Эрнест Цветков. Мастер самопознания.
Тренинг управления судьбой
Лето 1976 года в Англии выдалось иссушающим и знойным. Люди забыли, что такое дождь. Они старались сберечь каждую каплю воды, скудные запасы которой хранились в ванных. А сады поливали тем, что оставалось после мытья посуды.
Люди ждали дождя, но его все не было и не было. Небо по-прежнему было ясным, и ничто не предвещало перемен.
И вот в небольшом городке Киддминстере некий человек решил исполнить Танец Дождя, о котором знал от североамериканских индейцев.
Он вышел на улицу, скинул одежду и приступил к священному ритуалу, приплясывая и выкрикивая древние заклинания, обращенные к небу. Шокированные прохожие в недоумении останавливались и завороженно смотрели на это зрелище.
Скоро прибыла полиция. Изумленные стражи порядка не могли понять, что происходит. «Вы не можете этого делать на улицах города». Он попытался рассказать о Танце Дождя, но это объяснение мало удовлетворило полицейских, и чудака отвезли в участок.
На следующий день он появился в суде, но вновь рассказанная им история о ритуальных действиях подействовала столь же малоубедительно, и его заставили заплатить штраф. Однако ровно через двадцать четыре часа после того, как он исполнил Танец Дождя, над Киддминстером нависла огромная серая туча, и хлынул ливень.
…Я медленно перелистываю страницы хроник странных происшествий в старом уютном доме, притаившемся среди холмов лондонского Ист-Сайда, и в окошко моей мансарды заглядывает смутное небо туманного Альбиона.
Накрапывает мелкий, почти бесшумный дождик — скорее, водяная пыль. Над страницами еще незаконченной рукописи нависает моя собственная тень.
Мастер самопознания
А тени ассоциаций убегают в темнеющую глубину причинно-следственных соотношений и зовут меня за собой. Они бесшумно скользят по шуршащим страницам рукописи.
Почему? Почему мое внимание привлекла именно эта крохотная газетная заметка? Потому, наверное, что я давно раздумывал над тем, как исполнить подобный танец дождя в своей собственной жизни, о том, как сделать мистику очевидной, а очевидность — мистической.
Человек есть самовыражающееся Бытие. И с другой стороны, наше существо взаимодействует один на один с Бытием. В том случае, если это взаимодействие гармонично и сбалансировано, то поддерживается целительное состояние целостности, которое принято определять как здоровье. Нарушение баланса приводит к разрушению целостности и порождает болезнь. Причиной такого нарушения является Эго.
Теперь остается выяснить, что несет в себе понятие «Эго» и чем оно отличается от понятия «Я».
Обратимся к остроумному замечанию Фредерика Перлза, который приводит тонкое различие между этими понятиями: выражение «я хочу признания» вполне можно заменить таким, как «мое Эго нуждается в признании». Но замена «я хочу хлеба» на «мое Эго хочет хлеба» звучит довольно абсурдно.
Таким образом, становится очевидным, что Эго и Я — структуры отнюдь не идентичные.
Я — спонтанно, то есть свободно, аутентично, то есть равно себе и естественно, как естествен тот миг, когда ребенок произносит это слово, узнавая свое место в окружающем мире.
Эго — искусственно, пристрастно, претенциозно, амбициозно, чванливо и глупо.
Я — и есть мир, концентрирующийся в точке своего самоопределения.
Эго — точка абсурда.
Я — это момент истины.
Если же говорить развернуто, то Эго — источник чужих желаний и источник своих проблем. Источник своих проблем именно потому, что оно источник чужих желаний. Почему так? Что за парадокс такой?
Все дело в том, что многие наши желания, которые кажутся нам нашими собственными, исходят вовсе не от нас. Они незаметно проникли внутрь нас в форме чьих-то установок и заняли «соответствующие руководящие посты». И получается, что не мы ими, а они нами обладают.
Растет, к примеру, дитя. Растет и развивается, тихо, интимно и сокровенно общаясь с Вселенной. К нему подкрадывается сердобольная бабушка, гладит по головке и умильно лопочет:
— Внучек, если ты будешь плохо есть, то никогда не будешь большим и сильным. Ничего не оставляй на тарелке. В последнем кусочке — вся сила.
