Эрнест Цветков "Мастер самопознания"

Эрнест Цветков. Мастер самопознания.

Тренинг управления судьбой

Вместо предисловия, или Танец Дождя

Лето 1976 года в Англии выдалось иссушающим и знойным. Люди забыли, что такое дождь. Они старались сберечь каждую каплю воды, скудные запасы которой хранились в ванных. А сады поливали тем, что оставалось после мытья посуды.

Люди ждали дождя, но его все не было и не было. Небо по-прежнему было ясным, и ничто не предвещало перемен.

И вот в небольшом городке Киддминстере некий человек решил исполнить Танец Дождя, о котором знал от североамериканских индейцев.

Он вышел на улицу, скинул одежду и приступил к священному ритуалу, приплясывая и выкрикивая древние заклинания, обращенные к небу. Шокированные прохожие в недоумении останавливались и завороженно смотрели на это зрелище.

Скоро прибыла полиция. Изумленные стражи порядка не могли понять, что происходит. «Вы не можете этого делать на улицах города». Он попытался рассказать о Танце Дождя, но это объяснение мало удовлетворило полицейских, и чудака отвезли в участок.

На следующий день он появился в суде, но вновь рассказанная им история о ритуальных действиях подействовала столь же малоубедительно, и его заставили заплатить штраф. Однако ровно через двадцать четыре часа после того, как он исполнил Танец Дождя, над Киддминстером нависла огромная серая туча, и хлынул ливень.

…Я медленно перелистываю страницы хроник странных происшествий в старом уютном доме, притаившемся среди холмов лондонского Ист-Сайда, и в окошко моей мансарды заглядывает смутное небо туманного Альбиона.

Накрапывает мелкий, почти бесшумный дождик — скорее, водяная пыль. Над страницами еще незаконченной рукописи нависает моя собственная тень.

Мастер самопознания

А тени ассоциаций убегают в темнеющую глубину причинно-следственных соотношений и зовут меня за собой. Они бесшумно скользят по шуршащим страницам рукописи.

Почему? Почему мое внимание привлекла именно эта крохотная газетная заметка? Потому, наверное, что я давно раздумывал над тем, как исполнить подобный танец дождя в своей собственной жизни, о том, как сделать мистику очевидной, а очевидность — мистической.

Часть 1. Мистика Бытия

Глава 1. Закон исполнения желаний

Человек есть самовыражающееся Бытие. И с другой стороны, наше существо взаимодействует один на один с Бытием. В том случае, если это взаимодействие гармонично и сбалансировано, то поддерживается целительное состояние целостности, которое принято определять как здоровье. Нарушение баланса приводит к разрушению целостности и порождает болезнь. Причиной такого нарушения является Эго.

Теперь остается выяснить, что несет в себе понятие «Эго» и чем оно отличается от понятия «Я».

Обратимся к остроумному замечанию Фредерика Перлза, который приводит тонкое различие между этими понятиями: выражение «я хочу признания» вполне можно заменить таким, как «мое Эго нуждается в признании». Но замена «я хочу хлеба» на «мое Эго хочет хлеба» звучит довольно абсурдно.

Таким образом, становится очевидным, что Эго и Я — структуры отнюдь не идентичные.

Я — спонтанно, то есть свободно, аутентично, то есть равно себе и естественно, как естествен тот миг, когда ребенок произносит это слово, узнавая свое место в окружающем мире.

Эго — искусственно, пристрастно, претенциозно, амбициозно, чванливо и глупо.

Я — и есть мир, концентрирующийся в точке своего самоопределения.

Эго — точка абсурда. 

Я — это момент истины.

Если же говорить развернуто, то Эго — источник чужих желаний и источник своих проблем. Источник своих проблем именно потому, что оно источник чужих желаний. Почему так? Что за парадокс такой?

Все дело в том, что многие наши желания, которые кажутся нам нашими собственными, исходят вовсе не от нас. Они незаметно проникли внутрь нас в форме чьих-то установок и заняли «соответствующие руководящие посты». И получается, что не мы ими, а они нами обладают.

Растет, к примеру, дитя. Растет и развивается, тихо, интимно и сокровенно общаясь с Вселенной. К нему подкрадывается сердобольная бабушка, гладит по головке и умильно лопочет:

— Внучек, если ты будешь плохо есть, то никогда не будешь большим и сильным. Ничего не оставляй на тарелке. В последнем кусочке — вся сила.

Ребенок, давясь, проглатывает содержимое, которое, кроме отвращения, иных эмоций не вызывает. Потому что хочет поскорее стать большим и сильным.

Строгий отец гулко вторит:

— Пока все не съешь, гулять не пойдешь.

Ребенок, как удав, поглощает остатки остывшей пищи. Потому что быстрее желает выскочить из-за стола и вырваться на улицу.

Обволакивающая нежностью добрая мама экзальтированно щебечет:

— Кушай, маленький, кушай, а когда все скушаешь, получишь кое-что вкусненькое.

Ребенок обреченно сидит с набитым ртом и судорожно пытается протолкнуть непрожеванные массы в бунтующий пищевод. Потому что быстрее жаждет получить нечто вкусненькое.

«Я» ребенка интуитивно стремится к движению. Его естественное желание — стать сильным, свободным и получать удовольствие. Но чужая воля блокирует эти природные стремления — оказывается, чтобы получить силу, свободу и удовольствие, необходимо много есть. В дальнейшем акт приема пищи превратится в акт символического поглощения.

И, превратившись во взрослого дядю (или тетю), маленькое «Эго», став большим, заявит: «Для того чтобы мне жилось хорошо, удобно, комфортно, мне необходимо поглощать много (здесь у каждого возможны варианты):

нежности и ласки;

денег;

энергии;

сострадания;

помощи;

внимания;

вещей;

почитания;

секса;

еды, в конце концов».

Ах, как слышен глас вопиющего Эго в пустыне опустошенного разума: «Я ненасытно и пожирающе!»

И совсем нет ничего плохого, если человек зарабатывает деньги, любит секс, ищет внимания, нежности, заботы и ласки, стремится к самоутверждению. В данном случае вся беда заключается в том, что ничего этого он не получает! И ненасытное Эго, как орел, терзающий печень Прометея, вопрошает: «Почему?! Почему у соседа это есть, а у меня нет?» — и начинает ненавидеть тех, у кого это есть. Так ущербное Эголюбие рождает зависть и агрессию.

Но возникает вопрос: почему же личность, так страстно алчущая этих благ, не получает их?

Ответ прост, хотя и формулируется, казалось бы, в парадоксальной форме, — все дело в том, что наша жизнь есть исполнение наших желаний.

Здесь мы вроде бы точно попадаем в тупик. Как же так, с одной стороны, жизнь — это исполнение желаний, а с другой — ничего подобного не происходит, а если и происходит, то настолько редко и по отношению к таким пустякам, что и упоминать о них обидно.

На самом деле мы зашли в тупик только кажущийся, ибо, смотря перед собой и видя стену, мы не замечаем боковую дверцу, через которую можно спокойно выбраться из «лабиринта», не возвращаясь обратно. Если, даже не углубляясь в проблему, мы посмотрим на нее несколько отстраненно, то легко обнаружим очевидные вещи, которые вполне согласуются с исследованиями, проведенными выше. Оказывается, нет ничего парадоксального в том, что жизнь исполняет все наши желания. И сразу же уточним — именно наши желания. А они бывают подчас настолько сокровенными, потаенными и запрятанными, что личность, носящая их в себе, может и вовсе не подозревать об их существовании. И действительно, ведь трудно заглянуть в свое подсознание.

В том, что такое происходит, вовсе нет никакого чуда (если не считать чудом, конечно, саму жизнь). Есть единый порядок вещей, единый поток Бытия, где закономерности следуют одна за другой в строгой гармонии, сбалансированной и детерминированной. «Я» человека, то есть глубинная часть его личности — существо, которое представляет собой фрагмент Бытия, естественно, обладает и первозданной силой Бытия. И то, что на уровне психологическом кажется неким желанием, на уровне более глубинном представляется энергетическим импульсом, порождающим каскад цепных реакций, что в результате приводит к определенной цели.

Значит, речь идет о желаниях «Я», а не «Эго». Последнее оторвано от спонтанного Бытия, не обладает его силой и диссонирует с ним. Именно поэтому любая Эгоцентрическая позиция и разрушается с той неизбежностью, с которой разваливается зуб, пораженный кариесом.

Теперь более понятными становятся ситуации, где человек теряет именно то, чем более всего хочет, обладать.

Продолжим пример с нашим перекормленным ребенком. Его «Я» отвергает пищу и стремится только к свободе передвижений — ребенок хочет гулять, что вполне понятно, ибо для детей улица — плацдарм самовыражения. Оно столь же интуитивно, сколь интуитивен поиск заболевшим животным нужной, целебной травы. Но еда все же навязывается и при этом подкрепляется социальными стимулами и целой системой авторитетов. Таким образом, стремления «Я» подавляются, а напряжения «Эго» культивируются. Вырастая, этот человек продолжает подсознательно отвергать символы обладания — деньги, вещи, отношения, секс, привязанность, нежность, но компенсаторно призывает силу Эго к их обретению, что вызывает внутренний конфликт, замыкающий порочный круг.

Подобными ситуациями изобилует и история. Сальвадор Дали высказал интересное мнение, что Адольф Гитлер развязал войну, чтобы с позором ее проиграть. Идея кажется эпатажной, скандальной — в духе личности самого мэтра сюрреализма. Но ведь, по сути, она довольно рациональна и психоаналитически выверена. Известно, что в личной жизни фюрер был мазохистом и испытывал огромное наслаждение, когда его унижали женщины, в чем мастерски и преуспевала Ева Браун и благодаря чему она до самого финала трагических событий оставалась рядом с вождем. Диктатор Третьего Рейха впадал в буйную экзальтацию, валяясь в ногах надменной фрау, и, лобызая ее туфельки, умолял, чтобы госпожа его пинала, унижала своего «лакея» и проявляла всю свою холодную властность. Разумеется, на трибунах предводитель арийцев, простирая правую руку над рокочущими толпами, забывал о своих интимных пассажах, но его «Я» жаждало саморазрушения, в то время как «Эго», раздираемое компенсаторными властолюбивыми комплексами, требовало разрушения мира. В конечном итоге Гитлер с позором проиграл войну. Но его позор был его триумфом. И быть может, его смерть была величайшим оргазмом его жизни.

И сама жизнь, наконец, исполнила сокровенное желание этого монстра.

Таким образом демонстрирует свою объективную силу закон исполнения желаний.

— Доктор, от меня ушел муж. Значит, я этого хотела?

— А я потерял работу…

— А у меня украли деньги…

— А мне морду набили…

— А у нас…

— И это что — наши истинные желания?!

Слушатели моих семинаров сначала недоумевают, пациенты просто отказываются верить: «Как же так, получается, что моя болезнь есть результат моего намерения?»

— Получается, что так.

— Но это же не так!

— А как?

— Н-не знаю. Вам виднее. Но то, что вы говорите… в это трудно поверить.

Когда предлагаешь людям эту информацию, сразу же наталкиваешься на сопротивление. Сопротивляется, конечно, Эго. Оно чувствует себя задетым и начинает выставлять свои всевозможные защиты.

Глава 2. От кого защищается Эго?

Логика рассматриваемых событий приводит нас к простому и очевидному выводу: доминирующим и базовым мотивом поведения человеческого существа в этом мире является его стремление к защите.

Это понятие произошло от праязыкового корня skei — «резать», «отделять», «раскалывать», «расщеплять», «отделять», и соотносится со значением слов «оборона», «защита». Праязыковый корень bher — «обрабатывать что-либо острым орудием», «резать», «колоть». Слово «оборона» происходит от слова «борьба». Древнерусское бороти — «воевать», боротися — «воевать», «биться». Для сравнения приведем соответствия из других иностранных языков. Литовское barti(s) — «ссориться», «браниться». Древневерхненемецкое berjan — «бить», «стучать»; baron — «сверлить», «буравить». Древнеанглийское bе-rian — «мучить».

На основании приведенных данных получается вывод парадоксальный: защита — то же самое, что и нападение. Это значит, что по сути своей защита агрессивна. Агрессия — от латинского agressio — «нападение», «приступ».

Во время поединка агрессор и защитник неразделимы, они слиты, как в любовной схватке, и составляют единое целое. Всякая грань и разделение между ними стираются, и уже невозможно распознать, кто есть кто.

Поэтому всякая защита — это потенциальное нападение. Агрессия притягивает агрессию. Вот почему на того, кто излишне озабочен собственной защитой, рано или поздно нападают.

Одна из пациенток как-то задала вопрос: «Меня постоянно атакуют энергетические вампиры. Как от них защищаться?» По всей видимости, она хотела услышать нечто сочувственное и овладеть какой-нибудь эффективной психотехникой, способной обезвреживать ее врагов. Но это оказалось бы совершенно бесполезным. Во-первых, потому что ее озабоченность собственной защитой сама по себе агрессивна. И во-вторых, потому что зачастую наших врагов мы придумываем себе сами. Мы хотим нападать, и оттого придумываем, как защищаться. Дама оказалась понимающей и осознала механизм явления, с ней происходящего, после чего ее «вампиры» бесследно исчезли.

Яркой иллюстрацией к сказанному служит известная история о боевом петухе.

Однажды один крестьянин решил отнести своего петуха к известному тренеру, чтобы тот его сделал чемпионом петушиных боев.

Мастер, осмотрев птицу, признал в ней задатки победителя и согласился ее обучить. А крестьянину посоветовал прийти через месяц.

В назначенное время явился хозяин петуха и был приятно удивлен, увидев перед собой своего любимца во всей красе — мощный клюв, когтистые лапы, свирепый взор, воинственно вздыбленный гребень. Петух неистово порывался в бой. Трудно было его удержать.

«Вы действительно великий Мастер! — вскричал восторженный крестьянин. — Я Вам заплачу сверх!» Но Мастер остановил его. Рано. Петух еще не готов. И попросил снова прийти через месяц.

В положенный срок явился крестьянин и был удивлен еще больше. Его петух повергал в ужас остальных птиц, заставляя тех в панике бежать от него прочь.

Но и на сей раз Мастер заявил: «Рано. Петух еще не готов. Приходи через три месяца». Крестьянин пожал плечами, но, уверенный, что специалист знает толк в своем деле, удалился, лелея образ своего красавца, который должен стать еще более грозным и свирепым.

Когда же владелец петуха пришел в очередной раз, то своего питомца не обнаружил, из-за чего пришел в некоторое замешательство. Но, впрочем, быстро себя утешил — на соревнованиях, наверно, лихо задирает своих противников.

Вскоре вышел Мастер и сказал, что крестьянин может забирать своего петуха. «Но где же он?!»,Крестьянин осмотрелся и увидел одиноко клюющую какой-то корм совершенно невзрачную птицу с потухшим взором и поблекшим оперением. Крестьянин оторопел: «Но это не мой петух! Куда ты дел моего? Что с ним стало?» «С ним стало только то, что он стал непобедимым чемпионом всех петушиных боев», — спокойно произнес тренер. «Так где же он?» «Перед тобой». Крестьянин смутился еще больше, отказываясь понимать происходящее. «Видишь ли, — объяснил Мастер, — когда ты пришел в первый раз, то увидел воинственного, мощного, всегда готового к бою, но еще неопытного юнца. Несмотря на его силу, были такие, кто благодаря умению и опыту могли его одолеть. Во второй раз ты встретился с опытным воином, хозяином двора. Мало кто был способен одержать над ним верх. Но теперь перед тобой абсолютный победитель. Никто не смеет к нему подойти. Нет никого, кто бы хотел с ним драться. Приоритет за ним. Он ни на кого не нападает, но остальные петухи сами ему уступают. Настоящая победа та, что дается без боя. Истинно великое совершается там, где нет усилий. Забирай своего абсолютного чемпиона. Его больше нечему тренировать».

В психологии существует такое понятие, как «Эго защиты». Зигмунд Фрейд полагал такой механизм адаптации к миру невротическим и незрелым и считал, что исцеление личности наступает, когда происходит отказ от подобных форм реагирования в пользу актуализации процесса, названного им сублимацией — по аналогии с алхимическим процессом.

Целью защиты является снижение уровня базовой тревожности, появляющейся с момента рождения особи, а также сохранение самоуважения и чувства собственной значимости. Исходя из психоаналитических исследований, можно говорить о том, что человеческий организм сразу, как только появляется на свет, начинает защищаться.

На протяжении последующей жизни личность бессознательно прибегает к тем или иным защитным маневрам, поскольку для нее остаются актуальными как осознание собственной значимости, так и неизменное наличие скрытой тревоги, порождающей остальные неприятные переживания.

Весь этот процесс характеризует следующий смысловой ряд: Защита — Оборона — Нападение — Агрессия — Резать — Отделять — Раскалывать — Травма.

Определить ту или иную защиту возможно путем наблюдения за поведением субъекта. Поэтому мы можем говорить и о поведенческих способах реагирования, среди которых наиболее наглядно и явственно обращают на себя внимание следующие.

Примитивная изоляция. Уход в иное состояние сознания наблюдается еще у младенцев, когда те испытывают психофизический дискомфорт. Во взрослом состоянии наблюдается в сходном варианте, при котором требования реальности кажутся чересчур жесткими. Поэтому такой способ защиты можно образно определить как «бегство от реальности».

К наиболее распространенным формам изоляции относится прием психоактивных средств для достижения измененного состояния сознания, или развитие чрезмерной фантазийной активности. Другие варианты подобного реагирования, такие, как погружение в виртуальные миры телевидения, компьютерной сети, аудиоакустики, по смыслу сходны с вышеназванным — уход от реальности с помощью трансовых состояний.

Для такого способа защиты характерны: выключение субъекта из активного участия в решении актуальной ситуации, эмоциональная холодность к близким людям, неспособность устанавливать доверительные и открытые отношения.

Однако психологический уход от реальности может произойти практически без искажения последней. Субъект находит успокоение в удалении от мира. Умение находиться в стороне от стереотипов способствует уникальному и неординарному восприятию жизни. И здесь мы можем встретить выдающихся писателей, мистиков, одаренных философов-созерцателей, нашедших свой эмоциональный приют в сфере интеллектуальных абстракций.

Отрицание. Основные реакции, по которым можно определить субъекта, склонного к данной защите, характеризуют следующие реплики: «Все прекрасно, и все к лучшему!», «Если я этого не признаю, значит, этого не может быть». Отрицание — это попытка игнорировать реальное событие, которое причиняет беспокойство. В качестве примера может послужить политический лидер, оставивший свой пост, но продолжающий вести себя по-прежнему — будто он выдающийся государственный деятель. Алкоголик, упорно не признающий свою зависимость от спиртного, также являет собой пример отрицания. К данной же защите относится способность искажать реальную картину уже происшедших событий в своих воспоминаниях.

Позитивный аспект: игнорирование опасности в критической ситуации, где проявлением гаранта спасения являются хладнокровие и спокойствие. Эмоциональная и энергетическая активность в ситуациях, в которых другие могут спасовать перед преградами.

Негативный аспект: эмоциональные «обвалы» как следствие истощения энергетических ресурсов после экзальтированного состояния, при котором действительные трудности умаляются или не замечаются вовсе. Депрессия. Уныние.

Всемогущий контроль. Развивается из первичного Эгоцентризма, когда новорожденным его «Я» и мир воспринимаются как единое целое, без каких-либо границ. Если младенец испытывает холод и в это время заботящийся о нем человек согревает его, то у ребенка возникает переживание, будто тепло магическим путем добыто им самим.

Осознание того, что источник жизнеобеспечения находится вне его самого, еще не появилось.

Обнаружение данного факта сопровождается негативными переживаниями, ущемляющими чувство собственной значимости и самоуважения.

В дальнейшем подобная защита актуализируется как реакция компенсации на чувство собственной ничтожности, беспомощности, зависимости, неполноценности. Обычно она проявляется как «здоровый остаток» и выражается в чувстве профессиональной компетентности и жизненной эффективности.

Но существуют и отрицательные проявления данной защиты: манипулирование, «перешагивание через других» ради достижения своей цели, авторитарность и директивность. Комплекс Спасителя, часто наблюдающийся у политиков, педагогов, юристов, врачей, — убежденность субъекта в том, что от него зависит судьба другого человека или людей. Магия, во всех ее формах, является также неврозом, базирующимся на идее всемогущего контроля, доведенного до напряженной, психопатологической формы.

Примитивная идеализация. По мере взросления ребенка наступает осознание того, что он не обладает всемогуществом. Тогда эта идея переносится на того, кто заботится о нем, и уже последний воспринимается как всемогущий. В этом случае речь идет о вторичном, так называемом зависимом всемогуществе. В конце концов, происходит крушение и этой иллюзии, и ребенку приходится мириться с тем фактом, что его родители не самые сильные на свете.

Момент психической зрелости предполагает понимание того, что ни один человек не обладает неограниченными возможностями.

Если личность и во взрослом состоянии содержит в себе неизжитые инфантильные качества, она склонна защищаться, создавая себе кумира. Отсюда же происходит и желание верить в то, что правители и сильные мира сего обладают большей мудростью и могуществом, чем простые смертные, хотя каждый раз события показывают, что это всего лишь желание, но отнюдь не реальность.

Поиск совершенного объекта истощает жизненные силы, так как всегда приводит к очередному разочарованию, что является страшным последствием такой защиты.

Девальвация. Речь идет о примитивном обесценивании — обратной стороне идеализации (см. выше).

Поскольку субъект неизбежно убеждается, что в человеческой жизни ничего совершенного нет, то всякие примитивные способы идеализации обязательно приводят к разочарованию. И чем сильнее превозносится объект, тем более выраженным становится его обесценивание. Чем пленительнее иллюзия, тем болезненнее ее крушение. Участь всякого кумира — в конечном итоге быть низвергнутым, и на пьедестал возводят для того, чтобы потом с него сбросить. История служит прекрасной иллюстрацией этому.

В повседневной жизни мы являемся свидетелями того, как работает поговорка «от любви до ненависти один шаг». Некоторые люди в погоне за идеалом застревают в мучительном цикле идеализации — девальвации, каждый раз с новой болью переживая падение своего кумира, то есть свое собственное разочарование.

Проекция. Приписывание другому объекту чувств или намерений, которые исходят от самого приписывающего. При этом, как правило, проецируются теневые качества личности, то есть такие, которые отвергаются ею, вытесняются как нежелательные и неприемлемые. Содержание проекции легко узнать, если поинтересоваться у субъекта, какие качества в других раздражают его больше всего. Именно эти качества ему и присущи.

Поскольку проникнуть в душу другого человека представляется невозможным, то для постижения его внутреннего мира приходится использовать собственный психоэмоциональный опыт, который актуализируется посредством проективных механизмов, оживляя такие процессы, как интуиция, эмпатия, чувство мистического единения с партнером.

При использовании этого вида защиты существует опасность непонимания и подмены истинного ложным в межличностных отношениях. Искаженное восприятие другого субъекта происходит за счет приписывания ему тех качеств, которыми он не обладает, что в свою очередь приводит к отчуждению и, в конечном итоге, крушению отношений.

Интересно отметить то, что человек, на которого проецируются определенные внутренние свойства, начинает вести себя в соответствии с этими свойствами по отношению к проецирующему. И таким образом восстанавливается своеобразное равновесие, работающее по принципу «что даю, то и получаю». В этом смысле небесполезно помнить, что окружающие нас люди — наши собственные зеркала. И отсюда можно сделать вывод, что проецировать свои позитивные качества гораздо выгоднее, чем отвергаемые. Ибо наши собственные проекции рано или поздно, но всегда неизбежно возвращаются к нам же самим.

Интроекция. Процесс, обратный проекции, когда приходящее извне воспринимается человеком как происходящее внутри.

У младенца подобное явление связано с необходимостью выживания и развития.

Еще задолго до осознанного подражания родителям он как бы «проглатывает» их, вводит их образы внутрь себя.

Значимый для нас объект в прямом смысле становится частью нас самих благодаря именно интроекции.

Интроекция — основа глубокой привязанности, чувства единения с другим, но вместе с тем — это неспособность отпустить другого человека, признать его свободу и автономность, неумение эмоционально переключиться на окружающих и мир в целом. В конце концов, подобная сцепленность приводит к психологическому истощению, Упадку жизненных сил и оборачивается депрессией.

Люди постоянно меняются, и они вовсе не созданы для того, чтобы оправдывать наши ожидания. Но при этом интроект оказывается фиксированным, «замороженным» образом, не человеком, а его моделью, схемой, которая вовсе не то же самое, что и живой образец. И получается, что реальный человек постоянно уходит, ускользает от того, кто предается чрезмерному интроецированию и задерживается на данной защите. Уход другого представляет собой довольно мощную психотравму, ибо при этом уходит, умирает и какая-то часть собственного «Я», которая была заполнена этим другим.

Идентификация с агрессором. Проявляется в имитации того, кто может оказывать отрицательное давление. Если кто-то маскирует свой страх перед каким-то авторитетом, он может усвоить его манеру в гипертрофированном или карикатурном виде. «Буду таким, как он, тогда его власть будет внутри меня».

Проективная идентификация. Представляет собой проекцию на другого человека с последующей попыткой взять над ним контроль. Например, кто-то может проецировать свою враждебность по отношению к другому человеку и со страхом затем ожидать нападения на себя с его стороны.

Расщепление. Как явление, наблюдается еще в раннем периоде, когда младенец не способен воспринимать заботящихся о нем людей целостно, со всем присущим им разнообразием качеств и психологических оттенков. В спектре переживаний ребенка существует либо «хорошо», либо «плохо», которые и приписываются окружающему миру в зависимости от собственного состояния. От его восприятия ускользает вся палитра переходных позиций, и диалектическое постижение жизни ему неведомо.

Расщепление у взрослых легко распознается в их политических и моральных оценках, когда проявляется тенденция к поиску «общего врага», несущего угрозу «хорошим» представителям той или иной партии или общества. Склонность делить людей на «плохих» и «хороших», а мир на «белое» и «черное» также свидетельствует о наличии примитивного способа реагирования — расщепления.

Расщепление приводит к снижению тревоги (срабатывает принцип «лучше плохие новости, чем никаких новостей»), поддержанию самооценки за счет выявления, самоопределения и конкретизации собственной позиции.

Этот способ защиты всегда искажает реальность, обедняет эмоциональное восприятие жизни. В своей категоричности он близок к одержимости. Недаром на древнегреческом языке rategoros означает «сатана».

Репрессия (Вытеснение). Представим себе следующую ситуацию.

Некто получает письмо от своего друга и, обрадованный, собирается ответить. Однако вскоре чуть отодвигает свое решение, оправдываясь большой «загруженностью» и усталостью или «досадной забывчивостью». Тем не менее, прилагая некоторое усилие воли, он заставляет себя написать пару страниц, но обнаруживает, что у него нет конверта. Приобретя через неделю конверт, наш незадачливый персонаж забывает написать адрес, но, выполнив и эту процедуру, несколько дней держит письмо в кармане пальто, так как по дороге ему не встретился ни один почтовый ящик. Наконец-то он отправляет свое ответное послание и облегченно вздыхает.

Герой описываемой ситуации оказался человеком вдумчивым, а потому и обратил внимание на тот .факт, почему столь продолжительное время медлил с ответом. После детального анализа своих действий и ощущений он понял, что корреспондент, считавшийся его другом, на самом деле его раздражал. И его Бессознательное знало это задолго до того, как он осознал свое истинное чувство, которое вытеснялось, чтобы не вызывать отрицательных эмоций или тревожности.

Мы неохотно вспоминаем неприятные события в нашей жизни или напрочь о них забываем — здесь также срабатывает процесс вытеснения.

Существует простой эксперимент, где предлагается вспомнить время или событие, которые сопровождались психологически болезненными переживаниями — смерть близкого друга или родственника, унижение или обида. Прежде всего, обращает на себя внимание отсутствие интереса к тому, чтобы ясно вспомнить подобное происшествие, сопротивление относительно того, чтобы говорить о нем. Возможно, при этом появляется сомнение в необходимости подобного занятия, хотя в начале данная затея могла быть воспринята и с готовностью. При этом все «посторонние» мысли и сомнения также интерпретируются как сопротивление.

Сущность описываемой защиты состоит в удалении из сознания неприятного переживания и удержании его на расстоянии от сознания. Вследствие такого подавления даже могут возникнуть такие заболевания, как астма, артрит, язва, фригидность, импотенция.

Регрессия. Возвращение на более низкий уровень развития или к способу выражения, который более прост и более свойствен детям. По сути, это возвращение к знакомому способу действия после достижения нового уровня в индивидуальном развитии. Каждый взрослый человек, даже хорошо приспособленный, время от времени прибегает к этой защите, чтобы «спустить пар». Это может выражаться в чем угодно: люди ищут «острые» ощущения, курят, напиваются, переедают, кусают ногти, ковыряют в носу, спят днем, портят вещи, жуют резинку, мечтают, восстают против авторитетов и подчиняются им, прихорашиваются перед зеркалом, играют в азартные игры, болеют.

Иногда регрессия используется для того, чтобы находиться в роли слабого и тем самым снискать к себе сочувственное внимание окружающих.

Изоляция аффекта. Отделение переживания от ситуации. При этом из сознания удаляется психотравмирующая составляющая актуального события. На уровне чувства это проявляется как отстранение, отчуждение от ситуации. Психический ступор является одним из вариантов изоляции аффекта.

Интеллектуализация. Проявляется как самообладание, внешняя эмоциональная сдержанность по поводу действительно волнующей ситуации. Данная защита свидетельствует о заблокированности эмоциональной энергии, неспособности полного и адекватного эмоционального самовыражения.

Рационализация. Данный способ поведения представляет собой нахождение приемлемых причин или оснований для неприемлемых мыслей или действий. Иными словами, это рациональное объяснение иррациональных помыслов. Все наши оправдания — это наши рационализации. Рационализацией также прикрывается корыстное побуждение, которое свершается под видом блага. Например, некоторые родители утешают свои властолюбивые комплексы, заставляя детей следовать их воле, мотивируя это тем, что совершается это для их же пользы. Характерной фразой при рационализации является: «Я делаю это исключительно для твоего добра». Однако в данном случае доброе побуждение от дурного намерения отличить совсем не сложно. Добро никогда себя не навязывает. Предложив свои услуги, оно успокаивается, а навязанное добро — это уже зло.

Морализация. Это те же оправдания, но с позиций моральных обязательств: «Все это делается ради торжества истины и справедливости».

Если рационализатор говорит:« Спасибо за науку», то морализатор заявляет: «Это формирует характер».

Раздельное мышление. Сосуществование в сознании Двух противоречивых и конфликтующих идей или состояний без осознания этого противоречия.

В обыденной жизни известно множество примеров, когда у рьяного поборника добродетели обнаруживается обширная коллекция порнографических открыток, а известный гуманист оказывается домашним деспотом и тираном.

Одним из распространенных вариантов данной стратегии является то, что называют лицемерием.

Аннулирование. С позиций Бессознательного мысль равнозначна поступку.

Данное положение является источником нашего суеверного, магического поведения. Если мы в своей психической глубине допускаем какую-то предосудительную мысль, то, как следствие, возникают определенные чувства: или страх наказания, или стыд, или вина. Дабы аннулировать нежелательные последствия, включается механизм магической компенсации, призванный уравновесить допущенный проступок, как бы расквитаться за него, но безболезненным способом.

Примеры подобного поведения достаточно известны. Хорошо знакомы случаи, когда мы делаем подарки после ссоры или вспышки раздражения накануне. Тем самым бессознательно ощущение вины заглаживается, и душа может чувствовать себя спокойно.

Однако при этом речь об аннулировании может идти только в том случае, если внутренний, глубинный мотив не осознается. (Настоящий принцип касается и всех остальных защит — все они применяются бессознательно, а не в качестве продуманной стратегии.)

Многие наши ритуалы несут в себе аспект аннулирования. И поскольку мы обладаем скрытым убеждением, что враждебные мысли опасны, то стремление искупить грехи, совершенные хотя бы только в мыслях, является импульсом универсальным, присущим человеческой природе вообще.

Таким образом, «искупительный» вид поведения может считаться вариантом аннулирования. Скажем, эгоистичный и капризный ребенок, вырастая, «искупает свой грех» тем, что становится выдающимся деятелем в области, касающейся прав человека, а мучитель дворовых кошек — известным ветеринаром.

Поворот против себя (Обратное чувство). Перенаправление отрицательного чувства, предназначенного для другого объекта, на себя. Такую критику, которая трансформируется в самообвинение, мы отмечаем в ситуациях, когда предпочитаем упреки в свой адрес вместо того, чтобы выразить свое разочарование кем-то другим.

В качестве позитивного аспекта данной защиты можно считать тенденцию брать ответственность за случающееся на себя, нежели переносить ее на других, проецируя свои неприятные чувства. Но с другой стороны в этой склонности в данном случае истинным мотивом является не осознанная готовность быть ответственным, а бессознательная тревожность, которая нуждается в амортизации, что в общем-то проблему не снимает.

Смещение. Это смена объекта чувств, их перенос с того объекта, который послужил источником отрицательных эмоций, на другой объект — более безопасный.

Например, подчиненный, разгневанный на своего начальника, придя, домой, устраивает нагоняй жене, та срывает зло на детях, а последние отыгрываются на собаке. Пример стал уже классическим — как поиск «козла отпущения».

Более тонкий вариант смещения проявляется в ситуации, когда кто-то в присутствии другого человека начинает рассказывать о своей любви, ненависти, гневе, раздражении по отношению к тем или иным людям. Зачастую такой вид поведения может интерпретироваться как выражение своих чувств именно к данному собеседнику. Нередко можно стать свидетелем сцены, когда женщина в присутствии мужа начинает обсуждать проблемы мужской психологии, делая акценты на агрессивность мужчин и их стремление к подавлению слабого пола. Подобное эмоциональное обобщение является маскировкой ее обиженности поведением собственного супруга и намеком адресует ему высказанный упрек.

