|
Поскольку одной из характернейших черт XX века стало усиление субъективности и возникновение личных концепций реальности, то современный психотехнолог-лидер самым естественным образом представляется фи- гурой, осуществляющей творческий поиск. В этом плане он сходен с художником, претворяющим в материальное воплощение свое внутреннее иллюзорное пространство.
В данном смысле выдающийся психотехнолог создает, а посредственный поддерживает массовое искусстве утилитарного назначения.
В отличие от влияния, центрированного на аудитории, в настоящее время более актуальным представляется влияние, центрированное на лидере, — процесс, при котором рефлексирующий лидер, центрируясь на себе, одновременно осуществляет взаимодействие с другими.
Подобная стратегия призвана обеспечить достижет прозрачности.
По моему определению, быть «прозрачным» — это значит быть способным не сообщать бессознательно своих проблем и комплексов реципиенту (пациенту, потребителю, зрителю, слушателю, ученику).
Роль психотехнолога-лидера, с другой стороны, apхетипически ассоциируется с положением шамана, занимающего позицию посредника между Высшими Силами и рядовыми представителями племени. Но, для того чтобы стать обладателем подобной власти, шаману необходимо было пройти ряд инициации — таких, например, как символическая смерть, посвящение в потустороннем мире, новое рождение. И только после подобной трансформации он становится жрецом — носителе и выразителем запредельного знания, неведомого простому смертному.
Современный потребитель ожидает от психолидера признаков такой же инициированности, независимо от ее конкретики — будь то престижный сертификат, подтвержденный Международной психоаналитической ассоциацией, или свидетельство, выданное каким-нибудь орденом колдунов.
В этом смысле поведение самого психотерапевта должно быть определенным образом структурировано в соответствии с законами мифа.
ГЛАВА 2 Еще раз о мифе
Теперь, я полагаю, было бы не лишним уделить внимание мифу как таковому и основным закономерностям психологии общественных отношений, так как особенность психономического подхода к личности в немалой степени подразумевает наличие последних.
Мое упоминание в одном ряду таких понятий, как миф и массовая психология, отнюдь не случайно — они связаны друг с другом настолько, что их существование невозможно отдельно друг от друга. И чтобы это понималось яснее, рассмотрим некоторые этиологические положения, несомненно способные прояснить картину, писавшуюся на протяжении тысячелетий человеческим разумом и безумием.
Что такое миф?
Миф (от гр. mythos — слово; сказание; предание) - сказание, передающее представление древних народов о происхождении мира, о явлениях природы, о богах и легендарных героях.
Теперь выделим основные пункты определения.
Содержание мифа:
-
происхождение мира;
-
явления природы;
-
боги;
-
легендарные герои.
Средства мифа: сказания, иными словами — текст — устный или письменный.
Цель мифа: передача коллективных представлений.
Цель цели мифа: X (искомое неизвестное).
В действительности цель цели мифа — это ответ на вопрос: зачем миф нужен?
Почему он существует? И нужен ли он вообще?
На последний вопрос ответ ясен: если существует, значит, нужен. Но тогда мы вправе спросить: кому нужен?
Можно было бы по этому поводу пофилософствовать, если бы нас не занимала практическая сторона начатого предмета исследований. И эта сторона в любом случае упирается в необходимость ответа на вопрос: кому это нужно? И потом: зачем это нужно?
Начнем по порядку.
Итак — Миф есть. Значит, цель его существования — быть. Быть тем, что он есть. Таковы программа, предписание.
Но до того, как стать тем, чем он является, он создавался. Кем? Скорее всего, людьми. Но не всеми же одновременно — дескать, собрались в условленном месте, в назначенный час все представители рода человеческого от мала до велика и в единый голос дринялись слагать сказания. Тогда кто же? По всей вероятности, тот или те, в чьи обязанности входило наблюдение за явлениями природы, их интерпретация — для того, чтобы в конечном итоге вступить в союз с таинственными силами, снискать благосклонность последних.
