|
Тем не менее, они распространяются на весь организм и, в силу этого, являются физиологическими. Любой профессиональный актер знает это, поэтому его тело увеличивается физически, если он играет сильного персонажа, и съеживается, когда он играет слабака. Род Стайгер, в частности, кажется то выше, то ниже ростом в зависимости от исполняемой им роли.
Не забывайте, что все эти категории приняты для удобства и в природе отсутствуют те резкие границы, которые мы используем при ее моделировании. На схеме Лири 1957 года мы видим дальнейшее подразделение наших четырех типов на шестнадцать, каждый из которых, в свою очередь, имеет четыре степени - всего шестьдесят четыре подтипа.
Любая система, описывающая человеческое поведение, должна быть достаточно гибкой для бесконечного ее расширения и в то же время сохранять смысл при редуцировании ее до самых основ.
Поскольку у всех нас имеется территориально-эмоциональный контур, нам необходимо ежедневно его упражнять.
Хорошее упражнение - игра с детьми, особенно если вы играете с большими группами, тогда вам приходится улаживать их животные территориальные споры. Плавание, бег или любая привлекающая вас физическая активность хороши для поддержания тонуса мышц. "Разгадывание" эмоционального состояния других людей - одно из лучших упражнений для этого контура и очень поучительно в общем. Оно активизирует древние животные центры в таламусе, где язык тела связывается с эмоциональными сигналами.
Хороший генерал пользуется этим контуром для "разгадывания" планов вражеского генерала. Хорошая мать с его помощью угадывает значение плача своего младенца в каждом отдельном случае.
Для углубленной проработки этого контура, связанной с некоторым риском в личных отношениях, можно предложить такие игры, как "задирание" кого-либо, если вы никогда не делали этого прежде, проявление подчинения и покорности, если вы никогда не делали этого прежде, и овладение умением должным образом проявлять свой гнев и избавляться от него, когда в нем исчезает необходимость.
Каждый "ярко выраженный" тип на сетке Лири представляет собой один из четырех секторов круга:
Конечно, идеально "уравновешенная" - то есть нероботизированная и умеющая приспосабливаться к возникающим обстоятельствам - личность не должна быть столь однобокой. Такая личность будет способна слегка входить в каждый квадрант "сообразно обстоятельствам и временам года", как говорят китайцы, но в основном будет занимать центральное положение. Это можно изобразить в виде круга:
Темный внутренний круг представляет несокрушимую индивидуальность этой идеально свободной от роботических импринтов личности. Серый круг представляет способность сдвигаться в каждый квадрат, когда это необходимо.
Такие круги, называемые мандалами, широко применяются в буддизме для медитации. Часто на них изображаются четыре демона, которые, как и западные Лев, Бык, Ангел и Орел, символизируют крайности, которых следует избегать.
Упражнения
1. Каждый раз, встретив молодого человека (молодую женщину), сознательно спрашивайте себя: "Если дело дойдет до рукопашной, смогу ли я победить его (ее)?" Затем попытайтесь определить, насколько ваше поведение основано на бессознательном выяснении этого вопроса при помощи невербального "языка движений".
2. Напейтесь в доску и опрокиньте стол, громко объявив всем присутствующим, какие они тупые задницы.
3. Найдите книгу по медитации, позанимайтесь по ней в течение месяца по пятнадцать минут два раза в день, затем встретьтесь с теми, кто всегда умудряется расстроить вас или заставить вас защищаться. Посмотрите, удастся ли им надавить на ваши кнопки территориального отступления.
4. Проведите уик-энд в клубе знакомств. В течение первой половины дня попытайтесь интуитивно определить, к какому квадранту принадлежит каждый член группы. В конце определите, удалось ли кому-нибудь из них стать менее роботизированным. Определите, удалось ли вам стать менее роботизированным.
5. Отправьтесь в зоопарк, в павильон львов. Изучайте львов до тех пор, пока не поймете их туннель реальности.
6. Возьмите напрокат видеокассету с комедией из тех, которые обычно нравятся маленьким детям. Внимательно просмотрите ее и подумайте, какую функцию выполняет этот юмор; заодно используйте возможность всласть посмеяться.