Позитивный, сублимационный аспект смещения проявляется в тех случаях, когда агрессивная энергия перенаправляется в созидательную активность — например, в возбужденном состоянии проделывается большое количество домашней работы.

Реактивное образование. Данное явление представляет собой подмену поведения или чувства прямо противоположным действительному желанию. Субъект может проявлять излишнюю чистоплотность в качестве защиты от желания быть все время грязным. Главная черта реактивного образования — преувеличение. Реактивные образования можно увидеть в любом преувеличенном поведении.

За излишней учтивостью может скрываться раздражение. Избыточная вежливость маскирует агрессию.

В повседневной жизни можно встретить людей с «извиняющимся поведением». Они по каждому поводу и даже без такового постоянно просят прощения. Не психоаналитически мыслящий наблюдатель может принять это качество за некую щепетильность в характере, утонченную совестливость, хотя в действительности мы имеем дело с реактивным образованием. Ход логических построений здесь довольно очевиден. Субъект испытывает агрессивные мысли или побуждения. Те, в свою очередь, порождают чувство вины. Виноватый, чтобы не понести наказания, просит прощения.

Кстати, извиняться этимологически буквально означает «из вины». Следовательно, всякое извинение есть автоматическое признание собственной вины.

Что касается щепетильности, то, продолжая лингвистическое исследование, мы легко обнаружим, что данное понятие соотносится со словом «щипать», и оба они восходят к одному индоевропейскому корню skeip — «раскалывать», «расщеплять», где агрессивный и атакующий оттенок выражен более чем наглядно.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что за подобной «щепетильностью» прячется агрессивное желание атаковать.

Все дело в том, что наша эмоциональная ситуация не сводится к какой-то однозначной позиции. Она всегда предполагает некоторую амбивалентность, двойственность. Именно данным свойством объясняется то, что мы обижаем близких людей и можем испытывать ненависть к тем, кого любим. Поэтому, исходя из особенностей динамики глубинных процессов душевной жизни субъекта, можно вывести следующее универсальное положение, отражающее закономерности его психического мира: в то время как субъект испытывает ощущение «X», он также бессознательно испытывает и ощущение «-Х».

Реверсия. Смена ролей, при которой обычно происходит перенаправление собственной потребности на другой объект.

Так неудовлетворенная потребность в заботе может удовлетвориться проявлением со своей стороны заботы о другом человеке, бессознательной идентификацией с тем, кто эту заботу получает, и переживанием соответствующего удовольствия.

Первыми проявлениями реверсии являются детские игры в куклы.

В более зрелом возрасте реверсия может стать причиной альтруизма, чему мы являемся свидетелями, когда бывшие сироты становятся руководителями детских домов и самоотверженными воспитателями.

Древняя мудрость: «Если тебе плохо, найди того, кому еще хуже, чем тебе, и помоги ему» — подразумевает смысл, содержащийся в реверсии.

Отыгрывание. Тенденция к повторению и воспроизведению бессознательных желаний, фантазий, импульсов, сформированных в отдаленном прошлом.

Здесь играет значительную роль весьма важное свойство нашей психики — мы реагируем на то, чего не помним.

В принципе, любое компульсивное поведение, неожиданный поступок могут подразумевать отыгрывание в силу того, что актуальность внутреннего напряжения или фантазийного материала зачастую непредсказуема, а провоцирующим, оживляющим внешним фактором, запускающим каскад активизации глубинных процессов, способна оказаться едва приметная, совсем малозначительная деталь.

Поскольку каждый из нас несет в себе достаточно плотный по своей интенсивности материал ранних впечатлений и актуализация его может произойти в любой момент, то вряд ли можно утверждать со стопроцентной уверенностью, что именно может с нами произойти в следующую минуту и на какие действия мы вдруг решимся.

Эротизация. Преобразование страха, тревоги и других дезорганизующих чувств в переживание радости и жиз-неутверждения.

Сексуальное побуждение является одним из наиболее мощных факторов выживания и одновременно наличием доказательства для организма того, что он жив.

Поэтому вполне естественно допустить, что многие человеческие травмы инстинктивно сексуализируются.

Фобос трансформируется в Эрос. И в данной способности заложен мощный биологический, психологический и ноологический (от греч. noos — «дух») подтекст.

Страх преобразуется в любовь, поскольку уже содержит в себе ее потенцию.

Данное положение можно сформулировать следующим образом: Фобос включает в себя Эрос, а Эрос включает в себя Фобос.

Сексуализировать можно любой объект — власть, профессию, славу, деньги и т. д. Хорошо известно, насколько эротичным бывает процесс обучения, особенно в присутствии талантливого учителя.

Представленный механизм адаптации, с моей точки зрения, может рассматриваться как вариант сублимации.

Сублимация. Применение к данному понятию термина «защита» мне представляется не совсем логически обоснованным, хотя по традиции, положенной Фрейдом, ее и можно определить как «успешную» или «зрелую» защиту.

Строго говоря, сублимация представляет собой продуктивный и высокоэффективный процесс не только разрешения жизненных коллизий, но и поступательного психического и духовного развития. Данный механизм позволяет перенаправить энергию, первоначально направленную на деструктивные побуждения, на творческую, созидательную активность, примером которой служит не только проявление успешности в профессиональной деятельности, но и способность сотворить свою жизнь как произведение искусства.

Если остальные защиты предназначены снизить уровень тревожности, то представляемая стратегия призвана обратить эту тревогу в любовь.

Страх преобразуется в Любовь — пример сублимации.

Слово «страх» связано с русским словом «строгий», и восходит оно к праязыковому корню (s)terg s)trek.

С другой стороны, корневая база sterg:sterk подразумевает образование смысла слова «стеречь».

К нему же восходит словенское street — «прислуживать». В этом же корневом ряду: греческое stergo — «люблю (забочусь), имею удовольствие, терплю, переношу»; storge — «любовь».

Стеречь — сторожить, следить за сохранностью чего-либо (тот же корень — storg)

Строгий — через те же корневые основы (s)ter s)tro Родственно таким значениям, как греческое strenos — «сила».

Обратим внимание на английское strong — «сила».

Греческое strenes — «крепкий».

Продолжая семантический ряд, выходим на понятие «стремиться» — «неудержимо продвигаться». Стремить — «подниматься вверх», но и стремить — «направлять движение», «увлекать». Отсюда стремление — «движение вперед».

Проступает еще одна семантическая линия: strong — «сильный» — соотносится с понятием «веревка, канат», что выражает идею связи, которая соединяет миры и вносит порядок в Хаос.

С другой стороны, индоевропейский корень sterg - означает «любовь».

К тому же смысловому пространству принадлежит и жертвоприношение — священнодействие, призванное способствовать нисхождению божественных энергий. Одна из форм жертвоприношения заключалась в поедании кусков приносимого в жертву животного. В этом плане достаточно показательно сравнение: strong-«сильный» и греческое tropho — «есть, питаться». Тогда становится понятным, как страх (изначально «боязнь Божества») обретает значение «экстаза», что указывает на его исконно сакральную подоплеку. И здесь мы имеем возможность наглядно проследить переход значений: «поить, пить/петь, воспевать», восходящий к обряду жертвенного возлияния. Таким образом, проясняется семантическая основа понятий «восторг», «торжество».

Весьма наглядно проявляет себя соотношение sterg -«любовь» и русское «стержень». И здесь же прусское stri-gens — «мозг». Издревле человек мыслился как микрокосм и олицетворялся вертикально стоящим шестом. Последний воплощал в себе идею мировой оси, соединяющей землю и небо, священными символами которой также являлись лестница, дерево, гора.

В качестве наглядного примера того, как мы можем задействовать тайное значение слова «страх», используем лингвистическую интерпретацию знаменитого выражения ап. Павла: «…жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33).

Ядерные смысловые элементы слова «страх»: стеречь — беречь — служить — связывать — соединять — жертвоприношение — экстаз — радость — улыбаться — продвигаться — подниматься вверх — стержень — восторг — торжество — сила.

Организуем полученный ряд в текстовую структуру. «Жена да боится своего мужа» логически означает: жена оберегает своего мужа и через служение ему связывает, соединяет себя с ним. И тем самым она осуществляет жертвоприношение, которое в свою очередь открывает возможности максимального самораскрытия, реализации и полного воплощения себя в качестве архетипическей женственности. Через подобную трансформацию она переживает сакральный экстаз, продолжающийся в радости и «цветении». Удивляясь происходящим переменам, жена, пребывая в подобном изумлении, вдохновляется еще больше и тем самым обретает дополнительные импульсы к тому, чтобы продвигаться дальше, вперед в своем поступательном развитии. Полное и максимально пережитое осуществление предыдущих этапов предоставляет женщине принципиально новую возможность, воплощающую в явь ее древнюю и вожделенную мечту — приобщиться к фаллической мощи мужа и через силу его стержня подняться вверх, в инобытие духовных измерений, где пребывают вечные восторг и торжество любви.

Разделяя весь процесс подобного восхождения на отдельные ступени, мы получим конкретную формулу индивидуального преображения.

Да боится жена своего мужа.

Пусть оберегает и бережет жена своего мужа.

Пусть служит жена своему мужу.

Пусть соединяет и связывает себя жена со своим мужем.

Пусть приносит себя в жертву жена своему мужу.

Пусть через подобное жертвоприношение жена переживает внутренний сакральный экстаз.

И пусть тогда жена радуется и расцветает при своем муже.

Пусть удивляется и изумляется жена происходящим в ней переменам.

Пусть жена вдохновляется происходящим и движется дальше в совершенствовании своей женственности,

Пусть приобщается жена к фаллической силе и духовной мощи мужественности, воплотившейся в ее муже.

Пусть поднимается жена вверх, в измерение духовного мира вместе с мужем.

Пусть переживает жена восторг и торжество исполнившейся мечты.

Пусть соединяется в любви жена с мужем и «будут двое одна плоть» (Быт. 2:24).

И «Тайна сия велика…» (Еф. 5:32).

Разумеется, все указанные предписания выполнимы и достижимы при наличии одного необходимого и главного условия, а именно — соответствии мужа необходимым в этом случае критериям. А случай же при этом один-единственный: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя…» (Еф. 5:33). И только тогда: «жена да боится своего мужа».

Резюме. Только что мы рассмотрели основные психологические защиты, или адаптационные душевные механизмы.

Подытоживая сказанное, обобщим принципиально важные положения, касающиеся изложенной информации.

По всей видимости, предметом первостепенного интереса здесь послужат вопросы относительно функции защит, их задач, причин предпочтения тех или иных стратегий реагирования, сущности и смысла трансформационного процесса.

Основная функция защитных формирований — выживание особи и адаптация ее к миру.

Предпочтение той или иной защиты зависит от характера стрессов, пережитых в раннем возрасте, подражания образцам защитного поведения взрослых; закрепление сформированных навыков опытным путем.

Почему мы говорим о каких-то защитах как «незрелых», несмотря на то что они содержат в себе и определенные позитивные аспекты, позволяющие в достаточной мере эффективно адаптироваться к жизни?

Причина в том, что они, являясь образцом усвоенных форм поведения, всего лишь повторяют, воспроизводят некую устойчивую матрицу индивидуальных реакций, в то время как смысл развития заключается в обретении, формировании и усилении новых навыков эффективного освоения жизненного пространства.

Защиты временно сглаживают неприятности, но не решают их. Они ретушируют проблему, но не освобождают от нее. Временное дистанцирование от какого-то актуального фактора представляет лишь краткую передышку, после которой снова предстоит неизбежная встреча с тем, что тревожит.

К тому же указанные защиты нуждаются в большом расходе психической энергии для коррекции насущной ситуации, что рано или поздно приводит к истощению жизненных ресурсов. Например, иногда можно выпить Для того, чтобы расслабиться и отключиться от назойливой проблемы, но напиваться всякий раз при малейшей неприятности само по себе уже становится новой и зачастую более серьезной проблемой.

С другой стороны, было бы ошибочным думать, что личностная трансформация предполагает тотальную ликвидацию всех непродуктивных защит. Подобный подход представляется чрезмерно требовательным и в общем-то нереальным. Да и как таковой он грешит некоторым перфекционизмом — немотивированной претензией на абсолютное совершенство, что является выражением примитивной идеализации, к чему, увы, проявляют склонность некоторые невротические проповедники тех или иных систем «оздоровления и совершенствования» личности. Поскольку какая-то инфантильная часть нашего естества продолжает существовать и во взрослом возрасте, речь идет не об уничтожении ранних защитных механизмов, а о сведении их влияния к минимуму в пользу активизации сублимационных процессов.

Такая позиция позволяет уберечь энергию от неадекватной растраты и перенаправить ее на реализацию созидательных намерений. Настоящее положение предоставляет возможность ответить на один из самых частых и животрепещущих вопросов: «Почему многие, даже тщательно продуманные, планы срываются, заветно выношенные мечты не исполняются, а исполненные решимости намерения не превращаются в результаты?» Причиной становится недостаток жизненной энергии, расходуемой на осуществление и поддержание громадного аппарата психологических защит. Как только последние прорабатываются и занимают более скромное место в динамической структуре душевной организации, самым естественным образом освобождается витальная сила, количества которой как раз и не доставало для того, чтобы наполнить будущее.

Глава 3. По ту сторону Эго

Как и всякое живое существо, Эго не хочет погибать. Но цель терапии в том, чтобы разрушить Эго, в том, чтобы оно именно погибло. И возродилось Я. Это-то и является самым сложным в душевном лечении или коррекции личности. Но сложное — не значит невыполнимое.

Возможны и другие варианты, более изощренные. Они возможны не только потому, что Эго агрессивно, завистливо, негативно, но и потому, что оно хитро и коварно.

В настоящее время не трудно встретить умудренных пациентов, стремящихся переиграть психотерапевта и тем самым тонко намекнуть на дееспособность последнего.

Такой умудреный клиент, пациент-профессионал, как правило, заявляет:

— То, что вы говорите, мне хорошо известно. Я это уже пробовал, но все бесполезно. Ничего нового для меня нет.

— А что вы пробовали?

— Ну, например, медитацию. Я прекрасно могу расслабляться. Мои конечности послушно наливаются тяжестью, теплом, лоб холодеет, и мысли уносятся в пустоту. Но на следующий день снова все по-старому.

А другой разочарован в ребефинге:

— Я дышу глубоко и часто. Дышу и дышу — в общем, как положено. А душа все равно болит. А кто-то язвительно чеканит:

— Вот вы говорите: есть Я и есть Эго. Я — спонтанно и естественно, Эго — искусственно и агрессивно. Эго является источником проблем. Чтобы чувствовать себя хорошо и преуспевать в жизни, нужно разрушить Эго. И тем самым высвободить созидательную энергию своего Я. Понимаю и принимаю. Но что из того? У меня не получается разрушить Эго. Мой разум, к примеру, ратует за вегетарианство, а душа тоскует по сочному куску мяса. И ведь душа побеждает!

И он прав, этот клиент. Прав! И не только потому, что клиент всегда прав. Вряд ли было бы осмысленным общаться с китайским крестьянином на шведском языке. Так же и душа — она не понимает наречия разума.

Параллельные миры внутри нас. Это — душа со своим совершенно особым законодательством. Там, где заканчивается логическое, начинается психологическое. А психологическое уже никогда не заканчивается.

Психономика — область, которая имеет дело с Зазеркальем.

Я предлагаю своему подопечному чуть-чуть сместиться в сторону Зазеркалья, отправиться по ту сторону Эго и немножко «поскользить» в пространствах Бытия.

— Итак, приготовьтесь. Мы выполним одно маленькое упражнение. Назовем его «Поток».

Устройтесь поудобнее — без разницы, сидя или лежа. Закройте глаза.

— Глаза обязательно закрывать?

— Необязательно, но желательно. Ведь, когда мы закрываем глаза, мы символически их открываем внутрь себя. Мы автоматически обращаемся во внутреннее пространство. Таким образом, мы мягко и плавно перемещаемся из одного измерения в другое.

— Хорошо, я закрываю глаза. Но вы ведь не будете меня гипнотизировать? Все равно я не поддаюсь гипнозу.

— Что вы, как раз наоборот, я постараюсь вывести вас из состояния гипноза — того состояния, в котором постоянно пребывает большинство людей.

— Ах, раз так… но у меня дрожат веки.

— Ну и пусть себе дрожат. Это естественное напряжение мышц.

— Вы думаете, я так смогу расслабиться?

— А зачем вам расслабляться? Вот видите, вы уже демонстрируете тот факт, что находитесь в гипнотическом состоянии. В данном случае вы загипнотизированы стереотипом, расхожим мнением, согласно которому в задачу психотерапевта входит непременное расслабление пациента. А кто вам сказал, что расслаблением лечат?

— Ну, если так, то я теперь спокоен.

— Ну, если так, то отпустите себя. Даже если бы вы и не были спокойны, все равно отпустите себя.

Отпустить себя — это значит все свои мысли, чувства, ощущения, которые переживаются в настоящий момент, начать воспринимать как единый поток энергии.

Причем здесь не следует что-либо себе воображать или фантазировать. Просто осознайте реальность — ведь в действительности все наши мысли, чувства, ощущения представляют собой некий энергетический поток.

Когда мы фиксируемся на какой-нибудь мысли, каком-нибудь чувстве или ощущении, мы блокируем естественное и свободное протекание этого потока, что сразу же приводит к возникновению застойных явлений, которые и вызывают различные нарушения.

Просто осознавайте то, что существует в реальности, — через вас протекает поток энергии: проплывают образы, обрывки мыслей, какие-то воспоминания, ассоциации. Этот поток откуда-то входит в вас, проходит через вас и спонтанно, беспрепятственно выходит из вас. Он так же свободен и естествен, как ваше дыхание.

И ни в коем случае не старайтесь.

Никаких установок, внушений или настроев.

Неважно, какие мысли, чувства или ощущения проходят через вас здесь и сейчас — мрачные или светлые, грустные или радостные, плохие или хорошие.

Это неважно, ибо все они — частицы единого потока. Каждую из них принимайте легко и отпускайте легко.

— А если я начинаю испытывать чувство тревоги и желание открыть глаза? Легко сказать, а сделать?

— А и делать ничего не надо. В том-то и дело, что ничего не надо делать. Просто пропускайте через себя этот поток. Подставьте себя ему. Как только вы начнете что либо делать, сразу же станете создавать блоки.

— Но я не чувствую, как через меня проходит этот по ток. Вы, наверно, пытаетесь мне это внушить?

— Никакого внушения. Это, во-первых. А во-вторых чувствовать и необязательно. Разве вы чувствуете движение крови по сосудам? И разве это отрицает существование самой крови? Неужели вы чувствуете на себе атмосферное давление? И тем не менее оно существует, не так ли? А чувствуете ли вы свой мозг?

— Нет.

— Почему вы тогда думаете, что должны чувствован и энергетический поток?

Не чувствуйте, а осознавайте. Отражайте происходящее, но сами не вовлекайтесь. Подобно тому, как вода в пруду отражает движение облаков, но какие бы облака не плыли по небосводу, они не изменят зеркальной поверхности водоема. Ваше сознание — это зеркальная поверхность, которая лишь отражает.

— А вот теперь у меня действительно проявляется ощущение некоего потока, оно неявное, нечеткое.

— Почти неуловимый, неосязаемый поток?

— Да, так. И в то же время возникает странное чувство, будто я… не то чтобы пустой, но что-то вроде этого., отрешенность какая-то…

— Ну что ж, пока мы на этом и остановимся. Сосчитайте быстро до трех и откройте глаза. Откройте глаза и войдите в этот мир. Знайте, что что-то в вас изменилось. Не думайте, не внушайте, не настраивайтесь. Просто знайте.

— Но что во мне изменилось?

— У вас рассеялась часть вашего Эго. А это значит, что высвободилось некоторое количество энергии, которое уходило на поддержание этой части. Стало быть, вы усилили себя.

— А почему появилось чувство отрешенности?

— Вы когда-нибудь чистили старую, запылившуюся, поблекшую вещь?

— Чистил. Я помню, что это была старинная серебряная рюмка.

— И после того, как вы ее почистили и придали ей первозданный вид, как вы ее начали воспринимать?

— В первые минуты она казалась чем-то совершенно иным, чем прежде, хотя и оставалась все тем же предметом.

— То же самое и у вас.

— И теперь я смогу изменить свою жизнь?

— Еще нет, но уже близко к этому. Сделаем небольшое отступление в мистагогию.

Мистагогия — мировоззрение, ориентированное на понимание и восприятие того, что реальность мистична. Все мы ежесекундно творим какие-то превращения — перевоплощения, но даже и не подозреваем об этом. Хотя кто-нибудь смутно и догадывается… А кто-то и знает. Тогда про таких говорят, что они наделены способностями. Но что такое способность?

Способность — это знание «как».

Когда у знаменитого пианиста Ван Клиберна спросили, в чем заключается секрет его виртуозной игры, он ответил: «Все очень просто. Я знаю, в какое время и какую клавишу нужно нажать».

Мистике учиться не надо. Она — внутри нас. Как гласит древняя формула: «То, что во мне, то и вовне».

— Но все-таки, как же мне изменить свою жизнь?

— Изменитесь сами. Тогда и жизнь ваша изменится.

Глава 4. Законы зеркала

Мысль о движении — уже движение. А сама жизнь — единая пульсирующая мысль. С чем бы мы ни сталкивались, мы соприкасаемся с разными проявлениями мысли — дома, деревья, водоемы, книги, люди, мечты, фантазии — все это мысли. И все это связано друг с другом и сбалансировано в единой информационно-энергетической системе, где действуют саморегулирующиеся законы, которые призваны поддерживать вечно меняющееся постоянство.

В данной системе различаются лишь уровни организации Бытия: вещество, поле, энергия…

И поэтому любая наша мысль, как и любое наше действие, тут же вызывает каскад цепных реакций в окружающем мире. Подобно тому, как и любое изменение окружающего мира естественно отражается на нас.

Человеческий мозг — очень мощный генератор и чуткий приемник. Но этот же принцип — восприятие и продуцирование — лежит в основе Вселенной, подобной единому гигантскому мозгу, чьи процессы аналогичны тем, что протекают внутри нашей черепной коробки.

Но значит ли это, что череп — граница мыслей? Отнюдь. Потому что за его пределами идет точно такая же жизнь, как и внутри.

Это единство обусловливает действие закона отражения — принцип рефлексии пронизывает все мироздание — от элементарнейших действий, описываемых механикой Ньютона, до механизмов, регулирующих душевную деятельность. Другое дело, что проявления данного закона не всегда очевидны, но наблюдаемые нами результаты позволяют догадываться о его функционировании. Конечно, легко наблюдать этот принцип, когда вы бросаете мяч о стену и видите, как он отскакивает обратно. Труднее лично убедиться в справедливости «предписания»: «Не рой другому яму, не то сам в нее попадешь». Но стоит только повнимательнее посмотреть на последствия его нарушений, как очевидность проявится сама собой.

«Что посеешь, то и пожнешь». Какова причина, таково и следствие. Действие равно противодействию.

Все наши мысли, слова, фантазмы — такие вот мячи, которые мы бросаем в мироздание. Или бумеранги — неважно, все равно они возвращаются к тому, кто их запустил. Ведь то, что нас окружает, — это и то, что нас отражает.

Теперь устройтесь поудобнее в кресле. Руки и ноги не скрещивайте. Отпустите себя. Вы уже знаете, как это делается, — все свои мысли, чувства, ощущения воспринимайте как единый поток энергии. Этот поток входит в вас, проходит через вас и выходит из вас. Не мешайте ему, не контролируйте его. Просто подставьтесь и пропустите его через себя.

А сейчас думайте, но делайте это вяло, пассивно, отрешенно, легко.

Я не есть мои мысли.

Я не есть мои чувства.

Я не есть мои ощущения.

Я не есть мои фантазии.

Подумайте и отпустите эту мысль, пусть она уплывет частицей протекающего через вас потока.

После чего плавно и спокойно перенесите свое сознание в ноги и скользните к ступням. Ощутите, как они опираются на пол. Это очень легко сделать, потому что вам ничего не надо придумывать — просто осознайте, как ваши подошвы соприкасаются с полом, как они контактируют с землей.

Следующий этап: вспомните, что земля является гигантским магнитом. Чтобы вам было проще это сделать, приподнимите ноги, оторвав ступни от пола, и вы почувствуете напряжение — действие требует усилий. Удерживайте позу в таком положении до тех пор, пока не почувствуете усталость и ощущение того, как ноги начинает тянуть вниз.

И тут же отметьте важную деталь: ваши ноги тянет вниз не оттого, что вы устали, а наоборот — вы устали от того, что все это время ваши ноги тянуло вниз. Вы затратили определенное количество энергии на сопротивление магнитной силе. И у вас появилось желание опустить ноги, потому что они сами все это время стремились опуститься.

Я намеренно сделаю повторение, так как данные положения очень важно осознать, пустить их «внутрь себя».

Ваши ноги тянет вниз не оттого, что вы устали. Вы устали оттого, что все это время ваши ноги тянуло вниз. У вас появилось желание опустить ноги потому, что они сами все это время стремились опуститься.

Таким образом, ваше желание вызвано не вашим стремлением. Можно сказать, что ваше желание является следствием «желания земли».

Итак, вы ощутили напряжение, легкую вибрацию в бедрах, усталость — в этот момент быстро расслабьтесь и пусть ноги упадут на пол и «приклеятся» к нему. После чего осознайте, как огромный космический магнит притягивает вас к себе.

Заметьте, я вам не внушаю того, чего нет, а предлагаю осознать то, что есть. И теперь направьте свой энергетический поток вниз, в ноги. Сделайте это легко, без усилий, просто подумайте о том, что этот поток сам собой направляется вниз — под действием магнитной силы земли. И уходит в землю.

— А какова цель данного упражнения? Если предыдущее мне представляется чем-то вроде психического или энергетического очищения, то относительно второго у меня возникает вопрос — а что уходит в землю? И для чего?

— Во-первых, вы освобождаетесь от той энергии, которая создавала излишнее напряжение внутри вашего организма, что является тем же самым очищением. Во-вторых, за счет подобных действий устанавливается более прочный контакт с землей, а следовательно, и возможность получать ее силу, причем это приобретение происходит самым естественным образом.

— В чем же заключается этот естественный образ?

— Прежде всего, в естественности вашего поведения. Вы не стараетесь делать что-либо, вы просто делаете. Делаете — не делая. Происходит то, что древние называли «недеянием». При этом иллюзорная дымка Эго ускользает, растворяется, исчезает.

У вас возникало когда-нибудь ощущение, будто что-то действует помимо вас, что не вы совершаете определенную работу, но сама работа совершается — всего лишь при вашем участии?

— Возникало. И при этом получались удивительные результаты, о которых я и мечтать не мог, находясь в другом состоянии, когда мне приходилось что-то вымучивать из себя, выдавливать последние идеи, как остатки крема из тюбика.

— Совершенно верно. Это потому, что в первом случае вы не делали над собой никаких усилий. Свободная энергия совсем не тратилась на поддержание и содержание аппарата Эго, но направлялась исключительно на спонтанную, творческую активность. Эти состояния обозначают по-разному — вдохновение, медитация, озарение, инсайт, но, в сущности, они указывают на одно и то же явление.

Кроме того, давайте вернемся к тем повторам, которые я позволил себе сделать в ходе упражнения. Они важны не столько как детали той или иной техники, сколько как универсальный принцип, применимый к любому явлению нашей жизни. Давайте еще раз вспомним: «Ваше желание вызвано не вашим стремлением». Это первое. И второе: «Ваше желание является следствием "желания земли"». В данном случае это так, поскольку тематика Данного тренинга касается именно земли. Но как быть с остальными случаями, где речь идет о других вещах?

— Ага. Кажется, я начинаю осознавать. Если я ощутил какое-то желание, то первое, что мне следует сделать, это поинтересоваться: «Чье это желание?»

— Верно! Вспомните, что многие наши желания, импульсы, устремления, которые мы принимаем за свои собственные, не являются нашими. И та небольшая медитация, которую мы с вами только что провели, как бы физиологическим образом это подтверждает.

— Да… физиология вещь упрямая.

— Как и всякий факт. Кстати, с осознавания таких вот «земных» реалий начинаются многие мистические системы. Нетрудно заметить, что такое понятие, как вера, мы даже и не затронули. Веру нам заменяет осознание. Сами посудите — нужна ли ребенку вера для того, чтобы он встал на ноги и пошел? Да ни одному младенцу в мире не придет в голову что-то внушать себе или как-то настраивать себя. Он просто в определенный момент получает знание, как это делается, — и делает: встает и идет. И опять-таки, обратите внимание, данное действие отнюдь не продиктовано его желанием. Оно обусловлено «желанием» природы, которая подняла в свое время человека с четверенек.

— Теперь мне это ясно. Совершенно очевидно, что если я долго карабкаюсь в гору, то моя усталость вызвана силами, противодействующими моему движению. Одна из этих сил — земное притяжение. Или, скажем, наваливающаяся сонливость есть следствие желания природы, которая заботится об оптимальном использовании нервной энергии. Но как на счет того, если, к примеру, возникает чувство ревности, зависти… злобы? Чьи это желания?

— Вот вы и спрашивайте себя постоянно, как только у вас возникает подобное чувство: «Чье это желание?» Вначале каждый подобный аффект будет заслонять вашу мысль. Вы обнаружите, что забываете задать этот вопрос. Что вполне естественно — ведь вы сталкиваетесь с сопротивлением Эго, чьи желания вы и вскрываете. Но в один прекрасный момент у вас это получится, и вы выиграете. Вы непроизвольно спросите: «Чье это желание?» И в тот же миг почувствуете абсурдность происходящего. Голова станет ясной, сознание чистым, а душа спокойной. Вы войдете в мистическое состояние.

— Неужели это так просто?

— Самые великие истины — банальные истины. Но к ним и самый трудный путь. Иной раз, чтобы прийти к пониманию эдакой прописной истины, нужно прожить не один десяток лет. Мы просто сокращаем путь. Но, чтобы прийти к простому, необходимо затратить некоторые усилия.

— А зачем приходить к простому?

— А разве вы по своей воле хотели бы усложнять свою жизнь?

— Нет.

— Я думаю, что и остальные с вами вполне согласятся. Смотрите: если у человека достаточно денег, ему не надо думать о них. Если человек здоров, то ему нет необходимости постоянно беспокоиться о своем здоровье. То, что у вас есть, дает вам возможность меньше думать об этом. А значит, и меньше тратить энергии, которую можно направить на реализацию других целей. Вот и получается, что чем проще жизнь — тем больше выборов. А чем больше выборов, тем проще жить.

— И тогда я в своих интересах смогу реализовать закон исполнения желаний?

— Разумеется. Вы приобретете то, что хотите приобрести, и избавитесь от того, от чего хотите избавиться. И станете настоящим имагинатором.

— Имагинатором? Об этом я что-то слышал, но не совсем представляю себе суть данного слова.

— Я вам расскажу. Все дело в том, что реальность неоднородна и, прежде всего, проявляет себя основным своим свойством — способностью расслаиваться. Скорее, она представляет собой вращение с постепенным приближением к центру — точке неподвижности, в которой замолкает всякое движение, утихает любое действие.

Здесь уже невозможны какие-либо заботы и волнения, ибо, кроме тишины и покоя, в таком месте ничего нет. Впрочем, нет и самого места. Только состояние, невидимая ось, вокруг которой и происходит все вращение.

Этот тайный неподвижный центр есть костяк нашего существования — истинное Бытие. В нем пребывает Я, сотворяющее реальность. Именно отсюда берет начало то излучение, которое затем во внешних кругах обыденности, уплотняясь и овеществляясь, проявляется как случающееся:

то, что с-лучается, есть результат того, что из-лучается.

что излучается, то и случается.

Сам же процесс преобразования излучающегося в случающееся и есть имагинация.

В неисповедимых глубинах наших пребывают невидимые наружному оку образы, которые впоследствии и прорисовывают единый образ, получивший название — жизнь.

Жизнь есть образ, предопределяющий образ жизни. И образ жизни — не что иное, как отображение этого первичного образа.

Познавший внутренние образы обретает способность к преображению.

Имагинация — это, в конечном счете, сотворение реальности. А имагинатор — тот, кто ее сотворяет и тем самым становится ее автором, уникальным конструктором неповторимых миров. И тогда он сам становится образом, равно как и подобием Великого Имагинатора, через пророка Исайю изрекшего: «Ибо, как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим» (Ис. 66:22).

Это — величайшее откровение, которое совершенно по-новому раскрывает всю нашу жизнь, растворяя ограничения предустановленных законов и отворяя двери восприятия.

Мы — узники связующих нас законов. Мы чихнуть не можем просто так — если нет соответствующего на то предписания.

И тем не менее…

… тем не менее, сказано, что мир творится каждый миг. И каждый миг — новый мир. Это значит, что в любую секунду все может быть по-новому. И вдруг я проснусь в одно прозрачное утро и постигну, что мой сегодняшний день вовсе не похож на вчерашний, что все причинно-следственные цепи моих обусловленностей совершенно перестали меня обременять, они вовсе исчезли. Началась иная жизнь.

Каждую секунду, в любое мгновение нам предоставляется шанс — возможность — случай — совершить переворот в своей жизни, осуществить прорыв к новым ее измерениям.

Просто следует знать, как это сделать.

И стало быть, имагинация, как и всякое творчество, более того, аспект, воплощающий в себе предельную чистоту творческого принципа, требует своего изучения и постижения.

Человек изначально обладает имагинативной потенцией, но, пока он не делает этого осознанно и не является управителем проистекающих процессов, он все еще находится под влиянием стихий, будучи в них существом пассивным и повинующимся автоматической заданное™ жестких схем природы. До тех пор, пока он не проникает в таинство излучений, он случаен, и может быть в полной мере уподоблен роботу, чье существование определено набором программ. Он все еще во власти закона. И он будто бы и не реален, ибо не творит реальность.

Есть закон и есть то, что над законом. То, что над законом, — благодать.

Постигая механизмы и пути имагинации, мы осуществляем свой переход и становимся осознанными творцами реальности.

