|
• Юнгианская литературная критика нуждается в разделении между коллективными архетипическими образами (например, Тенью) и архетипическими фигурами, имеющими более специфическое отношение к индивиду (например, личностной Тенью).
• Современная социально-политическая действительность и индивидуальное сознание являются неразделимыми аспектами того переворота в сознании, который начался в конце XVII — начале XVIII в., и который все еще характеризует наше собственное время: исследуя одно, критик должен принимать в расчет другое.
Библиография:
Armstrong, Nancy (1987). Desire and Domestic fiction: A Political History of the Novel. New York: Oxford University Press. Cutting, Gary (ed.) (1994). The Cambridge Companion to Foucault. Cambridge: Cambridge University Press. Dawson, Terence (1989a). «The Struggle for Deliverance from the Father: The Structural Principle of Wuthering Heights.» Modern Language Review, 84, pp. 289-304. Dawson, Terence (1989b). «An Oppression Past Explaining: The Structures of Wuthering Heights.* Orbis Litterarum, 44, pp. 48-68. Dawson, Terence (1992). ^Catherine de Medicis and Laprincesse de Cleves.» Seventeenth-Century French Studies, 14, pp. 191-210. Dawson, Terence (1993). «Light Enough to Trusten By': Structure and Experience in Silas Marner.» Modern Language Review, 88, pp. 26-45. Doody, Margaret A. (1974). A Natural Passion. Oxford: Clarendon Press. Franz, Marie-Louise von (1971). «The Inferior Function.» In Marie-Louise von Franz and James Hillman, Lectures on Jung's Typology. Zurich: Spring Publications, pp. 1-72. Franz, Marie-Louise von (1980). Projection and Recollection in Jungian Psychology: Reflections of the Soul. La Salle, III. and London: Open Court. Franz, Marie-Louise von (1981). Puer Aeternus [1970]. Santa Monica, Calif.: Sigo Press. Franz, Marie-Louise von (1982). An Introduction to the Interpretation of Fairy Tales [1970]. Dallas: Spring Publications, pp. 27-28. Golden, Morris (1963). Richardson's Characters. Ann Arbor: University of Michigan Press. Hannah, Barbara (1981). Encounters with the Soul: Active Imagination as Developed by C. G. Jung. Santa Monica, Calif.: Sigo Press. Jaynes, Julian (1982.). The Origin of Consciousness in the Breakdown of the Bicameral Mind. Harmondsworth: Penguin. Jung, C. G. (1922). «0n the Relation of Analytical Psychology to Poetry.» CW^. pp. 65-83. Jung, C. G. (1930). «Plychology and Literature.* CW^, pp. 84-105. Jung, C. G. (1932). «Ulysses: A Monologue.* CW^, pp. 109-134. Jung, C. G. (1952a). «Reply to Martin Buber.» CW^, pp. 663-670. Jung, C. G. (1952b). «Answer to Job.» CW^, pp. 355-470. Jung, C. G. (1956). Symbols of Transformation. CWy Jung, C. G. (1967). Alchemical Studies. CW^y Jung, C. G. (1968). Psychology and Alchemy, ind ed. CW^. Jung, C. G. (1970). Mysterium Comunctionis, ind ed. CW^. Jung, C. G. (1973, 1976). Letters. Ed. G. Adier and A. Jaffe, tr. R. F. C. Hull, 2 vols. London: «Rondedge & Kegan Paul. Jung, C. G. (1991). Psychology of the Unconscious [1912]. Ed. W. McGuire, CWB. Kinkead-Weekes, Mark (1973). Samuel Richardson: Dramatic Novelist. London: Methuen. Layard, John (1972). The Virgin Archetype: Two Essays. Zurich: Spring Publications. LfSvi-Strauss, Claude (1968). Structural Anthropology [1955], tr. C. Jacobson and B. Grundfest Schoepf. London: Alien Lane. Meurs Jos Van, with John Kidd (1988). Jungian Literary Criticism: 1920-1980: An Annotated, Critical Bibliography of Works in English. Metuchen, N.J. and London: The Scarecrow Press. Miller, Franc (Miss), pseud. (1906). «Some Instances of Subconscious Creative Imagination*. In C. G. Jung, CWy pp. 445-462. Miller, Nancy K. (1980). The Heroine's Text: The French and English Novel, 1722-1782. New York: Columbia University Press. O'Farrell, Clare (1989). Foucault: Historian or Philosopher? Basingstoke: Macmillan. Papadopoulos, Renos (1984). «Jung and the Concept of the Other.» In R. K. Papadopoulos and G. S. Saayman (eds.), Jung in