Цветков Эрнест «Тайные пружины человеческой психики»

Скачать в архиве

Книга - тренинг «Тайные пружины человеческой психики» расскажет вам об удивительных явлениях, о которых вы даже не подозревали. Оказывается, каждый из нас подвержен не просто чужому влиянию, но и психопрограммированию. Ежедневно мы подвергаемся психическойатаке и воздействию психических вирусов. Наша психика - невероятно хрупкая структура, и ее надо защищать. Как это сделать, вы узнаете, ознакомившись с уникальными психотехниками Эрнеста Цветкова, которые помогут вам не только нейтрализовать отрицательное воздействие, но и научиться самостоятельно, программировать нужные вам ситуации, пользуясь резервами своего подсознания.

Введение

Психотехнология власти

Люди так устроены, что одни стремятся к власти, другие — к подчинению. На том и держится наша «ярмарка тщеславия». И волки при своем, и овцы не в обиде. Особенно же страсти разгораются в сезон предвыборной кампании, когда вспыхивает борьба за душу каждого добросовестного и не очень добросовестного налогоплательщика. На поле брани скапливаются многочисленные «вожди», «отцы», «светочи» народа (или народов) — каждый с горячной готовностью ринуться в огонь грандиозных ристалищ.

Званых много... А кто будет избранным?

Философские умы полагают, что пришедшее столетие окажется эпохой психотехнологий. Впрочем, они уже активно используются в нашем мятежном, мятущемся и смятенном веке. Разворачиваются идеологические бои, а зачарованный обыватель, живущий своей тихой и мирной жизнью, сам того не подозревая, становится их участником или, по крайней мере, соучастником.

Зомби — понятие, которое, давно перестав быть экзотическим, прочно вошло в нашу повседневную жизнь. Оно означает состояние, в котором человек становится неосознанным исполнителем чьей-то воли, программы. Кому это нужно? Тому, кто хочет управлять людьми.

Одно из самых великих искушений — искушение властью.

В этом мире все развивается, совершенствуется. Более тонкими и изощренными становятся и методы влияния на людей. А потому сидит себе добрый гражданин в уютном кресле перед телевизором, наслаждается чашечкой ароматного чая и даже не предполагает, что на него в это время направляется поток мощного, но скрытого воздействия. Существование его реально в силу одного простого фактора, заключающегося в том, что человек управляем. И здесь нет никакой мистики.

Ведь в какой-то мере все мы — машины, хотя далеко не все способны осознать подобный факт. Но очевидность есть очевидность — мы едим, пьем, совокупляемся, совершаем физиологические отправления. И во всем этом присутствует заданный и неумолимый автоматизм. С одной стороны, такое положение дел способствует выживанию человеческой особи, ас другой — являет собой причину, которая предполагает возможность манипулирования.

Первый шаг подобной стратегии заключается в том, чтобы вызвать веру в свои способности и могущество. Дело в том, что вера человеческая является очень удобным источником социального благополучия того, кто эту веру использует. В этом и заключается первый принцип психопрограммирования — включение отдельной человеческой особи или целого племени подобных в определенную систему верований (СВ). Причем эта СВ является как бы контрольным пакетом акций, сосредоточенным в руках отдельно взятой особи — той, которая озабочена страстным желанием занять главенствующее место при распределении социальных ролей.

Если лидер не овладел воображением аудитории и не вызвал ее доверия, то его программа скорее всего провалится. Поэтому, подобно тому, как театр начинается задолго до зрительного зала и сцены, т. е. с вешалки, «промывание мозгов» начинается задолго до открытого спектакля по вовлечению подданных в общечеловеческую трагикомедию под названием «психопрограммирование».

«Обработка» людей идет самыми различными способами — это и сочинение писем как бы от восторженных! и при этом разумно мыслящих поклонников, и цитирование «авторитетов», исподволь усиливающее авторитет выступающего, и т. д.