Глава 5. Эхо Бытия

— Кстати, о воображении. Мне кажется, что в вашей системе есть кое-какие противоречия.

— Какие же?

— В том упражнении, которое вы предлагали, вами не раз подчеркивалось, что речь идет об осознавании.

— И что же?

— Вы говорили: «Я не внушаю вам то, чего нет, но предлагаю осознать то, что происходит на самом деле», Я понимаю это следующим образом: внушение апеллирует к воображению и задействует силу образную, в то время как осознание предполагает активное внимание. Мне показалось, что в ваших инструкциях прозвучало некоторое предостережение относительно воображения и фантазирования в пользу прямого наблюдения и контроля. С другой стороны, деятельность Имагинатора, если я не ошибаюсь, использует силу именно воображения. Ведь и «имагинация» происходит от корня имаго — «образ». Как быть тут?

— Не следует ставить знак равенства между воображением и фантазией. Если воображение является силой продуктивной, творческой и творящей, то фантазия - проявление иллюзии и самообмана. Когда вы осознаете, вы отказываетесь от фантазирования и усиливаете потенциал воображения, которое можно еще определить и как воспроизведение реально существующего за счет силы ума. Если я предлагаю осознать землю как гигантский магнит, то невольно в сфере ваших представлений сознательно или бессознательно возникает данный образ. А образы управляют нашей жизнью. И деятельность нашего подсознания — это, прежде всего, деятельность образов. Энергия вашего внимания направляется в данном случае к символу, несущему позитивный заряд. Если же вы утверждаете, что ваша сила превосходит силу земли, то вы явно фантазируете. Вернее, фантазирует ваше Эго. Наши фантазии — это наши вампиры, которые, обкрадывая нас, находятся у нас же на содержании. Воображение зачастую разрушает фантазию.

Ну что ж, давайте немного поупражняемся. Начнем с повторения.

Отпустите себя. Все ваши мысли, чувства, ощущения есть поток энергии, свободно существующий и свободно протекающий. Подумайте: «Я не есть мои мысли, я не есть мои чувства, я не есть мои фантазии». Отпустите и эту мысль. Теперь медленно и внимательно осмотритесь кругом, однако не слишком задерживаясь на конкретных предметах.

И четко, громко сформулируйте следующее утверждение: «Я — это то, что меня окружает». Вслушайтесь в эту фразу. Повторите ее еще несколько раз — до тех пор, пока не появится ощущение, будто она отделилась от вас и приняла самостоятельное существование.

Подойдите к зеркалу, пристально всмотритесь в себя и произнесите: «Я — это то, что меня отражает». Затем отвернитесь и зафиксируйте взгляд на первом попавшемся объекте и снова скажите: «Это — Я».

Поначалу данные действия могут вызвать чувство сопротивления. Теперь вам известно, откуда берется это сопротивление. Но, тем не менее, спокойно продолжайте тренироваться и периодически напоминайте себе: «Я не есть мое сопротивление».

Какими же признаками может проявляться сопротивление? Самые характерные из них:

чувство усталости;

тревожность;

ощущение бесполезности выполняемого упражнения;

ирония;

отвлечение внимания.

Как бы то ни было, вы уже владеете приемом, способным обезоруживать контратаки Эго: осознавайте все приходящее вам в голову как некий поток энергии. Он ни плохой, ни хороший. Как и любая энергия, которая всегда нейтральна.

— А как же говорят — черная энергия, белая, грязная, чистая и так далее?

— Это всего лишь условные обозначения. Сами посудите. Огонь — плохой или хороший, вредный или полезный? Он согревает, но он и сжигает. На нем готовят пищу, и его используют в качестве орудия пыток. Солнце дает жизнь и радость, и в то же время отнимает жизнь и приносит горе, в засуху испепеляя урожаи. А вода? Последняя капля надежды для путника в пустыне и зловещая пучина, таящая в себе смерть. А ведь все это стихии Энергии. Сейчас многие говорят о космической энергии, призывают ее и даже «исцеляются» ею. И при этом устремляют свои духовные очи куда-то за горизонт. Лично меня это немножко удивляет. А Земля, по-вашему, где находится, вне космоса что ли? Разумеется, в космосе. Стало быть, и все земное — это, прежде всего, космическое. Значит, и энергии наши — космические. И все они ни плохие, ни хорошие. Все зависит от того, в каких с ними отношениях мы находимся. Что касается человеческого организма, то законы, управляющие им, те же, что и управляющие движением светил. И он наполнен теми же самыми энергиями, что и космос. Все зависит от того, в каких он с ними взаимоотношениях состоит. Важен баланс.

Поэтому с точки зрения энергетики не имеет значения, какие мысли у нас — мрачные или светлые, грустные или радостные. Все они — одна и та же энергия, что можно сказать и об эмоциях. Сама же эмоция — это всего лишь оценка.

Постепенно вы освобождаетесь от оценок и узнаете мир — то есть принимаете его таким, каков он есть. Автоматически вы принимаете и себя как частицу этого мира, и свою волю направляете параллельно воле Вселенной. В этом случае Жизнь вас начинает защищать.

Однако следует помнить и осознавать один довольно важный аспект: законы Вселенной объективны. Объективно и само мироздание. Когда я говорю, что Жизнь вас начинает защищать, это не означает факта некой вашей избранности. Это означает всего лишь то, что срабатывают механизмы, регулирующие деятельность, осуществляющуюся по принципу наименьшего сопротивления. Ваше существование просто перестает мешать, не более того. Логика вашего бытия созвучна логике вселенского Бытия. Возникает резонанс. В противном же случае рождаются диссонансные взаимодействия, обрекающие одного из участников последних на разрушение. Ясно, что разрушается более слабое звено. В нашем случае — человек.

Представьте себе, если на вашем огороде вырастает сорняк. Как вы с ним поступаете? Естественно, выпалываете. Почему? Да потому, что его воля не созвучна вашей. Что делает Вселенная с тем существом, которое противодействует ее замыслу? Уничтожает. И дело здесь вовсе не в какой-то мести, желании или наказании. Просто совершается неумолимый закономерный процесс. Спросите у огня: радуется ли он или огорчается, когда сжигает кого-то или что-то? Вы не дождетесь ответа, потому что нет ни того, ни другого. Он всего лишь делает свое дело — сжигает и не раздумывает при этом. Такова логика объективности. Иногда такую логику называют мистикой.

— Признаться, мне в мистику верится с некоторым затруднением.

— А вы и не верьте. Принимайте лишь факты и осознавайте то, что это факты.

— Например?

— Пример? Пожалуйста.

Глава 6. Гений судьбы

«Он миру чужд был, все в нем было тайной», — так угадал его другой пророк, семнадцатилетний юноша и великий поэт Михаил Лермонтов. Что же скрывалось за этой, быть может, самой загадочной за последние два тысячелетия личностью? Маска и унылая череда стереотипных мнений вряд ли сможет прояснить феномен человека, явившегося в историю под звучным именем — Наполеон.

Сказать о его блистательном военном и политическом гении с восхищенным придыханием: «О! Великий Буонопарте!» — значит сказать ничего и ни о чем.

«Чудовищная помесь пророка с шарлатаном» — так отозвался о нем знаменитый историк Томас Карлейль, в своей раздраженной откровенности это звучит все-таки более эмоционально, но и этот выпад маститого англичанина, на который, словно дразня его, откликнулся император: «Это было шарлатанство, но самого высшего полета», вряд ли способен прояснить те потаенные «механизмы», которые двигали Наполеоном.

Чеканный образ мужчины с орлиным взором как нельзя лучше сочетается с экзальтированными излияниями по поводу неистовой храбрости корсиканца, не раз вдохновлявшей на подвиги солдат и офицеров. О его твердом характере и упрямой, несгибаемой воле ходят легенды. И в них очень легко можно было бы поверить, если бы не признание самого Наполеона: «Часто хвалили силу моего характера, но я был мокрая курица, особенно с родными, и они это отлично знали; когда у меня проходила первая вспышка гнева, их упрямство и настойчивость всегда побеждали, так что, в конце концов, они делали со мной все, что хотели».

Сентиментальный и чувствительный, как женщина, боявшийся каждого сквозняка, человечек, склонный к обморокам и слезливости, обладал такой магической мощью, которая и не снилась ни одному ныне здравствующему колдуну или экстрасенсу.

«Как ни велико было мое материальное могущество, — говорил он, — духовное было еще больше. Оно доходило до магии».

Оно доходило до магии. В этой фразе может быть спрятан первый ключик к той дверце, за которой — вселенная по имени Наполеон.

На чем единодушно сходились все его современники — это на том главном, что отличало его лицо от других человеческих лиц, — бесконечной задумчивости. «Что такое судьба? — пишет Дмитирий Мережковский в своей книге «Наполеон человек». — Может быть, Наполеон сам никогда об этом не думал, но кажется, все его мысли уходили в эту глубину, где загадана людям загадка судьбы…»

В отроческие годы мрачный нелюдимый подросток вел дневник, где с дотошной скрупулезностью заполнял страницу за страницей своим аккуратным почерком. И только одна страница осталась чистой. На ней выведен лишь заголовок: «Святая Елена. Маленький остров. 1815 год». Это за тридцать восемь лет до того, как его нога ступила на скалистый берег своего последнего земного прибежища.

Видимо, уже в отроческой душе смутно шевелилось чувство «собственного пути», пусть пока неосознаваемое и непроявленное, но уже прораставшее сквозь темные пласты подсознания. Иоганн Гёте описал нечто подобное в своем «Фаусте»: «Великое рождается во мне. Что? — Угадай».

А близко знавшие его говорили о том, что «у него был Род магнетических предчувствий своих будущих судеб». Да и сам углубленный в себя, рефлексирующий император неоднократно касался в разговорах той части своих ощущений, что не может быть объяснена рационально; «У меня было внутреннее чувство того, что меня ожидает… Мой великий талант ясно видеть — это перпендикуляр, который короче кривой».

И вот мы еще раз сталкиваемся в его словах со вроде бы небрежной оговоркой, которой, возможно, он сам придавал не слишком серьезное значение. Ясно видеть. Эта способность была у него всю жизнь. Кстати, особое значение он придавал сновидениям.

Вечером 24 декабря 1800 года готовилось покушение на первого консула при помощи «адской машины». В этот же вечер в Опере давали Ораторию. Жозефина и несколько близких людей уговаривали Наполеона отправиться с ними, но тот упорствовал, лежа на своем диване. Его нежелание покидать дворец было настолько сильным, что его почти насильно одели и усадили в карету, где он почти мгновенно заснул. Ему приснилось, что жизни его угрожает опасность — будто он тонет в итальянской речке Тальяменто, и в тот же момент Наполеон проснулся от грохота страшного взрыва.

Он доверял своей Судьбе, и Судьба его хранила - в тот вечер он сел не в свою карету, и точно выверенный расчет террористов провалился. А вообще, в самые ответственные, можно сказать роковые, минуты Наполеон внезапно проваливался в сон, будто куда-то зачем-то уходил. Очень часто он повторял: «На завтра. Ночь приносит совет».

Перед самой битвой при Аустерлице, его великолепном триумфе, он настолько глубоко заснул, что его едва разбудили. В самый разгар битвы под Ваграмом, в самый решающий момент, он приказал разостлать на земле медвежью шкуру, лег на нее и среди огненного шквала погрузился в сон. Проснувшись минут через двадцать, продолжал как ни в чем не бывало отдавать распоряжения.

Так и жил он, этот печальный гений, вобравший в себя все тайны мира, между сном и явью, словно в ином, одному ему ведомом измерении. И Рок вел его неисповедимыми для других путями. Но он-то, он, вверивший себя потусторонним силам, чувствовал его покровительство и защиту. «Привыкнув с семнадцати лет к пулям на полях сражений и зная всю беспомощность предохранения себя от них, я предоставил себя во власть моей судьбы». И дальше: «Вы боитесь, что меня убьют на войне? Я чувствую, как что-то толкает меня к цели, которую я и сам не знаю. Как только я достигну ее и стану бесполезен, атома будет достаточно, чтобы меня уничтожить. Но до того все человеческие усилия ничего со мной не сделают — все равно, в Париже или в армии». Вот вам и его ставшая притчей во языцех храбрость и целеустремленность — «…что-то толкает меня к цели, которую я и сам не знаю».

Нет, его бесстрашие — не бесстрашие человеческое и его упорство — не упорство человеческое. Подобно тому как он живет во сне и яви одновременно, он одновременно обитает в мире этом и мире потустороннем! Только часть его жизни психологически мотивирована, а потому объяснима. Для объяснения же другой части средства человеческой психологии не подходят.

В сражении под Арсеном император преподал своим солдатам небольшой урок своего отношения к жизни и смерти. В мясорубке битвы один снаряд упал перед самым фронтоном колонны. Люди шарахнулись назад. И тогда Наполеон шпорами заставил приблизиться свою лошадь к дымящемуся снаряду и остановил ее над ним. Бомба взорвалась, и лошадь повалилась с распоротым и изуродованным брюхом. Через некоторое время сквозь клубы дыма и пыли появился невредимый Наполеон, пересел на другую лошадь и спокойно поскакал к другим позициям.

Отважный человек тот, кто способен перебороть свой страх. Наполеону нет необходимости перебарывать свой страх, потому что он не может его испытывать. Он знает, что Судьба даже его не ведет, а несет на руках.

«Мария-Луиза была необычайно удивлена, — рассказывал Наполеон, — когда она увидела, как мало мер безопасности я принимаю против возможных покушений на меня. Когда она увидела, что у меня во дворце нет часовых, что они стоят только на улице, что всюду двери открыты, что в моей спальне нет ни ружей, ни пистолетов, она воскликнула: "Вы не принимаете и половину тех мер, какие принимает мой отец". — "Я слишком фаталист, — ответил Бонапарт, — чтобы принимать меры против покушений на мою жизнь"».

Этот свой фатализм и веру в неотвратимое влияние рока он сумел внушить и своим солдатам. Он вызывал восхищение, но еще больше — любовь. И эта любовь доходила до почти обожествления. Прошедшие сквозь огонь и воду, закаленные вояки «не умели отличить его от Сына Божьего». «Холодно тебе, мой друг?» — спросил Наполеон старого гренадера, шедшего рядом с ним на Березине, в двадцатиградусный мороз. «Нет, государь, когда я на Вас смотрю, мне тепло!» — ответил тот. В него были влюблены одинаково и женщины и мужчины. И такую любовь к себе не мог вызвать просто человек, ибо любившие его мужчины вовсе не были гомосексуалистами. И сила его внушения значительно превосходила силу человеческую: «Очи колдуна, пронизывающие голову», — так отозвался о нем Ипполит Тэн, известный историк и публицист XIX века. Совсем в другом месте другой человек, не имеющий ничего общего с просвещенным царедворцем, — бельгийский крестьянин, оказавшийся проводником Наполеона на поле Ватерлоо, высказался столь же определенно и не менее образно: «Если бы даже лицо его было циферблатом часов, духу не хватило бы взглянуть, который час».

Сам император связывал силу магии с силой внушения. Сама его душа была магией. Примером тому может послужить хотя бы известный эпизод ареста Наполеона. Английские адмиралы, которые должны были отвезти Наполеона на остров Святой Елены, были приняты им в каюте. Император оставался неподвижен и безмолвен. Наконец лорд Кич, словно на что-то решившись, подошел к Наполеону и взволнованно прошептал: «Англия требует Вашей шпаги». Рука Наполеона мгновенно скользнула на рукоятку оружия. Его единственным ответом был неподвижный пронзительный взгляд, исполненный сверхчеловеческой властности. Английский лорд был поражен, и адмиралы, низко поклонившись, покинули каюту, не проронив ни единого слова.

Одна из приближенных к императорскому двору рассказывает: «Вдруг я встретилась с двумя страшными и пронзительными глазами, которые в течение нескольких минут не покидали моих. Наполеон Бонапарт глядел на меня.

— Ваш отчим взглянул на меня,— сказала я мадемуазель Гортензии.

— Вы испытываете мучительное чувство, которое эти глаза вызывают во всяком! Каждый раз, когда он смотрит на меня, я испытываю то же самое».

Эти глаза ясновидца пронзали человеческую душу, высвечивая ее подноготную. Он великолепно и глубоко знал человеческую природу. Не от того ли он все время был печален и задумчив?

Многое, очень многое было у Наполеона того, что могло быть и у Иисуса. Даже его слова, сказанные союзникам на острове Святой Елены, напоминают хорошо знакомую и грустную историю: «Вы не знаете людей. Знать, судить людей трудно. Знают ли они сами себя. И потом, я был больше покинут, чем предан; слабости вокруг меня было больше, чем измены; это — отречение Петра; раскаяние и слезы могут быть близки к нему».

Однако и здесь было бы нелепо впадать из крайности в крайность, как делали те, кто думал, что Наполеон —есть предтеча Христа Грядущего, или те, кто называл его «Апокалипсическим зверем».

«Наполеон — существо демоническое», — говорил Гёте, вкладывая в понятие «демон» языческий смысл: не бог и не дьявол, а некая потусторонняя сила. И эта сила питала его гений.

Многие современные люди страдают от «комплекса Гамлета», проявляющегося как разрыв между волей и умом. В таком случае субъект либо впадает в созерцательность и теряет связь с действительностью, либо становится марионеткой своих собственных действий, оторванных от разумных предпосылок. Подобная расщепленность порождает болезненное состояние, исподволь разрушающее характер. А как известно, характер — это Судьба.

В этом плане Наполеон обладал удивительной целостностью своей натуры, и поистине дух его был настолько могучим, что создавалось реальное впечатление, будто он проступал сквозь его физическое тело. А «с телом моим я всегда делал все, что хотел». Он никогда не лечился. Даже тогда, когда заразился злокачественной чесоткой от убитого канонира, место которого занял у пушки при осаде Тулона — одном из первых его сражений. Вид смертельно больного человека и его исхудавшая, почерневшая фигурка, проявляющаяся среди пламени и дыма, вызывали трепет и жалость у санкюлотов-головорезов, и те кидались в огонь за ним: «Лучше самим умереть, чем видеть, как умрет больной мальчик!»

И в дальнейшем, будучи уже первым консулом, а затем и императором, он работал по восемнадцать часов в сутки, поражая своей выносливостью окружающих. Он не знал усталости, подобно тому как не знал страха. Дух не может уставать, утомляются лишь тело и душа.

Работала беспрестанно и его Судьба, постоянно куда-то зовущая этого человека, чей взор и так был обращен в темные недра Рока.

Глава 7. Зазеркалье снов

— Вот уж не думал, что Наполеон обладал столь выдающимися мистическими способностями. Хотя, быть может, и где-то подозревал это.

— У него можно поучиться многому. Я имею в виду не завоевание мира, но овладение собой. Разумеется, многое дала ему природа, но многое он смог в результате постоянной и осознанной работы над собой. Если мы проанализируем механизмы, управляющие его личностью и успехами, то, прежде всего, увидим доверие к Судьбе. Как это ни покажется парадоксальным, но такое свойство называют еще смирением. Я понимаю, что несколько удивляю вас — как так: Наполеон и смирение? Но оказывается, что именно так. Вслушайтесь в звучание этого слова: с-мирение. Ведь оно имеет общий корень со словом «мир». Получается, что смирение — это способность жить в согласии, в унисон с миром — то есть умение согласовать силу своей воли с волей мира. Это подтверждает то, о чем мы говорили, — такое психологическое отношение увеличивает силу человека. В то время как противопоставление, оппозиция разрушают последнего. Если вспомнить, что уныние есть тяжкий грех, то и получим вывод: уныние — форма неприятия Судьбы, недоверие к миру и, следовательно, неприятие жизни. А, заглянув в биографию Наполеона, увидим, что ключевые Моменты его триумфа высвечивались там, где он полностью принимал свою Судьбу и следовал ее предначертаниям. И как только он бросил ей вызов, возвысил себя до божественного уровня, впав в гордыню, звезда его повлекла и вскоре закатилась. Он противопоставил свою волю Вселенной, баланс нарушился, и жизнь императора стала рассыпаться — неудачи, поражения и болезни стали преследовать его.

Что можно еще извлечь поучительного из его духовной практики? Постоянно проявляемый интерес к теневой стороне существования — снам, интуиции, предзнаменованиям.

Начните прислушиваться к своему организму в течение дня и ночи, и вы обнаружите значительное количество информации, которая в большинстве случаев окажется для вас довольно важным подспорьем. Возможно, вы найдете ответы на многие вопросы, до сей поры казавшиеся неразрешимыми, или новые интуитивные озарения высветят неожиданные ракурсы вашего существования, Конечно, в данном случае вам понадобятся определенные знания и навыки. Но об этом мы сейчас и поговорим,

Жизнь в сновидении

Прежде всего, осознайте, что любое сновидение, каким бы оно абсурдным на первый взгляд не казалось, представляет собой стройную систему кодов, содержащих в себе послания, адресатом которых является спящий. В хаотическом нагромождении образов всегда таится смысл. За знаком — всегда значение. Именно с подобного осознания, каким бы простым оно не выглядело, и начинайте свою практику изучения снов.

Подобное направление ваших мыслей сообщит сигнал подсознанию о готовности организма к сотрудничеству с ним, что приведет к активизации последнего, и между разумом и глубинными структурами психики установятся более тесные, доверительные отношения. Такой союз обеспечит возможность проникновения к тем информационным пластам, которые находятся практически за пределами личности. Внутри вас заработают тайные механизмы, которые и обеспечат новыми возможностями ваше существо и существование.

После того как у вас появится ощущение сопричастности с областями таинственного, приступайте к технической стороне дела. Самый простой способ разгадать смысл своих сновидений начинается с первого упражнения, суть которого заключается в следующем.

Выберите себе какой-нибудь день, когда у вас не возникает необходимости в совершении срочной или напряженной работы, не беспокоят неотложные дела. Это может быть просто выходной.

Проживите этот день, как обычно, ничего не меняйте в его распорядке, не ломайте стереотипы. Единственной его особенностью будет то, что вы все происходящее воспринимаете как происходящее в сновидении.

Легко и свободно играйте в увлекательную игру — словно все вокруг — это сон. С подобным же ощущением в свое время ложитесь в постель и засыпайте.

По прошествии нескольких подобных «тренировочных» дней вы обнаружите в себе определенные перемены: ваши настоящие сны станут более четкими, запоминающимися, «явными». И кроме того, у вас появится интуитивное ощущение того, что информация, передаваемая вам в ночных посланиях, сможет быть легко вами понята и воспринята.

Теперь начните осваивать символику сновидений. В различные времена и у различных авторов она предполагает самые разные интерпретации, не говоря уже о сонниках, в которых иногда предлагаются совершенно противоположные трактовки одних и тех же символов. Следовательно, у каждого из нас должен быть свой индивидуальный сонник, но составленный, однако, на основе Универсальных подходов и разработок.

Я полагаю, что наиболее продуктивным подходом было бы рассматривать каждый элемент сновидения, соотнося его с той функцией, которую он выполняет наяву. Это значит, что, например, приснившийся мне телефон является тем же телефоном, которым я пользуюсь в повседневной жизни. Подобный параллелизм, однако, не следует воспринимать буквально. В данном случае следует помнить, что это символ, который нуждается в интерпретации. И для того, чтобы выполнить последнее, зададим себе два вопроса.

1. Что означает телефон в нашей жизни? Ответ может включать несколько вариантов, но все они так или иначе объединятся в некий обобщенный стандарт, одинаковый для любого человека.

Телефон — это средство связи, которое можно считать основным в современном мире.

2. Что означает телефон в моей жизни? Набор ответов в данном случае может варьировать в зависимости от индивидуальности того или иного человека.

Вариант 1: необходимый помощник, используемый днем и ночью, дома, на работе, в машине.

Вариант 2: досадная помеха, отвлекающая от раздумий в спокойной обстановке.

Вариант 3: механическая и бездушная машина, не способная заменить теплоту и искренность непосредственного человеческого контакта.

Вариант 4: интимный друг, посредством которого можно лишний раз услышать голос любимого человека, ощутить его дыхание и почувствовать, что ты кому-то еще нужен.

И так далее.

После того как мы проделали столь нехитрые манипуляции, дверь, ведущая в лабиринты подсознания, приоткрывается, пропуская нас в мир информации, казавшейся доселе малопонятной и загадочной.

Но просто оказаться в этом пространстве еще далеко не все, нужно уметь в нем ориентироваться. Для этого необходимо сделать еще один шаг — обобщение, представляющее собой тактику, при помощи которой мы как бы абстрагируемся от конкретного предмета и учитываем только его функциональное значение.

В нашем примере это будет выглядеть следующим образом.

Итак, вам приснился телефон. Телефон является элементом сновидения. Какое послание зашифровано в этом элементе? Начнем раскладывать.

Что это понятие означает для людей?

Оно является материальным воплощением основного средства связи.

Что оно означает для меня?

Вариант 1. Необходимый помощник, используемый днем и ночью, дома, на работе, в машине.

Обобщение. В моей жизни существует связь, позволяющая мне пользоваться помощью, источником которой может быть или какая-то сила, или конкретная личность, или сумма обстоятельств.

Вывод. Информация позитивна. Мне следует более пристально всмотреться внутрь своей жизни, где работает мой невидимый помощник, который, может быть, вскоре проявится в виде конкретного человека, или останется невидимкой, если это потусторонняя сила, излучаемая ангелом-хранителем. Во всяком случае, мое существование в настоящее время позволяет мне собрать свою волю, сконцентрировать энергию и проявить активность, которая приведет к удаче или, по крайней мере, к успешному результату.

Вариант 2. Досадная помеха, отвлекающая от раздумий в спокойной обстановке.

Обобщение. Кто-то или что-то связывается со мной и внедряется в мою жизнь, которая сейчас нуждается в некоем осмыслении, затишье. Это внедрение явно мне мешает и выводит из состояния равновесия.

Вывод. Информация негативна. Мои действия должны быть направлены на то, чтобы ограничить число контактов и обратиться внутрь себя. Энергетический потенциал снижен, поэтому мне следует занять пассивную и выжидательную позицию. И в этом нет ничего плохого. Ведь медведь набирает свою силу во время зимней спячки. Активных действий пока предпринимать не следует, так как результат будет или заблокирован, или трансформирован из-за различного рода внешних помех или невидимой помехи.

Вариант 3. Механическая бездушная машина, не способная заменить теплоту и искренность непосредственного человеческого контакта.

Обобщение. В жизни моей складывается такая ситуация, в которой я вынужден поддерживать связь с окружающим миром на формальном, отчужденном уровне.

Вывод. Информация негативна. Либо что-то чужеродное и механическое вторгается в мое существование подобно соринке, попавшей в глаз. Либо мое Эго сделалось более жестким и очерченным, замуровывая скорлупкой мою внутреннюю сущность. Эмоциональный и энергетический контакт, с миром нарушен. Мои действия должны быть направлены на расширение осознавания причастности к источникам мироздания, усиление доверия к жизни и прорыв к Бытию.

Вариант 4. Интимный друг, посредством которого можно лишний раз услышать голос любимого человека, ощутить его дыхание и почувствовать, что ты кому-то еще нужен.

Обобщение. У меня есть возможность почувствовать присутствие друга, где бы он не находился и что бы собой не представлял. Кем бы он ни являлся, я могу на него положиться как на союзника и довериться ему.

Вывод. Информация позитивна. Моя жизнь наполнена тем смыслом, ощущение которого дает сопричастность общению, любви, дружбе. Я не в одиночестве, и мне следует ценить это.

Мы разобрали один случай с одним элементом, но на основе представленной техники мы можем анализировать любое сновидение с различным количеством составляющих его элементов. Самое главное — четко придерживаться последовательности приемов, которые укладываются в представленный ниже алгоритм.

1. Выяснение общего предназначения элемента — независимо от того, кем или чем он воплощен в материале сна — предметом, человеком, животным или фантастическим персонажем.

2. Выяснение значения, которое несет данный элемент в индивидуальной жизни сновидца.

3. Обобщение — действие, связанное с абстрагированием от конкретного элемента и объединяющее значения, полученные в результате ответа на первые два вопроса.

4. Вывод — оценка информации с точки зрения того, насколько она является негативной или позитивной, а также прогнозирование оптимальных действий.

Причем здесь следует помнить о том, что сновидение несет в себе глубинную информацию, приоткрывая подводное течение жизни, ее энергетическую направляющую, которая лишь впоследствии реализуется в какой-либо ситуации. Ведь то, что мы можем ощутить, всегда проявляется из того, что недоступно нашим обыденным ощущениям.

Так, в первом варианте нашего случая помощник необязательно может существовать рядом с тем, кому он явился в форме символического посланника ночного мира. Сновидение указывает на ту тенденцию, которая определяет существование человека в данный период времени. Олицетворять же эту тенденцию может и конкретная личность, причем, возможно, даже еще незнакомая, и в таком случае информация сна указывает на приобретение друга. Но этим помощником может оказаться и некая неведомая сила, проявляющая себя или как определенное астральное влияние, или как благоприятный отрезок судьбы, даже если на уровне обстоятельств особенно существенных перемен не происходит. Главное то, что они происходят на глубинном уровне! Они уже существуют и рано или поздно проявятся. И насколько рано и активно они проявятся, зависит от действий человека, которые и рекомендует вывод, определяющий стратегию поведения, обеспечивающую достижение оптимального результата.

В заключение этой главы предлагаю вам медитативную разминку.

Чем больше мы учимся, тем больше мы знаем.

Чем больше мы знаем, тем больше мы забываем.

Чем больше мы забываем, тем меньше мы знаем.

Чем меньше мы знаем, тем меньше мы забываем,

Чем меньше мы забываем, тем больше мы знаем.

ЧАСТЬ 2 СУММА ПСИХОНОМИКИ

Глава 1. Начала судьбоанализа

Человек в своей жизни руководствуется одним принципом — он стремится получить удовольствие и избежать неудовольствия.

Чувство удовольствия особенно сильно проявляется там, где непосредственно переживается чувство безопасности, источниками которого чаще всего являются следующие состояния:

здоровье;

благополучие;

сбывающиеся надежды и желания;

ощущение защищенности;

ощущение собственной значимости;

уверенность в завтрашнем дне.

На противоположном полюсе планеты наших эмоций пребывают вечные ледники тревоги — место рождения каждого отдельного человека. Никто еще не вошел в этот мир с улыбкой на устах. Рождению всегда сопутствуй плач.

И дальнейшая жизнь индивида — траектория движения от этого полюса. Кто-то уходит далеко, кто-то не очень, кто-то остается навсегда среди мрачных ущелий вечного холода.

Назовем это место Зоной Ада. Что удерживает в ней человека?

Если же говорить об изложенном подходе как о методе, то последний я назвал Психономикой.

Термин «психономика» складывается из таких понятий, как psyche греч. — «душа», nomos греч. — «закон», noos греч. — «дух». Тогда смысл получится следующий — психономика есть дисциплина, изучающая законы душевной деятельности в их сопряжении с феноменологией духа.

И подобно тому, как oikonomike греч. — «экономика» — есть управление домашним хозяйством (oikos греч. — «дом»), психономика — это искусство управления своим «внутренним домом». Нам суждено в нем жить всю жизнь, и потому нам следует ухаживать за ним. Таким образом, получается, что психономика — это искусство управления своим внутренним «хозяйством», от состояния которого зависит состояние «хозяйства» внешнего.

Вместе с тем, не следует отождествлять ее с психологией, потому что интерес психономики распространяется не только на изучение закономерностей психики, но сфера ее исследований также устремляется и в область метапсихики, то есть того, что лежит за пределами душевной организации и управляет самой душой. Например, Судьба.

Будучи в какой-то степени психотерапией — заботой о душе (therapeia греч. — «забота, уход, лечение»), психономика предстает и как психотропия, равно как и ноотропия (tropos греч. — «поворот, направление») — поворот и направление к душе через постижение законов духа. То есть, по сути своей, она психотропна и ноотропна. (Это не есть трюизм, ибо не всякая психология-психотерапия психотропна, а тем более, ноотропна.) Тем не менее, ее центральным интересом является тема здоровья.

Определимся же с данным понятием.

Здоровье — это свойство человека постоянно самообновляться. Иными словами, здоровье — это способность к самообновлению.

Что же такое самообновление?

Человек прожил день. За этот день он совершил некую, допустим, тяжелую работу и израсходовал немалое количество энергии. То есть он израсходовал, если хотите отдал часть себя. Ясно, что его энергетический потенциал к концу дня значительно ниже, чем в начале. Но вот он, измотанный и усталый, ложится спать. А на следующий день встает с ощущением бодрости и притока свежих сил. Его энергетический потенциал полностью восстановился. Произошло самообновление. Такой человек здоров. Значит, он использует положительный энергоинформационный ресурс. Если же усталый человек и после сна продолжает чувствовать себя таковым, значит, он не здоров. В механизмах его самообновления произошел сбой — за счет патогенного влияния негативного ресурса,

Отсюда следует, что человеком управляет негативная программа.

Каким же образом мы работаем с негативной программой? Здесь важно осознать и запомнить, что любая программа записывается в закодированном виде на трех уровнях: тело (организм) — душа (психика) — ситуация (судьба). И реализация этой программы также происходит на всех этих трех уровнях, акцентируясь на одном, двух или всех трех одновременно. Следовательно, терапевтическая работа также ориентирована на эти уровни: воздействие на тело определяется поиском соответствующих точек, в которых негативная информация скопилась в виде нервно-мышечных блоков, влияя на психику. Таким образом, мы погружаемся в психодинамику Бессознательного, и предлагаем некоторые модели осознавания для коррекции процесса развертывающихся цепочек событий, то есть судьбы.

Следует осознать еще одну важную категорию психономики — наши исследования показали, что некоторые метафизические понятия являются конкретными реалиями, зачастую наполняющими обыденную жизнь.

Такими реалиями являются Ад и Рай. Это — две зоны которые даются человеку в этой жизни. И ему дается возможность выбора, в которой из них пребывать.