a Modern Perspective. London: Wildwood House, pp. 54-88 and 290-294. Pessoa, Femando (1917/1990). Obra poetica, ed. Maria A. Galhoz, Rio de Janeiro: Editora Nova Aguilar, pp. 129-130. Pompa, Leon (1990). Vico: A Study of the «New Science,» 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 7—14. Richardson, Samuel (1980). Pamela: Or, Virtue Rewarded, ed. Peter Sabor, with an Introduction by Margaret A. Doody. Harmondsworth: Penguin. Roussel, Roy (1986). Conversation of the Sexes. New York: Oxford University Press. Schlegel, Friedrich (1790s/1991). Philosophical Fragments, tr. Peter Firchow. Minneapolis: University of Minnesota Press. Shelley, Mary (1992). Frankenstein. London: Penguin. Sugg, Richard P. (ed.) (1992). Jungian Literary Criticism. Evanston, 111.: Northwestern University Press. Tacey, David (1988). Patrick White: Fiction and the Unconscious. Melbourne and New York: Oxford University Press. Taylor, Charles (1989). Sources of the Self: The Making of the Modern Identity. Cambridge, Mass.: Harvard University Press. Warner, William B. (1979). Reading «Clarissa»: The Struggles of Interpretation. New Haven: Yale University Press. Watkins, Mary (1984). Waking Dreams [c. 1976], Dallas: Spring Publications.
Лоуренс Р. Альшулер.
Юнг и политика
Юнг иногда описывал отношения между Эго и бессознательным как силовое противостояние. Если в условиях этого противостояния, комплексы бессознательного берут верх над Эго, говорят о том, что эго оказалось во власти бессознательного. Когда же Эго присваивает себе некоторые черты того, что называют Самость, такой процесс называется «инфляцией». Юнг сопоставлял последовательность сменяющих друг друга политических режимов с прогрессивной трансформацией этого силового противостояния в индивидуационном процессе. Об изначальном единстве бессознательного души он говорил как о «тирании бессознательного», о ситуации, когда все находится в подчинении Эго, как о «тирании однопартийной системы»; борьба Эго с бессознательным, опирающаяся на принципы «равноправия», у Юнга апеллирует к структуре «демократического парламентаризма».
Столь удачные метафоры побуждают к исследованию связей между юнгианской психологией и политикой. В этой главе обсуждаются три темы: 1) отношения между «политическим развитием личности и ее психологическим развитием» психологическое развитие личности и демократия общий вклад юнгианской психологии в политологию. Попытки обращения к этим трем темам можно разделить на две категории. Первая базируется на политических идеях самого Юнга. Действительно, многие работы Юнга напрямую касаются политики: «Очерки современных событий, «Непознанная Самость».
Данное исследование относится ко второй категории и фокусируется на взаимосвязи между психологическим и политическим развитием личности. Так, в нашем распоряжении имеется все, начиная с работ Юнга о структуре души до новейших юнгианских работ, включая и постюнгианские теории. Сначала мы рассмотрим процесс индивидуации, который я рассматриваю как психологическое развитие личности. Затем попытаемся сравнить их с тем, что бразильский просветитель Паоло Фрейре назвал процессом «осознования». Это, на мой взгляд, является прекрасной формулировкой происходящего с личностью в процессе политического становления. Забегая вперед, скажу, что один из выводов, проистекающих из такого сопоставления, состоит в том, что индивидуация поддерживает, хотя и не определяет полностью, осознавание. Если осознавание необходимо для демократии, то индивидуация необходима для формирования психологического базиса демократии.
Критика политических суждений Юнга
Говоря о том, что данное эссе скорее относится ко второй категории юнгианских исследований в политике, я должен заметить, что, как политолог, с большой критичностью отношусь к размышлениям Юнга о политике. Вкратце постараюсь рассказать о трех главных причинах моей неудовлетворенности, опираясь на одну из наиболее крупных работ Юнга «Непознанная Самость».
