|
Королева смотрела в окно на город, над которым уже встало солнце. Отсюда не было видно уличной суеты и толкотни на рыночной площади, зато отчетливо виднелись верткие флюгеры на остроконечных башнях и черепичных крышах. И скопление телег у ворот, медленно втягиваемое городом, тоже было видно.
— Он уже там, Ваше величество, — министр стоял за плечом королевы и тоже смотрел в окно.
— Может быть, — королева вздохнула, — это и к лучшему.
***
— Ты хочешь быть королем, и чтобы люди тебя любили?
— Да.
— А еще, — напомнил ехидно попугай, — он хочет быть магом.
— Да, — чародей улыбнулся грустно, — я помню. Но это вряд ли стоит принимать всерьез. Это он по молодости. И — глупости.
— Ну да, я понимаю, что в маги вы чужих не пускаете, это я уж так просто сказал, — серьезно кивнул чародею принц.
— Не пускаем? — улыбка чародея стала веселее. — это поклеп. От нас это просто не зависит.
— Не зависит? — это удивился уже фехтовальщик.
— Да, — чародей закивал головой и посмотрел на гостей уже совсем весело. — Вам это не приходило в голову? Но ведь это так просто: учеником мага — и, естественно, магом — может стать только тот, кто уже сотворил одно чудо. Любое. Но — чудо. Нечто волшебное. Сам.
— Сам? — во взгляде принца сквозило недоверие. — Один? А! То есть он должен быть сыном или дочерью другого мага? Это передается по наследству?
— Нет. — Чародей уже не смеялся, и взгляд его был обращен куда-то сквозь собеседников. — Нет, по наследству это как раз не передается.
— Тогда откуда берутся маги?
— Да, — поддержал фехтовальщик, — Вы начали было говорить о том, за счет чего происходят чудеса, но отвлеклись.
— Обрати внимание, это ты отвлекся, — вставил свое слово Мажек.
— За счет чего происходят чудеса? — чародей приподнял бровь, — разумеется, за счет мага.
— Как это? — фехтовальщик подался вперед, а принц не отрывал от чародея взгляда.
— Маг может собирать свою жизнь, скажем, в пучок. И расходовать его сразу, одновременно. Большое чудо — большая часть жизни. Фокус — маленькая. Маг творит чудеса, и его время уходит. Все просто.
— Но ведь маги живут долго! — принц не мог поверить.
— Да. Маги живут долго. — Чародей вздохнул. — Чудеса имеют и обратное действие: люди, которым помог маг, что-то думают о нас, восхищаются, иногда любят, иногда благодарят в душе — не платить же магу в самом деле! Они не умеют собирать жизнь в один миг, но их много, и часть их тепла затрагивает нас. Это поддерживает и дает силы. То есть волшебство. Отсюда и чудеса. Кстати, потому маги и не любят творить волшебство злое: страх людей приближает нашу смерть.
— Но, — задумчиво спросил фехтовальщик, — разве не может один маг сделать чудо для другого? Скажем, омолодить его?
— К тому времени, как маг становится способен на это, у него остаются силы лишь на Последнее Чудо. Мелкие фокусы — не в счет. Одна жизнь за другую — что это меняет? — чародей, казалось, говорил сам с собой, будто решая что-то. — Чудо омоложения не имеет смысла. А так... Маги живут долго. Но стареют очень скоро. Ты молод, принц. Ты не захочешь стать магом.
***
На первый взгляд, радости горожан не было предела. Впрочем, на второй взгляд впечатление сохранялось. Казалось, в той толчее и тесноте, которая царила на всех близлежащих улицах, в окнах, на балконах и крышах, невозможно чему-то радоваться, но горожане не только радовались, но и делали это бурно, шумно и даже кое-где пытались танцевать. Трудно было поверить, что здесь может уместиться столько народу, но поверить приходилось: было похоже, что не только все жители города, но и все население окрестностей, а может, и соседних городов, собрались в один час в одном месте. Едва принц вышел из дома чародея, чьи-то руки подхватили его, подняли на плечи, понесли. Мимо: справа, слева, снизу, в окнах и на крышах мелькали счастливые лица, машущие руки, флаги и гирлянды, в воздухе мелькали шляпы и воздушные шары, глаза сотен людей были устремлены к нему, и принц видел, как на эти глаза — детские, юные, по-взрослому серьезные или по-стариковски мудрые, добрые, озорные или лукавые, яркие, широко открытые и глубоко посаженые, большие, раскосые, зеленые, голубые, карие, синие, словом — разные — как на глаза эти, когда принц отражался в них, наворачивались слезы.
