|
Отрицание чужого опыта без приведения аргументов, уход от прямой ссылки на активно действующее лицо:
Вместо: «я вижу» говорится «можно видеть, что…» Вместо: «это тревожит меня» — «это является тревожным фактором». Использование неопределенный существительных: это, оно, некто, кто-то, люди и т.д. Использование номинализаций: фрустрация, стресс, напряжение и т.д.
Четвертая категория Сатир — растяпа, неумеха
Из нашего опыта следует, что эта категория — быстрое чередование первых трех, следовательно, синтаксис, соответствующий ей, — это быстрое чередование синтаксических примеров из первых трех категорий, представленных ранее. Также клиент иногда демонстрирует эту категорию, используя некоторые конструкции или части предложений и вопросов, задаваемых ему терапевтом. («Структура магии», Джон Гриндер и Ричард Бэндлер, 1976).
Чтобы понять, каким образом позы могут быть полезны в вашей работе, нужно осознать, что каждый из этих примеров очень полезен при анализе, так как поведение складывается из нескольких таких образцов, но ни один из них не может считаться полным. Например, у задабривателя отсутствуют в общении какие-либо послания, относящиеся к самому себе. Принимая во внимание тот факт, что каждое из таких действий означает какой-то выбор, мы, как люди-помощники, должны быть способны помочь людям найти какой-то альтернативный выбор. Другой способ использования этих категорий Сатир заключается в том, что каждая из этих поз представляет собой универсальный и часто встречающийся пример неконгруэнтности, несоответствия.
Терапевт обязан помогать людям, а в процессе этого мы каждый день сталкиваемся с необходимостью реагировать на невербальные послания. Проблема заключается в том, как правильно понять внутренний смысл и сложность невысказанного, эффективно использовать полученную информацию для изменения и развития человека. Чтобы действовать эффективно, терапевт выясняет, кем является для пациента тот или иной человек, на что он похож, что напоминают некоторые повторяющиеся движения тела, как звучит голос, какие чувства и ощущения он вызывает. Неожиданный терапевтический эффект может основываться лишь на суждении: подходит или не подходит, конгруэнтно или неконгруэнтно по отношению к той вербальной информации, которую получает терапевт.
Обратите внимание, что терапевту не приходится заниматься «чтением мыслей». Он либо просто просит выразить мысль словами (полное взаимоотношение «сложного равенства»), либо не придает никакого значения тому невербальному посланию, которое он получил, а просто решает, соответствуют ли эти послания одно другому. Ниже приводится несколько примеров из стенограммы, полученной на том же занятии несколько позднее:
Терапевт: «Да, Мари, и мне интересно, как вы узнаете, когда Дейв оказывает вам внимание, относится к вам с уважением?»
Мари: «Смотрите сами, все это время, как обычно… я говорю, а он смотрит на пол».
Терапевт: «Итак, когда вы говорите и видите, что Дейв смотрит на пол, тогда вы знаете, что он не обращает на вас никакого внимания?»
Мари: «Верно, я вижу, что вы правильно все себе представляете».
Терапевт: «Да, но я не уверен. Я бы хотел, чтобы вы спросили Дейва, обращает он на вас внимание или нет. Хорошо?»
Мари: «Ладно. Хорошо. Дейв, мне действительно интересно было бы узнать, обращаешь ты на меня внимание или нет?» (Когда Мари говорит это, она поддается всем телом вперед, левым указательным пальцем указывает в направлении Дейва, ее правая рука упирается в бедро, ее тон голоса высокий и пронзительный, мускулы ее глотки и шеи сильно напряжены).
Дейв: «Конечно, Мари. Ты знаешь, что…»
Терапевт: (перебивая Дейва) «Подождите минутку, Дейв (поворачиваясь к Мари); Мари, я бы хотел сейчас рассказать о некоторых вещах, которые я только что разглядел, когда вы спрашивали Дейва, обращает он на вас внимание или нет. Хорошо? Мне было немного трудно в точности понять, о чем вы говорили. Я слышал, что вы сказали, но то, как вы это сказали, какую позу при этом приняло ваше тело, ваша левая рука, тон вашего голоса, когда вы это говорили, абсолютно не соответствовал словам».
Мари: «О, да. Вы, пожалуй, единственный, кто попросил меня спросить его об этом. Я давно уже знаю, что он не обращает на меня никакого внимания».
Если не принимать во внимание рассмотренные ранее примеры, то можно заметить, что терапевт использует свои чувства — свои сенсорные каналы — чтобы ощутить неконгруэнтность в обращении Мари к Дейву. А именно, слова, которые он слышит, абсолютно не совпадают ни с тоном ее голоса, ни с движениями ее руки, ни с позой тела. Не делая никакой попытки придать какое-то значение этим невербальным сигналам, он просто демонстрирует их Мари и говорит, что у него трудности с пониманием того, что же она хотела сказать на самом деле. Рассмотрим, что здесь произошло: терапевт увидел здесь пример «чтения мыслей» и «сложное равенство» по отношению к Дейву. Когда она спрашивает Дейва об этом, ее тон голоса, положение тела и движения резко контрастируют с ее словами. Терапевт снова пытается противодействовать, стараясь, чтобы Мари осознала неконгруэнтность, которую он отметил в ее способе общения. Ответ Мари ясно показывает, что ее отношение к Дейву предвзято. Она абсолютно убеждена, что Дейв не обращает на нее никакого внимания, когда он не смотрит на нее. Поскольку она твердо в этом убеждена, то просьба терапевта совершенно неконгруэнтна с тем, во что она верит, поэтому результат просьбы — неконгруэнтное общение.
Мари: «О, да. Вы, пожалуй, единственный, кто попросил меня спросить его об этом. Я давно уже знаю, что он не обращает на меня никакого внимания».