7. Проведите все воскресенье у телевизора, смотря программы о животных. На следующий день, придя в офис, внимательно, как ученый-зоолог, понаблюдайте за иерархией стаи приматов.
Уилсон Р.А. Психология эволюции. - К., 1998, с.62-86.
Татьяна РУМЯНЦЕВА. ФАКТОРЫ, СПОСОБСТВУЮЩИЕ АГРЕССИИ
Как и в предыдущие 60-70-е годы, главной целью всех исследований в области агрессии в 80-е годы остаются поиски причин и наиболее эффективных средств ее контроля. Большое место занимают также вопросы, связанные с анализом природы тех факторов, которые способствуют агрессии. При этом можно выделить два основных направления поисков:
I. Выявление ряда индивидуально-личностных параметров, содействующих осознанию роли и места самого субъекта агрессии в тех различиях, которые наблюдаются в проявляемых им видах деятельности.
Используя основные парадигмы теории социального научения, американские социологи и социальные психологи К. Джеклин, Р. Джин, Э. Маккоби, Дж. Уайт и другие предпринимают попытки сконцентрировать свое внимание на различии половых характеристик субъекта и ответить на вопрос о том, влияют ли они на характер враждебного поведения.
В рамках этого же направления и с позиций того же подхода такие ученые, как П. Белл, Э. Доннерштейн, Э. О'Нил, Р. Роджерс и другие, уделяют большое место вопросу о том, какое воздействие оказывает на проявления межличностной агрессии расовая принадлежность индивида. Учитывая особую практическую значимость этой проблемы, очевидна необходимость более углубленного изучения природы факторов, способствующих как обострению, так и сдерживанию межрасовых конфликтов.
II. Стремление раскрыть природу действия внешних факторов, оказывающих также весьма существенное влияние на проявления агрессивности. Речь в данном случае идет о негативных факторах окружающей человека среды, таких как влияние шума, загрязнения воды, воздуха, температурных колебаний, большого скопления людей, посягательств на личное пространство и т.д. Этой тематикой занимаются сегодня на Западе Р. Барон, Д. Зилманн, К. Лоо, Дж. Карлсмит, Ч. Мюллер, Дж. Фридмен, X. Холдин и другие.
Определенное место в исследованиях этого направления находят также вопросы о выяснении роли таких факторов, как алкоголь и наркотики, безудержный рост употребления которых отмечается сегодня во всех странах мира. Здесь можно было бы отметить работы А. Арменти, Р. Боятжиза, X. Кэппела, Дж. Карпентера, Д. Капассо, К. Леонарда и С. Тейлора.
Роль половых различий
До недавнего времени в зарубежной экспериментальной литературе традиционным было мнение о том, что представители сильного пола более агрессивны, чем женщины, а также то, что мужчины значительно чаще выступают в роли непосредственных объектов нападения. Это объяснялось главным образом ссылками на физиологические особенности, прежде всего на высокий уровень концентрации в мужском организме ряда гормонов.
Большую роль в обосновании этой точки зрения сыграли многочисленные опыты, проводившиеся на животных еще в конце 40-х годов нашего столетия. Их основной целью было установить связь между агрессией и мужскими половыми гормонами. Один из классических экспериментов в этой области был в свое время описан Э. Бименом. Когда взрослые самцы серых мышей были кастрированы, то уже через некоторое время после операции они не включались так активно во внутривидовую борьбу, как это было до операции, и вели себя абсолютно миролюбиво. Если же им вводили мужской гормон, они начинали драться до тех пор, пока его действие не прекращалось.
Подобные эксперименты позволили Бимену и ряду его коллег сделать вывод о том, что мужские гормоны являются побудителями агрессивного поведения, хотя их не следует рассматривать как условие, без которого это поведение не может иметь место.
К таким же выводам пришли Г. Кларк и Г. Берд, которые провели в 1946 году опыты с шимпанзе. Ими же было установлено, что женский гормон понижает уровень агрессивности.