Итак: краеугольные камни любого психопрограммирования, как положительного, так и отрицательного, — воображение и система верований.

Любой психопрограммист — будь то шаман или жрец? гипнотизер или колдун, гуру или политик — прочно стоит на этих двух камнях, дающих ему уверенность в успехе своей деятельности.

Таким образом, девиз психопрограммирования выражается в достаточно четкой и ясной формуле:

1. овладеть воображением;

2. вызвать доверие;

3. включить в свою систему верований.

Теперь посмотрим более подробно, каким образом осуществляется психическая обработка, проявления которой можно обнаружить:

• в выступлениях различного рода пророков, предсказателей, провидцев;

• в массовых проповедях;

• в рекламной кампании того или иного лидера;

• в любом агитационном выступлении в условиях массового скопления людей.

Теперь можно задаться вопросом по поводу того, какие же сдособы применяются-в данных случаях чисто технически и действительно ли они используются. С уверенностью можно сказать — да, используются, с той лишь только разницей, что одними неосознанно — за счет дара стихийного воздействия на других, иными же — при посредничестве соответствующего рода специалистов.

Не вдаваясь в подробное описание деталей предмета, обсуждаемого нами, отмечу основные, опорные принципы стратегии массового манипулирования (зомбирования, гипнотизирования, если угодно). Слова, вынесенные в скобки, вовсе не предназначены здесь для того, чтобы эмоционально усилить сказанное — это всего лишь синонимы.

В обывательском сознании о гипнозе складывается представление, связанное с таинственными героями ми-стико-психологических триллеров или гастролирующими факирами, легким мановением руки или «пронзительным» взглядом погружающих в глубокое забытье чуть ли не каждого. Реальность, как правило, не соответствует подобным представлениям, и гипнотическое состояние вовсе не означает формальный сон. Хотя само слово «гипноз» в переводе с греческого и означает сон, в действительности, скорее всего, приходится говорить о сне сознания. Добрые собеседники могут мило улыбаться друг другу или вежливо обсуждать светские новости, в то время как один из них уже пребывает в трансе — разумеется, при условии, что другой уже ввел его в этот транс.

Приведенный пример касается частного, индивидуального общения. Если же говорить о публичных взаимодействиях, то вполне приемлемой иллюстрацией, демонстрирующей то, каким образом осуществляется вербовка определенного количества преданных той или иной идее, является деятельность сектантских организаций.

Любой опытный оратор прекрасно знает, что успех слова зависит не только от уст говорящего, но и от ушей слушающего. Поднаторевшему в своем деле, великолепно ориентирующемуся в законах толпы гипнотизеру хорошо известно, что чем больше людей собирается вместе, тем легче на них воздействовать. Логика проста: если я работаю с группой из десяти человек, то среди них уже окажутся двое или трое индивидов с повышенной гипнабельностью, которые по поводу и без повода склонны впадать в транс. И поскольку человеку присуще свойство подражать — как бы «заражаться» поведением других, то остальные, глядя на первых, тоже потихонечку перей, в измененное состояние сознания. А в результате получится, что по меньшей мере половина группы окажется поле направленного влияния того, кто это влияние использует. Дальше следует простая арифметика: если из десяти присутствующих под воздействие гипноза попадут пятеро, то из ста — пятьдесят, из тысячи — уже пятьсот и т. д. Впрочем, справедливости ради можно сказать, что чем больше скопление людей, тем более мощно про-является индукция, то есть психическое заражение. Поэтому при определенном количестве человеческих тел можно толпу возбудить полностью.

В секту насилу никто никого не тянет. Просто среди тех, кто пришел послушать какого-нибудь проповедника или гуру, обязательно найдутся такие, которые внут ренне уже готовы следовать за ним, подчиняться ему. На них-то и делается ставка. Политические игры развива ются по аналогичным правилам.

С другой стороны, знания описанных законов еще недостаточно для того, чтобы осуществить эффективно программирование, хотя оно и сулит большой процент успеха в подобных акциях. Приходится еще прибегать и к собственной активности.