Терапевт: (поворачиваясь к Дейву) «Дейв, я бы хотел, чтобы вы ответили на вопрос Мари».
Дейв: «Хорошо, я действительно слушал (терапевт жестом показывает, что Дейву следует обращаться прямо к Мари), что ты говорила, Мари (смотрит на нее). Да только, что в этом пользы (смотрит вниз на пол)».
Терапевт: «Дейв, что с вами сейчас произошло? Поначалу вы смотрели на Мари, а потом снова стали смотреть на пол».
Дейв: «О, я сейчас снова увидел у нее это выражение лица, этот взгляд. Я знаю, что он означает — она несчастлива со мной».
Терапевт: «Мари, правда или неправда то, что сказал Дейв?»
Мари: «Нет, в действительности я смотрела на лицо Дейва и думала о том, как бы я хотела поверить ему».
Терапевт: «Дейв, расскажите нам, как получилось, что в конце вы опять стали смотреть на пол вместо того, чтобы смотреть прямо на Мари?»
Дейв: «Что?»
Терапевт: «Я бы хотел, чтобы вы рассказали нам, что случилось с вами, когда вы говорили с Мари и смотрели на нее, а кончили тем, что стали смотреть на пол».
Дейв: «О, да, это так. Я не могу говорить нормально, без напряжения — вы это знаете, я уже говорил об этом. А когда Мари смотрит на меня вот так, все у меня в голове смешивается и я становлюсь, как чистый лист бумаги, вы понимаете, что я имею в виду?»
Терапевт: «А когда вы пытаетесь внимать Мари и понимать ее, почему вы заканчиваете тем, что смотрите в пол?»
Дейв: «Я действительно хочу понять и услышать, что она говорит, и я смотрю на нее, но когда я вижу на ее лице такое выражение, как только что, такой взгляд… я просто не могу ее слышать, я не слышу ее, не слышу, что она говорит… действительно».
Терапевт: «Я хотел бы узнать (обращается к Мари), осознали ли вы, что Дейв смотрит не на вас, а на пол не потому, что он не уделяет вам внимания, а потому, что это действительно важно для него, и он способен проявить внимание к тому, что вы говорите. Вы знали это ранее?»
Мари: (переходя на тихий плач) «Да, Дейв, я верю тебе!»
Терапевт: «И вы, Дейв, когда вы видите то самое выражение на лице Мари, на основании которого вы думаете, что она несчастлива с вами, вы теперь понимаете, что она таким образом обращает на вас внимание и высказывает свой интерес к вам?»
В этой части стенограммы приводятся несколько важных примеров. Первое, отметьте, что определенная часть боли и взаимного непонимания в отношениях между Мари и Дейвом прямо проистекала из определенной предвзятости, которую они выработали в общении друг с другом. У Мари выработалось «сложное равенство», согласно которому, если Дейв не смотрел на нее, следовательно, он не обращал на нее никакого внимания. У Дейва его жизненный опыт выработал определенный стереотип поведения, согласно которому, если он смотрел на нее и видел на ее лице определенное выражение, ему надо было отвернуться для того, чтобы остаться по-прежнему внимательным к ней. Это тот самый прочный цикл коммуникационных ошибок, который мы столь часто отмечаем: действие, которое делает один из членов семьи, чтобы довести что-то до конца, одновременно сигнализирует другому члену семьи, что первый не сделал именно это действие. Такой цикл продолжается бесконечно, поскольку в приведенных примерах у людей, включенных в это общение, нет никакого способа прекратить это.
Этот обмен между Мари и Дейвом — хороший пример того, как шаблоны общения в виде «сложного равенства» и «чтения мыслей» могут соединяться и создавать цепочку заданного общения, которое приводит к страданиям во взаимоотношениях между членами семьи. Мы можем прервать этот процесс, действуя постепенно (шаг за шагом), последовательно идентифицируя все примеры общения и отдельные элементы.
И Мари, и Дейв являются добрыми, заботливыми людьми с самыми лучшими намерениями по отношению друг к другу. Они искренне хотят общаться друг с другом. Мари начинает говорить, и Дейв смотрит на нее, когда слушает.
Мари старается выразить то, что она говорит, с максимальной точностью, и Дейв также старается ее понять. В этом своем усилии точно выразить то, что она хочет сказать, Мари меняет выражение лица, сужает глаза по мере того, как она представляет себе картину, которая помогает ей сосредоточиться и правильно передать то, что она хочет сказать (вспомните, ведь у нее именно визуальная репрезентативная система), она подается вперед и т.д. Дейв ранее видел то же самое выражение на лице Мари и наблюдал те же самые движения тела именно в те моменты, когда она была несчастлива с ним. Таким образом, у Дейва установилось «сложное равенство»: «Мари сужает глаза и подается вперед» = Мари несчастлива с Дейвом.
Именно посредством этого «сложного равенства» Дейв «знает», что Мари думает и чувствует; то есть, применяя «сложное равенство», Дейв использует «чтение мыслей» для того, чтобы определить, что именно Мари чувствует в этот момент. Это первая часть заданного общения между Мари и Дейвом.
Поскольку Дейв «знает», что Мари несчастлива с ним, (он чувствует себя уставшим, скованным и для него просто трудно дальше слушать и понимать то, что она ему говорит, поскольку он воспринимает ее сигналы и предвзято их) «осознает» и поэтому он отводит свой взгляд от Мари и смотрит на пол. Заметим, что такая перемена происходит из-за его желания понять Мари, плюс из-за его «чтения мыслей».