Передавая с рук на руки, люди несли его над собой, а навстречу ему несся, стремительно нарастая, заполняя собой тесное пространство улиц и выплескиваясь на крыши и дальше — в небо — приближался и подхватывал могучими волнами восторженный крик города: «Да здравствует король!»
***
— Ваше величество...
Это обращение было еще совсем непривычным, и он не сразу откликнулся, так что бургомистру пришлось повторить еще раз:
— Ваше величество.
— Да. — Это да прозвучало не только как ответ бургомистру, но и как согласие. Дескать, «да, величество. А ты думал?»
— Ваше величество, — в третий раз повторил бургомистр, — желает ознакомиться с отчетом о расходах на вчерашнее празднество и положении дел в городе?
— А разве, — удивился новый король, — мы не входим в страну магов?
— Конечно, входим, — пояснил бургомистр. — Но править-то все равно будете Вы, Ваше величество.
Ну да, величество это про него. Значит, править будет он. Понятно. Наверное.
— А мама? — вопрос прозвучал не совсем по-королевски, но что теперь делать?
— Ее величество сможет теперь отойти от дел, — серьезно сказал бургомистр, — и жить частной жизнью. Вчера она прибыла в город и поселилась в своем доме.
— У мамы есть дом в городе?
— Да. Уже много лет. Нам пришлось спешно его ремонтировать.
— Но почему мама жила там, в замке? Ведь это было... скучно. Ей.
— Ее величество считала, что царствующим королям это больше подобает. Конечно, вы можете решить иначе.
— Я хочу жить здесь, в городе, — быстро ответил бывший принц, уже начавший привыкать к титулу «величество».
— Как Вам будет угодно, — бургомистр склонился перед королем, но даже по его обычно невозмутимому лицу королевского чиновника было видно, что эта новость ему по душе. — Так Ваше величество желает ознакомиться с отчетом?
— Потом, наверное.
— Как Вам будет угодно, — бургомистр передал помощнику одну пухлую папку и взял взамен другую, куда тоньше. — Тогда, быть может, вы захотите отдать распоряжения о похоронах?
***
Королева стояла у окна. Правда окно это было другое, из него была видна рыночная площадь, соседние дома, пестро наряженные в честь вчерашнего праздника, доносился разноголосый шум, в котором изредка угадывались слова «Да здравствует король!» Город все еще праздновал и веселился. Уже не так бурно и тесно, как вчера вечером, когда королева въехала в свой городской дом, уже более камерно и семейно, отдельными компаниями, но гул праздника еще стоял над городом и не хотел угасать. Впрочем, королева не испытывала неудобства. Город принял ее сына, и праздник этих людей шумел в его честь. Королева была благодарна им.
Было и еще одно отличие. Королева стояла не одна. Нет, за ее спиной не было министра. Рядом с нею, обняв за плечи стоял тот, кого могли узнать разве что молодой король, старый министр, да, пожалуй, еще городской волшебник, вздумай они вдруг здесь появиться. Но и они знали его как заезжего учителя фехтования. Только сам он да еще королева во всем городе знали, кто он на самом деле. Ученикам магов не полагается афишировать род своих занятий. Это нескромно.
***
Молодой король почувствовал себя неуютно и как-то зябко.
— О похоронах? О чьих?
— Городской волшебник умирает, — объяснил бургомистр. Мы хотели проститься. Мы надеялись, что Ваше величество не будет возражать.
— Конечно... — недавний принц и нынешний король почувствовал себя как-то нереально и даже голос свой услышал будто со стороны, — но... как? Почему умирает? Совершив чудо, волшебник — он уходит. Он уходит, разве не так?
Он искал ответ в глазах бургомистра, он пытался понять, что же изменилось в этом мире, который еще пару минут назад был таким теплым и дружелюбным.
