Антифеминистская традиция имеет долгую историю».

Перемены в отношении к женщинам в римской церкви стали прологом на пути к посвящению женщин в духовный сан. Это займет много времени, но не вызывает сомнений, что когда нибудь оно настанет.

И это будет естественным следствием почти повсеместной сейчас женской эмансипации.

Интересно то, что ученых, которые были совершенно уверены в необходимости всеобщего права голоса при условии, что это стремительное движение включает женщин, не так уж много.

Мужчина без денег и собственности считался более достойным политических привилегий, чем женщина – наследница больших поместий.

В действительности средневековая концепция, состоящая в том, что женщина не может существовать отдельно от мужа, превалирует до сих пор.

«Само существование женских законных прав ставится под вопрос браком… Ведь по этой причине мужчина не может ничего гарантировать своей жене или заключать какой либо с ней договор, поскольку договор будет предполагать ее раздельное существование, а договариваться с ней – все равно что договариваться с самим собой».

Даже огромный подъем просвещения в XVIII веке не пролил и луча света на изменение отношения мужчин к женщинам. В Библии мы можем найти легкое извинение за дискриминацию женщин, высказанное Церковью:

«Адам был соблазнен Евой, а не Ева Адамом. Правильно, что женщина должна принять своим руководителем того, кого она склонила к грехопадению, чтобы не мог второй раз впасть в грех из за женского легкомыслия».

Любая женщина, которая осмеливалась поставить под сомнение эту теорию, выносилась за границу мужского внимания. Мэри Уолстоункрафт – одна из великих зачинательниц борьбы за политические права женщин – была отвергнута Хорасом Уолполом, человеком во всех отношениях рассудительным и умным, как «гиена в юбке».

А ведь все, за что боролась Мэри, – это то, чтобы женщина была мужчине товарищем.

Женщина во времена Мэри Уолстоункрафт была настолько четко определена как игрушка для развлечения мужчин, что от нее даже не ожидали, что она может получать удовольствие и участвовать в половом акте. «Он получил от нее удовольствие», «он добился от нее своего» – вот обычные слова, за которыми скрывается неопровержимая правда.

Странный поворот истории заключается в том, что огонь и страсть феминистского движения исходили в основном от ненавидящих противоположный пол, озлобленных, истосковавшихся по сексу старых дев. Они презирали мужчин, но одновременно хотели их. Они требовали прав, потому что у них не было ни власти, ни внешности для того, чтобы их любили как женщин.

Но их дело было правое, даже если средства достижения цели подлежат сомнению. Трагедия заключалась в том, что, потратив полвека на борьбу за «права», женщины провели вторую половину, удивляясь, что же им теперь с ними делать.

Идея гражданского равноправия полов возникла не более двух веков назад. Впервые ее убедительно отстаивала Олимпия де Гуже в 1791 году в «Декларации прав женщин и гражданок». Однако эта работа не произвела впечатления на революционных мыслителей Франции.

Историческая «Декларация прав человека» 1789 года и демократические конституции, выдвинутые после установления Французской республики, полностью игнорировали права женщин, однако отдавали должное правам мужчин самых низших сословий.

Не вызывает сомнений, что революционеры были недовольны саркастичным замечанием Олимпии, которая заявила, что, «поскольку женщины разделяют право на гильотину, они должны иметь право и на трибуну для предвыборных выступлений».

Более мягкий подход приносил лучшие результаты. Мэри Уолстоункрафт, названная Хорасом Уолпоулом «философствующей змеей», хотела лишь оправдать женщин, а не помочь им узурпировать привилегии мужчин. Она соглашалась с тем, что в некоторых отношениях мужчины превосходят женщин.

Следовательно, она не считала, что равноправие необходимо всегда – только в определенных редких случаях.

Мадам де Сталь, которая за свою долгую жизнь написала несколько чрезвычайно умных монографий и романов, касающихся феминизма, в действительности тоже не ставила себе целью добиться полного равенства полов. Похоже, она соглашалась, что очарование – это монополия женщин, а интеллект – мужчин.

Ее знаменитое произведение «Коринна» было написано, чтобы проиллюстрировать представление о том, что женщину со светлым умом не ждет ничего, кроме ударов судьбы.

Прежде чем обвинить этих феминисток в трусости, следует понимать, что они родились в век, когда относительно небольшое число людей, независимо от пола, обладало многочисленными правами. Мужчины, возможно, и считались выше своих жен, однако это превосходство принесло им немного привилегий в отношении свободы обучения, голосования или выдвижения из определенной социальной группы.

С другой стороны, сверхпривилегированные мужчины выполняли и обязанности – военная служба, уплата налогов, выполнение определенной работы с заслуженными взысканиями за промахи, чего женщины благополучно избегали.

Не удивительно, что не было большого энтузиазма для кампании за исправление несправедливостей по отношению к женщинам. Если и происходило что то относительно борьбы со злом, то лишь недовольство мужчин привлекало всеобщее внимание. Попытки изменить судьбу женщины предпринимались в основном представителями праздной верхушки как женского, так л мужского пола.

Однако ничто так наглядно не иллюстрирует отношение мужчины к женщине в то время, как негодование и протесты против применения Симпсоном хлороформа во время родов в 1847 году.

Мужчины чистосердечно считали, что боль при рождении ребенка была наказанием Божьим за грехи Евы. Церковь протестовала, настаивая на том, что любое облегчение боли идет вопреки религии, поскольку в Библии говорится, что женщина должна давать жизнь своим детям «в муках».

В защиту Симпсона приводился тот факт, что Адам был погружен в глубокий сон, когда из его ребра делали Еву и, следовательно, первым анестезиологом был сам Всевышний. Женщинам Англии повезло: в то время на троне была королева. Виктория сама перенесла шесть родов без анестезии и в 1853 году решила испробовать хлороформ.

Применение анестезии при родах вызвало волну притворной стыдливости, которая захлестнула викторианскую Англию. Викторианцы считали секс не столько грехом, сколько животным инстинктом, совершенно омерзительным. Точно так же как средневековый мужчина, который призывал женщин к чистоте, одновременно считая их греховными от рождения.

Это вынудило его подразделять представительниц женского пола на две категории: «примерных» женщин, которые не любили заниматься сексом, и «падших» – которые любили.

В научном труде У. Эктона «Функции и дисфункции органов репродукции» имеется холодное и ясное утверждение, что было бы «гнусной клеветой говорить, что женщины способны на сексуальные чувства».

Ханжество, вызванное всеобщим желанием игнорировать этот аспект жизни, заставляло женщин викторианской эпохи использовать выражение «разрешиться от бремени» вместо слова «роды», говорить «она носит ребенка» вместо «она беременна»

или использовать еще более двусмысленное выражение «она в интересном положении»!

Стало невежливым предлагать даме куриную ножку, вот почему до сегодняшнего дня женщине всегда предлагают грудку. Но в те времена груди называли грудью, точно так же как заменяли грубые слова, например «пот» заменяли на «жар».

Начало борьбы за равенство полов среди рабочего класса было олицетворением медленного прогресса профсоюзного движения в отраслях промышленности, где превалировали женщины работницы.

Рабочие организации набирали силу во второй половине XIX века, когда мужчины сумели организовать мужчин. Но в таких отраслях промышленности, как текстильная, где обычно заняты женщины, огромный потенциал долго игнорировался.

Там, где началось движение, мотивом был идеализм, отсутствовавший в мужских организациях. Серии статей миссис Энни Безант, обнажающие условия труда женщин, занятых в производстве спичек в Лондонском Ист Энде, в основном апеллировали к эмоциям.

Девушки, делающие спички, в действительности не понимали, какой убогой была их жизнь, пока не прочитали описание, принадлежащее перу миссис Безант. Они не входили ни в один из профсоюзов, и когда они привлекали к себе внимание, то надеялись лишь на поддержку общественного мнения. И они своего достигли!

Никому в голову не придет сохранять скотские условия просто потому, что их жертвами были женщины.

Однако разоблачение несправедливостей по отношению к женщинам и перспективы того, что может быть сделано для исправления положения, не слишком впечатлили работающих мужчин. В Британии годами существовали женские профессиональные союзы, созданные в основном с помощью англиканской церкви, а также миссис Эммы Патерсон, дочери школьного учителя, которую интересовали условия работы женщин на предприятиях.

Пионеры социализма и профсоюзного движения были антифеминистами. Они не желали, чтобы женщины занимались политикой, и были против того, чтобы даль им тот же статус, что и у мужчин рабочих. Будучи мужчинами, лидеры профсоюзного движения считали, что место женщины – дома.

Несомненно, их взгляды объяснялись личными соображениями: они представляли себе те опасности, которые могут их ожидать, если жены станут пользоваться теми свободами, которые получат все женщины при улучшении условий труда.

Общая теория ранних социалистов состояла в том, что сам факт занятости женщин в промышленности – симптом индустриального общества; чем скорее они покинут ткацкие фабрики и заводы и вернутся на собственные кухни, тем лучше.

Требование равной оплаты за одинаковый труд впервые было выдвинуто на Съезде профсоюзов в 1887 году и было принято британским правительством всего каких то 60 лет спустя.

И вовсе не из трепетного отношения к счастью женщин, а в качестве меры предосторожности против вымывания мужской рабочей силы, ведь предприниматели получали выгоду, нанимая женщин за более низкую плату.

Несмотря на то что в настоящее время в промышленности занято огромное количество женщин, отрасли, где доминирует женская рабочая сила, с точки зрения профсоюзов, почти не организованы. Обычная отговорка – то, что женщины – существа разобщенные и не могут выступать единым фронтом. «Ева от природы штрейкбрехер».

В действительности же, женщины всегда считали первоочередной задачей получить признание и поддержку профсоюзов и трудовых лидеров, даже когда они выступали организованно. Сначала женщин принимали в союзы в основном из милости. Они должны были платить меньшие взносы, потому что получали меньшую оплату за свой труд, но соответственно и число их избирательных голосов было меньшим. Такое отношение сохраняется и до сих пор.

Вместе с ростом движения за права женщин развивалась и их уверенность в своих правах.

Сестра графини Маркевич, первая женщина выбранная в британскую палату общин, мисс Эва Гор Бут и ее подруга мисс Эстер Роупер – одна из первых женщин выпускниц Манчестерского университета, были двумя самыми доблестными борцами за права работающих женщин.

Ни одна из них не была ярым приверженцем социализма, но условия работы женщин на прядильных фабриках огорчали их, и они видели единственный путь – использовать потенциальную энергию этих женщин в поддержку кандидата от Партии труда на парламентских выборах. Призывая женщин объединяться в профсоюзы, они смогли убедить их участвовать в голосовании за местного кандидата в парламент.

Им был Дэвид Шэклтон, который давал обещание поддерживать кампанию за право женщин участвовать в голосовании, и он набрал больше голосов, чем другие кандидаты, поскольку женщины голосовали за него. Шэклтон был избран от Клитроэ, промышленного городка в графстве Ланкашир в 1902 году.

Этот успех женщин был замечен профсоюзами.

Когда другие ланкаширские трудящиеся женщины обеспечили выдвижение еще одной кандидатуры – Торлея Смита – на знаменитых дополнительных выборах 1906 года от избирательного округа Уиган, представители рабочих мужского пола этого округа, организованные своими профсоюзами, автоматически отклонили кандидатуру Смита.

Но женщины, а их было 96 тысяч, настаивали на своем, и Смит занял трибуну для предвыборных выступлений и провозгласил себя «Кандидатом от женщин и от Партии независимого труда». Знаменитые ораторы женщины, включая миссис Пэнкхерст, приехали, чтобы сказать речи в его поддержку.

Округ Уиган, однако, был традиционным форпостом тори, и Смит проиграл, но он получил больше голосов, чем кандидат от либералов.

Социалисты и профсоюзные лидеры отреагировали на этот странный и непредвиденный успех с чрезвычайным беспокойством. .Они приняли решение противостоять женской эмансипации с еще большей силой. И причиной они называли то, что если парламент и даст женщинам избирательное право, то лишь тем, кто владеет собственностью, что будет означать ущемление прав работающих, а следовательно, партия лейбористов получит меньше голосов.

Такое представление сохранялось годами, делая членов парламента от партии лейбористов союзниками исключительно реакционно настроенных тори. И только в 1912 году Джордж Лэнсбери, один из самых просвещенных и любимых деятелей лейбористского движения, отказался от своего места в парламенте из за такого отношения своей партии к суфражистскому движению. Он попытался возобновить свой мандат поддержкой голосующих от рабочих районов Лондона, которые разделяли его взгляды. Но он проиграл.

Подобного рода антифеминистские настроения достигли своего пика в разгар самой замечательной кампании, которую женщины когда либо проводили в защиту, положения представительниц своего пола.

«Женский вопрос» возник из за того, что задавали его некоторые представители и представительницы высшего класса. Из за него классовые барьеры дали трещину. Во главе стали образованные и состоятельные женщины. Дочери процветающего класса торговцев оказались бесценным пополнением, мятежниками против удручающих удобств, которые приковывали их, словно кандалами, к домам своих отцов.

Массы трудящихся женщин были готовы восстать против ужасающих условий, которые создали для них мужчины.

В то же время трудно поверить, что все викторианские женщины были безнадежно отсталыми, как умственно, так и физически. Век породил такие блестящие личности, как Кристина Розетти, Элизабет Баррет Браунинг, сестры Бронтэ, Джордж Элиот, миссис Гаскелл и Флоренс Найтингейл.

Конечно, властные жены из романов Диккенса были списаны с натуры, а в «Панче» цитировались избитые шутки о муже, который находится под каблуком у своей жены.

Типичный пример тому священник, беседующий с юной частью своей паствы:

– Скажи ка, гадкий мальчишка, кто видит все, что мы делаем, и перед кем даже я – не что иное, как раздавленный червяк?

– Ваша жена, милорд!

Нет, движение в защиту прав женщин не родилось в одну ночь, оно набирало силу более двадцати пяти лет. За это время билли об избирательном праве женщины в шести случаях были приняты во втором чтении, а потом сложены на полку.

Явное лицемерие всего этого подливало масла в огонь женского гнева, и точно так же, как теория выливается в кампанию, кампания превратилась в крестовый поход. В истории нет ничего, что можно было бы сравнить с этой кампанией жестокости, мученичества и абсурдности, до которых дошли тысячи женщин, посвятившие свою жизнь лишь тому, чтобы представительницы их пола получили право поставить крестик на клочке бумаги!

Эммелин Пэнкхерст, вдова ланкаширского адвоката, проявила талант к политической агитации и заразила свою дочь Кристабель страстью к реформам.

«Мы с Кристабель политики, – провозглашала обычно миссис Пэнкхерст. – Кристабель родилась политическим деятелем».

Это означало, что Кристабель никогда, в отличие от большинства женщин, не позволит эмоциям отвлечь себя от своей жизненной цели.

Кристабель тоже любила борьбу.

«Когда придет победа, сражающиеся возрадуются, – писала она восемь лет спустя, – и все таки их радость будет смешана с сожалением, что самая чудесная глава в истории женского движения закрыта, и борьба приверженцев закончена, закончена, в то время как многие так и не познали восторга и экстаза сражения».

Неистовство суфражисток накапливалось и привлекало постоянное внимание общественности. Политики, которые совершили фатальную ошибку, презирая своих оппонентов, обнаружили, что общественность, хотя и была шокирована новоявленными воинствующими женщинами, восхищалась их отвагой.

За два года до Первой мировой войны мягкие, ласковые, хорошо воспитанные женщины превратились в стаи разъяренных фурий, настроенных затерроризировать страну.

Они рвали письма в почтовых ящиках, дезорганизовывали работу пожарных ложными вызовами, бродили по улицам с молотками в муфтах и разбивали витрины, поджигали незаселенные дома и различные общественные здания.

Происходили патетические сцены, когда, к примеру, одна из пострадавших женщин, чьим единственным средством к жизни был сожженный чайный павильон, рыдала в суде перед жестокими, безжалостными взглядами виновниц ее несчастья.

На политиков велись беспрестанные атаки. В экипаж мистера Асквита был брошен топор, мистер Черчилль был унижен ударом хлыста одного из соратников женщин, дом мистера Харкорта был подожжен, и даже сам король был оскорблен выкриками: «Ты, русский царь!», когда направлялся в театр.

Сегодня мужчины любят говорить о том, что женщины обрели право голоса в награду за их помощь мужчинам во время Первой мировой войны, когда доказали, что они тоже «достойные граждане». Это не верно.

Кампания в защиту женских прав закончилась в 1914 году, потому что суфражистки, несмотря на все их мелодраматичные голодовки, заковывания в цепи и самоубийства, были ответственными женщинами и патриотками. Война дала лишь отсрочку, но это был еще не конец.

Если бы правительство не предоставило женщинам избирательного права, когда конец войны уже был близок, кампания возобновилась бы с новой силой.

Основные силы посчитали необходимым избежать такого риска социальной нестабильности, когда стихла вражда. США предоставили женщинам избирательные права в 1920 году (хотя некоторые штаты сделали это гораздо раньше), канадские женщины обрели политические права в 1918 году, а побежденная Германия поспешно эмансипировала своих женщин в 1919 году.

Важно то, что странам, где католическая вера была сильна, Франции и Италии, странам, придерживающимся догмы о второсортности женщин, потребовалась еще одна мировая война, чтобы уравнять женщин в правах. Италия предоставила своим женщинам право голоса в 1945 году, а Франция – в 1946 м.

Чтобы понять причины, из за которых движение за права женщин стало столь сильным, нужно понять положение, в котором находилась женщина сто лет назад.

Бедность и дискриминация были потенциальными источниками волнений рабочих масс, но еще более важными были нескончаемые выпады против отношения общества к женщинам. Вскоре это было подхвачено прогрессивными писателями, такими, как Уайльд, Шоу и Уэллс, и множеством менее талантливых, но довольно популярных писательниц.

Викторианство, прекрасно дожившее до XX века, ужаснулось, когда сами основы женского царствования были названы мошенническими. Дом больше не был другом женщины, но ее врагом. Он был не крепостью, а тюрьмой.

«Не думаю, – говорил У. Л. Джордж, – что есть более заклятый враг феминизма, чем домашнее хозяйство, атмосфера более смертоносная для всех идей свободы и равенства, чем утонченный, сладкий запах домашнего очага».

Ранее Флоренс Найтингейл пришла к выводу, что вся беда с дамами из состоятельных семейств в том, что им нечего делать. Жизнь для них – сплошные пустые забавы, ведь все за них делали многочисленные слуги.

«Я не знаю ничего хуже, чем мелкая, изнурительная тирания порядочного английского семейства, – говорила она. – За что я не поддерживаю Евангелистскую партию, так это за то, что они подняли для женщины семью на такую высоту, что сделали из нее идола. Это – один из вариантов фетишизма. Счастье и права женщина не может обрести нигде, кроме как в семье.

Подавление эмоций, – продолжает она, – вело к женской истерии: «Когда приходит ночь»… накопление нервной энергии, которую не на что расходовать днем, давало женщинам ночью, когда они отправлялись спать, ощущение, что они сходят с ума. Им приходилось оставаться в постели почти до полудня, чтобы эта энергия испарилась и не вырывалась наружу. Пустота и скука подобного существования подслащивались фальшивой сентиментальностью…

Женщины осыпали друг друга сантиментами и учили своих дочерей тому, что «у женщин не бывает страстей…»

Именно это самое чувство собственной бесполезности и раздражало «современную женщину». Она получила на удивление хорошее образование. Глаза на мир ей открыли романы и пьесы, которые ей не всегда разрешалось читать или видеть, но о которых она была наслышана во всех подробностях.

Она была во всеоружии, чтобы сыграть свою роль в смелом новом веке, но ей не позволяли этого сделать мужчины, которые ее окружали.

Впервые в истории человечества смелые мыслители провели параллель между половыми различиями мужчины и женщины и перспективой обрести гражданские права. Пол вовсе не определяет глубину ума или характер человека. Выражение «женский ум» столь же абсурдно, как и словосочетания «женская печень» или «женские легкие».

Приводились даже цитаты из Библии. Сам Уилберфори настаивал, что утверждение о том, что Ева была создана из ребра Адама, – просто неправильный перевод. Вместо слова «ребро» (rib) следует читать слово «половина» (half).

Ева не была существом второго сорта лишь потому, что была создана из незначительной частички Адама, а была его равноправной половиной, основательницей человеческого рода.

Из чего следовало, что женщина имела Богом данное право на пятьдесят процентов всех мужских привилегий и обязанностей. Это означало, что даже катехизис в действительности не требовал слепого подчинения, когда провозглашал, что «мы посвящаем себя смиренному и преданному служению всем тем, кто выше нас».

Тех, кто «выше», кому следует подчиняться, много, однако это не означает, что все женщины должны платить всем мужчинам покорностью и подчинением.

В 1891 году дело Рэкса И. Джексона дало всем женщинам право поступать по своей воле. Жена оставила его, но он заручился решением суда, которое предписывало ей вернуться. Когда она не повиновалась, он со своим адвокатом поджидал ее у церкви.

Ее схватили, затолкали в экипаж, причем ее ноги высовывались из дверцы. Муж привез ее домой и удерживал там силой.

К счастью, какой то родственник миссис Джексон увидел ее у окна до того, как успели опустить занавеску. Он выдвинул habeas corpus¹⁶. Суд приказал ее освободить, и с этого дня больше ни один муж не имел права лишать свою жену свободы.

Обретшие свободу женщины были обеспокоены условиями, в которых влачили существование их сестры, когда деньги стало так нелегко зарабатывать. Конечно, до сих пор оставались щедрые дамы, которые отправлялись навещать бедных, раздавая немногочисленные подарки и многочисленные брошюры, считая это неким воспитательным долгом.

Но все больше и больше обеспокоенных разумных женщин стало понимать скрытое значение бедности, существующей бок о бок с блеском высшего света.

В начале XX века заработная плата рабочего в Британии составляла от 3 до 4, 5 американского доллара в неделю, и женщины, проживающие в приличных условиях, больше не думали, что бедняки каким то загадочным образом ухитряются прожить на такой доход. Они делали простые подсчеты и понимали всю невозможность этого.

«Четверо детей! Скажем, пусть накормить каждого ребенка стоит 75 центов в неделю. Останется еще 75 центов на еду обоим родителям, но ничего не остается на дрова, свет, одежду и оплату квартиры!»

Но 75 центов – это сумма, выделяемая местными властями на сирот, живущих у приемных родителей. Такую сумму жена рабочего не могла потратить на ребенка. Скорее всего, эта сумма составляла 35 40 центов в неделю на каждого ребенка,

Не удивительно, что в беднейшей среде детская смертность составляла 247 на каждую тысячу.

Однако, хотя заработная плата мужчин была низкой, работающие женщины получали еще меньше. Джек Лондон в книге, опубликованной в 1903 году, описывал пожилую женщину, которая содержала себя и своих троих детей, делая спичечные коробки. Она работала 98 часов в неделю, делая 7066 спичечных коробков. За это она получала 4 шиллинга и десять с половиной пенни (около 60 центов), что не покрывало даже стоимости клея и ниток.

Жизнь работающих молодых женщин была еще хуже. Модистки в больших домах моды в Уэст Энде начинали работу в 8.30 утра и заканчивали в 6.00 вечера. Им платили от 1, 15 до 2, 30 доллара в неделю после обучения ремеслу, до этого они получали по 45 центов в неделю. Шляпки же, которые они делали, продавались по 25 долларов и дороже.

Жизнь была еще более ужасной для тех, кто воспитывался в благополучных условиях и для кого теперь наступили тяжелые времена после многочисленных финансовых крахов и экономических реформ.

Ассоциация обездоленных женщин из благородных семей, которая развернула свою деятельность за несколько лет до Первой мировой войны, находила дам, которые умудрялись поддерживать свою «респектабельность» на 1, 40 доллара в неделю. И им еще повезло!

В худших условиях оказались две сестры, воспитанные в роскоши, которые пытались прожить вместе на 45 центов в неделю.

Чтобы изменить такое положение, женщины признали, что их пол стал политической силой. Именно это было практическим мотивом, скрытым за более смутным, но вдохновляющим стремлением женщины обрести партнерство с мужчиной или, по крайней мере, быть на одном с ним уровне в гражданских правах.

Естественно, встречались женщины, настолько согласные с идеей мужского превосходства, что активно старались предотвратить эмансипацию представительниц своего пола.

Одной из ведущих вдохновительниц Общества дам антисуфражисток была его президент, сухая и плодовитая писательница викторианской эпохи миссис Хамфри Уард. Ей было почти шестьдесят в то время, когда она вела активную деятельность, чтобы держать своих сестер на «положенном им месте», и гордилась тем, что придерживалась традиций викторианства.

Ее подвигло к действиям письмо королевы Виктории по этому вопросу. Миссис Уард постоянно цитировала его, с целью завербовать любого, кто мог говорить или читать, чтобы воспрепятствовать этой «ненормальной порочной женской глупости – борьбы за гражданские права со всеми его сопровождающими ужасами, к которым склонен наш бедный слабый пол, позабывший все чувства, присущие женщинам, включая и чувство меры и благопристойности. Бог создал мужчину и женщину разными: так пусть они и остаются каждый на своем месте!»

Кампания миссис Уард против работы женщин на производстве имела совершенно противоположный эффект. Ограниченные заметной нехваткой добровольцев, дамы антисуфражистки объединились в 1910 году с мужской лигой, выступавшей против предоставления женщинам избирательных прав, и начали проводить совместные собрания.

Взгляды докладчиков по поводу более низкого положения женщин были столь смехотворны и реакционны, что предоставляли первоклассный материал для проведения кампании по вербовке новых суфражисток.

В результате этого многие женщины – представительницы суфражистского движения стали перенимать ту же вызывающую смех манеру докладчиков – представителей движения миссис Уард в качестве наиболее эффективного способа достижения собственных целей.

В конце концов, миссис Уард пришлось признать, что что то не так, и ее организации пришлось провести коренную реорганизацию. Была выдвинута новая политика – женщины могут иметь все права в качестве избирателей на местных выборах, но им нельзя позволить вмешиваться в дела нации и империи.

Подобную линию было непросто отстоять, но она и привела в ярость мужскую половину организации. Мужчины – представители этого движения были твердолобыми пэрами, которые не воспринимали идею о том, что женщины могут участвовать в мужских делах, будь то местный совет или парламент.

Организации пришлось вернуться в гостиные, где ее члены могли найти сочувствие в рядах себе подобных. Они больше не осмеливались выходить на публичные дискуссии, где новые, умные и хорошо воспитанные женщины способны задавать самые нескромные вопросы.

Суфражисткам пришлось выждать несколько лет, чтобы вкусить признанное поражение своего главного противника. Лишь в январе 1918 года, когда палата лордов обсуждала билль о правах женщин, они услышали лорда Керзона¹⁷, президента антисуфражистской лиги, который воздал женщинам должное.

«Этот билль, – пророчил его светлость, – привел бы Британию к краху; женщины в политике бесполезны, вся концепция женского политического движения – это катастрофа!» Сказав это, он добавил, что будет во что бы то ни стало противиться голосованию.

Вот таким был жалкий конец движения сопротивления, вооруженного всеми возможными мужскими аргументами против женской эмансипации. Когда это не возымело действия, мужчины стали отвергать идею о равноправии женщин, настаивая на том, что они его не только не заслуживают, но и не желают сами!

В те дни распространилась фрейдистская теория о том, что женщинами движет не что иное, как сексуальное влечение. Пионером подобной псевдонаучной идеи был выдающийся врач сэр Элмрот Райт.

В письме в «Тайме» в 1911 году, которое заняло три колонки, он высказывал свое мнение профессионала о побудительных мотивах поступков женщин.

