|
Среди разнообразных каналов воздействия личности на болезнь особое место занимает внушение. Нам уже известно, какую власть приобретает внушение над всеми сторонами деятельности организма. Внушение может выступать и в роли первопричины заболевания, и как фактор, осложняющий существующую болезнь.
Внушаемость порой бывает настолько выраженной и избыточной, что выходит за пределы нормальных отношений, нарушает нормальную жизнь. Такая внушаемость относится к патологии. Она характерна для больных неврозами. Невротик живет в мире воображаемых опасностей.
Люди с повышенной мнительностью находят у себя болезни или симптомы (признаки болезни), которых в действительности у них нет.
Напомню историю, описанную Джеромом К. Джеромом в повести “Трое в одной лодке”: “Помню, я однажды отправился в Британский музей почитать о способах лечения какой-то пустяковой болезни, которой я хворал, кажется, что это была сенная лихорадка. Я выписал нужную книгу и прочитал все, что требовалось; потом, задумавшись, я машинально перевернул несколько страниц и начал изучать всевозможные недуги. Я забыл, как называется нервная болезнь, на которую я наткнулся,— какой-то ужасный бич, насколько помню, — но не успел я и наполовину просмотреть список предварительных симптомов, как у меня возникло убеждение, что я схватил эту болезнь.
Я просидел некоторое время, застыв от ужаса, потом с равнодушием отчаяния снова начал перелистывать страницы. Я дошел до брюшного тифа... обнаружил, что я болен брюшным тифом, — болен уже несколько месяцев, сам того не ведая. Мне захотелось узнать, чем я еще болен. Я прочитал о пляске святого Витта и узнал, как и следовало ожидать, что болен этой болезнью. Заинтересовавшись своим состоянием, я решил исследовать его основательно и стал читать в алфавитном порядке. Я прочитал про аттаксию и узнал, что недавно заболел ею и что острый период наступит недели через две. Брайтовой болезнью я страдал, к счастью, в легкой форме, и следовательно, мог еще прожить многие годы. У меня был дифтерит с серьезными осложнениями, я, по-видимому, болен с раннего детства.
Я добросовестно проработал все двадцать шесть букв алфавита и убедился, что единственная болезнь, которой у меня нет, — это воспаление коленной чашечки... Счастливым, здоровым человеком вошел я в эту читальню, а вышел из нее разбитым инвалидом”.
Разумеется, в данном случае реальная ситуация гиперболизирована. Однако так ли уж значительно?
Бывает, что человек болезненно интерпретирует случайно возникшие преходящие состояния (замлела нога, послабило и т. п.). Обычно на этом не задерживается внимание, все проходит само собой или после приема соответствующих медикаментозных препаратов, предписанных врачом. А люди с тревожно-мнительным характером могут воспринять это как жизненную катастрофу.
Они сосредоточивают внимание на любом преходящем отклонении в организме, прислушиваются к внутренним ощущениям, приходят в смятение. Их одолевает страх из-за ложного прогнозирования жизненной катастрофы. Включаются механизмы самовнушения, так легко осуществляемые в состоянии страха, и случайный симптом может быть воспроизведен. Это укрепляет человека во мнении о постигшем его тяжелом заболевании. Дается мрачная преувеличенная оценка своему состоянию с прогнозом рокового исхода.
“Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие и начать видеть в каждой птице сову, в каждом звуке слышать собачий лай, и весь его пессимизм или оптимизм с его великими и мелкими мыслями в это время имеют значение только симптома и больше ничего”, —отмечал не только замечательный писатель, но и превосходный врач А. П. Чехов.
Люди с повышенной впечатлительностью нередко присваивают себе болезни, о которых узнают из различных источников информации: популярная или специальная литература, радио, телевидение. “За день у меня может быть несколько болезней, — говорит еще один мой пациент, — Если прочел в журнале “Здоровье” о какой-либо болезни, особенно сердечной, уже слышу, начинает ныть сердце. Все — стенокардия”.