Основным атакующим элементом, призванным внедриться в душевные закоулки послушного гражданин; является создание мифа.

Мы все живем среди мифов, и мифы управляют нами. А посему они и представляют главную форму всего политического оснащения, действуя безотказно. Человеку свойственно в качестве защитной реакции создавать иллюзии и верить в них, и потому он в который раз полагается на пламенные заверения о приходе великого вождя, мудрого политика или национального героя, способного обеспечить эпоху великих перемен.

«Не может быть обманут тот, кто сам не хочет быть обманут» — как психологически достоверно до сих пор звучат шекспировские слова! Выходит, что многие и многие представители породы человеческой испытывают наслаждение, когда их надувают? Но зато потом, в минуты прозрения, когда отчаяние и досада наваливаются на обманутых, они беспомощно хватаются за голову, хотя легче от этого не становится. И это не вина их, а беда. Посему, не лучше ли, предварительно изучив законы человеческих реалий, начать жить, избегая катастроф, зачастую необратимых?

А потому я напоминаю, что данную книгу я предлагаю тем, кто желает:

• разобраться в балагане человеческих страстей;

• изучить ловушки психопрограммирования;

• научиться из этих ловушек выбираться и больше и них не попадать;

• с легкостью уходить от роботизирующего «промывания мозгов»;

• овладеть приемами нейтрализации психических атак и психических вирусов — паразитов сознания;

• освоить методы глубинного управления собственной психикой;

• свободно ориентироваться в потемках души человеческой;

• расширить сферу собственного влияния и стать мощным и эффективным лидером.

ГЛАВА 1 Психотехника как форма массовой культуры

Так уж повелось, что самые революционные прорывы в этой области быстро занимают свое если и не почетное, то уж вполне заслуженное место на одной из ступенек эволюционной лестницы.

Вчерашние бунтари сегодня становятся патриархами.

Одни новые пророки с торжественных подмостков тихонько соскальзывают.в безвестность, другие почетно покидают пьедестал, чтобы уютно обосноваться в академическом кресле.

Современная психотехника, говоря перефразированными словами Эйнштейна, есть драма... драма идей. Я бы добавил — и драма страстей. И арена, на которой разыгрывается эта драма, — человеческая масса, человеческая культура, человеческие культы.

Посему сквозная тема последующего изложения рассматривает психотехнологию не только как науку со своим методологическим аппаратом и фондом эмпирических данных, но и как мощное проявление массовой культуры и спонтанно разветвляющееся мифотворчество.

Разумеется, логика такого подхода подразумевает и соответствующее смысловое наименование — «потребитель».

Психономика как практический метод исследования возникла из принципиально нового направления психологии — психолингвистики, которое стало настоящим прорывом в современном мышлении: «Лингвистическая революция XX века состоит в признании того, что язык — это не просто некий механизм для передачи идей о мире, но в первую очередь определенный инструмент для приведения мира в существование. Реальность не просто "переживается" или "отражается" в языке — она действительно создается языком» (М. Ландау).

Быть может, самым парадоксальным и труднодоступным для обыденного понимания является то, что реальность не отражается, но создается языком. В данном положении могут сходиться различные философские и лингвистические теории. Не углубляясь в последние, примем эту идею за очевидную в той области, которую представляет собой психотехнология.

Так, например, гипнотические феномены или специфика рекламного воздействия проявляются как результат вследствие четко очерченной знаковой коммуникации — то есть наличия текста. Это касается и любой формы суггестивной подачи информации, что очевидно.

Рассмотрим знаковую систему — как понятие и как феномен.

ЗНАКОВЫЕ СИСТЕМЫ

Каждый человек формирует свою систему значимостей и принимает ту или иную знаковую систему, которая могла бы служить ориентиром для опознавания первой. Взаимодействие этих двух систем позволяет личности структурировать в потоке реальности свою собственную реальность иукрениться в ней, используя ее как оптимальный источник; активного потребления удовольствия.