Воинственность в борьбе за получение женщинами гражданских прав он назвал формой «умственной болезни, вызванной сексуальными отклонениями». Женщины, которые ходят повсюду и скандируют: «Женщинам – избирательные права!» – По мнению этого выдающегося врача, находятся либо в середине менопаузы (от чего, как считал он, почти половина всех женщин сходит с ума), либо более молодые, страдающие от припадков периодического возбуждения, вызываемых менструацией.

Сэр Элмрот воспользовался своим большим авторитетом, будучи одним из ведущих лондонских докторов, чтобы высказать свои взгляды ученого и на женскую ментальность: мозг женщины считался не инструментом поисков истины, а инструментом, обеспечивающим ее земными благами в форме приспосабливающихся к окружению ментальных образов.

Следовательно, хорошей женщины не могло быть в природе, только женщины, которые живут под влиянием хороших мужчин.

В заключение следовал совет правительству последовать примеру животного мира, где всегда существует опасность существования бок о бок особей мужского и женского пола, кроме случаев, когда они «неполноценны», то есть бесполы.

Таким образом, сама идея работы вместе мужчин и женщин чревата ужасами и опасностями.

Это письмо с привкусом непристойности и похотливости произвело эффект, прямо противоположный задуманному. Многочисленные читатели «Тайме», не сочувствующие суфражистскому движению, не могли проглотить подобный абсурд и начали задумываться о реальных причинах кампании по борьбе за права женщин.

Еще меньше помогли антисуфражистскому обществу и экстремальные взгляды некоторых дам. Леди Батерст из своей роскошной лондонской резиденции высказывала никому не нужные воззрения относительного того, как следует относиться к женщинам, которые желают равенства.

«Когда суфражистка уличена, – писала она, – сначала ее следует хорошенько отстегать розгами (конечно, женщинам), потом обрить голову и, наконец, выслать в Новую Зеландию или Австралию»,

Это было время, когда двадцать пять женщин уже отбыли тюремное заключение за суфражистскую деятельность, двадцать три еще находились в тюрьмах, а восемь были освобождены, чтобы не умереть от добровольной голодовки. А леди Батерст, по всей видимости, забыла, что «антиподы» больше не являются поселениями заключенных.

Это уже были просвещенные, процветающие и цивилизованные страны в границах империи. Новая Зеландия предоставила своим женщинам избирательное право уже в 1893 году, а Австралия – в 1902 году.

В шестидесятых годах XIX века некоторые идеи викторианского отношения к новым женщинам извлекались из газет и журналов. Шагом вперед, вызвавшим беспокойство, стало предложение разрешить девушкам держать экзамены в Кембридж.

Щедрость такого решения была несколько уменьшена тем, что это объявление появилось всего за шесть недель до начала экзаменов, и поэтому немногие девушки набрались храбрости и подали документы, чтобы вступить в соревнование со своими сверстниками противоположного пола, которые готовились к экзаменам целый год.

Подобная новость стала блестящей возможностью для изобретательных умов и обвинительных пророчеств. «Панч» любезно предлагал несколько образцов экзаменационных вопросов, специально предназначенных для молодых леди.

«Проанализируйте по фотографии, – предлагал один из них, – характеры самых привлекательных писателей современности».

Этот вымученный юмор был менее эффективен, нежели предупреждения всезнаек: «Эта мысль была абсолютно ужасающей!», «Этот поступок был вряд ли оправдан!», «У юных дам будет воспаление мозга!».

С таким же успехом архиепископ Йоркский предупреждал свою паству:

«Когда мужчины, усталые от мирских сражений, возвращаются в прохладную тень своих домов, им нужен покой, изысканность, высокая культура, бескорыстие, благородное благочестие, и только настоящая женщина знает, как дать ему все это».

Однако восемьдесят три молодых леди бросили вызов осуждению ученого мира и решили держать экзамены.

Среди них была и семнадцатилетняя Элизабет Гарретт. Ее успехи на этих экзаменах вывели ее на путь борьбы, который каждый год приносил новые, еще более тяжелые сражения за посягательство на мужскую профессию.

Общество аптекарей неохотно приняло ее в свои ряды, чтобы дать ей возможность прописывать лекарства из бесплатной аптеки Св. Марии для женщин, которую она основала в тридцать лет. Отвергаемая профессионалами – медиками Британии, она в конце концов получила диплом врача в Париже в 1870 году и стала первой женщиной врачом в Британии.

Соответствующим заключением этого рассказа будет тот факт, что сто лет спустя соотношение между ученицами и учениками британских государственных школ, поступающими в Оксфорд и Кембридж, до сих пор остается 1:50.

Война полов продолжается – и перемирие 1914 года было лишь временным, из патриотических соображений.

В течение месяца после объявления войны заключенные суфражистки были освобождены из тюрем, и женщины, которые годами торопили правительство, теперь помогали ему, выступая на митингах и призывая идти добровольцами на войну, организуя соратниц работать на оборону.

28 марта 1917 года мистер Асквит¹⁸ заявил, что он поддерживает движение женщин за политические права, о котором благосклонно говорилось на Конференции спикеров, назначенной в 1916 году (когда Асквит еще был на посту премьер министра). В декабре 1917 года вышел билль об избирательной реформе, предоставляющий избирательное право всем женщинам после тридцати лет, – 364 члена парламента голосовали «за» и 23 «против».

Когда секретарь палаты общин зачитал результаты голосования, послышался торжествующий возглас единственной женщины на гостевой галерее.

При подготовке ко всеобщим выборам в декабре 1918 года поспешно был принят еще один билль, разрешающий женщинам выставлять свою кандидатуру в парламент. Десять лет спустя возрастной ценз для женщин был отменен. Все мужчины и женщины, достигшие двадцати одного года, имели право голоса; это означало, что женщины составят большинство электората.

К сожалению, стоит признать, что результаты движения суфражисток не были столь впечатляющими. На каждые девять голосов мужчин приходилось десять голосов женщин, и в большинстве избирательных округов женщины составляли большинство голосующих.

Если бы все женщины были преданными феминистками, то члены парламента были бы исключительно женщины, и королеве пришлось бы назначать премьер министром женщину, которая, вне всяких сомнений, составила бы себе кабинет из одних только женщин.

Подобный вывод теоретически обоснован, но на практике все обстоит по другому. За более чем пятьдесят лет, прошедших с тех пор, как британский парламент своим актом разрешил женщинам избираться в палату общин, лишь около тридцати женщин были членами парламента.

За все выборные кампании Британии, прошедшие за годы после предоставления женщинам избирательных прав, менее 700 из них выдвигали свои кандидатуры в качестве кандидатов – по сравнению с полутора тысячами мужчин.

Женщины могут сказать, что причина в том, что выдвижение кандидатов контролируется мужчинами. Партийная иерархия, жаловались они, стоит перед необходимостью успокоить некоторых женщин, вознамерившихся попасть в парламент, искусно подстроив так, чтобы им пришлось столкнуться с непреодолимыми препятствиями.

Им предложат попытаться расположить к себе приверженцев социализма на какой нибудь комфортабельной окраине, заселенной средним классом или сторонниками тори в шахтерском районе Уэльса. Но даже в этих непростых избирательных округах местная организация будет проявлять недоброжелательность по отношению к женщине кандидату!

Исследование случаев поражений на выборах женщин кандидатов за несколько лет показывает, что обычно они были обречены на это с самого начала.

Политические партии, местные или национальные, должны отвечать за результат, поскольку социологический опрос населения, проведенный в 1953 году институтом общественного мнения Гэллопа в Британии, показал, что средний избиратель, будь то мужчина или женщина, мало озабочен полом кандидата.

Для 57 процентов пол вообще не имеет значения.

Нет никаких сомнений, что существует предубеждение против женщин у тех людей, которые нашли себе нишу в политике. Скорее всего, они пожилые, нетерпимые и, конечно же, мужчины! Радикализм внутри партии встречается не часто, вне зависимости от ее политической окраски.

Женщины, несомненно, не осознают своей политической силы, не говоря уже о том, что не стремятся к ней. Для женщин было бы довольно несложно достичь большего влияния в механизме местных избирательных кампаний.

Отсюда можно сделать вывод, что предположение о мужской нетерпимости неверно. Если бы женщины захотели, они могли бы потребовать выставления кандидатур женщин. В действительности же, там, где женщины чувствуют свою силу, они к ней не прибегают.

Будучи заняты на работе неполный день, по большей части замужние, они опасаются, что женщине кандидату будет трудно посвящать все свое время политике, если она замужем, и относятся с подозрением к ее характеру, мотивам и надежности, если она незамужняя!

С точки зрения политики Ева должна пройти долгий путь, чтобы иметь право принимать активное участие в делах нации. Женщины, которые получили политическую поддержку в демократических странах, разочаровали и не вдохновили своих избирателей, за исключением, возможно, Израиля, Индии и Скандинавских стран. Они так и не проявили всей глубины ума, которая заставила бы коллег мужчин прислушиваться к ним и возбудила бы энтузиазм электората, облачившего их властью.

Неужели была права королева Виктория, когда считала, что мужчины и женщины «должны оставаться каждый на своем месте»? Неужели настоящее место женщины – быть, как считали древние греки, богиней, а ее сила, как считали первобытные люди, в магии? Неужели ее нужно умиротворять, искать ее расположения и боготворить?

Сэр Джон Ньюсом навлек на себя бурю оскорблений, когда в своем отчете выдвинул предложение, что женщины должны быть столь же хорошо образованы, как и мужчины, но по другим предметам.

Женщины требовали права соревноваться с мужчинами в качестве псевдомужчин в этом маскулинном мире.

И чего мы добились? Дали образование женщине, чтобы быть удачливым мужчиной? Не лучше ли было бы дать ей образование, чтобы она стала счастливой женщиной?

Интересно, как бы отреагировали правящие классы на белую магию, открытие третьего глаза, искусство эры женского лидерства, историю женских религиозных культов?

Из двух мировых войн вторая принесла с собой самые основательные перемены в экономическом положении женщин в Британии. За период с 1914 по 1918 годы женщины достигли своей политической эмансипации и частично обрели личную свободу, но за период с 1935 по 1945 годы они добились экономического освобождения от мужского рабства.

В первый раз за всю историю человечества была предпринята попытка добровольной мобилизации людей вне зависимости от их пола.

Женщина, а точнее, девушка, достигшая двадцати лет, теоретически считалась наделенной теми Же правами и обязанностями, что и мужчина. Ее регистрировали, заносили в списки, ей присваивали категорию. Ее могли направить на службу в армию или промышленность.

Однако слабый след прежнего неприятия порочности Евы оставался. Она могла быть лишена права защищать свою страну, если обнаруживалось, что она проститутка, страдает от венерических заболеваний или беременна.

Всенародная мобилизация женщин непременно оказывала влияние на уклад жизни в этой индустриальной стране.

Работа должна была требовать меньших физических усилий из за автоматизации и ускорения механических процессов, и, поскольку женщинам разрешалось работать или учиться лишь по определенным немногочисленным профессиям, многие из них при шлось упростить до несложных, не требующих особых умений процессов.

В прошлом престиж и мощь страны зависели от числа и умения армии, а в XX веке они измеряются квалификацией и числом рабочей силы.

Победа в войне была обеспечена не только танками и самолетами, но и рабочими у станков на заводах. А больше трети этих рабочих составляли женщины. И составляют до сих пор!

После короткого отдыха от военной дисциплины из за ностальгии по прошлому женщины стали воз вращаться на работу, независимо от их социального статуса замужней женщины, незамужней или вдовы Количество работающих замужних женщин, занятых полный или неполный рабочий день, которые по шли работать из за нехватки средств на существование, было незначительно.

Замужние женщины влились в работу заводов, контор и стали основой обслуживающих отраслей промышленности, потому что деньги, которые они зарабатывали, означали определенный уровень жизни для их семей.

Но даже дополнительный доход был не столь привлекателен, как чувство личной свободы и независимости, которое могут дать часы, проведенные вне дома, и банкноты в конверте в конце недели.

Треть всех замужних женщин Великобритании отреагировала на этот соблазнительный проблеск свободы, а более половины из всех работающих за оплату женщин, кроме работы, должны были еще и присматривать за детьми и мужем.

Почти 9 000 000 работающих женщин – значительный и, конечно, жизненно важный вклад в национальную экономику. В результате правительство будет учитывать этот вклад в будущем, и не только потому, что женщины, которые еще не пошли работать, составляют ресурс рабочей силы для расширения производства.

Но до сих пор количество женщин, которые имеют высокое положение, означающее должность, облеченную полномочиями в этой бесценной и обширной индустриальной армии, ничтожно. Хотя число офицеров, инженерно технических работников и менеджеров в отделах тоже не слишком многочисленно.

Леди Мэри Смитон, которая была бессменным секретарем британского Министерства образования, сообщила на собрании Королевского общества искусств осенью 1964 года, что опрос кадрового состава отраслей, использующих умственный труд, – в действительности же, всех машиностроительных и производственных технологически важных отраслей – показал, что женщины составляют менее 2% от всех квалифицированных сотрудников, хотя общее число работающих в этих отраслях женщин составляет 22%.

Когда британское правительство ознакомилось с обзором занятости квалифицированных работников в науке и технике 1959 года, то оказалось, что соотношение мужчин и женщин в среде ученых и инженеров составило 40.1.

Это – неизбежный результат того, что женщинам приходится преодолевать на своем пути многочисленные препятствия, а мужчинам путь открыт. Начиная со школы, где математика и естественные науки не считаются предметами, которые следует изучать девочкам, и кончая профессиональным обучением, когда очень немногие фирмы принимают девушек, и, наконец, руководящей должностью, которой может добиться умная и амбициозная женщина, готовая к борьбе (ведь мужчины постараются, чтобы ей платили гораздо меньше и положение ее было значительно ниже).

Неизбежно она получит работу консультанта или научного сотрудника, а не менеджера.

Неубедительны оправдания некоторых мужчин – заправил промышленности, которые пытались объяснить свое несправедливое и неоправданное предубеждение против женщин на ответственных постах: они столь же смехотворны, как и самые нетерпимые обвинения старомодных пуритан и викторианцев.

«Женщины не могут путешествовать одни и оставаться в отелях среди мужчин, посещающих деловые конференции…»

«У женщин бывают эмоциональные кризисы…», «бизнесмены пользуются нестандартной лексикой…», «на заводах и в промышленных регионах ощущается нехватка женских туалетов».

Все эти отчаянные доводы характерны для мужской капризной упрямости, с которой они отказываются признавать собственные недостатки.

Он или она – индивид экономический, зарабатывающий себе средства жизнеобеспечения; он или она – индивид сексуальный, унаследовавший все положительные и отрицательные черты своих предков, поддерживающии свой род в настоящем и делающий свой вклад в будущее человечества.

Короче говоря, мужчины должны быть мужьями и отцами, точно так же как женщины – женами и матерями.

То, что дети являются помехой карьере женщины, не вызывает сомнений. Нам приходится сталкиваться с фактом, что самые блестящие женщины – врачи, инженеры, ученые – могут положить конец своим амбициям, влюбившись и забеременев.

Старый аргумент, что давать женщине высшее образование и профессию – напрасная трата времени и денег, стал оправданием для тысяч женщин, которые каждый год оставляют свою профессию и должность в возрасте между двадцатью и двадцатью пятью годами.

Кроме того, очень верно, что мужчины до сих пор относятся подозрительно и недолюбливают «мозговитых» женщин, когда дело касается брака. Широкий опрос в Америке, который охватил 34 тысячи студентов обоего пола университетов подтвердил, что мужчины не выносят женщин, которые умнее их.

В действительности, чем выше и академичнее образование, тем больше шансов у женщины остаться в старых девах.

Где же выход? Доказали ли женщины свое абсолютное равенство? Если так, действительно ли они его добились?

Глава 7. ВСЕ НАЧАЛОСЬ С ФИГОВОГО ЛИСТКА

Великие перемены, которые произошли после завоевания женщинами политических и экономических свобод, были скорее личного, чем общественного характера.

Как всегда, эти перемены нашли свое отражение в ее внешнем облике. Как сказал Шекспир:

Как бы мы ни скрывали, наши одежды,

Состояние тела выдаст жизнь, которую

Мы вели.

Место женщины в свете всегда отражается на стиле ее прически, манерах и, больше всего, на ее одежде. На вопрос, который так любили задавать авторы романов: «Действительно ли женщины одеваются, чтобы угодить мужчинам?» – можно дать ответ: «Да!»

Каждая женщина осознанно или неосознанно использует одежду, чтобы подчеркнуть свою сексуальную привлекательность. И как говорит Джеймс Лавер:

«Одежда, как и шкуры животных, играет двойную, а иногда и не свойственную ей роль. Она выполняет роль как самозащиты, так и самоутверждения. Она служит для того, чтобы личность сливалась с окружающей средой, но является самым мощным орудием периодического парада любви. Тигр в джунглях и брокер в Сити – оба принимают цвет своего окружения, в то время как яркость и красота окраски находит отклик в брачном сезоне птиц».

В прошлом мужчины вынуждали женщин легкого поведения обозначать себя определенным костюмом. В Риме проститутки должны были носить короткие туники, когда выходили в общество. Им было запрещено прогуливаться в длинных одеяниях замужних женщин.

Немцы, как и все остальные, создали твердые правила относительно одежды проституток. В Лейпциге, например, им было предписано носить желтые плащи с синей каймой. В Вене они были обязаны повсюду носить желтый носовой платок, приколотый к плечу, в Аусбурге – зеленый кушак и так далее. Парма настаивала на белом, в Бергамо предпочтение отдавалось желтому.

Подобные правила регулярно вводились, чтобы отличать падших женщин каким нибудь знаком или «цветом позора».

Однако проституток лишь снабдили опознавательным знаком, который стал своего рода объявлением их профессии. Руководствуясь необходимостью сделать себя еще более привлекательными, они приняли то, что были вынуждены носить, но не как знак порочности, а как средство, привлекающее внимание противоположного пола.

Сексуальный оттенок в моде, признанный любой женщиной, конечно же привлекал многих жен, которые, совершенно естественно, ревновали к тем способам, которыми шлюха могла привлечь мужчину, повторяли фасон платья проститутки или, по крайней мере, более скромный вариант ее наряда.

Следовательно, символ позора уличных искательниц приключений претерпевал изменения до тех пор, пока он, в свою очередь, не стал модным и заслуживающим уважения.

Это состязание с уличными шлюхами не исчезло и в наши дни. Огромные шляпы поздней викторианской эпохи и эпохи короля Эдуарда первыми надели самые дорогие лондонские куртизанки. Косметика для лица была опознавательным знаком шлюх, начиная с Иезавель¹⁹, до тех пор, пока современные женщины не переняли ее.

Недавний пример этого обычая добродетели, имитирующей порок, – всеобщая любовь к так называемым «kinky» – туфлям, которые раньше были опознавательным знаком уличных шлюх, предлагающих сексуальные услуги определенного рода. Однако редко случается, что костюм, символизирующий аморальность, принимается добродетельными женщинами, ведь скрытый смысл остается.

Слово «kinky» могло означать только одно: никто не притворялся, что эти туфли модные, удобные или теплые!

Одежда в действительности никогда не была средством подавления сексуальной привлекательности. В ветхозаветной Книге Бытия содержится намек на то, что Адам был нечувствителен к сексуальным прелестям Евы, пока та была полностью обнаженной.

Но с того момента, когда фиговый листок прикрыл ту самую часть тела, которая отличала ее от Адама, она лишилась монополии на бесполое товарищество, создав прецедент для мужского соперничества, и совершенно случайно основала индустрию моды!

Простота того первого наряда была эффективной недолго. Ева посвятила довольно значительную часть своего существования конструированию более красивого фигового листка, чтобы пленять мужчин скрытыми под ним прелестями.

В действительности, ни одна одежда не может скрыть от мужчины физическую привлекательность женщины. Даже костюмы, предназначенные исключительно для этой цели, не могли скрывать женственности и соблазнительности, если их обладательница – сексуально привлекательная женщина.

Монашеская ряса, форма служанки и отвратительная пародия на мужские костюмы, которые носят женщины в армии, могут и кажутся столь же привлекательными, как костюм шоу герлз на привлекательной женщине.

Я полагаю, существует простая формула привлекательного женского платья, которая может быть найдена в любом фасоне. Все дело в том, что женщина тратит время и силы на то, чтобы надеть свои наряды, но, когда хочет предстать обнаженной, одежда не имеет никакого значения.

В этом то и состоит парадокс женских нарядов как сексуальной уловки! Их отсутствие и доказывает их ценность.

Женскую одежду следует конструировать, предусматривая определенные существенные и необходимые характеристики. Широкие бедра женщины дают возможность сделать так, чтобы нижняя половина любого платья свободно спускалась вниз от талии.

Природа обусловила, что удобнее всего, если платье будет состоять из лифа и юбки или оно должно быть достаточно свободным, чтобы его можно было поднять вверх от бедер. Необходимость кормить ребенка требовала, чтобы лиф был свободным на груди, с глубоким вырезом или состоял из двух половинок.

Такие требования очевидны. Как оказалось, другие тенденции не имеют рационального объяснения, кроме желания женщины показать, что она женщина – ведь фактор полезности состоит в том, чтобы одежда – как для мужчин, так и для женщин – стала в основном одинаковой.

Но почему же женщины застегивают половинки своего платья справа налево, оставив мужчинам делать это слева направо? Почему ярко розовый цвет считается женским настолько, что мужчина в розовом галстуке или рубашке как бы заявляет о своих нетрадиционных сексуальных пристрастиях?

Не похоже, чтобы скромность стала причиной появления одежды у пещерных мужчин и женщин. Первобытные рисунки изображают как мужчин, так и женщин обнаженными, но их тела раскрашены.

Красную охру часто находили в доисторических пещерах, которые служили человеку жилищем. Смешанная с жиром, она обеспечивала в определенной степени защиту от холода, а окраска – эффективную защиту от солнечных ожогов. Но рисунки говорят о том, что охра на тела наносилась в виде узоров.

Посредством узора указывалась принадлежность к определенному племени, положению и, будьте уверены, полу. Женщины пользовались определенными узорами, которые отличались от тех, что использовали мужчины даже из одного с ними племени.

Когда из за миграции в более холодные места и приближения ледникового периода возникла необходимость в теплой одежде, она, несомненно, была очень проста и представляла собой шкуру какого нибудь животного, перекинутую через одно плечо и сколотую впереди на талии.

Такой наряд был неудобным, и при любой возможности им пренебрегали.

Аборигены Тасмании, жившие в каменном веке, обычно ходили обнаженными, несмотря на то что средняя температура в зимнее время была чрезвычайно низкой. Когда тасманской женщине приходилось нести ребенка, она привязывала его к спине шкурой кенгуру. В плохую погоду мужчины точно так же прикрывали себе спины.

Точно такую же простую и очень нескромную одежду носили аборигены Тьерра дель Фуэго, которые жили в суровом климате. Как все примитивные народы, они обнаружили, что, если прикрыта спина, холод не так чувствуется. Они привязывали шкуры тюленей к спинам, скрепляя их на шее и на талии. Очевидно, что скромность не была целью подобной одежды.

В еще более холодных районах доисторические мужчины и женщины носили объемные наряды, которые походили на перевернутый мешок с дырками для головы и рук. Одежда считалась лишь неизбежной необходимостью. Ее сбрасывали, когда устраивали охоту на животных, при стычках с враждующими племенами или когда общий племенной костер давал достаточно тепла.

Крошечные прикрытия гениталий, которые встречаются на многочисленных наскальных рисунках в пещерах доисторического человека, и те, что до сих пор в ходу у примитивных племен, вряд ли можно назвать одеждой. У мужчин они выполняют роль доспехов, защищая уязвимые и жизненно важные органы.

У женщин они обладают магическими свойствами – место продолжения рода и такие внушающие благоговейный страх явления, как роды и менструация, нельзя выставлять на всеобщее обозрение, потому что это может повлечь за собой несчастья. К тому же в этом было и практическое преимущество. Женщины, собиратели пищи, придерживая одной рукой маленький фартучек, получали простейший контейнер.

Не вызывает сомнений, что женщины с характерной для них изобретательностью и внутренней любовью к прекрасному очень рано начали украшать эти фартучки.

Это трудно считать проявлением скромности – совсем наоборот. Примитивная женщина, как и ее современная сестра, знала привлекательность частичного сокрытия. Подобно прозрачным лифчикам и украшенным блестящими стразами полосочкам вместо трусиков современных девочек из шоу, узкие прикрытия гениталий у доисторических женщин служили скорее приманкой, чем прикрытием.

Похотливость и непристойность возникают, когда половые органы тела скрыты под прикрытием, которое просто притягивает к ним взгляд. Полная обнаженность не может быть и не является непристойной.

В сексуальной сфере привлекающая взгляд женская одежда в основном направлена на стимулирование мужского воображения, представляющего то, как ее обладательница будет выглядеть, когда все с себя снимет.

Для женщин, чьей естественной целью является вызвать у мужчины желание, это не слишком предосудительно. Каждая влюбленная женщина хочет предстать перед своим возлюбленным без одежд. Вот почему искусство костюма стало таким высоким искусством!

Одежда для большинства людей во все времена была необходимостью из за климатических условий, скромность же – побочным продуктом этой необходимости. Поскольку женская одежда, скроенная так, чтобы подчеркивать женские прелести и маскировать то, что женщина считала дефектами своей фигуры, символизировала половые отличия.

Талия, вероятно, самая эстетически приятная характеристика женского тела. Она не несет сексуальной значимости, и немногие станут требовать ее сокрытия. Талия может считаться красивой, и когда она тонкая, и когда она пышная. Ее можно перемещать с естественного положения до уровня чуть ниже груди или почти до бедер. Где бы она ни была и как бы она ни скрывалась под одеждой, талия всегда важна, потому что она женственна. У мужчин талии не бывает.

Женская мода удивительно характеризует социальное положение женщины и сексуальные тенденции в истории. Какие то инстинктивные импульсы, похоже, научили Еву, когда следует очаровывать, а когда оттолкнуть. Своими нарядами она могла стимулировать или сдерживать страсть своего потенциального партнера, хотя подавить его желание она была не в силах.

По мере достижения определенной ступени цивилизации, с появлением обычаев, удобств и кастовых отличий женская одежда становилась все более и более женственной.

Фрески этрусков изображают женщин с такими тоненькими талиями, что наверняка они были затянуты в корсеты. Юбки были пышными, придавая фигурам форму песочных часов, которая подчеркивалась широкими в сборочку рукавами и коротким жилетом, открывающим грудь.

Женщины минойской цивилизации (бронзового века Крита) так же затягивали талии и так же гордились своей грудью, как любая девушка XX века. Высокие конические шляпы увеличивали рост так, чтобы обнаженная грудь оказывалась почти посредине фигуры и, следовательно, в центре внимания.

Женщина всегда может привлечь внимание к своему полу, подчеркивая физические различия между собой и мужчиной, и никакие ограничения и запрещения не заставят ее отказаться от этого.

Невозможность лишить женщину ее половых признаков с помощью специальной одежды объясняется тем, что независимо от того, выставляет она свои сексуальные прелести или прикрывает, восхищенный взгляд мужчины всегда их отыщет. Груди, уникальные тем, что выполняют функции материнства и стимуляции любви, всегда были неисчерпаемым источником для искусства костюма.

Методы, с помощью которых женщины Крита придавали форму и обрамляли свои груди, были очаровательной модой, с которой с тех самых времен ничто и никогда не могло сравниться.

Египтяне не стыдились своего тела. Мужчины и женщины работали в поле обнаженными. Слуги обоих полов ходили по дому обнаженными. Рабыни носили кушаки, свободно спускающиеся на бедра. Вероятно, они, подобно белым передничкам и чепцам, были знаком прислуги.

Египтяне любили «красивые груди и пышные волосы». Двумя актами праздничного ритуала в честь древнеегипетской богини Хатор было разоблачение ее грудей и выставление их на показ восхищенным зрителям.

