|
60 Hecker, 1. c., p. 6. 61 1. с., p. 51. ["Определенный уровень затемнения сознания" (фр.).] 298 Мы встречаем в литературе множество случаев, в которых присутствует симптом спонтанного изменения характера. Раньше других стал известен благодаря научной публикации случай Мэри Рейнолдс, описанный Уэйром Митчеллом 62 . Речь шла о молодой особе, которая в 1811 году проживала в Пенсильвании. После глубокого сна продолжительностью 20 часов она забыла все свое прошлое и все, чему когда-либо училась; даже слова, которые она произносила, порой теряли всякий смысл. Своих близких она больше не узнавала. Она медленно училась снова читать и писать, причем писала справа налево. Особенно бросались в глаза изменения в характере: "Instead of being melancholy she was now cheerful to extremity. Instead of being reserved she was buoyant and social. Formerly taciturn and retiring, she was merry and jocose. Her disposition was totally and absolutely changed" 63 . В этом своем состоянии она полностью отреклась от своей прошедшей жизни, полюбила совершать дальние рискованные прогулки без оружия, пешком или на лошади. Во время одного из этих путешествий ей навстречу вышел однажды большой черный медведь, которого она приняла за свинью. Медведь поднялся на задние лапы и оскалился на нее. Поскольку заставить свою лошадь двинуться с места ей не удалось, она пошла на медведя сама с обычной палкой в руках - и обратила его в бегство. Пять недель спустя после глубокого сна она вновь вернулась в свое прежнее состояние, с амнезией относительно прошедшего интервала. На протяжении примерно 16 лет эти состояния чередовались. Но последние 25 лет Мэри Рейнолдс провела исключительно во втором состоянии. Шредер ван дер Кольк 64 сообщает о следующем случае: шестнадцатилетняя пациентка, перенесшая продол- 62 Mary Reynolds: A Case of Double Consciousnes. To же в: Harper's Mag., 1860. Подробно отреферировано у Джеймса: The Principles of Psychology, p. 381. 63 Emminghaus, Allgemeine Psychopathologie, p. 129. Случай Ogier Ward. ["Меланхоличная до тех пор, теперь она стала в высшей степени жизнерадостной. Ранее замкнутая, теперь она стала оживленной и общительной. Прежде молчаливая и застенчивая, теперь она весела и игрива. Ее характер целиком и полностью изменился" (англ.).] 64 Pathologie und Therapie der Geisteskrankheiten, p. 31. Цит. по: Allg. Z. f. Psychial. XXII (1865), p. 406. 299 жительную трехлетнюю болезнь, заболевает периодической амнезией. Утром после пробуждения она каждый раз переживает характерное состояние, напоминающее пляску св. Витта, в котором совершает руками ритмичные ударяющие движения. Потом в течение целого дня она демонстрирует детское, дурашливое поведение, теряя все сформировавшиеся у нее способности. (В нормальном состоянии она очень умна, начитанна, хорошо говорит по-французски.) Во втором состоянии она начинает слабо и скверно изучать французский язык. На второй день пациентка каждый раз снова становится нормальной. Оба состояния полностью отделены одно от другого амнезией 65 . Хёфельт сообщает о случае сомнамбулизма у девушки, которая вообще-то была послушной и скромной, а в состоянии сомнамбулизма становилась дерзкой, грубой и жестокой 66 . В случае, приведенном Азамом, Фелида в нормальном состоянии бывала угнетенной, подавленной и застенчивой; во втором же состоянии становилась веселой, уверенной и предприимчивой до легкомыслия. Второе состояние стало преобладающим и, наконец, вытеснило первое до такой степени, что пациентка короткие периоды своего нормального состояния называла теперь "кризами". Приступы амнезии начались у нее в возрасте четырнадцати с половиной лет. Со временем второе состояние стало проявляться умереннее; в характерах обоих состояний произошло известное сближение 67 . Прекрасным примером изменения характера является случай Луи В., представленный Камюзе, Рибо, Леграном дю Солле, Рише и Вуазеном и обобщенный в работах Бурру и Бюро: тяжелая мужская истерия с амнестически чередующимся характером. В первом состоянии он невежлив, дерзок, сварлив, склонен к обжорству, вороват и бесцеремонен. Во втором состоянии обнаруживается другой, симпатичный характер, он оказывается прилежным, смышленым и послушным 68 . В художественной литературе амнестические изменения в 65 Cм.: Donath, Ober SuggesHbillW. Цит. по: Arch. f. Psychiat. и. Nervenkr. XXXII (1899), p. 353. 66 Случай спонтанного сомнамбулизма. 67 Azam, 1. с., р. 63 ff.