Система значимостей актуализирует адекватные ей переживания, а знаковая система генерирует их. Это удобно наблюдать в церкви, где сама по себе знаковая система, включающая соответствующую атрибутику, ритуальность, символику, создает особый фон настроения. Если при этом в системе значимостей доминирующую позицию занимают идея и понятие Бога, то яркость этого фона усиливается многократно — до такой степени, при которой оказывается возможным переход в качественно иное состояние сознания, а значит, и организма. Причем для мозга, этого хладнокровного и никогда не устающего биокомпьютера, абсолютно все равно, чем вызвано новое состояние — силой ли веры, то есть фактором психическим, или некой сверхвысокой божественной энергией, то есть фактором метапсихическим. Для мозга это — одно и то же.

Сказанное мною может показаться парадоксальным — в том плане, что первопричиной того или иного чувства я считаю форму, знак, а не внутреннюю ориентацию в ценностно-смысловом континууме. И действительно, разве не религиозное чувство вызывает состояние экзальтации и вдохновения, а сопутствующая атрибутика лишь усиливает его? Разве это предположение, прямо противоположное тому, которое я выразил выше, не более очевидно?

Возможно, оно более очевидно, но, скорее всего, менее достоверно. И дело здесь не в том, что человек испытывает грусть оттого, что у него появляются слезы (ссылаюсь на известную теорию Джемса Ланге, согласно которой не чувство порождает адекватную физиологическую реакцию, а, наоборот, физиологическая реакция вызывает соответствующую эмоцию).

Обратимся к истории мистицизма, которая может дать для изучения человеческой душевной деятельности гораздо больше материала, чем все, пусть даже самые новаторские, психотеории. В древних (и не столь древних) племенах шаман для того, чтобы расширить сферу своего влияния среди остальных, использовал (или использует) прежде всего знаковую систему — ритуалы, обряды, заклинания. Весь этот набор, конечно, потрясал воображение неискушенного первобытного обывателя и генерировал в нем переживания с чрезвычайно высокой концентрацией аффекта. Явление индукции еще больше усиливало этот эмоциональный заряд. А общепринятая вера в духов, то есть официально узаконенная система значимостей, направляла этот заряд в нужную сторону. Готовность к состоянию аффекта находила выход, и в такой жестко организованной форме он был способен совершить физическую работу — независимо от своего носителя — убить на расстоянии или оживить умершего. В такие моменты все племя могло перейти в шаманское состояние сознания (ШСС, по М. Харнеру). Однако, даже если современный цивилизованный человек, предпочитающий горячую ванну «внутреннему огню» и чашку кофе — «танцу силы», примет участие в шаманских таинствах и обрядах, он довольно скоро войдет в состояние транса, на время отложив вместе с утренними газетами и свой скепсис. Иными словами, субъект может не принимать ту или иную систему значимостей и при этом находиться под влиянием соответствующей ей знаковой системы.

Другой пример, более близкий нашим культуральным запросам, показывает то же самое. Настоящая Йога является настоящей лишь в Индии, и ее возникновение именно в Индии, а не в Германии или России не случайно. И, несмотря на великое множество у нас различных сект, секций и школ йоги с не менее великим множеством новоиспеченных гуру, звание Йогин Иванов звучит ничуть не лучше, чем гоголевский «Иностранец Василий Федоров». Но стоит вам некоторое продолжительное время пожить в каком-нибудь индуистском храме, где практикуется йога, принимая участие в ритуалах и священных обрядах этого заведения, как ваше сознание начнет невольно регистрировать происходящие в нем своеобразные изменения. Я сам был сидетелем того, как духовно преображались западные европейцы, подолгу жившие в Индии.

Что сделал Дон Хуан с Кастанедой? В первую очередь он погрузил его в своеобразную знаковую систему, которая начала исподволь влиять на состояние ученика и постепенно изменять его сознание.