Древние рецепты для роста волос существуют до сих пор: один, составленный во времена Первой династии, гласит:

«Возьмите заячью лапку, немного финиковых косточек и ослиную подкову. Вскипятите все в масле. А потом втирайте в голову».

Считалось, что кровь черного теленка, быка или змеи восстанавливают черноту седеющих волос.

Египтяне были расой худых и тонкокостных людей, и у женщин были красивые фигуры. Простые, тонкие, , свободные одежды служили для показа красоты тела.

Носить белую тунику считалось признаком высокоцивилизованной женщины в отличие от кричащих расцветок вассалов и вражеских народов. В стране, богатой золотом и владеющей секретами обработки драгоценных камней, эта суровая простота контрастировала с пышностью ювелирных украшений.

Греки любили и желали красоту так сильно, что хотели видеть ее везде и во всем. Нагота считалась естественной и нормальной в юности, и юноши и девушки снимали свои одежды во время игр и гимнастических упражнений.

Обычный костюм состоял из простых четырехугольников ткани – из одного для мужчин, перекинутого через плечо и свисающего до колен, и из двух для женщин, сколотых на плечах и по бокам брошами. И мужчины, и женщины обычно стягивали это простое одеяние поясом на талии.

У греческих женщин не было необходимости украшать скрытую красоту своих тел. Оба пола были прекрасно осведомлены о том, как выглядят тела друг друга, и нагота считалась высшей красотой.

Стремлением каждой греческой девушки было подражать красоте какой нибудь богини, а богини, как можно было видеть на примере статуй в городах и храмах, пребывали в обнаженном состоянии. Груди у греков вызывали восхищение, как и у египтян.

В «Илиаде» Менелай угрожал убить неверную Елену, но она «обнажила холмы своих грудей и так очаровала его, что он раскаялся и отбросил свой меч прочь».

Ягодицы тоже считались красивыми, существовала даже знаменитая статуя Венеры – Афродита Прекрасных Ягодиц.

«Гречанки носили сандалии, а женщины Фив – красные туфли, зашнурованные, чтоб через шнуровку были видны голые ноги, женщины Танагры²⁰ носили обувь с красными подошвами и желтым верхом».

В позднеафинский период женская одежда стала более объемной, покрывающей тело от шеи до щиколоток, но материалом оставался все тот же четырехугольный кусок ткани, обернутый вокруг тела, подчеркивающий фигуру, но ничего не скрывающий и не изменяющий.

Рим, столь изобретательный в военных делах, смотрел на Грецию, признавая ее ведущую роль в культуре, и римлянки не сильно изменили моду Греции. Однако в Риме стали модными светлые волосы из за британских рабынь, привезенных в столицу.

Римлянки были невысокими, черноволосыми, и Ювеналий, как и следовало ожидать, писал в своей острой сатирической манере:

Лик каждый месяц обновить,

Из мазей маску наложить

Она не забывает.

И вот такой ее любить

Ночами мужу предлагает.

А он, забыться торопясь,

Целуя, липнет в эту мазь.

Когда ж к любовнику она

Вдруг соберется на свиданье,

Из ванны выйдет вся стройна

Не женщина, а чудное созданье:

Прекрасны губы, словно персик аравийский,

Благоухает кожа маслом,

Прибывшим из земли индийской.

Римляне страстно любили чистоту; когда Римская империя пала, кое что было потеряно для цивилизации – до появления в нашем веке американского культа ванны.

Римлянки держали специальную служанку, которая умасливала тела после купания, а косметические средства были весьма разнообразны.

Лукиан говорил о женщинах, использующих «целую аптеку из маленьких кувшинчиков, всякие флакончики со всякой мерзостью, сокровища для отбеливания зубов или для чернения бровей и ресниц», а Ювеналий описывал «ванны из молока ослицы, и Поппея, любовница Нерона, смешивала молоко с тестом, чтобы сделать маску на лицо».

Плиний сообщает, что «почти миллион в год уходило на дальний Восток для покупки ароматических средств и драгоценных камней для изысканного туалета римской матроны».

Соанские наряды, о которых ходили слухи, что они продаются на вес золота, были модными, потому что были прозрачными. Гораций пишет:

«Ничего не прикрыто! Вы можете видеть ее абсолютно нагой в ее соанской одежде и убедиться собственными глазами, что бедра у нее правильной формы, а ноги не кривые: вы можете смерить ее фигуру взглядом».

Лоллия Павлина²¹ носила наряд, усыпанный изумрудами и жемчугом, который стоил сорок миллионов сестерциев (около девяти миллионов долларов), а римские матроны золотили себе соски. До нас дошли легенды, что Мессалина продавала себя в одном из публичных домов «обнаженная и с позолоченными грудями».

По мере продвижения цивилизации на север, ненадежные наряды дохристианской моды вынуждены были отступить перед более основательной одеждой, предназначенной для защиты от холода. Однако нагота исчезла не потому, что стала просто неудобной.

Реакция христианского мира на римское язычество состояла в объявлении секса порочным. И за этот порок стали винить исключительно, женщину как источник сексуальных интересов мужчины, о чем уже упоминалось ранее.

Точно так же как женщина была вынуждена прикрывать свое тело отвратительными тяжелыми одеяниями, она была отрезана от остального мира своим мужем, или хозяином.

Ореол женщины больше не составляла ни царственная красота головки Нефертити, ни совершенство обнаженной Венеры, ни гибельная притягательность такой нимфоманки, как римская Поппея.

Идеальная женщина была одета просто, как Дева Мария, или в темные траурные тона скорбящей матери у креста.

Но желание женщины приукрашать себя платьем не могло долго подавляться. Тяжелые, неудобные платья оставались, но становились все ярче по расцветке и узорам.

Женский костюм за то время, что Европа прошла от «темных веков» до блеска Возрождения, стал чрезвычайно неудобным для носки из за своего веса, и передвижение в нем требовало больших усилий. Обладательниц таких платьев можно было скорее считать выносливыми и богатыми, но никак не женственными.

Эти платья были символом, но не очарования их обладательницы, а социального положения ее отца или мужа.

Платье почти совсем не открывало кожу, виден был лишь небольшой участок горла над уплощенными грудями. Талию нельзя было скрыть полностью, но для спокойствия мешковатые рукава и обильная нижняя часть подола платья помогали свести к минимуму ее эффект.

Если художники и осмеливались изображать обнаженную натуру, то груди всегда были крошечные, тело вытянутое и некрасивое, а лицо без проблеска ума. Даже обнаженная греческая богиня по представлениям этих средневековых художников должна была прятать под тюрбаном или шляпой порочный символ ее пола – венчающую корону волос.

Настоящая темнота средних веков заключалась в том, что женщину отодвигали на задний план.

Мы можем восхищаться гением художника, изумляться великолепием красок, впечатляться замысловатыми ювелирными украшениями, мы можем даже с уважением отнестись к по детски простодушному лицу или безмятежности выражения лица более зрелой женщины, но мы можем только смотреть на эти фрески, статуэтки, гобелены и картины эпохи предренессанса и радоваться женственной красоте этих фигур.

Они не возбуждают мужчину и не вызывают завистливого восхищения у женщин. Так же как и оригиналы, с которых они писаны, они были просто скованными куклами.

И естественно, в очередной раз наступила реакция. Маятник снова качнулся к свету. Под ярким солнечным светом Италии и Южной Франции вернулся былой интерес к женщине. Художники снова прославляли ее возвращение.

Молодость опять стала популярной, а престиж женщины изображался красотой ее лица или тела вместо изображения социального положения ее мужа.

Церковь делала заказы на портреты этих молодых женщин, поэтому они должны были неизбежно изображаться с печальным лицом и со скромно и благочестиво опущенными вниз глазами. Но время от времени в этих портретах проглядывает озорной интерес к жизни.

Нагота была единственным способом показать эту красоту, по крайней мере, в изобразительном искусстве. «Венера» Боттичелли – молодая, очень земная девушка с загадочным лицом, белой кожей, с грудями, похожими на «два небольших снежных холмика» и крутыми бедрами. Волосы стали выразительным символом пола. Их выбеливали, завивали и отращивали как можно длиннее.

«Возьмите два фунта квасцов, – писала одна придворная дама Изабелле Первой, – шесть унций неочищенной серы и четыре унции меда».

Каждая женщина хотела быть блондинкой, как позднее писал Шекспир: «В преклонном возрасте черный (цвет волос) считается неестественным».

В XIV веке откровенная сексуальность проявлялась в одежде. Женщины носили платья с низким вырезом и подтягивали свои груди настолько высоко, что говорили, будто «на них можно было поставить свечу». Мужчины носили короткие куртки, выставляя напоказ предметы мужской гордости, которые были прикрыты капсюлем.

Страны, в которые Реформация принесла социальную и политическую революцию, по разному отреагировали на нее изменением женского костюма. Женщины Англии стали носить одежду из специальных материалов, назначением которых было не подчеркивать женскую сексуальность.

Воротник из накрахмаленного кружева, собранный в складки вокруг шеи в форме мельничного жернова, обрамлял накрашенное лицо, как бы отделяя голову от тела. Лиф становится узким и затейливо расшивается кружевом и драгоценными камнями, предназначенными привлекать внимание к груди, откуда взгляд скользит к осиной талии, а потом вниз к сборкам на животе.

Огромные рукава, пышные юбки и показные украшения – все это помогало подчеркнуть сексуальность обладательницы наряда.

Смена стиля в одежде сопровождалась несколько большей сексуальной свободой женщин. Несмотря на возможное наказание, женщины проявляли свою благосклонность гораздо свободнее, чем в прошедших веках, и дурная слава приносила такую же известность, как прежде приносило богатство или высокое социальное положение.

Это был период, когда женщины расцветали во всей красе своего пола, – великолепие женщин елизаветинской эпохи и их более скромное очарование с восшествием на трон Чарльза I.

Сочетание женственности и чувственности помогло восстановить некоторым женщинам влиятельное положение.

Духи, всегда считавшиеся вызывающими сексуальное желание, нашли широкое применение в годы правления Елизаветы.

«Королева обычно носила с собой ароматический шарик, приготовленный из серой амбры, бензоина²² и других ароматических веществ».

Елизавета также «носила надушенные перчатки, плащ из ароматизированной испанской кожи, а ее туфли тоже пахли сладкими эссенциями». Ее собственный особый аромат приготавливался следующим образом:

«Возьмите восемь гран мускуса и добавьте восемь ложек розовой воды с тремя ложками воды, настоянной на дамасской розе, и четверть унции сахара. Кипятите пять часов и профильтруйте».

Не удивительно, что, когда монархия пала, пуритане выступили против сексуальности в женской моде и принялись вводить мужеподобные и лишенные женственности платья и одежду, бытовавшую в странах Содружества²³.

С возвратом к черным юбкам и прямым черным волосам, вернулись и наказания за то, что ты женщина – клеймение каленым железом, публичные исповеди, страх перед Адом и подавление всех женских чар. Пьер Ами, помогавший Кальвину стать диктатором Женевы, был посажен в тюрьму за то, что танцевал с женой на помолвке, а ей позднее пришлось уехать из страны.

С Реставрацией любовь к пышным нарядам распространилась во всех сословиях, и одежда продавщицы апельсинов была сравнима, по крайней мере по покрою и цвету, с нарядами придворных дам. Это была эпоха женственных женщин и мужественных мужчин.

Одежда акцентировала сексуальную принадлежность и тех и других: бриджи мужчин были узкими, а лифы женских платьев – с глубокими вырезами, обнажающими пышные груди. И женщины ради славы довольно охотно представали обнаженными.

Для красавиц времен Реставрации было нормальным позировать для портрета в полный рост полностью обнаженной или для портрета более скромных размеров – с обнаженной грудью.

Небезынтересно узнать, каков был эталон красоты в то время. Грамон так описывал миссис Хайд, одну из любовниц короля Чарльза II:

«Она была среднего роста, имела кожу ослепительной белизны, точеные руки и на удивление красивые ступни, даже для Англии; долгая тренировка придала ее взгляду такую томную нежность, что она никогда не открывала широко своих очей, словно китаянка; а когда она строила глазки, трудно было понять, что она делает».

Бедная спокойная королева Анна ввела нижние юбки с фижмами, которые ненавидел Аддисон, говоря:

«Я считаю женщину красивым, романтичным животным, которое может быть украшено мехами и перьями, жемчугами и бриллиантами, и шелками; рысь должна бросить свою шкуру к ее ногам, чтобы та сделала палантин; павлин, попугай и лебедь пожертвуют своими перьями для ее муфты, моря будут обысканы в поисках раковин с жемчугом, а горы – в поисках драгоценных камней… но что касается нижних юбок с фижмами или кринолина, о котором я говорю, я не могу и никогда не смирюсь с ним».

О вреде тугой шнуровки предупреждали женщин писатели и медики, но те, конечно, не обращали на это никакого внимания. Эпитафия, написанная медицинским чиновником английского графства Йоркшир на могильном камне одной юной леди, которая не слушала слов предупреждения, такова:

У Мэри тонкая талия.

Чтоб стройней сделать тело свое,

Совсем позабыв об опасности,

Она шнуровала ее…

И вот уже похоронена,

Накрыта могильной плитой.

Стал холмик уединенный

Пристанищем девушки той.

А надпись на камне гласила:

«Надеемся, что душа

В такие края полетела,

Где ангелам вовсе нет дела,

Фигура ее хороша ль…»

Но несмотря на такие решительные меры, аббат Бланк писал: «Англичане много теряют, столь мало общаясь с полом, который природа наградила всеми привлекательными качествами… Мужчины пьют за здоровье женщин в тавернах, но редко разговаривают с ними в узком кругу».

В течение XVIII столетия идет нескончаемая борьба Евы за «разработку новых месторождений» сексуальных удовольствий, начиная от обильной полунаготы красавиц Чарльза II, кончая образом «маленькой девочки».

Тела заключались в строгие корсеты, чтобы достичь девичьей стройности. Грудь едва намечена с помощью открытой шеи и оборок лифа. На арену стали выступать ступня и мельком показанная ножка. Никогда прежде женщины не использовали столько тривиальных и в то же время экстравагантных аксессуаров для того, чтобы украсить себя.

Это была эпоха лент и изысканных ювелирных украшений, кружева и пастельных тонов, бессмысленных тюрбанов и затейливых причесок. И женщины этой эпохи сделали вывод, что их место – в гостиной и будуаре.

Сознательно или неосознанно они все состязались с королевами того времени – возлюбленными короля, которые обладали реальной властью в Версальском дворце. Женщины вынуждены были стать игрушками, оставив борьбу за то, чтобы их считали равноправными партнерами.

«Зачем винить мужчин, если женщины невежественны? – вопрошал Ла Бруэр. – Разве изданы законы, запрещающие им открыть глаза, читать и запоминать то, что они прочли? Разве не они сами взяли себе за привычку не интересоваться ничем, кроме собственной персоны, – либо из за своей лени, недоразвитого ума, отсутствия любопытства, излишней приверженности к веяниям моды и так далее и тому подобное? Но мужчины довольны тем, что женщины, превосходящие их во множестве других аспектов, не воспользуются еще и этим дополнительными преимуществом над ними».

Мужчины хотели хорошеньких, а не умных игрушек, которые не могли бы оспаривать их превосходство. Но кажущаяся поверхностность жизни женщин, отразившаяся в их нарядах, была предательской.

В своей борьбе за то, чтобы стать крайне женственной и исключительно привлекательной, женщина XVIII столетия не только сделала жизнь очень приятной и удобной для себя, но добилась лучшей из всех ролей – убедительной, притворно ласковой силой, стоящей за влиятельным мужчиной высокого социального ранга.

Одежда, конечно, оказывала влияние на моральные принципы. Замужние, достойные дамы, которые играли в азартные игры и не могли оплачивать наряды из сатина и бархата, не колеблясь, конкурировали на рынке куртизанок, где сами назначали за себя цену.

Она зависела от их положения при дворе, воспитания и даже от влиятельности их мужей. Мадам де Монбазон оценила себя в пятьсот крон, и тут же стали распевать частушку следующего содержания:

«Пять тысяч буржуазных крон поднимут любой даме подол».

После Французской революции «наряды дам подверглись очень заметным изменениям… груди, вместо того чтобы быть как можно сильнее прикрытыми, вываливаются из выреза платья, которое стало очень легким и свободно спадает от груди, а под ним – лишь узкая нижняя юбка».

Сразу же после революции парижские модницы подхватили самый экстравагантный стиль, названный «Merveilleuses», – женщины оставили кринолины и выставляли напоказ свои прелести, смачивая свои муслиновые юбки. В 1802 году мадам Рекамье появилась в Кенсингтонских садах в этом доселе невиданном в Англии наряде.

В первый раз за почти две тысячи лет в ход пошла сексуальная привлекательность бедер и икр.

Как только такие наряды стали распространяться повсюду, приверженцы этой моды, которые были и лидерами движения за новую эмансипацию женщин, обнажили руки и углубили вырезы платьев, чтобы была видна грудь. А груди приподнимали вверх, чтобы показать как можно больше.

Даже когда актриса прохаживалась по парижским улицам с полностью обнаженной грудью, как у современных купальников «topless» (без верха), особых протестов это не вызывало.

Новое наполеоновское высшее общество выставляло себя напоказ. Юзанн так описывает его представительниц: «…до такой степени увешанными драгоценностями, что походили на ювелирный магазин.

На каждом пальце было несколько колец с бриллиантами, которые сверкали один над другим. Золотые цепочки обвивали шеи не меньше восьми раз. Уши оттягивали массивные серьги, руки обвивали гравированные браслеты удивительной работы. Жемчужные ожерелья и ленты, отделанные по краям жемчужинами, украшали прически и зачастую спадали на плечи. Длинные золотые шпильки иногда скалывали волосы, а золотые гребешки с бриллиантами и жемчугами стоили целое состояние».

Классические наряды времен Первой империи, заимствованные у греков, были привлекательны, и женщины использовали свои прелести с особым усердием.

Полин Боргез, сестра императора, каждый день принимала ванну из молока, а молодой негр обязан был вносить и выносить ее из ванны, чтобы она могла видеть контраст своей белой, словно лилия, кожи на его фоне.

В 1808 году мы читаем: «Дамы отбросили прочь ненавистные попытки возместить то, что недодано природой, – подкладные груди и турнюры исчезли».

Около 1818 года возникла внезапная волна напускной скромности. Страсти, которые прежде были грубы и отвратительны, стали романтичными и поэтичными, а наряды – простыми. Украшения состояли из простого ожерелья из бусин или одной броши.

Романтизм породил новую странную болезнь. Тугая шнуровка заставляла женщин страдать от частых мигреней, и они, бледные и изнуренные, подолгу лежали на диванах. Быть полной считалось чуть ли не преступлением, а хороший аппетит был знаком вульгарности.

Однажды Байрон приговорил себя к диете, состоящей из картофеля, сбрызнутого уксусом, и его примеру последовали модницы и девочки, проходившие обучение в монастырях. Чтобы выглядеть бледными, как мужчины, так и женщины пользовались желтым красителем; поразительное число молодых девушек «чувствовали постоянный упадок сил» и умирали от истощения.

Мужчины старались изо всех сил выглядеть, словно их снедала тайная печаль, женщины с лицами цвета алебастра желали выглядеть, словно только что восстали из могилы и готовы в любую минуту туда вернуться.

Но к 1845 году Лола Монтез, искательница приключений, которая стала любовницей короля Баварии и причиной того, что он лишился трона, положила начало новой моде. Ее яркая ирландская красота, которая заставила короля воскликнуть: «Я околдован!», произвела сенсацию среди представителей высших кругов Европы. «Варшавский курьер» писал:

«Из девяти трехкратных достоинств, которые один испанский поэт считает необходимыми составляющими женской красоты, Лола Монтез обладает двадцатью шестикратными».

Тот самый испанский поэт перечисляет следующие двадцать семь составляющих:

«Три белых: кожа, зубы и руки;

три черных: глаза, ресницы и брови;

три красных: губы, щеки и ногти;

три длинных: стан, волосы и руки;

три коротких: зубы, уши и ноги;

три больших: груди, лоб

и расстояние между бровями;

три узких: талия, ладони и ступни;

три пышных: плечи, бедра и ягодицы;

три тонких: пальцы, волосы и губы».

Лола написала автобиографию, в которой сказала, что «секрет сохранения красоты очень прост – умеренность, физические упражнения и чистота».

И добавила в качестве занятного факта, что молоко, в котором принимали ванну все женщины высшего общества Парижа, их слуги перепродавали потом молочникам.

Об испанских женщинах она писала, что «они истязают себя тем, что не снимают тугих повязок с ног даже в постели и спят всю ночь с привязанными к шкиву руками, чтобы сделать их бескровными и белыми».

Императрица Евгения, одна из прекраснейших женщин своего времени, ввела в моду носовые платки. На представлении «Золушки» она так сильно плакала, и все модницы Парижа поняли, что это делалось лишь для того, чтобы продемонстрировать роскошные носовые платки.

Считалось, что кринолин впервые надели парижские проститутки, чтобы возбудить своих клиентов, но императрица носила его во время беременности, и он стал повальным увлечением. Викторианки восприняли его как сдержанный и скромный, однако Флоренс Найтингейл с ехидством говорила о его неуместности, когда сиделкам нужно наклониться над пациентом!

Нововведением Второй империи было появление новых диктаторов моды – мужчин. До этого времени лучшими создательницами одежды всегда были женщины.

В La Vie Parisienne один историк дает такое описание кутюрье:

«Женщины готовы пойти на все, лишь бы одеваться у него. Это низенькое, сухое, темнокожее, нервное существо принимает их в бархатном камзоле, беспечно развалившись на диване с сигарой в зубах. Он командует им: «Пройдитесь! Повернитесь!

Хорошо! Приходите через недельку, и я составлю вам туалет, который вам пойдет». Видите, не они выбирают наряд, а он. Они лишь с радостью позволяют ему делать это, но и для этого ему нужны рекомендации. Мадам Б., особа из высшего света, элегантная до кончиков ногтей, заходила к нему в прошлом месяце заказать платье.

«Мадам, – спросил он, – кто вас рекомендовал?»

«Не понимаю».

«Боюсь, вам потребуются рекомендации, чтобы одеваться у меня».

Она удалилась, задыхаясь от ярости. Но другие остались, говоря: «Я не обращаю внимания на его грубость, пока он меня одевает. В конце концов, побеждает элегантность».

Некоторые дамы, его фаворитки, стали заходить к нему перед балом, чтобы он критически осмотрел их туалет. В десять часов вечера он дает скромные вечеринки с чаем. Тем, кто этому удивляется, он отвечает: «Я – великий художник: я беру краски Делакруа и творю».

Тем, кого раздражает его вид, он отвечает: «Сэр, в каждом художнике есть что то от Наполеона».

Мысль о том, что, когда кринолин стал терять свою популярность, империя стала катиться к закату, может показаться странной. Но к 1863 году империи пришел конец, и кринолину тоже, его место занял турнюр.

Сначала, несмотря на выпуклость сзади, платья были свободными спереди, но инстинкт к соблазнению вскоре подсказал женщинам, что такое сооружение сзади дает возможность сильнее натянуть материю на бедрах спереди, подчеркивая тем самым фигуру. Тугая шнуровка позволяла добиться окружности талии в восемнадцать дюймов.

С момента появления велосипедов мода начала меняться. Пока он оставался мужским, женщины не могли на нем ездить, но в 1890 году, несмотря на толстые шины и отсутствие зубчатой передачи, на велосипеде стало можно ездить представителям обоего пола.

Каким же тогда должен был быть костюм для дамы велосипедистки? Она была вынуждена носить либо более короткую юбку, либо бриджи, которые носили велосипедисты мужчины, – и женщины надели бриджи!

Необходимость иметь подходящий костюм для езды на велосипеде оказалась запоздалым триумфом для миссис Блумер, активной участницы движения за права женщин Америки, которая приобрела известность в 40 е годы XIX века из за того, что члены этого движения носили одежду, делавшую женщин похожими на мужчин.

Миссис Блумер сшила себе костюм, состоящий из короткого жакета, короткой, чуть ниже колен, юбки и брюк, сшитых на манер турецких шаровар, которые впоследствии стали называться «блумерами». Немногие участницы движения за права женщин имели достаточно храбрости, чтобы носить такой костюм, и прошло сорок лет, прежде чем «блумеры» стали «респектабельными».

Вращающееся колесо велосипеда стало символом перемен. Если у барышни есть велосипед, как же быть сопровождающей ее компаньонке? Как уберечь ее от поездки на велосипеде в компании молодого человека? Родительский контроль стал весьма затруднительным, что означало открытую дорогу и спасение от строгой дисциплины похожих на тюрьмы родительских домов.

Жесткие социальные правила разрушались. Были ли фантастически богатые дочери добившихся успеха собственными силами американских промышленников более вульгарны, чем молодые жены английских королей торговли? Может ли актриса, вышедшая замуж за графа, быть принятой в обществе с той же легкостью, с какой принимали женщину темного, но высокого происхождения, которая состояла в близких отношениях с королевской семьей?

На такие вопросы не найдешь однозначного ответа, особенно когда все дамы стали следовать моде, ослепляя окружающих элегантными и очень женственными нарядами.

Женщины стали роскошными цветками; они носили огромные шляпы, выставляли напоказ восхитительные плечи, будоражили чувства изящными щиколотками, соблазняли тонкой талией и пышной юбкой, под которой было тело величественной красоты Юноны.

Это был победный финал для женской моды, возвещающей: «Я – женщина! Я – особенная».

В первые десять лет XX столетия популярность театра в Англии и во Франции была как никогда высока. Стремлением каждой хористочки было выйти замуж за пэра, и многие преуспели в соблазнении самых красивых девушек, выступавших на сцене.

Возможно, именно театр ввел удивительное новшество в конце 1913 года – V образный вырез. Впоследствии возбуждение публики казалось невероятным.

Была развернута отчаянная кампания против женщин, отказавшихся от блузок с закрытым воротом, которые носили до сих пор. Церковники объявили новый вырез неприличным, а врачи предрекали всяческие болезни груди.

Но эта мода совпадала со стремлением женщин к свободе, и открытые шеи стали знаком времени.

Войны всегда оказывали серьезное влияние на женскую одежду и внешность, и война в Европе 1914 1918 годов привнесла в женскую одежду рациональность и целесообразность.

Когда противостояние закончилось, женщины больше не хотели быть особенными, они хотели иметь те же права, что и мужчины. И не важно, если эти права заключались в работе в конторах и на заводах или в возможности наслаждаться плодами политического равноправия.

Приз казался слишком соблазнительным, чтобы его игнорировать.

Итак, Ева, которая веками боролась за то, чтобы быть желанной, делает плоской свою грудь, обрезает волосы, выбрасывает корсеты, освобождает талию и почти умирает с голоду, чтобы сделать стройными свои обнаженные ноги и руки.

Она была не слишком привлекательна, эта мужеподобная женщина, и быстро поняла, что товарищество – это одно, а сексуальная привлекательность – совершенно другое.

Отказавшись почти от всех нарядов, которые сулили тайные наслаждения женскими прелестями, ничего не оставалось, как развивать культ обнаженной фигуры.

Появилось увлечение танцами, которое, как известно из истории, возникает после великих катастроф. Такое же сумасшествие было после массовых эпидемий и Французской революции. Танцзалы и ночные клубы появлялись повсюду, люди Танцевали в завтрак, обед и ужин. Открытием века стал саксофон.

С распространением автомобилей родительский контроль стал труднее, чем прежде: дочери представителей среднего класса исчезали в двухместных авто, дочери рабочих – на задних сиденьях мотоциклов. Ритм жизни в двадцатых годах убыстрялся, а юбки укорачивались.

Женщина теперь уже не могла сесть, не продемонстрировав всем своих колен. Дорогие телесного цвета чулки, появившиеся в США в 1923 году, впервые в истории создавали впечатление голых ног.