Мари видит, что Дейв отвел глаза от нее и смотрит на пол. Ранее она заметила, что такое произошло, когда Дейв был невнимательным к ней. Следовательно, у Мари есть «сложное равенство»: Дейв уводит свой взгляд от Мари и смотрит на пол = Дейв не обращает должного внимания на Мари.
Посредством «сложного равенства» Мари «знает» внутреннее состояние Дейва. Далее Мари осуществляет «чтение мыслей». Это вторая часть заданного общения.
Поскольку Мари «знает», что Дейв не обращает на нее | внимания, она прилагает дополнительные усилия, чтобы он обратил на нее внимание. Она подается вперед, сужает глаза и делает это тем выразительнее, чем сильнее она хочет общаться с Дейвом (поскольку ведущая репрезентативная система у нее визуальная, она старается более четко представить себе визуальную картину этого общения). Заметьте, что все эти изменения, которые с ней происходят, происходят именно из-за ее желания общаться с Дейвом, плюс из-за ее «чтения мыслей».
Теперь Мари и Дейв зациклены в этом порочном круге: чем более эффективно Мари пытается выразить себя, тем больше сигналов о том, что она несчастлива с Дейвом, она ему посылает. И чем больше таких сигналов воспринимает Дейв, тем больше он пытается понять причину, тем самым посылая ей сигналы, что он не обращает на нее внимания. И чем больше таких сигналов воспринимает Мари, тем сильнее она стремится привлечь его внимание и тем больше… Через некоторое время после того, как такой цикл прокрутился несколько раз, Дейв на самом деле перестает обращать внимание на Мари, чтобы избежать отрицательных чувств, которые передаются от нее к нему. И эта последняя стадия ставит заключительную точку в создании заданного общения, так как подтверждается «сложное равенство» и «чтение мыслей», на которых и основывается этот коммуникационный цикл.
Из нашего опыта следует, что один из результатов такого заданного коммуникационного цикла, какой мы наблюдаем между Мари и Дейвом, — разлад их общения во многих других областях, вплоть до того, что они начинают сомневаться в своей человеческой значимости. Например, Мари может прийти к заключению, что она не стоит внимания Дейва, а Дейв может решить, что Мари несчастлива с ним, поскольку она вообще не способен принести ей счастье.
Пример, тесно связанный со способом, посредством которого терапевт может прервать заданное общение, это перевод. У Мари наиболее используемая репрезентативная система — визуальная, с этим связан и пример «сложного равенства», который у нее вырабатывается: Дейв не обращает на нее никакого внимания до тех пор, пока он не начинает смотреть на нее в то время, как она говорит. Но основная репрезентативная система Дейва — кинестетическая. Поскольку он чувствует себя плохо (зажато и опустошенно), когда видит ее взгляд, он начинает смотреть на пол, чтобы собраться с силами, сосредоточиться и быть способным проявить к ней внимание. Терапевт выявил основные стадии этого процесса и поступил очень просто: он как бы перевел его с одного языка (языка Мари) на язык Дейва (можно и наоборот) и сыграл на эффекте перевода. Опуская часть стенограммы, мы рассмотрим теперь другой пример неконгруэнтности:
Терапевт: (поворачиваясь к сыну) «О'кей, Тим, а сейчас скажи мне, что бы ты хотел изменить в вашей семье?»
Тим: (бросая быстрый взгляд на мать) «Да я вообще-то не знаю… . Мам всегда говорит, что не стоит говорить о…»
Мари: (прерывая, подаваясь вперед в своем кресле, указывая пальцем и медленно поводя головой из стороны в сторону) «Вперед, смелее дорогой; сейчас же скажи, что бы ты хотел (тон голоса пронзительный)».
Тим: «О… Я думаю, что я не хочу… может быть позднее».
Терапевт: «Маргарет (пятнадцатилетняя дочь), когда Мари говорила с Тимом прямо сейчас, что ты осознавала?»
Маргарет: «Да я не знаю… Она выглядела как бы рассерженной и …»
Терапевт: «Что она сказала Тиму?»
Маргарет: «Понимаете, я действительно не помню».
Заметьте, что слова, которые говорила Мари совершенно не соответствуют ее позе, движениям тела, тону голоса и т.д., всему тому, что было помимо слов. Мальчик Тим (двенадцати лет) должен решить, какому приказанию он должен следовать: выраженному словами или невербальному, поскольку они имеют совершенно разные значения. Мы можем представить этот процесс в следующем виде:
Тим решает (не обязательно сознательно) воспринять первую группу посланий и следовать приказу, выраженному в ней, и не подчиняться вербальному посланию.
Терапевт также выделил и другой кусок неконгруэнтного общения. В данном случае вместо того, чтобы комментировать его самому, он попросил другого члена семьи сделать это. Ответ Маргарет позволил терапевту выяснить несколько моментов: Маргарет, очевидно, не осознает никакой неловкости, неконгруэнтности в общении; она говорит только о той информации, которую получает визуально. Одним из неудачных, но весьма распространенных явлений, возникающих в результате неконгруэнтного общения, является то, что люди, попадающие в процесс неконгруэнтного общения, решают, как бы выключить один из источников информации. Другими словами, поскольку послания, которые они получают, не совпадают, они соответствующим образом реагируют на эту неконгруэнтность -они просто как бы выключают один из источников этих несовпадающих посланий. В случае с Маргарет ясно, что она осознает то, как ее мать выглядит, но не то, что она говорит.