На первый взгляд сказанное здесь может показаться вариацией на тему старого лозунга, согласно которому среда оказывается первоначальным фактором, воздействующим на человека. В какой-то мере в этом положении есть доля истины — среда действительно является довольно важной структурой. Хотя она формирует лишь самые поверхностные пласты человеческой психики, не затрагивая глубинных. В этом смысле понятие среда следует отличать от понятия знаковая система. Среда предстает как данность, которую не выбирают, а либо принимают, либо нет. По сути своей она нейтральна, и с этой точки зрения влияние, оказываемое ею на индивида, в большей степени зависит от свойств самого индивида. Это может быть город, улица, дом, учреждение, где живет или работает субъект. И сами по себе ни город, ни улица, ни учреждение никак не относятся к субъекту. Он — всего лишь часть этой среды наравне с теми предметами, которые входят в ее состав, — кустарником, асфальтовыми дорожками, другими людьми, животными и т. д.

Знаковая система всегда предполагает активное воздействие, ее выбирают и устанавливают с ней обратную связь. Она подчеркнуто символична, и благодаря этой символичности она приобретает характер некоторой эзо-теричности. Например, в каком-то городе, на какой-то улице расположено некое здание, где устраивают свои собрания последователи некоего культа или мистической школы. Для того, кто не имеет отношения к этой организации, данное здание так и останется элементом среды. Тот же, кто выбрал это здание для своего времяпрепровождения и предпочел его остальным, автоматически включился в определенную знаковую систему.

Знаковая система, в отличие от среды, способна оказывать влияние на глубинные процессы душевной деятельности и трансформировать их. Впрочем, ради этого и включаются люди в ту или иную знаковую систему.

Одна из фундаментальных человеческих потребностей — потребность находиться под чьим-либо влиянием. Не имеет значения, какое влияние имеется в виду. Важен сам факт, что такая потребность существует. Вероятно, механизм ее развития обусловлен движущей силой инстинкта самосохранения. Осознание человеком своего одиночества и смутной или явной опасности, окружающей его, вынуждает предпринять поиски покровителя. Из поколения в поколение выстраивается иерархическая лестница, скрепленная цементом страха за свое существование. Вершину этой пирамиды занимают мета-психические персонажи — боги, демоны, духи. Они непостижимы, таинственны и всесильны. Их бытие внедряется в повседневную жизнь в виде огня, ветра, смерти. Власть стихий беспредельна и всесильна, и эта власть может как покарать, так и вознаградить. Однако для того, чтобы вести переговоры с этими силами, необходим человек, который бы владел их языком. Так появляется каста жрецов, шаманов, прорицателей. Они и создают первые знаковые системы. Знаковая система предстает как средство, способное защитить и принести благодать. Но ее загадочный, притягательный и завораживающий ореол тщательно Поддерживается вновь созданным институтом священнослужителей. Рождается новое таинство, а с ним и новый трепет — завершается формирование системы значимостей, центральное место в которой занимает фигура вождя. И теперь рядовой член племени чувствует свою безопасность, ибо его охраняют те, под чьим влиянием он находится.

Остальные, более поздние формы психосоциальной жизнедеятельности по существу являются лишь модификациями представленной модели. Современный человек по-прежнему нуждается в чьем-либо покровительстве и влиянии, разница заключается лишь в личностных ориентациях: государство, церковь, семья, частная собственность, природа, красота и т. д. — все это фетиши, которые призваны управлять людьми, и люди им служат. Хотя встречаются и ярко выраженные индивидуалисты с четкой эго-ориентацией — натуры сильные, незаурядные, стихийно призванные не подчиняться влиянию, но влиять. В других людях они нуждаются меньше, чем последние в них. Но даже у таких своеобразных субъектов сохраняется потребность находиться под воздействием. В данном случае это воздействие может оказывать или идея, или собственное эго.