Найдя в их лице мощного, пусть и властного, а порой и жестокого покровителя, можно с большим успехом управлять своими собратьями — по принципу: «Если ты мне не веришь, поверь Ему, если тебе надоело признавать мой авторитет, признай Его авторитет, а то, что я с Ним связан, сомнений не вызывает, ты же это знаешь».
Таким образом, попытки покушения на власть, а речь, безусловно, идет о ней, успешно гасились.
С тех пор началась Эра Большой Конкуренции, в ходе которой праведной и неправедной смертью пало великое множество храбрых и трусливых, подлецов и героев, мучеников и шарлатанов. Место возле священного огня никогда не пустовало, оно неизъяснимо притягивало сонмы страждущих погреться в его отсветах, то полыхая вселенским пожаром, то мерцая тихим, но извечным загадочным источником, предвещающим рай.
Но огонь не может гореть без топлива. Его постоянно необходимо поддерживать, подкармливать. Таким горючим материалом служит миф. И с другой стороны, поглощаясь священным пламенем, миф не сгорает в нем. Даже если он обращается в пепел, то только лишь для того, чтобьй вновь восстать из него и продолжить свое горение. В этом смысле он и поддерживает огонь и является проводником его излучения. То есть миф укрепляет власть тем, что сам является источником влияния на массовое сознание.
Массовое сознание поглощает миф, и само поглощается мифом. Они друг друга питают, воспроизводят поддерживают. И в конце концов сливаются воедино миф инъецируется и растворяется в сознании уже не только масс, но и отдельного их представителя, то ест индивида. И последний становится хроническим мифо носителем.
Люди делятся на две большие категории, одна из которых действительно большая, — это мифоносители, в то время как другая составляет гораздо меньшую по своей численности группу, — это мифосозидатели. Впрочем, словосочетание — гораздо меньшую группу — некоторс преувеличение, потому что последних — считанные единицы.
Между первыми и вторыми располагаются мифопроводники, своеобразные посредники, задача которых заключается в том, чтобы передавать влияние единиц на миллионы.
Таким образом выстраивается невидимая иерархическая пирамида, разрушить которую не смогли еще ни одна эпоха, ни один строй, ни одно социальное потрясение:
МИФОНОСИТЕЛИ
 МИФОПРОВОДНИКИ
МИФОСОЗИДАТЕЛИ
Исходя из этой структуры, можно теперь более отчетливо и предметно представить себе закономерности, проявляющиеся в функционировании массового сознания.
Однако вернемся к структуре мифа — теперь уже сообразуясь с современностью, которая, несмотря на всю ее запутанность и кажущуюся сложность для обыденного понимания, все-таки представляется вполне постижимой.
Дело в том, что время, в котором мы живем, так же мифологично, как и эпохи,-дошедшие до нас через предания и легенды. И все происходящее в настоящие дни может быть полностью классифицировано в соответствии со структурой, рассмотренной выше. В этом смысле все современные проявления человеческого духа, включая и науку, идеологию, государство, политику, — являются мифом, так как они полностью соответствуют свойствам последнего.
Любая из этих областей, хотя и каждая по-своему, стремится объяснить происхождение мира. Во всяком случае, в отношении науки данный факт очевиден. Что касается явлений природы, то их объяснение является прерогативой научных изысканий.
Однако если мы справедливо расширим значение понятия «явления природы» до тех областей, которые занимаются описанием не только физической среды, но и проявлениями человеческого духа, как индивидуального, так и коллективного, то нам предоставится закономерная возможность причислить к мифам и науки социальные, и те, которые именуют себя психологическими.
Что касается богов, то их проявление и влияние удел не только теологии и религии, но и философии, идеологии. Что легко доказуемо, если вспомнить о таких категориях, как энергия, время, вселенная, по сути своей мета физичных, поскольку никто еще не дал их исчерпывающего и точного описания. И по сей день они остаются в рамках понятий таинственных и туманных, подлежащих скорее вольным толкованиям и интуитивным интепретациям, нежели прагматическому анализу.