1. Переоценка Юнгом психологических причин как основ политических феноменов. Согласно Юнгу, политические проблемы всегда имеют основания психологического толка, равно как психологическими остаются и основания для разрешения таковых проблем. Рассуждая о «холодной войне», он говорил, что именно расщепление души, порождающее противоположности, дало начало противостоянию Запада и Востока в мировом масштабе. Решение этой мировой проблемы Юнг видел в спонтанной религиозности, присущей каждому, способной, по его мнению, спасти индивидуума, уберечь его от «растворения в толпе». Лечение расщепления в человеческой душе начинается с возвращения теневых проекций. Познание собственной тени дает особый иммунитет, упреждая «моральную и психическую инфекцию», присущую массовым политическим движениям и мировому политическому противостоянию.
2. Чрезмерное акцентирование реальности психе — души (внутреннего) и явная недооценка Юнгом реальности политики (внешнего). По Юнгу, политические конфликты — внешние проявления внутренних, психических конфликтов. Юнг утверждал, что только отдельная личность является носителем жизни, а общество и государство предполагаются реальными лишь как объединения индивидуумов.
3. Патологизация политики. Юнг находит корни массовых политических движений в патологическом расколе между сознательным и бессознательным. Он утверждал, что, когда человеческое бытие теряет контакт с инстинктивной природой, это приводит к конфликту между сознанием и бессознательным. Это расщепление становится патологичным, когда сознание неспособно подавлять свою инстинктивную сторону. Например, «объединение тех, кто уже перешел в подобное критическое состояние, порождает массовое движение, смысл которого стать чемпионом по подавлению».
Все три пункта вызывают беспокойство тем, что Юнг постоянно концентрируется на личности индивидуума (как в роли единицы массового движения, так и в роли политического лидера). Он не пытается анализировать способы, используемые политической системой как для создания социальных конфликтов, так и для управления ими. Кроме того, Юнг рассматривает под одним углом зрения такие разные массовые политические движения, как французская революция, война за независимость в Америке и революция в России, хотя далеко не все революции кончались установлением империй подавления, подобных советской. Именно об этом идет речь в моих утверждениях относительно односторонности политического мышления Юнга, его склонности к преувеличению патологического и сильном акценте на индивидууме, а не системном политическом поведении. Более целостное применение юнги-анской психологии преодолевает эти противоречия.
Психологическое развитие личности: индивидуация
В этом разделе я попытаюсь обобщить все, что написано об индивидуации, с целью провести параллель между ней и политическим становлением личности (в следующем разделе). В качестве первой стадии индивидуация включает в себя расширение сознания, присущего Эго. Здесь растущее сознание и означает собственно индивидуацию, которую иногда и называют «ростом сознания», описывая процесс в таких терминах, как «подъем уровня сознания» и т. п. Например, когда мы задаемся вопросом, о каком сознании идет речь в тот или иной момент, мы говорим о сознании именно в терминах уровней сознания. Самосознание отличает вторую стадию индивидуации, тогда как осознание сил в душе, намного превосходящих собственные силы, присуще третьей стадии.
В своем описании я следую общепринятой юнгианской концепции индивидуации, основывающейся именно на подобной трехстадийности. За первой стадией «возникновения сознания Эго» из разделения бессознательного единства души следует вторая стадия — «отчуждение Эго», а третья стадия, «релятивизация Эго», ведет к сознательной целостности. Существует множество описаний этого процесса, использующих в изобилии неожиданные аналогии и образные метафоры. Юнг часто сравнивал индивидуацию с алхимическим превращением простых металлов в «необыкновенное золото». Якоби описывает индивидуацию как возвращение души домой, «пересечение Океана Ночи». Уитмонт представлял себе некий лабиринт в виде спирали, в центре которого находится Самость, а Эго движется вокруг нее, стремясь к целостности.