В более позднее время, в конце 60-х годов, К. Мойер в работе "Психобиология агрессии" показал, что "существует значительный потенциал, являющийся функцией гормональной и нейрофизиологической дифференциации между полами. Например, внутривидовая борьба у мышей обычно ограничивается самцами и не проявляется до тех пор, пока мышь не достигает сексуальной зрелости".
Однако в том случае, когда речь заходит о человеке, становится явно недостаточно объяснений исключительно с позиций биологических факторов. Конечно, аспекты, связанные со спецификой функционирования генетико-гормональных механизмов у каждого из полов, ни в коем случае не могут быть сняты полностью, но их следует обязательно дополнить рассмотрением вопросов о взаимодействии этих механизмов с факторами социальной среды, особенностями процессов социализации у мальчиков и девочек, по-разному протекающих в конкретных общественных структурах.
Уже к середине-концу 70-х годов было накоплено достаточное количество документальных подтверждений, свидетельствующих о случаях, когда женщины ведут себя так же или даже более агрессивно, чем мужчины. Например, четырнадцатилетняя школьница (заметьте, не мальчишка) несколько часов держала под дулом пистолета весь класс и учителя, превратив их в своеобразных заложников.
В настоящее время за рубежом зафиксирован своеобразный скачок женской преступности. Так, в США по числу мошенничеств, магазинных краж, драк и потребления наркотиков девушки в возрасте от 13 до 19 лет, как свидетельствует американский Институт по проблемам молодежи, вполне сравнялись с юношами. Как утверждают многие ученые, женщины разделяют с мужчинами способность к овладению всеми видами причинения вреда их сотоварищам и почти везде существуют женщины, которые так же агрессивны, как и мужчины. Не случайно поэтому в западной психологии и социологии 70-80-x годов все чаще звучит мысль о существовании целого ряда исключений, не соответствующих традиционно сложившемуся стандарту о большей агрессивности мужчин по сравнению с женщинами.
Все это приводит ряд специалистов к мысли о необходимости признать "минимальным биологический вклад по сравнению со значением ситуационных и социализирующих факторов".
Американский ученый Дж. Уайт считает, что "даже в том случае, если биология все же увеличивает готовность мужчин к агрессии, очевидно, что факторы среды могут действовать таким образом, чтобы свести к минимуму или же, наоборот, довести до максимальной величины любое половое различие".
В чем же истоки необычайной живучести утверждений о решающей роли этих биологических факторов? Их сторонники, во-первых, ссылаются на уже упоминавшиеся нами исследования половых различий в агрессии у разных видов животных; во-вторых, на выводы, полученные из гормональных опытов, изучающих действие тестостерона и эстрогена на агрессивность, а также на дискуссии по поводу природы Y-хромосомы; в-третьих, на межкультурные исследования, анализирующие поведение детей на ранних стадиях социализации.
1) Опыты и многочисленные наблюдения за животными показывают, что, действительно, у большинства видов самец обычно агрессивнее, чем самка. Но имеется и целый ряд исключений, служащих серьезным предостережением против признания этих различий в качестве универсальных и уж тем более против переноса результатов этих опытов на человека.
Американский ученый Дж. Уайт приводит в качестве примера поведение хомяков и гиббонов, утверждая, что оно во многом отличается от стереотипизированных ритуалов борьбы, имеющих место среди самцов многих видов. "Гиббон, - замечает он, - будучи очень близким в отношении к человеку приматом, проявляет очень незначительные половые различия в агрессивном поведении".
Многие специалисты, среди которых и известный биолог К. Мойер, обращают внимание на высокую степень агрессивности, наблюдаемую среди самок. Он называет ее "материнской", так как она относится главным образом к беременности, родам и кормлению: "Агрессивное поведение с целью защиты молодняка - характерная черта самок. У многих видов мать будет нападать на любого самца, который приближается к гнезду, включая в некоторых случаях и ее партнера". Возникая, таким образом, в ответ на малейшую угрозу потомству, этот вид враждебности свойствен почти всем позвоночным.