68 BOUITU et Burot, La Suggestion mentale et les variations de la personnatite.
300 характере использованы Паулем Линдау в его пьесе "Другой" 69 . Случай, аналогичный изображенному у Линдау преступному адвокату, сообщает Ригер 70 . Можно также провести параллель между нашим случаем и описанными у Жане подсознательными личностями Люси и Леони 71 а также соответствующими личностями пациентки Мортона Пренса 72 ; но они все же являются искусственными терапевтическими продуктами, главное значение которых лежит в области расщепления памяти и сознания. В приведенных случаях второе состояние всегда отделено от первого амнестическим расщеплением, и изменение характера каждый раз сопровождается разрывом в непрерывности сознания. В нашем же случае какое бы то ни было амнестическое расстройство отсутствует; переход из первого состояния во второе происходит вполне плавно, так что пациентка переносит с собой в состояние бодрствования все то, что узнает в области бессознательного посредством галлюцинаций во втором состоянии и что при других обстоятельствах осталось бы ей неизвестным. Периодическое изменение личности без амнестического расщепления имеет место также в циркулярном психозе; изредка всплывает оно и в области истерии, как показывает случай Ренодена: "Молодой человек, поведение которого всегда было безупречным, неожиданно начинает проявлять дурные наклонности". Симптомов психоза у него замечено не было, однако обнаружилось, что поверхность его тела полностью потеряла чувствительность. Это состояние периодически прерывалось, и характер пациента был подвержен соответствующим колебаниям. Как только анестезия исчезала, он становился покладистым и приветливым. Анестезия возобновлялась, и им тут же овладевали ужаснейшие порывы, доходившие, как показали наблюдения, даже до жажды убийства" 73 . Если мы вспомним о том, что к моменту появления этих расстройств нашей пациентке было пятнадцать с
69 CM. Moll, Die Bewuptseinsspaltung in Paul Lindaus neuem Schauspiel, p. 306 ff.
70 Der Hypnotismus, p. 109 ff.
71 Janet, L'Automatismepsychologfque.
72 Prince, An Experimental Study of Visions. 73 Цнт. по: Ribot, Die Persunlichkeit. Pathologisch-psychologische Studien, p. 90. 301 половиной лет, т. е. как раз был достигнут возраст пубертата, неизбежно возникает мысль о взаимосвязи этих отклонений с психологическими изменениями в характере, типичными для пубертатного периода. "В этот период жизни в сознание индивида вторгается новый ряд впечатлений, которым сопутствуют порождаемые ими чувства и идеи; эти непривычные состояния духа оказывают постоянное давление, они заявляют о себе непрерывно, так как порождающая их причина не прекращает своего действия; они скоординированы друг с другом, поскольку происходят из одного и того же источника; все это неизбежно должно привносить все новые и новые изменения в состояния Я" 74 . Как известно, здесь характерны колебания настроения, неясные новые и сильные чувства, склонность к мечтам, к экзальтированной религиозности и мистицизму, а наряду с этим "впадания в детство", достаточно типичные для облика взрослого человека; в эту эпоху своей жизни человек делает первые неловкие попытки обрести самостоятельность во всех областях; все то, что сформировали в нем семья и школа, он впервые направляет на достижение собственных целей, он строит возвышенные планы на будущее и вживается в мечты, в содержании которых преобладают честолюбие и самодовольство. Все это обусловлено психологией. У психопата же пубертат становится кризисом более серьезного значения. Тут зачастую не только необыкновенно бурно протекают психофизиологические превращения, но и формируются черты характера с признаками наследственного вырождения, которые в детстве либо не проявлялись совсем, либо проявлялись спорадически. Анализируя наш случай, мы должны помнить о специфическом пубертатном расстройстве. Причины такой предпосылки станут ясны из исследования второй личности (краткости ради мы будем называть вторую личность Ивенс, как окрестила пациентка свое высшее Я.) Ивенс - это прямое продолжение повседневного Я. Вторая личность охватывает все содержание сознания, принадлежащего этому Я. Находясь в геми-сомнамбулическом состоянии, она точно так же общается с окру- 74 Ribot, 1. с., р. 69. 