«Никогда прежде, – говорил Джеймс Лавер, – не было таких затрат на то, чтобы прикрыть женские ноги; возникла новая, эротичная эстетика, основанная на заново открытой соблазнительности женских ножек».

Короткая стрижка, стрижка под «фокстрот», стрижка под мальчика лишили модниц великолепия прически; женские шляпки, по форме напоминающие горшки, и вовсе закрывали волосы, делая всех похожими друг на друга.

Модные танцы, когда партнерша была в крепких объятиях партнера так, что была видна лишь ее спина, породили новую моду. Впервые в истории женщины стали появляться в нарядах с обнаженной до талии спиной.

Вторая мировая война с миллионами бессмысленно погибших и с угрозой еще более масштабной катастрофы из за создания ядерного оружия породила в женских умах инстинктивное решение.

В течение двадцати лет после Второй мировой войны их одежда стала очень женственной. Критическое положение человеческого рода стимулировало некоторые ухищрения. Мужчин необходимо было срочно соблазнять.

Воображению было оставлено мало – а ведь воображению не было необходимости длиться долго: реальность была рядом.

Артистки стриптиза представляли собой коммерциализированную версию этого отчаянного сексуального возбуждения женщин. Интуиция подсказывала девушкам из стриптиза, что нагота – вовсе не то, что привлекает мужчин. Их привлекает сам процесс раздевания – медленное разоблачение из одежды.

Тем не менее, очень немногие женщины были далеки от рассуждений стриптизерш. Новые ткани, созданные мужчинами, позволяли делать облегающую или почти прозрачную одежду.

Кроме мистификации окружающих фальшивой грудью, так широко разрекламированной, что мужчины стали считать ее такой же обычной вещью, как пояс с подтяжками, женская мода середины XX века мало что оставляла воображению.

Грудь обтянута, талия на своем месте, ягодицы несколько испорчены тем, что вместо двух отдельных половинки сливаются в одно целое с помощью утягивающих поясов.

Таким образом, оставался непродемонстрированным лишь единственный физический сексуально привлекательный фактор. Но и он периодически выставлялся на публику в бикини на пляже и у плавательных бассейнов.

Очень быстро женщины отыскали способ демонстрации своих самых интимных частей тела дома, на работе, отдыхе и даже во время хождения по магазинам.

Этим способом оказались обтягивающие слаксы или джинсы, очень тесные в промежности и чрезвычайно женственные по сравнению с мужским вариантом из за плоского переда и округлых очертаний женских ягодиц.

На фоне этой моды кукольные ночные рубашки, прячущие лишь несколько дюймов тела под грудью, не прикрывая гениталий, были почти безобидными. Ведь их носили только перед мужем или любовником – мужчинами, уже попавшими под женские чары.

Действительно ли женщина проявила сообразительность в провозглашении почти полной наготы, пока не ясно. Хотя такие тенденции вызывают опасения. Поколение подростков быстро движется к состоянию идентичной одежды для обоих полов.

Джинсы часто одинаковы как для юношей, так и для девушек. И те и другие носят свитера, сходные и по размеру, и по покрою. Это делает одежду еще более нейтральной, потому что свободные свитера не обтягивают девичью грудь.

Мужчинам неизменно нравится подавлять женскую свободу, ограничивая их в одежде, которую они могут носить. Ограничения «смелых» купальных костюмов, возражения против сексуально привлекательной верхней одежды, предупреждения о склонности женщин к аморальности неизбежно исходят от мужчин.

Мотивы несомненно заключаются во враждебности полов и ревности к более удачливым и более молодым мужчинам, которые могут возбудиться и, возможно, преуспеть.

Крайности, до которых могут дойти подобного рода ограничения женской индивидуальности, достигли своего пика в пуританский период XVII столетия. Дневники Адама Мартиндейла, ланкаширского священника, содержат некоторые правила, касающиеся женского платья:

«Дочери свободных землевладельцев ограничивались платьями из грубой материи, нижними юбками и корсажами, ткаными шейными платками и тканым белым бельем с черной отделкой из шерсти или шелка… Самым гордым из них, но не дворянского рода, не позволялось носить ни чепца, ни шарфа, ничего, кроме платья, до дня ее свадьбы».

Женщинам следует остерегаться этих предупреждений! Чрезмерная обнаженность легко может повлечь за собой создание мужчинами правил, запрещающих женщинам показывать свою женственность.

Глава 8. ПРОБЛЕМА СТАРЫХ ДЕВ

Сегодняшняя женщина, несомненно, лучше выглядит, лучше следит за собой, лучше образована, чем любая женщина прошлого. Но то почти совершенство, которого она достигла, досталось ей дорогой ценой.

Женщины, как оказалось, несчастливы и неудовлетворены. Если бы исчезли женские неврозы, то работа медицинских работников сократилась бы вдвое. Из за того, что женщина столь желанна и ценна, она испорчена и в итоге часто становится эгоистичной.

Трагично, что среднестатистическая женщина страдает от чувства неполноценности в социальном плане, даже если она уверена в себе в плане сексуальном.

Все драгоценные призы не стоят того, чтобы за них соревноваться: женщина слишком часто считает себя неотъемлемой частью мужчины. Но когда ей не удается стать этой самой частью, она впадает в отчаяние.

Женщины XX века считают, что они достигли многого в равенстве полов. Действительно, очень немногие женщин испытали недоверие своих сограждан, не важно женского или мужского пола, при избрании на ведущие должности в государственном аппарате.

Администрации Рузвельта, Кеннеди и Никсона в США, а также правительства Эттли²⁴, Макмиллана, Уилсона в Британии предоставляли женщинам места в правительстве и на дипломатической службе.

Определенно, в один прекрасный день наступит женское лидерство из за растущего влияния женщин в политике, и время покажет, что старая вера, будто женщина не доверяет женщине, – заблуждение. Правительство, состоящее по большей части из женщин, станет лишь восстановлением былой женской славы.

Правители, диктаторы, абсолютисты и сторонники конституции достигали успеха, если они были представительницами женского пола. Клеопатра была не только сексуально привлекательной женщиной для римских государственных деятелей, она уверенно стояла на страже интересов своей страны перед лицом военной угрозы.

Боадицея²⁵ не только доказала, что она превосходный военный стратег, но и смогла привести племена бриттов к сплоченности и согласию.

Елизавета I вдохновила Англию на мировое господство, а королева Виктория добилась того, что это господство стало стабильным.

Однако есть один аспект, в котором женщины так и не сумели добиться равенства полов, и именно эта неудача может быть причиной невротического ощущения собственной несостоятельности. Замужество накладывает ауру респектабельности и успеха, старые же девы вызывают жалость или презрение.

Женщина должна узаконить свою половую связь или не иметь ее вовсе. Одинокий мужчина – это веселый холостяк, которого считают или подозревают в получении удовольствий от многочисленных любовных похождений.

Одинокая же женщина – это либо лесбиянка, распутница или кислая старая дева.

Здесь мы не касаемся этической стороны сексуального поведения. Желательна ли распущенность в половых отношениях или нет – вопрос индивидуального выбора, а также обычаев страны и ее законов. То, что для женщин – один стандарт, а для мужчин – другой, явная несправедливость при условии, что равенство полов считается обоснованным.

Тем не менее, эта обоснованность не применяется в браке – состоянии, столь желанном для женщин в качестве безопасного пристанища и символа социального положения.

И ничто в современном мире не разрушало столь хитроумным способом женское достоинство, как светские законы, касающиеся брака. Тут применяются правила торгов, где муж находится в положении покупателя.

Сколько бы ни говорили о том, что браки совершаются на небесах, на практике же мужчина предусмотрительно сделал так, чтобы это было земное соглашение, гражданский контракт – посредством которого двое разделяют жизнь при условии соблюдения множества различных формальностей, добрая часть которых, естественно, касается жены.

С гордостью собственными достижениями мужчины медленно и довольно неохотно меняют ситуацию, когда женщина в тот самый момент, когда кольцо надето ей на палец, теряет свою личность.

Конечно, такую ситуацию следует изменить. Ведь, например, в Британии гражданский контракт, заключаемый при вступлении в официальный брак, несет в себе преимущества лишь для одной стороны, а именно – для мужа.

Мужчины, которые составляют и исполняют законы – почти все они мужья, – долгое время считали, что женщины, как дети и слабоумные, не в состоянии нести на себе ответственность совершеннолетнего гражданина.

Кроме того, считается, что женщина не имеет права жить сексуальной жизнью с такой же свободой, что и мужчина. В сексе, если ни в других делах, для мужчин – один закон, для женщин же – множество.

Большинство социологов согласны, что совершенно асексуальная женщина – редкость. Если женщина не может заполучить мужа, она время от времени находит средства удовлетворять свои естественные сексуальные потребности. Это может быть воображаемая любовная интрижка или целая серия тайных любовных похождений; это могут быть сексуальные извращения или мастурбация. Тем или иным способом ее сексуальные потребности находят удовлетворение.

Самая плохая черта отношений общества к одинокой женщине – уверенность в том, что она неудачница. Она может обладать блестящим умом или красотой, но все это вместе взятое не может перевесить представление о том, что она обойдена жизнью.

Как мужчины, так и женщины считают, что нормальная девушка всегда может заманить или завлечь мужчину в брак. Кроме всего прочего, общественное мнение таково, что женщина должна быть настолько желанна, что какой нибудь мужчина просто обязан дать ей свою фамилию.

Изменение соотношения между полами в новом поколении британцев заставило Главное статистическое бюро регистрации населения поверить, что в будущем брак будет возможен для 96% всех девушек.

Это, конечно же, подразумевает, что уровень рождаемости останется прежним. Но даже и такое высокое соотношение оставит около 400 тысяч взрослых женщин без мужчины.

Частично это объясняется тем фактом, что женщины живут дольше мужчин, поэтому среднестатистическая жена, по всей вероятности, переживет своего мужа. Тем не менее, остается довольно большое число женщин, которые перед алтарем так никогда и не скажут: «Да».

И несмотря на легенду о том, что в високосный год женщине допускается сделать предложение мужчине, женщины так и не пользуются этой возможностью.

Ад одиночества незамужней женщины – совершенно реальная вещь. И чем больше они настаивают на том, что никогда не испытывали скуки, перечисляя длинный список своих занятий, тем сильнее они отражают несправедливость такой ситуации в обществе.

Одинокая женщина, если придерживается строгих социальных устоев, не может завязать дружбу с мужчиной; она не может заглянуть в бар.

Массовый опрос общественного мнения выявил тот факт, что в Британии пять миллионов жителей не имеют друзей вообще.

И большинство из них – одинокие женщины. Именно страдания отверженных приводят многих женщин к тому, что они говорят о своих проблемах любому, кто захочет их выслушать. Они тысячами изливают свои беды в женские журналы. Они звонят по телефону доверия, когда находятся на грани суицида. Они ходят в церковь, но не для того, чтобы молиться, а для того, чтобы побыть среди людей.

Самый беглый обзор того, о чем мыслят, мечтают, чего боятся и на что надеются современные женщины, можно получить из колонок, посвященных «одиноким сердцам», в женских журналах.

Подводя итоги, легко опуститься до циничного юмора. Но личный опыт отвергает такое отношение.

Если в колонке снова и снова появляется одни и те же довольно поверхностные ответы общего плана на одни и те же вопросы, это из за того, что в действительности суть этой переписки следует обсуждать лично, или же из за того, что проблема просто неразрешима.

Печально, что современным людям, как мужчинам, так и женщинам, не к кому обратиться в затруднительном положении.

Плохо это или хорошо, но наше население в основном знакомо с местным священником не настолько, чтобы обратиться к нему за утешением и советом, и довольно большое количество людей надеется на большее, чем только духовная помощь.

Другое доверенное лицо прошлого, семейный доктор, теперь не имеет ни времени, ни желания выступать в роли судьи, друга и адвоката в тех многочисленных вопросах, которые колеблются между внешними факторами и физическими или психическими.

Многие очень достойные организации готовы оказывать всяческую помощь. Но их помощь практическая. Они не выступают в качестве оракулов или исповедников.

Роль прессы – восполнить пробел человеколюбия – универсальна.

Увлекательная книга, составленная из проблем, которыми поделились женщины Италии с одним популярным журналом, говорит о том, что даже в стране, где регулярные визиты к исповеднику фактически обязательны, необходимость доверенного лица для женщин остается.

Говорят, что ведущий французский женский журнал добился гигантского тиража в основном за счет службы ответов на женские вопросы.

Самое яркое журналистское предприятие в Кении – это колонка «одиноких сердец», которую ведет женщина, дающая исключительно здравомыслящие и практические советы новому образованному женскому населению по проблемам, на первый взгляд кажущимся странными, но при ближайшем рассмотрении теми же, что волнуют Еву с Запада.

Соединенные Штаты, которые вдохнули вторую жизнь в пыльную атмосферу разделов «одиноких сердец» британских изданий эпохи королевы Виктории, считают колонку любовных проблем главной издательской находкой, и женщины, которые ее ведут, – одни из самых высоко оплачиваемых журналисток.

Популярность и польза этих колонок связана, конечно, с довольно неприятным желанием большинства людей совать нос в чувства других. Это – извращение прессы. Но помощь, которую получают отдельные корреспондентки, несомненно, оправдывает всю эту гласность.

Фонд Наффилда, который финансировал исследования психологов по изучению колонок с подобными советами, подсчитал, что британской прессе приходится отвечать на полмиллиона вопросов ежегодно.

Небольшое количество – очень небольшое – исходит от мужчин, но среднестатистический мужчина будет презирать себя, если его затруднение столь велико, что он вынужден изливать свою душу какой то женщине – последовательнице той самой сердобольной тетушки, которая первой вела эту колонку.

Типичные проблемы, с которыми обращаются, служат примером полной бесполезности подобной услуги в качестве панацеи от всех домашних и личных трудностей.

Поверхностный взгляд на любую колонку покажет, что обычно возникают проблемы двух разновидностей: «Можно ли позволить своему парню интимные отношения до свадьбы?» и «Что мне делать? Я жду ребенка, а мой дружок не может или не хочет на мне жениться?».

Очевидно, усердные молодые читательницы игнорируют извечный совет беречь свою честь смолоду, хотя обеспокоены ее ценностью настолько, что обращаются за советом, который, как известно, будет состоять в том, что нужно оставаться целомудренной.

Более современная тенденция – это большая откровенность в вопросах секса. Незамужние девушки обеспокоены своим полным неведением и горят желанием узнать, что может привнести секс в их брак.

Замужние женщины больше не хотят жить, притворяясь, что секс – второстепенный и незначительный фактор в их жизни: значительное их число глубоко несчастно, потому что чувствует, что секс не доставляет удовольствия им и не удовлетворяет их мужей.

Еще более удивительно, что все больше и больше замужних женщин честно признают, что испытывают сексуальный голод, который их мужья удовлетворяют лишь частично. Фригидность молодых жен – это одна из широко распространенных проблем; равнодушие к половым отношениям мужей средних лет – другая трудно разрешаемая проблема.

Может показаться, что если такие корреспонденции колонки «одиноких сердец» типичны, то в современной жизни разногласия на почве секса – вещь обычная. Многие мужья слишком требовательны, хотя многие жены остаются неудовлетворенными.

Отчаяние, надуманные или, наоборот, постоянные удары судьбы, похоже, самая обычная личная трагедия Евы XX века.

Многое коренится в уверенности среднего англичанина в том, что любовь – сентиментальна, глупа и в корне неуместна.

Среднестатистический британец не имеет сильного желания угождать или очаровывать женщин. Он говорит: «Принимай меня таким, какой я есть», считает, что пользоваться дезодорантом или кремом после бриться – непозволительная глупость, и чувствует полное недоумение при разговорах о сексе, если это не пошлый рассказ о похождениях или не грязный анекдот.

В отличие от британцев, средний американец тратит время, если не деньги, чтобы завоевать женщину, независимо от того, намерен он на ней жениться или просто соблазнить. Этот обычай порожден традицией, поскольку Джон Доу сегодня находится в таком же положении, что и Джон Булль: количество женщин превышает количество мужчин. Но у американцев сохранились воспоминания о тех временах, когда в женщинах еще был недостаток.

Веками в Новый Свет эмигрировало больше мужчин, чем женщин. Первопроходцы, направляющиеся на Запад, испытывали явную нехватку женщин. Когда в Калифорнии было найдено золото и разразилась «золотая лихорадка», то на десять тысяч искателей приходилась лишь горстка незамужних женщин, которые не были проститутками.

В скотоводческих районах в XIX веке неженатым ковбоям приходилось путешествовать на Восток, чтобы найти себе невесту, или терпеливо ждать, пока подрастут дочери фермеров пионеров. В таких условиях нужно было набраться терпения, чтобы заполучить себе жену.

Женщины, которые за последние двадцать пять лет теоретически постигли науку любви из кино – и телефильмов, жаждут любви, отличной от простого акта совокупления. Но они не знают, как завлечь мужчину в любовную интригу.

Средняя женатая пара в Великобритании имеет такое же представление о «любовной игре», как два эскимоса, потирающиеся друг о друга носами.

И в этом вина женщины. Она отказалась от своих тайных знаний в стремлении к равенству полов.

Ей была доверена великая тайна Рождения и Любви, и если эти два жизненных фактора стали банальными и земными и не столь возбуждающими мужчину, как футбольный матч, благодарить остается лишь ее одну.

Британец от природы не слишком пылкий любовник: все в его окружении, воспитании, образовании объединилось, чтобы предотвратить даже саму мысль о любви. Он застенчив, нерешителен и почти боится желания, которое женщина возбуждает в нем. К тому же он боится и ее – как женщину. Неудивительно, что он торопится совершить половой акт и вернуться в свое обычное состояние.

Секс – это то, над чем он смеется со своими друзьями, и тема насмешек над ними, и он не уверен, что женщина, с которой он соединился, не станет смеяться над ним.

Таким образом, женщина остается эмоционально неудовлетворенной, тоскующей о том, чего она в действительности не познала, и о том, что явно обошло ее стороной. Ее, как и всех остальных представительниц женского пола, соблазняют словами, поцелуями и ласками.

Женщину возбуждает красота, духовная сторона любви, ее романтичность, это может вызвать более сильные чувства, чем сам акт совокупления.

Мужчине это трудно понять, но женский ум или воображение – очень важная часть ее желания. Женская страсть редко бывает лишь физической, как у мужчин, она подогревается воображением в сочетании с чувственностью, которая слишком часто страдает от неопытности, самолюбия или безразличия ее возлюбленного.

Даже примитивные народы, такие, как североамериканские индейцы, тробрианцы²⁶, жители Маркизских островов, Ямайки, Малых Зондских островов Индонезии, народ ифугао с Филиппин, перед соитием занимаются любовной игрой.

Они доставляют женщине удовольствие, лаская ее грудь, потому что считают, что ни одна женщина не останется невозбужденной от такой ласки.

То, что Кинсей называет «глубоким поцелуем», – лишь одна из разновидностей поцелуев, практикуемых в Европе и Индии, но есть много народов, которым эта форма поцелуя совершенно неизвестна.

Открытое предложение женщине обрести знания о технике секса или любовного обольщения до или после свадьбы, вызвало бы шторм насмешек и порицания. Дело в том, что мужчина не позволяет, чтобы ему задавали вопросы или выпытывали о его сексуальных способностях, и хотя он и испытывает некоторые сомнения, он упрямо будет твердить, что знает о сексе все, что ему нужно знать.

Это конечно же заставляет женщину ощущать себя беспутной, распущенной или бесстыдной, если она предлагает что нибудь эротическое или проявляет склонность к тому, что мужчина считает ненормальным.

Подобное отношение и служит причиной вызывающего беспокойство отчаяния, подавленности и горечи, которые обнаруживаются у жен средних лет.

Они осознают, что в их жизни недостает чего то прекрасного, восхитительного и вызывающего экстаз, но ничего не могут сделать. Им остается лишь ругаться и ворчать на своих мужей, втайне ненавидя их, потому что те не оправдали их надежд и обманули их женскую суть.

Поэтому неудивительно, что одинокие или неудовлетворенные женщины заполняют психиатрические больницы и миллионами глотают транквилизаторы. И конечно же, их беды не только психические, духовные и эмоциональные.

Общественное мнение, которое составляют все мужчины и замужние женщины, кажется, убеждено, что девственница в зрелые годы не имеет нормальных инстинктов или сексуального влечения. Мужчины самодовольно утверждают, что эти чувства пробуждает мужчина; их жены отказываются признавать, что их менее удачливые сестры могут испытывать то же, что чувствуют они.

Конечно, женщина, чьи сексуальные порывы всегда подавлялись, чувствует потерю более остро, чем те, что жили «нормальной» жизнью.

Отчаяние сначала проявляется в невротических симптомах, потом начинается пугающая череда болезней, которые собирают дань с женщин, чья жизнь в физическом плане никогда не была полной.

Очень маленький процент незамужних женщин рискуют подвергнуться общественному порицанию, повторяя сексуальное поведение мужчин. Они заводят интрижки и тем самым приобретают репутацию «доступных», что их ничуть не волнует.

Довольно много женщин подавляет свою сексуальность, хотя психологи настаивают, что в действительности никакой сублимации не существует, есть лишь субституция – замена – в работе или какой либо иной деятельности.

Женские организации, присмотр за детьми, политика и искусство, похоже, разрешают проблемы некоторых, хотя и здесь, если копнуть чуть поглубже, оказывается, что половые инстинкты просто напросто трансформировались. И слишком часто они не возвышенные, а просто беспорядочные.

Для женщин, не подготовленных к тому, чтобы их клеймили как морально разложившихся, или к тому, чтобы отказаться от секса, соблазнов вступить в лесбийские отношения определенно больше, чем мы готовы признать. В отчаянии, которое принуждает женщин к этому, очевидно, есть и наша вина.

Психиатры ведут нескончаемые споры о причинах гомосексуальности: врожденная она или приобретенная, нормальна она для определенных групп людей или ненормальна вне зависимости от причин.

Для современного общества характерно терпимое отношение к мужчинам и нетерпимое – к женщинам, к тому, что мужская гомосексуальность общеизвестна, а женская известна гораздо меньше.

Половые отношения между мужчинами открыто обсуждаются и считаются либо грязными, либо вызывают жалость: в любом случае они заслуживают обсуждения. Отношения же между женщинами часто не вызывают доверия или признаются настолько пустячными, что они вряд ли достойны того, чтобы их принимать во внимание. Служители закона всегда предусматривают существование мужских гомосексуальных отношений и обычно притворяются, что о женской гомосексуальности им ничего не известно.

В двадцатые годы, когда Рэдклиф Холл опубликовала свой роман «Колодец одиночества», он произвел не только сенсацию, но и нечто вроде парализующего ужаса как у мужчин, так и женщин, которые действительно не имели ни малейшего представления о том, что такие эмоции существуют.

Описание Рэдклиф Холл постепенного пробуждения у женщины понимания того, что она не такая, как все, ее мучительная ревность и сожаление, что она никогда не сможет дать своей возлюбленной респектабельную жизнь, поскольку не сможет вступить с ней в брак, вызвали у большинства читателей отвращение. Но трагедия и разбитые сердца, тем не менее, были очень реальными.

Судя по данным исследовательской группы сексуальных меньшинств, около пяти процентов женщин Британии – лесбиянки, а это составляет более миллиона человек. Конечно, лесбийство может быть скрытым, но, как и в случае гомосексуальных отношений между мужчинами, они могут вступать в брак, чтобы прикрыться фасадом респектабельности.

Однако при обычных личных контактах с лесбиянками или женщинами, которые сами себя считают таковыми, выясняется, что большая часть практикует эту форму сексуальных извращений либо из за подлости мужчин, либо потому, что рядом не оказалось мужчины, когда возникла острая нужда в половых отношениях. Представительницы движения за освобождение женщин ссылаются на это как на причину распространения лесбийства, цитируя теорию Симоны де Бовуар о том, что такая форма сексуального отношения – реакция на мужское превосходство во всех мировых общественных культурах.

Ею также цинично пользуются, когда, к примеру, бизнесмены намеренно нанимают для работы в офисе пару лесбиянок, зная, что возможное замужество не вызовет нехватку персонала.

Принятие существования лесбийства – лишь признание того, что тайное всегда становится явным. И это вовсе не обозначает очередного упадка нравов среди женщин.

Более тридцати лет тому назад Кэтрин Дэвис в своей книге «Движущая сила сексуальной жизни двадцати двух сотен женщин» писала, что пятьдесят процентов из группы американских выпускниц через пять лет после окончания колледжа испытали сильную эмоциональную привязанность к другой женщине. Двадцать шесть процентов участвовали в физическом сексуальном контакте с другими женщинами.

Чувствуется, что эти цифры могут преувеличить случаи лесбийства среди молодых женщин, поскольку данное исследование проводилось в группе, жившей до полового созревания преимущественно в женском окружении.

Не похоже, чтобы такой высокий процент молодых женщин, которые закончили школу в пятнадцать лет или около того, приняли гомосексуальную направленность или испытывали подобную склонность.

Этот процент ограничивается данными исследовательского проекта, предпринятого в том же самом году, когда была опубликована книга мисс Дэвис, то есть в 1929 м. «Изучение брачных отношений» доктора Гамильтона свидетельствует о том, что из ста опрошенных женщин двадцать семь участвовали в гомосексуальных отношениях начиная с восемнадцатилетнего возраста.

Кинси в своем знаменитом труде «Сексуальное поведение у представительниц женского пола» (1953 г.) обнаружил, что гомосексуальные отношения происходят у женщин на пятьдесят процентов реже, чем у мужчин, а контакты, приведшие к оргазму у женщин, составляют одну треть по сравнению с контактами мужчин.

Более того, лишь половина из этой трети женщин имели до этого в определенный период жизни гомосексуальные контакты или были полностью гомосексуальны. Какие бы цифры ни были взяты из этих исследований, общий вывод состоит в том, что в Британии около 600 тысяч женщин с гомосексуальными наклонностями, а в США – почти три миллиона.

Однако следует напомнить, что гомосексуальность в США подвергается большей критике, чем во многих других странах. И в некоторых штатах, Аризоне и Вашингтоне, например, гомосексуальные контакты между женщинами наказуемы в судебном порядке.

Даже такие специалисты, как Кинси, возможно, заблуждаются, когда признание означает скорее криминальный проступок, чем моральное отклонение.

Тем не менее, лесбийство в США быстро распространяется в тех штатах, где полиция не опирается на законы против сексуальных отношений между женщинами.

Там теперь имеется национальная организация, открыто призывающая в свои ряды лесбиянок. Она насчитывает около 8 тысяч членов, у нее есть отделения во многих больших городах, и ежегодно происходят общие собрания.

Знаменитый Амстердамский клуб, где есть ресторан, бар, лекционный зал и комнаты для отдыха, предназначенные для гомосексуалистов, также обслуживает лесбиянок – факт, о котором обычно умалчивают и о котором британская пресса не упоминает, когда рекламирует этот клуб.

Организации подобного рода способствуют поддержанию отношений между лесбиянками по всему миру. Вероятно, они гораздо более влиятельны, чем это кажется правительству и исследователям общественного мнения.

Жаргон лесбиянок (к примеру, партнерша, выполняющая женскую роль, называется «fern» а роль мужчины – «butch») понятен во всех англоговорящих странах и в большинстве стран Европы.

Как и у гомосексуалистов, у лесбиянок сильно развито чувство взаимной поддержки перед лицом общественной враждебности, и женщины лесбиянки имеют тенденцию обеспечивать работой своих подруг – в магазинах, парикмахерских, косметических салонах, агентствах секретарш и так далее.

Это не столько способ завязать новую любовную интрижку, сколько взаимная защита от мира, где мужчины доминируют в бизнесе.

Не одна женщина с гомосексуальными наклонностями потеряла свою работу лишь из за одного подозрения, и вовсе не по причине ненадежности и развращенности, приписываемых гомосексуалистам, а из за антипатии мужчин.