И наконец, создание легендарных героев. Со всей очевидностью ими напрямую занимаются идеология и политика.
Таким образом, вышеприведенные сопоставления позволяют нам укрепиться в том, что мы, имея дело с разичными проявлениями общественного сознания, соприкасаемся прежде всего не с чем иным, как с мифами, наиболее распространенные из которых насквозь пронизывают нашу повседневность — государство, демократия, справедливость, строение вселенной, структура человеческой психики, реклама, счастье, личностное совершенствование, свобода.
ПРАКТИЧЕСКОЕ МИФОТВОРЧЕСТВО, ИЛИ ЗАКЛЯТИЯ ЗОМБИ
Однажды в интервью меня спросили, почему на своих семинарах, в своих статьях и телепередачах я столько времени уделяю феномену Зомби. Что может быть общего между древними поверьями и современной наукой о человеческой психике?
Оказывается, общее есть. Времена конъюнктурны, но время вечно, и явления, меняя форму, оставляют содержание прежним. Современный психопрограммист отличается от архаического жреца лишь тем, что носит модный костюм и цитирует не священные письмена, а научные источники. Когда же дело доходит до работы, то он волей-неволей прибегает к тем же механизмам воздействия, что и его древний коллега. И воздействует он на те структуры души человеческой, которые являются общими для всех нас, несмотря на индивидуальное разнообразие каждого. Эти структуры заложены в глубинах Бессознательного и представляют собой так называемую археопсихику, обнаруженную еще Фрейдом и Юнгом.
В каждом из нас живет память о тех переживаниях, которые зародились еще в доисторические времена, в эпоху племенного первобытного существования. И каждый из нас несет в себе эти переживания, правда, находящиеся в законсервированном состоянии. Однако при определенных обстоятельствах они способны актуализироваться и вырваться наружу, захлестнув с головы до ног своего носителя. Иногда такие события приключаются с отдельными людьми, иногда с целыми группами, сплоченными коллективами, иллюстрацией чего может послужить пример фашистской диктатуры 30-х годов в Германии.
Совершенно очевидно, что наша цивилизованная душа на определенных этажах своей организации практически ничем не отличается от души дикаря, подверженного всевозможным колдовским влияниям. А кол-Довство и магия — это прежде всего искусный способ манипулирования человеческим поведением. Чем, собственно, и пользовался племенной колдун, делая из людей «живых мертвецов», то есть Зомби. Человека как бы убивали, то есть создавали видимость его смерти путем погружения в глубокое летаргическое состояние с помощью сильнодействующих наркотических средств. На этом этапе делалось внушение, которое затем по пробуждении начинало действовать как постгипнотическая прогграмма. Такой человек уже не способен проявлять самостоятельность, ибо он напрочь лишен критической функции интеллекта. Став в буквальном смысле биороботом, он попадает в полную зависимость к своему повелите лю и готов исполнить его любое приказание. Например убить. После того как зомби выполняет задание своего хозяина, он уничтожает себя. Есть, например, данные что целые отряды зомби участвовали во время войны во Вьетнаме, а также во время событий в Персидское заливе.
Зомбировать можно любого человека, причем вовсе не обязательно вводить ему программу убийства. Можно, скажем, ввести программу самоубийства — при этом не остается ни улик, ни следов. Вспомним загадочные самоубийства партийных и военных бонз после некоторых политических событий, происшедших не так, И это так же реально, как реальна сама возможность воздействия одного человека на другого. Есть объективные законы и объективные механизмы, которые работают. Мы, психотерапевты, знаем эти законы и используем их во благо пациентов. Одними и теми же методами можно человека исцелить, а можно и убить. И, для чтобы осуществить последнее, вовсе не обязательно прибегать к мерам физического порядка. Можно более изощренным и безопасным с точки зрения закона способом лишить личность воли, ввергнуть ее в пучину депресси или пьянства или же подчинить полностью себе.