302 жающим реальным миром, как и в состоянии бодрствования, и хотя возникающие попутно галлюцинации наносят этому некоторый ущерб, он тем не менее выражен не сильнее, чем у свободных от осложнений психотических галлюцинантов. Очевидно, сознание Ивенс непрерывно распространяется и на область истерических приступов, в которых она представляет драматические сцены, переживает видения и т.д. Во время самого приступа она большей частью изолирована от внешнего мира, не замечает, что происходит вокруг, не знает, что она громко говорит, и т. д. Однако относительно фантазий, составляющих содержание ее приступов, у нее нет амнезии. Не всегда имеет место и амнезия относительно моторных проявлений и изменений в ее окружении. Возможная зависимость степени интенсивности сомнамбулизма от частичной парализованности отдельных органов чувств доказывается, например, случаем, когда она сначала не замечала меня и обратила внимание на мое присутствие только после того, как я заговорил с ней. В данном случае речь идет о так называемой систематической анестезии, которая часто наблюдается у истериков. Так, например, Флурнуа сообщает о Хелен Смит, что она во время сеансов внезапно переставала видеть участников кружка, хотя еще слышала их голоса и ощущала их прикосновение, или внезапно ее поражала глухота, хотя она видела, как двигаются губы говорящего, и т. п. 75 Ивенс, с одной стороны, продолжает бодрствующее Я, а с другой - все содержание своего сознания вновь возвращает бодрствующему состоянию. Это странное поведение решительно говорит против аналогии со случаями double conscience. Достоинства Ивенс, о которых говорилось выше, образуют резкий констраст с чертами собственного характера пациентки; ей присущи спокойная гармония, приятная скромность, сдержанность, уравновешенный интеллект, уверенная общительность все это может рассматриваться как улучшение характера в целом; в этом есть некоторое сходство с Леони, описанной у Жане. Однако это не более чем простое сход- 75 1. с., р. 59. 303 ство. Их разделяют глубокие психологические различия, не говоря уже об амнезии. Леони II - более здоровая, более нормальная, к ней возвращаются ее естественные способности, она - временное выздоровление на фоне хронической истерии. Ивенс же заключает в себе нечто искусственное, в ней есть что-то выдуманное; несмотря на все свои преимущества, она производит впечатление прекрасно разыгранной роли; ее мировая скорбь, ее стремление войти в потустороннее - это уже не просто набожность, это атрибут святости; Ивенс - уже не человек, но мистическое существо, которое лишь отчасти принадлежит реальной действительности; ее меланхолические наклонности, печальная покорность, таинственная судьба приводят нас к историческому прообразу Ивенс: это "Ясновидящая из Преворста" Юстинуса Кернера. Содержание книги Кернера предполагается известным, поэтому указание на сходные черты можно опустить. Ивенс, однако, не является копией ясновидящей: ей недостает смирения и пиетистской набожности последней. Ясновидящая была именно прообразом. Пациентка принимает роль ясновидящей для своей собственной души, причем, стремясь создать идеал добродетели и совершенства, она предвосхищает будущее, и в образе Ивенс воплощается то, чем пациентка хотела бы стать к двадцати годам, а именно: уверенной, влиятельной, умной, грациозной, добродетельной женщиной. В конструкции второй личности и заключается глубочайшее различие между Ивенс и Леони II. Обе психогенны. Но Леони I обретает в Леони II то, что ей, собственно, принадлежит, тогда как наша пациентка конструирует личность за пределами самой себя. Нельзя сказать, чтобы она "обманывала себя", но она "придумывает себя", вживаясь в мечтах в высшее, идеальное состояние
76 .