Распространенность лесбийства в современном мире, похоже, подтверждает убежденность Симоны де Бовуар в том, что оно возникает как реакция на более низкое по сравнению с мужчинами положение, которое занимают женщины в мире.

К счастью для морального здоровья человечества, перспектива остаться старой девой по собственному желанию или из за извращенности отвергается большинством женщин, которые следят за тем, как летят годы, оставаясь все более и более одинокими.

Вот почему появились брачные конторы. Последние двадцать лет деловое устройство браков испытывает бум. Бесчисленные объявления в газетах, тысячи еженедельников, личные колонки в прессе публикуют объявления брачных агентств.

Судя по подсчетам, около одной пятой всех браков теперь является результатом работы брачных агентств, которые за плату заносят данные в картотеку и устраивают первое свидание.

Более точные сведения предоставлены преподобным Кеннетом Лоутоном из Британского совета церквей, чье исследование показано, что в Британии имеется около тысячи брачных бюро – и все они получают доход от своей деятельности.

Многие из них не были склонны раскрывать свои методы или размах, но в шести основных фирмах с хорошей репутацией, которые проявили готовность поведать мистеру Лоутону о своей деятельности, в начале шестидесятых годов было зарегистрировано около двадцати пяти тысяч обратившихся за услугами. Каждый день эти конторы организовывали по двадцать бракосочетаний.

Грубый подсчет говорит о том, что эта «большая шестерка» в брачном бизнесе устраивает ежегодно более двенадцати тысяч свадеб.

Нельзя не признать, что из всех зарегистрированных в агентствах клиентов больше половины заплативших регистрационный взнос были разочарованы по крайней мере в первые двенадцать месяцев.

Но цифры говорят сами за себя. Если принять во внимание тот факт, что эти шесть агентств наиболее известны, а другие 994 условно существуют, даже по приблизительным подсчетам тысяча агентств должна устраивать двадцать тысяч браков ежегодно.

Вступительные взносы составляют от пары долларов до ста пятидесяти. Плата за регистрацию взимается в соответствии с «ценностью» клиента на брачном рынке. Женщины за сорок имеют столь малый шанс найти себе мужей, что могут зарегистрироваться за пять шиллингов.

Девушка, которой не так давно исполнилось двадцать, должна будет заплатить гораздо больше, потому что считается подходящей для очень многих клиентов мужчин, а следовательно, устройство знакомств будет неоднократным.

Все агентства с хорошей репутацией тщательно подбирают клиентов. Развратники, охотники за состоянием или уже женатые мужчины не имеют шансов попасть в картотеку после того, как ответят на множество вопросов, которые содержатся в регистрационной форме. Барышни легкого поведения тоже не могут воспользоваться брачным бюро, чтобы подыскивать себе клиентов.

Возраст большинства женщин, пользующихся услугами этих агентств, – от тридцати до сорока лет. Именно в этом возрасте женщины, самостоятельно прожившие от десяти до пятнадцати лет после совершеннолетия и все еще остающиеся в одиночестве, чувствуют, что их время проходит.

Брачные агентства, естественно, утверждают, что подбор клиентов осуществляется произвольно, хотя некоторые признают, что может пройти целый год прежде, чем женщина за тридцать найдет мужа. А некоторые брачные конторы не принимают женщин после тридцати пяти.

Кажется неизбежным, что слишком большое количество современных женщин вынуждено идти по жизни в одиночестве – и без удовлетворительной и регулярной половой жизни. С этой проблемой придется столкнуться обществу, а ведь она так трудно разрешаема!

Полигамия как вариант, предлагаемый древними цивилизациями, или в виде многочисленных браков, в странах с высоким уровнем разводов не является решением этой проблемы.

Полигамия – явная деградация женщины. Подрыв моральных устоев внебрачными сексуальными отношениями не может быть шагом вперед.

Есть ли альтернатива? Возможно, в будущем запланированное соотношение полов будет считаться нормальным и разумным, но это произойдет после установления общего контроля за численностью населения, который, как полагают, наступит лет эдак через сто.

Хотя проблема останется, ведь сто женщин и сто мужчин не составят автоматически сто счастливых семейных пар.

Пол для женщины всегда был как наградой, так и тяжкой ношей. Однако одно не вызывает сомнения: женщина без мужчины – неполноценна, одинока и несчастна.

Глава 9. ОГРАНИЧЕНИЕ РОЖДАЕМОСТИ

Изучая род человеческий, можно представить, что мужчины больше, чем женщины, хотят контролировать зачатие.

Мужчина не так глубоко осознает, что при соитии он создает жизнь, женщина же всегда отдает себе отчет в такой возможности.

И действительно, мужская безответственность делает его лично незаинтересованным. «Поматросил и бросил» – вот мысль, глубоко засевшая в умах мужчин с начала времен, и если его обвиняют в отцовстве внебрачного ребенка, то его оправдание всегда в том, что «женщина сама его соблазнила!».

Такая неуловимая фигура, старающаяся держаться в тени, как неженатый отец, известна всем. Когда его находят, он склонен яростно отрицать свой «вклад в беременность» женщины, жаловаться на ее глупость, поскольку она не приняла мер предосторожности, не упоминая о собственной беспечности. Он даже иногда считает затруднительное положение женщины, которую соблазнил, забавным.

Контрацепция сегодня – важная тема для дискуссий, она привлекает внимание ученых медиков и вызывает отчаянные протесты религиозных и политических лидеров. Но предохранение от беременности – не новомодная идея.

Все древние народы, которые достигли определенного уровня развития цивилизации, знали теоретические способы предохранения, несмотря на то что на практике результаты оказывались неопределенными. Однако мужчины не всегда разрешали женщинам уклоняться от их «долга», который состоял в рождении стольких младенцев, сколько позволяли им силы и короткая жизнь.

Полутайные попытки сообразительных женщин контролировать деторождение стары как мир.

Женщины арабских народов, возможно, позаимствовав знания у древних египтян, знали об эффективности введения кольца в свои тела, по крайней мере, полторы тысячи лет тому назад. В основном это тот же самый способ предохранения от беременности, который сейчас масштабно производится для повсеместного использования в отсталых и бедных странах, – пластиковая петля.

Город государство Афины с его ориентированным на мужчин прогрессом стимулировало интерес мужчин к контрацепции, но лишь для блага общества, а не для улучшения жизни женщин. Аристотель хотел, чтобы количество детей, которое может иметь семья, было ограничено законом.

Его методы контроля рождаемости состояли в умышленном и бесстрастном умерщвлении младенцев и прерывании беременности путем аборта. Платон, намекая на свою склонность к гомосексуализму и ненависть к женщинам, выступал сторонником государственного контроля за сексуальной активностью.

Мужчинам позволялось становиться отцами лишь в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет, в то время как женщины могли рожать детей в возрасте от двадцати до сорока.

Римляне широко пользовались контрацептивами.

К прелюбодеяниям и внебрачным связям относились терпимо как к неизбежному злу общества, но самые аморальные женщины и самые сексуально озабоченные неверные мужья не были готовы к появлению детей, рожденных вне брака.

Такая сладострастная эксплуатация мер предупреждения беременности лукавыми врагами христианства повлекла за собой неминуемую реакцию: то, что римское, то порочное.

Еще в Ветхом Завете имеется осуждение еврейского способа контрацепции, и проповедь Павлина против половых сношений поддерживает это мнение.

Следовательно, женщины древней Европы и средних веков мало знали о контрацепции, не знали даже ее начал, известных современным народам, до сих пор находящимся на примитивной стадии развития общества.

Туземцы Америки имели больше знаний о контрацепции и абортах с помощью лекарственных трав, чем жены путешественников и захватчиков, которые последовали по стопам Колумба.

Индейцы Нового Света, возможно, и не подарили знаний о контрацепции своим поработителям, зато обеспечили их ужасным наказанием – сифилисом. После контактов с Новым Светом он буйствовал в Европе с ужасными последствиями для невинных жен и относительно невинных проституток, что подтолкнуло к новому изучению способов контроля рождаемости.

Первым шагом вперед за шестнадцать веков стал трактат о венерических болезнях, написанный Габриелем Фаллопием, ученым медиком итальянских школ в Пизе и Падуе. Он провел специальное исследование женских репродуктивных органов, и результаты были опубликованы в книге, увидевшей свет через два года после его смерти, где он описывал презерватив, или кондом.

Он считал его своим изобретением, хотя кондомы из шелка были распространены еще во времена римлян, но нет оснований считать, что Фаллопию было это известно.

В XVII и XVIII веках кондом получил широкое распространение, но в качестве меры предосторожности мужчин против венерических заболеваний. Их продавали в магазинах в Лондоне и непременно в районах красных фонарей.

Конечно же, их целью были профилактические меры. Мужчина, уверенный в невозможности заразиться от собственной жены, никогда не задумывался о контрацепции у себя дома, чтобы дать возможность передышки женщине, изнуренной беременностями и родами.

В 1717 году Даниэль Тернер написал книгу о сифилисе, где говорится: «…кондом – лучший, если не единственный презерватив, который наши распутники нашли в настоящее время, и все же по причине того, что он притупляет ощущения, как я слышал, некоторые признаются, что зачастую идут на риск подхватить заразу, чем заниматься сексом с ним».

Однако в то время и женщины стали пользоваться контрацептивными мерами, и Казанова рассказывал, как однажды украл у монахини ее запасы, оставив на их месте поэму. Но его в конечном итоге заставили все вернуть!

Немногие умудренные опытом женщины, которые знали о существовании этих контрацептивных средств, не были впечатлены ими.

Мадам де Севиньи в письме от 1671 года давала материнские наставления своей дочери, объясняя цели кондома, а потом предупреждала девушку, говоря, что это – «преграда от удовольствия и хитрость против опасности».

Отношение к механическим контрацептивам в качестве профилактики болезней клеймило их как предметы, связанные с пороком. И это продолжалось вплоть до XIX века.

Так, Томас Мальтус, англиканский священник в Восточной Англии, первый, кто предупреждал своих читателей об опасностях перенаселения, считал «непристойное искусство», посредством которого можно избежать зачатия во время соития, безнравственным и заслуживающим порицания.

Он предлагал как можно большему количеству женщин и мужчин дать клятву в пожизненном безбрачии. «Надломленные» же ветви следует как можно дольше удерживать от брака, пока не минует пора страстной юности.

Эта идеалистическая и невыполнимая на практике политика была поддержана Джереми Бентамом, который добавил к общей обеспокоенности собственную экономическую теорию, пропагандирующую контроль рождаемости у бедных слоев населения, чтобы сэкономить деньги, на сиротские и работные дома.

Более определенными были взгляды Фрэнсиса Плейса, который шокировал Англию в 1822 году своими откровенными высказываниями.

«Если бы однажды было ясно понято, – писал он в своем труде «Иллюстрации и доказательства принципов народонаселения», – что нет ничего непристойного в том, что женатые люди позволяют себе воспользоваться такими мерами предосторожности, которые без вреда для здоровья и не оскорбляя женскую скромность предотвращают зачатие, то сразу же рост населения, превышающий средства существования, резко сократился бы».

Фрэнсис Плейс, как среднестатистический мужчина, заботился скорее о благосостоянии нации, чем о счастье отдельного человека, но, несомненно, был осведомлен о личных страданиях, переживаемых женщинами из за слишком частых беременностей.

Он написал серию памфлетов, распространявшихся бесплатно или по минимальной цене среди жителей рабочих районов больших городов Англии. Слова Плейса были обращены к женщинам, потому что способ контрацепции, описанный им, заключался в использовании ими тампонов.

Власти не предприняли ничего, чтобы запретить публикации, которые легко можно было счесть непристойными. Да и авторов, которые предлагали продавать рекламные листки, было не так много, чтобы их осуждать.

Бессчетное количество респектабельных жен брали такие публикации тайно. Подружки распространяли их между собой, и вне всякого сомнения гораздо больше женщин имели понятие о физиологии половых сношений и предохранении от беременности в викторианские времена, чем считает большинство историков мужчин.

Распространяемые из под полы, плохо напечатанные памфлеты, имевшие хождение среди рабочего класса, листовки, призывающие к контролю рождаемости, приобрели некоторую респектабельность в семидесятых годах XVIII века.

Роберт Вейл Оуэн, американский реформатор общества, сын знаменитого Роберта Оуэна, который так умело управлял своими прядильными фабриками, написал «Психологию морали». Это была тоненькая книжица, но она быстро завоевала внимание как Британии, так и Америки. За несколько лет было продано больше семидесяти пяти тысяч экземпляров. Эта книга рассказывала о методах контроля рождаемости среди женатых пар среднего и высшего сословия.

Возможно, жизнь этой книги была бы стабильной и спокойной, если бы Чарльз Брадлау и Анни Бесант не выдвинули свою версию об источнике, из которого Оуэн черпал свой материал.

Это была книга бостонского физика Чарльза Ноултона, который дал своему труду туманное название «Плоды философии», но добавил более практический подзаголовок: «Личный советчик молодым женатым людям». Переработанная и изданная под именами Чарльза Брадлау и Анни Бесант, работа заставила о себе заговорить. Все, что носило имя хоть одного из этих знаменитых людей, было красной тряпкой для правительственных кругов. Книга, которая стабильно продавалась в течение пяти лет, была сразу же объявлена непристойной, а Брадлау и миссис Бесант отданы под суд.

В результате чего десятки тысяч людей, которые до сих пор и представления не имели о существовании контрацепции, узнали, что это такое. Прессе пришлось объяснять, в чем именно заключалась непристойность в работе под невинным названием «Плоды философии».

Еще до того, как началось следствие, контрацепция стала темой дискуссий в клубах, на фабриках, в церкви и парламенте.

Миссис Бесант была не из тех, кто упустит свой шанс. Она воспользовалась залом суда в качестве трибуны для выступлений. Терпеливый судья не стал слишком противиться ее речам, когда ей каждый раз приходилось отвечать на вопросы.

Само же обвинение было почти забыто в общей дискуссии об опасностях перенаселения и выгодах контроля рождаемости. Миссис Бесант и Брадлау были признаны виновными, но их пребывание в тюрьме было коротким из за технических недостатков обвинительного акта.

К тому времени, как они вышли из тюрьмы, предмет, на котором основывалось их обвинение, был уже известен во всех уголках страны.

Специальное издание пользующейся дурной славой книги с новым названием и некоторыми дополнительными комментариями о несправедливом судебном преследовании на обложке распродавалось с рекордной скоростью. Даже произведения Чарльза Диккенса не могли затмить число продаж в сто восемьдесят пять тысяч, которое «Плоды философии» достигли за четыре года.

Стоит заметить, что женщина, которая старалась внушить общественности мысль о контрацепции, в целом сохранила свое отношение к этому и несколько лет спустя.

Став теософом, Анни Бесант была и непримиримой защитницей контроля рождаемости.

К этому времени она, однако, потратила целое десятилетие на одну из самых величайших пропагандистских кампаний, которую когда либо вела одна женщина.

Ее собственная работа по способам контрацепции «Закон народонаселения» имела огромный успех, и тираж в четверть миллиона быстро разошелся. Возможно, среднего читателя книга несколько разочаровала, поскольку была не просто практическим руководством, которого он – а еще важнее, она – ожидали.

Терпеливо простые инструкции с точными описаниями методики и без всяких теоретических обобщений зла перенаселения все же преследовались властями.

Доктор, который написал «Настольную книгу женщины», представлявшую собой медицинское исследование, не имевшее эротического характера, был наказан Генеральным медицинским советом, запретившим ему практиковать.

Но времена менялись. На пике суфражистской кампании «продвинутые» женщины жадно читали «Методы здорового планирования семьи», опубликованные Мальтузианской лигой.

Терпимость Британии не распространялась на другие страны. В Соединенных Штатах сражения были особенно яростными.

«Плоды философии», которые, как было уже сказано, были опубликованы как в США, так и Британии, повлекли за собой появление исторического закона Комстока, запрещавшего контрацепцию.

Это стало стимулом для кампании Маргарет Сэнгер, одной из самых замечательных представительниц «новых женщин». Она была медицинской сестрой и собственными глазами видела большую смертность, трагедии, несчастья и болезни, вызываемые нежелательными беременностями в нью йоркских трущобах.

Миссис Сэнгер не была типичным агитатором женского движения того времени. Она не была состоятельной, не искала захватывающих примеров для того, чтобы прославиться. Она не была недалекой идеалисткой с нереальным восприятием ограниченного горизонта обыкновенной женщины и неограниченными личными проблемами. У нее не было заранее сложившегося мнения о контрацепции, и ей пришлось потратить некоторое время на изучение доступной литературы, прежде чем развернуть свою кампанию.

Она поехала во Францию и познакомилась со всеми идеями, что могли предложить ей французские женщины, которые были в то время самыми искушенными в Европе в вопросе контролирования беременности.

«Тело женщины принадлежит только ей самой», – писала Маргарет Сэнгер.

Ее самое удивительное заявление было о том, что женщина, замужняя или незамужняя, имеет «право избавиться, подавлять или воспроизводить семя жизни».

Маргарет Сэнгер начала беседовать с группами женщин, чьи беды были известны ей в процессе профессиональной деятельности. Эти беседы превратились в лекции. Никаких юридических акций предпринято не было, хотя они, по всей вероятности, были невозможны, во всяком случае, до тех пор, пока она не начала издавать ежемесячный журнал под названием «Женский мятеж».

Название автоматически привлекло внимание властей. Содержание же издания вызвало преследование законом Комстока за непристойность.

Маргарет Сэнгер была арестована, но, будучи выпущенной под залог, бежала на корабле, отправляющемся из Нью Йорка в Европу.

Она вернулась в Америку после начала Первой мировой войны и возобновила свою работу, распространив памфлет под названием «Ограничение семьи» и подыскав помещение, где могла бы основать клинику.

Эта клиника была открыта в Бруклине осенним днем 1916 года, а пресса радостно напомнила о ее первом аресте, тем самым насторожив полицию, ждущую указаний. И они последовали незамедлительно: полицейские отправили миссис Сэнгер в участок.

Как и в случае с миссис Бесант в Англии, процесс спровоцировал всенародную известность идеи контроля рождаемости, «вещественные доказательства» обеспечили материалом заинтересованных читателей, которые едва ли слышали о том, что такие средства существуют.

Месячное тюремное заключение было для миссис Сэнгер небольшой платой за невероятный размах, который получила ее кампания. Сразу же после освобождения Маргарет возобновила свою работу.

Была сформирована Национальная лига по контролю рождаемости, и ее периодическое издание «Ревю контроля рождаемости» весьма успешно распространялось почтой по всей Америке.

Тем временем в Британии Мэри Стоупс начала кампанию, провозгласив, что любовь осознанно чувствует не только муж, но и жена.

Это был сенсационный и вызывающий опасения подход к брачным обычаям.

Было бы абсурдно предположить, что несколько миллионов замужних женщин эпох королевы Виктории и короля Эдуарда были совершенно лишены сексуальности и что удовольствие от полового акта было им неведомо. Но ко времени Первой мировой войны с ее истерическим ростом подавления сексуальности у представителей обоего пола среднестатистическая жена если и получала удовольствие от соития, то непременно чувствовала свою вину.

Но тут явилась Мэри Стоупс, вдохновленная ни на что не похожим предметом палеоботаники, которую она преподавала в Манчестерском университете, на пропаганду техники женского сексуального акта в браке и на защиту методов ограничения естественных последствий этой любви.

Борьба Мэри Стоупс была не столь жестокой по сравнению с той, что вели ее предшественницы в Британии, а также ее современницы в других странах.

Общественные ограничения дискуссий о вопросах секса ушли вместе с войной, последствия которой затмили эти воспоминания.

Тем не менее, Мэри Стоупс заняла свое место в истории женского движения как личность, которая успешнее остальных донесла идею о контрацепции – до всеобщего понимания всех сословий населения. Ее книги и брошюры расходились десятками тысяч и в основном рассылались по почте.

Их прятали в чемоданы отъезжающие на медовый месяц, их читали супружеские пары, которые с их помощью обретали больше храбрости, чтобы обсуждать сексуальные факторы своего союза.

Книги Стоупс несомненно принесли сексуальную эмансипацию миллионам британских женщин, поскольку тираж показывает лишь часть того количества женщин, которые получали информацию.

Любовь в замужестве и ограничение рождаемости в семье стало тем, о чем перешептывались дамы, когда возвращались в гостиную после обеда, и темой смущающих бесед за чашкой послеполуденного чая.

А в это время многие женщины набирались храбрости, чтобы войти в двери первой клиники контроля рождаемости, которую открыла Мэри Стоупс в Лондоне в 1921 году.

Ее имя нещадно эксплуатировалось в коммерческих интересах дешевыми крошечными фирмами, рекламировавшими свои контрацептивные изделия. Но в этом и состояло неизбежное, хотя и на удивление безобидное развитие.

Чутье подсказало Мэри Стоупс придать определенную долю красоты этому банальному предмету, и она стала формировать положительное отношение к контрацепции, результатом которого было неохотное одобрение идеи планирования семьи англиканской церковью на Ламбетской конференции²⁷ в 1930 году и более охотная поддержка на конференции 1958 года.

В другой крупной некатолической стране, США, прогресс шел медленнее. Миссис Сэнгер и ее коллеги женщины непрерывно вели кампанию за изменение федеральных законов, но безрезультатно.

Хотя многие представители протестантской церкви и медицинские работники одобряли принципы контрацепции, федеральные законы запрещали распространение и рекламирование способов контроля беременности или книг по этому вопросу.

Результатом многочисленных судебных разбирательств стала довольно либеральная интерпретация закона. Книги по методам планирования семьи когда то считались непристойными, а непристойность стала основным мотивом для запрещения их распространения, однако справочники по ограничению рождаемости непристойными не считались, следовательно, могли спокойно рассылаться подписчикам.

Запрет на распространение контрацептивов не относился к докторам или аптекарям, даже когда они стали торговать медицинскими средствами. Следовательно, доставка с фабрики до посредников не составляла никакой проблемы.

Открытая торговля и реклама были возможны, если цель товара заключалась в предотвращении болезни. В результате контрацептивы выставлялись в аптеках и даже в супермаркетах со скромной наклейкой «для профилактики болезней» или «для женской гигиены».

К законам в США на самом деле относятся с общим презрением, точно так же как игнорировался «сухой» закон в 20 30 х годах XX века.

Ситуация казалась довольно запутанной. Например, в штате Небраска был принят закон, запрещающий распространение и продажу контрацептивов, и одновременно закон, устанавливающий обязательные стандарты качества для контрацептивов.

Вне зависимости от законов, вне зависимости от расхождений во мнениях церквей знания о контрацепции теперь стали повсеместными и с ними нужно было считаться.

Доктор Джон Рок установил, что 90% замужних женщин Соединенных Штатов пользуются одним из способов предотвращения беременности, включая, конечно, периоды церковного поста.

Более осторожная Королевская комиссия по изучению народонаселения в Британии сообщала в 1947 году, что на каждые десять исследованных семейных пар только семь пользуется одним из способов планирования семьи.

Ясно, что знание способов предупреждения естественных последствий соития не было абсолютным благом. То, что слово «естественные» вызывало инстинктивное предчувствие порока, несмотря на то что всем было известно, что беременность наступает лишь в результате очень небольшого количества половых актов, даже если не предпринимать никаких мер.

Контроль рождаемости – к тому же соблазнительный способ безответственно пользоваться наслаждениями самоуспокоения. Возможно, это физическое или психологическое чувство вины, о которых до сих пор не слишком много известно. Это может снизить значение полового акта до эфемерного, ничего не значащего случая.

Но, с женской точки зрения, факт, что такая возможность существует, говорит о том, что в ее силах получить ценное преимущество независимости мысли и существования.

Немногие жены в истории прошлого активно регулировали зачатие своих детей. Для них это была воля Божья, а в действительности намерение их мужей. Они были пассивными фаталистками, которые ждали доказательств своей беременности.

Сегодня среднестатистическая женщина, по крайней мере на 50%, ответственно подходит к своей беременности, и уверенность в том, что она может решать, иметь ребенка или нет, повышает ее самооценку.

К счастью, в мире не существует такой могущественной религии, которая могла бы оказывать давление на жену, чтобы та прекратила практику контрацепции так называемыми естественными способами.

Больше нет необходимости притворяться, что она не имеет понятия о подобных вещах, и впервые жена располагала знаниями, которые в прошлом получить было нелегко, но ей часто приходится изображать полное неведение в этом вопросе.

Римлянам, а возможно, и грекам были известны периоды ритма женского организма, когда зачатия не происходит. Католическая церковь еще два века назад одобрила использование «безопасных» дней менструального цикла как способ контрацепции и подтвердила это одобрение в послании Папы к католикам «Humanae Vitae»²⁸, изданном в июле 1968 года, хотя и отвергала все остальные формы контроля беременности.

Но знание точного времени «безопасного» периода было всегда расплывчато и по большей части неточно.

Разочарованные жены возвращались к традиционным способам, передаваемым от матери к дочери, от соседки к соседке. Некоторые, заключающиеся в использовании маточных колец из определенных трав и тому подобного, были значительно эффективнее.

Другие, такие, как подавление оргазма и практика кормления ребенка грудью до трех лет, были обманчивы. Последний способ, однако, до сих пор глубоко укоренился в сельской местности.

Тем не менее, эти представления не несли опасности здоровью. Риск возник, когда маточные кольца, которые действуют в качестве барьера и содержат химические вещества, вошли в общее употребление во второй половине XIX века. Женщины, которым эти средства были просто необходимы, обычно не могли себе их позволить.

На фабриках и на углах улиц распространялись сведения о веществах, которые были эффективными противозачаточными средствами. Некоторые срабатывали, некоторые нет. Но большинство вызывало воспаления или более серьезные последствия.

Эти контрацептивы продавались тайно в грязных маленьких лавках и усиленно расхваливались и навязывались уличными торговцами, которые ходили по домам. Бок о бок с ними действовали абортмахеры, доступные тем, кто на горьком опыте убедился, что на контрацептивы полагаться нельзя.

Вопиющая откровенность в рекламе абортов противоречила типичному викторианскому лицемерию замалчивания сведений о контрацептивах, которые были безопасны и действенны.

В респектабельных женских журналах времен Виктории и Эдуарда появлялась такая реклама против «анемии», «нарушения менструальных циклов», «женских недомоганий», какую никогда бы не разрешили публиковать современные издатели.

Все знали о настоящих целях этих препаратов, и в случае, если читательница была не слишком понятливой, благодарственные рекомендации от женщин, почувствовавших облегчение, не оставляли сомнений – ведь воображение женщины распространялось далеко за пределы кухни, спальни и детской.

Невероятно, но до сих пор существуют народы и религии, которые не хотят считаться с проблемой перенаселения, нехватки жилищ или последствий ухудшения здоровья, вызванных непрерывными родами. «Дети, – говорят они, – это дар Божий».

В январе 1965 года в одной из британских газет было опубликовано письмо, где совершенно откровенно поднималась эта проблема.

«Господа, я – социальный работник в Бирмингеме. За ночь до наступления Рождества я вернул трех незаконных детей молодой женщине с Ямайки, которая только что вернулась из больницы, где, к счастью, ей сделали аборт.

Несколько недель назад ей пришлось оставить работу в качестве ученицы сиделки, потому что у нее не было денег, чтобы заплатить няне. Я пытался получить финансовую помощь для нее от одной из наших больших добровольных организаций, но, поскольку у детей были разные отцы, все мои попытки оказались тщетными. Тем временем она жила на пособие в пустой комнате. Жизнь у нее была такой тяжелой, что она снова забеременела.

Разве я должен с ней беседовать о Божественном провидении и о том, что человек по сути своей хороший? Или же мне научить ее предохраняться от беременности?

И какое же решение этой проблемы? Совершенно очевидное – легализировать аборты».