Образ, который мне кажется наиболее удачным для наших целей, вбирающий в себя многое из используемых аналогий, — это образ алмаза (схема 3). Здесь процесс индивидуации представлен движением слева направо, от изначального «бессознательного единства» через «отчуждение Эго» в середине пути к «сознательной целостности». Верхняя линия прослеживает путь сознания, а нижняя — путь бессознательного. Расстояние между верхней и нижней линиями символизирует отношение между сознанием и бессознательным, связь между ними называется «осью Эго — Самость».
Именно так, наверное, и представлял себе процесс индивидуации Нойманн, когда писал следующее:
Говоря о том, что происходит с осью Эго — Самость, мы исходим из того, что Эго, с одной стороны, и Самость, с другой, — это центры своих систем — сознательного и бессознательного, соответственно, которые движутся навстречу друг другу или, напротив, расходятся. Именно отделение Эго порождает ось Эго — Самость и дистанцию между Эго и Самостью, которая достигает своего пика в первую половину жизни, когда системы уже разошлись и Эго почти полностью автономно. В процессе второй стадии индивидуации движение меняет свое направление и Эго снова приближается к Самости. Кроме того, происходят изменения в направлении оси с возрастом; любое изменение сознания отражается и на этой оси
Две вертикальные (пунктирные) линии на рисунке разграничивают стадии индивидуации, хотя данное разграничение многими оспаривается, например, среди феминистски настроенных юнгианцев бытует мнение о том, что наличие первой стадии является типичным только для психологического развития по мужскому типу.
Все вышесказанное нуждается еще в одном необходимом пояснении. «Самость» иногда интерпретируется двояко — и как сила, стремящаяся интегрировать в себе сознательное и бессознательное души, и как конечное единство, целостная индивидуальность. Ось Эго — Самость — это термин, введенный Нойманном для описания двусторонней коммуникации между Эго и Самостью, которая выполняет очень важную роль в интеграции личности. Последовательность чьих-либо надежд и сновидений иллюстрирует эту двустороннюю коммуникацию.
Первая стадия: появление сознания Эго
Эго появляется еще в раннем детстве, действуя на этой стадии преимущественно в формах бессознательного. Напряжение, возникающее в результате противостояния двух сил:объединяющей, иначе, стремлением к единству Эго и Самости, и второй — стремлением Эго к отделению от Самости, является начальным импульсом, толчком к индивидуации. Детское стремление охватить весь мир, чувство безграничных возможностей, в своем истоке, — именно полнота союза Эго — Самость (первичное переполнение Эго). Недостаток способности различать внешнее и внутреннее компенсируется некоторой магической связью всех явлений, «знанием», уверенностью в адекватности собственных чувств и стремлений. Юнг называл подобный жизненный опыт мистическим соучастием, то, что теперь психоаналитики называют проективной идентификацией. Постепенное растворение изначального союза, обеспечивавшего идентичность Эго и Самости, приводит к накоплению сознания. Начинает формироваться комплекс Эго, включающий чувство непрерывности собственного тела и сознания, соотносящегося с протяженностью, временем и причинностью, а также чувство целостности, означающее память и рациональность. Отделяясь от бессознательного, Эго становится центром личностной идентичности и личностных выборов.
Отделение сознания Эго с необходимостью сопровождается поляризацией понятий, выделением противоположностей, например, между добром и злом, соотносящейся с системой ценностей, принятой в данном обществе и опосредованной родителями:
Дуализм, диссоциированность понятий, их взаимоисключающие взаимодействия, все это рождается в человеческой душе одновременно с рождением сознания... Для развития души, видимо, необходимы некоторые скрытые процессы, требующие поляризации противоположностей, например, противопоставление сознательного и бессознательного, духа и природы.
Или, если говорить клиническим языком, диссоциация — это нормальный бессознательный процесс расщепления психики на комплексы, каждый из которых персонализирован и несет свои определенные образы и эмоции. Согласно Юнгу, расщепление происходит, когда эти образы и эмоции становятся несовместимы с тем, что сознание считает общепринятым. Юнг называл комплексы, окрашенные чувствами, «живыми частичками бессознательного души», естественной структурой души. Собственная идентичность Эго оформляется в попытках равнения на то, что общепринято, расщепления и подавления несовместимого с общественной системой ценностей.