Сказанное, казалось бы, не стыкуется с одним положением гипнологии, согласно которому внушение, противоречащее моральным установкам личности, не реализуется, а если подобные попытки и происходят, то субъект быстро выходит из гипнотического состоя
Но кто знает, каковы наши истинные установки, импульсы, побуждения? Ведь даже душа ребенка, как это показали психоаналитики, полна напряжения и агрессии. Кому доподлинно известны глубины нашего подсознания с таящимися там силами? Основное время за всю свою историю человечество провело в войнах. Чем это можно объяснить, если не жаждой разрушения? Следует помнить, что в натуре человеческой живет и часть натуры животной. Преодолели ли мы зверя в себе или он только посажен в клетку? Внушение, проникнув в подсознание, может снять запоры с этой клетки. Так что мнение относительно недееспособности внушения, противоречащего нравственным установкам личности, увы, ошибочно.
Принимая это все во внимание, становится понятным, кому нужны подобные знания и навыки, которые могут быть использованы в самых различных сферах человеческой деятельности и преследовать весьма определенные цели. Например, в мире политики, где серьезные и далеко небезопасные игры являются его неотъемлемой частью, предполагают использование самых различных методов и средств, которые отнюдь не всегда безобидны. И в данном случае психогенное воздействие может быть направлено как на предполагаемых конкурентов, задавая им, предположим, программу самоубийства или саморазрушительного поведения, так и на толпу людей, чьи голоса столь высоко ценятся в период избирательных кампаний.
Нередко к приемам психопрограммирования прибегают и некоторые фирмы с целью вербовки сотрудников или устранения все тех же конкурентов. Я отнюдь не утверждаю, что все люди этих социальных кланов идут или обязательно пошли бы на это. Но тем не менее следует учесть, что в наше время, к сожалению, появилось достаточно приверженцев нечестной игры, которые охотно прибегают к услугам специалистов по зомбированию.
Разумеется, значение этого термина в настоящее время расширилось, и его вполне обоснованно можно использовать в качестве наименования определенного синдрома. В психиатрии немало подобных случаев, когда тот или иной симптом носит имя исторического или литературного персонажа. Например, известен синдром Герострата, который проявляется в импульсивной тяге к разрушению произведений искусства. Симптом Плюшкина вряд ли стоит пояснять. Синдром Зомби весьма актуален в наши дни и представляет интерес как для клинической, так и для социальной психиатрии. Конечно, г внешне изменился по сравнению с той формой, в которой существовал когда-то, но его сущность осталась преждней — психогенное программирование. 1
Современная техника подобного программирования редко использует наркотические средства, обходясь лишь возможностями психологического воздействия, котрые могут быть применены в процессе обычного разговора с помощью методик скрытого внушения или вставленных команд. Здесь срабатывают психодинамические механизмы, которые регулируют взаимоотношения знания и подсознания. Если внушение достигает подсознания, то оно срабатывает. Первая задача оператора, то есть человека, производящего внушение, заключается в том, чтобы обнаружить лазейки, ведущие в подсознание, минуя цензуру сознательной части психики. Через эти каналы-лазейки и посылается необходимая информация в закодированном виде. Так на уровне, недоступном осознанному восприятию, происходит мощное программирование.