Проблема абортов приобрела мировой масштаб. Исследования директора одной фармацевтической организации в 1964 году показали, что двадцать два процента замужних женщин в Соединенных Штатах, по крайней мере один раз, делали аборт в возрасте до двадцати пяти лет. Это позволяет говорить, что от одной пятой до одной четверти всех беременностей замужних женщин США кончается сознательным прерыванием.

В Мехико 307 женщин из каждой тысячи опрошенных 797 раз делали аборты – в среднем больше трех абортов на каждую. Более четверти из группы опрошенных чилийских женщин прибегали к абортам, и снова в среднем более трех раз.

Отчеты французов свидетельствуют о том, что на одно рождение ребенка приходится один аборт. В Турции от 4% всего женского населения сельской местности и до 12% городского делали аборты. Обычное число нелегальных абортов в Британии до 1968 года достигало 100 тысяч в год. Но для достоверности эту цифру стоит увеличить в полтора два раза.

Когда в Британии они были легализированы под охраной «Закона об абортах» 1968 года, за первый календарный год число абортов, выполненных вполне легально., составило более 57 тысяч, и 26 тысяч из сделавших аборт были замужними женщинами.

С тех пор год за годом их число все увеличивается, и в 1971 году достигло почти 129 тысяч в год. Вне зависимости от того, легальный аборт или нелегальный, было установлено, что 11, 4% всех беременностей в Британии не вынашивается.

Пятьдесят лет назад специалисты медики Парижа определили, что количество абортов, совершаемых за год, достигло 100 тысяч, а в кайзеровской Германии насчитывалось более полумиллиона случаев искусственного прерывания беременности или естественных выкидышей, что значительно превышало цифру рождаемости.

В Нью Йорке в восьмидесятых годах XIX века исследования проституток показали, что вследствие абортов и болезней «средняя продолжительность жизни этих женщин не превышала четырех лет с начала их карьеры».

Большинством абортмахеров были женщины, которые «поднялись» до этого положения с уровня медицинских сестер. Плата за их работу достигала тысячи долларов.

Легализация медицински оправданных абортов была принята в Британии, хотя закон пользовался сомнительной репутацией из за невозможности обнаружить и наказать преступников. Судебные разбирательства касательно абортов редко достигали 300 в год и обычно возникали в результате увечий или смерти пациентки. Следовательно, преступление наказывалось скорее за неудачу, а не за успех. Считалось, что 99, 7% всех нелегальных абортов заканчивалось благополучно и не преследовалось властями. Для любого врача не были в новинку последствия неудачного или плохо сделанного аборта, но его клятва не позволяла ему ничего сообщать полиции, потому что жертва преследовалась законом, как и тот, кто делал ей аборт, а в XIX веке закон карал пожизненным заключением и абортмахера, и женщину, сделавшую аборт.

Такое тяжелое наказание могло быть оправдано для абортмахера, но было слишком жестоким по отношению к женщине, которая шла на риск жизни и здоровья из за необходимости прервать нежелательную беременность.

Конечно, на практике в те дни процедуры возвращения женщине здоровья, а затем отправления ее из больницы в суд, а оттуда в тюрьму на пожизненное заключение не происходило. В больницах знали, что на каждый единичный случай заболевания, вызванного нелегальным абортом, имеется четыре удачных аборта.

Принудительное прерывание беременности – это старый, если вообще его можно так назвать, моральный принцип или экономическая система, в которой рождению ребенка придается социальная и экономическая значимость.

Всегда находились женщины, которым приходилось сталкиваться с фактом, что их природный инстинкт дать жизнь ребенку разбивается об обстоятельства, и всегда находились мужчины, которые были готовы извлечь из этого выгоду.

Любопытно, что Новый Завет не дает никаких комментариев относительно абортов, и в первом веке христианской эры казалось ясным, что старая практика Греции и Рима, где аборты не просто прощались, но и поддерживались законом, должна продолжаться.

Когда по настоянию Св. Августина прерывание или предотвращение беременности стало считаться грехом, это было просто возрождение старых Моисеевых законов.

Однако долгое время после этого существовало молчаливое согласие, что аборт на ранних сроках беременности не считается серьезным грехом. Врачам и священникам не давал покоя вопрос о том, в какое именно время человеческий зародыш обретает душу.

С типичным неодобрением женской половины рода человеческого этот вопрос был решен Фомой Аквинским таким образом: эмбрионы мужского пола обретают душу на четырнадцатый день после зачатия, а женского пола – на восемнадцатый день.

Тот факт, что эмбрион с самого начала не имеет души, считался подтверждением того, что в нем нет признаков жизни.

Следовательно, аборт в первый месяц беременности не является тяжким грехом.

Первой страной, легализировавшей аборты, стал Советский Союз. И призыв к этому исходил от женщин, а не от мужчин. Аборты стали легальными в России в 1920 году, но это был не столько жест свободы, сколько попытка сократить расходы государства на тайные аборты.

На практике закон не имел большого значения для огромного женского населения России по той простой причине, что больницы были беспомощны и плохо оснащены для проведения абортов. При пуританском режиме Сталина способы безболезненного развода, не говоря уже об абортах, были недоступны.

С 1955 года в России были разрешены аборты, и хотя для этого были веские причины, но они перестали быть бесплатными, и, таким образом, прерывание беременности стало доступно лишь состоятельным – и это в коммунистическом то государстве!

Если тема контрацепции и вызывала возражения, аборты приводили людей в ярость. Аборты инстинктивно считают злом. И старая отговорка, что у эмбриона нет души и, следовательно, его нельзя считать живым, не дает повода для успокоения нашей совести.

Мы все знаем, что человеческая жизнь начинается в момент зачатия и аборт имеет все атрибуты как суицида нации, так и персонального убийства.

Однако во всех этих вопросах не может быть единого гибкого правила для тех, кто готов подходить к этой проблеме со всей объективностью.

Когда мистер Алек Ворн, выдающийся лондонский гинеколог, в 1937 году сознательно подвергся судебному разбирательству и поставил под удар свою карьеру выдающегося хирурга, вызвав выкидыш у четырнадцатилетней девочки, изнасилованной группой солдат, его оправдание было правильным с точки зрения справедливости.

Аборты называют пятой свободой – свободой, дающей преимущество женщине, которой за всю историю не было позволено разделить в достаточной степени свободу просвещения и гуманизма. Следует отметить, что, когда свобода индивида ослабевает, законы, запрещающие аборты, становятся жестче.

Сталинская диктатура запретила в России учреждения, предназначенные для выполнения абортов. Терпимость республиканской Германии исчезла при Гитлере, который не интересовался благополучием женщины, а был заинтересован в максимальном производстве пушечного мяса.

Кажется неизбежным, что там, где широко распространена контрацепция, быстро возникает необходимость в легализации абортов.

Имеется вызывающее беспокойство предположение, что свобода женщины контролировать собственную репродуктивность может дойти вообще до отказа от ее естественного предназначения.

Легализация абортов, если она и поддерживается государством как одно из многочисленных средств борьбы с демографическим взрывом, не может не вызывать резкий протест и не только у религиозной части общества. Но потенциальное зло, если оно под контролем, может обернуться благом.

Конечно, никто не может возразить против того, что если возникла необходимость аборта, то лучше, если он будет легальным и доступным любому.

Что еще более важно для современной женщины, – это возможность эффективной и постоянной контрацепции. Стерилизация, окончательный и (в основном) безвозвратный способ контроля рождаемости, распространен гораздо шире, чем можно этого ожидать.

Добровольная стерилизация мужчин до сих пор была фактически не известна, за исключением случаев фанатизма и религиозного рвения. С незапамятных времен кастрация была, конечно, универсальным наказанием или мерой предосторожности.

При современной технике стерилизации мужчина подвергается незначительной операции, не оказывающей влияния ни на его сексуальную силу, ни на желание. Для женщины стерилизация – довольно сложная оперативная процедура.

Добровольная стерилизация мужчин распространяется довольно медленно и официально поддерживается государством в некоторых азиатских странах, таких, как Индия. Она также довольно обычна в Соединенных Штатах, где существует «Ассоциация по улучшению человечества», которая всячески пропагандирует стерилизацию.

Цифры говорят, что ежегодно около сорока тысяч американских мужчин добровольно подвергаются стерилизации, а в Британии организациями за ограничение роста населения пропагандируется вазэктомия²⁹.

Особое внимание уделяется тому, что операция не несет никакой опасности мужской потенции, что она почти безболезненна, очень проста и недорога.

Постепенно мужчины преодолевают боязнь нанести травму своим половым органам, и известные всем и каждому личности во всеуслышание описывают свои ощущения от операции вазэктомии в женских журналах и на радио.

Но нельзя не оставить без внимания тот факт, что только в этом году 60 тысяч американских женщин добровольно подверглись стерилизации. Эта операция более сложная, послеоперационный период длится от десяти дней до трех недель, а стоимость достигает минимум тысячи долларов.

Принудительная стерилизация немедленно вызывает в памяти медицинские эксперименты фашистов на женщинах – заключенных концентрационных лагерей, однако следует заметить, что в некоторых американских штатах допускается стерилизация слабоумных, как мужчин, так и женщин, и рецидивистов.

Последние, конечно, насильники и конечно же мужчины.

Нежелание людей добровольно предпринимать шаги к стерилизации вполне можно понять. Ведь способность к деторождению после этой процедуры восстановить невозможно.

Тот факт, что большое количество женщин готово подвергнуться оперативному вмешательству для того, чтобы никогда больше не производить на свет детей, породил проблему: имеет ли Ева право выбирать, или это ее долг и привилегия вне зависимости от выбора.

С помощью современных технологий наконец то было получено действенное контрацептивное средство в таблетках. Это – результат исследований, которые велись более тридцати лет до того, как стали доступны женщинам в 1955 году.

Считается, что они не имеют побочных эффектов и предупреждают зачатие, только пока женщина их принимает. Неоднократно было доказано, что, как только женщина прекращает прием контрацептива, происходит немедленное и нормальное зачатие.

Таблетки вызвали неизбежные противоречивые слухи, и аргументы о потенциальном вреде для здоровья, о религиозных соображениях и об этике вторжения в естественный менструальный цикл не беспочвенны.

Но под самой исступленной критикой можно обнаружить некоторое мужское беспокойство, которое всегда сопровождает любое начинание, имеющее намерение освободить женщин от того, что обычно называется ее долгом, то есть обязанностью рожать детей.

Во времена, когда 60% населения живет ниже уровня бедности и определенно большая часть этих людей не связана религиозными обязательствами по контролю рождаемости, противозачаточные таблетки можно считать даром человечеству в общем и женщине в частности.

Никто не знает определенно, какое количество женщин принимает противозачаточные таблетки в наши дни. Несомненно, их число достигает до миллиона в США и странах Содружества. Даже там, где контрацепция теоретически запрещена, расцветает черный рынок или группы помощи женщинам, распространяющие противозачаточные таблетки и тем самым бросающие вызов властям, не предпринимающим против них никаких действий.

Противозачаточные таблетки, несомненно, оказывают наиболее эффективное контрацептивное действие, чем любые другие известные средства. Первое значимое ограничение рождаемости с помощью противозачаточных таблеток было отмечено в штате Нью Йорк в 1963 1964 годах. В Британии официальное планирование в 1964 году рождаемости для определения населения в 2001 году было на семь миллионов больше, чем по планам 1968 года, а в 1969 году цифра была снижена еще на два миллиона.

Впервые в истории британские центры по усыновлению имели больше заявок, чем нежеланных детей, оставленных для усыновления.

Но противозачаточные таблетки дороги по сравнению с доходами семей в развивающихся и отсталых странах. Этот контрацептив не будет оказывать действия на демографический бум в мире без правительственной помощи и помощи Организации Объединенных Наций.

Организации помощи странам Востока не склонны тратить много денег на поставку противозачаточных таблеток. Помимо возражений вкладчиков, нельзя не учитывать реакцию правительств развивающихся стран. Они относятся подозрительно к попыткам ограничить рождаемость, в то время как участвующие в благотворительной акции народы либо не предпринимают никаких действий в распространении противозачаточных таблеток через социальную службу, либо запрещают их продажу в границах своих государств.

Но не важно, принимает ли женщина противозачаточные таблетки или пользуется какими то другими средствами контрацепции, сегодня мы можем видеть результаты перехода от больших семей, где частым гостем был гробовщик, к маленькой спланированной семье.

Это значит, что женщины перестали быть машиной, производящей детей, и что они могут делать карьеру после того, как вышли замуж.

Таким образом, мы ясно можем видеть, что реальная эмансипация женщины начинается в спальне и ванной с рационализации ее половой жизни.

Глава 10. ЖЕНЩИНА МОЖЕТ ОТОМСТИТЬ

Вопрос о том, кто изобрел брак, мужчина или женщина, спорный. Одно ясно, женщины всегда надеются, что состояние брака будет постоянным.

Все идеи, говорящие об обратном, такие, как «пробный» брак, совместное проживание в период ухаживания и так далее, – это изобретенные мужчиной способы, цель которых – дать себе возможность проверить соответствие женщины как партнерши по сексу, матери его детей и спутницы в обществе.

В этих временных браках, похоже, не слишком щадятся чувства женщины или ее взгляды.

Хотя подавляющее большинство общественных формаций ожидает, что брак заключается на всю жизнь, почти столько же признают, что могут возникнуть обстоятельства, когда этот союз желательно расторгнуть. В этом контексте под термином «общественная формация» следует понимать мнение мужчин.

В результате чего обычно развод – это удобный выход из положения для мужчины и скрытая опасность для его жены. Лишь с некоторым опозданием и неохотой были предприняты попытки обеспечить некоторое подобие равенства обоих полов при процедуре развода.

В древние времена развод означал, что муж может избавиться от своей жены, когда только пожелает.

Вавилонянам разрешалось бросить жену, даже если она не совершала никакой провинности против брака.

В лучшем случае, она получала свое приданое назад, а если у нее были дети, то муж должен был продолжать содержать их. Но если она согрешила, ее наказывали – униженным положением служанки за «глупость» или смертью, если она совершила прелюбодеяние.

Евреи также придерживались мнения, что муж имеет право избавиться от жены, которая перестала его привлекать. Основания были следующие: нечистоплотность жены, что на практике означало все, начиная от отклонений от общепринятой морали, лени в выполнении домашней работы, кончая болезнью.

Утешением брошенной жене было то, что ей предоставлялась свобода заключить новый брак. На практике конечно же ее жизнь была обречена.

Она могла, как женщина уже немолодая и недевственная, прибегнуть к процедуре, которая до сих пор существует в странах Востока, – вернуться в дом своих родителей, чтобы попытаться воспользоваться нереальной возможностью найти нового мужа.

В Греции муж мог отречься от жены по собственному желанию. Но он был обязан в любом случае развестись с ней, если она бесплодна или совершила прелюбодеяние.

Греческая жена тоже могла получить развод, но судебная процедура в этом случае была более сложной, и у женщины не было шанса на то, что детей оставят на ее попечительство, как бы она об этом ни просила и какую бы праведную жизнь она ни вела.

Римские законы, касающиеся развода, были почти одинаковы для мужчин и женщин. Хотя римская женщина никогда не была уравнена в правах с мужчиной – она всегда оставалась собственностью либо мужа, либо отца, – она так же легко могла разорвать свой брак.

Лучшие черты современного законодательства, касающегося развода, – точное отражение римских.

В ранний период христианства развод если и не одобряли, то, по крайней мере, с ним мирились. Пока в XII веке не вошло в обычай считать благословленный церковью союз неразрушимым. Это новшество вызвало тревогу, особенно у мужчин.

Оно не только положило конец удобной практике освобождаться от жены, которая надоела, в пользу новой, более привлекательной, но и прекратило разводы по причинам, которые до сей поры считались вескими. А вескими считались: бесплодие жены и непрощаемое оскорбление, которое она наносила мужу и его семье своими любовными интрижками на стороне.

При новых церковных правилах, если бездетный или обманутый муж торопился развестись по церковному обычаю, его последующий брак считался незаконным, дети от нового союза – внебрачными, и наследование семейного состояния второй, так называемой жены сомнительным.

Но средневековые женщины возрадовались догме неразрушимого брака. Это означало, что жена, которая не могла иметь детей или которая состарилась и потеряла свою привлекательность, могла больше не опасаться катастрофы. У нее всегда будет дом и положение жены.

Законодательство раннего и средневекового христианства мало считалось с положением женщины, даже несмотря на то что покровительствовало женам. Политика отмены разводов была созвучна учению Нового Завета, но ни в коей мере не достоинству и правам жены.

Вскоре она узнала, что ее безопасность может быть поставлена под угрозу разнообразными и туманными интерпретациями закона. Жена может верить, что святое благословение снизошло на ее брак во время свадебной церемонии, но она обнаружит, что здесь кроется смертельная ошибка, которая делает божественный союз тщетным.

Самая обычная причина тому – неосуществимость брачных отношений. Если окажется, что жена девственна, значит, брака не существует: ведь священный союз осуществляется посредством физического акта соития, а не во время церковной церемонии.

Более трагическими были аннуляции браков вследствие нарушения некоторых законодательных тонкостей, таких, как браки между родственниками, браки под чужим именем, при указании неточного возраста, состояния и так далее, или заявления о заключении брака под принуждением.

Довольно быстро условия для расторжения брака стали такими запутанными и усложненными, что при наличии времени и денег специалисты церковники могли отыскать причину для аннулирования почти любого брачного союза.

Лидеры Реформации были известны своими революционными идеями, среди которых – важность секса в жизни человека и справедливое отношение к женщине как к равной (или почти равной) мужчине в глазах Всевышнего. Исключением был Кальвин, который возражал, говоря, что лидеры Реформации начинают новую Троянскую войну, только на этот раз не из за одной женщины, а из за всей женской половины человечества.

Но Кальвин пережил психологическую травму из за безвременной смерти своей жены и ребенка, когда он был еще относительно молодым человеком, и не мог быть примером общих взглядов представителей реформаторского движения.

Лютер, впрочем, не только разорвал свой монашеский обет безбрачия, но и взял себе невесту, которая, будучи монахиней, сбежала из монастыря. Его признание прав женщин как в сексуальной, так и в социальной сферах было уникальным для того времени.

Новые религиозные лидеры подчеркивали, что замужней женщине необходим секс, а знаменитое высказывание Лютера, вошедшее в поговорку: «Неделя или две, и ты отдал долг жене», совершенно не соответствовало общему представлению, что требования жены, хотя их возникновение и маловероятно, мужа не касаются.

Единственным критерием сексуальной активности были потребности мужчины.

Еще более удивительной была настойчивость Лютера в том, что брак, чтобы существовать, должен быть реализован. Бездетность он считал возможной виной обоих партнеров, а не только жены, как это считалось прежде. Он признавал, что мужская импотенция столь же обычна, как и женская фригидность. А ведь именно по этой причине виновный партнер должен был искать себе новую пару.

Подход Лютера к браку скорее поднимал его статус, чем принижал его. Пародии на брак, которые все еще продолжали существовать, со всем вытекающим из них злом внебрачных связей, измен и рождения внебрачных детей при суровых законах, запрещающих разводы, могли теперь быть изменены с помощью просвещенного отношения.

Следовательно, на континенте, в Европе, развод был сопутствующим элементом Реформации, а не побудительным стимулом. В результате противостояние и переворот в новом подходе к браку не вызвали больше беспорядков.

Но в Англии развод незамедлительно последовал за введением Реформации. Генрих VIII хотел разорвать свой брак с Екатериной Арагонской. Однако Екатерина родила Генриху шестерых детей, поэтому любое предположение о ее сексуальной несостоятельности не соответствовало действительности.

Более того, королева была членом Кастильского дома, в то время как девушка, на которой задумал жениться Генрих, Анна Болейн, не имела никакого политического влияния.

Папа, игнорируя удобные причины для развода с Екатериной, которые можно было бы найти в ее предыдущем браке, объявил, что не даст своего разрешения на развод. Отказ вывел короля из себя, а Анна Болейн еще больше распаляла его, не соглашаясь стать его любовницей.

Она была довольно изобретательна и лишиться своей девственности соглашалась лишь в обмен на королевскую корону. Именно тогда то и была введена Реформация в Англии. Генрих стал главой англиканской церкви и в этом качестве сам дал себе развод.

Реакцией Рима стал контроль за тем, чтобы браки, как королевские, так и обычные, были более прочными, чем прежде. Периодически эта догма повторялась, чтобы пресечь тенденцию к более легкой процедуре развода мирскими властями.

Уже после Реформации развод был возможен, по крайней мере теоретически, во всех странах, где преобладало протестантство. Мильтон в знаменитом памфлете о разводе, опубликованном в 1649 году, высказал весьма революционные идеи.

Впервые признав, что состояние в браке – это больше, чем «законное унятие телесного жара», он заявил, что «нарушение супружеской верности гораздо менее значимо, чем духовная несовместимость», потому что «супружеская неверность не исключает других достоинств жены, ее других привлекательных черт; она может быть любимой и обожаемой другим».

Но Мильтон считал, что только один муж может судить о том, подходит ему жена или нет, и должен иметь право давать ей развод и отправлять домой к отцу, и добавляет: «Кто не знает, что женщина была создана для мужчины, а не мужчина для женщины..?» В то время как его образцовая жена Ева говорит: «Бог – твой закон, ты – мой; не знать ничего больше – счастье женщины, ее знание и ее заслуга».

Франции революция принесла легкую процедуру развода – хотя, как сообщалось, в Париже за первые пятнадцать месяцев после принятия нового закона было зарегистрировано только около шести тысяч разводов. Но с падением власти Наполеона и наступлением Реставрации самым важным актом в области сексуальной жизни стала отмена развода.

После 1816 года супружеская пара могла лишь добиться отдельного проживания. Это разрешалось, когда жена совершила прелюбодеяние, а что касается мужа, то считалось, что он нарушает супружескую верность, если приводит свою любовницу в дом. В действительности, единственной уступкой жене было освобождение ее от обязанности спать под одной крышей с разлучницей.

В Англии развод веками считался привилегией состоятельных или влиятельных людей, поскольку для его процедуры требовался парламентский акт. Такая ситуация длилась до 1857 года, и единственным основанием для развода была измена жены. За две сотни лет более трехсот человек нашли деньги и политические связи, чтобы получить развод в Англии. Нет необходимости говорить, что это были мужчины.

Хотя жена теоретически могла обратиться в парламент за разводом, она должна была доказать, что ее муж не только нарушил супружескую верность, но и что его любовница состоит с ним в родственных отношениях и что он, следовательно, совершает инцест.

Кроме всего этого, она должна была обладать у, распоряжаться состоянием, иметь друзей мужчин в парламенте, чтобы обратиться с просьбой о разводе. Неудивительно, что сохранилось лишь одно письменное свидетельство о том, что женщине удалось преодолеть все эти препятствия и развестись с мужем до 1857 года.

Даже после того как дела о разводе передавались в суды, обманутой жене приходилось обходить почти непреодолимые преграды. В отличие от своего мужа, которому нужно было лишь доказать факт неверности супруги, ей необходимо было представить доказательства прелюбодеяния мужа плюс доказательства невыполнения супружеского долга, изнасилования, инцеста, содомии или скотоложества.

Взгляды лорда Кранворта объясняют причину этого очень ясно и выражают понятие о нарушении супружеской верности многих современных людей.

«Жена может, – говорил он, – без урона своему положению и, возможно, в интересах своих детей или даже своего мужа простить неверность, но муж никогда не может предать забвению супружескую неверность своей жены. Никто даже не рискнет предположить, что муж способен на такое и по этой самой причине, равно как и по другим… Ведь в результате неверности жены мужу придется заботиться о детях, родившихся вне брака, в то время как нарушение брачных обязательств со стороны мужа не может повлечь за собой столь плачевных последствий для его жены».

До 1923 года, когда прошел законодательный акт о матримониальных делах лорда Бекмастера, сохранялась эта несправедливость: для мужчин был один закон о разводе, а для женщин – совершенно другой – С того времени было признано, что в неприемлемом больше браке жена – более пострадавшая сторона, чем муж.

Английские законы о разводе подверглись дальнейшим исправлениям в 1937 году, когда супружеская неверность, жестокость и невыполнение супружеских обязанностей стали главными матримониальными правонарушениями и виновными признавались в равной степени как сбившийся с истинного пути муж, так и неверная жена.

Наконец, в 1971 году древнее представление, что жена – это имущество, принадлежащее мужу, было окончательно развенчано, в результате чего один супруг признается столь же виновным, сколь другой – невиновным.

Примеру такого терпимого отношения последовали некоторые американские штаты, причем в штате Нью Йорк развод разрешался после двухлетнего раздельного проживания, в то время как в Калифорнии, Флориде, Нью Джерси и Нью Хемпшире состоящий в браке может обратиться за разводом, лишь указывая на несовместимость характеров.

Шотландия, которую почти все живущие в ее границах считают рассудочной страной, всегда следовала практике разводов европейских стран времен Реформации.

Пока Генрих VIII изворачивался по поводу одного развода для себя, Шотландия регулярно раздавала разводы, и до союза с Англией измена и невыполнение супружеских обязанностей были основаниями для расторжения брака в Шотландии. И развод предоставлялся вовсе вне зависимости от пола истца.

В то время как развод сегодня стал легальным во многих католических странах, где церковь отделена от государства, там, где церковь и государство действуют в тесном союзе, развод невозможен.

Вряд ли можно сказать, что подобные результаты поднимают достоинство женщины. Запрет развода теоретически не означает, что нарушение супружеской верности может быть совершено без последствия, а обманутый партнер должен просто смириться с ситуацией. В большинстве стран, где развод запрещен, можно сделать так, чтобы худший грех был наказан. В Италии, например, за измену возможно тюремное заключение. Но только когда прелюбодеяние совершает женщина! Донжуанские похождения мужа считаются лишь мальчишескими капризами.

Представительницы движения за права женщин имеют мало шансов воздействовать на правительство, чтобы оно легализировало развод. Прогрессивные итальянцы во время яростной борьбы за право развестись, которая закончилась легализацией разводов в 1971 году при отчаянном сопротивлении Ватикана, не проявили достаточной терпимости в отношении признания измены преступлением, за которое несут равное наказание как виновная женщина, так и виновный мужчина. Старая концепция определенной степени свободы для мужей и отсутствия таковой для жен, видимо, бессмертна. В действительности, очень немногие жаждут этого. Но они ведут почти столь же безнадежную борьбу за то, чтобы измена была признана причиной для несения равного наказания как для мужчин, так и для женщин, или в противном случае за отмену признания измены поводом для развода для обоих партнеров.

При этом существовало более философское отношение общества к внебрачным детям. И это считалось вполне нормальным: газеты и журналы пестрят фотографиями знаменитостей, как мужчин, так и женщин, с их незаконными отпрысками. Мужчина, конечно, всегда был женат, а женщина, как правило, незамужняя. Такие примеры непозволительной любви и распадающегося брачного союза считались исключительно романтическими.

В Америке популярный горный курорт Рено в штате Невада и известный город азартных игр Лас Вегас стали центрами разводов для всей страны. Считается, что в Рено или Лас Вегас едут лечиться на минеральные воды: через шесть недель избавляются от того, что их беспокоило, и могут начинать новую жизнь. Средняя цифра разводов в Рено превышает 60 тысяч в год. «Вся беда с американскими женщинами состоит в том, что они настаивают на свадьбе со своим любовником, – заметил некий космополит. – Неужели они считают, что кольцо на пальце сделает их девственницами снова независимо от того, у скольких мужчин они побывали в постели?»

Брак в Америке становится полигамным – чередой сменяющих друг друга брачных партнеров. Трудно сказать, сколько заключенных браков в Соединенных Штатах закончилось разводом, но, основываясь на подсчетах, произведенных за последние десять лет, это соотношение составляет один к четырем.