Санднер и Бибе рассматривают стадию проявления сознания Эго как процесс, подчиненный общему потоку процесса индивидуации, где ядро каждого комплекса непосредственно связано с Самостью, являющейся также центром коллективного бессознательного. Именно Самость порождает комплексы, расщепляет их, чтобы потом реинтегрировать их по-новому. Так Самость играет направляющую роль в процессах индивидуации, от начальной стадии бессознательного единства к состоянию сознательной целостности.
Вторая стадия: отчуждение Эго
По Юнгу, главная задача первой половины жизни состоит в том, чтобы собрать воедино все необходимое для построения целостной структуры Эго и построить персону как итог адаптации к внешним стандартам, обществу, семье и рабочему месту. Согласно Уитмонту, те внутренние структуры, которые не согласуются с внешними социальными стандартами, отщепляются самим Эго и формируют тень. Таким образом, формирование Эго, персоны и ее тени — неразрывная цепь событий, а формирующими факторами для всего комплекса являются социальные и родительские ценности. Такое расщепление, связанное с возникновением бессознательных комплексов, как уже было замечено, необходимая часть процессов индивидуации. На второй стадии индивидуации разрыв достигает своего апогея, как показано на диаграмме, когда расстояние, разделяющее сознание Эго от бессознательного, максимально. Крайняя односторонность личности, на которую часто указывал Юнг, относится именно к этому максимальному разделению.
Подобная односторонность взглядов на собственную личность достигает пика на середине жизненного пути, этот кризис переживается человеком как бессмысленность жизни, отчаяние, пустота, недостаточность мотиваций. Такие переживания свойственны именно отчуждению Эго от Самости (бессознательного). Эдингер утверждает, что связь Эго с Самостью крайне важна для душевного равновесия, она обеспечивает Эго поддержкой и защитой, необходимой энергией, мотивациями и смыслом существования. Потеря связи между сознательным в Эго и бессознательным, столь характерная именно для «кризисов зрелого возраста», самое яркое проявление тенденций к отчуждению Эго от Самости. Согласно Эдингеру, отчуждение Эго от образов родителей, от тени, анимы — это формы отчуждения между Эго и Самостью.
Эго переживает свое отчуждение, попадая в круговорот сменяющих друг друга периодов переоценки собственной значимости и депрессий, что, с другой стороны, обогащает сознание. В фазе переполнения собственной значимостью Эго ощущает силу, ответственность, превосходство; повышенная самооценка помогает Эго нести на себе весь груз ответственности за решения жизненно важных задач первой половины жизни. В фазе депрессии Эго чувствует вину, переживает собственную ущербность; такая пониженная самооценка уравновешивает тенденцию к непомерному раздуванию амбиций и готовит Эго к необходимости обращения к познанию Самости.
Третья стадия: релятивизация Эго
Качественное изменение, характеризующее третью стадию индивидуации, — частичное осознание оси Эго — Самость. Это изменение уже заранее подготавливается еще на стадии отчуждения Эго, в круговороте переоценок и депрессий. Диаграмма показывает восстановление связи между Эго и Самостью, проявляющееся в уменьшении дистанции между ними, между верхней и нижней линиями. Сплошная вертикальная черта символизирует частично осознаваемую ось Эго — Самость.
На этой стадии индивидуации Эго интегрирует многие бессознательные комплексы и обретает «религиозную установку», несомненно, необходимую ему на этой стадии. Природа подобных переживаний, в свою очередь, нуждается в тщательном анализе. Проявляющееся на первой стадии индивидуации Эго познает противоположности, выбирая между ними в пользу тех, что соответствуют социально приемлемой системе ценностей с целью формирования собственного социально приемлемого имиджа. Неприемлемые личностные черты подавляются, тонут в бессознательном, где формируют комплексы. На стадии отчуждения Эго почти полностью диссоциирует от бессознательного, что, с одной стороны, приводит к росту комплексов, а с другой, к односторонности Эго. Активированные комплексы проявляются в проекциях и, конечно же, в снах. В течение первых двух стадий индивидуации наблюдается формирование комплексов и умножение числа проекций, в то время как на третьей стадии главной задачей Эго становится устранение проекций и интеграция комплексов:
Только когда оценка собственного образа самим человеком возрастает до необходимой степени, только тогда он становится способным воспринимать других людей, оценивать их такими, какие они есть. Тот, кому недоступно это счастливое состояние духа, вынужден воспринимать людей как бы через вуаль своих собственных фантазий, сотканную из эмоционально позитивных и негативных проекций...Рост сознания, удаление проекций срывают эту «вуаль» и дают выход простому человеческому общению.