Как видим, и материал, почерпнутый из животного мира, оказывается порой чрезвычайно многообразным, поэтому вряд ли, опираясь только на такого рода свидетельства, можно строить прямые аналогии между агрессивным поведением животных и человека.
2) Другим основанием для широкого распространения идеи о решающей роли биологических факторов явились открытия, а затем и многочисленные спекуляции по поводу природы Y-хромосомы.
Генетический подход к проблемам насилия получил особое распространение примерно 15 лет тому назад, когда несколько ученых заявили о том, что у значительной части высоких мужчин, совершающих преступления, отмечается наличие лишней хромосомы Y. Обычно у людей имеется их 46. Они содержат основной генетический материал. Две из них определяют пол индивида. У мужчин пара хромосом состоит из одной X и одной Y-хромосомы - XY, у женщин - это хромосомы XX. Однако в процессе клеточного деления могут произойти отклонения от нормы. Одним из таких важнейших с точки зрения изучения агрессии отклонений может быть появление лиц мужского пола, имеющих одну X- и две Y-хромосомы (XYY).
Установление зависимости между такой аномалией (XYY) и преступными наклонностями связано с именем англичанки П. Джекобс, которая пришла к этому выводу в результате обследования одной из тюрем Шотландии в 1965 году. У людей, не совершавших уголовных преступлений, заявила она, комбинация XYY встречается гораздо реже, чем у преступников.
Уже через несколько лет, в 1973 году, Рональд Рейган, находившийся тогда на посту губернатора штата Калифорния, одобрил идею по созданию специального центра по изучению и предотвращению насилия, одной из главных задач которого должно было стать выявление связи между агрессивностью и нарушениями комбинаций половых хромосом, К числу важнейших факторов, определяющих высокое распространение насилия, был отнесен прежде всего пол индивида - мужской.
Однако уже тогда многие ученые заявили о том, что сама идея о зависимости преступных наклонностей от структуры хромосом является не чем иным, как возвратом к теории Ч. Ломброзо, утверждавшего, что люди с определенными особенностями в строении черепа более склонны к совершению насильственных актов. Более того, как показал американский ученый С. Чавкин, уже в 70-е годы был проведен ряд аналогичных исследований во Франции, Англии и США, инициаторы которых так и не получили данных, подтвердивших бы выводы Патриции Джекобс.
Так, Эрнст Хук и другие обнаружили комбинацию XYY у тех, кто принадлежал к вполне уважаемым категориям граждан - врачей, управляющих, учителей и т.д., никогда не совершавших преступлений и не отличавшихся высокой степенью агрессивности.
Как отмечал еще в 1970 году американский ученый С. Шэн, и в настоящее время невозможно утверждать то, что XYY-комплект определенно или неизбежно связан с поведенческими отклонениями. Более того, несмотря на широкую рекламу этих идей, индивиды с XYY-аномалией не обнаруживают большей агрессивности по сравнению с обычными преступниками с нормальной хромосомной конституцией. В этом отношении надо иметь в виду, что преждевременные и необоснованные спекуляции могут неоправданно зачислить XYY-личностей в разряд необычайно агрессивных по сравнению с обычными преступниками.
В настоящее время многие западные специалисты призывают отказаться от такого рода попыток спекулировать на все еще недостаточно изученных взаимосвязях между генетическими, биохимическими и психологическими аспектами враждебного поведения; говорят о недостаточной очевидности для того, чтобы "документировать связь между агрессией и генетикой".
Конечно, нельзя игнорировать данные последней, но не следует и абсолютизировать их роль в решении задачи объяснить отдельные виды отклоняющихся действий. В противном случае мы будем иметь дело с попытками отвлечь внимание людей от осознания подлинных причин, порождающих насилие, коренящихся в социально-экономических условиях жизни самого общества.
Следует упомянуть еще об одном направлении поисков путей влияния биологических факторов на половые различия в агрессии - гормональном. Так, в ряде работ по биохимии были высказаны предположения о том, что избыточное выделение тестостерона у лиц мужского пола вызывает неконтролируемую агрессивность.