Ребенок, давясь, проглатывает содержимое, которое, кроме отвращения, иных эмоций не вызывает. Потому что хочет поскорее стать большим и сильным.
Строгий отец гулко вторит:
— Пока все не съешь, гулять не пойдешь.
Ребенок, как удав, поглощает остатки остывшей пищи. Потому что быстрее желает выскочить из-за стола и вырваться на улицу.
Обволакивающая нежностью добрая мама экзальтированно щебечет:
— Кушай, маленький, кушай, а когда все скушаешь, получишь кое-что вкусненькое.
Ребенок обреченно сидит с набитым ртом и судорожно пытается протолкнуть непрожеванные массы в бунтующий пищевод. Потому что быстрее жаждет получить нечто вкусненькое.
«Я» ребенка интуитивно стремится к движению. Его естественное желание — стать сильным, свободным и получать удовольствие. Но чужая воля блокирует эти природные стремления — оказывается, чтобы получить силу, свободу и удовольствие, необходимо много есть. В дальнейшем акт приема пищи превратится в акт символического поглощения.
И, превратившись во взрослого дядю (или тетю), маленькое «Эго», став большим, заявит: «Для того чтобы мне жилось хорошо, удобно, комфортно, мне необходимо поглощать много (здесь у каждого возможны варианты):
нежности и ласки;
денег;
энергии;
сострадания;
помощи;
внимания;
вещей;
почитания;
секса;
еды, в конце концов».
Ах, как слышен глас вопиющего Эго в пустыне опустошенного разума: «Я ненасытно и пожирающе!»
И совсем нет ничего плохого, если человек зарабатывает деньги, любит секс, ищет внимания, нежности, заботы и ласки, стремится к самоутверждению. В данном случае вся беда заключается в том, что ничего этого он не получает! И ненасытное Эго, как орел, терзающий печень Прометея, вопрошает: «Почему?! Почему у соседа это есть, а у меня нет?» — и начинает ненавидеть тех, у кого это есть. Так ущербное Эголюбие рождает зависть и агрессию.
Но возникает вопрос: почему же личность, так страстно алчущая этих благ, не получает их?
Ответ прост, хотя и формулируется, казалось бы, в парадоксальной форме, — все дело в том, что наша жизнь есть исполнение наших желаний.
Здесь мы вроде бы точно попадаем в тупик. Как же так, с одной стороны, жизнь — это исполнение желаний, а с другой — ничего подобного не происходит, а если и происходит, то настолько редко и по отношению к таким пустякам, что и упоминать о них обидно.
На самом деле мы зашли в тупик только кажущийся, ибо, смотря перед собой и видя стену, мы не замечаем боковую дверцу, через которую можно спокойно выбраться из «лабиринта», не возвращаясь обратно. Если, даже не углубляясь в проблему, мы посмотрим на нее несколько отстраненно, то легко обнаружим очевидные вещи, которые вполне согласуются с исследованиями, проведенными выше. Оказывается, нет ничего парадоксального в том, что жизнь исполняет все наши желания. И сразу же уточним — именно наши желания. А они бывают подчас настолько сокровенными, потаенными и запрятанными, что личность, носящая их в себе, может и вовсе не подозревать об их существовании. И действительно, ведь трудно заглянуть в свое подсознание.
В том, что такое происходит, вовсе нет никакого чуда (если не считать чудом, конечно, саму жизнь). Есть единый порядок вещей, единый поток Бытия, где закономерности следуют одна за другой в строгой гармонии, сбалансированной и детерминированной. «Я» человека, то есть глубинная часть его личности — существо, которое представляет собой фрагмент Бытия, естественно, обладает и первозданной силой Бытия. И то, что на уровне психологическом кажется неким желанием, на уровне более глубинном представляется энергетическим импульсом, порождающим каскад цепных реакций, что в результате приводит к определенной цели.
Значит, речь идет о желаниях «Я», а не «Эго». Последнее оторвано от спонтанного Бытия, не обладает его силой и диссонирует с ним. Именно поэтому любая Эгоцентрическая позиция и разрушается с той неизбежностью, с которой разваливается зуб, пораженный кариесом.
Теперь более понятными становятся ситуации, где человек теряет именно то, чем более всего хочет, обладать.