Цель психономики — помочь человеку перейти из зоны ада в зону рая. При этом используется своеобразный путеводитель. Топография этого путеводителя временами бывает парадоксальной. Однако за этой парадоксальностью скрывается путь к успеху.

Так, например индивиду не рекомендуется стремиться вырваться из зоны ада, а напротив, ему следует погрузиться в нее и пройти ее всю до конца. Именно там, в глубинах ада, прячется дверца, ведущая в зону рая. Ад подобен болоту — чем сильнее барахтаешься, тем глубже погружаешься в трясину. Самопознание же и есть движение через ад. Это не состояние, а процесс. Актуализируя наши страдания, мы получаем возможность их реагирования, и, таким образом, освобождения, очищения от них. Нередко и сам процесс трансформации является своеобразной «баней», которая через очищение выводит пациента к новому пониманию и просветлению.

Слово «пациент» здесь применяется в более широком смысле, равно, как и — «терапия».

Почему именно терапия?

Мы привыкли к тому, что данное слово несет в себе кафельный отблеск больничных стен. Однако исторически толкование его содержит, несомненно, более разветвленное и насыщенное пространство значений.

Напомню, что по-гречески therapeo — «служу, забочусь», а не только «лечу». Соответственно, therapeutes — «пекущийся, заботящийся».

Мир можно разделить на «заботящихся» и «озабоченных».

Такое разделение произвела сама жизнь. Нам только остается его констатировать. Причем подобное разделение касается не только отношения, распространяющегося на другое существо, но, может быть, в первую очередь, и на себя самого.

Таким образом, «заботящегося» уместно назвать терапевтом, «озабоченного» — пациентом.

Из сопоставления понятий становится очевидным, что если я не «заботящийся», то, соответственно, я — «озабоченный». И наоборот.

Психономика — это сюртерапия.

Почему — «сюр»?

Приставка «сюр» — проистекает от французского sur — «над». В то же время на латыни одно из значений приставка sur указывает на местонахождение внутри. Стало быть, понятия «над» и «внутри» органически воссоединяются в целостный смысловой контекст. Оно и понятно — разве небеса, которые над нами, не внутри нас? И разве не через погружение в себя мы поднимаемся над собой?

Выходит, что знаменитый до привычности сюрреализм раскрывается не только как то, что над реальностью, но и то, что внутри реальности, в реальности.

Впрочем, как мы выяснили, это одно и то же.

Следовательно, сюртерапия буквально переводится как «над заботой».

С другой стороны, исходя из сказанного мы не преминем заметить, что перевод может выглядеть и как — «в заботе». Последнее представляется не слишком приятным. Кому же охота быть в заботе? Тем не менее, если не убояться такого поворота событий, то весьма несложно разрешить непрошенный парадокс.

Все дело в том, что, пока мы не осознаем нашу насущную, сокровенную заботу, не встретимся с ней лицом к лицу, а встретившись, не испугаемся, не обратимся в бегство, назад «в улитку» бережно выстроенного, но хрупкого и ненадежного невротического домика, мы никогда над ней не вознесемся. Отвернуться от заботы — значит подставить собственную спину для ее атак. Об этом писали и Зигмунд Фрейд, и Карл Густав Юнг, и другие не менее известные психоаналитики.

В сравнении с традиционными «умными» психотерапевтическими системами, отличительной особенностью настоящего подхода является то, что он излагает обобщения, сделанные в результате наблюдений за так называемыми спонтанными самоисцелениями.

Поясню проще. Когда я только начал работать практическим врачом в области психотерапии, я быстро обратил внимание на следующий факт. Болел человек, болел, и вдруг ни с того ни с сего без какого-либо специфического вмешательства со стороны специалистов, взял, да и выздоровел. Мои тогдашние старшие коллеги в таких случаях глубокомысленно изрекали — «спонтанное исцеление», но вот почему оно происходит, это самое спонтанное исцеление, разъяснять не торопились. Впрочем, я помнил об одном древнем толковании, и оно мне нравилось — «всему свое время, время болеть и время выздоравливать». Это похоже на насморк, который, если его лечить, проходит за неделю, а если не лечить, то — за семь дней. Известны мне были и многозначительные выражения вроде: «саморегуляция», «защитные силы организма» и т. п. Однако практические действия требует применения практических подходов, а красивые декларации хороши для риторики.

И я просто стал пристально наблюдать за такими вот счастливчиками, которые оздоравливаются сами, а обнаруженные закономерности положил в основу естественно сформировавшегося метода, подробный и обстоятельный отчет о котором составил содержимое данного опуса.

Глава 2. Шесть аксиом и теорема о человеке

Каков же наш диагноз? — Человек.

Аксиома первая: человек болен. Человек — существо изначально травмированное. Само его рождение — это травма, сопряженная с болью, страданием, ужасом. Никто еще не пришел в этот мир с улыбкой на устах и светящейся радостью в глазах. Достаточно посмотреть на рыдания и конвульсии новорожденного, дабы осознать -человек изначально болен.

Аксиома вторая: человек одинок. Каждый приходит в этот мир в одиночку, уходит из него в одиночку и проходит через него — тоже в одиночку. Одиночество — это разобщенность. Разобщенность — следствие неузнавания. Неузнавание — следствие незнания.

Если задать вопрос: «Помнишь ли ты все свои сны, увиденные тобой за всю свою жизнь?», то кто сможет ответить на него утвердительно? Однако во сне мы проводим одну треть своей жизни. Но если мы о ней не помним, то получается, что на одну треть мы уже разобщены сами с собой.

Вопрос второй: «Помнишь ли ты все происшедшее с тобой за всю твою жизнь, можешь ли ты воспроизвести каждый момент твоей жизни, ее любую минуту, хотя бы даже день?» Мы не помним как следует нашего прошлого — значит, в еще большей степени мы можем свидетельствовать о собственной разобщенности.

И наконец, следующий вопрос: «Знаешь ли ты, что с тобой происходит в настоящий момент?» Здесь, как правило, все отвечают утвердительно. Впрочем, уверенность быстро пропадает, когда вопрос уточняется: «Что происходит с твоим мозгом, внутренними органами?» Таким образом, выясняется, что человек полностью разобщен с самим собой. Но если он разобщен с самим собой, как же он может быть в сообществе с другим? Человек одинок.

Аксиома третья: человек дезориентирован. Незнание себя, своего прошлого и будущего приводит к нарушению ориентации. Кто я? Что я? Откуда я? Куда я направляюсь? Вопросы, остающиеся без ответа. Все наши утверждения только предположительны. Самоутешения иллюзорны, и действие их кратковременно. Человек дезориентирован.

Аксиома четвертая: человек немощен. В отношении существования любого из нас можно применить слово — нужда. Мы нуждаемся: в еде, питье, одежде, жилище, отношениях… Список наших нужд длинный и долгий. Нет необходимости перечислять его полностью, дабы уразуметь, что человек немощен.

Аксиома пятая: человек труслив. Тревога — это страх, устремленный в будущее. Существом, озабоченным будущим, но не ведающим о нем, неизбежно овладевает чувство неопределенности. Последнее вызывает смутное волнение, которое легко может перейти в открытое беспокойство. Это и есть трусость. Человек труслив.

Аксиома шестая: человек не свободен. Наши боль, одиночество, нужды, незнание, трусость — наши путы. Как может больное, одинокое, немощное, дезориентированное, трусливое существо быть свободным? Человек не свободен.

Теорема о человеке. Человек в этот мир приходит «пациентом» (аксиома), но может стать в нем «врачом» (теорема).

Доказательством становится собственный опыт жизни каждого, кто выразил намерение осуществить подобную возможность. Путь подобной трансформации есть переход:

1) от болезни к целостности — исцеление;

2) от одиночества к единству — единение;

3) от немощи к могуществу — обретение силы;

4) от несвободы к свободе — освобождение;

5) от трусости к уверенности — успокоение;

6) от дезориентации к знанию — освоение.

Глава 3. Девять изначальных положений

Основываясь на базе дисциплин психоаналитической ориентации, психономика представляет собой предмет, исследующий программы человеческого существования, способы программирования различных состояний и использующий механизмы кодирования в качестве метода практического воздействия.

Основная декларация психологического принципа: «Если ты не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней».

Основная декларация психономического подхода: «Если ты не можешь изменить ситуацию, ты просто не знаешь, как это сделать. На самом деле, если ты хочешь изменить ситуацию, ты можешь ее изменить». В психо-номике речь идет о том, как и каким образом изменять ситуации.

И в этом смысле психономика занимается исследованием того, как проявляются фундаментальные законы в условиях человеческого бытия.

Положение первое: уровни бытия, законы

Иерархия уровней бытия представляет собой следующее.

1. Уровень законов («непроявленный» мир).

2. Уровень программ («тонкий» мир).

3. Уровень ситуаций (мир «предметных отношений»).

Для указанной модели наглядной иллюстрацией может послужить следующий пример.

По дороге мчится машина на огромной скорости. На каком-то участке шоссе она наезжает на острый осколок, который пробивает шину. Автомобиль заносит и выбрасывает в кювет.

Происшедшее случилось на уровне ситуации. Элементы последней: большая скорость, острый осколок, скользкая дорога — самым тесным образом взаимосвязаны. Они находятся в строгой причинно-следственной взаимообусловленности и приводят к аварии как к достаточно логичному результату.

Мы можем изучить все звенья этого происшествия и поставить точку, но такой подход не дает возможности получения новых знаний, а соответственно, и выработки некой стратегии, которая помогла бы избежать в дальнейшем подобных эксцессов.

С другой стороны, мы можем расширить круг своих поисков в отношении этого события, задав всего лишь один вопрос — почему? Почему авария случилась именно с данной машиной, а не с другими, хотя шансы напороться на гвоздь у всех остальных машин, в том числе и у тех, которые шли с не меньшей скоростью, на этой дороге равны?

Вопрос «почему?» закономерно уводит нас в иное смысловое поле, которое имеет к случившемуся непосредственное отношение и в то же время возвышается над ним. Мы неизбежно приближаемся к тому человеку, который вел эту машину, и таким образом выходим на новый уровень познания — программный, или «тонкий» мир, осознавая, что теперь понимание одной только механики случившегося окажется явно недостаточным для постижения сути события.

Теперь таинственный мир души приковывает к себе наше внимание. Ибо без водителя машина никуда бы не поехала. И уже здесь, в этой глубине, куда мы ступили, начинают высвечиваться контуры определенных процессов, которые никак не могут быть названы случайными.

В том, что произошло, была своя причина, и она оказалась осмысленной. Но было бы наивно полагать, что потерпевший по собственному умыслу организовал аварию. Возможно, он находился в спокойном состоянии духа и даже не подозревал о том, что с ним произойдет в последующую минуту. Только подсознание ведало об этом. И ведало, потому что было настроено. Ибо само и явилось инициатором. Звучит несколько странно, даже диковато, но лишь с точки зрения нашей обыденной логики. Логика же мироздания мало этим интересуется и уж, конечно, вряд ли стремится к тому, чтобы соответствовать схемам человеческого рассудка. Для того чтобы хоть как-то приблизиться к первой, нам придется сделать еще один шаг — по направлению к следующему уровню, обозначенному нами как уровень законов, или «непроявленный» мир.

Тогда-то для нас ситуация и прояснится, когда мы поймем, что неудачливый водитель каким-то неведомым ему самому образом просто потревожил некую силу, которая и проявилась в конкретном событии. Говоря проще, он привлек в свою жизнь объективно существующий во Вселенной и сам по себе ни плохой, ни хороший «закон аварии».

Проясним последнее. На Земле действует закон гравитации. Но это не значит, что он также проявляется на остальных участках космического пространства. Однако это и не означает, что он создан только в условиях или для условий Земли. Как закон, он универсален и тотален и существует во Вселенной, с той лишь разницей, что где-то материально воплощается, а где-то нет.

Закон может существовать без материального воплощения, но материальное событие без соответствующего закона существовать не может.

Это весьма важное положение, на которое мы вышли в результате исследования дорожного происшествия. И вместе с тем, оно в свою очередь выводит нас на целый ряд довольно значимых постулатов, которые можно назвать базовыми для психономики. Вот один из них: все происходящее с нами является следствием привлечения соответствующего закона, который может существовать независимо от нашего знания о нем до тех пор, пока он не проявится в механическом действии.

Иными словами, я споткнуться не могу, если на то нет соответствующего закона.

Таким образом, можно утверждать, что во Вселенной, кроме гравитации, молекулярного распада, синтеза и иных физических, химических и биологических законов, существуют и законы «аварии», «семейных распадов», «несчастной любви», «предательства», «счастливой любви», «успеха», «невезения» и т. д.

Психономика в этом плане объединяет объективное и субъективное, стирая между ними фиктивную границу. Человек и человеческое возвращаются в унитарный мир космического единства.

Резюме

1. Во Вселенной существуют законы. Быть может, они и есть единственная, истинная реальность. Они образуют «непроявленный» мир, или глобальное смысловое поле.

2. Эти законы становятся доступными восприятию и изучению, если они проявляются в мире предметных отношений, хотя и необязательно, что все они проявляются.

3. Их проявления зависят от какого-то фактора. В жизни человеческой этим фактором служит подсознание, являющее собой «тонкий» мир, или мир программ.

4. Сам по себе закон пассивен, но если в «тонком» мире возникает резонансная ему вибрация, то он трансформируется в силу с соответствующей вибрацией, и эта сила материализуется в ситуацию.

5. Сама по себе никакая ситуация не может быть ни плохой, ни хорошей, так как в природе нет законов плохих или хороших, а есть просто законы.

6. Закон возможен без ситуации, ситуация без закона невозможна.

7. Механизм, обеспечивающий реализацию закона в ситуацию, называется программированием. Греческое слово programma означает «предписание».

8. Поэтому все, абсолютно все, то, что происходит с человеком, предписано, или запрограммировано.

Положение второе: положительные и отрицательные программы

Из предыдущего положения следует, что человеком управляет программа.

То есть нами управляют силы, неведомые нам, зачастую недоступные осмыслению разумом и оттого представляющиеся последнему таинственными, всемогущими — то повергающими в восторг и священный трепет, то низвергающими в бездну ужаса и отчаяния.

В общем-то такая оценка отчасти справедлива, ибо она отражает наши представления о добре и зле, которые, будучи абстракциями, тем не менее, представляют образы реальных переживаний, крайними полюсами которых являются боль, страх, печаль, тревога с одной стороны и радость, покой, наслаждение, удовлетворение с другой. Первые также ассоциируются с болезнью, а вторые со здоровьем.

И здесь очень важно точно определить эти понятия, несмотря на их кажущуюся обыденность и обиходность, впрочем обманчивую, что легко доказывается тем результатом, который я получал в процессе моих многочисленных и, увы, безуспешных попыток попросить дать определение этих слов или хотя бы растолковать их значения. Ни пациенты, ни сами лекари не могли сказать ничего вразумительного. В большинстве случаев их суждения оказывались весьма абстрактными: «Здоровье — это гармония… баланс… равновесие… благополучие… норма…» Но тогда что такое гармония, баланс, благополучие, норма?

И я вдруг понял причину многих неудач в целительстве. Оказывается, пациент и врач не знают, к чему они идут, они не видят цели и не ведают пути, ведущего к ней. Они говорят о здоровье, как о чем-то сокровенном, но не обладают знанием, что это такое.

Тогда мне заново пришлось обратиться к материалу, накопленному за долгие годы практической работы, с намерением обобщить его и выявить закономерности, которые оказались бы сходными для всех людей, чья жизнь в значительной мере улучшилась в результате нашего взаимодействия. Мне представлялось, что, несмотря на индивидуальность и своеобразие каждого, их объединяло что-то общее. Разумеется, этим общим было здоровье. Снова замкнутый круг.

Но наконец-то определение было найдено. Вот оно: здоровье — это способность организма к самообновлению, самовоспроизведению и самосотворению.

И если меня просят дать объяснение, то я охотно его даю, так как это гораздо проще и нагляднее сделать, чем объяснить, что такое гармония, норма или благополучие.

Что же такое самообновление?

Допустим, человек порезал палец. Его ткань оказалась разрушенной. Проходит несколько дней, рана затягивается. В данном случае организм сам себя воспроизвел. Можно допустить, что сработала некоторая система, которая предоставила ему такую возможность — воспроизвести себя, как бы заново себя сотворить. И он оказался на это способен. То есть он оказался здоров.

Случается и обратное — рана долго не заживает, начинается абсцесс, возникают осложнения. Очевидно, что в этой ситуации организм лишен способности к самовоспроизведению, и разрушение продолжается. Со всеми на то основаниями можно сказать, что такой организм не здоров.

Исследуем пример из иной области. Человек подвергается какому-то стрессу. Нарушается целостность его «душевной ткани». На какое-то время его «выбрасывает» из привычного уклада жизни, он утрачивает равновесие и даже в какой-то мере теряет ориентацию и во внешнем и в своем внутреннем мире. Но если он здоров, то через недолгий промежуток времени нарушенная «душевная ткань» восстанавливает себя, заново обретая свою целостность, и стресс перестает быть актуальным. Личность еще может находиться под некоторым влиянием минорных эмоций — грусти, печали, тревожности, но процесс адаптации к среде при этом начинает восстанавливаться. Разумеется, тогда, когда организм обладает здоровьем. Если же у него нет этого качества, состояние только усугубляется, и «душевная ткань» продолжает «расползаться», а вместе с ней и личность, что порождает все новые и новые страдания.

Третий пример является также весьма показательным, в котором легко можно узнать характерные особенности нашей повседневности.

У кого не бывает неприятностей в семье, на работе, в карьере, когда вдруг начинает казаться, что некие недобрые силы вот-вот разрушат то, что так трепетно и кропотливо создавалось в течение не одного года? И у одних действительно все летит кувырком, вызывая целую лавину катастроф, увлекающую в неведомую бездну отчаяния и уныния, в то время как другие вскоре обнаруживают, что «черная полоса» благополучно миновала, открыв место новому, еще более выраженному успеху, только укрепляющему жизненные позиции личности. И вот одни страстно клянут свою незавидную судьбу, а другие ее благодарят, выражая признательность за ее неожиданные уроки.

С точки зрения психономики Судьба есть точно такая же система, как тело или душа. Таким образом, получается, что любая программа записывается в закодированном виде на трех уровнях: физическом (организм), психическом (душа), ситуативном (судьба).

Резюме

1. Человеком управляет программа.

2. Существует лишь два вида программ: положительная и отрицательная.

3. Положительная программа обусловливает состояние, определяемое как здоровье.

4. Отрицательная программа вызывает:

разрушение (деструкция) — болезни, неприятности, несчастные случаи, конфликты в семье, на работе и др.;

застой (стагнация) — денежные проблемы, вялотекущее неопределенное состояние на работе, в семье, в отношениях, невезение, психические проявления: скука, апатия, уныние.

5. Здоровье — это способность организма к самовоспроизведению и самосотворению.

6. Программы реализуются на трех уровнях или системах организма, обозначаемых как: тело, душа, судьба.

Положение третье: истоки программ, линия и установки

Ум человеческий так устроен, что любое событие им неизбежно интерпретируется, на основе чего создается некий вывод, который нередко становится директивой, определяющей поведение личности.

Проиллюстрируем этот тезис следующим примером. В какой-то семье подрастает ребенок. И он становится свидетелем частых конфликтов между отцом и матерью.

Глава 3. Девять изначальных положений

Дело доходит, наконец, до развода. И ребенок вынужден остаться с одним из родителей. Он не может еще понять, что взрослые люди не сумели справиться со своей проблемой, и полагает, что все дело в нем. Логика же ума начинает выстраиваться, интерпретируя сложившуюся ситуацию таким образом: «Меня бросили. Если от меня ушли, значит, меня не за что любить. Во мне что-то не то».

Рана со временем затягивается, боль утихает и постепенно исчезает вовсе, но «запись» остается и продолжает находиться в активизированном, хотя и неосознанном виде. Проходит еще время, и вот повзрослевший человек решает завести семью или просто вступить в личные отношения. На первых порах все складывается хорошо, чувства взаимны, и обоюдная желанность кажется прочной гарантией грядущего или уже свершившегося счастья. Однако подспудный вывод «меня на за что любить» смутно напоминает о себе и заряжает личность своей силой, вибрации которой незаметно претворяются в ситуации, действия или состояние, вызывающие постепенно у партнера чувство настороженности и отчуждения, что в свою очередь приводит к размолвке. И результат проявляется закономерно: тот, кто внутренне полагает, что его не за что любить, оказывается нелюбимым, а брошенный становится брошенным.

В данном случае личная установка «меня не за что любить» становится программой, предписанием, тенденцией существования личности. В быту про таких говорят: «не везет по жизни», «судьба не задалась», «сглазили, навели порчу», «родился несчастливым». Мы же определим этот феномен как вынужденное воспроизведение. Человек встал на линию.

Под линией здесь подразумевается такая тенденция продвижения субъекта по траектории жизни, когда каждый последующий момент обусловлен предыдущим. Настоящее воспроизводит прошлое, а будущее, соответственно, — настоящее. И выхода нет. Человек становится автоматом, машиной, «зомби». Он с фатальной обреченностью перемещается по своей линии, с которой никак не может сойти, что и мучает его, и пугает, но стальные тиски Рока сдавливают со всех сторон, и возникает двойной зажим — ситуация, где любое действие или бездействие все равно ведет к проигрышу. Это ли не то, что называют обреченностью?

Резюме

1. Любое событие интерпретируется умом.

2. Интерпретация закрепляется в виде вывода.

3. Вывод формируется в глубинную личностную установку и становится директивой, то есть программой, предписанием.

4. Программа определяет явление вынужденного воспроизведения.

5. В результате этого человек попадает в условия жесткой заданное. Такая заданность определяется здесь как линия.

6. Линия является мощным ограничителем возможностей и способностей.

Положение четвертое: «состояние машины», Эго и Я

«Состояние машины» возникает в том случае, когда поведение человека начинает определяться некой заданностью, обусловленной негативной установкой, которая в свою очередь становится директивой, основополагающим предписанием для субъекта.

Сама же «машина» представляет собой механическую часть нашего существования. И именно эта часть чрезвычайно восприимчива к разнообразным отрицательным влияниям и воздействиям.

Функция машины двойственная. С одной стороны она является необходимым условием для нашего существования, осуществляя, например, всю рефлекторную деятельность. Тем самым она позволяет экономить огромное количество энергии и сил. Многие действия в жизни выполняются автоматически — такие, скажем, как утренний туалет, ходьба, еда и т. д. И здесь излишняя концентрация внимания может, наоборот, привести к нежелательному результату. В этом смысле мы знаем, чем ученик, севший за руль, отличается от опытного водителя. Первый старательно вспоминает и думает, в какой последовательности ему следует выполнять свои действия, в то время как у второго происходит все спонтанно, автоматически. Но если мастер начнет фиксироваться на своих движениях, то неизбежно возникнет напряжение, которое не замедлит сказаться на процессе езды. Если я задумаюсь о том, как я хожу, то моя походка потеряет уверенность и станет неестественной.

Так что, с одной стороны, «машина» — это благо, равно как и необходимость. Злом же она становится, когда начинает доминировать, берет контроль и власть над человеком. Тогда последний и впадает в «состояние машины», сам становится машиной, биороботом.

Внешне «состояние машины» может проявляться в уже описанном нами феномене вынужденного воспроизведения. На повседневном же уровне «машинный человек» представляет собой личность, приверженную своим концепциям, установкам, верованиям и принимающую их за нечто единственно верное и ценное. Такая мировоззренческая ригидность и косность, к тому же подпитываемая чувством собственной правоты, являет собой весьма выразительный пример «состояния машины».

Убежденность в собственной правоте почти всегда представляет собою проявление «состояния машины». Можно сказать, что робот «всегда прав»!

Кроме указанных выше, «машина» проявляет себя и в иных формах активности, к которым можно отнести синдром одержимого поведения.

Под одержимостью здесь понимается любое фиксированное, «замороженное» состояние субъекта, когда поведение становится стереотипным и легко прогнозируемым. Любая навязчивость может быть определена как проявление одержимости — навязчивые стремления к спорам, однообразные поведенческие маневры, навязчивые мысли, страхи, действия.

Одержимое поведение также проявляется в неконтролируемых эмоциях, влечениях, страстях, неспособности управлять аффектами и в то же время в эмоциональной скудости. Вообще, всякое однообразие, стереотипность есть признак одержимости.

Одержимость же сама по себе — неестественное, внедренное, «сделанное» состояние. Оно возможно, когда машина берет власть и контроль над человеком.

Центральным и главным звеном машины предстает Эго. Эго есть образование, которое формируется за счет исключительно чужих влияний. Здесь мы снова подходим к необходимости провести тонкое диалектическое различение. Понятно, что без чужих влияний невозможно развитие и совершенствование «своего». Проблема возникает там, где «чужое» воспринимается без проработки и осмысления и в непереваренном виде поглощается субъектом. В этом случае можно говорить не об усваивании, а о присваивании. По сути, в душевную ткань вводится инородное психоинформационное тело.

В сущности, Эго — это состояние, когда человек отождествляет себя с машиной.

Я — напротив, представляет собой спонтанную, естественную силу, обладающую созидательными, творческими возможностями. Это то, что субъекта делает человеком. Состояние пребывания в Я характеризуется ощущением силы и способностью эту силу применить для получения позитивного результата.

Я, в отличие от Эго, обладает свободой выбора. Такая свобода — есть свойство творца.

Резюме

1. Субъект становится автоматом, зомби, когда он отождествляется с машиной, то есть набором стереотипных реакций, заданных извне.

2. Эго является основным механизмом машины.

3. Существование состояния Эго лишает субъекта свободы выбора и окончательно делает его зависимым автоматом.

4. Я — сила надличностная, можно сказать, часть универсальной энергии, проходящей через особь.

5. Пребывание в Я делает субъекта человеком и сообщает ему качества творца.

Положение пятое: добро и зло, их взаимодействие

Мы пришли в этот мир, и мы обречены на взаимодействие с ним. И довольно часто, если не сказать, всегда, такое взаимодействие порождает состояния, которые мы склонны оценивать категориями зла и добра. С одной стороны, эти понятия можно охарактеризовать как фиктивные, но, с другой, они не одно тысячелетие будоражат человеческий рассудок, чья вопрошающая устремленность извечно блуждает в областях, которые никак не назовешь бытовыми и обыденными.

Человеку свойственно устремляться за пределы человеческого. Вероятно, это происходит для того, чтобы в конечном итоге возвратиться к самому себе. Как бы то ни было, но за этими пределами обнаруживаются необычные миры, жуткие и прекрасные, повергающие в трепет и возвышающие до восторженных откровений. В любом случае, в этих безднах обитают грозные и громадные неведомые силы. И в общем-то не имеет значения, придуманы ли они самим человеком или существуют помимо его сознания и воли — так или иначе они оказывают свое мощное и в большинстве случаев решающее влияние.

Дискуссия о добре и зле с незапамятных времен и поныне кочует от одного мифа к другому, являя благодатное содержание уже порядком истощивших себя всевозможных метафизических и философствующих умов.

Мы, однако, минуем искушение впасть в абстрактные и иезуитские мудрстовования, подходя к этой проблеме с точки зрения, прежде всего, технологической. В этом смысле психономика высказывается следующим образом: добро — есть программа, проявляющая себя в созидании; зло — есть программа, проявляющая себя в разрушении.

Относительно данных определений можно начать спекулировать — дескать, во Вселенной существует диалектическое равновесие между силами сотворения и уничтожения, и одно не существует без другого… Можно… Но лучше поговорить об этом с матерями и женами погибших во время катастрофы подводной лодки «Курск» — авось они и поддержат с удовольствием дискуссию на предмет диалектических взаимодействий в мироздании.

В этом плане зло и добро представляются величинами безотносительными и вполне конкретными. Их главная особенность заключается в том, что они могут проявляться только «здесь и сейчас». Ибо, действительно, вчерашнее зло уже не зло, равно как и вчерашнее добро — не добро. Время все обращает в прах.

Подобный подход позволяет нам выявить картину проблемы весьма четко, так что ее ясность становится практически предметной.

И в таком случае, полагаю, теперь мы можем приблизиться к завершению долгоиграющего, и уже ставшего несколько надоевшим, спора о том, какая же сила правит нашим миром — добра или зла. Какая из них мощнее?

Наша прагматическая позиция в этом отношении предлагает сразу перейти к сопоставлению наглядных примеров, минуя вязкие топи философствований. Обратимся к обыденной жизни, которая, что там говорить, является для каждого из нас мерой всех вещей. Нет ничего актуальнее повседневности. Ведь именно внутри нее зарождаются, получают развитие и находят свое воплощение такие состояния, когда быт переживается как Бытие, — здоровье, болезнь, семья, счастье, катастрофы, любовь, одиночество, работа. Очевидно, что одни качества, такие, как любовь, здоровье, успешная семья, ассоциируются человеком с добром — некой субстанцией, способной обеспечить благо; в то время как болезнь, катастрофы, травмы представляются воплощением влияний зла.

Поэтому вполне естественной является реакция, которая побуждает всякое живое существо устремляться к добру — переживанию того, что «все так, все хорошо», и избегать зла, когда «все не так, не хорошо». Скорее всего, здесь срабатывает механика инстинкта выживания.

Теперь же, когда мы разобрались со столь значимыми для человека категориями, можно приступить к рассмотрению не менее важного и тревожащего вопроса об их соотношении. Традиционно он задавался следующим образом: что сильнее? Или: какая сила правит этим миром — добра или зла? Судя по эффективности ответов, вопрос можно было считать риторическим, каковым он, возможно, остается и поныне. Вместе с тем, несмотря на его метафизическое звучание, психономический подход подразумевает его более пристальное изучение. Так или иначе, этот вопрос все-таки актуален для обычного человека, который хоть и не предается подобным размышлениям, но очень часто пребывает в ситуации необходимости выбора, пусть и не всегда очевидного. И поскольку Добро и зло есть реальные силы, так или иначе заполняющие всякую обыденность, то, даже если и не задумываться о них, последние тем или иным образом заставляет проявлять соответствующие реакции. Это значит, что Данные категории перестают быть просто категориями и становятся нашими такими же неизменными и неизбежными спутниками, как пища и воздух.

Исходя из всего этого, мы вновь подходим к извечному вопрошанию: какая же из двух сил, которые завораживают нас и заставляют трепетать, является более мощной?

Обратимся к конкретным сопоставлениям, вспомнив приведенные выше определения, касающиеся энергий созидания и разрушения, и сравним примеры, иллюстрирующие проявления той и другой.

Состояние организма. Возникновение болезни активно. В ее приходе есть что-то неотвратимое и властное, она вторгается в организм свободно и, не считаясь ни с чем, укрепляет свои позиции уверенно и безапелляционно. А для того чтобы одолеть недуг, потребуется немало сил и времени, во всяком случае больше, чем то, что потребовалось бы для развития заболевания.

Травму можно получить в считанные секунды, для ликвидации ее последствий понадобятся недели, если не месяцы.

Душевное состояние. Это весьма хрупкая материя, нанести урон которой не составит никакого труда, в то время как душевное исцеление, о чем хорошо известно, требует порою долгих лет кропотливой и трудоемкой работы.

Семейная жизнь. Ее легко развалить и гораздо сложнее наладить.

Война и мир. Война с молниеносной скоростью уничтожает жизнь, но история не знает ни одного подтверждения тому, чтобы столь же быстро был восстановлен мир

Храм. Храмы превращались в руины за несколько секунд или чуть более, все дело в количестве подложенного динамита, но сколько времени нужно положить на их восстановление?

Экология. Чтобы испепелить лес, достаточно всего лишь одной спички и одного дня. Новый лес за один день не вырастет.

Во всех перечисленных фактах, несмотря на то что они представляют разные области бытия, прорисовывается Одна закономерность, а именно: энергия разрушения во хногораз концентрированнее во времени, плотнее, насыиценнее, чем энергия созидания. Ее результаты проявляются немедленно, действенно, коренным образом изменяя распорядок реальности и качество существования. Конечные же результаты последней скорее виртуальны и представляют собой больше планы и надежды, чем явные, ощутимые свершения. Пока созидающая сила воплотится хотя бы в цель, вихрь разрушения обратит в прах многие и многие благие начинания.

Вывод, следующий из приведенных сопоставлений, прост и очевиден: зло несоизмеримо более мощная сила и энергия, чем добро.

Этот факт неутешителен, но самому факту до этого нет никакого дела.

Резюме

1. Мы обречены на взаимодействие с миром.

2. Результат этих взаимодействий оценивается в понятиях добра и зла.

3. Психономический подход, признавая реальность этих качеств, определяет добро как программу, проявляющую себя в созидании, а зло — как программу, проявляющую себя в разрушении.

4. Зло при сопоставлении с добром предстает силой гораздо более мощной и действенной.

Положение шестое: третья сила, триада нейтральности

В результате наших исследований мы пришли к выводу, согласно которому зло сильнее, чем добро. Однако в жизни находится немало ситуаций, подтверждающих обратное — когда добро торжествует и прочно удерживает себя в качестве победителя.

Действительно, разве нельзя признать за факт существование процветающих государств, благополучных семей, успешных и здоровых людей? Примеров, демонстрирующих подобное, не так уж и мало, во всяком случае нет никаких оснований считать их исключениями.

Вроде бы возникает парадокс: как же так — зло сильнее, а добро оказывается в роли победителя? Что ж, нам представляется шанс разобраться в этом. Разберем возможные варианты.

1. Добро напрямую противопоставляется злу. В этом случае первое неизбежно погибает, приумножая могущество второго. В данном случае можно сказать, что зло — вампир, питающийся энергией добра. И этот монстр только и ждет момента, когда в борьбу с ним вступит светлая сила.

2. Иное зло напрямую противопоставляется данному злу. В этом случае побеждает более сильное зло, становясь еще сильнее, только и всего.

3. Добро не противопоставляется злу, но в пассивном непротивлении смиренно дожидается часа своего торжества. Никогда не наступит такого часа, даже минута не промелькнет.