" "...reves somnambuliques... sortes de romans de l'imagination subliminale, analogues a ces "histoires continues" que tant de gens se racontent & eux-memes, et dont ols sont generalement les heros, dans leuis moments de far-niente ou d'occlipations routinieres qiii n'offrent qu'lin faible obstacle aux reveries interieures. Constructions fantaisistes, mille fois reprises et poursuivies, rarement achevees, ou la folle du logis se donne libre camere et prend sa revanche du teme et platt terre-a-terredes realites quotidiennes" (Flownoy-,1. c" p. 8). ["...сомнамбулические сны... это нечто вроде романов сублиминального воображения, подобных тем "продолжающимся историям", которые столько людей рассказывают сами себе и героями которых они обычно являются в моменты 304 Реализация этой мечты живо напоминает психологию патологической лжи. Дельбрюк 77 и Форе 78 указывали на значение аутосуггестии при формировании патологической лжи и фантазий. Пик 79 приводит в качестве первого симптома истерических фантазий интенсивную аутосуггестивность, которая и делает возможной реализацию "снов наяву". Пациентка Пика вживается в местах в нравственно рискованную ситуацию и .в конце концов инсценирует покушение на изнасилование самой себя, причем она обнаженной ложится на пол и привязывает себя к столу и стульям. Или формируется драматическая личность, с которой пациентка вступает в переписку, как, например, в случае Бона 80 , когда пациентка придумывает себе помолвку и предсвадебные отношения с совершенно фантастическим адвокатом из Ниццы и якобы получает от него письма, которые она между тем пишет сама измененным почерком. Эти патологические фантазии с аутосуггестивной подтасовкой воспоминаний, доходящей до настоящего бреда и галлюцинаций, обнаруживаются также в жизни многих святых 81 . От фантастических представлений с сильной чувственной окраской до настоящих комплексных галлюцинаций только один шаг 82 . Так, например, в первом случае у Пика можно видеть, как пациентка, воображающая себя королевой Елизаветой, постепенно до такой степени теряет себя в своих фантазиях, что внешне ее состояние может быть охарактеризовано как настоящее помрачение, которое позднее действительно переходит в истерический делирий, и ее фантастические мечты становятся типичными галлюцинациями. Патологический лжец, который дает увлечь себя своим фантазиям, ведет себя так же, как ребенок, забывающий себя в праздности или повседневных занятий, составляющих лишь слабое препятствие для внутренних сновидений. Это фантастические конструкции, тысячу раз возобновляемые и продолжаемые, редко завершающиеся, в которых фантазия берет реванш за серое, будничное существование и в которых истерики дают себе волю" (фр.).]
77 Die pathologische Luge und die psychisch abnomen Schwindler.
78 Der Hypnotismus.
79 Oberpathologische Truumerei und ihre Beyehung wr Hysterie, p. 280 ff.
80 Bohn, Ein Fell von doppelten Bewufitsein.
81 Gurres, Die christliche Mystik. 82 CM. Behr, Erinnerungsftilschungen und palhologische Traumwstande; см. также: Ballet, Le Langage interieur.