Все это внушенные заболевания. Склонные к ним больные охотно читают медицинскую литературу, неправильно ее интерпретируют, отстаивают свои ложные представления о болезнях и лечении, осложняя свое состояние самовнушением.
Все знают, что физическими факторами легко нанести увечье человеку и даже лишить его жизни. Физическое насилие над человеком аморально, преступно. Такие действия наказуемы, уголовно ответственны. А вот словам обычно такого значения не придается. Между тем ущемление человеческого достоинства посредством слова нередко наносит и психическое увечье, и физические страдания. Неосторожным словом о болезни, неквалифицированными обывательскими советами, касающимися здоровья, также можно принести непоправимый вред психическому и физическому состоянию человека. К сожалению, это ненаказуемо.
Вот примеры. Молодая женщина, приехав в санаторий, спросила у подметавшего двор человека, где находится корпус, в который ее направили. Он ответил: “Это корпус для сумасшедших. Вон он виднеется”. “С этого времени, — говорит больная, — вся моя жизнь перевернулась, появилась слабость в ногах, они подкашиваются при ходьбе”.
Другую пациентку привел ко мне следующий случай. После простуды она долго не могла избавиться от кашля. Приятельница, заметив это, сказала, что у ее знакомой тоже был кашель — и оказался рак легкого. Теперь ей будут делать операцию. Поддавшись внушению, женщина обратилась к врачам. Выявился бронхит, назначили лечение. Но мысль о раке продолжала преследовать женщину — потребовалось специальное лечение внушением.
Приведенные примеры — далеко не крайнее свидетельство того, как иногда необдуманное слово можег навредить человеку. Будем же осторожны и бережны в обращении друг с другом — право, спокойствие ближнего стоит этого.
Не меньше вредят здоровью различного рода суеверия, которые, тоже часто становятся источником самовнушения. Суеверия составляют наиболее распространенную веру в сверхъестественное. Слепая вера в приметы, наговоры, сглаз, порчу, наваждение приводит в трепет многих. Люди страшатся воображаемой неудачи, предначертанной числом 13, черной кошки, перешедшей дорогу, и т. п. *•
Суеверия свойственны человеку с незапамятных времен. В Древней Греции считалось плохой приметой, если кто-нибудь чихнет с левой стороны. По преданию, однажды суеверный человек сказал философу Диогену: “Я одним ударом размозжу тебе голову”. Философ возразил: “А я, чихнув с левой стороны, заставлю тебя трепетать”.
В повести Н. В. Гоголя “Старосветские помещики” фанатически суеверная Пульхерия Ивановна сочла дурной приметой появление, а затем исчезновение белой кошки: “Задумалась старушка: “Это смерть моя приходила за мною!” — сказала она сама себе; и ничто не могло ее рассеять. Весь день она была скучна... На другой день она заметно похудела.
“Что это с вами, Пульхерия Ивановна? Уж не больны ли вы?” — “Нет, я не больна, Афанасий Иванович! Я хочу вам объявить одно особенное происшествие: я знаю, что я этого лета умру — смерть моя уже приходила за мною”.
Уверенность ее в близкой своей кончине была так сильна, и состояние души ее так было к этому настрое” но, что действительно через несколько дней она слегла в постелю и не могла уже принимать никакой пищи... Наконец, после долгого молчания, как будто хотела она что-то сказать, пошевелила губами — и дыхание ее улетело”.
Не долго после того жил и ее супруг Афанасий Иванович. Он глубоко верил, что если слышишь голос, называющий вас по имени, то это смерть зовет. “Он весь покорился своему душевному убеждению, что Пульхерия Ивановна зовет его; он покорился с волею послушного ребенка, кашлял, таял, “как свечка, и, наконец, угас так, как она”.
Советский этнограф С. А. Токарев рассказывает, что в Австралии некоторые племена насылали порчу, подбрасывая намеченной жертве орудия колдовства — косточки или палочки. Человек, найдя у себя их, понимал, что против него совершен губительный обряд, Вера в порчу была так сильна, что охваченная страхом жертва впадала в апатию и нередко умирала. Смерть могла наступить от инфаркта или инсульта, возникших в состоянии эмоционального потрясения. Таким исходом еще больше укреплялась вера в колдовство.