Тогда в чем же дело? Вероятно, в некой третьей силе, способной одолеть и сокрушить мощь зла. Именно она призвана вступить с ним во взаимодействие, расчистить путь созиданию. В этом смысле добро можно сравнить с шахматным королем — самой слабой и беспомощной фигурой на доске, но именно такой фигурой, ради которой и разыгрывается вся партия. Жизнеутверждающи'1 прогресс без добра невозможен, но оно должно явить себя точно в свое время — когда зла уже не будет. Этот момент наступает в том случае, если третья сила окончательно выполнит свою работу. И имя этой силы — нейтральность. Одним из ее проявлений можно назвать время — субстанция, которая способна растворить в себе самые неблагоприятные влияния. Однако жизнь человеческая слишком коротка, чтобы уповать и рассчитывать на целительные способности времени. И потому в конкретных реалиях нашего земного существования нам следует скорее обратить интерес к иному воплощению нейтральности — такому, которое можно было бы самостоятельно применить в той или иной ситуации, требующей определенной коррекции. Соответствующая поведенческая стратегия, обозначенная как триада нейтральности, позволит нам осуществить это в полной мере.

Сама по себе формула триады нейтральности звучит просто.

1. Я наблюдаю.

2. Я принимаю.

3. Я доверяю.

Теперь я представлю механику ее действия, начав с краткой предыстории.

Будучи уже в ранге профессионального психотерапевта, я все больше и больше убеждался в бессмысленности таких советов и рекомендаций, как «взять себя в руки», «контролировать ситуацию», «владеть собой» и т.д., понимая всю их нелепость. Действительно, как человек может овладеть собой, если он уже не владеет, то есть, по меньшей мере, не помнит, что следует «владеть собой»? Индивидуум, находящийся во власти аффекта, полностью управляется этой властью и себе не принадлежит. Подобные призывы ни на йоту не работают — просто потому, что сама способность их исполнения отсутствует.

Но зато в любой ситуации человек оказывается способным к наблюдению, что доказывается весьма нехитрым образом: если я могу вспомнить некое событие — Ретроспективно воспроизвести его наблюдение, то уж тем более я смогу вспомнить себя в момент, когда это событие происходило. И не имеет значения, зол ли я, печален, уныл, восторжен или погружен в транс, — мне не составит особого труда взирать на происходящее.

Надо заметить, что при этом мне не требуется затрачивать каких-либо усилий, стараться что-либо делать или уж тем паче бороться, ибо наблюдение — это самый естественный процесс в природе. Можно сказать, что он изначален, так как в полной мере свойствен даже грудным младенцам. Поэтому, когда я прибегаю к наблюдению, то всего лишь возвращаюсь к естеству.

С другой стороны, наблюдая, я автоматически отделяю себя от ситуации, и таким образом сила ее влияния ослабевает. Наблюдение уже в какой-то степени предполагает невовлеченность.

При этом следует сделать весьма важную оговорку: чем больше я вовлечен в ситуацию, тем сильнее она на меня воздействует. Если же я реагирую на нее всем своим существом, то неизбежно становлюсь ее частью, неотъемлемым звеном, функционирующим органом, без которого она обойтись уже не может. Она уже сама как бы воплощается в некую сущность, становясь ненасытным вампиром, безжалостным монстром, фатально нависающим над беспомощно трепещущим человечком и медленно поглощающим его жизненные соки.

Более того, если кто-то пытается бороться против неблагоприятного стечения обстоятельств, то только способствует их скорейшему развитию, но, увы, не разрешению.

Время от времени полезно вспоминать для собственного же блага, что мы неизбежно становимся тем, против чего боремся.

Таким образом, получается, что первый шаг, уводящий из вовлеченности, — это наблюдение.

Принятие вначале кажется акцией парадоксальной, предполагающей позицию укрепления и утверждения себя в роли жертвы, однако на деле все выходит наоборот. Логика же здесь незатейлива: как только я «принимаю» происходящее, я автоматически отказываюсь от борьбы, то есть перестаю снабжать ситуацию своими силами и энергией, ведь ситуация питается именно моей борьбой. Это означает, что ее позиции слабеют, а мои усиливаются.

Принцип доверия означает отказ от агрессии, что является весьма существенным действием, ибо нет более опасного состояния для человека, чем его собственная агрессия, так как в первую очередь она разрушает того, кто ее проявляет. Помимо всего прочего, агрессия требует затраты больших сил, что естественно приводит к быстрому истощению жизнеспособности организма.

Таков механизм работы триады нейтральности. И когда он запускается, то это означает, что актуальная ситуация вскоре разрешится с наименьшими потерями для того, кто в ней оказался.

Резюме

1. Хотя зло формально и сильнее, чем добро, но мы встречаем немало случаев, когда последнее занимает доминирующую позицию.

2. Но добро само по себе не может победить зло в прямой борьбе, в этом случае оно его только приумножает.

3. Следовательно, существует некая третья сила, которая способна зло преодолеть, открывая путь добру. Эта сила — нейтральность.

4. В стратегии человеческого поведения нейтральность может использоваться применением трехшагового подхода: наблюдение, доверие, принятие.

5. Подобная позиция способствует скорейшему исчезновению актуальной негативной ситуации.

Положение седьмое: пребывание в нейтральности, состояние «Центр Циклона»

Быть нейтральным — вовсе не означает необходимость быть спокойным и отрешенным. Важно понять, что человеку нужны все чувства и ощущения, существующие в природе, — не только радость и покой, но также печаль, меланхолия, гнев. Так называемые отрицательные эмоции на самом деле способствуют личностному росту. Более того, они являют основную предпосылку зарождения и реализации творческого импульса. Без них невозможно было бы творчество. Потому что творчество — всегда результат некой неудовлетворенности, внутреннего напряжения, стремящегося проявить себя не только в разрушительном действии, но и в акте созидания.

Нейтральность не уничтожает чувства, она лишь меняет соотношения во взаимодействии их с человеком, лишая их власти.

Это можно проиллюстрировать следующим образом. Предположим, два человека испытывают влияние одного и того же аффекта, допустим, печали. Однако один из них истощает себя и погружается в глубокое уныние, порывая все связи с реальностью, а второй претворяет ее в прекрасные поэтические строки. Между этими двоими существует явная разница. И она заключается в том, что в первом случае чувство порабощает человека, а в другом человек преобразует чувство в силу. Такой механизм Фрейд назвал сублимацией, а Юнг уподоблял его алхимической трансформации. Я раскрываю практическую технологию этого процесса.

Нейтральность и представляет собой состояние, когда человек, испытывающий какое-либо чувство, внутренне свободен от него. Оно у него есть, но оно его не держит — то есть он не одержим. Соответственно, в противном случае присутствует одержимость — состояние, при котором чувство не только присутствует, но и держит человека в своей власти.

Привычка использовать триаду нейтральности в конечном итоге вызовет довольно интересное и не совсем обычное по сравнению с привычным состояние легкого раздвоения, которое ничего общего, однако, не имеет с патологической раздвоенностью. Появится ощущение своеобразной отделенности и присутствие внутреннего наблюдателя. Аналогом этому явлению можно уподобить Известный метеорологам феномен «Центр Циклона». Впервые такое сравнение провел Дж. Лилли в своей известной книге, которая так и называется, метафорически сопоставив в ней состояние стихии и человеческого бытия. Дело в том, что, какой бы страшной силы не был циклон, в гуще, в самой середине сметающей все на своем пути бури всегда существует место, где царят абсолютная тишина и покой. Наше Эго подобно периферии циклона, кружащейся в бешеном вихре, в то время как наша глубинная сущность и представляет собой истинное око мудрости, через которое проглядывает высший промысел.

Для достижения более выраженного результата, предполагающего наличие состояния нейтральности в качестве психотехнического метода, рекомендуется базовый процесс расслаивания.

Формулы его подобраны таким образом, что позволяют за короткий промежуток времени сформировать определенный способ реагирования в качестве стойкого рефлекса.

Я отпускаю себя.

Я отпускаю себя, а это значит, что все свои мысли, все свои чувства, все свои ощущения я воспринимаю как единый поток энергии, как единый поток осознания и позволяю этому потоку свободно протекать через мой организм, нигде не фиксируясь и не задерживаясь.

Я отпускаю себя, то есть я осознаю, что

я не есть мои мысли,

я не есть мои чувства,

я не есть мои ощущения,

я не есть мой ум,

я не есть мое имя,

я не есть мое тело,

я не есть мое мнение о себе,

я не есть мнение обо мне других,

я не есть моя история,

я не есть моя биография,

я не есть мое прошлое,

я не есть моя ситуация,

я не есть моя личность.

Я полностью отпускаю себя и разотождествляюсь со всем тем потоком иллюзий, которые называют мыслями, чувствами, ощущениями, концепциями, предписаниями, установками, суждениями, понимая и осознавая, что

я не есть весь этот поток,

я не есть то, на что я похож,

я не есть то, что я думаю и говорю о себе,

я не есть то, что думают и говорят обо мне другие.

Текст сам по себе выражает собственное предназначение — отделение. Отделение Я от негативных программ Эго, идентифицируясь с которыми личность в конечном итоге становится набором качеств, которые она в себе несет изначально. Отделение также означает освобождение.

Получая же освобождение от чужих влияний, мы возвращаемся к своей силе.

Резюме

1. Нейтральность не означает пассивность и отрешенность.

2. Человеку необходимы и так называемые негативные эмоции, которые являются мощным стимулом Д-"я творчества.

3. Нейтральность предоставляет условия, при которЫ* возможно обращение отрицательных чувств и даже ситуаций в созидательный акт.

Глава 3. Девять изначальных положений

4. Таким образом, быть нейтральным — значит быть созидательным.

5. С другой стороны, нейтральность предполагает наличие в спектре переживаний любых чувств, с той только особенностью, что не они властвуют над личностью, но человек волен обратить их в продуктивную силу.

6. Базовый процесс разотождествления помогает осуществить возможность достижения нейтральности, освобождая от чужих влияний и приближая к собственной силе.

Положение восьмое: ад и рай как состояния переживания реальности, счастье и благо

Указанные в подзаголовке понятия могут на первый взгляд показаться не совсем уместными или, по крайней мере, парадоксальными, будучи введенными в область, которую можно причислить к одному из научно-исследовательских направлений. И тем не менее психономика не только включает их в список явлений, заслуживающих пристального внимания, но и намеревается использовать в обиходе своих практических средств.

Признаться, меня мало заботит, насколько правомерно и корректно использование ссылок на подобные категории с точки зрения моих ученых коллег, так как я полагаю, что имею полное право игнорировать границы, Устанавливаемые официозной в настоящее время парадигмой психотерапии. А почему бы и нет? Завтра все может измениться в противоположную сторону. С другой стороны, всякие психотерапевтические и психологические ограничители несколько смешны и претенциозны. Ведь даже самая наукообразная психотерапия не является наукой, что можно вполне отнести и к психологии. А посему каждый из нас, кто имеет профессиональное отношение к вышеупомянутым областям, волен обращаться с теоретическими концепциями и воззрениями так, как ему заблагорассудится.

Это мое несколько пространное предисловие обусловлено только лишь намерением продемонстрировать мою готовность устраниться от споров и словопрений, в которые я уже почти научился не вовлекаться, выступая с докладами на всякого рода тематических конференциях.

Итак, с точки зрения психономики ад и рай представляют собой вполне конкретные реалии, данные человеку при этой жизни. Одновременно нам предоставлена и возможность выбора, в какой из этих зон пребывать.

Ясно, что в начале своего жизненного пути мы оказываемся в аду, низвергаясь из эдема материнского чрева в чужой и холодный мир, исполненный угрозы и чудовищных опасностей. И слезы сопровождают наш приход. Наверное, уже и младенец смутно чувствует, что он изгнанник, хотя еще и не понимая всей своей обреченности на пожизненные странствия.

В поисках чего мы бредем по этой тверди, пересекая незримые линии жизни друг друга, разрывая их или запутываясь в них? Не в поисках ли того утерянного блаженства, которое некогда утратили, и, быть может, навсегда? Томящие предощущения возможности обретения мифического счастья волнуют душу и убаюкивают рассудок. Сладостные сны забытья проносятся краткими вспышками сквозь нескончаемый поток бытия, унося в своих рассеивающихся шлейфах частички нашей хрупкой души.

Мы не идем, но уходим. Постоянно уходим от нависающей смуты первых дней после появления на свет. Наверное, этот уход сродни спасению. Жизнь человека есть непрерывный процесс спасения его души. Кто спас, тот и спасся. Кто спасся, тот и обрел счастье. Значит, вот оно, где счастье, — в спасении! Все остальное — лишь благо, которое зачастую ложно воспринимается как обретение рая, то есть счастья. Но благо всего-навсего только возможность вовремя удовлетворить потребность без особых затрат энергии и сил — снять сексуальное напряжение, утолить голод, насладиться зрелищем прекрасной картины, понежиться в горячей ванне, помедитировать о высшем смысле существования, отведать изысканного вина… Потребность удовлетворяется — и снова пустота, сквозь которую проглядывает одинокая душа. Ибо благо не заменяет счастья. Иметь благо еще не значит быть спасенным или находиться «во спасении».

Как уже было сказано в начале книги, цель психономики — помочь человеку перейти из зоны ада в зону рая.

При этом используется своеобразный путеводитель. Хотя топография его временами бывает парадоксальной, но через нее пролегает путь к успеху.

Так, например, не сразу воспринимается должным образом рекомендация не только не стремиться вырваться из зоны ада, но и как можно глубже погрузиться в нее и пережить ее. Ибо именно там, в глубинах ада, прячется дверца, ведущая в зону рая. Ад подобен болоту — чем интенсивнее барахтанье, тем сильнее засасывает.

Чистилище же и есть движение через ад. Это не место пребывания, а процесс. Он может усилить страдания, но он и освобождает, очищает от них.

Нередко и сам процесс психотерапии является таким своеобразным чистилищем, которое дает возможность пациенту пережить опыт своего собственного спасения.

Резюме

1. Ад и рай — конкретные реалии, данные человеку при жизни.

2. Направляясь при рождении в этот мир, человек сразу попадает в ад, ощущая положение изгнанника и предчувствуя судьбу странника.

3. Вся последующая жизнь представляет собой способы выхода из ада и поиски рая. Такой уход является настойчивой попыткой спасения души — спасения от неизбывной тяжести первой травмы появления на свет.

4. Значит, говоря о счастье, следует подразумевать, прежде всего, спасение.

5. Необходимо уметь видеть разницу между действительно различными состояниями — счастья и блага.

6. Первое — категория внутренняя и определяется характером взаимоотношений, происходящих в глубине, скрытой от внешней предметности. Вторая же обусловливается результатом взаимодействий с миром предметных отношений.

7. Очищение — «Психическая Баня» есть процесс прохождения через пространство ада.

Положение девятое: точка нуля, состояние Ничто

Итак, мы уже отметили, что дверца, ведущая в рай, сокрыта в самой глубине ада. Это означает, что человеку следует, прежде чем устремить свои помыслы вверх, обратить взгляд свой вниз и отважиться на погружение в глубины пугающие, устрашающие, но — его собственные. Если я не встречусь с моим адом, он сам найдет способ встретиться со мной, только в последнем случае последствия могут быть печальны.

Я принимаю намерение, отваживаюсь на то, чтобы начать этот жуткий спуск, и вот обнаруживаю себя в бездне, в царстве блуждающих призраков и фантомов, с которыми мне придется взаимодействовать. Я уже почти совсем смирился с пониманием того, что меня ожидают драматические переживания и тяжкие испытания, и готов пройти сквозь них достойно. Однако последним и самым изощренным испытанием вдруг оказывается та самая заветная дверца, что выводит к свободе, то есть освобождению. Ибо свобода — это, прежде всего, освобождение.

Не так уж и незатейлива на деле оказывается эта дверца. Игольное ушко для верблюда может показаться воротами по сравнению с ней. Но иного выхода, кроме как этот, нет. Соответственно, остается или уйти, или остаться. Некий страж стоит на пороге заставы, только вместо требования предъявить паспорт и декларацию он вопрошает: «Кто ты?» И кто отвечает правильно, тот пересекает последнюю черту и оказывается на свободной территории. Тот, чей ответ неверен, остается в зале ожидания.

«Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты? Кто ты?»

Сколько откровенного и сокровенного, а на самом деле ложного, выплеснуто на пограничный порог! Сколько перешедших и сколько оставшихся! Временно ли, навсегда ли?

Вот кто-то отвечает:

— Я имярек такой-то… — Обратно.

— Я — человек. — Обратно.

— Я — мать троих детей. — Обратно.

— Обратно… Обратно… Обратно… — голос холоден и монотонен, как весы Фемиды.

— Я — творец своего счастья и… — Обратно.

— Я — никто. — Проходи.

Назвавшийся Никто, прошел через черту и исчез в дверном проеме, словно бы его и не было. Теперь его уж точно нет. Во всяком случае, в аду.

Присутствующие робко зароптали. Одни предположили, что лучше уж быть в аду, чем нигде, другие — быть кем-то, чем никем. И некто даже возмутился, что он «некто» и не собирается становиться «никто». Он, наверное, прав, но остался за чертой.

Робость, сомнения, гордыня — слишком тяжелая ноша для перехода.

Никто — это точка, где происходит обнуление всех личных установок.

Никто — это нулевое пространство, где можно выжить лишь будучи нейтральным и прозрачным.

Никто — это карантин души, где в невидимом свечении бесстрастной пустоты стерилизуются последние вирусы. Необходимость, на первую видимость, жестокая, но действующая во спасение. Свобода убивает того, кто не свободен. В этом она очень жестока.

В сущности, это и есть стратегия перехода. Территория счастья не приемлет никакой отягощенности.

Тот, кто решился на жертвоприношение со стороны своей гордыни и рассудочности, низринувшись в ничто, ставши никем, уподобился новорожденному, чья душа теперь открылась для восприятия новых программ. С другой стороны, это уже не то состояние беспомощности и беззащитности трепетного комочка вещества и духа, что только-только прибыл в чужую обитель земного мира.

Первый раз каждый из нас умер, когда родился. Умерший дважды не рождается, но возрождается. И потому прошедший через ноль обновляется.

В Библии, к авторитету и мудрости которой до сих пор апеллирует человечество, говорится о том, что Всевышний создал человека по образу и подобию своему. Наверное, здесь имеется в виду не внешнее сходство и не строение тела, а некое свойство, сходное с качеством Создателя. И первое, что высвечивается в своей очевидности касательно данной аналогии, — способность творить - качество творца. Вот оно — подобие, и вот он — образ того, чей замысел воплотился в промысел.

И совершивший переход наделяется таким даром. Почему? Потому что только тогда, когда чашка пуста, ее можно наполнить свежим чаем.

Только в данном случае человек наполняет себя сам новым содержанием. А процесс начинается с сотворения Слова, которое всегда было, есть и будет в начале. Ибо Слово — это не то, что описывает реальность, а то, что создает ее.

Иные на это возражают — «Как же так? Мы говорим, что желаем счастья, здоровья, богатства, но ничего не меняется!» Весьма распространенная ловушка, в которую часто попадает смятенный ум, загружающий себя всевозможными концепциями. Выбраться из нее можно, глубоко и искренне проникнув в суть вопроса: «Действительно ли я этого хочу, или я хочу этого хотеть?» Наши желания всегда исполняются. И если я хочу это, то я получу это рано или поздно. Если же я хочу хотеть это, то я также получу — хотение хотеть это. Вот, в сущности, и вся разница. На деле она проста. Это, во-первых.

Во-вторых, у Слова существуют свои секреты. И основной из них заключается в том, что оно может быть живым или мертвым. Первое творит мир, второе не творит ничего, но само растворяется в протекающей мимо суете.

Все зависит от того, как я взаимодействую со Словом. Многие произносят слова механически, по инерции, и тем самым лишают себя возможности ощутить их могущественные преобразующие вибрации. Но можно вдохнуть в слово жизнь, используя процесс кристаллизации.

Возьмем, к примеру, слово «Я» — то, с которого начинается человек. Если произнести его вслух, достаточно резко, громко и отрывисто, то можно обнаружить, как оно отзовется в той или иной части тела. Внимательно следует проследить и зафиксировать точку, где проявился сигнал. Разумеется, у каждого эта процедура имеет свои особенности. И ощущения при том возможны самые разнообразные, в соответствии с индивидуальной восприимчивостью, — мягкий толчок, жжение, щекотание, болезненность, распирание, дрожь… не имеет значения, главное, уловить и зарегистрировать импульс.

И таким образом, с одной стороны, организм получает знание о том, где же все-таки пребывает его Я (при последующем проведении подобного процесса точка может обнаружиться в другом месте, поскольку Я не заморожено в некой заданной фиксированной позиции, оно склонно к перемещениям). А с другой стороны, слово, направленное из этой точки вовне, начинает оказывать реальное животворящее действие.

Следующим после Я по важности и по значению является глагол быть. Формула «Я есть» подчеркивает сопричастность бытию и отождествленность с ним. Такая позиция открывает возможность взаимодействия с изначальной Силой. Человек предоставляет себя для принятия внеличностной энергии, и Вселенная становится его соучастником. И тогда любое действие превращается в магическое действо. Это весьма важное положение, игнорирование которого провоцирует попадание в очередную ловушку.

Предположим, человек знает, чего он действительно хочет. Предположим также, что он действительно хочет, а не хочет хотеть этого. Тогда он естественно задается вопросом: «Я хочу создать это. Но что я должен делать, чтобы создать это?» Ответ не трудно получить, если знаешь, чего ты хочешь. И вот начинаются делания, напористые или осторожные, решительные или робкие, стихийные — по наитию, или продуманные… и ничего не получается. Люди утопают в делании, а результаты никак не проявляются. Значит — ловушка.

Выходу из нее способствует дальнейшее продвижение по ряду намерений. Следует снова спросить себя: «А каким я должен быть, чтобы начать делать то, чтобы создать это?» Теперь процесс получает завершенность. Подготовка закончена, и начинается акт творения. В этом быть стягиваются все силовые линии, призванные осуществить проект.

Когда я «есть» и нахожусь в своем «быть», то делание делается само, и в один прекрасный момент я всего лишь встречаюсь с творением, которое создал сам.

Глава 4. Шесть правил большой космической игры

Вся жизнь — театр, а люди в нем актеры. Это не метафора, а констатация.

Дабы понять, что данная реплика не есть поэтический вензель, обратимся к источникам словообразования.

Документальные сводки словарей с фактологической точностью легко проясняют происхождение иносказательных значений.

Театр от лат. mheatrum — «место действия, поле деятельности». Theatrumorbisterrarum — «мировое поприще, весь мир».

Актер от лат. actor — «действующий, приводящий в движение, исполнитель».

Роль от лат. rotula — «свиток». Происходит в свою очередь от rota — «вал, колесо».

Вот и получается, что наше бытие — вселенский театрум.

И мы в нем все, от мала до велика, «акторы» — исполнители.

И проживаем в колесе — ролике, в постоянных вращениях — возвращениях.

И у каждого свой свиток, где ни единой лишней запятой, случайной буквы.

Игра — производное индоевропейского корня aig — «колебаться, двигаться».

Следовательно, пока мы двигаемся — мы играем. Пока Мы в жизни — мы в игре.

Однако существование многих из нас, даже тех, кого называют успешными, трудно назвать жизнью. Скорее всего, это выживание.

Снаружи — бурная деятельность, а внутри — неудовлетворенность, агрессия, тревога. Мир полон ловушек. Как выиграть и не застрять в ловушке? - Для выражения лица нашего современника характерен особый отпечаток сосредоточенной озабоченности. Сразу видно, что человек озадачен бременем житейских требований и предписаний. И даже внешний успех зачастую не способен скомпенсировать пустоту внутреннюю.

Такое происходит из-за незнания элементарных правил большой космической игры под названием Жизнь. Оттого мы и получаем штрафные очки в виде проблем и эмоциональных обвалов.

По всей вероятности, каждый стремится выиграть. Ибо результат игры: беда или победа. Проблема в том, что не каждый знает правила. Кто владеет правилами, тот и управляет. Кто такой Победитель? Это тот, кто лучше остальных знает правила и точнее остальных их выполняет.

Поэтому если прояснить правила, по которым мы все играем, и не нарушать их, то всегда можно рассчитывать на выигрыш.

Для наглядности рассмотрим такие понятия, как Зона Выигрыша и Зона Поражения. Каждая из них имеет свои признаки, с которыми можно сообразовать собственное поведение и легко определить, под влиянием каких тенденций — созидательных или разрушительных, мы находимся.

Шесть правил Зоны Выигрыша (Быть — Жизнь)

Первое правило Зеркала. Окружающие меня люди — мои зеркала. Они отражают неосознаваемые мною аспекты моей собственной личности. Если кто-то мне хамит, значит, я сам готов нахамить. Так что обижаться не на кого.

Второе правило Выбора. Я понимаю и осознаю, что все происходящее в моей жизни есть результат моего собственного выбора. Так что не к кому предъявлять претензии. Автор — я сам.

Третье правило Ответственности. И я готов взять ответственность за свой выбор и отказаться от любых самооправданий. Самооправдания бесполезны.

Четвертое правило Погрешности. Я осознаю погрешность своих мнений и суждений. Привязанность к чувству собственной правоты рано или поздно приводит к личной катастрофе. Кто свято верит в свой образ мира, тот не видит сам мир.

Пятое правило Соответствия. Я имею ровно то и ровно столько, чему я соответствую, ни на йоту больше, ни на йоту меньше, касается ли это отношений, должности или денег. Так что все мои претензии бессмысленны. Меняюсь я — меняются и обстоятельства.

Шестое правило Присутствия. Я — «здесь и сейчас». Прошлого нет, потому что его уже нет. Будущего нет, потому что его еще нет. Привязанность к прошлому приводит к депрессии, озабоченность будущим порождает тревогу. Пока я жив — я бессмертен. Есть повод порадоваться.

Шесть правил Зоны Поражения (Не быть — Жизнеподобие)

Первое правило Зеркала. Я критикую и осуждаю других — то есть пеняю на зеркало.

Второе правило Выбора. Я предъявляю претензии к миру вместо того, чтобы осознать происходящее со мной как результат моего выбора и ничьего иного. Кто или что угодно, только не я — причина происходящего со мной.

Третье правило Ответственности. Я отказываюсь от собственной ответственности за происходящее со мною и стремлюсь переложить ее на других людей или на обстоятельства. Я иждивенчески ожидаю, что кто-то придет ко мне и подарит мне счастье.

Четвертое правило Погрешности. Я категорично убежден в собственной правоте и верю в безоговорочную истинность своих концепций, мнений, установок.

Пятое правило Соответствия. Я предъявляю притязания и претензии на то, чему не соответствую, — то есть я хочу обладать тем, что мне не принадлежит.

Шестое правило Присутствия. Я привязан к опыту прошлого и постоянно огладываюсь назад.

Из сказанного видно, что жить легко приятнее, чем мучиться в рутине. Прояснив правила, каждый для себя может решить — Быть ему или Не быть.

Однако при этом важно осознать, что всякая соревновательность в большой космической игре неизбежно приводит к поражению.

Однажды одного чемпиона мира по бильярду попросили объяснить причину его успеха. Тот ответил: «Все очень просто. Пока другие играют со мной, я в это время играю в бильярд».

Глава 5. Уравнение судьбы

Существование психонономики обязано, не больше и не меньше, существованию такого факта, как человеческий организм и его душа.

Но что же такое организм с точки зрения проблемы, которую мы собираемся рассмотреть в данной работе? И коль скоро здесь заходит речь об этом понятии, то, наверное, в первую очередь резонно было бы определить, насколько оно синонимично понятию, которое мы уже использовали ранее, — а именно понятию «человека». Не слишком задерживаясь на выяснении этого вопроса, удовлетворимся классическим разделением, согласно которому организм есть биологическая и физиологическая структура последнего. Собственно говоря, мы могли бы и не останавливаться на столь очевидных вещах, если бы они нам не пригодились в дальнейшем. Впрочем, недооценивая очевидность, мы рискуем заблудиться в лесу из трех сосен и оказаться в анекдотической ситуации, где один врач лечил больного от желтухи, а тот оказался китайцем.

Пока мы не слишком удалились в лес, попробуем схематически рассмотреть, что же такое человек в новой модели миропонимания, которую подразумевает психономика. Как и предполагается, начнем с очевидного. Быть может, оно еще и не до конца исчерпало себя, и нам удастся внутри него отыскать неизвестные ранее связи, которые помогут обнаружить уже что-то фундаментально новое?

Ясно, что все фрагменты данной схемы находятся в положении взаимодействия и взаимовлияния. Так, например, выбор профессии может определяться психикой, ее сознательной частью, а также интеллектуальными, мнестическими и другими «инструментальными» ее функциями. С другой стороны, Бессознательное оказывает свое прямое воздействие на выбор профессии. Не без работы в данном случае оказывается и организм, состояние его внутренних органов, гормональные реакции и т. д.

Не является новостью, что психика воздействует на организм, а последний, в свою очередь, на нее, что подтверждается широким спектром психосоматических заболеваний и изменением характера под влиянием того или иного физического недуга.

Таким образом, все эти взаимообусловленные взаимопересечения символически образуют некую микроорбиту, одновременным центром и периферией которой предстает человек.

Эта микроорбита едина в своем движении и целостна, а потому мы не имеем права выделять в ней какой-либо главный фактор, будь то психика, организм или социальная принадлежность, ибо подобная попытка неизбежно уведет нас в сторону философии, в частности, к ее старому и непродуктивному спору о первичности материи или сознания.

Однако, чтобы продвинуться дальше и не зацепиться за вечное вращение этой орбиты, я позволю себе напомнить: никакая система не может быть исчерпывающе описана теми средствами, которыми она сама же располагает. Средства любой системы всегда ограничены, и невозможно произвести качественные изменения внутри этой системы, используя ее же возможности. Далее следуют три следствия системы.

1. Произвести качественные изменения в системе можно, только выйдя за пределы этой системы.

2. Выход за пределы определенной системы подразумевает построение некой новой метасистемы, то есть такой, которая включала бы систему в качестве составного звена.

3. Исчерпывающее описание данной системы возможно только языком метасистемы — метаязыком.

Наша микроорбита предстает системой, замыкающейся на себе, и поэтому, для того чтобы объяснить и описать ее закономерности, нам необходимо выйти из нее, покинуть ее пределы. Благодаря присущему информации свойству многомерности, мы можем осуществить это. Пространство, лежащее за пределами этой орбиты, недоступно сознанию, оно вне-сознательно, или бес-сознательно. Следовательно, область бессознательного открывает нам возможность выхода к метасистеме.

Чтобы более подробно рассмотреть последнюю, следует, скорее всего, изучить ее структуру. Мы коротко остановимся на наиболее продуктивных из них, для того чтобы яснее представлять себе суть нашего поиска.

Концепция Фрейда интерпретирует Бессознательное как некое пространство, где происходит взаимодействие, столкновение и напряженное сосуществование таинственных безличных сил, которые в конечном итоге определяют наше поведение. Эти силы трансформируются в различные влечения, инстинкты, желания, импульсы, по большей части являющиеся запретными, и начинают оказывать давление на «Эго», которое в ответ противопоставляет им свою структуру оппозиции — цензуру. Непрорвавшиеся в сознание импульсы устремляются к нему обходными путями и проявляют себя в сновидениях, фантазиях, оговорках, невротических и психосоматических симптомах. Иными словами, Бессознательное — это то, что мы думаем на самом деле, но не подозреваем об этом.

Юнг в значительной степени трансформирует и усложняет эту концепцию, вводя в нее новые понятия и тем самым создавая качественно иной методологический аппарат познания психики. Его подход начинается с положения о том, что «теоретически, поле сознания невозможно ограничить, так как оно способно беспредельно расширяться. Эмпирически, однако, сознание всегда обретает свои границы, — встречая нечто неведомое. Это, собственно, то, чего мы не знаем, и что, таким образом, не связано с Эго — центром сознания. В "неведомом" различаем две группы объектов: внешние — те, которые могут быть восприняты посредством органов чувств, и внутренние, которые постигаются непосредственно. Первая группа вмещает в себя "неведомое" во внешнем мире, вторая — "неведомое" в мире внутреннем. Это и есть пространство бессознательного».

Далее Юнг подвергает это пространство разделению, в котором существуют индивидуальное бессознательное, то есть такое, куда «мы должны включить все более или менее умышленные вытеснения неких болезненных идей и впечатлений», и коллективное бессознательное, содержащее в себе инстинкты и архетипы — изначальные образы, присущие всему человечеству в целом и являющиеся продуктом его мифологической активности. В свою очередь, коллективное бессознательное бесконечно продолжается в некоем направлении и на каком-то этапе сливается с внешним «неведомым»: «Глубинные "слои" психики теряют свою индивидуальную исключительность по мере того, как отступают все дальше и дальше в темноту. Это последовательное "движение вниз" означает, что, по мере их приближения к автономным функциональным системам, они становятся все более коллективными, вплоть до универсализации и растворения в телесной материальности, то есть в химических субстанциях. Углерод человеческого тела есть просто углерод. Следовательно, на своем "дне" психика является просто миром».

Нетрудно увидеть, что последнее заявление выражает идею тождественной связи между миром объектов, то есть Вселенной и миром психическим, то есть душой. И границы между этими мирами нет!

Итак, в том виде, в котором мы собираемся рассмотреть Бессознательное, последнее предстает как некая довольно реальная метаструктура, если судить по ее способности оказывать определенное и конкретное влияние. Она объединяет в себе свойства как психические, так и внепсихические, то есть выходит за грани личностного и личного.

Очевидные наблюдения за текущими процессами душевной жизни индивида позволяют нам представить Бессознательное действительно как образование, обладающее не только качествами, но и строением, и эта архитектоника может быть выражена и описана.

Обратившись к Фрейду, мы обнаружим положение, чья истинность вряд ли вызовет чьи-либо сомнения: «В психической жизни человека всегда присутствует "другой".

Так как психическая жизнь в основе своей бессознательна, что вполне естественно, то из этого следует, что и в Бессознательном человека всегда присутствует "другой"».