305 своей игре 83 , или как актер, совершенно вошедший в роль. Разница с сомнамбулическим расщеплением личности тут непринципиальна, она проявляется лишь как различие в степени и покоится на первичной аутосуггестивности и разъединении психических элементов. Чем больше диссоциируется сознание, тем большей будет пластичность фантастических ситуаций, тем меньшей будет доля сознательной лжи и сознательности вообще. Эта захваченность интересующим предметом есть то, что Фрейд называл "истерической идентификацией". Одна тяжелая истерическая пациентка Эрлера 84 , например, гипнагогически представляла себе многочисленных маленьких бумажных всадников, настолько захватывавших ее фантазию, что у нее возникало ощущение, будто она тоже всадник и находится среди них. В норме аналогичные явления встречаются нам в снах; ведь в этот момент мы мыслим преимущественно "истерически" 85 . Полная захваченность интересующей идеей объясняет нам также недостижимую для сознательного актерства естественность псевдологических или сомнамбулических представлений. Чем меньше вмешивается с размышлениями и оценками бодрствующее сознание, тем надежнее и убедительнее будет объективация мечты 86 . Наш случай имеет еще одну аналогию с Pseudologia phantastica * : в своем формировании он развивается от приступа к приступу. В литературе многократно представлены случаи, когда патологическая ложь под влиянием различных истероформных осложнений формируется приступообразно 87 . Наша пациентка развивает свою систему исключительно во время приступа. В нормаль-
83 CM. Redlich, Ein Beitrag wr Kenntniss der Pseudologia phantastica, p. 66.
84 Hysterisches und hystero-epileptisches Irresein, p. 21. 85 Binet (1. с., p. 79): "Les hysteriques ne sont pour nous quo des sujets d'election, agrandissant des phenomenes qu'on doit necessairement retrouver i quelque degrtchez une foule d'autres personnes qui ne sont ni atteintes ni memo effleurees par la nevrose hysteriqlie". ("Истерия является для нас лишь особым объектом, вырастающим из явлений, которые всегда можно обнаружить в какой-то степени у многих других людей, не пораженных и даже не затронутых истерическим неврозом" (фр.).] 86 Вспомним, например, о путешествующих по крышам лунатиках. 87 DelbrOck, 1. с., Redlich, 1. с. Вспоминается в связи с этим также развитие бредовых идей в эпилептически помраченном состоянии, о котором сообщает МйгсЬеп, 1. с., р. 51, 52. * Псевдология, патологическая страсть ко лжи (лат.). 11 Зак. 354 306 ном состоянии она совершенно не способна дать какую-то новую идею или разъяснение, для этого ей каждый раз необходимо вызвать состояние сомнамбулизма или ожидать наступления последнего. Этим аналогия с патологическими фантазиями и с Pseudologia phantastica исчерпана. Существенное отличие нашей пациентки от случаев патологических фантазий состоит в том, что никогда нельзя было доказать, что сплетения ее фантазий сформировались прежде предмета ее повседневного интереса; ее фантазии, подобно внезапной взрывной волне, прорываются из мрака бессознательного в ошеломляющих количествах. Совершенно так же было в случае пациентки Флурнуа Хелен Смит. Однако во многих случаях (см. ниже) может быть доказана их связь с тем, что было воспринято в нормальном состоянии, а это позволяет предположить, что истоком подобных фантазий первоначально были эмоционально значимые представления, занимавшие бодрствующее сознание, правда, лишь на протяжении короткого времени 88 . Мы должны предположить также, что при возникновении подобных фантазий большую роль играет истерическая забывчивость 89 , и этого нельзя упускать из виду: многие представления, которые сами по себе достаточно ценны, чтобы сохраняться в сознании, подвергаются забвению; ряды мыслей, связанных с ними, исчезают из сознания и благодаря психической диссоциации дальше развора- 88 См. в связи с этим в высшей степени интересное предположение Флурнуа о возникновении des cycle hindou у X. С.: "Je ne seiais pas etonne que la