В том, что касается Маргарет, видны некоторые неудачные моменты. Во-первых, у нее выработалось правило, согласно которому, когда бы она не сталкивалась с неконгруэнтным общением — ситуацией, когда послания, которые она получает по разным каналам приема информации, не совпадают, она систематически отбирает и воспринимает только ту информацию, которую она воспринимает визуально. Это прежде всего лишает ее значительного источника знаний о других людях и о внешнем мире. Во-вторых, когда Мари (или кто-либо еще) общается неконгруэнтно, она постоянно замечает, что она сама не знает в точности, что собственно говоря происходит. Неконгруэнтное общение — это сигнал о том, что у этого человека более чем одна единая модель поведения, и что эти модели конфликтуют между собой. Поскольку эти модели дисгармонируют между собой, когда он взаимодействует с другим человеком, он не может отреагировать на послание так, чтобы в нем были представлены две реакции от двух моделей, следовательно, реакция-послание является противоречивой. Когда Маргарет решила отреагировать только на одну группу посланий Мари (телесно-визуальных), полученных только в согласии лишь с одной моделью мира Мари, она потеряла контакт с другой частью личности Мари. Каждая из моделей Мари, в сущности, является не более чем ее частью, но не целым, и может служить источником выбора решений. Когда люди вокруг Мари начинают взаимодействовать лишь с одной ее частью, Мари сама теряет контакт с остальными частями своего «я», перестает осознавать их как возможный источник для принятия различных решений. Далее она блокирует свое живое и творческое развитие, ее общение становится неконгруэнтным, и она начинает чувствовать себя разбитой, парализованной и даже начинает стыдиться того, чего она в действительности хочет. В-третьих, когда Мари начинает неконгруэнтно взаимодействовать, другие члены семьи вынуждены решать: на послание какого типа они будут реагировать. Возьмем в качестве примера Маргарет: она осознает только ту информацию, которую воспринимает визуально. Заметьте, что при этом она отмечает невербальные сигналы: она выглядела как бы рассерженной. Это конечно является примером, который мы уже несколько раз обсуждали — примером «сложного равенства»:
-
Высокий тон голоса
-
Указание пальцем
-
Покачивание головой… как бы рассерженной
-
Слова: смелее, дорогой, просто скажи, чтобы ты хотел.
Этот частный пример «сложного равенства» далее обобщается и переходит в кусок заданного общения, то есть, как только Маргарет видит и слышит вышеперечисленные сигналы, то нет сомнения в том, что случится дальше: она решит (снова, возможно, не осознавая этого), что Мари слегка рассержена. Это тот способ, с помощью которого неконгруэнтное общение становится основой для разного рода «сложных равенств», из которых проистекает «чтение мыслей» и вся цепочка заданного общения, которая слишком часто приносит лишь боль и страдания. Прося различных членов семьи описать свои ощущения во время этого процесса, терапевт постепенно выясняет те правила, те шаблоны, согласно которым члены семьи что-то могут говорить, делать или высказывать относительно самих себя или других, а что-то — нет.
Группа правил, которая очень полезна для понимания семейных систем, особенно в контексте проведения терапии, — это группа правил относительно того, что члены семьи могут воспринимать и как они могут действовать, когда их взаимодействие становится неконгруэнтным. Другой способ понять эти правила — это определить, какие каналы восприятия члены семьи могут использовать. Это показывает, какие шаблоны «сложного равенства» повторяются снова и снова. Рассматриваемый пример с Мари и Маргарет предполагает, что информация, полученная по визуальным каналам восприятия, будет в случае несовпадения преобладать над информацией, полученной по другим канала.
Другая группа правил, достаточно важная, как это следует из нашего опыта, — это правила, определяющие каналы передачи информации, тип информации и то, каким членам семьи она предназначена. То есть, кому, что и как разрешено говорить или передавать информацию.
Терапевт: «Да, Мари, я понимаю, что вы беспокоитесь о том, как идут дела в школе у Маргарет, чем она там занимается. Я бы хотел, чтобы вы дали ей понять, что вы от нее хотите в этом плане, прямо сейчас скажите ей об этом».
Мари: «Но это глупо; конечно же, она знает, что меня интересует».
Терапевт: «Вы в этом уверены, Мари? Откуда вы знаете, что она знает, чем именно вы обеспокоены в связи с этим? Когда последний раз вы разговаривали с ней на эту тему?»
Мари: «Но мне кажется, что подобные вещи даже нет необходимости произносить вслух; кроме всего прочего, я ее мать; я имею в виду … (замолкает)».
Терапевт: «Хорошо, продолжайте, скажите нам, Мари; вы имеете в виду — говорите дальше то, что вы хотите сказать».
Мари: «Маргарет, я … (пауза) … (Мари нервно смеется) … это действительно трудно. Я не вижу, что … о'кей (смеется), я беспокоюсь о тебе, Маргарет. Я забочусь о тебе, и меня интересует, как у тебя идут дела».
Терапевт: (поворачиваясь к Маргарет) «Хорошо, Маргарет, ты слышала, что она сказала?»
Маргарет: «Да, я слышала… Но это ошеломило меня… и мне это очень нравится».
Терапевт: «Маргарет, ты ничего не хочешь сказать Мари?»
Маргарет: «О, о… ммм, дайте посмотрю… Хорошо, действительно, я хочу сказать тебе, что сейчас, когда ты говорила это, твое лицо было таким мягким и прекрасным. Я имею ввиду, что… мне действительно было очень приятно смотреть на тебя и слышать то, что ты говоришь, и в любое время, когда ты захочешь сказать что-нибудь подобное снова, мне всегда будет очень приятно тебя послушать».
Терапевт: «Мари, (поворачивается к ней), вы слышали, что она сказала?» (указывает на Маргарет) Мари: (негромко плача) «Да, я слышала».