Второе существенное изменение, характеризующее данную стадию индивидуации, — это развитие «религиозной установки». Эта установка называется религиозной, потому что влечет за собой осознание реальности некой самостоятельной силы внутри нас, силы, способной повелевать Эго, эта сила — Самость. Эго продолжает чувствовать себя центром сознания, но уже больше не чувствует себя центром всего, что образует личность (сознательного и бессознательного). Осознание Эго своей подчиненности Самости предопределяет его относительность. Ось Эго — Самость, которая всегда была бессознательной, а иногда и вовсе разорванной, теперь вновь восстанавливается и уже частично принадлежит и сознанию. Иногда подобный прорыв происходит столь внезапно, часто во время очередной депрессии, что человек при этом испытывает настоящее религиозное откровение. Так процесс индивидуации описывает движение психики от изначального состояния бессознательного единства к сознательной целостности.
Становление личности и политика: осознавание
В этом разделе мы попытаемся проанализировать процесс «политического становления личности» в рамках концепции, предложенной Самуэльсом, и сопоставим его с «психологическим развитием личности», который мы только что описали как процесс индивидуации. Вопрос состоит в том, насколько процессы психологического развития личности предопределяют то, что происходит с человеком по мере его политического развития.
Сформулированная Паоло Фрейре концепция «осознавания», на мой взгляд, наиболее удачно определяет политическое развитие личности. Этот бразильский просветитель в начале шестидесятых годов нашего века участвовал в гуманитарных акциях, ставивших своей целью самообразование для взрослых, как в развитых, так и в развивающихся странах, из опыта которых он вынес размышления, которые легли в основу его блестящей теории. В рамках своего просветительства он искал пути дальнейшей гуманизации обществ, сбросивших с себя груз тирании, отказавшихся от подавления личности, иначе, пути дальнейшего воспитания политического самосознания людей. Конечная цель гуманизации во многом аналогична той цели, к которой движется процесс индивидуации, конечному целостному сознанию. Здесь мы должны задаться вопросом: когда мы говорим о повышении политического сознания, сознание чего имеется в виду? Когда мы говорим о бедности, тоталитаризме и политике силы, экономической эксплуатации, в конце концов, мы ставим перед людьми задачу осознания причин их политической угнетенности. И такое осознавание также характеризуется тремя главными ступенями, с точки зрения того, как личность 1) определяет для себя проблему, 2) рассуждает о причинах данной проблемы, 3) действует в направлении решения проблемы собственной подавленности.
Первая стадия: магическое сознание
Поскольку на этой стадии люди чувствуют себя беззащитными и бессильными перед лицом устрашающей реальности, перед лицом постоянно угрожающих внешних сил, которым невозможно противостоять и которые манипулируют реальностью полностью по своему усмотрению, Фрейре рассматривал эту стадию как «магическую». Человек магического сознания склонен формулировать проблему в терминах физического выживания, называя проблемами плохое здоровье или бедность, или же склонен просто отрицать существование «проблем», как задач, которые следует решить, ссылаясь на плохой мировой порядок, к которому, дескать, надо относиться как к норме жизни. Когда же он размышляет о причинах, он склонен заменять их тем, что абсолютно неподвластно ему, некоторыми сверхъестественными силами, как-то: судьба. Бог или даже начальство..., или же сильно упрощает их, низводит до плохих природных условий (например, мы бедные, потому что земля бедная). Активные действия кажутся ему абсолютно бессмысленными и бесполезными, поскольку все против него, его удел — смирение или надежда на «удачу», которая, якобы, принесет большие перемены.