remarque de Marite sur la beaute des femmes du Kanara ait it& ie clou, l'atome crochli, qui a piqae l'attention subliminale et l'a tres naturellement rivee sur cet unique passage, avec les deux oil trois lignes cons^cutives, и l'exclusion de tout ie contexte environnant, beacoup moins interresant" (1. с., p. 285). ["Я бы не удивился тому, что замечания Марле относительно красоты женщин с Канар было ключом, который породил сублиминальное внимание и очень естественным образом остановил его на этом единственном пассаже, с двумя или тремя следующими друг за другом строчками, исключая весь окружающий контекст, гораздо менее интересный" (фр.).] 89 Жане говорит: "Мнимая ложь истериков если не всегда, то довольно часто обязана своим происхождением забывчивости. Аналогично ею можно объяснить их капризы, переменчивость их настроения, их неблагодарность - одним словом, их непостоянство, поскольку взаимосвязанность прошлого и будущего, которая и сообщает всему поведению серьезность и соразмерность, в значительной степени зависит от памяти" (Der Geisieszustand) der Hysterischen, p. 67) (цит. по Шарко). 307 чиваются в бессознательном; это процесс, с которым мы вновь и вновь сталкиваемся в генезисе сновидений 90 . Таким образом можно объяснить появление фантазий, якобы внезапное и неожиданное. Тотальное погружение сознательной личности в фантастическую роль косвенно опосредствует развитие сосуществующих автоматизмов: "Une seconde condition peut amener la division de conscience; ce n'est pas une alteration de la sensibilite, c'est une attitude particuliere de l'esprit, la concentration de l'attention sur un point unique; il resuite de cet etat de concentration que l'esprit devient distrait pour ie reste, et en quelque sorte insensible, ce qui ouvre la carriere aux actions automatiques; et ces actions... peuvent prendre un caractere psychique et constituer des intelligences parasites, vivant cote a cote avec la personalite normale qui ne les connaTt pas"
91 . Романы пациентки дают примечательное разъяснение относительно субъективных корней ее фантазий. Они наполнены явными и тайными любовными историями, незаконными рождениями и другими сексуально сомнительными вещами. В центре всех ее двусмысленных историй находится антипатичная ей женщина, которая постепенно образует полярную противоположность ей самой, так что Ивенс оказывается вершиной добродетели, а означенная дама - бездной порока. Ее учение о 90 "Благодаря сознательному размышлению нам становится известно, что в использовании внимания мы следуем определенному пути. Если на этом пути мы приходим к представлению, не выдерживающему критики, то процесс прерывается; внимание ослабевает. Представляется, однако, что начатый и прекращенный ход мысли может продолжаться и без того, чтобы внимание вновь обращалось к нему, если только в каком-нибудь месте он не достигнет такой интенсивности, которая привяжет внимание принудительно. Таким образом, первоначальное отклонение мыслительного процесса, совершаемое сознанием на основе суждения о его неправильности или непригодности для актуальных целей акта мышления, может стать причиной того, что он будет продолжаться незаметно для сознания вплоть до момента засыпани" . (Freud, Die Traumdeutung, р. 351). 91 Binet, 1. с., p. 84. ["Второе условие может вызвать разделение сознания; это не потрясение чувственной сферы, это специфическая установка психики, концентрация внимания на одном-единственном пункте; он вытекает из такого состояния концентрации, когда психика становится рассеянной по отношению к остальному и в некотором роде бесчувственной, что открывает путь для автоматических действий; и эти действия... могут принимать психический характер и формировать паразитические интеллекты, живущие бок о бок с нормальной личностью, которая их не знает" (фр.).] 