Содержательная сторона внушенной бесоодержимости связана с особенностями народных поверий. Японцы испытывают суеверный страх перед лисицами, которые якобы могут околдовать людей, приняв человеческий облик. Они верят в способность лисиц входить в человека через грудь, а чаще через ногтевое ложе. Лисица, считают они, живет в человеке своей жизнью, независимо от личности одержимого. Личность раздваивается. Одержимый слышит лисицу и действует от ее имени.
У людей суеверных источником болезненных внушений могут быть сновидения, особенно у верящих в вещие сны. Некоторые отсталые народности нередко принимают сновидения как реально совершившиеся события вопреки противоречащей действительности.
Немецкие путешественники и этнографы Пауль Вирц и Ганс Неверман, изучавшие традиции и быт папуасов маринд-аним, проживающих в западной части острова Новая Гвинея, рассказывают, как к чиновнику администрации явился папуас с девочкой-подростком на руках и пожаловался, что сосед убил и съел его дочь. При этом он показал на девочку и сказал:
— Вот она, моя мертвая дочь.
Утверждение, что девочка выглядит живой и здоровой, ке произвело на него никакого впечатления.
— Я сам видел, как он выел у нее внутреннее мясо,— настаивал жалобщик, — и теперь она мертвая.
Он был возмущен, что тут же не схватили и не наказали соседа (П. Вирц и Г. Неверман. Мифы и предания папуасов маринд-аним. М., 1981).
Велика роль внушения в шаманских обрядах, якобы предназначенных для запугивания и изгнания “злых духов” из тела больного человека. Одетый в экзотическое платье шаман неистово стучит в бубен, гремит побрякушками, издает громкие звуки, предается бешеной пляске, доводя себя до предельного экстаза, переходящего в транс (умопомрачение). Нередко наступают галлюцинации, в которых он, по его утверждению, “видит и слышит своих покровителей”. Само тунгусское слово “шаман” означает — возбужденный, исступленный.
Остановлюсь еще на религиозных святынях, привлекающих верующих — паломников —в надежде на избавление от недугов. Раздутая священнослужителями слава подобной святыни — это главное условие религиозных исцелений. Чем сильнее вера в них, тем больше выражена психологическая установка, обеспечивающая готовность к разрешающему внушению.
В “святых” местах все обставлено так, что по мере приближения к ним надежда на исцеление растет и превращается в уверенность. Вера в исцеление подогревается религиозными обрядами, в избытке совершаемыми по пути следования к святыне. Однако результат далеко не всегда соответствует ожиданию.
Эпидемии чумы в Москве в 1771 году сопутствовали следующие события. Был распространен слух о чудотворной иконе Боголюбской богоматери, хранящейся в Барской башне: она якобы исцеляет от чумы и предупреждает заболевание ею. Толпы народа потянулись к башне, чтобы приложиться к иконе. Распространение страшной эпидемии умножилось, ежедневно умирало по 400—500 человек. Архиепископ Амвросий был вынужден закрыть доступ к “чудотворной иконе”. Доступ закрыли, а вера осталась и даже укрепилась до такой степени, что стала поводом для “чумного бунта”. Конечно, бунт имел прежде всего глубокие социальные причины. Но они не являются предметом нашего рассмотрения.
Обратимся к Лурду, наиболее известной святыне католического мира. Созданная отцами церкви атмосфера вокруг святыни подстегивает религиозное воодушевление паломников. Само происхождение лурдской святыни связано с внушенными галлюцинациями.
Случилось это в 1858 году на юге Франции, у подножия Пиренеев, вблизи Масамбельского грота, на берегу речушки Гав. Слабая здоровьем четырнадцатилетняя девочка Бернадетта Субиру, дочь бедного мельника из предместья живописного местечка Лурд, с своей сестрой и подругой отправилась собирать валежник. Отстав от девочек, Бернадетта подняла голову и увидела в углублении скалы пресвятую деву Марию в белом. Вскоре видение исчезло. В течение пяти месяцев оно повторялось 18 раз. Во время девятого появления видение указало на чудесный источник, а на шестнадцатом девочка услышала слова: “Я есмь непорочное зачатие”.