— Все верно, — бургомистр кивнул королю, как бы поняв его состояние и желая ободрить, — Ваше величество правы. Так он и уходит. Это было его Последнее чудо. Разве вы не знали? Волшебники всегда так уходят. Вы ведь не думаете, что волшебники бросают свои города. Они творят чудо и умирают. Поэтому жители как можно дольше не просят их о чуде. Неужели Вам этого не говорили? — бургомистр казался удивленным. И вдруг в его глазах мелькнуло понимание, — Пророчество! Да? Вам просто не сказали?
— Да, — голова короля опустилась вниз, и осанка его в этот миг была совсем не королевской, — мне не говорили. Этого мне не говорили.
Король молчал, и бургомистр не прерывал молчания. Ему казалось, он понимает, что творится сейчас в королевской душе. Старый бургомистр очень хотел помочь, но он не знал, как. И молчал. И смотрел в пол. Королевские слезы — не для подданных. Во всяком случае, так считалось раньше.
***
Грифон-попугай лежал рядом на полу и лишь изредка поднимал голову. Бока птицы-льва опадали тяжелыми вздохами, а хвост был неподвижен. Мажек молчал и, казалось, ни на кого не обращал внимания.
Над ним, на высокой резной кровати под приопущенным балдахином лежал чародей. Он выглядел по-настоящему: седая голова лежала на подушке неподвижно, бледное лицо еще немного светилось изнутри, но руки уже почти полностью были скрыты в тонком зыбком сумраке, густевшем у ног, но пока еще отступавшем у изголовья. Глаза чародея были открыты, и молодого короля он узнал. Губами чародей не шевелил, но слова его прошелестели в голове короля:
— Здравствуй, принц. Прости. Ты ведь уже король. Здравствуй, король.
— Здравствуй, чародей.
— Я выполнил твою просьбу.
— Да. Но ты обманул меня, чародей.
— Я?
— Ты не сказал мне, что умрешь.
— Разве ты не знал этого, король?
Король не ответил сразу. Он вспомнил вчерашний день, весь, с раннего утра и до вечера. Он вспомнил встречу с чародеем и их разговор. Он вспомнил свои вопросы и его ответы. Он вспомнил то, что знал раньше. И ответил:
— Я знал это.
— Тогда не сердись на меня, мой мальчик.
— Я не сержусь, — король усмехнулся, и усмешка вышла хриплой. Быть может, потому, что вместе с королем вздохнул и грифон-попугай.
— Скажи мне, чародей... Ты ведь не умрешь прямо сейчас, мы успеем поговорить?
— Хорошо.
— Скажи мне, чародей, ты можешь не уходить?
— Нет, не могу, король.
— Не называй меня королем.
— Хорошо.
— Постой, я спрошу не так. Ты можешь не уйти, остаться с нами, с городом,.. со мной?
— Я не знаю.
— А! — искра надежды, опасливой и потому торопливо спрятанной, мелькнула в глазах молодого короля. — значит, можешь. Скажи, как? Скажи, что делать? Скажи, я сделаю.
— Я не сказал, что могу. Я сказал, что не знаю. Такого еще не случалось.
— Ну подумай, подумай, — король не отрывал глаз от гаснущего лица чародея, — подскажи, ты только подскажи, дальше я сам.
— Чего ты хочешь? — эти слова прошелестели совсем тихо, и серая зыбь придвинулась к лицу чародея.
— Я хочу, — король подхватил легкое тело чародея за плечи и, придерживая голову, приблизил его лицо к своему, как бы стараясь вытащить его из обступающего колышущегося сумрака, — я хочу, чтобы ты остался, чтобы ты жил!
***
Люди собрались у дома волшебника. Их было не меньше, чем вчера, только теперь они стояли молча, напряженно вглядываясь в окна дома. Головы их, несмотря на вечерний час, были непокрыты. Люди ждали. Они пришли проводить волшебника, но вовсе не хотели его торопить. То тут, то там в руках мелькали корзинки с провизией: жители города были готовы прождать всю ночь, и следующий день, и следующий. Они не торопили смерть волшебника, который прожил в их городе всю их жизнь, но хотели проводить его, когда он уйдет. Город ждал. Ждал тихо и спокойно.