Другие данные говорят о решающей роли гормональных нарушений в предменструальный период и во время менструаций, что может приводить женщин к излишней раздражительности, резким изменениям настроения, несчастным случаям, вспышкам гнева и неконтролируемым действиям. Так, К. Мойер пишет, что такое поведение имеет, конечно, много причин, но сегодня хорошо известно, что существует периодичность в раздражительности женщин. "В период овуляции, - считает он, - беспокойство и чувство враждебности находятся на относительно низком уровне; в период, предшествующий менструации, значительное число женщин проявляет ряд симптомов, которые могут быть обозначены как предменструальный синдром. Он включает головную боль, отек лица, рук, ног, изменения аппетита, эмоциональную нестабильность". Мойер делает вывод, что этот отрезок времени очень опасен: "62 процента насильственных преступлений совершается в течение предменструальной недели и только 2 процента в конце периода. Эта связь очень значительна, так что в некоторых странах закон признает менструацию как смягчающее обстоятельство".
Подтверждая в определенной мере тот факт, что мужчины могут иметь потенциально большую врожденную готовность к агрессии, чем женщины, и то, что эта разница имеет, по-видимому, некоторую филогенетическую основу, данные гормональных исследований вносят определенный вклад в объяснение колебаний в агрессивном поведении, и пренебрегать их значением ни в коей мере не следует. Не стоит, однако, и абсолютизировать их роль в понимании причин такого поведения, особенно в тех случаях, когда их сводят к выявлению концентрации в плазме тестостерона, адреналина, эстрогена, прогестерона и т.д., для того, чтобы в последующем изолировать от общества тех, у кого это содержание оказывается повышенным. Видимо, современное состояние исследований о роли этих гормонов мало что дает пока для психологического изучения враждебности. Гораздо лучше изученными являются половые различия в деструктивном поведении, обусловленные особенностями процесса социализации.
3) Часто для обоснования подобных различий зарубежные ученые использовали результаты наблюдений за детьми на ранних стадиях их социализации. Аргументы здесь сводились главным образом к следующему: разница в агрессивности мальчиков и девочек проявляется уже примерно к двухлетнему возрасту, поэтому дело якобы не в особенностях процесса социализации у тех и других, а во врожденной предрасположенности к агрессии лиц мужского пола.
Так, Р. Рохнер, ссылаясь на результаты своих экспериментов, пишет, что в 71 проценте случаев наблюдается большая предрасположенность к агрессивному поведению со стороны мальчиков, чем со стороны девочек. Однако, как считают некоторые другие специалисты, познакомившиеся с его исследованиями, часто за агрессию он выдает резкие выпады, беспорядочные стычки во время детских игр и т.д. Что же касается тех фактов, которые свидетельствовали бы о физических нападениях, о них Рохнер упоминает крайне редко.
Традиционно используется за рубежом и такой аргумент, как признание универсального характера наблюдаемых половых различий в агрессии, то есть наличие таких различий во всех человеческих культурах.
Однако в освещении фактов такого рода имеются и некоторые предубеждения. Так, если половые различия в частоте такого поведения у детей высоки, о них сообщается. Если же они не обнаруживаются, то и фактов на этот счет нигде не приводится. Нечто аналогичное происходит и с сообщениями о половых различиях в поощрениях и наказаниях детей, которые они получают за враждебное поведение. Все это во многом похоже на манипуляцию фактами, когда из пестрого и достаточно разнообразного запаса сведений выбираются именно те, которые соответствуют определенной исследовательской позиции и служат ее подтверждением.
Что касается Рохнера, то, проведя огромную работу (он сделал обзор 101 общества и проанализировал более 130 работ, опубликованных в США, по проблемам психологии половых различий), ученый пришел к выводу, что имеются довольно существенные, распространенные по всему миру колебания, свидетельствующие о том, что конкретная культура часто в большей степени предопределяет агрессию, нежели пол индивида. Иначе говоря, в пределах конкретных единичных обществ половые различия в агрессии обычно невелики, но с перевесом в пользу мужчин. Однако, подчеркивает Рохнер, эти незначительные различия в силу их определенной устойчивости дают на выходе вполне достоверный межкультурный стандарт большей агрессивности у сильного пола, чем у женщин. Ученый отметил также рост в процентах отчетов об отсутствии половых различий во враждебности у детей. Так, 23 процента мальчиков и девочек отличались примерно одинаковым уровнем агрессии, у 6 процентов девочек он был выше. Применительно к подросткам эти цифры выглядели как 37 и 6 процентов.