Здесь терапевт начинает с того, что выясняет в деталях еще неизвестный шаблон «чтения мыслей». Он противодействует этой заданной обратной связи, сначала требуя, чтобы мать с помощью своей дочери выяснила, насколько точны ее представления. Мари сразу же противодействует этому. Терапевт замечает это и понимает, что здесь включается семейное правило, конкретное правило, согласно которому отношение матери к дочери (а в данном случае это правило, вероятно, относится и к другим членам семьи) не может быть выражено просто словами. Или, другими словами, употребляя термины, которые мы ввели, правило исключает канал вербального выражения для посланий, в которых содержится отношение.
Терапевт проводит работу с Мари, приободряя ее до тех пор, пока она не нарушает это устоявшееся семейное правило. Как только мать делает это, терапевт обращается к дочери и работает с ней, добиваясь, чтобы у нее появилась положительная обратная связь с Мари. Далее он расширяет это новое знание — способность вербально выражать свое отношение — и помогает и дочери нарушить правило. Затем он создает другую возможность для выражения посланий любви и внимания внутри семейной системы. Он догадывается, а затем находит подтверждение тому, что есть правило, запрещающее матери и дочери (и вполне вероятно другим членам семьи тоже) выражать свою любовь и внимание физически, но он находит другой канал для выражения внимания, которое было запрещено правилами.
Терапевт: «Вы знаете, у меня есть одно предчувствие. Мари, попробуйте представить себе, есть ли еще какой-либо способ, с помощью которого вы могли бы прямо сейчас выразить ваше отношение к Маргарет?»
Мари: «Хмм, но я не вижу, как…, я … нет … я не могу».
Терапевт: «Хорошо, хотели бы вы научиться другому способу выражения вашего отношения к Маргарет?»
Мари: «Конечно, я сделаю это с большой охотой».
Терапевт: «Мари, я бы хотел, чтобы вы медленно подошли к Маргарет и мягко и нежно обняли и погладили ее».
Мари: «Что??? Это глупо; вещи, подобные этому… о-о-о, то же самое я говорила и в прошлый раз (встает, пересекает комнату, подходит к Маргарет и медленно, поначалу, неуклюже, затем более грациозно обнимает ее)».
Терапевт: (поворачиваясь к Тиму) «А ты, Тим, что ты думаешь, глядя на все это?»
Тим: (очень удивленный) «О, я тоже хочу!»
Это хороший пример удачного терапевтического вмешательства, которое помогло членам семьи адекватно выразить свои чувства и внимание друг к другу. Терапевт помогает членам семьи стать конгруэнтными при выражении важных посланий. Как только это происходит, он немедленно обобщает это новое знание для того, чтобы включить другие каналы выражения отношения — другой выбор для гармоничного выражения — и других членов семьи.
РЕЗЮМЕ
В части первой мы попытались развить некоторые модели, которые весьма полезны для обобщения нашего опыта в сфере семейной терапии. Мы сделали это следующим образом: пытаясь найти общую точку соприкосновения для всего опыта и исходя из этого, мы строили свою модель. Это общее начало для любого построения описано здесь в словах, которые каждый из вас может ассоциировать с действительно богатым и сложным опытом, который вы получили, работая семейными терапевтами. Как мы утверждали ранее, нашу модель следует оценивать как полезную или бесполезную, а не как правильную или неправильную, точную или неточную. Полезную модель можно увязать с вашим собственным опытом — следовательно, необходимо общее начало. Мы отобрали вербальные примеры как общую отправную точку; это составляет примеры семейной терапии, уровень первый.
Второй уровень примеров включает в себя как вербальные, так и невербальные. Мы не старались составить исчерпывающее описание — есть множество гораздо более полезных примеров, которые мы осознаем и с которыми имеем дело в ходе проведения семейной терапии. Более того, мы выделили только минимум шаблонов, которые, как мы считаем, необходимы для творческой, динамичной и эффективной семейное терапии. В следующей, второй, части мы будем группировать эти примеры по естественным классам и покажем некоторые способы, с помощью которых мы соединим их в эффективно действующие структуры, причем уже на новом уровне.
Также в следующей части мы уделим больше внимания тому выбору, который стоит перед семейным терапевтом, когда ему приходится решать, как помочь семье изменить принятые в их семейной системе способы общения, каким образом сделать возможным процесс изменения и развития, как для каждого индивидуально, так и для семейной системы в целом.
Часть вторая
Типы коммуникационных систем
ВВЕДЕНИЕ
В первой части книги мы представили общую модель семейной терапии. Модели сложного поведения — это наиболее общий способ каким-то образом систематизировать ваш профессиональный жизненный опыт, чтобы эффективно действовать в этой области. Семейная терапия является одной из наиболее сложных областей человеческого поведения. Для того чтобы наша модель была полезна нам, семейным терапевтам, необходимо упростить ее до такой степени, чтобы мы смогли управлять процессами. В представленной здесь модели это требование постоянно присутствует; мы определили тот минимум требований, условий, который позволит терапевту систематизировать свой опыт проведения семейной терапии таким образом, чтобы работать эффективно и творчески. Это означает, что когда мы четко соблюдаем требования нашей модели, когда мы оперируем категориями, разработанными в рамках модели, мы работаем эффективно и динамично.
В первой части этой книги мы дали определения и привели примеры шаблонов общения, которые мы считаем необходимыми для эффективной семейной терапии. В этой части книги мы сгруппируем эти примеры в естественные классы. Эти естественные классы-группы определяют последовательность, в которой терапевт может плодотворно применять примеры первого уровня. Результат такого группирования — это детальная, формальная стратегия семейной терапии. Эта полная стратегия, поскольку она определяет как собственно процесс семейной терапии, так и последовательность, в которой все это можно применять. Поскольку это ясная и подробная стратегия, она достаточно легко осваивается. Стратегия формальна, поскольку она не зависит от содержания — ее с хорошим результатом можно применить на любом терапевтическом занятии, независимо от конкретной рассматриваемой проблемы. Снова подчеркиваем, что мы имеем дело с процессом, независимо от содержания. Наше внимание обращено в основном на процесс. Измените процесс, и вы сможете по-новому использовать содержание. Процесс зависит только от формы и последовательности примеров, участвующих в процессе общения между членами семьи и терапевтом. Например, процесс не зависит от продолжительности курса терапии. Другой способ объяснить, что мы имеем ввиду, когда мы подчеркиваем, что стратегия, определяемая нашей моделью, формальна, это сказать, что модель имеет дело с процессом — она фокусируется на примерах копирования, подражания внутри семейной системы, независимо от специфических проблем, свойственных данной системе.