Речь идет, конечно, о внушенных галлюцинациях набожной ослабленной истеричной девочки, предававшейся фантазиям, в которых она искала выход из своей психофизической неполноценности.
Слух о чудесном явлении распространился по всей Франции и вышел за ее пределы. Служители церкви объявили видение чудом, а воды реки Гав чудотворными.
Тысячные толпы одержимых страстной верой в чудо, изможденных больных и увечных, взрослых и детей двинулись к гроту. А там развешано множество оставленных костылей, палок, корсетов, писем к пресвятой деве Марии. Паломники целуют стены и неистово молятся. Слышны вздохи, стоны, песнопения. С молитвами и волнующими обетами погружаются в источник, с молитвами и обетами выходят из него.
“Желание исцелиться исцеляло, жажда чуда творит чудеса”, — писал Эмиль Золя в романе “Лурд”. Героиня романа Мари, страдавшая истерическим самовнушенным параличом, предпринимает паломничество в Лурд. Поставить ее на ноги может только напряженное сверхсильное волевое усилие. “Мари грезила вся во власти своей неотвязной мечты, усугубленной страданием. Ее худенькое личико, с тонкими застывшими в своей неподвижности чертами, казалось только и ждало встряски, которая вызвала бы пробуждение. Она была, наконец, подготовлена к шоку — к этому чуду, которое должно было поставить ее на ноги”.
В момент исцеления “глаза больной, еще лишенные всякого выражения, расширились, а болезненное лицо исказилось, словно от невыносимой боли. Она ничего не говорила и, казалось, была в отчаянии. Но в ту минуту, как принесли святые дары и она увидела сверкнувшую на солнце дароносицу, ее словно ослепило молнией. Глаза ее вспыхнули, в них появилась жизнь, и они загорелись, как звезды. Лицо оживилось, покрылось румянцем, осветилось радостной, здоровой улыбкой. Пьер увидел, как она сразу встала, выпрямилась в своей коляске и, слегка пошатываясь, заикаясь, произнесла с большой нежностью: “Ах, мой друг, ... ах, мой друг!”
Репутацией святых, чудодейственных люди наделяли многие и в самом деле целебные источники. Так, ими считались источники в Ферганской долине вблизи Джалал-Абада целебные воды Ходжа Оби-Гарм на Памире и многие другие.
Ищущие исцеления идут не только к источникам, но и к другим местам, объявленным святыми. Так, у буддийцев почитается святым монастырь Потало, расположенный в тибетском городе Лхасе, где проживает далай-лама, глава всех буддистов-ламанов. Паломники поклоняются изображениям буддийских богов и святых, мощам, иконам и статуям буддийских угодников.
Случались ли действительно исцеления? Случались. Без этого не было бы паломничества к “святым” местам, они бы себя быстро дискредитировали. Но надо ли их относить за счет чуда?
Попробуем разобраться в описании исцеления Эдит Пиаф — знаменитой французской певицы, приведенном ею в автобиографическом очерке “На балу удачи”.
“Я верующая! Моя жизнь началась с чуда. В четыре года я заболела конъюнктивитом и ослепла. Жила тогда у бабушки в Нормандии. 15 августа 1919 года эта славная женщина отвезла меня в Лизье, где у алтаря святой Терезии я преклонила колено, молясь своим слабым голоском, чтобы святая вернула мне зрение. Десять дней спустя, 25 августа, в четыре часа дня после полудня я снова стала зрячей”.
Бесспорно, потеря зрения носила функциональный истерический характер. Будущая певица воспитывалась у фанатически набожной бабушки. Всем укладом жизни у девочки разогревалось воображение об исцеляющей силе прославленной иконы. Молитва и преклонение перед ней сыграли разрешающую роль во внушении.