Как бы то ни было, все те же закономерности мы наблюдаем ив процессе взаимодействия с психотерапевтическими пациентами. Даже еще не видя врача, а лишь замечая табличку на двери кабинета, пациенты бессознательно активизируют поток собственных проекций. Я был сам, еще во время работы в диспансере, свидетелем случаев, когда некоторые склонные к психотическим реакциям пациенты, даже не переступив порог моего кабинета, еще там, в коридоре, по ту сторону двери, включали меня в свой бред. Как правило, это был бред воздействия. Надпись «психотерапевт — гипнолог» оказывалась для них слишком мощным знаком, чтобы воспринимать ее адекватно. И лишнее напоминание о психотерапии и гипнозе активизировало их психотическую продукцию.

Они начинали видеть «лучи» или «чувствовали волны», которые якобы излучали мои глаза, или еще что-то в этом роде.

Что касается таблички и кабинета, то знаковая система этим не исчерпывается. Сам психотерапевт становится таким же элементом этой знаковой системы — здесь имеется в виду и его поведение, и внешность, и имидж, которые он себе избрал, и, конечно же, те методы, которые он предлагает. В этот ряд можно включить еще множество других черт и особенностей, однако знаковая система не является лишь набором случайностей. Она прежде всего характеризуется своими закономерными признаками и свойствами, не говоря уже о функциональном единстве, которое само собой подразумевается.

Это, в первую очередь, структурное единство — такая самоорганизация системы, при которой каждый ее элемент, играя самостоятельную роль, в то же время является дополнением к другим элементам. В обычной комнате, например, картина, строго говоря, необязательна, хотя и желательна. И в любом случае комната остается комнатой, независимо от того, находится в ней картина или нет. Если же мы вознамерились посетить картинную галерею, в то время как оттуда вынесли все полотна, то подобное посещение явно лишается всякого смысла.

Следующими, не менее важными элементами знаковой системы являются ритуалы и символика.

Наиболее же важное свойство знаковой системы, как это ни парадоксально звучит, является ее идеологическая нейтральность.

Дело в том, что знак сам по себе нейтрален, в чем и заключается его универсальность. Например, крест не несет никакого идеологического содержания, хотя как форма он и оказывает активное воздействие на мозг.

Это подтверждается тем, что в различных культовых и религиозных системах крест имеет различные значения. Примечательно, что первоначально он отвергался христианством, символом которого, как известно, являлось изображение рыбы.

Знак приобретает аффективный заряд, когда он начинает параллельно работать с системой значимостей.

Другим, достаточно характерным примером смысловой индифферентности знака является мандала. Янтры, графические изображения определенной структуры, использовались и используются в качестве объектов для медитации. Их созерцание может применяться и в лечебных целях, и вместе с тем, для того чтобы эти процессы. проходили успешно, вовсе не обязательно понимать значение той или иной янтры. То же самое можно сказать и в отношении мантры. Кто может дать точный перевод «Ом мани падме хум»? И кто может объяснить точный смысл, который несет эта фраза?

Эти иллюстрации еще раз доказывают, что знак сам по себе не имеет смысла. Таковой обретается лишь тогда, когда знак становится символом. В таком случае символ можно определить как знак, наделенный аффективным зарядом.

Подобное различие оказывается весьма важным в чисто практическом, прикладном применении. Мне приходилось неоднократно наблюдать за деятельностью целителей, чей арсенал лечебных средств исчерпывался лишь рекомендациями посещать церковь, креститься, ставит свечи и читать молитвы. Как этого и следовало ожидать, подобная тактика оказывалась эффективной примерно в пяти процентах случаев, если я только не преувеличиваю этот процент. И дело здесь не в том, что кто-то начисто был лишен религиозных переживаний или довольно спокойно относился к христианским таинствам. Причина неудачных действий такого народного терапевта заключалась в неумении создать подходящую для пациег та знаковую систему и включить его в нее.