Одним из приемов, приводящих к такому результату является подстройка, или присоединение, — имитация своим поведением поведения партнера. Внешне он проявляется как повторение жестов, поз, темпа речи и других манер собеседника. В подобной имитации заложен глубокий эволюционный смысл, так как она представляет собой мощный механизм выживания. В мире животных во время брачной игры больше шансов на успех имеет прежде всего тот самец, который лучше подстраивается к самке. А влюбленные пары являются зеркальным отражением друг друга. Психологический же смысл подобных действий в том, чтобы вызвать доверие и чувство симпатии. Нашей душе льстит, когда нам подражают, и тогда мы «таем» и теряем бдительность. Логика здесь проста: если нам кто-то подражает, значит, мы кому-то нравимся. А нам всегда приятно, когда мы нравимся. И, как правило, нам больше нравятся те, кому мы нравимся сами. Такова человеческая природа, и психопрограммирование умело играет на ее слабых струнах. Суть в том, что мы сознательно подражаем, чтобы затем бессознательно подражали нам. Еще В. Бехтерев указывал, что механизм внушения зиждется на подражании. Он был глубоким знатоком человеческой натуры и вдумчивым, тонким наблюдателем. Он уловил эту взаимосвязь и блестяще использовал в своей практике. Как гипнотизер, он, по свидетельству очевидцев, творил чудеса и в этом деле не имел себе равных.
За присоединением к человеку следует его ведение. Когда оператор уже подстроился, он затем проверяет, насколько эффективным оказалось его присоединение, используя для этого довольно естественные маневры — меняя манеру своего поведения. К примеру, если он меняет позу, в которой находится его собеседник, и замеча-ет, что последний повторяет его действия, то присоединение удачно. Это означает, что тот, с кем общается оператор, загипнотизирован. Он продолжает вести себя как обычно, не отключаясь и не проявляя никаких особенностей транса, но его подсознание находится «на крючке». А теперь посмотрим, что получается, — если человек склонен подражать чьим-либо действиям, то он способен воспроизводить чьи-либо слова.
Теперь только остается закодировать информацию которую необходимо ввести в мозг предполагаемой жерт вы, с тем чтобы в нужный момент, оживляя данный код, в активизировать конкретную программу. Убийство, например. Или самоубийство. Подобное кодирование закрепляется с помощью техники так называемых якорей. В нейро-лингвистическом программировании якорь определяется как фрагмент переживания, способный вызвать все переживание в целом. Таким якорем может быть любой жест, слово или просто телефонный звонок. В нужный момент оператор с помощью якоря оживляет код и включает тем самым программу, выводя ее на режим реализации. Человек превращается в запрограммированного биоробота. Внешне он не имеет сходства с персонажем из романа ужасов — нет у него ни мертвенного остекленевшего взгляда, ни механической походки на негнущихся ногах, ни прочих аксессуаров данного жанра. Для профессионально невооруженного глаза подобный субъект мало чем отличается в поведении и облике от обычных людей. Он ест, пьет, общается, пытается думать, планировать, но просто в какой-то момент выбрасывается из окна, или направляет машину под откос, или погружается в беспробудные запои.
Техника якорей также применяется и при мгновенном внушении. Дело в том, что наше сознание выстраивается стереотипы, шаблоны, которые играют роль своеобразного защитного экрана, блокирующего поток «небла надежной» информации. Человек так устроен, что cтремится к определенности и избегает неопределенно так как последняя вызывает у него чувство тревоги. Именно таким образом природа нас программирует, чтобы наша адаптация к внешней среде проходила более успешно. Ломка стереотипа приводит к нарушению баланса в соотношении Сознание — Подсознание, и человек автоматически впадает в транс — тоже своего рода защитный механизм, возникший еще в процессе эволюции, когда одни животные спасались бегством, а другие — погружением в неподвижное состояние, ступор. С другой стороны, если субъект находится в состоянии транса, то любое внушение, произведенное оператором, начнет работать. Но поскольку состояние транса во время шока длится считанные секунды, то тут необходимо кодировать свое внушение или произносить очень быстро в виде односложных команд. Каждый сможет проделать простой эксперимент при рукопожатии, например. Когда руки приветствующих близятся навстречу друг другу, кто-то в последний момент резко убирает свою. В это время рука партнера неподвижно застывает в воздухе, а сам он словно впадает в легкое оцепенение. Через пару секунд он вернется в свое обычное состояние, но пока он в трансе. И в этот миг ему можно задать любую программу.