***
Мгла отступила разом. Не пропали ни седина, ни бледность, но кожа засветилась изнутри ровным мягким светом, и серая зыбучая темнота пропала вовсе. Чародей лежал на кровати, прикрытый домашним балахоном. А над ним, ничего не стесняясь, плакал взахлеб молодой король. И усевшийся на резную спинку кровати лилово-зеленый попугай не спешил смеяться над ним.
***
Шепот волной прошел по стоящим плотной стеной горожанам и оборвался разом. Все взгляды устремились на ворота дома волшебника, на которые поднялся их новый король. Как вчера, он вновь видел сотни устремленных к нему глаз. В них не было вопроса. Просто ожидание. Люди ждали слов короля. Король постоял на воротах, будто не решаясь начать, а потом сказал:
— Волшебник остается...
На последних звуках голос его сорвался, но сказанное им уже покатилось дальше по улицам, по лицам и головам, по губам и глазам. И оттуда, издали, где в сумерках уже было не разглядеть конца улиц покатилось навстречу размеренно, приближаясь и набирая силу уверенно и торжественно совсем иначе звучавшее вчера:
— Да здравствует король!
Стоявший на воротах ожидал, похоже, чего угодно, только не этого. Но звук ширился, разрастался в глубину, усиливался, отражался от стен домов и, вбирая в себя голоса все новых и новых людей, двигался вперед, к воротам чародея со всех сторон:
— Да здравствует король!
Губы молодого короля дрогнули, но вдруг на лицо его рухнул страх. Резко обернувшись, юноша спрыгнул с ворот и побежал к дому. А вдогонку ему все гремело, подхватывая на бегу: «Да здравствует король!» Только сейчас это молодого короля не радовало. Не переводя духа он вбежал в комнату чародея, обхватил его за плечи и взглянул ему в лицо напряженно и испытующе.
***
Первым в королевских чувствах разобрался попугай. Прокашлявшись долго и обстоятельно, чтобы привлечь внимание людей, он поглядел на короля и, кивнув на чародея, объяснил:
— Это не он.
— Не он? — король перевел взгляд на чародея и переспросил, — не ты?
Тут понимание пришло и к чародею.
— Не я, — он улыбнулся. — На этот раз они сами.
— Ух. — Напряжение покинуло короля, и он сел прямо на пол, у изголовья кровати. — Ты все-таки остался. А говорил: «не могу».
Чародей поднял брови и переглянулся с попугаем.
— Я и не мог. Ты мне не поможешь сесть? Спасибо. Я и не мог.
— Но тогда... Ты ведь останешься?
— Ну, когда-то все уходят, и я тоже, но не теперь. Только это твоя работа. — Чародей внимательно посмотрел на молодого короля, и голос его прозвучал неожиданно глубоко. — Спасибо.
Король не ответил.
— Усваивает, — прокомментировал Мажек.
— Что же, — юноша говорил медленно, как бы вслушиваясь в собственные слова, — я тоже волшебник?
— Нет, — чародей улыбнулся, — еще нет. Но ты сделал свое Первое Чудо. А теперь решай сам: ты стал королем. Хочешь ты стать учеником мага?
Молодой король поднял глаза на чародея, потом отвел их, посмотрел вниз и вдруг поднял руки к глазам. Кожа его рук почти незаметно, но все-таки в вечерних сумерках вполне отчетливо светилась изнутри мягким, теплым светом.
И лишь где-то на краю сознания промелькнул восхищенный скрип грифонистого попугая:
— Нет, ну ты подумай, он только что заметил!
…
Вот такая сказка. И мы возвращаемся к своей работе — работе психолога.
Работа на уровне духовности
Чем глубже работа, тем все менее четкими становятся межуровневые границы. Можно ли затронуть ценности, оставив в стороне «Я»? Можно ли прикоснуться к «Я» и не всколыхнуть уровень духовности? Можно ли при этом оставить в неприкосновенности убеждения? Наверное, это сложно.