Продолжим пример с нашим перекормленным ребенком. Его «Я» отвергает пищу и стремится только к свободе передвижений — ребенок хочет гулять, что вполне понятно, ибо для детей улица — плацдарм самовыражения. Оно столь же интуитивно, сколь интуитивен поиск заболевшим животным нужной, целебной травы. Но еда все же навязывается и при этом подкрепляется социальными стимулами и целой системой авторитетов. Таким образом, стремления «Я» подавляются, а напряжения «Эго» культивируются. Вырастая, этот человек продолжает подсознательно отвергать символы обладания — деньги, вещи, отношения, секс, привязанность, нежность, но компенсаторно призывает силу Эго к их обретению, что вызывает внутренний конфликт, замыкающий порочный круг.
Подобными ситуациями изобилует и история. Сальвадор Дали высказал интересное мнение, что Адольф Гитлер развязал войну, чтобы с позором ее проиграть. Идея кажется эпатажной, скандальной — в духе личности самого мэтра сюрреализма. Но ведь, по сути, она довольно рациональна и психоаналитически выверена. Известно, что в личной жизни фюрер был мазохистом и испытывал огромное наслаждение, когда его унижали женщины, в чем мастерски и преуспевала Ева Браун и благодаря чему она до самого финала трагических событий оставалась рядом с вождем. Диктатор Третьего Рейха впадал в буйную экзальтацию, валяясь в ногах надменной фрау, и, лобызая ее туфельки, умолял, чтобы госпожа его пинала, унижала своего «лакея» и проявляла всю свою холодную властность. Разумеется, на трибунах предводитель арийцев, простирая правую руку над рокочущими толпами, забывал о своих интимных пассажах, но его «Я» жаждало саморазрушения, в то время как «Эго», раздираемое компенсаторными властолюбивыми комплексами, требовало разрушения мира. В конечном итоге Гитлер с позором проиграл войну. Но его позор был его триумфом. И быть может, его смерть была величайшим оргазмом его жизни.
И сама жизнь, наконец, исполнила сокровенное желание этого монстра.
Таким образом демонстрирует свою объективную силу закон исполнения желаний.
— Доктор, от меня ушел муж. Значит, я этого хотела?
— А я потерял работу…
— А у меня украли деньги…
— А мне морду набили…
— А у нас…
— И это что — наши истинные желания?!
Слушатели моих семинаров сначала недоумевают, пациенты просто отказываются верить: «Как же так, получается, что моя болезнь есть результат моего намерения?»
— Получается, что так.
— Но это же не так!
— А как?
— Н-не знаю. Вам виднее. Но то, что вы говорите… в это трудно поверить.
Когда предлагаешь людям эту информацию, сразу же наталкиваешься на сопротивление. Сопротивляется, конечно, Эго. Оно чувствует себя задетым и начинает выставлять свои всевозможные защиты.
Логика рассматриваемых событий приводит нас к простому и очевидному выводу: доминирующим и базовым мотивом поведения человеческого существа в этом мире является его стремление к защите.
Это понятие произошло от праязыкового корня skei — «резать», «отделять», «раскалывать», «расщеплять», «отделять», и соотносится со значением слов «оборона», «защита». Праязыковый корень bher — «обрабатывать что-либо острым орудием», «резать», «колоть». Слово «оборона» происходит от слова «борьба». Древнерусское бороти — «воевать», боротися — «воевать», «биться». Для сравнения приведем соответствия из других иностранных языков. Литовское barti(s) — «ссориться», «браниться». Древневерхненемецкое berjan — «бить», «стучать»; baron — «сверлить», «буравить». Древнеанглийское bе-rian — «мучить».
На основании приведенных данных получается вывод парадоксальный: защита — то же самое, что и нападение. Это значит, что по сути своей защита агрессивна. Агрессия — от латинского agressio — «нападение», «приступ».
Во время поединка агрессор и защитник неразделимы, они слиты, как в любовной схватке, и составляют единое целое. Всякая грань и разделение между ними стираются, и уже невозможно распознать, кто есть кто.
Поэтому всякая защита — это потенциальное нападение. Агрессия притягивает агрессию. Вот почему на того, кто излишне озабочен собственной защитой, рано или поздно нападают.