В моей врачебной практике первый случай синдрома Зомби был зарегистрирован четыре года назад.
Пациент Михаил Д. обратился ко мне с жалобами на чувство тревоги, ощущение внутреннего напряжения оттого, что кто-то за ним наблюдает. Характер подобных жалоб сам по себе настораживает, так как довольно часто он является признаком начального этапа бреда. Этот этап определяется как параноидальный. Он еще не является в полном смысле бредом, которому присуща стойкая система убеждений, не поддающихся коррекции. Но если на этом этапе не проводится терапевтическая работа, то он быстро перерастает в параноидальную фазу — фазу систематизированного бреда, когда на смену смутным и тревожным подозрениям приходит прочная уверенность в том, что за больным следят или каким-то образом на него воздействуют.
Тогда такой человек обнаруживает вокруг себя скрытых или явных «врагов» и в конце концов становится «преследуемым преследователем». В таком состоянии он представляет собой выраженную социальную опасность, так как по своим болезненным мотивам он может пойти на самые крайние меры, вплоть до убийства ни в чем не повинных людей.
Как правило, наличие бреда сопровождается трасформацией личности в сторону ее расщепления, дискоординации. По-гречески расщепление звучит как схизис, и потому подобный процесс получил название шизофрении, или схизофрении (schizo — раскалываю, расщепляю, phren — душа). Шизофрению принято считать эндогенным заболеванием — то есть таким, при котором внешние, видимые причины, вызывающие его, отсутствуют. Эндогенный процесс обусловлен внутренними, неуловимыми сдвигами, в отличие от психогенного, при котором болезненное состояние вызывается психотравмирующим фактором и зачастую при устранении этого фактора прекращается.
Что же касается пациента Д., то нюансы его состояния можно было квалифицировать как начальную стадию шизофрении, учитывая к тому же тот факт, что его переживания возникли внезапно, без каких-либо провоцирующих влияний.
Однако более пристальное диагностическое исодование заставило исключить этот предполагаемый диагноз. Во-первых, отсутствовали признаки личностных изменений по типу дискоординации механизмов душевной деятельности. Во-вторых, обращало на себя внимание то, что пациент с полной критикой относился к своему состоянию. И наконец, в-третьих, используя свободных ассоциаций и углубленного воспоминания мы обнаружили психогенный фактор, которым оказался сослуживец Михаила, его знакомый. Оба они работали в одной фирме, и кому-то из них предстояла длительная заграничная командировка. Но окончательного решения о том, кто из них должен был поехать, еще не было принято. Однажды сослуживец пригласил Михаила на вечеринку, где тот встретился с человеком, представившимся школьным товарищем хозяина дома. Вечеринка прошла свободно, весело, раскованно, только иногда Михаил испытывал «странные» ощущения — будто незнакомец слишком пристально к нему присматривался. Впрочем, эти впечатления были столь мимолетны, что мой будущий подопечный не придал им слишком большого значения, считая их появление следствием усталости и перенапряжения, накопившихся на работе. На следующее ут,ро возникновение нехарактерной для него тревоги он приписал тому, что вчера несколько перебрал. Всю неделю он испытывал легкое тревожное состояние, которое скорее проявлялось в виде «смутной внутренней тяжести», нежели в форме открытых страхов и опасений. В конце недели его сослуживец привел с собой «школьного товарища», и Михаил при встрече с ним почувствовал значительное облегчение, словно сразу что-то отпустило. Он вскользь отметил это про себя, но не связал со встречей. Так повторилось несколько раз. Облегчение наступало только тогда, когда он встречался с этим человеком, но вне общения с ним он продолжал испытывать ощущение нарастающей тревоги. Это тягостное состояние в психиатрии обозначается как трема —нарастающее чувство напряженности, тревоги, таящейся угрозы, страха, подобное пережи-ваниям гладиатора перед выходом на арену.