Сравнение. Сравнивая «магическое сознание» с первой стадией индивидуации, появлением сознания Эго, мы должны помнить, что именно осознавание — процесс, присущий взрослому человеку. Тем не менее, у взрослых наблюдаются некоторые рудименты ранних стадий индивидуапии. Наследие идентичности Эго — Самость затрудняет способность различать внутреннее и внешнее, волю как желание и как движущий импульс. Кроме того, идентичность эго — Самость накладывает архетипические проекции на людей и события, наделяя их нуминозными качествами. Эмоциональная природа и полная автономия таких проекций порождают в человеке неосознанный страх, чувство фатальности, поскольку они спонтанно переполняют эго независимо от его желания. Авторитетные фигуры, включая политических и религиозных лидеров как носителей этих проекций, будут иметь ауру сверхъестественной силы.
Стадия вторая: наивное сознание
По контрасту с конформистской природой магического сознания, наивное сознание — конструктивно. На этой стадии люди способны формулировать проблемы, хотя обычно и сводят все проблемы к существованию «проблемных» личностей. Именно потому, что тиран отклоняется от общепринятых норм, в то время как должен служить этим нормам, он и представляет собой «проблему» в глазах других людей. Примеров достаточно: адвокат, обманывающий клиента, начальник, неожиданно отказывающий в медицинской страховке, и т. д. И наоборот, «проблемным» может назвать себя сам человек, глубоко подавленный системой, но отказывающийся жить в согласии с общественными установками. Ему все время кажется, что он не способен работать и жить в обществе, как оно того требует. На этой стадии он способен лишь смутно и очень фрагментарно рассуждать о причинах своих проблем. Он не способен соотнести действия «угнетателей» и свои проблемы с несправедливостью и несовершенством системы как таковой. И когда он размышляет о причинах своих проблем, то во всем обвиняет себя в соответствии с подавляющей идеологией, которую он интериоризирует как свою собственную систему ценностей. Или, если проблема видится в тиране, человек склонен искать ее причину в злой воле тирана или его эгоизме.
Действие на этой стадии вытекает из самого способа постановки проблемы. Те, кто склонен обвинять себя в том, что они постоянно обманывают ожидания общества, пытаются изменить себя, подстроиться под общий стандарт сильных мира сего (начиная с подражания в одежде, речи, в работе). Присваивая себе идеологию сильных, они продолжают нести на себе груз собственной неполноценности, таким образом, их агрессия оборачивается, в первую очередь, против равных, что проявляется во взглядах свысока на собственных коллег, что обычно называют «горизонтальной агрессией». А если проблема видится в конкретном начальнике, люди выступают за его смещение или жесткое ограничение полномочий, вступая в борьбу против ущемления своих прав.
Сравнение. Обращаясь к процессу индивидуации, мы замечаем, что на стадии отчуждения Эго нет сил, способных реально конкурировать с силой Эго, волей. Те, кто способны отождествлять себя с этой силой воли, переживают психологическую инфляцию, дающую им возможность решать задачи первой половины жизни. На этой стадии наивного осознавания, в отсутствие системного взгляда на жизнь, человек склонен видеть корни проблем также в природе воли других людей. Когда он считает проблемой злую волю другого человека, он пытается противопоставить ей свою собственную. В воспитании своей личности такой человек ориентируется на тех, кто подавляет его, и подражает им. Такая идеология считает «благом» все, что подходит сильным мира сего, а ущербным — все, что характеризует поступки подавленных людей. На этой наивной стадии бывает также, что человек, разделяя идеологию сильных, принижает себя, делает себя ответственным за все проблемы и собственную несостоятельность. Это соответствует депрессивной фазе цикла, в котором депрессия сменяет инфляцию эго, что характерно для стадии отчуждения эго. Личностная сила воли — главное действующее лицо в этом цикле, хотя и недоступна к моменту депрессии, переживаемой как вина или подавленность.