Таким образом, есть филогенетическая предрасположенность к агрессии у мужчин, что, однако, не исключает возможных влияний со стороны культуры в рамках конкретного общества на формирование поведения индивидов обоих полов.
Превалирующей ориентацией в современной экспериментальной литературе по данной проблеме является своеобразный вариант теории социального научения с акцентом на изучение процессов имитации и дифференцированного подкрепления соответствующих каждому полу образцов поведения. Этими вопросами в зарубежной психологии занимается сегодня А. Бандура, а также ряд его учеников. Особое внимание уделяется при этом выяснению роли стереотипов, используемых родителями в процессе воспитания детей.
Кроме отмеченной, существует и ряд других теоретических ориентаций - ситуативная, эволюционная, а также такой подход, который связан с проверкой индивидуальных особенностей личности - ее привычек, ценностных ориентаций и других.
При этом ситуативная перспектива выявляет сиюминутные контекстуальные переменные, обусловливающие выражение агрессии, а эволюционный подход идентифицирует главным образом саму практику воспитания детей, способствующую формированию агрессии у мальчиков и девочек. Проводившиеся в этих рамках исследования показали, в частности, что независимо от того, имеется или нет у мальчиков биологическая предрасположенность к агрессии по сравнению с девочками, эти различия могут быть сведены к минимуму посредством социализации. Это может достигаться, например, путем изменения значения самого понятия мужественности, удаления из совокупности составляющих его черт агрессивности и осуществления сходной социализации для детей обоего пола.
Трудно во всем согласиться с авторами этой идеи, особенно с их утверждением о необходимости стирания существенных различий в процессах взросления мальчиков и девочек. Психологи и социологи многих стран мира и без того предостерегают нас сегодня против чрезмерной феминизации представителей сильного пола. Не вдаваясь в детали этого весьма актуального и дискуссионного вопроса, отметим, что мальчики и девочки, конечно же, должны воспитываться по-разному. Особенности их социализации связаны со спецификой тех ролей, для которых они предназначены, тех социальных ролей, к которым они должны быть готовы при вступлении во взрослую жизнь. Идеал, с одной стороны, мужественности и, с другой, - женственности. Это - бесспорно. Иное дело, что мужественность ни в коей мере не должна отождествляться с культом жестокости, насилия. Тем не менее подобные отрицательные качества усердно насаждаются в последние десятилетия через кино, телевидение, массовую литературу Запада путем восхваления героя-супермена как образца современного человека вообще. Практика показывает, что и женщины могут развиваться сегодня в аналогичном духе, и примеров тому более чем достаточно. С другой стороны, имеются многочисленные случаи, когда сильный пол социализирован таким же невраждебным, как и прекрасная половина.
Все это доказывает положение о том, что связь половых различий с агрессией не всегда прямолинейна и раз и навсегда дана. Но игнорировать ее также нельзя. Решающая роль в распространении большей агрессивности у мужчин принадлежит, по-видимому, традиционной социализирующей практике, которая воспитывает специфическую приверженность к тем или иным стереотипам поведения.
Этой практике необходимо противопоставить иной, альтернативный вариант социализации, в котором отсутствовали бы такие различия. Но о том, как же конкретно это будет выглядеть, западные ученые не говорят почти ничего. Мало констатировать лишь факт господства в том или ином обществе каких-то конкретных стереотипов; следует, по-видимому, объяснить, почему именно эти стереотипы становятся официально приемлемыми, воспроизводимыми и постоянно тиражируемыми.