Одна из пациенток как-то задала вопрос: «Меня постоянно атакуют энергетические вампиры. Как от них защищаться?» По всей видимости, она хотела услышать нечто сочувственное и овладеть какой-нибудь эффективной психотехникой, способной обезвреживать ее врагов. Но это оказалось бы совершенно бесполезным. Во-первых, потому что ее озабоченность собственной защитой сама по себе агрессивна. И во-вторых, потому что зачастую наших врагов мы придумываем себе сами. Мы хотим нападать, и оттого придумываем, как защищаться. Дама оказалась понимающей и осознала механизм явления, с ней происходящего, после чего ее «вампиры» бесследно исчезли.
Яркой иллюстрацией к сказанному служит известная история о боевом петухе.
Однажды один крестьянин решил отнести своего петуха к известному тренеру, чтобы тот его сделал чемпионом петушиных боев.
Мастер, осмотрев птицу, признал в ней задатки победителя и согласился ее обучить. А крестьянину посоветовал прийти через месяц.
В назначенное время явился хозяин петуха и был приятно удивлен, увидев перед собой своего любимца во всей красе — мощный клюв, когтистые лапы, свирепый взор, воинственно вздыбленный гребень. Петух неистово порывался в бой. Трудно было его удержать.
«Вы действительно великий Мастер! — вскричал восторженный крестьянин. — Я Вам заплачу сверх!» Но Мастер остановил его. Рано. Петух еще не готов. И попросил снова прийти через месяц.
В положенный срок явился крестьянин и был удивлен еще больше. Его петух повергал в ужас остальных птиц, заставляя тех в панике бежать от него прочь.
Но и на сей раз Мастер заявил: «Рано. Петух еще не готов. Приходи через три месяца». Крестьянин пожал плечами, но, уверенный, что специалист знает толк в своем деле, удалился, лелея образ своего красавца, который должен стать еще более грозным и свирепым.
Когда же владелец петуха пришел в очередной раз, то своего питомца не обнаружил, из-за чего пришел в некоторое замешательство. Но, впрочем, быстро себя утешил — на соревнованиях, наверно, лихо задирает своих противников.
Вскоре вышел Мастер и сказал, что крестьянин может забирать своего петуха. «Но где же он?!»,Крестьянин осмотрелся и увидел одиноко клюющую какой-то корм совершенно невзрачную птицу с потухшим взором и поблекшим оперением. Крестьянин оторопел: «Но это не мой петух! Куда ты дел моего? Что с ним стало?» «С ним стало только то, что он стал непобедимым чемпионом всех петушиных боев», — спокойно произнес тренер. «Так где же он?» «Перед тобой». Крестьянин смутился еще больше, отказываясь понимать происходящее. «Видишь ли, — объяснил Мастер, — когда ты пришел в первый раз, то увидел воинственного, мощного, всегда готового к бою, но еще неопытного юнца. Несмотря на его силу, были такие, кто благодаря умению и опыту могли его одолеть. Во второй раз ты встретился с опытным воином, хозяином двора. Мало кто был способен одержать над ним верх. Но теперь перед тобой абсолютный победитель. Никто не смеет к нему подойти. Нет никого, кто бы хотел с ним драться. Приоритет за ним. Он ни на кого не нападает, но остальные петухи сами ему уступают. Настоящая победа та, что дается без боя. Истинно великое совершается там, где нет усилий. Забирай своего абсолютного чемпиона. Его больше нечему тренировать».
В психологии существует такое понятие, как «Эго защиты». Зигмунд Фрейд полагал такой механизм адаптации к миру невротическим и незрелым и считал, что исцеление личности наступает, когда происходит отказ от подобных форм реагирования в пользу актуализации процесса, названного им сублимацией — по аналогии с алхимическим процессом.
Целью защиты является снижение уровня базовой тревожности, появляющейся с момента рождения особи, а также сохранение самоуважения и чувства собственной значимости. Исходя из психоаналитических исследований, можно говорить о том, что человеческий организм сразу, как только появляется на свет, начинает защищаться.
На протяжении последующей жизни личность бессознательно прибегает к тем или иным защитным маневрам, поскольку для нее остаются актуальными как осознание собственной значимости, так и неизменное наличие скрытой тревоги, порождающей остальные неприятные переживания.
Весь этот процесс характеризует следующий смысловой ряд: Защита — Оборона — Нападение — Агрессия — Резать — Отделять — Раскалывать — Травма.