-
Остается надеяться, что мы отадаем себе отчет, на каком уровне мы сейчас работаем — в основном. И предусматриваем возможные изменения на уровнях остальных. Потому что небольшое изменение на старшем уровне ведет к изменениям на всех нижележещих уровнях. И изменения эти тем значительнее, чем ниже уровень. Новое понимание своих возможностей даст новое поведение и изменения в отношении окружающих. А поправки на уровне «Я» неминуемо изменят убеждения, расширят или сузят рамки возможного, повлияют на поведение и, уж конечно, на реакцию окружения.
Итак, уровень духовности. Или «лучшего «Я». Или того, что «больше, чем я». По сути, когда мы говорили об осмысленности жизни, как об одном из трех условий благополучия «Я», мы говорили именно об этом — о чувстве принадлежности человека к чему-то большему, чем он сам. Когда на уровне «Я» мы затрагиваем проблему смысла и цели жизни, когда мы говорим уже не просто о благополучии человека, а о благополучии для чего-то или кого-то — вот тогда мы и входим в границы уровня духовности.
-
Сам уровень, как мы уже писали, гораздо шире и, в основном, относится не только к психологии. Но вот эта его часть — наша. Психологическая.
Итак, для ощущения осмысленности и достоинства своей жизни, человеку нужно его собственное «зачем». Зачем я живу? Зачем я в этом мире. Зачем весь этот мир, и каково мое место в нем?
Вряд ли мы, психологи, найдем глобально приемлемый ответ на этот вопрос. Но вот помочь человеку найти свое личное «зачем» — это мы можем. Но — найти лично его, клиента, а не наше, психолога. Мы можем подвести-подсказать, что такой вопрос — не праздный, и от своего ответа на него в жизни клиента много чего зависит. Мы можем подтолкнуть к размышлениям на эту тему, если клиент до нас не задумывался или просто раз за разом отбрасывал эту мысль, как непродуктивную: «Жив-здоров, зарплата хорошая, чего еще надо?». А вот подсказать ответ мы — не можем.
-
Хотя можем задавать углубляющие размышления вопросы, если варианты ответа откровенно глупые, то есть — не с этого уровня. «Живу, чтобы машину купить» — это, конечно ответ. А что потом, когда машина будет? Можно перестать жить?
Мы можем подвести клиента (если дело до этого дошло), что лично для него вопрос «зачем» — имеет исключительно практическое значение, и уже будучи всерьез заданным, может изрядно изменить жизнь. А может быть, окажется (с нашей помощью), что человек уже давно знает ответ на этот вопрос. Про себя. В глубине души. Но живет — не так.
А от этого «не так» страдают и самоуважение, и самопринятие. И, уже дальше, ценности, убеждения, вера в свои возможности, поведение и окружение. Словом, «не так» оказывается — все. Или почти все.
-
Когда понимание того, что жизнь идет «не так» по большому счету, приходит к человеку само, и ответа на вопросы «что делать?» и «зачем?» никак найти не удается, основатель логотерапии — терапии смыслом жизни — Виктор Франкл говорит о наступлении «экзистенциального кризиса».
Наша работа — работа психолога — в этой ситуации не заключается в поиске конкретного улучшения здесь и сейчас (это можно делать в поддерживающих целях, когда изменения уже начались, и делается это обычно в группе). Мы работаем на то, чтобы наличие и остроту своего «зачем я живу» человек — осознал, соприкоснулся с вариантами ответов — разными вариантами, научился различать мелочи и смыслообразующие моменты жизни и задумался над, быть может, главным содержанием идеи смысла жизни: если есть «зачем», можно вынести любое «как». И начал свою жизнь менять: либо в поисках осмысленности (что само по себе задает смысл и цель на некоторое время), либо уже в сторону осмысленности найденной.
-
Дети, дело, вера, добро, построить дом, посадить дерево, оставить добрую память, принести кому-то пользу, радость, любовь, позаботиться, передать знание и мастерство… чтобы жизнь не прошла зря, в общем.
Если мы вспомним возрастные кризисы по Эриксону, то последний кризис — кризис отчаяния или эго-интеграции как раз связан с обращением человека к прошедшей жизни. И если она прошла со смыслом, человек спокоен и радостен. А если нет… Пожалуй, отчаяние по Эриксону и «экзистенциальный кризис» по Франклу — это об одном и том же.