Кто же этот «другой»? Фрейд продолжает: «Он, как правило, является образцом, объектом, помощником или противником…» Иными словами, все то, с чем сталкивался индивид на протяжении всего своего существования, автоматически поглощалось его Бессознательным. Это, в первую очередь, родители, близкие, приятели, детские игры и игрушки, персонажи сказок, сначала рассказанных, а затем и прочитанных, сновидения, впечатления, ощущения, чувства — то есть любой человек, живое существо, предмет, понятие, персонаж — включаются в структуру Бессознательного и становятся его элементами, несущими определенный энергетический заряд.

Выражаясь более лаконично, можно сказать: «Я — это Другой».

Оперируя понятиями психоэнергетики, мы можем осознать данное положение как включение «другого» в структуру нашего поля. Если мы сравним данный подход с предыдущим, то убедимся в их идентичности. И действительно, поле Бессознательно, а функционирование бессознательного невозможно описать, не используя такого понятия, как энергия (впрочем, так его и описывал основатель психоанализа).

Поскольку мы затронули здесь энергетические категории, то нам остается выяснить, в какой же все-таки форме или в каком состоянии действует этот «другой», наполняя пространство нашего Бессознательного. Разумеется, он не присутствует как лицо физическое, но если мы вспомним, что любой объект окружающего мира воспринимается посредством формирования его образа, то нам ничего не остается, как сделать предположение, что «другой» — это «образ другого», и этот образ живет в нашей душе, обусловливая ее содержание. Получается, что, с одной стороны, данный образ является частью нашей собственной психики, с другой — представляет собой слепок душевной организации (или на языке психоэнергетики — энергетическую матрицу) другого объекта.

В свою очередь, образы объектов можно классифицировать.

Люди — те, с которыми мы встречались, встречаемся, и будем встречаться. Что касается упоминания прошлого, настоящего и будущего времени, то оно станет вполне понятным, исходя из признания того, что в Бессознательном не существует такого понятия, как время, что доказывается весьма просто. Скажем, то, что произошло с нами двадцать или тридцать лет назад, для нашей психики может быть столь же актуальным, как и то, что случилось несколькими минутами раньше. Значит, наше Бессознательное — это некое неведомое измерение, где функция времени отсутствует, его просто не существует. И вместе с тем это измерение — основное место обитания человека, определяющее его поведение, взаимоотношения с окружающими и внешней средой. Еще раз я хочу напомнить здесь афоризм, о котором не раз упоминал: «Сознание размышляет, Бессознательное управляет». Подобное положение дел оказывается гораздо важнее той теоретической значимости, которую может собой представлять, ибо содержит в себе потрясающую возможность практического применения. Согласно данной выкладке, наше настоящее и даже будущее можно изменить, изменив наше отношение к прошлому. Здесь, однако, мы можем натолкнуться на кажущееся противоречие: сначала я говорю о фиктивности времени, а затем утверждаю, что, манипулируя временем, можно производить некие важные изменения. Казалось бы, возникает парадокс. Но он разрешается очень просто: времени не существует в Бессознательном, но в сознании оно не только присутствует, но и является его функцией и даже, в какой-то степени, инструментом. Ведь, вспоминая, мы подразумеваем, что обращаемся к своему прошлому, и оживляем в памяти его зыбкий след. Значит, на уровне сознания мы вновь проявляем активность по отношению к тому событию, которое случилось, но которого уже нет, и при этом нам никаким образом, кроме как мысленно, не удается переместиться туда, хотя интенсивность наших переживаний, испытываемых в настоящий момент, вызывает вполне реальные и фактические изменения в организме. Все встает на свои места — некая ситуация происходит и проходит, исчезает, но эмоции, связанные с ней, остаются, кодируются мозгом в виде неких информационных матриц. Определенным усилием воли я могу воздействовать на эту систему кодов и вспомнить об этом событии, то есть вытащить эту информацию на уровень доступного осознавания. И точно таким же усилием воли можно изменить свое эмоциональное отношение к ней. Разумеется, в «прошлом» от этого ничего не изменится, но изменения произойдут в причинно-следственной цепочке взаимодействий Бессознательного, что в свою очередь приведет к преобразованию программы.

Вещи — и в первую очередь те, которые окружали младенца.

Другие существа — животные и т. д.

Мифы — персонажи сказок, преданий и других литературных произведений.

Религиозные объекты — Бог, Мировой Разум, силы природы, дьявол.

Этические понятия — сколь бы абстрактными последние не представлялись, они персонифицируются уже с детства. Например, Змей Горыныч — образ воплощенного зла, а Илья Муромец — добра. Таким образом, каждый, исходя из собственной мифоструктуры, носит в себе образы и представления этих понятий — добро, совесть, мудрость, хорошо, плохо.

Релятивистские понятия — время, пространство, вечность, сила, бесконечность, род, энергия, ум, глупость, жизнь, смерть, бессмертие.

Качества эмоций — радость, печаль, любовь, ненависть, хорошо, плохо.

Эстетические категории — красота, безобразие,

Сновидения.

Образ самого себя.

Однако, чтобы не запутаться в обилии всех этих символов, сгруппируем их, и в результате получим следующую модель, в которой условно выделяется четыре класса понятий.

1. Метапсихическое: Бог, жизнь, сила, дьявол, смерть, бессмертие, рай, ад.

2. Психическое: люди, отношения, семья, работа, зло, добро, красота, уродство, радость, печаль, хорошо, плохо, отношения с другими живыми существами, секс, Я.

3. Мифическое: сны, персонажи, фантазии.

4. Типическое: деньги, быт, вещи, еда.

Однако из всего этого количества объектов одни являются более, другие — менее значимыми. Ясно, что многое в выборе зависит от индивидуальности человека, его предрасположенности и склонностей, но существуют такие категории, которые, будучи универсальными для всех людей, занимают в системе значимостей доминирующее положение. К примеру, некто испытывает страсть к разведению и коллекционированию кактусов, и данное увлечение определяет смысл его жизни. Он, скажем, абсолютно равнодушен к животным и отказывается понимать своего соседа, который души не чает в собственной собаке. Но, несмотря на эту их разницу, для обоих будет одинаковым стремление к удовольствию, которое способна им дать жизнь. Ими управляет одно и то же влечение. Каждый человек боится смерти и цепляется за жизнь, независимо от его вероисповедания, пристрастий, увлечений и мировоззрения. Видимо, об этом позаботилась сама природа, наделив род людской столь мощным инстинктом самосохранения. Следующий же инстинкт продолжения рода демонстрируется наличием сексуального влечения. В конечном итоге, эти два инстинкта сливаются в одну силу, которую Фрейд обозначил как либидо.

В нашем примере любитель кактусов и любитель собак, различные в типическом, сходны в метапсихическом. Если мы проанализируем соотношение значимостей в различных классах понятий, то придем к тому же результату.

Представим себе зал совещаний, где для обсуждения некой проблемы собралась группа людей. Каждый из них видит свои сны, фантазирует о чем-то своем (мифическое), по-своему относится к семье, работе, имеет свои представления о красоте, добре и зле (психическое). Они о чем-то спорят, что-то бурно обсуждают, увлеченно доказывают, стараются казаться умными и глубокими. Но внезапно распахивается дверь, и в зал влетают террористы, разбрызгивая по потолку и стенам автоматные очереди. Нетрудно вообразить, что в этот момент произойдет с публикой. Сразу же все аргументы, убеждения и полемический задор исчезнут, прихлопнутые шоком, уступив место одному единственному желанию — спастись. Причем в это время человек вовсе не думает, зачем ему спасаться, для чего он это делает. Любитель кактусов забывает о своих кактусах, а знаток творчества Андрея Белого — про Андрея Белого. Просто энергия инстинкта руководит определенным телом, программируя последовательность его действий. Один вступает в схватку, другой прыгает в окно, третий залезает под стол. Здесь нет героев и трусов. Здесь и сейчас проявляет себя метапсихическое и надличное.

Если это так, то проблема проясняется. Но как быть с другим влечением, открытым и описанным Сабиной Шпильрейн, российским психоаналитиком, — Танатосом, влечением к смерти? Логика наших рассуждений снимает кажущееся противоречие. Смерть является принадлежностью Метапсихического и определяет подспудный к ней интерес. Ведь смерть — это не только то, куда мы уйдем, но и то, откуда мы вышли, и в этом наблюдается своеобразная симметрия нашего Бытия. Она представляется некой потусторонней тайной, с одной стороны вызывающей смутный страх и трепет, а с другой — неодолимый интерес ребенка, стремящегося подсмотреть, что же творится за дверью родительской спальни.

Такое же любопытство заставляет нас временами обращаться к тому миру, что лежит за пределами земного существования. О загробной жизни написано великое множество всяческих исследований, начиная от «Книги мертвых» и кончая современными парапсихологическими изысканиями. Ее образы заселяют мифотворчество различных народов и времен, то устрашающе зловещие, то поэтически изысканные. Ее образ, у каждого свой, живет и в нашей душе. Получается, что смерть не вне, а внутри нас.

На протяжении всей истории человечества люди связывали такие явления, как жизнь и смерть, с некой силой, которая регулирует и подчиняет себе эти отношения. Данная сила определяет появление на свет или же уход из него. В зависимости от этноса и уровня развития цивилизации ей давали различные имена: духи, боги, стихии и т. д. С развитием монотеизма появился единый Бог — как отражение коллективной идеи о существовании верховной субстанции, определяющей и предопределяющей развитие всего мироздания в целом и каждого существа в отдельности. Все зависит от Бога, но Бог не зависит ни от кого и ни от чего. И вполне естественно, что его образ, его мыслеформа заняли центральное место в Метапсихическом Бессознательного. Он становится доминирующей фигурой в Бессознательном в силу автономности своих главнейших функций:

если он является источником всего мирового порядка, то он является, прежде всего, Создателем («в том числе и моей жизни»);

если он создал свое творение, то он может его и защитить («в том числе и мою жизнь»);

если создал то, что было, есть и будет, значит, он вечен, и таким образом он любое свое творение («в том числе и мою жизнь») может сделать бессмертным.

Однако бессмертие бессмертию рознь, так как существуют две ипостаси вечного — рай и ад, местопребывание которых также расположено в Бессознательном, хотя и прорывается постоянно в зону осознавания и непосредственного переживания. Никому не хочется ада, и каждый при жизни уже стремится в рай. Но туда нужно еще получить визу, а это зависит от участия самого Господа Бога, который в данном случае выступает в своем следующем качестве — качестве Судьи.

Итак, Бог есть: Создатель, Защитник, Источник, Судья.

Эти его четыре положения универсальны для любого вероисповедания и не зависят от той или иной формы конкретной персонификации. Таким образом, метапси-хическая часть нашего Бессознательного изначально наделена религиозным смыслом, призванием которого, возможно, является связывание мира внутреннего с внешним (ведь само понятие «религия» произошло от латинского religare — «связывать»).

Здесь мы видим, как Бессознательное, открытое мирозданию, растворяется в нем и переходит в него той своей частью, которая определяется как Метапсихическое. Таким образом, получается, что человек через свое Бессознательное открыт Вселенной.

Изъясняясь языком психоэнергетики, человек непосредственно подключен к информационному полю Вселенной, которое в свою очередь (в нашей модели) сообщается с Метапсихическим. Затем, кодируясь в определенные сигналы, проникает в мифический пласт, где развертывается в виде образов сновидений как некое таинственное послание, после чего обрабатывается Психическим, создавая различного рода душевные напряжения, стремящиеся разрядиться в действии.

Возвращаясь к нашей микроорбите, мы имеем теперь возможность наполнить статичную схему динамическим пониманием — применяя метод метаструктуры.

Представленную модель можно определить как уравнение судьбы.

Наша модель подчеркивает, что человек есть уравнение. Исходя из этого положения, человека можно представить как некую систему, деятельность которой вполне поддается расчету и прогнозированию.

Вернемся к нашему уравнению, где все неизвестные нам уже почти известны. Остается только уточнить некоторые его понятия. Традиционно они определяются контекстом закона причинно-следственных связей, взаимодействие которых образует неумолимую детерминированность всех процессов и событий, происходящих во Вселенной, а стало быть, и в жизни человеческой.

Этот подход диалектичен и не оставляет места сомнениям, потому что он еще и очевиден. Однако, уточняя и детализируя эту очевидность, мы можем проанализировать ее внутренние механизмы и полученными результатами дополнить наше уравнение. Последнее можно успешно выполнить, если представить себе Судьбу как некую составляющую трех сил, каждая из которых обусловливает определенную линию развития индивидуума.

1. Сила Рока.

2. Сила Провидения.

3. Сила Воли.

Сила Рока оказывает влияние на существование рода. Если провести параллель с биологией, то нетрудно заметить, что частью этой силы является генетическая передача информации из поколения в поколение. И в этом плане законы генетики почти равносильны законам оккультным.

Сила Провидения на вещественно-материальном уровне может быть определена как судьба, то есть закономерное развертывание событий и ситуаций на протяжении жизни индивидуума.

Сила Воли есть психодинамическая сила, отражающая личностные напряжения, возникающие в результате борьбы мотивов. В свою очередь, это такое напряжение, которое субъект может использовать как возможность определенного выбора.

Гармоничное взаимодействие этих сил определяет гармоничную целостность того, кто является их средоточием, — человека. Исходя из сказанного, индивидуальное бытие последнего складывается из трех факторов.

1. Организм.

2. Психика.

3. Судьба.

Каковы же кармические взаимообусловленности указанных трех сил и трех факторов?

Сила Рока самым естественным образом влияет на физическое здоровье ребенка — хотя бы посредством генетической предопределенности — то есть на организм. То, что душевная организация не ускользает от наследственности, также является фактом проверенным. В свою очередь, состояние организма и психики в какой-то степени обусловливает то, как складывается жизнь их обладателя, — судьбу.

Сила Провидения регулирует взаимоотношения окружающего мира (среды) и материального носителя Рока (индивида). Характер же этих взаимоотношений самым естественным образом складывается из свойств, как среды, так и психофизического статуса ее обладателя.

Сила Воли: импульс психического напряжения программирует поведение, которое, с одной стороны, является следствием внутренних мотиваций, а с другой — причиной тех событий, которые реактивно последуют как ответ на это поведение. Если воля направлена на разрушение, то результат окажется столь же деструктивным. Созидающая воля укрепляет целостность трех факторов: организма (физического здоровья), психики (душевного здоровья), судьбы (ситуативного благополучия).

Ясно, что человек является пассивным носителем первых двух сил — ведь для каждого младенца его род и место пребывания в этой жизни является данностью, куда он попадает независимо от своих желаний. Но третья сила — сила Воли — представляет собой энергию, обладая которой человек становится началом активным, то есть — разумным. Разум же, в первую очередь, проявляется как отношение к чему-либо, оценка этого отношения и предпочтение или отвергание чего-либо. Апеллируя именно к разуму — воле, Моисей сформулировал десять заповедей, соблюдение которых приводит в гармоническое равновесие соотношение трех сил и трех факторов человеческого бытия, описанных выше. Иными словами, закон действия заповедей прост, соблюдаешь — здоров и счастлив, нарушаешь — болен и несчастен. Подобное происходит потому, что сила воли, будучи индивидуальной, призвана диалектически подчиняться первым двум силам, так как она является производной от них, которые, в свою очередь, производны от некой единой силы, ставшей источником их возникновения. Мы выяснили, что последнюю силу определяли понятием Бог.

Механизм же работы заповедей эффективнее всего рассмотреть на примерах. Возьмем первую: «Я Господь Бог твой: да не будет у тебя богов, кроме меня». Что это значит с точки зрения психодинамической? Наше исследование показало, что Бог — центральная фигура нашего Бессознательного (здесь я позволю ссылку на предыдущие страницы данной книги). Следовательно, смысл данной программы сводится к следующему: «Я создал тебя и дал тебе жизнь, и никакие другие боги не дали тебе жизни, и не от них зависит судьба твоя». Легко понять, что под богами подразумеваются другие объекты, которые могут стать источниками поклонения: вещи, деньги, другие люди и т. д. — то есть остальные фигуры нашего Бессознательного. Значит, соблюдая эту заповедь, мы активизируем свою волю в сторону созидания, усиливая ее позитивные влияния на собственную личность и сущность — организм, психику, судьбу.

Отрицание заповеди есть отрицание Бога. Подобный акт автоматически приводит к формированию негативной программы, которая, разрушая центральную часть Бессознательного, естественно, разрушает и само Бессознательное — основу человека. Такая деформация целостности порождает болезни, неудачи, страдания. Нетрудно заметить, что агрессия против Бога оборачивается агрессией против себя. Весьма показательным и печальным свидетельством последнего служит наш зловещий «исторический эксперимент» по созданию новой эпохи и ее представителя — «Хомо советикус».

Разрушив Бога, общество закономерно усилило позиции дьявола, за что и поплатилось — оно разрушило самое себя и превратилось в огромного социального мутанта. Ведь невозможно себя убить и при этом остаться в живых!

Подобная же механика заложена и в остальных заповедях. Например: «Не судите, да не судимы будете». Поскольку в нашей психике всегда присутствует «другой», то, осуждая его, мы автоматически осуждаем себя. Осуждение, соответственно, порождает вину, вина ищет наказание, и наказание обязательно приходит в виде болезни, боли, негативных случаев, травм.

Проклиная другого, мы проклинаем себя и, конечно, при этом заслуживаем соответствующей участи.

Такова наша психодинамика, законы которой одновременно являются и законами Вселенной.

Если вышесказанное обозначить тезисно, то получится следующее.

1. Человек есть Бытие.

2. Человек есть самовыражающееся Бытие.

3. Человек есть точка, сквозь которую проходят два потока Бытия: индивидуальный и надиндивидуальный.

4. Индивидуальное Бытие раскрывается как единство трех факторов (уровней): Организм (Биос), Психика (Логос), Судьба (Фатум).

5. Надиндивидуальное Бытие проявляется как единство трех сил: Сила Рока, Сила Провидения, Сила Воли.

Сила Рока обусловливает движение и развитие рода (генетическая информация — одно из проявлений этой силы на биологическом уровне), 

Сила Провидения предопределяет судьбу, то есть последовательность событий и ситуаций на протяжении всей жизни человека, изначально детерминированную.

Сила Воли проявляется как способность осознания возможности выбора и возможность самого выбора.

6. Некоторая часть воли сознательна, и она выступает как психическое (фрагмент индивидуального бытия). Основная часть воли бессознательна (и она является одной из сил надиндивидуального бытия).

7. Человек всегда находится один на один с Бытием, и между ними нет посредников.

8. Жизнь человека есть его взаимоотношение с Бытием.

9. Человек есть место, где Бытие организует свой быт.

10. Бытие, доступное осознанию, предстает как сознание. Бытие, воспринимающееся как некое действие со стороны окружающего мира, может быть названо событием. Неосознаваемое Бытие обозначим просто как Бытие. Из этого следует, что Бытие бессознательно. Значит, «мое Бессознательное» — это Бытие.

11. Все то, что окружает «меня»: предметы, события, люди, другие живые существа, — есть Бытие.

12. Взаимоотношение человека с другим человеком или другими людьми, а равно как и с предметами, событиями или остальными живыми существами, есть, прежде всего, взаимоотношение человека с Бытием.

13. Бытие едино и цельно.

14. Следовательно, человек есть единая и цельная структура.

15. Состояние единства и целостности есть состояние баланса, то есть здоровья.

16. Нарушение единства и целостности есть болезнь.

17. Баланс человека и Бытия есть состояние здоровья.

18. Нарушение баланса человека и Бытия приводит к болезни.

19. Значит, существует некая причина, которая нарушает этот баланс.

20. Поскольку всегда страдает не Бытие, а человек, следовательно, причина заключается в человеке.

21. Осознаваемое страдание помещается в области осознающей части личности — зоне Эго.

22. Получается, что причина нарушения баланса есть Эго.

23. Данная причина становится причиной страдания вследствие нарушения механизма, регулирующего направление Силы Воли.

24. Если сознательная часть воли — Эго-воля — направлена на принятие Бытия, то она сливается с бессознательной волей, и вместе они образуют общий поток, чем достигается состояние единства и цельности. В этом случае человек равен Бытию. И он здоров.

25. Если Эго-воля направлена на неприятие Бытия (что равносильно отторжению), то она начинает диссонировать с Бытием и постепенно разрушается. Человек заболевает.

26. Болезнь проявляется на одном, двух или всех трех уровнях индивидуального Бытия — Биосе, Логосе и Фатуме.

Коль скоро мы говорили об уравнении судьбы, мы можем вывести и ее формулу.

Слово «судьба» происходит от праязыкового корня dhe — «ставить, устанавливать, класть»; и приставки som — «с», которая означает сочетание, соединение, совпадение (например, со-весть — совместная весть).

Получается базовая праформа: som-dhe — буквально «с установлением».

Здесь обнаруживается явное соотнесение с древнеиндийским samdhi — «соединение, договор, мир».

С другой стороны, корень dhe также является основой, из которой выходят понятия: «дело», «деть».

Рассмотрим проявившийся ряд понятий в вариантах их развития.

Древнерусское дело — «деятельность, деяние, поступок, способ, работа, труд, сражение».

Соответственно, мы можем обнаружить и основные жизненные тенденции, или индивидуальные варианты развития, несущие в себе некие устойчивые позиции.

Жизнь — как деятельность.

Жизнь — как деяние.

Жизнь — как поступок.

Жизнь — как способ.

Жизнь — как работа.

Жизнь — как труд.

Жизнь — как сражение.

Значение слова «деть» проявляется смысловым рядом — «поместить, положить что-либо куда-либо».

Древнеиндийское dadhati — «кладет, помещает, ставит».

Древнерусское деяти — «делать, трогать, говорить». Последнее отсылает нас к таким понятиям, как «слово», «речь». И здесь же уместно напомнить, что значение слова «действие» в истории индоевропейских языков переплетается со значением «слово», «речь».

Примечательно также то, что на себя обращает внимание и тесная фоносемантическая связь между значениями «речь» — «рок». Оба они несут в себе один и тот же праязыковый корень rek.

На основании полученных данных уже можно проявить архитектонику изучаемого понятия.

Dhe — ставить, устанавливать — становиться.

Делать = Говорить.

Рок = Речь.

Соединение = Договор (Говорить. Речь).

Обращаясь к очередным источникам, имеющим непосредственное отношение к рассматриваемой теме, находим следующие смысловые соотношения.

Латинское/а£ши, известное в массовом сознании как «судьба», в своем первостепенном значении, однако, раскрывалось как: 1. Слово (изречение, воля, приговор) богов (fata deorum). И только затем уже означало: 2. Рок, сУдьба, удел, участь.

Корень слова «fatum» —for.

For— 1. Говорить, (воз)вещать, повествовать. 2. Воспевать. 3. Прорицать, предрекать, предсказывать.

С другой стороны, известно еще одно значение корневой основы dhe-, а именно — «дух».

Тогда получается som-dhe — «с духом».

Наметившиеся смысловые контуры позволяют при-близиться к возможности дать определение тому, что называют судьбой, но, перед тем как вывести формулу более четко проясним сочетание значений.

Дух ставит — Явление становится.

Дух устанавливает — Явление становится.

Дух говорит — Явление делается.

Дух — Соединение — Явление.

Следовательно, получается, что:

1) рок (rek-) есть функция Речи;

2) явление (uel-) есть проявление Воли.

Если обратиться к традиционной математической символике, то запись получится следующая:

F=f(V),

где F — Fatum — Судьба, V— Verbum — Слово, f — функция.

Данное положение подводит нас к тезису — «То, что происходит в нашей жизни, происходит в точном соответствии с тем, что и как мы говорим».

Вместе с тем, в древнерусском языке понятие «судьба» употреблялось со значением «суд», «суд божий».

Суд: одно из значений — «закон».

Обобщим сказанное.

Праязыковая база представляет собой сложение: приставка som и корень dhe — «ставить, устанавливать» (отсылка к «деть», «дело»).

Древнеиндийское samdhi — «соединение, договор, мир»

Деть — «происходить, твориться, становиться, говорить». Латинское fatum означает не только «судьба», но также и «слово», «изречение», «воля».

Делать — «создавать».

Выстраиваем ряд значений: Судьба — Закон (доначальное, дообычное) — Устанавливать — Соединение — Договор (Завет) — Происходить — Говорить — Становиться.

Вглядываясь в этот ряд представленных смыслов, нетрудно уловить проступающий рельеф нашего главного понятия. И в данном случае мы усматриваем следующие сюжетные линии.

В этом ряду легко выделяются две глагольные группы: активная и пассивная.

Активная группа: «говорить» — «устанавливать».

Пассивная группа: «происходить» — «становиться».

Активная группа имеет прямое отношение к Закону, ибо исходит от него. Пассивная — к началу принимающему, то есть субъекту, и обозначает некое свершение, результат.

Однако это вовсе не означает наличия тотальной фатальности субъекта, подчиненного и подчиняющегося Закону и соединенному с ним, ибо в контексте их отношений мы замечаем еще одно понятие: Договор-Завет. И это весьма существенное примечание. С одной стороны, выясняется, что человек никакой не хозяин своей судьбы. С другой же, видно, что и заявлять о механистической, отчужденной предопределенности, некой тоталитарной «кармической» обусловленности также не представляется чем-то осмысленным.

Человек, безусловно, не есть хозяин своей судьбы, и было бы совершенно неразумно и самонадеянно полагать подобное, но благодаря наличествующему Договору-Завету он становится ее соавтором, вернее, получает такую возможность.

Последнее добавление означает, что в субъекте также присутствует частичка активного принципа, который в какой-то части своего смыслового контекста можно назвать волей. Каждому дана воля, и каждый волен распорядиться ею. И тогда, если желание проявить свою активность присутствует, то посредством воли личность направляет ее на то, чтобы не просто оставаться зомбированным исполнителем неких программ, но стать и быть дееспособным участником Завета. И в этом смысле между человеком и Автором исходящих предписаний устанавливаются отношения со-творчества, сотрудничества, со-авторства — через Слово.

Какова же прагматическая ценность материала, полученного в результате наших исследований? Цель одна - стать осознанным Со-Автором, принять Участие и снискать Счастье.

Связь между понятиями «судьба» и «счастье» очевидна. Счастлив тот, кто использует шанс сделаться соавтором своей судьбы и стать активным участником Договора-Завета между собою и Законом — До-начальным, Предвечным, то есть — Богом. В этом случае человек обретает Судьбу. Отсюда следует, что счастье — это способность обрести свою судьбу. А значит, кто вне Судьбы, тот как бы и вне Игры, вне Счастья, поскольку вне Участия.

Безучастный несчастлив. И кто не имеет участия, тот не имеет и участи.

Отсюда следует, что не бывает судьбы плохой или хорошей. Само по себе наличие таковой есть благо. Снискать последнее можно лишь одним способом — найти и обрести свою судьбу. Она есть у каждого, но у кого-то она в совместном бытии, у кого-то — совершенно отдельно и отделенно. Ощущение этой раздельности и порождает переживание тревожности, сиротливости, потерянности и одинокости.

Семантический ряд: Судьба — Закон — Дух — Устанавливать — Соединение — Договор (Завет) — Воля — Происходить — Говорить — Становиться — Рок — Речь — Слово.

Что ж, поговорим о том, как с помощью слов изменить собственную жизнь.

ЧАСТЬ 3. ИЗМЕНЕНИЕ ЖИЗНИ ПРИ ПОМОЩИ СЛОВ (ЛОГОНОМИКА)

Глава 1. Жизнь есть текст

После долгих лет моей интенсивной деятельности в области психоанализа и психотерапии я все же решился четко и открыто сформулировать вопросы, которые по умолчанию мною отодвигались на задний план, благонамеренно вытеснялись, и до поры до времени оставались в тени прохладного к ним внимания.

И дело заключалось вовсе не в том, что они заслуживали такого отношения, как раз наоборот, в силу своей актуальности требовали серьезной и честной их постановки. Однако явное, которое преднамеренно делается тайным, не может бесконечно быть тайным, и снова становится явным. Пришло время, а если быть более точным, то я пришел (ведь время приходит только тогда, когда приходим мы) к осознанию, что готов высказаться по поводу того, о чем раньше умалчивал.

Вопрос 1. Почему со мною происходит то, что со мною происходит?

Вопрос 2. Почему то, что со мною происходит, происходит именно со мной?

Вопрос 3. Могу ли я изменить то, что со мною происходит, если происходящее со мной мне не нравится?

Я поступил парадоксальным образом. Я наконец-то задал эти вопросы… Но это произошло тогда, когда ответ уже был найден. И, в первую очередь, я стал предлагать их пациентам прямо на первом же собеседовании. «Подумайте и ответьте: почему с Вами происходит то, что с Вами происходит? Почему то, что с Вами происходит, происходит именно с Вами? Возможно ли изменить (именно изменить, а не закрыть на это глаза) то, что с Вами происходит, если Вам это не нравится?»

Психотерапия — единственная область, где клиент не прав. Если же он считает обратное, я отправляю его в магазин — пусть там доказывает свою правоту. С другой стороны, если прав психотерапевт, то почему он исполняет функцию консультанта, а не Господа Бога?

Таким образом, я не ждал от посетителя «правильных ответов», но переживал с ним возможность его озарения, иррационального пробуждения тех душевных энергий, которые, преодолев инерцию предубеждений рассудка, способны внедриться в самую глубину Сокровенного и обнаружить там живой смысл. А затем потустороннее «там» перенести в здешнее «здесь».

В результате наших совместных странствий по «нейронным пространствам», этаких внутренних навигаций, мы кое-что прояснили, но к этому добавился еще один вопрос: «Действительно ли возможно, то есть реально ли на самом деле с помощью слов изменить происходящее или это всего лишь красивая метафора, пленительный миф, чарующая сказка, космическая фантазия о предначальном глаголе Логоса, написавшем этот мир?»

Первые формулировки наших постижений оказали на нас впечатление и вдохновили на то, чтобы продолжить единожды начатую деятельность. Вопросы сами раскрыли себя, и мы обнаружили в них спрятанные, словно зернышки в яблоках, ответы.

Вопрос 1. «Почему со мною происходит то, что со мною происходит?» — Ответ: «То, что происходит со мною, происходит в абсолютно точном и строгом соответствии с тем, что и как я говорю».

Вопрос 2. «Почему то, что со мною происходит, происходит именно со мной?» — Ответ: «Потому что именно я это говорю».

Вопрос 3. «Могу ли я изменить то, что со мною происходит, если происходящее со мною мне не нравится?» — Ответ: «Поскольку происходящее со мною зависит от того, что я говорю, то, если я изменю свою речь, поменяется и происходящее».

Полученные выводы, однако, не показались ни абсурдными, ни фантастическими, ибо их согласованность с данными лингвистики оказалась вполне соответствующей. И поэтому, прежде чем изложить собственно оригинальность и инновационность авторского метода, который я назвал психограмматическим, напомню классические положения.

Одно из них, известное как Принцип лингвистической относительности Сепира — Уорфа, заявляет о том, что не реальность определяет язык, а, наоборот, язык определяет реальность. Это значит, что язык, в первую очередь, создает реальность, структурирует ее, а не описывает.

То есть слова не описывают мир, они пишут мир.

В качестве иллюстрации достаточно вспомнить случай в лондонском метро, когда таблички на дверях «Выхода нет» по рекомендации социологов заменили надписью «Выход рядом», что уменьшило число самоубийств в Лондоне.

Столь же показательны примеры, которые я могу привести из собственной практики.

Однажды на консультацию ко мне пришел молодой человек и посетовал на собственную судьбу. На вопрос о том, что же его так удручает и печалит, он нерешительно пожал плечами, как-то нервно дернулся и выговорил нечто невнятное. Затем напрягся, сжался, съежился и вдруг заявил, словно, наконец, решился: «В последнее время меня преследуют долги. Я никак не могу расплатиться со своими компаньонами. И даже если подворачивается удачный вариант, в самую последнюю минуту он срывается. Тут еще ни с того ни с сего жена начала предъявлять повышенные требования, а сын стал дерзить. Наваждение какое-то».

Внимая его исповеди, я уловил, что в течение сорока минут он семь раз употребил слово «должен», причем безотносительно от описываемой ситуации.

Оказалось, что его основная жизненная опора приходится на слово «должен». И получилось, что его главное руководство к действию заключено в черной магии этого понятия: «Я постоянно кому-то должен — обществу, приятелям, родителям, детям, педагогам…» Наиболее коварный соблазн — расширение принципа долженствования и на себя — оказался также характерным для моего посетителя. Хотя бы такая его фраза, как: «Что я должен делать, доктор?», выразила довольно высокую степень его сцепления с проблемой.

Итак, мы выявили опорный, осевой тезис всей смысловой конструкции, которая ляжет в основу метода практической трансформации личности.

Жизнь есть текст. И конкретная жизнь отдельного субъекта складывается в точном соответствии с тем, что и как он говорит.

Однако в отношении вышесказанного мне довелось услышать довольно логичное возражение: «Как на счет тех, кто говорит хорошо, а живет плохо?» И на самом деле, замечание весьма существенное. Разве мы не встречаемся с великолепными говорунами, которым можно внимать беспрерывно, но при этом их жизнь оставляет желать лучшего.

Вроде бы все правильно. Но здесь следует учесть один момент. Наша речь это не только то, что мы произносим вслух, но и то, что говорим про себя. Внутренняя неосознаваемая речь называется мышлением. По определению мышление и есть внутренняя речь. Мы мыслим словами. И даже наши нечаянные фразы оказывают на нас существенное воздействие. Как-то раз одна женщина в шутку обронила: «Мой ребенок ну прямо одно наказание» — и через минуту уже забыла об этом. А фраза, тем не менее, записалась подсознательным умом и послужила своеобразным посылом для выстраивания логической цепочки, кстати формально совершенно непогрешимой. Поскольку наказание всегда связано с болью, то последняя не заставила себя ждать, и молодая мамаша с неприятным удивлением вскоре обнаружила у себя склонность к мигреням и травматизму, чего раньше за собой не наблюдала.