Мы еще раз подчеркиваем различие между содержанием и процессом. Наша модель специально разработана для того, чтобы помочь семье эффективно копировать на уровне процесса. Другими словами, независимо от того, с чем связывают свои проблемы члены семьи: с сексом, деньгами, детьми, дисциплиной или чем-либо еще, эффективная семейная терапия расширит их возможности и позволит им более свободно самовыражаться, общаться и действовать в любой области их семейного жизненного опыта. В ходе своей работы мы обнаружили, что, помогая членам семьи расширить возможности выбора в любой области их взаимоотношений, мы расширяем их возможности в областях с самым разным содержанием.
Более того, наша модель разработана так, что позволяет каждому из вас организовывать свой опыт, чтобы всегда была возможность узнать, что случится дальше; это происходит не потому, что вы над этим долго размышляете, а просто, потому что вы легко распознаете те приметы общения между вами и членами семьи. Возможно, наиболее важным для вашего постоянного развития как потенциального семейного терапевта будет ваше знание о том, как устанавливать обратную связь, как находить то, что собственно говоря, и работает в данном случае. И мы надеемся, что вы воспримете эту модель и найдете ее полезной в вашей трудной, но важной работе человека-целителя.
Вам, читатель, будет очень полезно при использовании примеров в модели для семейной терапии, которую мы создали, иметь четкое и ясное понимание того процесса, который здесь называется процессом общения. Что же мы имеем в виду под процессом общения? То, что мы называем словом «общение», не соответствует полностью ни нашему пониманию этого определения, ни нашему жизненному опыту. Но это весьма продуктивно в качестве руководства к действию для того, чтобы помочь вам найти в нашей модели что-то важное для процесса семейной терапии. Для удобства представим процесс в виде следующих стадий:
общение (передача информации); жизненный опыт (прием информации); вывод (прием информации); обобщение (прием информации); ответное поведение (передача информации).
Теперь мы опишем в словах все эти стадии процесса общения.
Общение (передача) — это послания, которые посылает человек, участвующий в процессе общения. Данный человек может передавать эти послания самыми разнообразными способами — позами тела, движениями кистей рук, самих рук и т.д.; движениями глаз, таза, плечей и лодыжек, тональностью голоса и темпом речи, изменением цвета кожи (!), словами, синтаксисом предложения и т.д. Более того, эти признаки могут осознаваться, а могут и не осознаваться общающимся человеком.
Жизненный опыт, впечатления (прием) — это те послания, которые воспринимаются человеком, на которого направлен этот процесс. Эти послания воспринимаются через различные каналы восприятия: глаза, уши, кожу и т.д. Эти послания также могут осознаваться в процессе восприятия, а могут и не осознаваться человеком, воспринимающим их.
Заключение, вывод (прием) — это уровень понимания посланий, полученных человеком, к которому направлены эти послания. Опять-таки человек может осознавать это понимание или не осознавать.
Обобщение (прием) — это тот способ, с помощью которого человек, получивший послания, увязывает их со своим предыдущим жизненным опытом, а также способ, с помощью которого человек, воспринимающий послания, использует свое понимание для своих выводов и ответов как в настоящем, так и в будущем.
Ответное поведение (передача) — это способ, с помощью которого человек, получивший послание, дает ответ. Эта ступень в коммуникационном цикле эквивалентна первой стадии, когда собственно коммуникатор и человек принимающий информацию, меняются местами.
Конечно же процесс общения между двумя и большим количеством людей редко проходит именно в указанной последовательности. Более того, эти стадии обычно смешаны или могут проявляться в обратной последовательности. Например, даже если я приму определенную позу, буду производить определенные движения руками, ногами, глазами, говорить определенным тоном с определенной скоростью, использовать определенные слова в специфических предложениях, то я увижу определенные движения, то как вы постепенно меняете позу, двигаете вашими руками, киваете или качаете головой и т.д. — движения, которые означают определенные послания для меня, которые я вовлекаю (сознательно или несознательно) в процесс общения, в котором я в данный момент участвую. Следовательно, здесь, как и в любой другой модели, которую мы создаем, мы должны провести классификацию реакций, чтобы более полно понять все послания и создать различные варианты ответов.
Одна из задач, стоящих перед нами как перед семейными терапевтами, — помочь тем, кто приходит к нам, создать новые возможности выбора. Боль во внутрисемейных отношениях для терапевта — это сигнал о необходимости вмешаться. Следовательно, боль весьма полезна именно как сигнал о необходимости изменений. Мы интерпретируем ее как желание развиваться и просьбу о помощи, необходимой для того, чтобы это развитие началось. Более конкретно, мы работаем над тем, чтобы найти область, в которой существует такая необходимость, и помочь членам семьи изменить выработанные шаблоны общения, использование которых и привносит боль во внутри- и вне-семейные отношения. Используя данную ранее пятиступенчатую модель общения, мы стараемся так организовать свою работу, чтобы успешно находить те шаблоны общения, которые, как мы убедились ранее, и являются причиной боли в семейных отношениях, а далее стараемся так реорганизовать семейную систему, ее ресурсы, чтобы перевести эти шаблоны в шаблоны позитивного общения, которые каждый член семьи сможет использовать для достижения своих желаний. Другой способ — просто спросить: «Что является причиной дисгармонии в семье, каким конкретным процессом все это создается и как именно мы должны вмешаться в происходящее в семье, чтобы помочь членам семьи преобразовать разлад в резервы для себя и других членов семьи?» Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мы опишем два пограничных, крайних случая общения — пример заданного, заранее определенного общения, которое приводит к боли и неудовлетворенности людей, вовлеченных в это общение, и общение с обратной связью, которое предоставляет людям выбор. Является ли общение конгруэнтным или неконгруэнтным, процесс общения будет продолжаться, и в обоих случаях каждый из нас действует и реагирует. Обычно в случае неконгруэнтного общения мы действуем в подходящий момент, созидательно, полностью в соответствии со сложившимися обстоятельствами.