Обобщая сказанное, можно прийти к выводу, что человечество есть мифосоздающая и мифотворящая цивилизация — от своего появления и до настоящего момента.

Существуют мифы коллективные — созданные тем или иным обществом (государством, этносом), и мифы индивидуальные — продуцированные и продуцируемые субъектом.

Поэтому естественно предположить, что все мы — в прямом смысле потребители, и не только товаров и иных звеньев модели «спрос — предложение». Мы являемся прежде всего, потребителями такого продукта, который называется психотехнологией.

Сама же по себе психотехнология является довольно мощным механизмом мифотворчества, который занимает стабильное и солидное место в антологии человеческих ценностей наших дней.

Так как современная эпоха характеризуется чрезвычайным ускорением всех ее ритмов, то данная закономерность не обошла стороной и психотехнический мир, который отличается от того, каким он, скажем, пребывал в прошлом веке, так же, как современный автомобильный рынок — от первого автомобиля, созданного Фордом на задворках своего гаража.

Появилось огромное число всевозможных направлений, учений, методов, технологий, один простой пересчет которых займет далеко не одну страницу. Каждая крупная психотехнологическая школа, претендуя на свою монополию в соответствующем секторе рынка идей, разветвляется в различных направлениях, действующих внутри нее, но в то же время стремящихся выбраться за пределы ее очерченных границ, создавая свои собственные разработки и видоизменения. Примеров тому множество. Любая теория, претендующая на ту или иную степень глобальности, является мифом.

В настоящее время наблюдается усиление тенденции, к проникновению в сферу психотерапевтической деятельности собственно эзотерических влияний, сориентированных на культ личности. Подобные течения либо ассимилируются частью официальных школ, либо занимают обособленное и альтернативное место в интересующем нас социальном институте. Данный процесс объясняется тем, что у определенной части потребителей повышается интерес к мистическому. Очередной миф взбудоражил воображение обывателя. Разумеется, хорошим стимулятором для проявления такого интереса является наличие психологических или патопсихологических проблем. По этому поводу было бы уместным вспомнить роман «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, где говорится о том, что человек ищет утешения у небесных сил, когда ему плохо на земле. И в данном случае невротический субъект ищет утешения в популярном мифе. Он становится потреблем данного мифа.

Но, для того чтобы стать потребителем чего-то, нужно к этому чему-то иметь склонность. Кто-то выбирает немецкие автомобили, кто-то американские — точно та же, как кто-то отдает предпочтение немецкой философии или литературе, а другого интересуют философия или литература американская. Выбор зависит от того, кокому мифу старается соответствовать потребитель, с какой фигурой он себя отождествляет.

Потребитель является носителем своего индивидуального мифа и сообразно с этим ищет адекватного мифо носителя, каковым для него и предстает тот или иной психотехнологический (харизматический) лидер.

И если соответствие получилось, то возникает то, что называют психическим контактом, определяя этим понятием совместное сотрудничество и мифотворчество нашедших друг друга союзников. Именно нашедших друг друга, и именно союзников — в равной степени лидер ждет своего последователя, как и последователь ищет учителя. Разница определяется лишь тем, что лидер-учитель является выразителем мифа культурального, а потребитель-последователь пребывает в изоляции своей системы верований. Но все-таки такой системы, которая обладает готовностью быть открытой тому или иному влиянию.

И успех психического влияния заключается не только в наборе технологий или методов, предлагаемых профессионалом, но и в способности одного мифоносителя вовлечь в свой концептуальный континуум другого, выражаясь проще — перетащить оппонента на свою сторону.