В США ежегодно заключается более двух миллионов браков, а разводы составляют приблизительно 700 тысяч. Следовательно, может показаться, что число разводов в Америке возрастает, и на каждые двадцать вступивших в брак пар в США в этом году приходится семь разводов еще до десятой годовщины свадьбы.

Однако в протестантских странах Европы сложилась печальная и обидная политика в отношении разведенных женщин. Бывшая жена вне зависимости от того, была она виновницей развода или невинной жертвой, в обществе воспринимается сегодня совсем не так, как двадцать лет назад.

Брошенная жена или разведенная женщина, как правило, вызывает нечто вроде презрительного сожаления. Ее считают неудачницей, и не важно, что она ни в чем не виновата, или в какой тяжелой ситуации она оказалась, будучи связанной узами брака. Подозрение, что вина за разрушенный брак лежит почему то целиком и полностью на ней, остается.

Не вызывает сомнений, что в подавляющем большинстве дела о разводе возбуждаются во всех отношениях приличными людьми, но в действительности, когда браку приходит конец, виновата женщина.

Во первых, существует вызывающее сожаление мнение о том, что, если союз с самого начала ухаживаний «не получится», можно будет легко взять развод. Во вторых, брак до сих пор остается целью каждой девушки, и зачастую брак любой ценой, лишь бы не остаться старой девой.

Мужчину соблазняют вступить в брак. Девушка, очертя голову, бросается в брак, потому что считает нужным идти на все, чтобы выйти замуж до того, как ей исполнится двадцать пять. С каждым годом после восемнадцати лет она становится старше, а круг потенциальных женихов в ее окружении становится все уже и уже по мере того, как их разбирают другие девушки.

Следовательно, несмотря на то что она не влюблена, ее подстегивает необходимость быть неслишком разборчивой и не ждать слишком долго. Женщины обладают более живым воображением, нежели мужчины, и мужчина, который подходит по социальному статусу и финансовому положению, с легкостью становится Прекрасным Принцем вне зависимости от того, насколько он подходит на эту роль на самом деле.

Брак зачастую оказывается отвратительным возвращением из мира грез к реальности, или, что еще более обычно, жена, получив мужа, теряет к нему прежний интерес, поскольку тот уже сидит на крючке.

Любовь жива. Она – нечто, что растет или умирает, но никогда не остается статичным. Женщины слишком часто верят, что любовь, однажды данная, это собственность, как драгоценное украшение или картина. Только когда у них другие женщины уводят мужчин, они понимают, что у них похитили драгоценность.

Потому что наш мир – мир, где доминируют мужчины, и женщина нуждается в мужчине социально – для своего положения в обществе. Ей нужен мужчина и эмоционально, потому что без мужчины она несчастлива и чувствует себя несостоявшейся в жизни. Но больше всего женщине нужен мужчина, чтобы он дал ей детей, потому что без детей жизнь для нее неполна и бесцельна.

Следовательно, потребности женщины гораздо более сложны, чем потребности мужчины, и их можно воплотить лишь в браке. И в этой ситуации появляется женщина волчица « – замужняя, разведенная или овдовевшая, крадущая мужчин у других женщин, прилагая все свои силы, чтобы соблазнить и увести их.

Жены, которые не считаются с этой ситуацией, слишком быстро оказываются за пределами безопасного и надежного дома в стае воющих от голода волчиц.

Общество с гораздо большей жестокостью относится к женщине, которая лишается мужа, если тот умирает. С вдовами обращаются как со второсортными гражданами. Ее горе, резкая смена ее экономического положения, внезапные обязанности, свалившиеся на нее, – все это представляет проблемы, которых другие люди предпочитают не видеть или притвориться, что их не существует.

Положение вдовы следует принимать во внимание всем женщинам, потому что велика возможная вероятность стать вдовой. Жены обычно моложе своих мужей, а живут дольше мужчин.

Более двух миллионов вдов в Британии и почти шесть миллионов вдов в США в данный момент испытывают горькую правду этого утверждения, а проблема все растет.

Существует тенденция считать вдову до некоторой степени помехой. После первой волны сочувствия она обнаруживает, что переживает некоторый социальный остракизм: друзья бросили ее, родственники благополучно о ней забыли. Возможно, по понятным причинам они просто не хотят напоминать ей об умершем, или более жестокосердные считают, что все общественные мероприятия организуются для пар и приглашать на обед или воскресную вечеринку вдову просто неудобно..

Дети, которых так сентиментально называют утешением, конечно, служат таковым, пока они маленькие, но, как только вырастают, боятся, что овдовевшая мать будет обузой. Дочерей, традиционно считающихся опорой, сознательно или неосознанно возмущает присутствие еще одной свободной женщины, а молодые люди инстинктивно прилагают все усилия, чтобы избежать контакта с несчастьем на случай, если оно окажется заразительным.

Не многие матери понимают, пока не станут вдовами, что дети их за людей не считают. Они – символ, номинальные главы семьей, командный голос или голос утешения, а вовсе не обыкновенный человек, страдающий и нуждающийся в помощи. Одна вдова объясняет это так:

«Моя дочь сказала мне, что, когда она увидела меня разбитой и плачущей после смерти моего мужа, она почувствовала, что настал конец света. Потом она обижалась на то, что я слишком занята своими печалями, своими проблемами, и, хотя я старалась контролировать себя в ее присутствии, я постепенно поняла, что потеряла не только своего мужа, но и дочь».

Другая вдова говорит:

«Я всегда, полагаю, была для своих детей каменной стеной. Они обращались ко мне со своими трудностями и полагались на мои советы, даже когда выросли и нашли себе супругов. Естественно, мои личные проблемы я обсуждала и решала со своим мужем. После его смерти, когда у меня возникли финансовые трудности и меня стали тревожить бесконечные юридические затруднения, члены моей семьи очень неохотно обсуждали их со мной.

Наконец, кто то из них сказал, что если мне нужна консультация, то придется за нее заплатить. Они не хотели иметь со мной дела и не имели для этого времени. Я поняла, что мои дети считают меня любящей и слушающей машиной, а не личностью из плоти и крови, которая отчаянно нуждается в помощи и поддержке».

Когда муж умирает, все сплачиваются вокруг вдовы. Приготовления к похоронам, сами похороны, письма, цветы и соболезнования – все поддерживает ее. Потом наступает забвение. Чужие беды людям быстро надоедают.

Первое возбуждение прошло, дети, родственники и друзья не хотят быть застигнутыми последствиями смерти, по крайней мере, ее неизбежными несчастьями. Любая вдова, которая хочет держаться поближе к тем, кого любит, должна быть хорошей актрисой с железным самообладанием, потому что, когда интимные связи разорваны, их восстановить очень трудно.

Но это только начало всех испытаний.

Нематериальные нужды в расчет не берутся вовсе – одиночество, чувство собственной ненужности и, что не на последнем месте, полное прекращение сексуальной активности, что было ее правом и долгом в течение многих лет. Вдова, потеряв мужчину, которого любила и с которым прожила довольно долгое время, теряет и половину своего «Я».

Трудно поверить, что никому никогда и в голову не приходило основать «Ассоциацию вдов». А это могло бы привлечь внимание к печальному, нуждающемуся в помощи и очень сентиментальному меньшинству.

Веселая вдова существует лишь в опереттах из времен короля Эдуарда, а не в реальной жизни.

Глава 11. ПОБЕДА ЗНАНИЯ?

Сегодня впервые в современной истории женщин воспринимают как неотъемлемую половину человечества.

Общество, в котором доминировали мужчины, а женщины находились в подчиненном и униженном положении, постепенно исчезает. Как Церковь, так и государство провозглашают, что в семье муж и жена имеют одинаковые права.

На работе – на предприятии или в офисе – женщины имеют фактически те же привилегии, что и работающие мужчины. В общественной жизни они обладают теми же достоинствами и статусом, что и представители противоположного пола.

Таковы, по крайней мере, теория и сформулированные взгляды Папы Иоанна XIII, закрепившего печатью такую политику наиболее просвещенных мирских властей. А поскольку теория не всегда становится практикой, признание равенства между полами можно считать идеалом. Хотя до сих пор слово «человек» упрямо используется как общий термин, обозначающий человеческое существо, фактически он означает лишь лицо мужского пола.

Поэтому женщины всего мира имеют все основания для радости. Но факт, что они этого не делают, говорит о том, что золотой век Женщины почему то оказался миражом.

Большая трудность состоит в том, что современная женщина находится на пике своего личного кризиса. Ее ящик Пандоры был некоторое время открыт, и все исчезло, включая, по мнению некоторых, и надежду. Четыре и сорок четыре свободы, выпущенные на волю, чтобы расширить ее кругозор, поднять ее привлекательность и сделать ее жизнь более приятной, похоже, не принесли ожидаемых результатов.

Вся кампания, направленная то, чтобы сделать Еву, во первых, человеком и, во вторых, женщиной, ушла в небытие. Никогда прежде она не была сексуальным символом, обладающим такой силой и значимостью, что это наносило бы ущерб ее положению как общественной личности.

Почему так случилось? Специалисты утверждают, что мы находимся в середине века, когда позволительность принимается за свободу, когда мужественность у мужчин идет на убыль, и пока сами женщины борются за продолжение рода с их инстинктивной реакцией на опасность расового исчезновения, тень массового экспериментализма гораздо темнее, чем мы это осознаем.

Следовательно, это именно тот случай, когда нужно «есть, пить и любить, потому что завтра мы умрем!».

Причины, конечно, не столь уж важны, потому что, даже если бы мы их и знали, вряд ли смогли бы изменить. Факты же видят все. И с ними придется мириться, несмотря на то что некоторые индивиды могут их отрицать.

Первопричиной, видимо, можно считать то, что женская сексуальность коммерциализирована до невиданных даже в самых упаднических периодах человеческой истории масштабов. Эротика – величайший канал, посредством которого формируются требования потребителя и затем удовлетворяются.

Почти каждый плакат и объявление в прессе имеет собственный привкус сексуальности, зачастую с коварной маскировкой, сконструированной специалистами по мотивации. Искусство – театр, телевидение, литература, живопись, поэзия – имеет успех, когда оно несет намек на сексуальные удовольствия.

Пресса ищет новости с сексуальным уклоном. Церковь занята сексуальной жизнью в этом мире столь же, сколь духовной в загробном.

Женщина стала торговой маркой промышленности и бизнеса: полуобнаженные богини, предназначенные для повседневной жизни, – позолоченная игрушка для того, чтобы расслабиться!

Секс больше никого не шокирует. Некоторые порнографические работы в принципе запрещаются, и когда такое происходит, общая реакция – издевательская критика ретроградов, которые тщетно пытаются следить за нашими моральными принципами. Любовь развенчана от идеализма и унижена до акта, припечатанного словом из трех букв, которое несколько раньше заменялось на письме точками, а теперь приводится полностью.

То же самое можно сказать и о теоретическом подходе к сексу: он тоже шока не вызывает. Мы можем презирать или мириться с этим, но мы все признаем, что половой акт стал универсальным времяпрепровождением, самодостаточным и не являющимся больше атрибутом любви, не говоря уже о браке.

Большинство людей до сих пор считают сексуальную активность делом личным и не предназначающимся для широкого обсуждения. Но это не мешает им обсуждать ее.

Сексуальная активность и сексуальная озабоченность, практика и изучение сексуальных извращений, возбуждение при чтении и просмотре сексуальных приключений, конечно, представляют интерес, старый как мир. Но до сих пор соблюдалась определенная деликатность в том, что остается делом приватным. Однако теперь автобиографии и биографии, выпускающиеся в приличных издательствах, содержат в подробностях, приводящих в недоумение, относительно маловажные гомосексуальные похождения в юности, первые опыты полового сношения, подробное описание потери девственности, а также плюсы и минусы брачной постели. Кто бы стал интересоваться такими личными вещами, если бы не господствующее до сих пор отношение читателя, выражающееся в словах: «Подумать только!»

К тому же существует представление о том, что многое в сексуальной активности считается порочным. Сегодня это ощущение чего то неприличного исчезает. Неразборчивость в связях анализируется, прощается и классифицируется, в одних случаях признается правильной, в других наоборот. В некоторых случаях извращения вызывают сожаление, в других – считаются заслуживающими наказания.

Люди, работающие с молодежью, священники и другие мужчины и женщины, занимающие ответственные посты, обращаются к психиатрам, стараясь вызвать, шок, публично высказывая то, что прежде считалось просто неприличным. Самым лучшим и самым демонстративным средством такого эксгибиционизма является телевидение, которое не считается с опасностью, что это могут увидеть дети, чьи моральные взгляды и умственные способности могут измениться или извратиться под воздействием увиденного.

Распространяемая кампания за стопроцентную женскую сексуальность превращает женщину XX века в старательную ученицу или жертву. Она никогда еще так не старалась сделать себя привлекательной.

Она возводит до фетишизма притягивающую взгляды прическу и абсурдность в обуви. Она акцентирует женские атрибуты своего тела всеми доступными средствами, даже увеличивает их вдвое. Она выставляет напоказ свое тело, начиная от голых рук, глубоких вырезов, купальников без верха, кончая облегающими джинсами, узкими юбками и невидимыми чулками.

Нет человека, который остался бы безразличным или не принимал бы участия в сексе. Дружба между представителями одного пола граничит с опасностью: потому что двух девушек, которым нравится проводить время вместе, непременно окрестят лесбиянками; двух парней, соперничающих друг с другом, как Давид и Голиаф, – геями. Холостяка, не ведущего половой жизни, называют «темной лошадкой», а девушку, которая ведет себя как девственница, подозревают в том, что девственницей она никак быть не может, просто она «хитрая и острожная».

Говорилось, что в викторианскую эпоху девушка и ее возлюбленный избегали интимных отношений по четырем причинам: страх забеременеть, страх заразиться венерической болезнью, страх общественного остракизма, страх попасть в ад.

Этих страхов сегодня не существует. Эффективные контрацептивы доступны каждому. Венерические болезни излечимы. Общественного остракизма не возникает, когда добрая половина людей также вовлечена в то, что раньше называлось недозволенной любовью. В ад подавляющее большинство не верит.

В первый раз за двести лет половой акт отделен от его последствий. С тех пор как Фрейд широко открыл понятие, что сексуальное влечение – это неразделимая сила, мысль о том, что удовольствие от полового акта – лишь сливки, снятые с молока неизбежной и необходимой горькой пилюли расплаты в виде беременности, теперь ставится под сомнение. Теперь в это не верит практически никто.

С этой переменой отношение к христианской концепции, что секс, не благословленный церковью, есть грех, начинает ослабевать. Сила настоящей любви остается тем, что она есть; большинство людей достаточно удачливы, чтобы найти партнера с достаточным взаимным уважением и отвергнуть мысль, что соитие – лишь минутное развлечение или необходимое периодически физическое облегчение. Тем не менее, отношение в общем опасно:

«Мы с тобой действительно любим друг друга, поэтому у нас все по другому. Остальным же глупцам не так повезло. Они просто занимаются любовью от нечего делать».

Таким образом, мы получаем странную ситуацию, когда мужчина и женщина верят в одно, но настаивают на том, что этот рецепт вовсе не относится к их жизни. Другие могут быть аморальны, если им это нравится, но Ромео и Джульетта, будущие Дарби и Джоан³⁰, оставляют за собой привилегию быть не как все.

В действительности же, это совершенно невозможные моральные законы жизни. Только героям и мученикам удается следовать принципам, диаметрально противоположным тем, которых придерживается большинство, тем, которые считаются нормальными. Обычные люди, влюбленные или вообразившие, что они влюблены, возможно, подчиняются всесокрушающей силе, чтобы идти в ногу с большинством.

Женщины, по крайней мере частично, несут ответственность за половую распущенность. Когда они требовали свободы, чтобы работать, заниматься общественной деятельностью или деятельностью вместе с холостыми мужчинами, то снимали барьеры, как они думали, чтобы обеспечить значительный рывок к свободе.

Но женщина на работе не могла оставаться просто машинисткой: она была незащищенной целью для мужского наступления. Когда она уклонялась от родительского контроля над своими передвижениями, то открывала путь для баловства.

Сегодня расхождения во взглядах становятся все сильнее. Девушка, которая противится большему, чем целомудренный поцелуй на вечеринке сотрудников, считается фригидной и портящей остальным удовольствие. Девушка, которая не позволяет своему приятелю интимных ласк или интимных отношений, – любительницей подразнить, а каждый интересующийся психологией знает, что это – опасный признак разочарования и безысходности.

Как и во всех человеческих экспериментах, результаты новой морали не так уж плохи. Возможно, из за всеобщей неуверенности и желания доказать свои сексуальные способности большинство пар отчаянно стараются, чтобы их брак не закончился.

Кэтрин Уайтхорн, одна из самых известных писательниц Британии – защитниц интересов женщин, писала:

«Наш идеал брака должен быть на такой высоте, какой еще не знал мир. Принцип полного равноправия на любом уровне: отцы принимают такое же участие в воспитании детей, как и матери; жены действительно понимают работу мужа, а это вряд ли возможно, когда мир мужчины и мир женщины настолько автономны, что пересекаются лишь за обеденным столом и в постели.

Мы говорим о проблемах в общении, но сто лет назад люди были настолько разъединены, что в общении у них необходимости не было».

Для показа достоинств и недостатков брака прибегнем к статистике, которая говорит, что 93% браков в Британии длятся до смерти одного из супругов и что 59% несложившихся браков продлились более десяти лет. Более того, познав супружеские узы, мужчины и женщины ощущают потерю, и около 66% всех разведенных пар вступают в подобную связь.

Никогда прежде жених и невеста не приближались к браку с такой уверенностью в половых отношениях. Половой акт – это не просто осуществление инстинкта продолжения рода, а искусство, в котором как мужчина, так и женщина прилагают все усилия, чтобы не только получить удовольствие самому, но и доставить удовольствие партнеру.

Если тесная близость, как телесная, так и духовная, – это рецепт сохранения любви, значит, современные женатые пары, похоже, имеют гораздо больше шансов оставаться счастливее, чем их деды, которые занимались любовью в темноте, при полной тишине и сняв лишь необходимый минимум одежды.

Но погоня за сексом ради удовольствия, самоутверждения, из благодарности или чтобы доказать свои мужские способности, для брака граничит с опасностью, особенно для жены.

Полагаясь на свою сексуальную привлекательность, поскольку это и только это – единственная причина, по которой рядом с ней остается мужчина, жена действительно унижает себя. Женщины заслуживают большего.

Невеста викторианских времен ошибалась, полагая, что, если она хорошо готовит, содержит дом в чистоте и уюте и рожает здоровых детей, она выполняет свою супружескую роль. Но сегодня жена, которая считает, что все это не важно при условии, что она творит в постели чудеса, неизмеримо глупее.

Викторианская девушка не имела собственного мнения, но была сама собой. Она не располагала знаниями о сексе в день своей свадьбы, но и жених не ожидал от нее ни умения, ни особых восторгов, когда занимался с ней любовью. Сегодняшняя невеста знает – или думает, что знает, – ответы на все вопросы. Вся беда в том, что она лишь задает эти вопросы.

То, чего женщины не хотят признать, – это тот факт, что, хотя мужчины, возможно, их и любят, они к ним относятся враждебно. В начале восьмидесятых годов XVIII века Кэтрин Гор подметила эту особенность и написала:

«Джон Булль обожает женщин в единственном числе и ненавидит во множественном. Джон любит, но не симпатизирует. Женщина – объект его страсти, но редко занимает его мысли. Нет ничего необычного в учащенном сердцебиении или меткости ума слабого пола, который он считает добавлением к обществу. Для него женщины – это перерыв в работе и удовольствие».

Женщины, возможно, и не получают именно такого мужчину, которого надеются найти, но мужчины определенно получают ту женщину, которую заслуживают.

И представители обоих полов понимают одну очень важную вещь: последняя и самая жизненно важная свобода, оставленная высокоорганизованным и регламентированным обществом, в котором мы живем, – это свобода любить и быть любимым.

Трагедия нашего века в том, что много мужчин, в отличие от женщин, принимают узкие границы секса за широкие горизонты полной сексуальной свободы, какая только возможна в любви мужчины к женщине.

И все таки каждая женщина в душе жаждет любви, всепоглощающей, все сметающей на своем пути, о которой она читала и которую, как она верит, можно найти в интимной близости.

Этот момент любовного союза увековечил Браунинг:

Мгновенье, что дарует мне тебя,

Тобою заполняет все вокруг незримо.

И время – прошлое и будущее – мимо

Проходит незаметно в каждый миг,

Когда любовь и жизнь неразделимы.

Увы, недолго длится он,

Вздымая наши чувства к апогею,

Но это – истина, а не прекрасный сон.

Вот отчего так щеки пламенеют,

Открыты очи и простерты руки,

Уста слились, не помня о разлуке.

Именно это должен чувствовать и испытывать каждый любовник в акте любви. Тот, кто говорит, что это невозможно, кто смеется и издевается над этим, заслуживает сожаления. Он упустил возможность оказаться на небесах. Тот, кто хоть раз испытал это, будет искать этих ощущений всю оставшуюся жизнь.

Девушка сегодняшнего дня, может быть, и не читала этой поэмы, но, поскольку она все таки представительница женского пола, а женское сердце не изменилось со времен Евы, она инстинктивно знает, что это именно то, что она ищет.

Когда вместо этого она принимает участие в неумелом, неудовлетворяющем акте интимной близости украдкой, она чувствует себя обманутой. Единственный способ, с помощью которого она может восстановить самоуважение, – это утвердить себя другим способом, если не в бизнесе и профессии, то в играх, унижении мужчины дома.

Половина мужчин, которые моют посуду, когда приходят домой усталые после работы, которые вынуждены пропустить бейсбольный матч, чтобы подстричь лужайку, которые изворачиваются и сбивчиво оправдываются перед друзьями, оплачивают цену неудачи в сексуальной сфере. Неудовлетворенная женщина страшнее черта.

Единственное, о чем современная женщина никогда не спрашивает, – это о невежестве в любви – своем и своего партнера. Родители до сих пор в половом воспитании полагаются на случай или на школьных учителей. Биологические сведения редко помогают, большинство руководств по сексу огорчительно материалистичны.

Большинство детей до сих пор узнает о том, что называется «фактами жизни» из разговоров, ведущихся шепотом на игровой площадке, или из грязных историй в туалете. Откровенность газет, обнаженные откровения телевидения и эротические журналы оставляют детей лишь в еще большей растерянности и неопределенности, нежели они были изначально.

Любовь – это единственное искусство в мире, в котором каждый идиот считает себя большим специалистом.

Никто не готовит пищу, повинуясь своему природному чутью, не пишет по наитию, не рождается специалистом в ведении домашнего хозяйства, хотя каждый средний подросток со словарем, насчитывающим всего несколько слов, говорит презрительно: «Мне все об этом известно».

И каждая супружеская пара после совместного проживания в течение пары лет чувствует, что теряет что то, но никогда не задается вопросом о своих способностях или о своих знаниях. Если все пошло наперекосяк, в этом виноваты не они.

Что обескураживает женщин, так это то, что после всей этой шумихи и разговоров об эмансипации, после того, как была отброшена вся загадочность и скромность, окружавшая женщин, требования и желания мужчин нисколько не изменились. Недавние исследования показали, что в Англии мужчины ценят умение женщины вести домашнее хозяйство превыше всего другого. В отчете сообщалось, что мужчина ищет в женщине следующее:

1. Хорошую домохозяйку.

2. Привлекательную внешность, хорошего собеседника, безупречное воспитание.

3. Понимания.

4. Любви.

5. Умения вкусно готовить.

Эти запросы не столь далеки от требований пещерного человека, который, очевидно, думал то же самое. Важно, что здесь даже не упоминается то, что женщина должна быть хорошей матерью или быть способной производить на свет детей.

В Британии одна жена священника вызвала всенародную дискуссию, написав заметку в свой церковный журнал под названием «Никогда не выходите замуж за духовное лицо», в которой говорилось: «…почти всегда все во вторую очередь. Все равно что быть любовницей женатого человека».

Далее она продолжает:

«От жены духовного лица ожидают, что она участвует в светских делах, ходит в церковь и посещает связанные с ней общественные мероприятия независимо от своих домашних дел. Это часто чрезвычайно трудно, когда дети маленькие. Не получаешь никакой поддержки и помощи, зато ощущаешь всеобщее порицание, когда ничего не получается.

К тому же меня приводит в негодование то, что всегда приходится контролировать себя, вместо того чтобы быть самой собой. Если я танцую твист на приходских танцах, тут же получаю замечание. Я не против замечаний. Меня возмущает основной принцип отношения к женам духовных лиц – мы не такие, как все».

Эта откровенность заставила многих женщин понять, что и они находятся в точно таком же положении, но только не в качестве жен духовных лиц, а жен начальников и бизнесменов, мужчин, занимающихся благотворительностью или участвующих в каких нибудь церковных объединениях.

То, что под поверхностью эмансипации лежит так много суровости, пересудов за спиной, низкопоклонства и подхалимства, просто пугает. Хорошая жена, возможно, важна для мужчины, но плохая жена – это катастрофа. До определенной степени это комплимент, но при таких условиях разве может женщина оставаться собой, если она вынуждена становиться тем, что от нее ожидают, как от жены своего мужа?

Предательский и фальшивый триумф современной Евы должен способствовать вере в магию ее пола, чтобы она воспринималась в качестве универсального средства для лечения всех болезней.

Среднестатистический молодой человек сегодня безоговорочно верит, что из миллионов его современниц только одна единственная предназначена быть его подругой. И поиски любви – это поиски этой самой единственной.

И не то, чтобы вероятность успеха этих поисков мала. Та самая единственная или единственный, созданный только для нее или для него, будет найден. Это – Судьба. Это – Рок. Мистер Совершенство непременно появится. Мисс Единственная отыщется среди миллионов. Влюбленных не удивляет такое совпадение каждой находки с желаемым. Они «созданы друг для друга», это должно было случиться!

Идеализм в этой, очевидно, ложной вере – вещь удивительная. Он берется из царства сказок, легенд, сохранившихся письменных источников о недостижимых прелестях недоступных божеств, чтобы сделать жизнь настоящей, радостной и целенаправленной.

Браки вызывают резкую критику в современном укладе жизни. Они существуют лишь благодаря тому, что созданы на благо женской половины человечества, которая распространяет веру в неизбежные и фатальные интриги этого замысла жизни: один мужчина – одна женщина.

Глава 12. ОТКРЫЛА ЛИ ЕВА РАЙ ЗАНОВО?

За прошедшие сто лет прогресс в женском движении был столь стремительным, что многие сочли, будто конец пути уже виден. Но теперь, как оказалось, дорога разделяется надвое.

В одном направлении лежит абсолютная независимость женщин, где половая принадлежность – вещь второстепенная. В другой – копия прошлого – человеческое существо, чье главное преимущество состоит в сексуальной притягательности.

Две войны дали женщине попробовать вкус тоски полного равенства полов, которое на деле оказалось отменой половых различий.

Женщины в 1914 1918 и 1939 1945 годах достигли сомнительного преимущества, позволив управлять собой руководителям мужчинам. Война конечно же хороший повод для жестких и бездумных перемен в социальной структуре.

Во время Первой мировой войны самой большой женской организацией стала Земледельческая армия. Она была добровольной и достойной похвалы не только по причине патриотизма, но потому, что рационализировала ту работу, которая легла на женские плечи.

Организация насчитывала около 18 тысяч девушек – символический вклад в реальный труд фермерских жен и дочерей в сельское хозяйство, которые не состояли в членах какой либо организации.

Во Вторую мировую войну был учрежден государственный контроль над этой организацией с обычной в таких случаях толпой чиновников во главе. Леди Денман стала почетным директором, сохранив таким образом видимость женского управления.

Нет необходимости говорить, что бюрократическая машина должна была составить для участниц организации ряд правил, касающихся их «благополучия», то есть поведения. В период войны около 80 тысяч девушек работали на земле.