Заданный цикл общения
Теперь мы опишем заранее заданный цикл общения, который приводит к боли во взаимоотношениях между людьми. Мы используем пятиступенчатую коммуникационную модель.
1. Общение (коммуникатор-передатчик)
Как при формировании, так и при протекании заданного цикла, личность, передающая определенные послания, действует неконгруэнтно. Другими словами, послания, которые передает тело коммуникатора, его поза, движения, тон голоса, цвет и состояние кожи, темп речи, слова, синтаксис предложения и т.д. не соответствуют друг другу. Обычно, коммуникатор, который неконгруэнтен в своем общении, не осознает, что те послания, которые он передает тому, кто воспринимает информацию, не соответствуют друг другу. Это происходит потому, что он осознает только часть своих посланий — конфликтующие послания остаются вне его восприятия и осознания. Например:
Джордж: (медленно качает головой из стороны в сторону, дышит тяжело и нерегулярно, вес тела сосредоточен на правой ноге, левая нога слегка выдвинута вперед, тон голоса резкий и грубый, левая рука слегка указывает вперед, правая вытянута ладонью вверх). «Ооо, мама, как это восхитительно, что ты заглянула к нам».
В данном случае послания, которые выражены материально — положение тела, движение, дыхание, тон голоса — не соответствуют словам. Хотя вполне возможно, что Джордж осознает только свои слова и совершенно не осознает другие послания, конфликтующие со словами12. Та группа посланий, которая осознается Джорджем, наиболее близко связана с его наиболее используемой репрезентативной системой. Мы понимаем, что Джордж в этой ситуации не лжет, не пытается обмануть себя, свою мать и не старается быть неискренним. Более того, у Джорджа есть несколько одинаковых реакций на неожиданно возникшую на пороге мать. Одна часть личности Джорджа реагирует, пытаясь быть вежливым и радушным со своей матерью, другая часть Джорджа явно удивлена, недовольна и рассержена. Для нас важным является то, что каждое из посланий Джорджа — это ценное сообщение, говорящее о разных частях его личности в данный момент времени. Возмущаться, игнорировать или расценивать как плохое любое из этих посланий и те части личности Джорджа, которые продуцировали эти послания, значит игнорировать некоторые важные элементы личности Джорджа, которые могли бы послужить весьма ценным резервом для изменений и развития. Более того, как это следует из нашего опыта, невозможно игнорировать какую-либо часть личности, эта часть будет постоянно напоминать о себе до тех пор, пока она не будет воспринята, преобразована и воссоединена в целую личность. В традиционной психиатрии, такое утверждение отрицаемой или игнорируемой части личности, называется конверсией. Те части личности Джорджа, которые продуцируют противоречивые послания, мы рассматриваем как неустановившиеся до конца модели мира, которые он до конца не воссоединил в единое целое.
12. Неконгруэнтность — прежде всего внутренняя разобщенность. В этом примере Джордж материальный, вступает в общение отдельно от Джорджа словесного.
2. Жизненный опыт (прием)
Получатель должен теперь понять те послания, которые были представлены ему отправителем информации — он должен понять группы посланий, которые не совпадают по смыслу. Обычно человек, воспринимающий информацию, будет избирательно обращать внимание на те послания, которые он воспринимает через одни из каналов восприятия и отбрасывать остальное. Более точно, получатель будет осознавать послания, воспринимаемые только одним каналом восприятия, в то время, как оставшиеся послания воспринимаются, но не осознаются. И опять-таки, осознаются в основном те послания, которые соответствуют наиболее используемой репрезентативной системе получателя. Важным здесь является то, что когда получатель сталкивается с неконгруэнтным общением, он воспринимает все, в том числе конфликтующие послания; некоторые осознаются, некоторые нет. Если получатель осознает, что некоторые воспринимаемые им послания конфликтуют между собой, то он, как правило, будет расценивать поведение коммуникатора как неискреннее или лживое. Если получатель осознает только те послания, которые совпадают между собой, конфликтующие послания воспринимаются на бессознательном (подсознательном) уровне; тогда обычно поначалу он будет ощущать некоторый дискомфорт, и если такое неконгруэнтное общение будет продолжаться, то через некоторое время он начнет выдавать неконгруэнтные реакции. Это описание содержит основные элементы процесса, посредством которого дети становятся неконгруэнтными в своем общении — они естественным образом учатся у своих родителей, конечно, с самыми лучшими намерениями. В дополнение к сказанному, люди, которые сосредотачивают свое внимание на содержании, а не на процессе, гораздо более уязвимы неконгруэнтностью. Между прочим, этот процесс является причиной дискомфорта для терапевтов, которым постоянно надо работать с людьми, общающимися неконгруэнтно. Некоторые примеры неверного общения — процессов, посредством которых члены семьи создают трудности для самих себя, проявляются в системах взаимоотношений, которые создаются между терапевтами и людьми, с которыми терапевты работают. Это одна из причин того, что терапевты сами к концу рабочего дня чувствуют себя опустошенными и сталкиваются с проблемами в своей собственной жизни.