Пытаясь как-то разобраться в себе, он не находил приемлемых вариантов объяснения и в конце концов решился обратиться к специалисту.
После анализа ситуации стало ясно, что в данном случае потребуется новый подход к его лечению. Мне пришлось взяться за изучение дополнительных материалов, касающихся феноменов психических воздействий, так как применение методов традиционной психиатрии таких, как гипноз, внушение, оказывалось явно недостаточно. Прорабатывая источники по магии, биоэнергетике, эзотерическим дисциплинам и сопоставляя их с новейшими достижениями в сфере психотехнологий — нейро-лингвистическим программированием, эриксоновским гипнозом, я обнаружил их несомненное сходство. Сравнение приемов древнего зомбирования и современного программирования убедило меня в их полной идентичности.
Следовательно, состояние моего пациента можно метафорически определить как синдром Зомби, причиной возникновения которого явилось негативное психогенное программирование.
Правильно поставленный диагноз — половина успеха терапии. Но передо мной простиралась еще одна половина, которая ставила вопросы: как лечить? чем лечить? насколько объективно опасно состояние пациента?
Применение традиционного гипноза не дало результатов в силу недостаточной внушаемости и гипнабель-ности пациента. Психоаналитическую терапию вскоре пришлось оставить, так как данный случай требовал быстрой коррекции. Приглашенные экстрасенсы не сдвинули дело ни на шаг. НЛП не сработало, хотя эту методику я применял в паре с другим профессиональным гипнотизером. Тем не менее, продолжая поиск оптимальной терапии, опытом проб и ошибок я разработал тактику дезомбирования, которая в конечном итоге избавила Михаила от его страданий. Основной в методе дезомбирования является техника расслаивания, действия которой позволяют разделять психические структуры и тем самым выявлять скрытые патогенные звенья. Через две недели после начала курса лечения Михаил Д. был вполне здоров и дееспособен. К тому же он теперь обладал пониманием того, что явилось непосредственной причиной его болезненного состояния — «школьный товарищ» сослуживца оказался оператором зомби-программирования.
Этот случай послужил импульсом, активизировавшим мой интерес к области психических воздействий и наведенных состояний. Определенный материал давала клиническая практика, где впоследствии мне не раз приходилось работать с людьми — носителями синдрома Зомби. Одновременно накапливались данные и из других источников, из которых можно почерпнуть информацию о тех, кто охотно прибегает к тактике.зомбирова-ния. Довольно значительную часть из этой категории составляют уже нашумевшие и пока еще не нашумевшие всевозможные братства — белые, черные, серые и так далее. Тайные общества, секты, ашрамы, используя психическую обработку, пытаются воздействовать на глубинные структуры человеческой личности, что может быть достигнуто посредством тонких и скрытых гипнотических манипуляций. Весьма удобна для этого музыка. Вы включаете кассету, слушаете приятную трансовую мелодию, ваше сознание постепенно раскачивается на волнах зачаровывающих звуков, в то время как подсознание вслушивается в неслышимые для уха вставленные внушения, записанные на ту же кассету. Ситуация весьма напоминает историю с двадцать пятым кадром, феномен которого использовали в скрытой рекламе. Дело в том, что глаз человека воспринимает на экране целостное изображение как таковое, когда оно подается со скоростью двадцать четыре кадра в секунду. Технически несложно на каждом двадцать пятом квадратике пленки вписать что-нибудь вроде «Пейте Кока-Колу». Для глаза незаметно, а мозг воспринимает. После просмотра захватывающего фильма разгоряченный зритель начинает вожделенно мечтать о заветном напитке. Подобная техника используется и в более благих намерениях — при обучении, скажем, иностранному языку. Она подобна скальпелю, который в руках врача исцеляет, а в руках убийцы служит орудием поражения.