Основное правило

Продолжая развитие темы, перейду к представлению оригинальной части повествования, излагающей базовые положения разработанного мною метода, получившего название Психограмматика (Лингвопсихоанализ).

Итак, мы выяснили, что разгадка жизни заключена в разгадке слов — своеобразных кодов, конденсирующих в себе все мистерии Бытия.

Мы сами не подозреваем о том, сколь мощная и сакральная сила обитает в недрах слов, которые мы произносим. Связывая друг с другом слова и предложения, мы связываем варианты своих судеб. Исходя из этого мы можем обозначить и суть лингвопсихоанализа, которая сводится к тому, чтобы выявить в языке или в речи пациента определенные закономерности, в поле его бытия проецирующиеся в явления, называемые им проблемами.

Поскольку язык первичен, а ситуация лишь следствие, то, внося определенные коррективы в собственный лексикон, мы автоматически корректируем и контекст наших обстоятельств. Данное высказывание является основным правилом лингвопсихоанализа. Выражаясь проще: как говорим, так и живем. Если хочется жить по-другому, то следует и начать говорить по-другому. Преимущество данного метода состоит в том, что он не требует от нас особых усилий, напряженного самокопания, болезненной рефлексии, затрат времени, но предполагает лишь наличие карандаша, да листка бумаги, с помощью которых можно изменить собственную жизнь. Мы выполняем несложные, но точно согласованные действия, и в это время кардинальным образом меняется наша жизнь.

Жизнь каждого из нас — это грамматическая конструкция. Несмотря на свою очевидность, это утверждение нуждается в определенном прояснении, которое станет вполне ясным, если совершить короткое погружение в глубину эволюционных пластов той мистической руды, которую мы называем душой.

Глава 2. Ядерная функция слова

С точки зрения лингвопсихоанализа семантическая структура любого слова, а таким образом и текста, состоит из трех уровней.

Первый, самый поверхностный пласт — повествовательный, или буквальный. Он заключен в пределах внешнего, экзотерического круга восприятия и представляет собой значение, привитое обычным обучением. Экзотерический круг можно назвать профанным. В данном случае, когда мы говорим о профанном понимании, то имеем в виду, прежде всего, уровень понимания, свойственный общественному сознанию, не проявляющему особой склонности к устремлению в глубины явлений. Представленный уровень, если проводить аналогию с психоаналитической композицией психики, можно обозначить как — «сознание слова».

Следующий уровень — мезотерический. Он уже несет в себе информацию, расположенную за пределами буквального понимания, и потому раскрывает в себе контексты метафорические, иносказательные. Они просачиваются в глубины сознания и оказывают свое влияние изнутри. Открывающаяся многомерность смыслов сдвигает психический аппарат с мертвой точки, делает его сопричастным логике иррационального. Створки внешней обыденности раздвигаются, открывая пространство иных измерений, затаившегося инобытия. Здесь обнаруживают себя наши душевные ресурсы. Через подобное обращение внутрь себя происходит обращение к таинству и в таинство. Посредством интуитивного озарения постигается сокровенное. Это — «подсознание слова».

Внутренний, или ядерный пласт — эзотерический. Сокровенное становится откровением, постигаемым мгновенно. Инобытие перестает быть инаковым и становится «своим». Пробужденное сознание расширяется до такой степени, что оказывается способным узреть скрытые связи мироздания. Единым домом становится Космос. Перешедший на этот уровень уже перестает быть просто говорящим слова и внимающим словам, но становится со-творцом, со-автором загадочного текста Судеб, осуществившим свой таинственный процесс инициации. Просвещенный стал посвященным. Что касается самого текста, то формально он, конечно же, не меняется в пределах языка, но при этом обнаруживает в полной мере свою семантическую многомерность, ибо восприятие познающего к этому вполне готово. Повествовательные ходы вдруг оказываются разветвленными символами. А «темные пятна» неопознанных смыслов вдруг вспыхивают ярким светом. Именно на данном уровне сотворя-ется действенная молитва, и в ней мы узнаем «архетип слова».

Я возвращаюсь к положению, согласно которому слова оказывают на нас решающее влияние. Только теперь данную мысль мы можем рассмотреть более конкретно, с учетом вышесказанного. Итак, слово имеет явное значение, скрытый смысл и на самом глубинном уровне являет собой символ, архетипическую матрицу. Благодаря явному значению мы обмениваемся информацией, скрытый смысл которой нас программирует, а символ обладает предопределяющим действием.

Техника психограмматики

Теперь, когда мы уяснили философию метода, нам остается изучить и освоить его практическое содержание. Одним из инструментов технического оснащения лингвопсихоанализа является этимологическая методика.

Определимся с необходимыми понятиями. Этимология — наука о происхождении и первичном значении слова. Этимон — это и есть первичное значение слова, исходное слово, его основа, от которой произошли последующие слова.

И нашей задачей в данном случае становится выявление этимона, который и оказывает решающее влияние на судьбу и состояние говорящего.

Обратимся к уже известному примеру с пациентом, который слишком часто употреблял слово «должен». Как и следовало ожидать, он на самом деле залез в долги. Сработал механизм «что говорим, то и получаем».

Однако это еще не все. Если мы выявим этимон приведенного понятия, то обнаружим еще более глубокую подоплеку того, что происходит в жизни данного человека.

Проведем этимологический анализ слова «долг».

Древнерусское должен — «обязанный, грешный».

Древнеанглийское dolg— «рана».

Старославянское рана — «наказание, кара, горение, болезнь, удар».

Этимология понятия «болезнь» уходит в разветвленную систему смыслов: чешское bol — «скорбь, печаль, ехидство». Древневерхненемецкое balo: balu — «уничтожение, гибель». Древнеисландское bol— «зло, вред, бедствие, несчастье». Древнеанглийское bealu — «бедствие, несчастье». Индоевропейская база bhel-eu — «зло».

Комментарии излишни, так как ситуация более чем ясна.

С целью проявления причинных перводвигателей того, что с нами происходит, я в данной книге отвожу значительное место лингвистической, этимологической стороне изучаемых понятий, что позволяет довольно легко определить эти обусловливающие факторы. Таким образом, приведенные в нем лингвоаналитические ракурсы открывают доступ к первозначению понятий, которые мы привыкли считать обыденными. Но, как уже выяснилось, за обыденным скрывается Бытие.

Азесмь…

Аз есмь — пресловутая загадка языка…

Но мы продолжаем биться над ней. Кто приступом, кто осадой, в одиночку и стадом. Неисчислимые битвы — во имя Бытия. Ибо Бытие и есть битва. На самом деле, весь единый и сплошной вой человечества, все его войны — это призыв сакрального Слова, некой таинственной формулы, обладание которой дарует власть.

Все заклания — ради одного заклинания. Скрежетание скрещивающихся клинков и скрежет зубовный — кровавая попытка извлечения звука из вакуума безмолвия.

Что в первую очередь предпринимают те, кто приходит к власти? Производят реформы языка. Это хорошо известно из истории. Еще свежо в памяти гнетущее явление чудовищного советского новояза с вождем — генеральным языковедом во главе.

«Сумевший оживить символы, владеет умами», — так сказал однажды математик Альфред Кожибский, и с математической меткостью попал в точку.

Вожди и шаманы понимают это интуитивно. Ведь, в сущности, перевороты сначала происходят в языке, потом свершаются в сознании и уж затем вершатся в социуме.

Создатель привел к Адаму животных, чтобы тот назвал их, дал им имена, — тем самым Господь даровал Первочеловеку свободу и власть.

Первочеловек обрел дар речи и уподобился Богу, ибо теперь стал сопричастен Логосу, изначальному и всеначальному Слову, сотворившему мир. Следовательно, язык являет собой воплощение и выражение чистого творчества как такового.

И по сей день мы творим всякий раз, когда произносим слова. Мы создаем свои тексты и плетем ткань своей Судьбы.

Сплетение словес и плетение судьбы следует понимать буквально. Это не метафора. Дабы убедиться в правомерности сказанного, сверимся со словарем.

Понятие «текст» происходит от латинского texo, которое, в свою очередь, восходит к протоязыковым индоевропейским семантемам: t'euk — «вести», teks — «изготовлять», teik — «предначертание». — 1. Ткать. 2. Строить, сооружать, изготовлять. 3. Составлять, слагать, сочинять. 4. Вплетать, переплетать, сочетать. Из приведенного глагола образуется ряд значений.

Textus — 1. Сплетение. 2. Строение, структура. 3. Ткань. 4. Связь, связное изложение.

Textor — «ткач».

Textrinum — 1. Ткацкая мастерская. 2. Ткацкое искусство, ткачество.

Textum — 1. Ткань. 2. Связь, соединение, строение. 3. Слог, стиль.

Таким образом, выясняется, что любой из нас вполне оправданно может сказать про себя: «Я — текстор, жизнь моя — текстум, душа моя — текстринум».

Глава 3. Там, где кончается понимание

В 1931 г. в статье «О формально неразрешимых предложениях Principia Mathematica и родственных систем» Курт Гедель сформулировал теорему о неполноте: «Если система Z непротиворечива, то в ней существует такое положение А, что ни само А, ни его отрицание не могут быть доказаны средствами Z».

Гедель показал, что в достаточно богатых формальных системах имеются неразрешимые предложения, т. е. такие предложения, которые в их рамках недоказуемы и неопровергаемы. Это положение означает утверждение принципиальной невозможности полной формализации научного знания.

Если экстраполировать теорему Геделя за пределы математики, то можно получить обобщение, которое окажется практически весьма ценным, скажем, в той области, которая изучает человеческую психику и поведение.

Данное обобщение можно сформулировать как теорему неполноты системы. Здесь имеется в виду любая система вообще, которая может быть и языковой, и ситуативной, и поведенческой.

Обратившись к философскому словарю, мы найдем следующее определение: «Система (греч. systema — «составленное из частей, соединенное») — совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях между собой и образующих определенную целостность и единство».

Само по себе понятие это довольно загадочно и имеет длительную историю. Уже в античности был сформулирован тезис о том, что целое больше суммы его частей. Такая целостность является неотъемлемым свойством системы. Что же касается основных свойств системы, то они характеризуются следующими особенностями.

1. Уже указанная целостность — свойства целого принципиально несводимы к сумме свойств составляющих его элементов. (Например, мелодия есть нечто большее, чем простая сумма нот.)

2. Структурность — поведение системы обусловлено не столько особенностями ее отдельных элементов, сколько свойствами ее структуры. (Все та же мелодия.)

3. Взаимозависимость системы и среды — система формирует и проявляет свои свойства в процессе взаимодействия со средой. (Ухо слышащего является внешней средой по отношению к мелодии).

4. Иерархичность — каждый компонент системы может рассматриваться в свою очередь как система (например, музыкальная фраза), а исследуемая в данном случае система (мелодия) сама является элементом более широкой системы (звуковой организации вообще.)

5. Множественность описаний — в силу принципиальной сложности каждой системы ее адекватное познание требует построения множества различных моделей, каждая из которых описывает лишь определенный аспект системы. (Музыкальное произведение можно описать с точки зрения физики, математики, теории композиции и т. д.)

Теорема неполноты системы формируется из двух последних свойств и определяется следующим образом: «Никакая система не может быть исчерпывающе описана теми средствами, которыми располагает данная система. Средства любой системы всегда ограничены, и невозможно произвести качественные изменения внутри этой системы, используя возможности самой данной системы».

Отсюда возникают неизбежные следствия, которые вполне закономерно порождают новые понятия, заключенные в последующих следствиях.

Первое следствие: произвести качественное изменение в системе можно, только выйдя за пределы этой системы. Иными словами, система не может измениться сама по себе. Но систему можно изменить извне.

Второе следствие: выход за пределы определенной системы подразумевает построение некой метасистемы, т. е. такой, которая включала бы данную систему в качестве составного звена.

Третье следствие: исчерпывающее описание данной системы возможно только языком метасистемы или — метаязыком.

В теореме неполноты системы я не случайно на первое место ставлю понятие описания, а уже потом понятие изменения. Такой подход мне мыслится наиболее обоснованным, особенно если еще раз возвратиться к определению реальности. Реальность — это, прежде всего, описание. И с помощью слов я конструирую некий мир, некую реальность, полностью адекватную самой себе.

Однако на этом этапе возникает сложность иного порядка — проблема понимания, или взаимопонимания, которая, предположим, является центральной в психотерапии. Если последнюю рассматривать как систему, то вполне допустимо, что данная проблема не может быть разрешена средствами одной только психотерапии. Для этого нам необходимо сделать следующий шаг и выйти за пределы этой системы, чтобы переместиться в метасистему, которую в данном случае уместно обозначить как метапсихотерапию. Такой метасистемой является язык.

Глава 4. Три истории

История первая. Я лгу

Наглядным доказательством неполноты самой системы логики, ее ограниченности и неспособности в достаточной мере описать себя самое и разрешить собственные противоречия является знаменитый Парадокс Лжеца, который в свое время произвел настоящий фурор в философском мире и оказался одной из драм идей, без всякого преувеличения. Об этом свидетельствуют любопытные факты из античной истории. Некто Филет Косский даже покончил с собой, отчаявшись разрешить этот парадокс. Диодор Кронос дал себе обет не принимать пищу до тех пор, пока не найдет решение этого парадокса. Мыслитель умер голодным.

В кратчайшем варианте этот парадокс звучит в одной фразе: «Я лгу», или «Это высказывание ложно». Но если высказывание ложно, то я говорю правду и, значит, сказанное мною не является ложью. Если же высказывание не является ложным, а я утверждаю, что оно ложно, то мое высказывание ложно. Оказывается, что если я лгу, то говорю правду, и наоборот.

Традиционная формулировка парадокса гласит: «Если лгущий говорит, что он лжет, то он одновременно лжет и говорит правду».

Существует и другой вариант: «Сказанное Платоном — ложно», — говорит Сократ. «То, что сказал Сократ, — Истина», — говорит Платон.

Вариацию на эту же тему подарил нам поэт Федор Тютчев, сокровенно выдохнув: «Мысль изреченная есть ложь». В таком случае это высказывание (то есть мысль изреченная) — истинно или ложно? Если оно истинно, то мы не должны верить ему, ибо всякое высказывание есть «мысль изреченная», которая всегда есть «ложь». Если же оно ложно, то мы можем принять его и поверить ему, так как оно об этом и говорит. Получается следующее: если данное высказывание истинно, то оно ложно, если же ложно, то — истинно.

Очевидно, что средствами логики и логического языка этот парадокс неразрешим, на что указывает и наша теорема: невозможно дать описание решения парадокса внутри системы, используя возможности этой системы. Однако решение возможно, если мы воспользуемся третьим следствием теоремы неполноты — необходимостью применения метасистемы и метаязыка. Такой метасистемой может стать диалектика, в частности, один из ее законов о взаимодействии и единстве противоположностей. Любая вещь, процесс, событие несет в себе как утверждение, так и отрицание.

Вспомним китайскую натурфилософию, утверждающую, что «Все — есть взаимодействие Инь и Ян. Когда Ян достигает своего максимума, оно переходит в Инь, и наоборот». Именно в разгаре лета зарождается зима, и в разгаре зимы зарождается лето.

С этой точки зрения никакое высказывание не может быть абсолютно ложным и абсолютно правдивым, хотя бы в силу того, что, во-первых, ничего абсолютного нет (данное высказывание тоже не абсолютно), а во-вторых, нам неизвестны достоверные критерии ложного и правдивого. Поэтому, когда я заявляю, что «Я лгу», — я одновременно и лгу и говорю правду!

Я лгу в том смысле, что мое описание мира не может быть равно самому миру, точно так же, как никакая картина, никакая фотография природы не может адекватно соответствовать самой природе.

И я говорю правду — потому что с помощью слов я конструирую некий мир, некую реальность, полностью адекватную самой себе.

История вторая. Гуссерль и феноменология

Действительный мир действительно существует. Но существует он по ту сторону нашего сознания. И потому наши познания о действительном мире, мягко говоря, недостоверны. Ибо наши познания лежат в пределах нашего сознания, по отношению к которому, как уже было сказано, действительный мир является потусторонним.

Таков посыл учения немецкого философа и математика Эдмунда Гуссерля — феноменологии. Дословно данное понятие означает «учение о являющемся, кажущемся», «учение о показывающем себя».

Загадочный мыслитель вкрадчиво заявляет — сознание обнаруживается всегда как «сознание о чем-то». Такое его свойство основателем феноменологии было названо интенциональностью — стремлением быть направленным на что-то и конструирующим что-то.

Таким образом, получается, что каждый акт сознания, прежде всего, служит тому, чтобы с самого начала дать всему воспринимаемому обозначение, название, определение. Поэтому изначальной функцией сознания является функция толковательная. Сознание не знает, а толкует. И поскольку оно в первую очередь занимается определениями, то тем самым устанавливает пределы. Разве это не явствует из прямого корня слова, что определение — это не что иное, как обозначение, установление предела?

Следовательно, сознание не проникает в мир и не познает его, а создает собственные конструкции. И в данном своем действе оно отождествляется с Бытием. Наше сознание — это наше бытие. И наоборот. Получается, что наше Бытие — мыслимое и, соответственно, мыслящее.

Представитель строгой научной парадигмы «объективного знания» может, однако, возразить, что имеет дело с точными научными приборами, беспристрастно фиксирующими факты. Но «фактов» для прибора не существует! Они существуют только для наблюдателя и, стало быть, присутствуют лишь в его сознании. Никакое техническое устройство само по себе ровным счетом ничего не стоит без того, кто его обслуживает. Так или иначе, цепочка замыкается на субъективном. Нет объекта без субъекта.

Поэтому подобный позитивистский образ мышления, по мнению Гуссерля, не имеет никаких оснований для того, чтобы называться исследующим реальность. И он развивает свою методику наблюдения, которая воздерживается от всякого рода утверждений и суждений касательно «действительности», уклоняется от категоричных интерпретаций и устойчивых определений. Подобное воздержание от суждений есть остановка внутреннего диалога с сознанием, что в феноменологии обозначается как эпохе' (от греч. epoche «остановка»). Такая позиция не отрицает сам мир и существование наличествующей реальности, но как бы «заключает в скобки» наше представление о реальности, не претендуя на тождественность истине. Сам же процесс подобного исключения предварительных суждений в отношении мира вещей он называет феноменологической редукцией.

Такая редукция позволяет нам быть беспристрастными, непредубежденными и непривязанными к собственным оценкам, которые по сути своей иллюзорны, и позволяет применить то, что Гуссерль называет «созерцанием сущностей».

Практика созерцания сущностей неизбежно приводит к видению чистых феноменов и явлений такими, каковы они есть на самом деле, и возвращают нас к до-рациональной области чистого созерцания, опыт которого каждый из нас несет в себе со времен младенчества.

Таким образом, опорными понятиями феноменологии являются:

интенциональность сознания — направленность сознания на что-то и его склонность к конструированию понятий;

эпохе' — прерывание и остановка внутреннего диалога;

феноменологическая редукция — исключение суждений в процессе описания мира.

Для того чтобы овладеть техникой «созерцания сущностей», попробуйте осуществить следующие действия.

Выберите первый предмет, попавший в поле вашего зрения. На какое-то время умышленно «забудьте» его название, предназначение, функцию. Просто смотрите на него, будто видите его в первый раз. Параллельно наблюдайте за своим восприятием, чувствами и ощущениями. Возможно, вскоре вы испытаете переживание измененного сознания и в нем обнаружите непривычную для себя реальность. Это может означать прорыв в чистое «созерцание сущностей». Проведите аналогичный эксперимент, теперь используя слух. Сконцентрируйтесь на каком-либо звуке и только слушайте. Не проводите никаких ассоциаций, а если таковые возникают, мягко ускользайте от них. Игнорируйте склонность вашего ума к фантазированию и игре воображения. Следующий опыт касается сферы ощущений. Возьмите в руку любой предмет, который под эту самую руку попадется. Тщательно ощупайте его, сосредоточив внимание лишь на пальцах. Ни в коем случае не вовлекайтесь в игру «на что это похоже» или «что это мне напоминает». Тогда вы плавно перейдете в состояние «созерцания сущностей».

После освоения этой техники вы можете с легкостью приступить к исследованию человека, применяя сходные способы. Ваши постижения и открытия могут превзойти всякие ожидания.

История третья. Серф и волапюк-терапия

Джорж Серф — профессор лингвистики, в конце концов оставил преподавание в университете и занялся частной психотерапевтической практикой, которой дал название волапюк-терапия (производя термин от английского world speak — «мир говорит»). До этого он вел семинары по интерлингвистике и самозабвенно занимался изобретением собственных языков. Но однажды одна из его бывших студенток попала в психиатрическую клинику с приступом психотического расстройства. Наряду с остальными симптомами, у пациентки присутствовали непонятные для врачей словесные новообразования, характерные для шизофренического процесса. Как-то ее навестил Серф и завел с ней разговор на одном из своих искусственных языков. Лечащие врачи заметили, что подобная тактика привела к неожиданному терапевтическому эффекту. Ее состояние стало заметно улучшаться. Через некоторое время пациентка поправилась, и ее выписали, после чего ее жизненный путь изменился. Она вернулась к своему учителю и стала принимать активное участие в его интерлингвистических штудиях. Они сформировали группу студентов, которые собирались для того, чтобы поговорить на непонятных, только что изобретенных языках. Помимо удовольствия, от подобных занятий они получали и существенную психологическую помощь. Вскоре практика и метод Джорджа Сер-фа приобрели широкую известность.

Родной язык — язык обыденный, рутинный. Все беды и несчастья происходят именно на этом языке. Обилие неологизмов при шизофреническом расстройстве есть не что иное, как активизация компенсаторных механизмов самоисцеления. «Болезнь сама проделывает над языком ту работу, которую каждому следовало бы проделывать в норме. Мы передаем наши компенсаторные языковые возможности болезни, в то время как задача заключается в том, чтобы этими возможностями овладеть», — писал Джордж Серф.

Он также обратил внимание на богатое и бурное словотворчество маленьких детей. И такое явление было им расценено не только как проявление познавательного инстинкта, но и как своеобразная аутопсихотерапия. Серф полагал, что «словесные новообразования на самом деле создаются под давлением чувств, ищущих выхода наружу».

По его мнению, на общепринятом языке возможно только поверхностное условное общение, на самом деле — отчужденное и болезненное. Над индивидуумом довлеет социальный диктат языка. И социальная «дрессировка» есть, прежде всего, «дрессировка» вербальная, языковая. Общепринятым становится язык телевидения и журналов — стерилизованный, выхолощенный, «пластиковый», механический, мертвый и отчужденный, где все чаще появляются машины говорения — спикеры, воспроизводящие заранее сделанные заготовки, напоминая собой настенные часы, откуда постоянно раздается монотонное «ку-ку».

И один из путей освобождения — возвращение к неоформленной детскости языка, к изначальному, исконному словотворчеству — словотворению-«гулению», построенному на фонетических играх.

Педиатры полагают, что «гуление» совершается «между языком и молоком», когда младенец пережевывает слоги, получая от этого фонетическое наслаждение. Тем самым первое магическое удовольствие ребенка связано с возможностью услышать, как он сам бормочет. В сущности, это и есть праязык — «языковой карнавал творчества в языке».

Такая речевая феерия, близкая к праязыку младенца, присутствует и в творчестве великих поэтов. Ни один из них не пишет на своем родном языке, но переводит самого себя, переходя от материнского языка к языку трансгрессивному (своему собственному).

Серф цитирует известное изречение немецкого мыслителя Мартина Хайдеггера — «язык есть дом бытия», и прибавляет: «Печальная судьба человечества распорядилась так, что все живут всю жизнь в домах, построенных не ими, часто даже не имея возможности подогнать их под себя».

Стало быть, осознанное языковое творчество можно представить как «медленное возвращение домой».

Примечание. Может ли быть, на самом деле, бессмыслица бессмысленной? И насколько абсурден индивиду, ально изобретенный язык? Любое слово состоит из слогов. Слог же является ядерным носителем смысла. Какие бы варианты новояза мы не изобретали, при их анализе мы все равно получаем в качестве конечного продукта известные и нерасщепляемые атомы предзаданных значений — слоги. Получается, что любой наш неологизм, на первый взгляд самый нелепый и эксцентричный, в действительности, представляет собой рестимуляцию традиционного, самого что ни на есть естественного, целительного языка, к которому мы прорываемся через собственное речевое преображение.

Глава 5. Техника расслаивания смыслов

Соотношение очевидного и непостижимого, понимаемого и ускользающего приводит к осознанию того факта, что психотерапевт является профессионалом, имеющим дело с человеческими фантомами.

Допустим, на прием ко мне является пациент со страхами. Он достаточно детально описывает свое состояние, и вскоре мне кажется, что я начинаю его понимать. Но что-то внутри меня сопротивляется, и в конце концов оказывается, что это что-то — не что иное, как сомнение. Сомнение порождает целую систему цепных реакций мысли: а что, собственно, такое страх? Я пробую представить его себе, или ощутить его, но все подобные попытки оказываются неудачными. Тогда я извлекаю материал из своего прошлого опыта, вспоминая опасные или рискованные ситуации, в которых когда-то оказывался, и в какой-то степени воспроизвожу реакции, испытанные мною тогда. Однако по мере более тонкого сравнения подобных сопоставлений ко мне приходит постепенное понимание того, что наши опыты переживаний оказываются качественно различными.

К примеру, я достаточно отчетливо могу воспроизвести ощущение полета.

По мере того как самолет набирал высоту и я наблюдал в иллюминатор за удаляющейся землей, во мне нарастало тихое чувство сомнения в безопасности того, что мне предстоит сделать. Сердцебиение несколько участилось, и во рту я ощутил сухость. Вскоре, однако, зазвенел сигнальный звонок. Мне предстояло прыгать первым, и инструктор уже сделал жест по направлению к открытой дверце. Стараясь казаться спокойным, я подошел к зияющей дыре, куда мне через несколько секунд предстояло вывалиться с парашютом. Было прохладно, пасмурно. Сквозь сероватую пелену далеко внизу виднелась земля, разлинованная зелеными квадратиками лужаек, ниточками дорог и спичечными коробками домов, — высота почти километр. Я выглянул в открытую дверцу самолета, и в этот момент меня охватило ощущение одиночества. Оно длилось всего лишь миг, потому что в следующую секунду надо было уже прыгать. Но этот миг был заполнен до предела. Одиночество новой волной накатило на меня, оттуда, из открывшейся подо мной и передо мной пропасти. Естественно, я не мог тогда сформулировать все свои мысли, да я и не мыслил — я переживал. И когда резковатый окрик инструктора «Пошел!» вонзился в мое ухо, то почти сразу же я ощутил холодный порыв ветра и промелькнувший борт самолета в опрокинувшемся небе. Затем хлопающий звук раскрывшегося парашюта резко дернул меня, и теперь я уже плавно летел в подвешенном состоянии.

Вначале, когда меня спрашивали о моих ощущениях, я рассказывал о чувстве страха на пороге открытого люка. Однако история с пациентом, состояние которого я не мог понять, заставила меня еще раз вспомнить о своем прыжке, и теперь я уже осознаю, почему мое восприятие оказалось неадекватным его описанию. Дело в том, что каждый из нас пережил разный опыт. Внезапно я обнаружил, что начал понимать нечто ценное для себя — страх, как и любой другой аффект, нельзя почувствовать, его нельзя ощутить, его можно только пережить. Возвращаясь к своему небольшому приключению, я обнаружил, что испытанное мною тогда переживание в пиковый момент не являлось переживанием страха. Это было переживание одиночества. Быть может, то же самое испытывает и младенец, появляющийся на свет? Салон самолета мог легко ассоциироваться с материнской утробой, где чувствуешь себя в полной безопасности и знаешь, что о твоем существовании заботятся. Но по мере того, как самолет приближается к определенной высоте, нарастает внутренняя тревожность — так же как она нарастает в эмоциональной жизни плода, который предчувствует, что вскоре ему придется покинуть это теплое и уютное место. Звонок, приглашающий к прыжку, символически связывается с сигналом, возвещающим о приближении родовых схваток, и, наконец, необходимость прыгать в пустоту может напомнить о другой необходимости, пережитой нами когда-то в момент рождения, — раскрытый люк и простирающееся за ним чужое пространство, куда мы вынуждены выскочить.

…Я напрягаю мышцы, тяжело отталкиваюсь, и в следующий миг пуповина троса, на котором крепился мой парашют, оказывается оторванной от меня, а я в полном одиночестве погружаюсь в новый мир, где моя безопасность зависит теперь исключительно от того, насколько правильно я в нем сориентируюсь.

Впрочем, своими ассоциациями я не поделился с пациентом, но проведенный мною анализ собственного опыта изменил тактику психотерапевтического процесса. Ту работу, которую я проделал над самим собой, я обозначил как технику расслаивания смыслов. Теперь мне оставалось только перенести ее на другого человека.

Сущность метода заключается в том, чтобы отделить обозначения переживания от самого переживания.

Например, кто-то может рассказать, что в какой-то момент почувствовал страх. Техника расслаивания начинается с сопоставления того состояния, в котором оказался субъект, и того понятия, которым он обозначил данное состояние.

С этой целью я требую все более и более детального описания пережитого опыта — до тех пор, пока пациент не начнет вводить другие обозначения в своем рассказе.

Как только я услышу от него новые слова, эпитеты или метафоры, я могу предполагать процесс внутренней трансформации. Это означает, что он неосознанно подошел к своему истинному переживанию и теперь получил возможность его словесной экстериоризации, т. е. внешнего выражения внутренней психической жизни.

Зачастую так и бывает — первое описание не соответствует изначальному переживанию и представляет собой лишь попытку квалифицировать свое состояние в соответствии с общепринятыми стандартами.

Так, например, пациент, который жалуется на страх, может на самом деле испытывать совершенно другое чувство, которое по инерции определяется им как страх.

В качестве иллюстрации при вожу случай, с которого и начал эту главу.

— Доктор, меня одолевают страхи.

— Что вы подразумеваете под страхами?

— Что значит—подразумеваю?

— Вы можете их описать, или вы всего лишь утверждаете, что они вас одолевают?

— Описать? Гм… Пожалуй. Я просыпаюсь утром, встаю с постели и на полпути к туалету чувствую какое-то непонятное волнение.

— Пробовали ли вы сразу после того, как проснетесь, идти не к туалету, а к ванной, например, или к кухне?

— Н-нет. А причем здесь ванна или кухня?

— А причем здесь туалет?

— Я просто сразу по пробуждении направляюсь в туалет. Это вполне естественно. Разве вы делаете не то же самое?

— Нет. Сразу по пробуждении я, прежде всего, встаю с постели и надеваю тапочки.

— Ну да, это само собой разумеется. (Делает паузу. Я тоже выдерживаю паузу. Пациент начинает ерзать в кресле, при этом смотрит вниз и в сторону. Затем, несколько повышая интонацию, говорит). Так вы мне поможете?

— В чем?

— Снять мои страхи.

— Как и откуда я могу снять ваши страхи, если я до сих пор еще не знаю, что у вас за страхи?

— Но я же сказал — меня одолевают страхи.

— Откуда вы знаете, что это страхи? К примеру, вы только что сказали о том, как вы чувствуете какое-то непонятное волнение, когда доходите до середины пути к туалету.

— Ну да, волнение. А разве это не одно и то же?

— Я могу испытывать каков-то непонятное волнение, когда оказываюсь рядом с девушкой, которая мне нравится, или картиной, которая потрясает мое воображение. Разве это одно и то же, что страх?

— Нет, но разве страх не может сопровождаться волнением?

— Может. Но в таком случае, что же вас беспокоит сильнее — страх или волнение?

— Гм, я не задумывался. Кажется, конкретно я ничего не боюсь…

— А в чем, по-вашему, заключается разница между страхом и «боюсь»?

— Ну… страх — это страх… Когда мне страшно, я боюсь. По-моему это одно и тоже.

— Хорошо. Я, к примеру, не боюсь высоты. Но когда я оказываюсь на большой высоте и при этом не уверен в своей безопасности, я невольно начинаю испытывать некоторый страх. Или другой случай — мне показывают какую-нибудь красивую вещь. Я любуюсь ею, но боюсь до нее дотронуться, потому что не знаю, как с ней обращаться. Я боюсь ее испортить, хотя при этом не испытываю никакого страха перед ней самой.

— Что же я тогда, по-вашему, испытываю?

— Я пока не знаю. Опишите, и мы попробуем разобраться.

— Хорошо. Я просыпаюсь, встаю, надеваю тапочки, иду в туалет и вдруг начинаю чувствовать… что же я начинаю чувствовать?

— Что же вы начинаете чувствовать в этот момент? Вы останавливаетесь?

— Нет, я продолжаю идти, но с таким ощущением, будто переступаю какую-то незримую черту, за которой мое состояние сразу меняется.

— Какое состояние у вас было до этой черты?

— Обычное. Я не задумывался над ним.

— Существует ли разница между тем состоянием, которое у вас возникает в момент перехода этой «черты» и уже за этой «чертой»?

— Погодите, сейчас попробую вспомнить… Есть! Когда я перехожу черту, я словно ощущаю какой-то внутренний толчок… Как будто что-то во мне мгновенно меняется. А затем это ощущение притупляется. Становится как-то неуютно. Будто я сам не свой. Вроде бы ничего не произошло, и в то же время что-то начинает угнетать. Что значит — угнетать?

— Угнетать? Настроение какое-то угнетенное.

— Можете ли вы его описать?

— Это проявляется в ощущении того, что день будет тянуться бесконечно и при этом нужно делать какие-то дела, наполовину бессмысленные… (Пауза).

— А наполовину?

— В каком смысле?

— Вы сказали — наполовину бессмысленные. А наполовину?

— А наполовину, может, и осмысленные. (Улыбается).

— А какая разница между бессмысленным и осмысленным?

— Ну… бессмысленное никогда не приносит удовлетворения.

— А осмысленное?

— А осмысленное приносит.

— Теперь давайте разберемся. Откуда осмысленное приносит вам удовлетворение? И каким образом оно приносит его вам?