3. Заключение (прием)
Поставленный перед задачей выбрать какое-то значение из нескольких групп конфликтующих посланий, получатель информации обычно принимает одно из двух решений:
а) на стадии второй — восприятия — получатель так организует свое восприятие конфликтующих посланий, что воспринимает только совпадающие послания. У него появляется вполне осознанное мнение, что коммуникатор передает ему только те послания, которые он осознает. Как отмечалось ранее, он будет получать и воспринимать несовпадающие послания только на подсознательном уровне, и, как правило, придет к подсознательному заключению, что коммуникатор предназначает эти послания для подсознательного восприятия Результатом этого процесса будет то, что получатель будет создавать внутри себя конфликтующие модели мира и чувствовать себя дискомфортно;
б) на второй стадии — восприятия — получатель организует свое восприятие таким образом, что воспринимает и осознает, что получаемые послания не совпадают друг с другом. Он будет считать, что коммуникатор неискренен, лжив или даже, что у него злые намерения.
4. Обобщение (прием)
Очень часто, в контексте неконгруэнтного общения, ранние ощущения и переживания (из детства или из предыдущих внутрисемейных отношений получателя информации) активируются конфликтующими посланиями. Например, может быть, что какая-то конкретная комбинация неконгруэнтных посланий, воспринятая специфическими сенсорными каналами, очень схожа с каким-то примером неконгруэнтного общения, практиковавшимся одним из родителей получателя. Или может быть, что чувство дискомфорта, ощущаемое получателем, будет активировать воспоминание о таком же ощущении, которое он уже переживал в прошлом. Или, например, у двоих людей длительная история взаимоотношений, и когда один из них по какой-либо причине сердится, то он всегда при этом негодующе указывает пальцем; и если по какой-либо причине, даже далекой от негодования, он будет указывать пальцем, то второй человек будет воспринимать это однозначно, независимо от истинной подоплеки: указание пальцем = он рассержен. Такое восприятие будет преобладать даже если все остальные послания будут совершенно не совпадать с ним по смыслу. Такой тип обобщения, когда из общего сложного ощущения выделяется какая-то часть и воспринимается как представляющая все ощущение в целом, — это еще один пример «сложного равенства». И более того, когда второй человек окончательно решает, что указывающий палец говорит только о том, что первый человек рассержен, то мы имеем дело с «чтением мыслей». Одной из отличительных черт типов обобщения, называемых «сложным равенством» и «чтением мыслей» является их жесткость — полное отсутствие гибкости: только так и не иначе. Человек, обобщающий подобным образом, не имеет возможности или способа проверить, насколько правильны его заключения. Его выводы происходят автоматически, фиксируются и действуют бесконтрольно, независимо от контекста происходящего. Надо подчеркнуть, что обобщения - это инструмент, это важный способ организации нашего опыта, наших ощущений. Эта книга, собственно, и является серией обобщений нашего опыта в области семейной терапии. Именно тогда, когда обобщения становятся фиксированными и жесткими, глубоко засевшими в механизмах восприятия посланий в ходе общения, именно тогда человек начинает ощущать, что он не может выбирать реакции13. Эти обобщения являются, если говорить буквально, заранее данными предположениями, неким фильтром из выводов, сделанных на основании более раннего опыта. Они настолько глубоко погружены в личностное поведение, что человек скорее будет искажать получаемые послания, чтобы они совпадали с его обобщениями, чем доверять своим ощущениям и четко и ясно воспринимать мир. Эти шаблоны являются ярким примером самовыполняющихся пророчеств — они предохраняют личность, оперирующую ими от непосредственного восприятия мира в данное время и в данном месте. Они искажают текущие ощущения таким образом, чтобы они совпадали с тем, что имело место в прошлом, и мир становится монотонным повторение прошлого. Эти два примера — «сложное равенство» и «чтение мыслей» формируют основу заданных циклов общения, которые приводят к боли и страданиям в семейных системах.
5. Ответное поведение (передача)
Как отмечалось ранее, реакция может рассматриваться как начало нового цикла общения. В дополнение можно сказать, что даже если получатель изначально неконгруэнтного общения сам по себе конгруэнтен, тем не менее, он будет давать неконгруэнтные реакции и начнется следующий заданный цикл неконгруэнтного общения. Терапевтам необходимо осторожно приостановить развитие таких циклов при общении с пациентами, а затем сделать так, чтобы сами пациенты избавились от этих разрушительных шаблонов общения, а уже потом помогать им выработать новые возможности при общении. Примером этого может служить ситуация, когда один член семьи нападает на другого, а терапевт реагирует так, словно нападают лишь на него (терапевта).
13 То есть его поведение становится реактивным. В этом смысле, мы мало чем отличаемся от собаки Павлова.
Обычно заданные членами семьи циклы общения становятся все более и более сокращенными и это происходит до тех пор, пока простое движение бровей не начинает активировать чувство боли и дискомфорта у других членов семьи.
Здесь мы приведем пример хорошо запрограммированного цикла общения из стенограммы терапевтического семинара.
Семья в этом занятии состоит из трех членов:
Генри — муж / отец; задабриватель, с ведущей кинестетической репрезентативной системой;
Мишель — жена /мать; обвинитель, с ведущей визуальной репрезентативной системой;
Кэрол — дочь (возраст 16 лет); сверхрассудительна, с ведущей репрезентативной системой.
Ранее в стенограмме каждый из членов семьи следующим образом определил то, чего бы он хотел для себя (номинализации):
Посредством «сложного равенства»
|