Определить ту или иную защиту возможно путем наблюдения за поведением субъекта. Поэтому мы можем говорить и о поведенческих способах реагирования, среди которых наиболее наглядно и явственно обращают на себя внимание следующие.
Примитивная изоляция. Уход в иное состояние сознания наблюдается еще у младенцев, когда те испытывают психофизический дискомфорт. Во взрослом состоянии наблюдается в сходном варианте, при котором требования реальности кажутся чересчур жесткими. Поэтому такой способ защиты можно образно определить как «бегство от реальности».
К наиболее распространенным формам изоляции относится прием психоактивных средств для достижения измененного состояния сознания, или развитие чрезмерной фантазийной активности. Другие варианты подобного реагирования, такие, как погружение в виртуальные миры телевидения, компьютерной сети, аудиоакустики, по смыслу сходны с вышеназванным — уход от реальности с помощью трансовых состояний.
Для такого способа защиты характерны: выключение субъекта из активного участия в решении актуальной ситуации, эмоциональная холодность к близким людям, неспособность устанавливать доверительные и открытые отношения.
Однако психологический уход от реальности может произойти практически без искажения последней. Субъект находит успокоение в удалении от мира. Умение находиться в стороне от стереотипов способствует уникальному и неординарному восприятию жизни. И здесь мы можем встретить выдающихся писателей, мистиков, одаренных философов-созерцателей, нашедших свой эмоциональный приют в сфере интеллектуальных абстракций.
Отрицание. Основные реакции, по которым можно определить субъекта, склонного к данной защите, характеризуют следующие реплики: «Все прекрасно, и все к лучшему!», «Если я этого не признаю, значит, этого не может быть». Отрицание — это попытка игнорировать реальное событие, которое причиняет беспокойство. В качестве примера может послужить политический лидер, оставивший свой пост, но продолжающий вести себя по-прежнему — будто он выдающийся государственный деятель. Алкоголик, упорно не признающий свою зависимость от спиртного, также являет собой пример отрицания. К данной же защите относится способность искажать реальную картину уже происшедших событий в своих воспоминаниях.
Позитивный аспект: игнорирование опасности в критической ситуации, где проявлением гаранта спасения являются хладнокровие и спокойствие. Эмоциональная и энергетическая активность в ситуациях, в которых другие могут спасовать перед преградами.
Негативный аспект: эмоциональные «обвалы» как следствие истощения энергетических ресурсов после экзальтированного состояния, при котором действительные трудности умаляются или не замечаются вовсе. Депрессия. Уныние.
Всемогущий контроль. Развивается из первичного Эгоцентризма, когда новорожденным его «Я» и мир воспринимаются как единое целое, без каких-либо границ. Если младенец испытывает холод и в это время заботящийся о нем человек согревает его, то у ребенка возникает переживание, будто тепло магическим путем добыто им самим.
Осознание того, что источник жизнеобеспечения находится вне его самого, еще не появилось.
Обнаружение данного факта сопровождается негативными переживаниями, ущемляющими чувство собственной значимости и самоуважения.
В дальнейшем подобная защита актуализируется как реакция компенсации на чувство собственной ничтожности, беспомощности, зависимости, неполноценности. Обычно она проявляется как «здоровый остаток» и выражается в чувстве профессиональной компетентности и жизненной эффективности.
Но существуют и отрицательные проявления данной защиты: манипулирование, «перешагивание через других» ради достижения своей цели, авторитарность и директивность. Комплекс Спасителя, часто наблюдающийся у политиков, педагогов, юристов, врачей, — убежденность субъекта в том, что от него зависит судьба другого человека или людей. Магия, во всех ее формах, является также неврозом, базирующимся на идее всемогущего контроля, доведенного до напряженной, психопатологической формы.
Примитивная идеализация. По мере взросления ребенка наступает осознание того, что он не обладает всемогуществом. Тогда эта идея переносится на того, кто заботится о нем, и уже последний воспринимается как всемогущий. В этом случае речь идет о вторичном, так называемом зависимом всемогуществе. В конце концов, происходит крушение и этой иллюзии, и ребенку приходится мириться с тем фактом, что его родители не самые сильные на свете.
Момент психической зрелости предполагает понимание того, что ни один человек не обладает неограниченными возможностями.