— Откуда? Я не знаю… Быть может, из меня самого?

— Вы меня спрашиваете?

— Я понимаю, что ответить на этот вопрос — моя задача.

— Вот именно.

— Что ж, я попытаюсь. (Пауза). (Продолжает). Иногда мне кажется, что я переполнен энергией, и в эти минуты я полностью собой доволен. Тогда я удовлетворен.

— Самим собой?

— Вот именно.

— А иногда?

— А иногда я чувствую себя вымотанным до предела. В таком состоянии я почти ненавижу себя.

— И испытываете страх перед собой?

— (Задумавшись). Да нет.

— Но тогда боитесь ли вы себя?

— Н-нет.

— А что же с вами происходит?

— Просто мне хочется куда-то спрятаться.

— От кого?

— Возможно, от себя самого.

— А куда спрятаться?

— Не знаю. Просто спрятаться.

— Не за черту ли?

— За какую черту?

— Ту, незримую, которая разделяет расстояние от кровати до туалета.

Пациент посмеивается. Ничего не отвечает.

— Итак? — снова спрашиваю я.

— Что итак?

— По какую сторону черты вам хотелось бы остаться?

— Конечно, по ту, где я просто иду и ничего не испытываю.

— В таком случае, можете ли вы, не доходя черты, повернуть обратно, а затем начать все сначала?

— Я попробую.

— Но чувствуете ли вы, что готовы к этому?

— Думаю, что да.

— Теперь вы можете прийти ко мне через неделю и сообщить о своих результатах.

Проходит неделя. Пациент снова приходит на прием.

— Какие у вас теперь проблемы?

— О! Доктор! Это было крайне интересно. Начнем с того, что в тот же день, как я только вышел от вас, то сразу почувствовал, что в чем-то изменился. Я не знал, в чем именно. Я просто чувствовал это. И мне даже не пришло в голову дать название этому. Стало ли мне хорошо? Да нет, пожалуй. Поднялось настроение? Появилась надежда? Нет. Все не то. Быть может, я неправильно сделал, что не подумал, как же определить то состояние?

— Нет, вполне правильно. Просто опишите его.

— Попробую. Я вышел из кабинета, покинул здание, где вы принимаете, и направился к метро. Я шел и пытался разобраться в смысле нашей беседы. Я воспроизводил ее от начала до конца, вспоминая Наиболее значимые для меня эпизоды. Но в это же время где-то на краю моего сознания вертелась идея черты. И я, скорее всего, ощущал ее, чем думал о ней.

— Что ощущали — идею или саму черту?

— Точнее всего это можно было обозначить…

— Не надо обозначать. Только описывайте. Это крайне важно — то, что вы сейчас рассказываете.

— Я ощущал, как эта идея, почти на грани образа, то отдалялась и почти исчезала, то становилась более гибкой и внедрялась в мои мысли, впрочем, не слишком назойливо. Я потерял ощущение времени…

— Стоп. Вы потеряли ощущение времени или просто не думали о нем?

— Просто не думал.

— Вы понимаете, почему я внес это уточнение?

— Конечно, да. Если бы я потерял ощущение времени, то находился бы в состоянии транса. Когда же я просто не думал о нем — это значит, что я просто не думал о нем. Как я не думаю о своих ботинках, когда иду. Правильно я понял?

— Да. Продолжайте.

— Итак, я упомянул про время лишь потому, что заметил изменения в своем состоянии только тогда, когда уже подходил к метро. У метро я ощутил пустоту в голове — словно выкинул из нее какой-то напряженный груз. И дальше уже в полном спокойствии добрался до дома. Интереснее всего было то, что никаких ассоциаций с понятием или самим словом «страх» у меня не возникало. Я совершенно спокойно провел остаток дня и уже не думал о нашей с вами встрече. В одиннадцать, почувствовав сонливость, я лег спать. Проснувшись раньше обычного, впрочем, всего на десять минут, я вдруг испытал чувство неуверенности. Несколько минут я лежал, глядя в потолок и пытаясь разобраться в этом чувстве… Вернее, я пробовал его описать. Я не анализировал, а именно описывал. Вот что у меня получилось: «Сейчас я лежу в постели и смотрю в потолок, но между тем подспудно думаю о том, что сейчас мне предстоит вставать, и одновременно я пытаюсь немного заглянуть в будущее, ожидая ответа на внутренний вопрос — что сулит мне грядущий день? Тут же я начинаю мысленно прокручивать все предполагаемые события, ожидающие меня сегодня. Эта пленка проигрывается быстро, образы нечеткие и неясные. Это, скорее всего, не картинки, а мысли о картинках. Идея на грани образа. Вот я отправляюсь на работу, встречаюсь с людьми… Надоело», В этот момент моя неуверенность переходит в раздражение. Я резко вскакиваю и, ни о чем не думая, направляюсь к туалету. Внутри меня что-то похожее на агрессивность и возбужденность.

— А что с чертой?

— С чертой? Да, она была, но в тот момент я как бы разорвал ее, сам того не желая… И только уже на улице, когда вышел из дома, поймал себя на мысли, что ни разу все утро не подумал о страхе… Неужели у меня его и не было?

— Не было. Все дело заключается в следующем: вы переживали что-то иное, но называли это страхом. И вы начали думать о том, что это страх. И вы стали думать, что это страх. И вы стали думать о страхе. И вы думали о страхе. Но не переживали его. А страх только тогда страх, когда его переживают. Я со своей стороны всего лишь отучил вас квалифицировать, оценивать, давать обозначения и научил описывать.

— Что же, теперь у меня нет никаких проблем?

— Проблемы есть у каждого. Все дело в том, умеем ли мы их эффективно решать. Но если вы всю неделю провели спокойно, то можно считать, что тех проблем, с которыми вы пришли, уже нет.

— Всю неделю я провел спокойно.

— Почувствовали ли вы, что ваша личность в чем-то изменилась?

— Да, определенно. Правда, я не знаю, в чем, но я чувствую это.

— Все в порядке. Знать необязательно, главное чувствовать. На этом закончилась наша вторая и последняя встреча.

Весь диалог, как в первом, так и во втором случае, построен на технике расслаивания. Каждый раз, когда пациент употреблял какое-нибудь слово, пытаясь им обозначить некое состояние, я предлагал ему заняться «смысловым расщеплением» этого понятия. Получилось что-то вроде игры с сюжетом на тему о расщеплении атома, с той лишь только разницей, что в качестве этого атома здесь выступало значение слова. Таким образом, мы постепенно продвигались к тому опыту, который на самом деле оказывался актуальным для субъекта. Как выяснилось, у моего пациента этим опытом оказалась внутренняя агрессия, причин которой мы сейчас не затрагиваем, ибо речь идет о другом.

Весьма важно отметить, кстати, что в процессе такого расслаивания личность действительно часто подвергается бессознательной трансформации. В нашей ситуации пациент, к примеру, смог нейтрализовать избыток своей агрессивности. О подобной трансформации говорят и достаточно характерные высказывания тех, кто подвергся процессу техники расслаивания: «Я чувствую, что в моей личности произошли изменения. Я не знаю, какие именно, но я это чувствую».

Однако описанный пример не ставит своей целью представить эту технику как способ быстрого разрешения проблемы. В данном случае это произошло именно так — практически за одну встречу. Но во многих остальных требуется время и достаточное количество сеансов. Встречаются и такие пациенты, ригидность которых столь же высока, сколь и их внутреннее сопротивление. Но если проявить необходимое упорство, то и здесь можно добиться успеха, ибо применение подобной техники так или иначе способствует включению каскада ассоциативных реакций, что приводит к расширению контекста внутреннего осознавания и стимулирует более активный поиск средств словесного самовыражения.

Еще одним, не менее значимым, аспектом данной процедуры является экстериоризация, о которой упоминалось выше. Сама по себе экстериоризация способна оказывать мощное трансформирующее воздействие, механизмы которого, однако, еще не ясны и почти загадочны. Тем не менее, история изобилует примерами, демонстрирующими возможности такого воздействия, — это и исповедь, и откровение первому встречному попутчику, и ведение интимных дневников.

Хотя и в этом случае следует сделать ряд оговорок. На самом деле подобные варианты исповедальной практики грешат недостатками — неполной откровенностью и некоторой долей артистизма. Исповедующийся, с одной стороны, исповедуется, а с другой стороны, как бы смотрит на себя со стороны — как он при этом выглядит и достаточно ли эффектно он преподносит свои внутренние кошмары. Таковы, например, излияния Жан-Жака Руссо, которые, несмотря на свою оголенную, доходящую до эксгибиционизма, натуралистичность, все же насквозь литературны. В своем бессмертном произведении «Исповедь» мастер Руссо опоэтизировал монстра, и откровения в устах исступленного гения превратились в поэму. Далеко не каждый гениален, но почти каждый, кто исповедуется, поступает, как и великий писатель. Зачастую кающийся кается лишь наполовину. Остальную половину он наблюдает за тем, как он это делает. Любой дневник, сколь бы интимным и тайным он не был, все равно ведется с бессознательной оглядкой на потенциального читателя. А большинство таких владельцев дневников в глубине души даже надеются, что подобный читатель каким-нибудь образом отыщется. Все эти случаи только подтверждают действенность расхожего совета: «Выскажись, и тебе станет легче». Здесь, безусловно, присутствует элемент экстериоризации, то есть проецирования вовне своих внутренних процессов. Действительно, можно предположить, что терапевтический эффект в данных примерах достигается за счет экстериоризации. Но также можно предположить, и это предположение более чем очевидно, что, для того чтобы получить облегчение, не достаточно просто высказаться — для этого необходимо четко и ясно высказаться, на что, в сущности, и ориентирована техника расслаивания смыслов.

Глава 6. За пределами понимания

Тезис: понимание

«Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?» — писал Федор Тютчев. Вот вопросы, способные озадачить всякого, кто хоть сколько-нибудь задумывается над тем, как мы общаемся. А задумывается над этим рано или поздно каждый здравомыслящий человек, ибо суть всякой разумной жизни — общение. Да и только ли разумной?

Если серьезно задуматься, то мы придем к выводу, что общение начинается еще на доклеточном уровне даже в неорганическом мире. Ведь взаимодействие рибонуклеиновых кислот, молекул, атомов — не что иное, как постоянный обмен информацией, который осуществляется посредством определенных сигналов. И если хоть на миг прерывается этот обмен, наступает разрушение, дезорганизация, угасание, гибель. Жизнь — общение, смерть — разобщение.

И мир существует потому, что он существует в общении. Ведь само слово «общение» родственно однокоренным понятиям, таким, как «сообщение» и «общность». А общность — это целое, цельность, целостность.

С другой стороны, всякое общение возможно при условии понимания. Даже молекулы ДНК, несущие генетический код, прежде чем соединиться друг с другом, вынуждены «понять» друг друга. Отторжение трансплантата — следствие нарушения тканевого общения, результат клеточного и молекулярного «непонимания».

Человеческий интеллект вербализовал общение, создал модель мира посредством слов, и тем самым — с одной стороны, разрешил ряд сложнейших проблем, а с другой… создал ряд не менее сложных и фундаментальных, одна из которых — проблема непонимания.

Слово — лишь копия предмета, и никогда не заменит сам предмет. Именно поэтому человек никогда не сможет сказать того, что чувствует или знает, или думает. В любом случае получается, что «мысль изреченная есть ложь». При таком положении дел уже не столь бессмысленным кажется разговор, подслушанный на улице:

— Я люблю тебя.

— Откуда ты это знаешь?

— Как это — знаю? Я просто люблю…

— А что значит — люблю?

И тем не менее, мы в большинстве своем общаемся, живем, поддерживаем друг друга, но… до тех пор, пока сохраняется понимание, даже несмотря на всю туманность наших слов.

С другой стороны, мы можем узнать человека больше или меньше, чем он сам себя знает, но мы никогда не узнаем его так, как он сам себя знает. В этом один из жизненных парадоксов.

Понять пациента — значит наполовину разобраться в его проблемах.

Антитезис: за пределами понимания

Что касается понимания, то оно — чистейшей воды фикция. «Понять» другого — значит создать свою концепцию другого. Стало быть, понимание — иллюзия. Это — фикция сознания, предстающая как некая среднестатистическая величина, обладающая функцией достоверности. Просто мы «договорились», что зеленое — это зеленое, черное — это черное, хорошее — хорошее, плохое — плохое, подразумевая под этим договором действительность.

Отсюда следует, что понимание — это общепринятое описание и определенная договоренность.

Однако время конъюнктурно, и вчерашний договор сегодня теряет силу. Кодекс человеческих значимостей постоянно модифицируется, и, в конечном итоге, то, что мы называем пониманием, оказывается не более чем абстракцией.

Ум порождает химер, и понимание — одна из них. Всякий смысл неизбежно теряет себя, как только обретается кем-нибудь. Если я нахожу какую-то вещь, я автоматически лишаю ее самостоятельной значимости. Она перестает быть собой, когда становится моей. Если я в чем-то нахожу смысл, я теряю суть. Тот, кто находит смысл жизни, теряет саму Жизнь. Найти смысл — значит обрести бессмыслицу.

«Быть или не быть» — вопрос, может, и имеющий смысл, но не имеющий значения. «Быть и не быть» — единственно доступная нам форма Бытия. Поэтому, когда мы говорим о том или ином понимании, мы неизбежно искажаемся и искажаем. Как раз в этот момент мы уходим от своей сущности, и конструируем некую реальность для наших проекций.

Как только понимание начинает реально существовать, оно перестает быть истиной. Справедливо и следующее: всякая истина, поддающаяся описанию, — уже не истина. Истина лишь тогда истина — когда она вне области концептуализации. А понимание — психический наркотик. И если я понял другого — я убил другого. Важно не понимание, а внимание.

Не понять другого, но — внять другому. Вот, что приводит к общности. Следовательно, понимание — расщепление, внимание — единение.

Синтез: прыжок в свободу

Довольно интенсивный опыт в психотерапии научил меня улавливать то, что обычно ускользает на традиционных сеансах, — не личность, но сущность.

Личность накапливает стандартные описания и устойчивые определения. Сущность вовремя от них избавляется.

Человек, не способный в определенный момент отказаться от устойчивых определений, не может быть аутентичным и, стало быть, спонтанным. Таким образом, акцент переносится на автономность, аутентичность и спонтанность сущности — того, что существует, а не личности — того, что лицедействует.

Переставая быть кем-то, мы становится тем, что мы есть. С другой стороны, быть — можно только собой. Быть кем-то — значит лицедействовать.

Понимание — это форма непонимания, где обе стороны делают вид, что понимают там, где ничего не понимают. Просто этот договор в какой-то мере необходим, чтобы стимулировать свое сознание. Сознание построило рациональные мосты, чтобы связать и подвергнуть учету те или иные явления. Мосты существуют, но никто не ходит по ним. Понимание вместо контакта предлагает контракт. Поэтому, если я что-то говорю пациенту, я прошу его не стремиться к пониманию того, что я говорю, и по возможности даже не придавать значения моим словам.

— Тогда зачем вы говорите? — спрашивают меня.

— Чтобы вы быстрее забыли о смысле того, что здесь происходит, и вообще забыли о самом понятии смысла.

— И какой в этом смысл?

— Никакого.

— Но если я отказываюсь от смысла, что мне делать, как себя вести?

— Откажитесь от понятия вести в пользу понятия жить. И сразу после этого откажитесь от жить как от понятия. Ибо любое понятие есть продукт понимания.

Таким образом, любой подобный отказ снимает с нас обязательства перед фикциями и выбрасывает нас в беспредельность внутренней свободы.

Глава 7. Переименование исцеляет

Наше обыденное мышление, которое делает ржавым наш ум, зачастую, если не сказать всегда, является источником наших проблем. Кроме того, многие из нас предпочитают трепетать, когда сталкиваются с теми или иными неприятностями и страданиями, которые, кстати, сами и производят на свет, и, покорные своей «злой Судьбе», тащат за собой свое жалкое существование, проклиная и мир, и людей. Многие предпочитают терпеть, нежели работать со своим сознанием. Хотя не страдать проще, чем страдать.

Но если человеку по тем или иным причинам надоело жить в ситуации постоянного психологического напряжения, он неизбежно задумается над своим состоянием, и выберет окончательную тактику поведения: поиск решения или пассивное подчинение. Тот, кто выбрал для себя первый вариант, быть может, найдет в этом опыте нечто полезное.

Но это пока только слова… Хотя речь здесь пойдет именно о словах. Ведь мы постоянно заняты тем, что именуем и переименовываем, используя все те же слова, и таким образом ориентируемся в потоке жизни. Всякое осознавание происходит посредством имени, знака. Формирование мира есть формирование языка. Начиная со своего имени, в которое мы смотримся как в зеркало, привыкая к себе, мы начинаем осознавать себя и одновременно захватываем окружающее нас пространство, обозначая и его — от родителей до детского горшка. В процессе подобного включения в реальность Хаос, царящий в голове, постепенно превращается в Логос. Логос соразмеряет наши действия, которые — не что иное, как наши слова.

Прежде чем сделать что-либо, мы называем то, что собираемся сделать, и пока мы не назовем это, мы никогда не сделаем это. Хотя одно и то же назвать можно по-разному. Данное свойство языка отражает нашу особенность — постоянно оценивать. Одно и то же слово способно возвысить и растоптать, оправдать и обвинить, исцелить и уничтожить.

Ведь истинные наши действия — это наши слова. И отсюда все наши проблемы, которые, прежде всего, — проблемы, связанные с наименованием и оценкой. Мы оцениваем свое состояние, свое положение в обществе, обозначаем свои планы, прогнозы, замыслы. Мы постоянно возводим свое мироздание, используя строительный материал — Слово.

Словами мы созидаем и словами мы разрушаем себя. Со словами мы приходим на прием к врачу и с новыми словами уходим. И тем более со словами приходит пациент к психотерапевту и тем более слов он ждет от него.

Однако в словах, с которыми приходят к нам пациенты, никогда нет правды. Слова, которые они несут нам, — не столько правда, сколько оправдание. Почему? Потому что за этими словами пациент пытается спрятать истинную причину своих страданий, хотя об этом и не знает, так как данный процесс происходит неосознанно.

Просятся «на гипноз», «на биополе», заранее формируя установку — «поможет». И помогает. Но не всегда. А когда помогает, то не навсегда.

Все дело в том, что гипнозом, императивным внушением или биоэнергетическим воздействием я «выбиваю» симптом. И действительно — становится легче, и уходит боль, но… Но, по существу, я вычерпываю воду из прохудившейся лодки. И, сколько бы я не вычерпывал дальше, вода все равно набирается. Если существует симптом, значит, где-то «прохудилась» личность. Но что же такое — симптом?

Симптом — это устойчивое описание, с которым идентифицируется (гипнотизируется) пациент. Получается, что, если мы хотим фундаментальным образом переработать симптом и избавиться от него насовсем, нам следует его перекодировать, то есть поменять систему описаний — текстов.

Например, если я считаю, что испытываю головную боль, то мне следует подумать, насколько верно то, что я полагаю, и испытываю ли я действительно головную боль, а не что-то другое, лишь напоминающее головную боль.

Ведь моя ошибка может стать заблуждением и направить меня по ложному пути. И, чтобы этого не случилось, мне необходимо предельно точно обозначить симптом. Только после этого можно перейти к правильному его осознаванию и интерпритации.

Техника осознавания производится путем отождествления, знака равенства: «Симптом — это я». Этим самым актом мы как бы заново воссоединяемся с собой. Теперь мы можем свободно расшифровать темный и непонятный для нас код. Вживаясь в свой симптом, мы получаем доступ к более глубокому материалу своей личности. И одним только этим мы снимаем значительную часть напряжения, в котором постоянно находились. Каждый симптом — своеобразный знак, который поддается расшифровке, и ключ к этому шифру — собственное Я.

Теперь мы готовы к тому, чтобы рассмотреть несколько примеров, взятых из психотерапевтической практики.

Пациентка Р. «Жалобы на неудовлетворенность вдохом, когда хочется вдохнуть еще чуть-чуть, а не получается, как будто стоит какой-то ограничитель в грудной клетке. И чем сильнее пытаюсь вздохнуть, тем меньше шансов на удовлетворение».

Только что произошла оценка и обозначение симптома, но пока она еще недостаточно конкретна. И следует ее дополнить и уточнить.

«Я чувствую неудовлетворенность вдохом. Иногда мне не хватает дыхания. Мне хочется вздохнуть полной грудью, но не получается. Это меня чрезвычайно раздражает и злит».

Формула осознавания: «Симптом — это Я».

Интерпретация: «Дыхание» заменяется на «Я».

Результат: «Я чувствую неудовлетворенность своим Я. Мне хочется полностью ощутить свое Я, но это редко получается. И это чрезвычайно меня злит и раздражает. Интересно, за что же я раздражена на себя?»

Интерпретацию можно расширить и углубить, если еще поработать с симптомом.

«Хочется вздохнуть поглубже, но словно что-то мешает… То ли грудная клетка не расширяется больше, то ли… неясно… одним словом, что-то блокирует свободный вдох. Дыхание несвободное».

Теперь все это переводим на себя: дыхание и все, что связано с дыханием, — это Я.

«Хочется ощутить большую свободу своего Я. Но, вероятно, я себе же мешаю. Неясно, что со мной происходит, но получается, что я сама же себя и блокирую. Во мне нет внутренней свободы. Вероятно, это меня и раздражает».

Симптом полностью переформулирован в иную форму выражения. Это выражение получило свое обозначение и оценку. Мы обнаружили проблему, но зато освободились от симптома, и теперь уже невозможно «жаловаться» на него. Добравшись до корней, мы не испытываем теперь нужды в том, чтобы поливать засохшие листья.

Сама же по себе работа с проблемой означает новый этап в персональном развитии — этап психологического роста.

Пациентка Д. Ощущение кома в горле и проблемы с глотанием. Работа проводится по уже выведенной формуле.

1. Четкое обозначение симптома.

2. Осознавание: «Симптом — это я».

3. Формирование тождества личности и симптома.

Получается следующее: «Ком — это я. И я мешаю себе. Я сама мешаю принять себя (проглотить себя). Я совершаю судорожные усилия, чтобы протолкнуть, вытолкнуть себя, сдвинуть с мертвой точки, но мои действия оказываются безуспешными. Я — ком. Я своим существованием мешаю себе. Я сама у себя вызываю досаду, недоумение, напряженность. Я невольно сдерживаю в себе то, что просится наружу. Я существую в постоянном противоречии между силами, стремящимися к высвобождению и силами самоподавления. И символ этой борьбы — клубок. Чтобы противоречия не разорвали меня, мне пришлось сжаться в клубок. Клубок противоречий. И если меня это угнетает, то не следует ли предпочесть взрыв? Ведь я слишком ценю свободу».

Пациент П. Головная боль. «Я постоянно себя то стискиваю, то сжимаю, то начинаю пульсировать или вовсе раскалываю себя. За что? Откуда это недовольство собой? Быть может, я ожидал от себя большего, чем могу? Быть может, мои претензии и амбиции не оправдались? Или я храню в себе старые обиды и хочу их раздавить? Или смутное чувство вины точит меня? Но ведь я — это я, не больше и не меньше. И разве только из-за того, что я есть, не следует полюбить себя и принять себя? А что касается несбывшихся надежд, несостоявшихся попыток, то не следует ли от них отказаться — перейти от иллюзий в реальность? В конце-концов, мне надоело истязать себя. Мне хочется успокоиться. Ведь я уже ощущаю в себе целительную чистоту покоя. Не правда ли?»

Пациент Ф. Импотенция. «В самый нужный момент я смущаюсь, пасую, становлюсь вялым, безынициативным и напуганным. Мне хочется сжаться, сморщиться, стать незаметным и уснуть. Я теряю себя тогда, когда нужно проявить себя. Я теряю напряжение, когда это напряжение необходимо. Что это — форма протеста или трусость? Как бы то ни было, но я слишком поглощен собой, я слишком занят своими переживаниями, и внешний мир при попытке контакта с ним невольно отпугивает меня. Не следует ли мне поменьше заниматься своей персоной и побольше интересоваться окружающими, не боясь напряжения и затраты энергии?»

Пациентка С. Фригидность. «По существу, я безразлична сама себе. Я бросила вызов природе и слишком активно подавляла свою сексуальность. Вследствие этого развился страх, в котором я не хотела признаваться себе и заменила его отвращением и холодом. А быть может, в глубине души я все-таки симпатична себе? И все-таки все еще люблю себя? Может быть, мне просто никогда не приходило в голову признаться в любви самой себе?»

Пациентка Ч. Страх толпы. «Я боюсь себя, боюсь толпы своих мыслей, может быть, запретных и, как мне иногда кажется, — преступных. Я теряюсь в самой себе. Почему бы мне в один прекрасный момент не подойти к зеркалу и после пристального взгляда в упор не скорчить от всей души гримасу? Вот будет интересно посмотреть, как притихнет моя огорошенная толпа. Уж слишком серьезно я отношусь к себе и пытаюсь контролировать себя».

Пациентка М. Страх одиночества. «Я существую в себе самой и оттого страшусь себя, своей пустоты. Но пустота — это не только ничто, пустота — это также и все. Что же я больше ценю в себе — все или ничего? Достаточно того, что я ценю себя и свою пустоту, которую я всегда могу заполнить собой».

Пациент Р. Страх смерти. «Я — смерть, и я боюсь себя. С другой стороны, смерть — это то, чего нет. Ведь пока мы живем, про нас нельзя сказать, что мы мертвы. Итак, смерть — это то, чего нет. Значит, меня пугает во мне то, чего во мне нет. Но это уже и не страх. Быть может, мне следует подумать, как обрести то, чего во мне нет?»

Пациентка 3. Астения. Упадок сил. «Я сама вызываю в себе напряжение и затрачиваю на него колоссальное количество энергии. Непонятно пока, откуда у меня потребность к ощущению постоянного напряжения, но ясно уже одно — я обладаю громадными силами, раз мне приходится их извлекать из себя же самой. Мое состояние можно сравнить с работой прибора, который зашкаливает. Возникает естественная необходимость освободиться от излишка энергии. Я слишком много энергии использую на себя».

Я проиллюстрировал всего несколько примеров. Быть может, основываясь на изложенных здесь принципах, кто-то даст иное осознавание и интерпретацию имеющихся у него симптомов. Такой вариант вполне логичен. И было бы странно, если бы это было не так. Важнее всего здесь осознать главное положение, заключающееся в том, что симптом есть не некое фатальное зло, а своеобразная и полезная подсказка, следуя которой мы можем обратить внимание на малоисследованные и малоизученные стороны своей собственной жизни и использовать это новое знание для своей же собственной пользы.

Глава 8. Язык поведения

Известно, что Бессознательное проецируется. И в конечном итоге, оно проецируется в поведение, которое в свою очередь предопределяет цепь событий, чью последовательность принято называть Судьбой. Иными словами, любое событие в жизни человека детерминировано и представляет собой реализацию проективной деятельности Бессознательного.

Все то, что должно произойти, — уже произошло в пространстве Бессознательного. Таким образом, то, что уже свершилось, не могло не свершиться.

Мы живем с некоторым запаздыванием — в том смысле, что все наши поступки и ситуации являются лишь повторением того, что уже «отпечатано» в контексте Бессознательного. Поэтому вполне справедлива поговорка: «Это произошло потому, что это должно было произойти». Следовательно, то, что мы называем Судьбой, можно определить как «материализацию» на событийном уровне информационных матриц Бессознательного.

Психоаналитикам хорошо известна знаменитая формула французского психоаналитика Жака Лакана: «Бессознательное структурируется как язык». Стало быть, и язык, в конечном итоге, одна из форм поведения.

Допустим, что вне поведения нет человека. Это значит, что среди живущих мы не сможем найти человека, который бы никак себя не вел, ни одного живого существа, которое бы никак себя не проявляло. Значит, поведение есть некая форма активности, отличающая живое от неживого. В свою очередь, понятие активность самораскрывается как сумма актов. Но, с другой стороны, активность может быть присуща и неодушевленной материи в таких ее проявлениях, например, как солнечная активность, активность ветра и т. д. В чем же заключается разница между поведением человека и действием ветра или солнечного излучения? А в том, что активность неодушевленных предметов представляет собой сумму актов, активность же одушевленных существ есть сумма акций. В процессе поведения любой акт стремится превратиться в акцию, что вполне естественно, так как суть любого поведения — сообщение, сигнал.

И если мы внимательно проследим за употребляемыми словами и сопоставим их с тем подтекстом, который они могут нести, то без труда сможем определить бессознательные импульсы и намерения субъекта.

В связи с этим мне вспоминается случай, который прекрасно иллюстрирует данную идею. Однажды в одном учреждении группа мужчин стояла в ожидании лифта. В это время в холле появилась женщина средних лет, несколько манерная в одежде и походке. Когда дверцы лифта уже открылись, она громко попросила: «Возьмите меня. Я такая маленькая и худенькая».

Впоследствии я с ней встретился еще раз, но уже в качестве консультанта, и мои интерпретации ее реплики подтвердились в ходе совместного с нею анализа.

Начальная часть фразы: «Возьмите меня» — может ассоциироваться в двух направлениях. Первое заставляет вспомнить знаменитое идиоматическое клише, где выражение «взять женщину» воспринимается в конкретном сексуальном содержании. Поэтому призыв «Возьмите меня» эквивалентен предложению: «Овладейте мной, я хочу этого», и в данном случае может выражать скрытые сексуальные фантазии. Второе направление интерпретации предполагает наличие регрессии, инфантильной фиксации, где «Возьмите меня» может быть расшифровано как «Возьмите меня на ручки», что подтверждается остальной частью фразы: «Я маленькая…» Причем обе интерпретации не противоречат, а дополняют друг друга, так как хорошо известно, что у истеричных субъектов неосознанные фантазмы связаны с инфантильной сексуальностью. Понятно, что поведение этой женщины пыталось сообщить именно о данной стороне ее личностных переживаний.

Что позволило мне сделать некие априорные выводы, которые подтвердились на практике? Общий методологический принцип, рассматривающий поведение прежде всего как язык, систему сигналов, посредством которых субъект стремится заявить о своих притязаниях. В данном случае мы имеем дело с вербальным поведением, расшифровка которого позволяет обнаружить скрытый контекст личностных маневров. Прием оказался прост — употребляемые слова следует понимать буквально. Всякое выражение, которое может звучать двусмысленно, следует воспринимать также двусмысленно.

Можно сказать «возьмите меня», можно — «подождите, пожалуйста».

Существует множество идиоматических выражений, но мы не используем их все, а выбираем для себя исходя из своих собственных причин и комплексов строго определенные, делая бессознательный выбор.

Таким образом, получается, что восприятие речи в качестве точного психологического документа является вполне обоснованным, и, наряду с общепринятым интересом исследователей к тому, как и почему говорит тот или иной человек, вполне допустимо проявить определенный интерес к тому, что он говорит. Ибо в этом что таится и как, и зачем.

Получается, что наша речь представляет собой наши высказанные невысказанные желания и одновременно является легальным оправданием для них. Во всяком случае, она явно демонстрирует то, как акт превращается в акцию.

Послесловие, или Еще одна история о дожде

В одной провинции Древнего Китая свирепствовала засуха. Многие месяцы ни капли воды не пролилось с неба, и раскаленная земля покрылась трещинами. Люди жгли благовония, чтобы отпугнуть демонов засухи, но ничего не помогало. Наконец, жители селения решили послать за заклинателем дождя. Вскоре к ним прибыл сухопарый, молчаливый старик. Он попросил только лишь маленький домик в укромном месте, в котором, ни слова не говоря, заперся. Прошли сутки, минули вторые, третьи, но ситуация никак не менялась. Жители начали было роптать, и собрались уличить старика в обмане. Но на четвертый день внезапно появились тучи, и полил такой ливень, которого давно уже никто не ждал. Люди устыдились своих намерений, принесли необыкновенному заклинателю свои извинения, поблагодарили его и попросили, чтобы он объяснил, как ему удалось совершить чудо. Старик спокойно ответил: «Я не вызывал дождя, это не моя заслуга». «Чем же ты занимался три дня?» — спросили удивленные селяне. «Охотно объясню. Все дело в том, что я пришел из страны, где царит порядок. Здесь же нет порядка. Ход вещей нарушен, и они стали не такими, какими им надлежит быть согласно законам Неба. Я также не был в согласии с естественным порядком вещей, поскольку попал сюда — в страну беспорядка. Вот почему мне пришлось пережидать три дня, чтобы возвратиться к единству с Вселенной, и тогда естественным образом пошел дождь».

Скорее всего, вы убедились, что вполне способны самостоятельно исполнить свой Танец Дождя, который выражает собой единение подлинной силы и осознания. Вы поняли, как это делается. Но важно еще постижение того, откуда это действо исходит и на что оно направляется. Иными словами, настоящий Танец Дождя возможен только тогда, когда внутри себя установлен порядок вещей и согласие с Вселенной, без которых он обращается суматошной пляской в ярмарочной суете. И тому, кто принял решение сдвинуть себя с мертвой точки «засушейного» существования и совершить дерзновенный прорыв в открытый космос живой жизни, я хочу напомнить строки великого поэта-провидца Томаса Элиота из его загадочной и мистической поэмы «Бёрнт Нортон»:

В недвижной точке, где происходит танец,
Ни бездвижье, ни движенье.
Не зови остановкой
Место встречи прошлого и будущего…
Если бы не точка, недвижимая точка,
Не было бы танца, а ведь все лишь танец.

 

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Все

Обращение к авторам и издательствам:
Данный раздел сайта является виртуальной библиотекой. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ), копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений, размещенных в данной библиотеке, категорически запрещены.
Все материалы, представленные в данном разделе, взяты из открытых источников и предназначены исключительно для ознакомления. Все права на книги принадлежат их авторам и издательствам. Если вы являетесь правообладателем какого-либо из представленных материалов и не желаете, чтобы ссылка на него находилась на нашем сайте, свяжитесь с нами, и мы немедленно удалим ее.