Сама социализирующая практика - продукт и одновременно элемент всей системы господствующих экономических, политических и т.д. отношений, и заменить ее противоположной, воспроизводящей качественно иные нормы поведения вот так сразу нельзя, не посягая на саму эту систему.
Важно то, однако, что проблема поставлена, что намечается переход от традиционных представлений о только биологической заданности половых дифференциаций в агрессии к признанию идеи о необходимости учета и социально-культурных компонентов при изучении этих различий.
Итак, при изучении такого сложного феномена поведения, как агрессия, особенно в экспериментальных условиях, ни в коей мере не следует абстрактно подходить к личности наблюдаемого. Каждый человек имеет собственную "индивидуальную историю" агрессивных актов - представления об их правомерности и эффективности, приобретенные образцы реагирования в тех или иных обстоятельствах и т.д. Иногда степень этих различий может доходить до максимума, в других случаях - смягчаться или вообще элиминироваться. Ситуационные факторы часто взаимодействуют с теми или иными социально-классовыми, групповыми и индивидуальными пристрастиями и интересами, привычками и стереотипами людей в отношении, например, к женщине, половым ролям и ориентациям, что суммирует и отражает все множество богатого опыта социализации.
Исследователи не могут и не должны не учитывать пол и субъектов агрессии, и тех индивидов, на которых она направляется, и также самих ученых, если речь идет об их экспериментах в лабораториях.
Таким образом, для правильного обобщения результатов тех или иных наблюдений необходимо учитывать ориентации субъекта, то есть мужчина это или женщина, его сексуально-ролевое отношение, что очень часто является важным опосредующим фактором в выражении агрессии.
Другим тесно связанным с субъектом фактором является расовая принадлежность индивидов.
Расовая принадлежность индивидов
В 70-80-e годы в США стали активно изучать влияние этих различий на межличностную и групповую агрессию. Одним из побудительных мотивов, приведших к оживлению таких исследований, явилось резкое обострение расовых конфликтов, а сама эта проблема стала одной из наиболее актуальных для ряда капиталистических государств. Как отметил исполнительный директор Национальной ассоциации за прогресс цветного населения США Бенджамин Хукс, "расовая ненависть сейчас сильнее, чем когда бы то ни было. Дело в том, что началась новая эра соревнования за рабочие места, за влияние и власть. Негритянское население ныне - это люди, которые могут претендовать на вашу работу, могут жить с вами по соседству и т.д. Путь к этому был долог. Но все равно результат - не более чем намек на равноправие".
На почве обострения этих противоречий растет число нападений, вызванных межнациональной ненавистью. Эта цифра увеличилась в 1986 году по сравнению с 1980 годом с 99 до 276 случаев в год (по Нью-Йорку). Причем и эти данные неполные. Например, полицейская служба того же Нью-Йорка сообщает, что число таких происшествий только за последние месяцы 1987 года достигло десяти раз в неделю вместо четырех.
Забывая порой о том, что расовая проблема не исчерпывается отдельными, хотя и достаточно частыми, случаями столкновений, что в основе ее лежат глубокие социальные различия между белыми и цветными гражданами ряда государств, западные исследователи концентрируют свое внимание главным образом на психологической подоплеке таких конфликтов, выясняя истоки различного рода этнических предубеждений и их влияние на агрессию. Большинство ученых сходятся сегодня во мнении о том, что предубежденные люди с большей вероятностью будут вести себя враждебно в отношении членов тех групп, к которым они испытывают неприязнь.
Сравнивая современный этап взаимоотношений между белыми и черными, а также их отношения к представителям собственной расы, американские специалисты отмечают наметившиеся здесь значительные изменения по сравнению с традиционными, глубоко укоренившимися нормами прошлого. Так, с их точки зрения, представители белых утратили во многом свою антинегритянскую предвзятость и встали на позиции эгалитарного взгляда на расы. Но есть некоторые свидетельства, что ранее сложившиеся отрицательные стереотипы все еще могут быть распространены.