Итак, схема. (Если можно говорить о схеме в этом случае).
-
Выясняем, что работа предстоит именно на границе «Я» и духовности.
-
Создаем почву для неслучайных, глубоких размышлений о «зачем» и смысле жизни, как о практически (а не только философско-теоретически) важном деле. Демонстрируем значимость таких размышлений с практической точки зрения — для реальной жизни. (Особую роль здесь играют вопросы. Те самые вопросы из серии: зачем, для чего, если это есть — то что дальше, с какой целью и т.д. Предлагаем задуматься над тем, что в жизни клиента имеет смысл помимо него самого: если убрать все то, что направлено на обслуживание самого себя, то что остается?)
-
Рассказываем о неслучайно живущих или проживших людях, стараясь давать разные примеры. Метафоры, притчи, рассказы, истории — здесь все годится.
-
Если клиент погружен в размышления, то, возможно, пока и достаточно.
-
Если клиент соприкоснулся с чем-то важным для себя, нашел в своей собственной жизни то, что важно именно для него — помогаем понять, как именно такая, так осмысленная жизнь будет выглядеть на практике. То есть от глобального «зачем» помогаем перейти к конструктивному «что делать?».
-
Переходим к работе на нижележащих уровнях. Потому что одной работы на уровне духовности не достаточно. Каким бы ни было озарение, его надо еще «привязать» к объективной реальности. Потому что иначе следующий кризис будет еще тяжелее, а резервных уровней для работы у нас уже не останется.
Технически все это может делаться по-разному. На этот уровень работы сориентированы и логотерапия, и экзистенциальная терапия (в том числе гипнотерапия), и (как обычно) ряд техник НЛП.
Техникам этим можно (и нужно) учиться профессионально. И при этом хорошо помнить, что браться за работу на уровне духовности стоит в крайнем случае.
Изменения на этом уровне могут поменять очень и очень многое. И поменять не всегда предсказуемо. (То есть неумелые изменения могут создать человеку куда большие проблемы, чем до этого были. Особенно если проблемы были на других уровнях). Изменения на этом уровне требуют очень высокой компетентности и опыта от психолога. Изменения на этом уровне очень и очень трудоемки, то есть — в разных смыслах слова — дорогостоящи. И, наконец, это последний наш оплот, к которому мы обращаемся, отсюда отступать уже некуда. Вряд ли стоит разменивать его на мелочи.
Поэтому браться за такую работу стоит тогда, когда все усилия на уровнях других не принесли качественного результата.
-
Принцип достаточности! Чем ниже уровень, на котором нужен результат, тем легче он достигается. То есть приемлемый результат не должен обойтись клиенту заметно дороже, чем он стоит на самом деле. И речь не о деньгах.
Кстати, этот принцип относится ко всей схеме коррекционной работы. Если мы не знаем точно, на каком уровне нам работать («они плохие», «у меня нет необходимого навыка поведения», «я не смогу», «так нельзя и плохо», «нет благополучия» или «в чем смысл жизни»), если точно распознать уровень не удается — беремся с низшего и, если результат недостаточен, подключаем все более высокие. До тех пор, пока результат не окажется приемлемым. Клиенту.
«Делать из клиента человека» по полной программе, если он обратился за помощью в развитии, скажем, навыка знакомиться с девушками (или юношами), вряд ли стоит.
-
Да и не получится: где нет собственной мотивации клиента, там и нам делать нечего. Работа на каждом последующем уровне все более затратна для клиента, поэтому нужна все более сильная его собственноая мотивация. Клиент получит только то, что хочет. Что хочет сам. Глубокое понимание этой мысли убережет нас от ошибок и, что немаловажно, от самообвинений.
Клиент живет сам. К нам он пришел за помощью в том месте своей жизни, с которым по разным причинам самостоятельно не справился. Мы помогаем справиться и — предоставляем человеку жить дальше. Мы не учим жить. Мы жить — помогаем.
Резюме
Коррекционная работа (если очевидна ее необходимость после прохождения предыдущих шагов консультирования) строится по уровням. Это уровни окружения, поведения, способностей, убеждений, «Я» и духовности.