Это не такой уж редкий случай — с исцеляющим действием внушения при истерической слепоте встречались многие психотерапевты, были такие примеры и в практике автора этих строк.
Чтобы закончить разговор о Лурде, приведем вывод швейцарского психоневролога Дюбуа, изучившего в Лурде объемистые фолианты отчетов: “Случаи исцеления там редки. Многие из них относятся к невропатам, которые могли бы исцелиться так же скоро и хорошо под влиянием иного рода внушения...
Я покинул место поклонения с тяжелым чувством и горьким сознанием, что на заре XX века суеверие еще так же живо, как в средние века”.
Сейчас, на закате XX века, совершенно ясно: причины освобождения от недуга или чаще облегчения состояния складываются из воздействия лечебных вод (если они имеются) и страстной (а потому внушающей) веры в исцеление. Организм откликается на внушение мобилизацией защитных средств: повышается иммунобиологическая активность, улучшается кровоснабжение пораженных тканей, активируются компенсаторные способности и т. д.
Почему же люди, порою даже образованные, заболевая, особенно хроническим недугом, обращаются ко всякого рода “святыням” и врачующим невеждам?
На этот вопрос ответил еще в XVII веке известный философ Бенедикт Спиноза. Люди, находясь в страхе, создали бесконечное множество выдумок. При несчастье они готовы просить совета у каждого, и нет той нелепости или вздора, которых они не послушались бы.
В кабинете психотерапевта “исцеления” происходят изо дня в день. Больной сам становится властителем своего существа, и это всегда возвышает его.
Внушение может выполнять свою функцию в общении людей потому, что внушаемость присуща каждому человеку. С этим не все соглашаются и в качестве аргумента приводят, например, такой факт, что даже знаменитые гипнотизеры, выступая перед большой аудиторией, обычно влияют только на небольшую группу людей.
Противоречий здесь нет. Степень податливости внушению у людей отнюдь не одинакова. Как мы уже знаем, внушаемость в значительной мере зависит от психологической установки, то есть психоэмоциональной готовности принять внушение. Выше мы видели, как одним и тем же человеком одни внушения принимаются, а другие нет. Все дело в том, что одни речевые воздействия побуждают к эмоционально напряженному воображению, а другие эмоционально индифферентны. Стало быть, внушаемость — особенность весьма относительная. Она относительна и потому, что не все внушения принимаются, и потому, что одни внушения осуществляются полностью, а другие только в восприятиях, и потому, что внушаемость изменчива. Все люди подвержены внушению, но различаются диапазоном внушаемости. Внушения, которые отвечают потребностям человека, как правило, принимаются. Об этом мы поговорим в следующей главе.
Глава VII ВНУШЕНИЕ ВО ИМЯ ЧЕЛОВЕКА
Увлекаясь разработкой электронно-вычислительных машин и других технических средств, мы нередко забываем об огромных, еще не реализованных возможностях людей, участвующих в управлении.
Академик В. ТРАПЕЗНИКОВ
Внушение широко применяется для управления психическим, эмоциональным и физическим состоянием человека. Оно активизирует мышление и чувства. Целенаправленное внушение переступило порог медицины и успешно применяется в других сферах человеческой деятельности: в спорте, педагогике, в дальних и продолжительных экспедициях, инженерной психологии и т. д. Но все же и сегодня наибольшей популярностью внушение пользуется в медицине. Не зря мудрость Древнего Ирана гласила: “Три орудия есть у врача — слово, растения и нож”. Обратите внимание, “слово” поставлено на первое место.
Оно остается основным средством психотерапии. Прославленный русский врач М. Я. Мудров (1776— 1831) писал: “Долгом почитаю заметить, что есть и душевные лекарства, которые врачуют тело. Они почерпаются из науки мудрости, чаще из психологии. Сим искусством печального утешишь, сердитого умягчишь, нетерпеливого успокоишь, бешеного остановишь, дерзкого испугаешь, робкого сделаешь смелым, скрытного откровенным, отчаянного благонадежным.