Что же касается черных, то им, как полагают, удалось развить новое для них чувство расовой гордости и одновременно - враждебности в отношении белых, что привело в свою очередь к некоторым изменениям в образцах агрессивного поведения. "Мы можем заключить, - пишет, в частности, Р. Роджерс из Алабамского университета, - что люди, сохранившие предубеждения - и черные, и белые, ведут себя одинаково агрессивно".
Данные Р. Барона, Э. Доннерштейна и других ученых показали, что во многих случаях представители белых проявляют гораздо меньше прямой враждебности по отношению к потенциальным жертвам среди негров, чем к согражданам своего цвета кожи. Такое, если можно выразиться, более мягкое отношение к представителям другой расы некоторые авторы обозначили понятием обратной дискриминации, отметив при этом, что со стороны черных она не наблюдается. Получается, что представители обеих рас действуют в таких случаях как бы в противовес со своими старыми, традиционно сложившимися стереотипами отношений. Так, если для белых обычным поведением в предшествующие времена была дискриминация, то сегодня они якобы всячески стремятся избежать этого и относятся к черным значительно менее враждебно, чем к белым. При этом эксперименты, проводившиеся многими западными учеными в лабораторных условиях, выявили, что расовые предубеждения все больше и больше вытесняются эгалитарными взглядами как наиболее социально приемлемыми.
Для черных же граждан США исторически утвердившейся нормой межрасового поведения было всегда сдерживание агрессии в отношении к белым. Теперь негры относятся к ним с большей воинственностью и даже открытой враждебностью. Выходит, таким образом, что и те и другие, хотя и по-разному, как бы отказываются от глубоко укоренившихся в их сознании стереотипов прошлого.
Ограничиваясь часто лишь фиксацией тех результатов, которые были получены в рамках лабораторных исследований, зарубежные авторы не стремятся порой вскрыть реальные истоки ряда действительно наметившихся изменений в осознании традиционных норм межрасовых взаимоотношений. Такая узкая и однобокая подача фактов может логически привести, однако, к выводам, на основе которых могут возникнуть новые предубеждения. А ведь против них выступают сами же эти исследователи. Может показаться, к примеру, что белые в сегодняшней Америке отказались от традиционных норм расизма, черные же относятся к ним воинственно. Отсюда, мол, и причины нынешних столкновений между ними.
Разумеется, прямо об этом говорится не всегда, но возможность для такого заключения открывается, а следовало бы вскрыть корни расизма, традиционно присущего американскому обществу, глубоко уходящие в почву самой истории, культуры и образа жизни США. Надо было бы показать, что в последние десятилетия, и особенно после второй мировой войны, здесь действительно наметился определенный прогресс. Этому способствовал ряд мер, в том числе и принятие верховным судом США в 1954 году решения о десегрегации всех государственных школ и допуск темнокожих к управлению рядом городов - Вашингтона, Чикаго, Детройта, Филадельфии и других.
Эти хотя и ограниченные, но реальные успехи привели к росту самосознания значительной части американских черных, которые вроде бы получили, наконец, свободу считаться полноправными гражданами. Однако социальная пропасть между белыми и неграми по-прежнему остается значительной, примером чему служит громадная разница в доходах. Так, разница в среднем доходе чернокожего и белого в 1985 году составляла 56 процентов. Безработица среди негритянской молодежи с 25 процентов в 1960 году выросла до 40 процентов в 1985 году. Все это толкает афроамериканцев к активному продолжению борьбы за свои гражданские права против расизма и социального неравенства. А подается это нередко как взрывы необузданной враждебности черных.
Итак, в лабораторных исследованиях были получены следующие результаты: действуя на основе новых норм межрасовых взаимоотношений, белые проявляют большую агрессивность к согражданам своего же цвета кожи, чем по отношению к черным (что было названо обратной дискриминацией). Что же касается последних, то они оказываются более агрессивны в отношении белых. Такого рода результаты были обнаружены в условиях отсутствия эмоционального возбуждения, словесных оскорблений или каких-либо иных провоцирующих стрессовых факторов.
В том же случае, когда все эти условия были налицо, воспроизводились реакции старых образцов, более традиционных норм межрасовых взаимоотношений.
|