308 реинкарнации, в котором она выступает родоначальницей бесчисленных тысяч потомков, с неприкрытой наивностью вырастает из избыточных фантазий, которые столь свойственны для пубертатного периода. Это наполненная предчувствием сексуальность женщины, ее мечта о плодовитости, которая и породила у пациентки столь причудливую идею. Если подходить с этой точки зрения, то сущность Ивенс и всего ее неслыханного семейства сведется к осуществлению в мечтах сексуального желания, а отличие от ночных сновидений будет состоять лишь в том, что фантазия эта продлится месяцы и годы. 1. Отношение к истерическому припадку Лишь один пункт в истории С. В. остался до сих пор без обсуждения, а именно ее припадок. Во время второго сеанса пациентка была охвачена внезапным припадком физической слабости, от которого очнулась с воспоминанием о различных галлюцинациях. По ее свидетельству, она ни на минуту не теряла сознания. По внешним симптомам и по протеканию этих приступов можно было бы предположить нарколепсию или летаргию, как они были описаны, например, Левенфельдом; тем более что нам известно о приступе летаргии у одного из членов семьи (у бабушки). Вполне возможно, что наша пациентка унаследовала "летаргическую предрасположенность" (Левенфельд). На спиритических сеансах часто наблюдались истерические конвульсивные припадки. Однако у нашей пациентки конвульсивных явлений никогда не было, вместо них возникали состояния своеобразного сна. В данном случае этиологически в поле нашего зрения попадают два момента: 1) распространение гипноза, 2) психическое возбуждение. 1. Распространение парциального гипноза. По наблюдениям Жане, подсознательные автоматизмы имеют гипнотическое воздействие и могут повлечь за собой тотальный сомнамбулизм 92 . Он поставил следующий
92 "Une autre consideratin rapproche encore ces deux ^tats, c'est que les actes
309 эксперимент: второй наблюдатель вовлекал в разговор пациентку, находившуюся в состоянии полного бодрствования, между тем как Жане стоял у нее за спиной и, делая шепотом внушение, заставлял бессознательно двигать рукой, писать и знаками давать ответ на вопросы; внезапно пациентка прервала разговор на полуслове, обернулась и продолжила сознательное (mit ihrem OberbewuBtsein) общение с Жане, бывшее до тех пор подсознательным: она была в состоянии гипнотического сомнамбулизма 93 . В этом примере представлен процесс, напоминающий наш случай. Однако по известным причинам (они будут обсуждаться ниже) следует признать, что такое состояние сна нельзя рассматривать как гипноз. Поэтому встает вопрос о 2. Психическом возбуждении. О Беттине Брентано известно, что когда она в первый раз встретилась с Гёте, то заснула у него на коленях 94 . Из истории процессов над ведьмами известен экстатический сон, наступающий в момент ужаснейших мучений, так называемый "ведьмин сон" 95 . Для лиц с предрасположенностью достаточно относительно небольшого повода, чтобы спровоцировать сомнамбулическое состояние. Так, например, одной чувствительной даме удаляли из пальца занозу. Без каких-либо изменений в физическом состоянии она внезапно мысленно перенеслась на прекрасный луг и увидела себя на берегу ручья, где собирала цветы. Это состояние длилось ровно столько, сколько продолжалась незначительная операция, и потом прошло само собой без какого-либо особого вмешательства
96 .
slibconscients ont un effet en quelque sorte hypnotisant et contribuant par puxmernes a amener ie somnambulisme" (L'Automatisme psychologigue, p. 329). ["Другое соображение также сближает эти два состояния, а именно что подсознательные акты имеют в некотором роде гипнотизирующий эффект и сами по себе способствуют возникновению сомнамбулизма" (фр.).] 93 1. с., р. 329. 94 В литературе этот эффект - засыпание в момент высочайшего возбуждения - использован Поставом Флобером в романе "Саламбо", когда герой, завоевавший наконец Саламбо в результате упорной борьбы, внезапно засыпает в тот самый момент, когда прикасается к ее девичьей груди. 95 Возможно, сюда же относятся случаи эмоционального паралича. См. Baetz, OberEmotionsldhmung. 96 Hagen, Zur Theorie rier Hallucination, p. 17.