Женщины всегда во время военных кризисов помогали своим мужчинам. В примитивных обществах они носили оружие, готовили еду и, вне всяких сомнений, при первой же необходимости вступали в сражение.

Живя на острове, который не подвергался нашествиям почти целое тысячелетие, британцы были склонны считать войну делом профессиональных военных. Им было нелегко представить ситуацию, когда понятие «военные действия» означало, что враг окружает родной город или деревню или идущий бой виден из отчего дома. В таких обстоятельствах немногие женщины могли усидеть на месте.

Нужно носить оружие, уносить с поля боя раненых, строить фортификации и, наконец, давать отпор противнику в рукопашном бою.

В Англии этот первый военный опыт, к счастью, был редок. Женщины Уэльса, Ирландии и Шотландии имеют более яркие воспоминания об иностранных солдатах как о врагах. Женщины, сопровождающие воинов, считались аморальными.

Они следовали за военными лагерями позади армий Мальборо и Веллингтона, продавали свое тело в трюмах при Трафальгарской битве, во время военных экспедиций на Средний Восток и к северо западной границе.

Женщины, которые сделали свой вклад в войну 1914 1918 годов, опровергли представление о том, что они непременно аморальны и одновременно преступают запреты общества.

По большей части женщины – клерки, шоферы, медсестры и повара – выходили из рабочего класса, в котором возникала острая необходимость на военных заводах. Самым удобным занятием для дам было праздновать труса, создавать пустяковые комитеты, занимающиеся улучшением условий жизни военных, и проводить пару часов в неделю в благотворительной деятельности в военных госпиталях. Таким образом, не было никакого риска считаться женщиной новых взглядов, старой ведьмой, которая неумеренно пользуется косметикой, курит и требует избирательного права.

Ко времени Второй мировой войны появилась возможность исчезновения противоречивых мнений о роли женщины в войне. В 1938 году армия имела Вспомогательную территориальную службу, а в период пика военных действий число женщин в хаки приближалось к миллиону.

Таким образом, впервые в демократической стране женщин сочли равными мужчинам в том, что касается военной службы ради безопасности страны.

К несчастью, из за страха перед женскими чарами возникла печальная практика игнорировать пол служащего. «Ты теперь в армии!» – стало девизом, обычно угрожающим последующими наказаниями.

Но несмотря на отвратительную форму и бездушные ограничения, девушки Вспомогательной территориальной службы изобрели способы обходить армейские законы, чтобы сохранять собственную женственность.

Но делать это было нелегко, особенно когда женский персонал военного министерства содержался на несколько купонов, которых хватало лишь на то, чтобы купить носовой платок.

«Как я могу выходить замуж в этих отвратительных шароварах?» – вот вопрос, с которым уполномоченные по наблюдению за почетной военной службой сталкивались ежедневно до тех пор, пока не был организован общий фонд, где можно было взять свадебное платье на один день.

Женская вспомогательная служба сухопутных войск и женская вспомогательная служба ВМС последовали этому примеру, и к 1942 году каждая девушка на военной службе могла, по крайней мере, выйти замуж в белом платье.

Женщины составляли целую армию штабных, поваров и обслуживающего персонала, хотя не многие их начальники честны настолько, чтобы, хотя бы перед собой, признаться в том, что их самым ценным вкладом было укрощение нравов мужчин.

Следовало ожидать, что подозрительность командиров, работающих с феминистками, обладающими мужским складом ума, выльется в попытку победить врага – пол, до того как они двинутся на своего действительного противника. Большие суммы тратились на устройство отдельных лагерей, отдельных столовых, отдельных рабочих мест и так далее, чтобы женщины в хаки вели монашеское существование даже на расстоянии слышимости от монахов в военной форме.

Эрнст Бевин, сталкиваясь с проблемами военных мужчин и военных женщин и прилагая усилия, чтобы представители и того и другого пола вносили свой максимальный вклад в общее дело, был вынужден признать то, что чувствовали все: хорошенькая девушка может гораздо эффективнее смягчить нравы мужчин, нежели любое количество бесплатных представлений Ассоциации зрелищных мероприятий для военнослужащих, песен Би би си и сигарет.

Благодаря ему кабинет министров утвердил смешанные вооруженные силы. Девушки служили рядом с мужчинами на полях сражений, в столовых и операционных. Их отправляли за границу сразу после введения вооруженных сил на любой театр военных действий, начиная с Африки и кончая Европой.

Женская вспомогательная служба ВВС, образованная в июне 1939 года в основном по образу и подобию небольших формирований, существовавших в Первую мировую войну, обрела большую славу из за популярности военно воздушных сил.

Сложность военной машины военно воздушных сил, создание бесчисленных небольших аэродромов и огромное количество персонала, необходимого для обслуживания того небольшого количества летчиков, которые вели воздушные бои, представляла собой привлекательную службу для женщин. На пике войны женская вспомогательная служба ВВС насчитывала 182 тысячи служащих.

Женская вспомогательная служба ВМС была гораздо меньшей организацией. В отличие от действующей армии и женщин военно воздушных сил, представительницы женской вспомогательной службы ВМС никогда даже частично не были субъектами военных законов, которым подчинялись мужчины. Таким образом, они занимали положение самых элитных женских служб. Попасть в их ряды было очень непросто.

Конечно же и в Службе гражданской обороны, Противопожарной службе, Женской добровольной службе и т.д. тоже служили женщины. И тут проводилась политика лишения их – по возможности – пола за счет непривлекательной формы и т.д. с упрямым и действенным сопротивлением жертв, которые все равно как то ухитрялись выглядеть привлекательно.

Необходимость для женщин подчиняться строгой дисциплине, стать полным ничтожеством, облаченным в военную форму, и выполнять профессиональные и строевые обязанности полиции и армии конечно же являлась последствием войны. Вопрос состоял в том, действительно ли это приносило Еве удовлетворение, если, конечно, она не была такой ярой феминисткой, для которой нет ничего лучше, чем возможность копировать мужчин и мужской тип поведения.

Конечно, видеть, как марширует толпа женщин с неестественно мускулистыми телами в военной форме перед облаченной в тот же наряд женщиной постарше и обращается к ней как к офицеру более высокого чина, но в мужском роде, не слишком вдохновляющий пример женского прогресса.

То, что появилась тенденция признавать, будто жены могут оказывать помощь в бизнесе, еще более значимо. Разумеется, все женщины всегда об этом знали, и большое число удачливых мужчин были достаточно честны, чтобы признать, что своим успехом они обязаны не только себе, но и своим супругам.

Мужчина, который сделал историческое признание, что «дорога к успеху переполнена женами, толкающими своих мужей вперед», был исключительно честным.

К несчастью, более обычный мужской взгляд заключается в том, что мужчина считает жену неизбежным злым духом. Она отговаривает мужа от рискованных предприятий, не одобряет его любовные похождения и принуждает к пресыщенному комфорту, где «безопасность на первом месте».

Большинство американских коммерческих организаций и растущее число британских концернов считают, что их потенциальному сотруднику необходимо состоять в браке. Более того, у него должна быть жена, соответствующая его положению.

И не то что ей придется посещать формальную беседу, в ходе которой ее соответствие в качестве партнерши потенциального сотрудника будет проверяться ответами на вопросы, но не исключена вероятность того, что она будет приглашена на какое нибудь общественное мероприятие, где подвергнется осторожному изучению.

Шансы мужа на получение должности или повышение по службе во многом зависят от того, насколько подходит ему жена. Термин «партнерша по постели» обретает совершенно новое значение.

Некий ветеран британской политики дал совет кандидатам, выходящим на выборы в британскую палату общин. Его статья начиналась так:

«Запомни, сынок, если хочешь добиться успеха в политике, выбирай себе жену с осторожностью. А выбрав ее, усердно приступай к ее воспитанию. Научи ее самообладанию, очарованию и непритязательной скромности. Потому что тебе, сынок, нужно будет всего навсего убедить некий избранный комитет в том, что ты подходящая персона для того, чтобы стать членом парламента. Ее же задача гораздо тяжелее: быть женой члена парламента. Она должна быть для мужчин всем, но самое важное, она должна быть всем и для женщин. Она должна иметь правильные суждения и чувствовать себя как дома вне зависимости от того, открывает ли она благотворительный базар или разливает похлебку на ежегодном бесплатном обеде для пенсионеров».

Место жены в бюрократической машине, следовательно, еще важнее, чем в бизнесе. Среди подавляющего большинства государственных деятелей существует молчаливое соглашение нанимать на важные посты лишь мужчин, чьи моральные качества исключительно традиционны.

Холостяк может получить высокий пост, но лишь после тщательнейшего расследования на предмет отсутствия склонности к гомосексуальным связям, в действительности он должен быть асексуален. Неоднократно было доказано, что склонность к гомосексуализму несет с собой опасность шантажа, нелояльности и безответственности.

Мировой бизнес, будь то политика, дипломатия или финансы, все чаще планируется во время общественных мероприятий, и, конечно, жена тут может играть не последнюю роль.

Все главы государств, большинство членов высших дипломатических кругов и удачливые чиновники государственного аппарата имеют жен удачливых в общественной деятельности. Они могут быть столь же блестящими и талантливыми, как миссис Кеннеди, чей вклад в трагически краткий период власти ее мужа слишком известен, чтобы его описывать.

Они могут обладать простым очарованием и способностью общаться с людьми, что миссис Никсон проявила во время поездок по миру, начиная с Китая и кончая странами Европы. Они могут быть надежными, мудрыми и абсолютно женственными.

Немногие женоненавистники могут недооценивать эту новую тенденцию влиятельности жен на самых выдающихся в мире мужчин, а следовательно, и на события в мире. Но женщины, которые правили из постели в прошлом, не были официальными женами, и это большой шаг вперед – респектабельные женщины обладают властью, сравнимой с властью королевской любовницы на пике своей славы.

Мужчина, выбравший себе жену, которая может быть ему полезной советчицей и критиком, показывает миру, что даже в таких глубоко личных делах, как любовь, его решение основательно. А женщина, которая, очевидно, очаровательна и умна, подтверждает своей преданностью и любовью, что ее муж настолько хорош, насколько претендует.

Когда рассудительность в таких жизненно важных делах, как личное счастье, на высоте, существует исключительно благоприятный шанс, что и решения в других делах будут столь же успешными.

Здесь, следовательно, появление женщины важно для занимаемого положения. Пока она остается «властью за троном», но не исключена вероятность того, что в будущем она может стать «мозгом» брачного союза, используя мужчину в качестве средства исполнения своих решений – своего рода министром и конституционным монархом партнерства, где поддерживаются внешние приличия, а верховная власть переходит из рук в руки.

Эта тенденция мужчин принимать женское лидерство демонстрируется многими способами. Например, в последние годы популярным стал вопрос: можно ли считать властную женщину сексуально привлекательной?

Героиней романов стала крутая безжалостная молодая женщина. Она делает добро или зло, середины нет. Она владеет дзюдо и борется со своими любовниками, тонко высмеивая их как своих врагов.

В глубинах сексуальных отношений можно прочесть с некоторой долей опасения, что современные проститутки, обслуживающие клиентов извращенцев, вопреки предположениям, не подвергаются садистским нападениям со стороны клиентов, а сами требуют насилия. Современный мужчина, похоже, желает подчиняться женщине и требует собственного унижения.

Эта тенденция больше заметна в Соединенных Штатах, которые всегда немного впереди в том, что касается психологических аспектов нашей технологической цивилизации. Соединенные Штаты, конечно, всегда были податливы к матриархату.

Когда то недостаток женщин повышал их престиж. Горстка женатых первопроходцев должна была поддерживать строгие моральные принципы, чтобы защитить своих женщин. Ружье и лассо еще никогда не были столь эффективным щитом для морали.

А женщины, живя в суровых условиях, где их безопасность зависела от силы, навязывающей моральные санкции, способствовали пуританскому отношению к сексу.

Когда мужчины отправлялись на промысел без женщин, как было во время «золотой лихорадки» в Калифорнии и на Аляске, проститутки, которые были первыми женщинами, добравшимися до новых поселений, быстро поставили себя так, что к ним стали относиться как к принцессам.

Они проявляли свою благосклонность к тем, кто платил наивысшую цену, но, когда старатели достигали определенного благосостояния и соответственно определенного социального статуса, почести им уже не воздавались неразборчиво. За всем этим быстро последовала определенного рода респектабельность.

Американское преклонение перед женщинами символизируется двумя характерными чертами.

Одна из них – на удивление укоренившийся культ матери. Американская мать – фигура богоподобная. Мужчины могут убивать своих собратьев мужчин, обманывать их, топтать их ногами в традиционной кровожадной для них манере, они могут разводиться с женами и бросать своих детей на произвол судьбы. Но американская мать священна. Она выше всякой критики, даже если она алкоголичка или сумасшедшая.

Вторая черта – молчаливое признание того, что американская жена – это босс. Где будет жить семья, как будут тратиться деньги, куда поехать в отпуск, за кого голосовать, какую мебель покупать, кому о чем говорить – все это решает жена. Это предполагает в американском мужчине кроткость, которая приходит в яростное столкновение с традиционной концепцией храброго и независимого индивида, который никогда не был и не будет ничьим рабом.

Хотя именно это и может быть причиной удачливости американских мужчин в бизнесе и на производстве. Он сублимирует свою энергию в офисе и на заводе, бессознательно расходуя на свой дом как можно меньше времени и усердия.

Это и причина плачевного состояния брака в США. Разрыв происходит слишком легко, и побежденная сторона злобно рычит и огрызается после визита к адвокату по делу о разводе. Озлобленный муж знает, что может избавиться от демона в лице своей жены с помощью алиментов, что наглядно демонстрирует его истинное к ней отношение.

Даже если страх перед женой у него так силен, что он не может решиться на скандал и расходы, связанные с разводом, он, вероятно, найдет утешение в неверности. Но это вовсе не такая грандиозная измена, как те, что происходили в Европе в те времена, когда жены были диктаторами.

Американский мужчина не станет содержать шикарную любовницу. Он организует тайное любовное гнездышко с какой нибудь молоденькой, непритязательной девушкой, чей социальный статус не предполагает слишком больших запросов.

Еще безопаснее прибегнуть к услугам девушки по вызову. Таким утешением он будет благополучно пользоваться, когда находится на безопасном расстоянии от своей жены.

На ситуацию с сексом в Америке оказывает трагическое влияние то, что деловые сборища, по крайней мере частично, являются поводом к изменам – собрания проводятся на курортах, удаленность которых не просто придает интрижке очарование, но и гарантирует тайну любовных похождений.

Теперь, когда американский мужчина стал таким изнеженным, он смирился с главенствующей ролью женщины в любовных связях.

В США сексуальные расстройства встречаются гораздо чаще, чем об этом сообщается. Психиатры утверждают, что в Америке широко распространена женская фригидность, широко, но не настолько, как мужская импотенция. Да и в браке секс не всегда удовлетворяет партнеров. Типичный случай, когда браки распадаются из за несовместимости в постели.

Вот пример: интеллигентная пара, очаровательные и любящие друг друга или, по крайней мере, когда то любившие. Муж – очень преуспевающий бизнесмен, управляющий предприятием, руководящий большим числом высоко оплачиваемых сотрудников.

По всем внешним признакам он – король среди мужчин. Но проблема его жены в том, что она его презирает до такой степени, что больше не может выдерживать половой близости с ним – чувствует себя униженной. Он со своей стороны честно признает, что его желание интимной близости с женой постепенно становится все слабее. Ни у одного из партнеров нет возлюбленных и не предвидится.

И в чем же причина этого несчастья? Муж хочет быть пассивным партнером в половом акте. Сначала это забавляло жену. Но потом ее стало ужасно огорчать то, что она никак не может возбудить мужа, и при одной мысли об этом ее начинало тошнить.

Как в американских мужчинах, так и в женщинах, вероятно, заложено изначальное неприятие матриархата, который превалирует в наши дни. Мужчины – глупцы, потому что извратили свое природное благоговение перед женщиной таким унижением духа.

Женщины глупы еще больше, потому что по ошибке принимают превосходство за престиж. Они совершают еще большую ошибку, не видя признаков опасности из за своей инстинктивной уверенности в том, что правильно в отношениях между полами, а что нет, и таким образом, отказываясь от своего господства.

Вероятно, эта тенденция зашла слишком далеко, чтобы от нее можно было легко и быстро избавиться. Легендарный матриархат быстро входит в жизнь. В 1964 году президент Джонсон издал указ, чтобы во всех государственных департаментах на исполнительную должность назначалась хотя бы одна женщина, настаивая на том, чтобы были заняты сразу пятьдесят постов.

Это было лишь следствием проводимой политики Кеннеди, политики подъема политического и экономического статуса женщины. Джон Кеннеди дал указание миссис Рузвельт и миссис Р. Анне Розенберг, возможно, единственным женщинам в Америке, достигшим, судя по общественному мнению, высоких чинов в политике, предоставить ему список нескольких сотен женщин, которые могли бы занять посты в его администрации.

Идея состояла в том, чтобы посадить около трехсот женщин за столы руководящих работников в правительственных офисах Вашингтона. Но все это не оправдало ожиданий. Либо будущие коллеги мужчины сочли предложенные кандидатуры неподходящими, либо сами женщины сказали, что не имеют желания работать в госучреждении.

Частично просматривается тенденция достижения высоких политических постов женщинами через выборы. Женщины в США очень хорошо организованы. Женские группы могут наложить запрет или широко, разрекламировать фильм, книгу или пьесу. Они могут признать негодным какой нибудь потребительский продукт, сеть магазинов или газету и заставить произвести перемены, если владелец не желает банкротства.

И конечно, в области политики они держат выигрышную карту. Женщин избирателей на четыре миллиона больше, чем мужчин. Более того, американские женщины гораздо более сознательно относятся к своему праву голоса, чем британские.

При более тщательном изучении можно заметить, что это движение к матриархату в Соединенных Штатах в действительности – просто крупномасштабная мистификация. Ведь матриархат предполагает определенную систему отношений. Женщины монополизируют политическую власть, а не разделяют ее с мужчинами. Состояние наследуют дочери, а не сыновья. Женщины предлагают вступить в брак, мужчины принимают это предложение. Глава семьи юридически и фактически – жена мать. Ясно, что Соединенные Штаты далеки от подобной ситуации, да и сами граждане, будь то женщины или мужчины, в действительности не хотят ее, однако тенденция к матриархату наблюдается.

Как говорилось ранее, такие общества существовали на заре человечества. Известно немного подробностей жизни этих ранних племенных групп. Обычная система матриархата, которая приходит на ум, это амазонки – воинственное племя, которое вторглось в Аттику и поселилось там около 1250 года до Рождества Христова.

Управляемое королевой, племя амазонок полностью состояло из женщин. Младенцев мужского пола убивали или отдавали женщинам из других племен. Постоянных мужей не существовало: соитие устраивалось с пленниками мужского пола или добровольцами, которые тем самым подписывали себе смертный приговор.

Естественно, любая женщина станет сомневаться, а действительно ли такое племя существовало. Несмотря на то что мысль о мире, в котором доминируют женщины, очень привлекательна, каждая женщина знает, что нация, состоящая целиком и полностью из одногрудых гарпий, воплотивших в себе мужские пороки – зависть к власти и деньгам, страсть к войнам и убийствам, отречение от нормальной любви к партнеру или сыну, – это картинка ада.

И они, несомненно, правы. Амазонки, возможно, были монголоидным племенем. Живя в племени кочевников, женщины могли научиться сражаться наравне с мужчинами. Не исключена возможность, что были энтузиастки, которые отрезали себе правую грудь, чтобы было удобнее стрелять из лука и бросать копье. То, что когда то в истории человечества существовала группа женщин, которая действительно исключила секс из обычаев своей жизни, неправдоподобно. Только представители мужского пола могли прибегнуть к такой вводящей в заблуждение выдумке.

Большинство просвещенных американских женщин XX века до сих пор с радостью расстается со своей фамилией и берет фамилию мужа. Дети, которых она рожает, носят имя мужа и наследуют его законную собственность. Женщина знает, что ее муж может принимать решение работать, где ему нравится, жить, где он хочет, тратить деньги, как он желает, и не учитывает ее мнения, в то время как она не может делать ничего из вышеперечисленного без его согласия.

Американская женщина XX века и ее британская сестра не слишком сильно отличаются по социальному и юридическому статусу от своих предшественниц.

Конечно, у нее есть право голоса, она может потребовать защиты от жестокого обращения мужа, развестись с неверным, иметь личную собственность и обладать определенными правами на детей. Но действительность состоит в том, что она довольно беспомощная личность, нуждающаяся в особом обхождении и защите, нежели мужчина.

Одна из самых неясных черт женского либерального движения, взявшего свое начало в США и теперь распространившегося по всему миру, состоит в том, что, как правило, активистки движения на удивление состоятельные, замужние или разведенные женщины в возрасте под тридцать пять – стандартный продукт общества изобилия, который достиг своего статуса благодаря счастливому детству и юности, когда мужчина исполнял каждое ее желание.

Она не столько хочет равенства полов, сколько женского превосходства, и неудивительно, что самая яростная оппозиция этим идеям исходит от более зрелых женщин.

Не важно, какие разговоры могут вестись среди них о свободе женщин в половых отношениях, в выборе работы и социального статуса, они буквально приходят в ужас, что возможность уютной безопасности, осуществляемой посредством брака, – а в худшем случае, регулярно приходящие алименты, если брак не удался, – может стать предметом нападок.

Можно подозревать, что женщины в обществе американского типа сами ставят себя в затруднительное положение, возможно, чтобы на опыте убедиться, что дорога женщины к ее цели редко бывает прямой или легкодостижимой.

Но в данный момент с удовлетворением от своего положения матери и ведущей роли в семье и соответственно растущей значимости в обществе и экономике, похоже, женщина находится в опасности потерять меньшее из этих двух зол.

Многие женщины на Западе настаивают на продолжении своей карьеры или на ее немедленном возобновлении, как только дети вырастают из младенческого возраста. Ей нравится участвовать в различных комитетах, выполнять разнообразные виды полезной и бесполезной общественной работы, тренируя при этом свой ум с помощью посещений лекций и тому подобного.

Одновременно ей требуется превзойти остальных женщин, став домашней королевой. Но если она посвящает слишком много времени традиционным обязанностям жены – приготовлению пищи, воспитанию детей, уборке дома, – она не только получает клеймо неинтересной и ничем не интересующейся, но и оправдывает плохое отношение к ней мужа.

Ему следует покупать ей новинки кухонного оборудования, оплачивать помощь по дому или самому взять на себя часть домашней работы, чтобы у нее было время на деятельность вне дома, как у других жен.

Эта самая современная жена, которой все так завидуют, тем не менее не так уж счастлива и довольна своим мужем и детьми. Центром внимания является женщина, которая каким то образом умеет сочетать хорошо организованные обязанности жены с широкими интересами вне семьи, не важно, сколь тривиальными.

Несомненно, амбициозные и энергичные жены внесли неоценимый вклад в материальное благосостояние народов Запада – своим восхищением мужскими достоинствами и практическими доказательствами любви к мужчине.

Мужчину поддерживают, подталкивают и даже надоедают ему в попытках подвигнуть к самосовершенствованию. В этом процессе он может заработать язву и тромбоз, умереть раньше жены, но он вряд ли променяет короткую жизнь триумфатора на долгую, но безрадостную жизнь неудачника. И делает он это не столько для собственного самоутверждения, сколько из любви к жене и для благосостояния детей.

Можно подумать, что эта «западная жена» вознаграждает вести о повышении по службе, дополнительном доходе или переходе на лучшую работу более нежным отношением к мужу.

Такое отношение находится в опасной близости к политике легализованной проституции – сексуальные услуги в обмен на подарки. Но в болезни и здравии как муж, так и жена, по видимому, не принимают роли жены успокоительницы, прощающей неудачи, шепчущей «люблю тебя, как ты меня» и повторяющей, что любовь – это не предмет торговли.

Конечно, есть еще возлюбленные, которые обожают друг друга всю жизнь и для которых любовь становится глубже и красивее год от года. Когда таким возлюбленным оказывается англичанин, ни один мужчина в мире не может с ним сравниться или его превзойти.

Возможно, он не ищет захватывающих любовных приключений, как его латиноамериканский современник, возможно, он не так легко подчиняется женщине, как его американский кузен, но если уж он полюбит, то любит от всего сердца.

В нем развито глубокое чувство преданности, он обожает свой дом, сад и детей. Его жена, поскольку она именно его жена, а никого иного, возносится на пьедестал, он верит, что она верна клятве и не подозревает ее до тех пор, пока ему не раскроют глаза.

Он не станет вести разговоры о любви, но он старается, чтобы его жена получала удовольствие. Он нежный, добрый и одновременно довольно властный. Его любовь к жене настолько переплетается с его существованием, что он не может точно сказать, когда она началась и когда закончилась.

Такой великолепный любовник не имеет ничего общего со скучным, обидчивым, слегка асексуальным принципом брака среднего класса, как это принято у большинства супружеских пар средних лет, долго проживших в браке в странах западной демократии. Тут вина за то, что первое очарование любви умирает, лежит целиком на жене. Она слишком скоро начинает говорить: «Что это на тебя нашло? Я же занята!» или «Мы уже стары для подобных вещей!»

Несчетное количество супружеских пар заполняет долгие годы до золотой свадьбы ворчанием и мелочными ссорами, потому что жена настаивает: «Всему – свое время и место» – и таким образом придавливает могильным камнем волнения настоящей и долгой любви.

Все дело в том, что большинство женщин, не важно сколько разговоров ведется о равенстве полов, в действительности чувствуют, что этого равенства не существует. Они на своем опыте убедились, что их пол – препятствие в каждой профессии. Они всегда будут менее подходящими для должностей начальников, будут зарабатывать намного меньше, чем мужчина равных с ними способностей и той же профессии.

Потерпев неудачу во время экзаменов после одинакового с юношей обучения, девушка находит единственную возможную замену. Она выходит замуж за мужчину, перенимает его мышление и характер, если ей это удается, и живет чужой удачливой карьерой.

Редко сексуальное чувство так близко отождествляется с мировыми достижениями женской половины партнерства. Мужчины всегда хвастают свой силой и влиянием, женившись на самой красивой и желанной женщине в их окружении, и находят ее идеальным способом демонстрации своего успеха, увешивая ее драгоценностями и знакомя с гостями на фоне роскошного дома.

Теперь женщины переняли ту же самую идею. Любой президент должен иметь жену, премьер министр ожидает, что его общественный имидж будет отражаться на женщине, которую он любит.

Политики, деловые магнаты, великие ученые и даже исследователи космоса и военные проходят через ритуал, вызывающий некоторое недоумение, ритуал объяснений, что их успехи – вовсе не дань их талантам, энергии, упорству и вкладу других мужчин, а дань маленькой женщине, которая вдохновляла и поддерживала их.

А эта маленькая женщина делает лишь не слишком усердную попытку возразить этому абсурду и принизить себя, встав в тень от мужчины.

И это появление суперженщины. Она – вызывающая благоговение, впечатляющая фигура. Мир может много получить от ее ума, изобретательности и решительности.

Но я подозреваю, что суперженщина когда нибудь задумается над горькой правдой, что, завоевав весь мир, она потеряла свою самую большую ценность. Свой пол.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Все

Обращение к авторам и издательствам:
Данный раздел сайта является виртуальной библиотекой. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ), копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений, размещенных в данной библиотеке, категорически запрещены.
Все материалы, представленные в данном разделе, взяты из открытых источников и предназначены исключительно для ознакомления. Все права на книги принадлежат их авторам и издательствам. Если вы являетесь правообладателем какого-либо из представленных материалов и не желаете, чтобы ссылка на него находилась на нашем сайте, свяжитесь с нами, и мы немедленно удалим ее.