Однажды ко мне обратились из Комитета по защите детей, попавших под влияние тех или иных сект. Соприкоснувшись с данной проблемой, я понял, что она довольно близка той, которой занимаются специалисты по дезомбированию, поскольку тут нам тоже приходится иметь дело с психогенным программированием, цель которого более чем ясна — власть. Многие, если не сказать все, новоиспеченные гуру находятся на грани тяжелой психопатологии, куда увлекают и своих последователей. Когда мне приходилось заниматься с ребятами из различных сект, я не раз убеждался в том, что они, лишенные своего «Я», твердят заученные фразы, не пытаясь вникнуть в их смысл (подобное явление описано в психиатрии как «метафизическая интоксикация»), и сознание их как бы отключено, оно спит. Ясно, что такой человек уже не принадлежит себе.
Совсем недавно я закончил исследовательскую работу, проведенную по просьбе Родительского комитета по защите детей. Мой статус врача самым естественным образом подвел меня к тому, что исследования в этой области сочетались с терапевтической деятельностью, которую я уже обозначил как стратегию дезомбирования.
Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы юные поклонники того или иного культа по своему разумению обратились к психотерапевту. Поэтому, используя самые различные предлоги, родители приводили их ко мне на прием. И конечно же, мое воздействие также должно было быть скрытым (в отличие от случая с Михаилом Д.), поэтому я делал вид, что беседую о погоде, учебе, взаимоотношениях с окружающим миром. В одних случаях чувствовалось большее, в других — меньшее сопротивление, в зависимости от тяжести случая. Встречались и такие пациенты, когда первым моим желанием было отказаться от работы, как, например, при встрече с Андреем А., студентом, ушедшим со второго курса института. Его агрессивность проявлялась настолько сильно, что контакт представлялся весьма затруднительным, почти невозможным. Воинственно настроенный неофит смотрел в одну точку опустошенным взором, по скулам бегали желваки, а его тело словно окаменело. В односложных ответах вибрировал еще не до конца прорезавшийся голос. Иногда зловещая улыбка блуждала на его несимметричном лице. Скажет такому гуру: «Отрекись от ближних» — отречется, «Убей себя во имя нашей идеи» — убьет, «Уничтожь другого во имя нашей идеи» — пойдет уничтожать. Впрочем, он уже отрекся. В родительском доме его удерживала лишь возможность воровать вещи, чтобы относить их в секту.
Симптоматика заболевания Андрея А. походила на шизофрению, и в данное время он находился в состоянии, близком ступору, с его такими характерными чертами, как враждебность, негативизм, ограничение или отсутствие речевого контакта. О шизофрении можно было бы говорить уверенно, если бы подобную симптоматику не демонстрировало состояние, возникшее вследствие патогенного психопрограммирования. Поэтому мне оставалось только дифференцировать происхождение симптомов. По мере наших встреч поведение моего клиента становилось более раскованным, уходила напряженность, злобность и враждебность исчезли. И однажды в разговоре с родителями я услышал, что Андрей перестал посещать то заведение, где его сделали полуавтоматом.
Проводя в этом направлении исследовательскую и аналитическую деятельность, я обнаружил, что психопатогенному воздействию могут подвергаться не только отдельные люди, но и целые группы, о чем я уже упомянул выше. Если же говорить о состоянии нашего современного общества, то, думаю, к нему вполне подошел бы диагноз Социальная Шизофрения. Вспомним, что схи-зис переводится как распад, расщепление целостных структур, чему, собственно, мы и являемся свидетелями. Помимо всего прочего весьма очевиден наш болезненный комплекс, который можно обозначить как Синдром ТрехД:
1. девальвация — обесценивание;
2. дегенерация — вырождение;
3. деменция — слабоумие.
К сожалению, эта патологическая лавинообразная реакция имеет тенденцию к усилению, что само по себе способно повлиять на людей не хуже психотронного оружия.
Чем, например, объяснить возрастающую агрессивность наших соотечественников? Можно, конечно, указать на экономические факторы, но экономикой занимаются те же люди.
|