310 Ненамеренное провоцирование истерической летаргии посредством гипноза наблюдал Левенфельд 97 . Наш случай имеет известное сходство с истерической летаргией по описанию Левенфельда 98 : дыхание поверхностное, пульс редкий, лицо мертвенно-бледное, далее характерное чувство умирания и мысли о смерти 99 . Сохранение отдельных сфер чувствительности не свиде-" тельствует против летаргии: так, в известных случаях при мнимой смерти сохраняется способность слышать 100 . В случае, приведенном Бонамезоном 101 , чувства не только сохранились, но слух и обоняние даже обострились. Имели место также галлюцинаторное содержание и разговоры вслух с лицом, галлюцинировавшим в летаргии 102 . Как правило, летаргический интервал перекрыт тотальной амнезией. В случае Д., описанном Левенфельдом 103 , по пробуждении сохранялось некоторое воспоминание, в случае Бонамезона амнезии не было совсем. На впавших в летаргию не действуют обычные пробуждающие раздражители; однако Левенфельду посредством "штрихов Месмера" удалось превратить летаргию своей пациентки в гипноз и таким путем войти в контакт с остаточным сознанием в границах приступа 104 . Наша пациентка в летаргии сначала была совершенно недоступна для общения, потом начала спонтанно разговаривать, причем была неконтактна, когда говорило ее сомнамбулическое Я, и контактна, когда говорили автоматические личности. В последнем случае возможно, что гипнотизирующее воздействие автоматизмов привело к частичному превращению летаргии в гипноз. Если принять во внимание, что, по мнению Левенфельда, летаргическую предрасположенность нельзя напрямую идентифицировать с поведением нервного аппарата, характерным для истерии, то предположение об унаследовании соответствующей диспозиции от родственников в нашем случае приобретает известную ве- 97 Ober hysterische Schtafzflstttnde, р. 59. 98 CM.FIournoy, 1. с., p. 65. 99 Loewenfeld, 1. с., р. 737.
100 1. c., p. 737.
101 Un Cos nmarquable (l'hypnose sponfanee, p. 234. 102 Loewenfeld, 1. с., p. 737. 103 1. с., р. 737. 104 Loewenfeld, 1. с., p. 59. 311 роятность. Приступы сильно осложняют клиническую картину. До сих пор мы видели, что Я-сознание пациентки во всех случаях идентично. Пока мы рассмотрели два вторичных комплекса Я-сознания и проследили их вплоть до сомнамбулического приступа, в котором они предстают как видения пациентки, одновременно прекращая свои моторные проявления. Во время последующих приступов для внешнего наблюдения они оставались невидимыми, но в противоположность этому разворачивали особо интенсивную деятельность как видения в помраченном состоянии. Представляется, что уже на ранних этапах от первичной бессознательной личности откололись многочисленные ряды вторичных представлений, потому что уже после одного-другого сеанса духи следовали дюжинами. Их имена были разнообразны и неисчерпаемы, тогда как различия между соответствовавшими им личностями скоро истощились и обнаружилось, что все они группируются вокруг двух типов: серьезнорелигиозного и беспутно-веселого. Поэтому речь и шла, собственно, только о двух подсознательных личностях, которые, правда, и выступали под различными именами, но это не имело существенного значения. Более старший тип, дедушка, с которым и пришли автоматизмы, первым начал оказывать услуги помраченному состоянию. Я не могу припомнить ни одной суггестии, которая могла бы дать повод к автоматической речи. Опираясь на предыдущие рассуждения, приступ при таких обстоятельствах мы можем рассматривать как частичный аутогипноз. Сохраняющееся Я-сознание, которое вследствие изоляции от внешнего мира целиком занято своими галлюцинациями, является остатком бодрствующего сознания. Для автоматизма открывается тем самым дополнительное поле деятельности. Самостоятельность отдельных центральных сфер, которую мы с самого начала констатировали у пациентки, дает нам возможность объяснить акт автоматической речи. Иногда ведь и спящий говорит во сне, да и бодрствующий человек волнующие мысли сопpовождает бессознательным шепотом 105 . Ха- 105 См. исследования Лемаина о невольном шепоте. В кн.: Aberglaube und ZaubeKi, р. 386 ff.
|