В связи с этим мне вспоминается давнее расхожее в психиатрических кругах и несколько упрощенное мнение, которое формулируется следующим образом: «Во что веришь, то и поможет». Подобное утверждение подкупает своей здравой очевидностью, но, увы, только кажущейся. Так, например, человек может верить в мощную и таинственную силу гипноза, но при формальном проведении процедуры оказывается совершенно невосприимчивым к данному методу воздействия. И наоборот, некоторые люди совершенно неожиданно для себя погружаются в глубокий транс, заранее категорически отрицая такую возможность. "

Ведь сама по себе гипнотическая процедура — это ритуал. А ритуал всегда мифичен. И таким образом, «веря» в гипноз, субъект неосознанно может не принять этот миф. Иными словами, в данном случае он не является потребителем гипноза.

И действительно, практический опыт работы с психическими взаимодействиями показывает, что роль веры не имеет решающего значения.

Согласно философскому словарю: «Вера есть принятие чего-либо за истину, не нуждающееся в необходимом полном подтверждении истинности принятого со стороны чувств и разума...» Исходя из этого мы можем сказать, что феномен веры не является глубинным и действенным механизмом личностной ориентации. Скорее всего, это одна из функций сознания, помогающая субъекту осваиваться в окружающей реальности и тем самым; некоторым образом снижать уровень тревожности, то есть вера сама по себе — психологическая защита.

Если уж говорить о решающем значении, которое предопределяет реакцию на то или иное воздействие, то следует отдать предпочтение не понятию веры, а явлению обозначенному как Алиби для сознания.

Алиби для сознания (АДС) мною определяется состояние потребителя, выражающееся в склонности последнего принять воздействие автора той или иной идеологической, психологической или научно-художе ственной модели. Понятно, что если воздействие удовлетворяет требования АДС, то оно усваивается субъеь том, если же нет, то отвергается. В этом смысле можно допустить, что одним из компонентов АДС является дс верие. Но хочу подчеркнуть — доверие, а не вера.

Учитывая элементы доверия, сообщение (направлен ное воздействие) создает алиби для сознания, и после нее в свою очередь побуждает потребителя принять сообщение, включить его в свою систему смыслов. Приняв же данное сообщение, субъект начинает действоват в соответствии с его содержанием — теперь он полностью готов к тому, чтобы стать обитателем, персонажем мифа. Соответствующее ощущение сопричастности чему-то более глобальному и таинственному делает переживания человека более интенсивными и привносит в его самоосознание глубокий смысл.

Таким образом, происходит трансформация сознания которая переживается; личностью как нечто значительное и значимое. И в зависимости, от актуального коптев ста подобное изменение определяется как «исцеление», «прорыв», «просветление», «расширение сознания», «психологический рост» и т. п.

Подводя итоги сказанному, можно сделать вывод о том, что современный этап развития психотехнологии является одним из ярких проявлений феномена массовой культуры. И эта психотехнологическая культура обретает положение мощного и сильнодействующего мифа. А современный психотехник продолжает играть роль хранителя, сказителя, и если повезет, то и творца мифа.

Данный подход побуждает в несколько ином ракурсе посмотреть на феномен исцеления. Само слово «исцеление» (имеются в виду российская ментальность и соответствующая ей речевая и языковая структура), родственное однокоренному понятию «целостность», подразумевает такое качество человека, которое позволило бы ему сдвинуться со своего существования как замкнутого на себе индивида в сторону включения его в более широкую и культурально заданную систему мифа. Такое объединение позволяет обрести, благотворное состояние целостности и цельности.

На современном этапе психотехнология представляет собой одну из форм массовой культуры (mass media). С другой стороны, является генератором мифотворчества.

Взаимодействие лидера (психотехнолога) и последователя (потребителя) есть совместное мифотворчество.

Главный успех психического воздействия и успешность самого психотехнолога зависят от того, насколько последний готов работать в качестве мифоносителя и моделировать свое поведение в соответствии с выбранным мифом (имидж мифоносителя).

Различные психотехники, методы, методики, приемы тем не менее необходимы; ибо они являются новым описательным средством, создающим алиби для сознания и таким образом формирующим элементы доверия.

Предпочтение того или иного мифа в качестве утилитарной модели зависит от содержания глубинных комплексов психотехнолога.