Если личность и во взрослом состоянии содержит в себе неизжитые инфантильные качества, она склонна защищаться, создавая себе кумира. Отсюда же происходит и желание верить в то, что правители и сильные мира сего обладают большей мудростью и могуществом, чем простые смертные, хотя каждый раз события показывают, что это всего лишь желание, но отнюдь не реальность.
Поиск совершенного объекта истощает жизненные силы, так как всегда приводит к очередному разочарованию, что является страшным последствием такой защиты.
Девальвация. Речь идет о примитивном обесценивании — обратной стороне идеализации (см. выше).
Поскольку субъект неизбежно убеждается, что в человеческой жизни ничего совершенного нет, то всякие примитивные способы идеализации обязательно приводят к разочарованию. И чем сильнее превозносится объект, тем более выраженным становится его обесценивание. Чем пленительнее иллюзия, тем болезненнее ее крушение. Участь всякого кумира — в конечном итоге быть низвергнутым, и на пьедестал возводят для того, чтобы потом с него сбросить. История служит прекрасной иллюстрацией этому.
В повседневной жизни мы являемся свидетелями того, как работает поговорка «от любви до ненависти один шаг». Некоторые люди в погоне за идеалом застревают в мучительном цикле идеализации — девальвации, каждый раз с новой болью переживая падение своего кумира, то есть свое собственное разочарование.
Проекция. Приписывание другому объекту чувств или намерений, которые исходят от самого приписывающего. При этом, как правило, проецируются теневые качества личности, то есть такие, которые отвергаются ею, вытесняются как нежелательные и неприемлемые. Содержание проекции легко узнать, если поинтересоваться у субъекта, какие качества в других раздражают его больше всего. Именно эти качества ему и присущи.
Поскольку проникнуть в душу другого человека представляется невозможным, то для постижения его внутреннего мира приходится использовать собственный психоэмоциональный опыт, который актуализируется посредством проективных механизмов, оживляя такие процессы, как интуиция, эмпатия, чувство мистического единения с партнером.
При использовании этого вида защиты существует опасность непонимания и подмены истинного ложным в межличностных отношениях. Искаженное восприятие другого субъекта происходит за счет приписывания ему тех качеств, которыми он не обладает, что в свою очередь приводит к отчуждению и, в конечном итоге, крушению отношений.
Интересно отметить то, что человек, на которого проецируются определенные внутренние свойства, начинает вести себя в соответствии с этими свойствами по отношению к проецирующему. И таким образом восстанавливается своеобразное равновесие, работающее по принципу «что даю, то и получаю». В этом смысле небесполезно помнить, что окружающие нас люди — наши собственные зеркала. И отсюда можно сделать вывод, что проецировать свои позитивные качества гораздо выгоднее, чем отвергаемые. Ибо наши собственные проекции рано или поздно, но всегда неизбежно возвращаются к нам же самим.
Интроекция. Процесс, обратный проекции, когда приходящее извне воспринимается человеком как происходящее внутри.
У младенца подобное явление связано с необходимостью выживания и развития.
Еще задолго до осознанного подражания родителям он как бы «проглатывает» их, вводит их образы внутрь себя.
Значимый для нас объект в прямом смысле становится частью нас самих благодаря именно интроекции.
Интроекция — основа глубокой привязанности, чувства единения с другим, но вместе с тем — это неспособность отпустить другого человека, признать его свободу и автономность, неумение эмоционально переключиться на окружающих и мир в целом. В конце концов, подобная сцепленность приводит к психологическому истощению, Упадку жизненных сил и оборачивается депрессией.
Люди постоянно меняются, и они вовсе не созданы для того, чтобы оправдывать наши ожидания. Но при этом интроект оказывается фиксированным, «замороженным» образом, не человеком, а его моделью, схемой, которая вовсе не то же самое, что и живой образец. И получается, что реальный человек постоянно уходит, ускользает от того, кто предается чрезмерному интроецированию и задерживается на данной защите. Уход другого представляет собой довольно мощную психотравму, ибо при этом уходит, умирает и какая-то часть собственного «Я», которая была заполнена этим другим.
Идентификация с агрессором. Проявляется в имитации того, кто может оказывать отрицательное давление. Если кто-то маскирует свой страх перед каким-то авторитетом, он может усвоить его манеру в гипертрофированном или карикатурном виде. «Буду таким, как он, тогда его власть будет внутри меня».