Работа на уровне окружения связана с воздействием на окружение, сменой окружения, предоставлением окружения альтернативного.
Работа на уровне поведения помогает овладеть необходимым для достижения результата навыком.
Работа на уровне способностей позволяет человеку поверить в возможность овладеть и использовать то или иное поведение.
Работа на уровне убеждений изменяет дезадаптивные установки на более реалистические и помогает согласовать эти изменения с жизнью.
Работа на уровне «Я» ориентирована на возвращение человеку утраченного ощущения собственного благополучия в масштабе жизни и связана с любовью к себе, самоуважением и осмысленностью.
Психологическая работа на уровне духовности рассматривает именно особенности «смысла жизни» для конкретного человека (клиента) и позволяет согласовать его жизнь на всех остальных уровнях с этими высшими приоритетами.
Коррекционная работа ориентирована на достижение согласованного с клиентом результата и может проводиться на том же уровне, на каком заявлен результат плюс-минус один уровень (как правило).
Принцип достаточности при этом заключается в том, чтобы не затрагивать вышестоящие уровни без непосредственной необходимости.
Завершение
По завершении коррекционной работы нам нужно еще кое-что сделать.
Во-первых, мы убеждаемся, что заявленный и скорректированный по ходу работы результат действительно достигнут.
Во-вторых, мы убеждаемся, что клиент отдает себе отчет в том, что ему делать дальше. Мы можем вместе сформировать следующий результат и путь к нему, дать «последнее домашнее задание», подробно расспросить клиента, что он собирается делать, как строить отношения и вообще жизнь в ближайшее время.
-
А еще мы убеждаемся, что клиент понимает, что он — будет что-то делать. Что наша работа закончена, но его — продолжается.
В-третьих, нам надо напоследок сообщить клиенту уверенность в том, что «все будет хорошо». И пообещать, что мы всегда будем рады его видеть, если он зайдет поделиться радостью время от времени, решить какие-то мелкие вопросы, попить чаю.
По сути, мы подчеркиваем свое уважение к клиенту именно как к человеку и доказываем, что он нам по-прежнему интересен. И что он — не одинок. Мы его не бросили. При необходимости мы — подстрахуем.
И вот только теперь мы поздравляем человека с его достижениями и успехами (можно их подробно вспомнить и перечислить) и — прощаемся.
Резюме по первой части
Реалистический подход к индивидуальному консультированию строится на предположениях, что:
-
Клиент действительно переживает проблему, как проблему;
-
Хочет достигнуть результата;
-
Может это сделать с нашей помощью;
-
Наша помощь должна быть достаточной.
Для достижения этих целей мы предложили пятишаговую схему работы.
-
Установление контакта;
-
Выявление сути запроса;
-
Формирование образа желаемого результата;
-
Коррекционная работа;
-
Завершение.
Мы предполагаем, что до получения нужного результата на очередном шаге не нужно переходить к следующему, так как шаг сам по себе может оказаться достаточной помощью. Кроме того, работа на следующем шаге не может быть качественно сделана без опоры на предыдущие шаги.
Первым и обязательным условием качественной работы является установление и постоянное поддержание контакта.
Тут мы опираемся на:
На следующем шаге мы выявляем суть переживаемой проблемы.
При этом мы:
-
Задаем правильные вопросы, сначала расширяя круг поисков, а затем сужая его вокруг эмоционально значимой темы;
-
Опираемся на навыки наблюдения и характерные внешние признаки;
-
Используем знание о втором плане;
-
Выявляем «идеологическую базу» проблемы: дезадаптивную установку.
Прежде чем приступать к работе по изменению ситуации, мы качественно формируем образ результата, желаемого клиентом.
На этом этапе нужно:
-
Сформулировать цель позитивно;
-
Убедиться, что позиция клиента активна;
-
Узнать все подробности о результате;
-
Выяснить критерии достижения результата;
-
Определить доступные ресурсы;
-
Установить желаемые границы результата;
-
Проверить приемлемость последствий достижения результата.
Приступая к коррекционной работе, мы имеем в виду деление проблематик по уровням:
|