Сим искусством сообщается больным та твердость духа, которая побеждает телесные боли, тоску, метания и которая сами болезни покоряет воле больного”.
Врач любой специальности в какой-то мере психотерапевт — ведь он влияет на психоэмоциональное и физическое состояние больного не только прописанными лекарствами, но и словом. Известно, что лекарство, назначенное пациенту одним врачом, хорошо действует; то же лекарство, рекомендованное тому же больному другим врачом, может не принести желаемого результата. Это не случайно. Доброе отношение, сострадание врача к больному усиливает действие самых совершенных препаратов.
Именно словом устраняются неоправданные опасения, искаженное прогнозирование. Слово может вселить надежду, веру в выздоровление или облегчение состояния, повысить эмоциональный тонус.
Врач-психотерапевт, в отличие от врачей других специальностей, владеет определенными приемами максимализации действия слова в реконструкции деформированного психоэмоционального и физического состояния больного. В конечном счете психотерапия — это управление больным человеком с помощью информации, переданной речью, с целью восстановления его здоровья, социального статуса и трудоспособности.
Психотерапия помогает человеку преодолевать самого себя и находить путь к самому себе. Это трудно, но и необходимо. Психотерапия активирует больного, мобилизует психоэмоциональные механизмы наступления на болезнь.
Слово психотерапевта воздействует на психику пациента, а через психику — на его телесные функции. Психотерапевт управляет приобретенной человеком способностью через психику влиять на свою собственную материальную основу — физиологию мозга и всего организма.
Психотерапия — это специально человеческий способ лечения. Никакой другой способ лечения не представляется таким/очеловеченным, таким гуманным.
Психотерапевт объединяет в себе врача, психолога, педагога, воспитателя, наставника. В психотерапии воплощаются идеи и методы медицины, психологии, педагогики и театрального искусства. В психотерапии невозможно определить, где кончается наука и начинается сценическое искусство. Однажды народный артист Аркадий Райкин сказал: “Я бы учил врачей актерскому искусству”. Врач, а особенно психотерапевт, с не меньшим правом, чем писатель, должен именоваться “инженером человеческих душ”. Не случайно, что среди врачей так много писателей (Франсуа Рабле, Шиллер, В. Даль, А. П. Чехов, В. В. Вересаев, М. Булгаков, А. Беляев, И. Микитенко, Г. Николаева, А. Югов и др.).
Внушение занимает центральное место в психотерапии. Оно присутствует во всех ее разновидностях.
Диапазон лечебного воздействия внушения обширен. Оно может влиять на психическое и эмоциональное состояние, на функционирование органов чувств и опорно-двигательного аппарата, на работу сердца и дыхательной системы, на отправления кишечника и мочеотделительной системы, регулировать сон и работоспособность и т. д. К лечению внушением располагает психологическая установка — бескомпромиссная вера в целебную силу слова. “Кто не верит, тот не может рассчитывать на лечение верой”, — говорил В. М. Бехтерев. Вера в исцеление побуждает к эмоциональному воображению, эмоциональное воображение прокладывает путь к внушению, внушение исцеляет. Одна из древних заповедей врачевания: “Веру в исцеление надлежит внушать пациенту”.
Мы уже знаем, что слово связано со всеми функциями организма, а поэтому оказывает на них влияние. Нет такой внутренней или внешней деятельности, на которую нельзя влиять внушением. Для человека, как и для всего живого, характерно резервирование функций, их “избыточность”, которая позволяет выжить в критических ситуациях.
Влияние внушения на больного человека многогранно. Оно касается личности и организма, сознательных и подсознательных форм психической деятельности. Прежде всего, повышается жизненный, эмоциональный тонус, укрепляется уверенность в себе и в благоприятный исход заболевания, усиливаются волевые качества, появляется интерес к жизни, человек занимает активную жизненную позицию — восстанавливается его личностный облик. А это в свою очередь стимулирует биологические средства защиты — активизируется иммунобиологическая система организма, приводятся в действие резервные и компенсаторные механизмы.
|