Проективная идентификация. Представляет собой проекцию на другого человека с последующей попыткой взять над ним контроль. Например, кто-то может проецировать свою враждебность по отношению к другому человеку и со страхом затем ожидать нападения на себя с его стороны.
Расщепление. Как явление, наблюдается еще в раннем периоде, когда младенец не способен воспринимать заботящихся о нем людей целостно, со всем присущим им разнообразием качеств и психологических оттенков. В спектре переживаний ребенка существует либо «хорошо», либо «плохо», которые и приписываются окружающему миру в зависимости от собственного состояния. От его восприятия ускользает вся палитра переходных позиций, и диалектическое постижение жизни ему неведомо.
Расщепление у взрослых легко распознается в их политических и моральных оценках, когда проявляется тенденция к поиску «общего врага», несущего угрозу «хорошим» представителям той или иной партии или общества. Склонность делить людей на «плохих» и «хороших», а мир на «белое» и «черное» также свидетельствует о наличии примитивного способа реагирования — расщепления.
Расщепление приводит к снижению тревоги (срабатывает принцип «лучше плохие новости, чем никаких новостей»), поддержанию самооценки за счет выявления, самоопределения и конкретизации собственной позиции.
Этот способ защиты всегда искажает реальность, обедняет эмоциональное восприятие жизни. В своей категоричности он близок к одержимости. Недаром на древнегреческом языке rategoros означает «сатана».
Репрессия (Вытеснение). Представим себе следующую ситуацию.
Некто получает письмо от своего друга и, обрадованный, собирается ответить. Однако вскоре чуть отодвигает свое решение, оправдываясь большой «загруженностью» и усталостью или «досадной забывчивостью». Тем не менее, прилагая некоторое усилие воли, он заставляет себя написать пару страниц, но обнаруживает, что у него нет конверта. Приобретя через неделю конверт, наш незадачливый персонаж забывает написать адрес, но, выполнив и эту процедуру, несколько дней держит письмо в кармане пальто, так как по дороге ему не встретился ни один почтовый ящик. Наконец-то он отправляет свое ответное послание и облегченно вздыхает.
Герой описываемой ситуации оказался человеком вдумчивым, а потому и обратил внимание на тот .факт, почему столь продолжительное время медлил с ответом. После детального анализа своих действий и ощущений он понял, что корреспондент, считавшийся его другом, на самом деле его раздражал. И его Бессознательное знало это задолго до того, как он осознал свое истинное чувство, которое вытеснялось, чтобы не вызывать отрицательных эмоций или тревожности.
Мы неохотно вспоминаем неприятные события в нашей жизни или напрочь о них забываем — здесь также срабатывает процесс вытеснения.
Существует простой эксперимент, где предлагается вспомнить время или событие, которые сопровождались психологически болезненными переживаниями — смерть близкого друга или родственника, унижение или обида. Прежде всего, обращает на себя внимание отсутствие интереса к тому, чтобы ясно вспомнить подобное происшествие, сопротивление относительно того, чтобы говорить о нем. Возможно, при этом появляется сомнение в необходимости подобного занятия, хотя в начале данная затея могла быть воспринята и с готовностью. При этом все «посторонние» мысли и сомнения также интерпретируются как сопротивление.
Сущность описываемой защиты состоит в удалении из сознания неприятного переживания и удержании его на расстоянии от сознания. Вследствие такого подавления даже могут возникнуть такие заболевания, как астма, артрит, язва, фригидность, импотенция.
Регрессия. Возвращение на более низкий уровень развития или к способу выражения, который более прост и более свойствен детям. По сути, это возвращение к знакомому способу действия после достижения нового уровня в индивидуальном развитии. Каждый взрослый человек, даже хорошо приспособленный, время от времени прибегает к этой защите, чтобы «спустить пар». Это может выражаться в чем угодно: люди ищут «острые» ощущения, курят, напиваются, переедают, кусают ногти, ковыряют в носу, спят днем, портят вещи, жуют резинку, мечтают, восстают против авторитетов и подчиняются им, прихорашиваются перед зеркалом, играют в азартные игры, болеют.
Иногда регрессия используется для того, чтобы находиться в роли слабого и тем самым снискать к себе сочувственное внимание окружающих.