Третья стадия: критическое сознание
На этой стадии личность интегрирует в себя модель социально-политической системы, что позволяет ей относится к подавлению как к естественным моментам нормальной жизни, как к нормальному функционированию не во всем совершенной социальной системы, системы подавления, по сути. Теперь проблема формулируется как недостаток самоутверждения (коллективного), иногда выраженного в терминах половой или расовой принадлежности. Такие проблемы рассматриваются скорее как общественные, чем как личностные. Сама социально-политическая система предявляется как проблема. «Они считают право, политику, другие общественные отношения официально закрепленными формами произвола». Теперь, размышляя о причинах, люди понимают, как они сами стали частью системы (разделяя выдуманную идеологию силы, нападая на таких же подавленных людей, как они сами). Демистификация ведет людей к новому взгляду на самих себя, новым отношениям с партнерами и начальниками. Осознание собственной слабости заставляет отбросить эгоизм в пользу сочувственного отношения к ближнему, в пользу солидарности и коллективного самоуважения. Зло оказывается не столько злой волей отдельных личностей, сколько сложной игрой политических и экономических интересов отдельных групп.
На этой стадии действие направлено на достижение условий самореализации, на исправление системы. Сотрудничество, кооперирование интересов, создание систем взаимоподдержки приходят на смену агрессии против себе подобных. Самоидентификация и осознание собственной этнической принадлежности заполняют пустоту оставшуюся после изгнания неестественно приобретенной чуждой идеологии силы. Предпочтительными становятся совместные действия, направленные на исправление системы, а не личное противостояние. Все для того, чтобы построить общество, где возможны нормальные человеческие взаимоотношения. Осознание — это движение политического сознания угнетенных масс от дегуманистической установки к идеалу гуманного общества, когда сами условия подавления перестают быть таковыми, теряют свою силу, хотя конечная цель всегда остается недостижимой.
Сравнение. Релятивизация Эго, восстановление его разрушенных связей на третьем этапе индивидуации, как мы уже успели заметить, происходит с осознанием им своей подчиненности Самости, занимающей центр души; тем не менее, Эго продолжает сохранять за собой роль центра сознания. Эта смена установок затрагивает такие основы душевной организации, что порой может сравниваться лишь с сильным религиозным откровением. Подобно этому, стадия критического сознания в эволюции политических взглядов характеризуется внезапным осознанием людьми своего угнетенного положения внутри системы, которой они служат. Это политическое осознавание масс иногда дает толчок «революционному сознанию». Политическая система и Самость играют похожие роли в двух процессах развития личности: в психологическом и политическом. В первом случае личность, как таковая, во втором — Эго учатся влиять на то, что их подавляло. Хотя на этой стадии критического осознания политическая активность личности принимает более жесткие формы по сравнению с отношениями Это и Самости, люди начинают принимать участие в реформировании политической системы, которой принадлежат, ставя целью создание системы меньшего подавления, исключающей произвол и эксплуатацию.
В обоих процессах основное изменение связано с «демистификацией Эго». Отчужденное Эго живет в очень односторонне воспринимаемом мире, с которым общается «через вуаль собственных... эмоциональных проекций». Первая задача третьей стадии — удаление проекций и интеграция
Эго с тенью. Точно так же, на стадии критического осознания, подавленный человек осознает идеологию силы, следуя которой он и составил свое ущербное мнение о самом себе (чему сопутствуют низкая самооценка и полное бессилие), а также превозносил культ силы, сам работая на престиж власти. В царстве подобных идеологических мистификаций нет места критическому сознанию, адекватной самооценке и взаимному доверию, столь необходимым для коллективных политических действий. Так же Эго, оставаясь односторонним и мистифицированным, никогда не найдет дорогу к источнику сил Самости, столь необходимых для поддержания их «диалога» на основе «равных прав».
Психологическое и политическое развитие личности в применении к демократии
Из нашего сопоставления можно сделать вывод о том, что индивидуация поддерживает осознавание, помогает ему на пути к их совместной цели, состоящей в гуманизации и обретении личностной целостности. Несмотря на постоянные параллели между этими двумя процессами, ни один из них не сводится к другому, они описывают два совершенно разных, но соприкасающихся мира: политическая эволюция личности, по сути, — явление «внешнего» мира, в то время как психологические стороны развития личности — это «внутренний» мир. Отношения между этими двумя мирами — предмет будущих исследований, я же сейчас хочу остановиться на вопросе о причастности индивидуации к демократии. Мои рассуждения отталкиваются от идеи поддержки процессов осознания со стороны процессов индивидуации. Если я убежденный сторонник того, что осознавание — основа демократии, то я не могу не пойти дальше, не сказав, что индивидуация вносит определенный косвенный вклад в демократию.
|