Изоляция аффекта. Отделение переживания от ситуации. При этом из сознания удаляется психотравмирующая составляющая актуального события. На уровне чувства это проявляется как отстранение, отчуждение от ситуации. Психический ступор является одним из вариантов изоляции аффекта.
Интеллектуализация. Проявляется как самообладание, внешняя эмоциональная сдержанность по поводу действительно волнующей ситуации. Данная защита свидетельствует о заблокированности эмоциональной энергии, неспособности полного и адекватного эмоционального самовыражения.
Рационализация. Данный способ поведения представляет собой нахождение приемлемых причин или оснований для неприемлемых мыслей или действий. Иными словами, это рациональное объяснение иррациональных помыслов. Все наши оправдания — это наши рационализации. Рационализацией также прикрывается корыстное побуждение, которое свершается под видом блага. Например, некоторые родители утешают свои властолюбивые комплексы, заставляя детей следовать их воле, мотивируя это тем, что совершается это для их же пользы. Характерной фразой при рационализации является: «Я делаю это исключительно для твоего добра». Однако в данном случае доброе побуждение от дурного намерения отличить совсем не сложно. Добро никогда себя не навязывает. Предложив свои услуги, оно успокаивается, а навязанное добро — это уже зло.
Морализация. Это те же оправдания, но с позиций моральных обязательств: «Все это делается ради торжества истины и справедливости».
Если рационализатор говорит:« Спасибо за науку», то морализатор заявляет: «Это формирует характер».
Раздельное мышление. Сосуществование в сознании Двух противоречивых и конфликтующих идей или состояний без осознания этого противоречия.
В обыденной жизни известно множество примеров, когда у рьяного поборника добродетели обнаруживается обширная коллекция порнографических открыток, а известный гуманист оказывается домашним деспотом и тираном.
Одним из распространенных вариантов данной стратегии является то, что называют лицемерием.
Аннулирование. С позиций Бессознательного мысль равнозначна поступку.
Данное положение является источником нашего суеверного, магического поведения. Если мы в своей психической глубине допускаем какую-то предосудительную мысль, то, как следствие, возникают определенные чувства: или страх наказания, или стыд, или вина. Дабы аннулировать нежелательные последствия, включается механизм магической компенсации, призванный уравновесить допущенный проступок, как бы расквитаться за него, но безболезненным способом.
Примеры подобного поведения достаточно известны. Хорошо знакомы случаи, когда мы делаем подарки после ссоры или вспышки раздражения накануне. Тем самым бессознательно ощущение вины заглаживается, и душа может чувствовать себя спокойно.
Однако при этом речь об аннулировании может идти только в том случае, если внутренний, глубинный мотив не осознается. (Настоящий принцип касается и всех остальных защит — все они применяются бессознательно, а не в качестве продуманной стратегии.)
Многие наши ритуалы несут в себе аспект аннулирования. И поскольку мы обладаем скрытым убеждением, что враждебные мысли опасны, то стремление искупить грехи, совершенные хотя бы только в мыслях, является импульсом универсальным, присущим человеческой природе вообще.
Таким образом, «искупительный» вид поведения может считаться вариантом аннулирования. Скажем, эгоистичный и капризный ребенок, вырастая, «искупает свой грех» тем, что становится выдающимся деятелем в области, касающейся прав человека, а мучитель дворовых кошек — известным ветеринаром.
Поворот против себя (Обратное чувство). Перенаправление отрицательного чувства, предназначенного для другого объекта, на себя. Такую критику, которая трансформируется в самообвинение, мы отмечаем в ситуациях, когда предпочитаем упреки в свой адрес вместо того, чтобы выразить свое разочарование кем-то другим.
В качестве позитивного аспекта данной защиты можно считать тенденцию брать ответственность за случающееся на себя, нежели переносить ее на других, проецируя свои неприятные чувства. Но с другой стороны в этой склонности в данном случае истинным мотивом является не осознанная готовность быть ответственным, а бессознательная тревожность, которая нуждается в амортизации, что в общем-то проблему не снимает.
Смещение. Это смена объекта чувств, их перенос с того объекта, который послужил источником отрицательных эмоций, на другой объект — более безопасный.
Например, подчиненный, разгневанный на своего начальника, придя, домой, устраивает нагоняй жене, та срывает зло на детях, а последние отыгрываются на собаке. Пример стал уже классическим — как поиск «козла отпущения».
|
