|
Скачать в архиве
Предисловие к русскому изданию
"Паттерны магии Вирджинии Сатир" — своего рода крат-кий отчет о результатах моделирования опыта гени-альных психотерапевтов, начатого талантливыми исследователями Джоном Гриндером и Ричардом Бэндлером. В результате анализа терапевтических сессий и последующего многократного воспроизведения отдельных элементов и практических приемов, появилось не только описание работы великих мастеров, но и родилось новое направление человекознания — нейро-лингвистическое программирование (НЛП).
Как гласит история, один из авторов НЛП Ричард Бэндлер познакомился с Вирджинией Сатир — основателем собственного метода семейной психотерапии — на коктейльной вечеринке у друзей. К тому моменту Ричард уже был автором книги о геш-тальт-терапии Фрица Перлза и очень интересовался способами изменения человеческого опыта. После знакомства он предложил Вирджинии свои услуги в качестве оператора видеозаписи ее сессий. Уже после нескольких съемок он смог с легкостью повторить отдельные приемы ее работы, что вызвало восхищение мастера. Несколько позже Джон и Ричард попытались выделить общую структуру методов работы Вирджинии Сатир, тщательно изучая вербальную и невербальную составляющие коммуникации психотерапевта с клиентами. Все, что авторы НЛП находили интересного и полезного, они пытались преподавать в группе студентов Санта-Крузского университета. Таким образом, появлялась возможность структурировать не только основные направления в работе Вирджинии, но и технологию, которую она интуитивно развила в результате огромного практического опыта.
Открытость Вирджинии, множество публичных выступлений, ее творческая позиция и наблюдательность авторов НЛП сделали этот амбициозный проект моделирования успешным. Вирджиния с большим любопытством и одобрением относилась ко всему, что делали Джон и Ричард, считая их разработки очень полезными для будущего практической психологии и психотерапии. Она с удовольствием комментировала видеозаписи, давала советы, часто удивляясь некоторым приемам своей работы, о которых сама и не подозревала; присутствовала на многих занятиях Джона и Ричарда.
Арсенал ее терапевтических действий был чрезвычайно богат: она умела задавать точные вопросы, прикасалась к клиентам (создавала систему якорей и отношений), перемещала их в позиции друг друга, разыгрывала множество ролевых игр, умело переформировывала негативные убеждения, глубоко погружала клиентов в позитивный опыт и ловко создавала отстраненную позицию от негативных переживаний и деструктивного поведения, побуждала клиентов к новым физическим контактам, которые приобретали иной ценный смысл. Именно все это пошагово описал в данной книге Стив Андреас — один из лучших учеников Ричарда и Джона, который в числе первых создал свой Центр НЛП. В рамках данной организации он со своей женой Коннирой Андреас изучил особенности применения первых техник НЛП, дополнил их различными шагами, предложил другие форматы реализации, а также разработал новые техники и описал разнообразные пути применения НЛП. Стива по праву можно назвать одним из современных разработчиков НЛП. Его книги пользуются особой популярностью среди специалистов в данной области, так как отличаются простотой и ясностью изложения, внимательным рассмотрением «тонких» аспектов коммуникации и отдельных приемов работы, практичностью и новизной. При чтении многих из них, создается ощущение, как после просмотра удивительно интересного фильма, когда попадаешь в позицию оператора и начинаешь осознавать то, как он сделан! Конечно, это полезно тем, кто сам хочет стать специалистом, развить собственный стиль и воспользоваться гениальным опытом других людей!
Именно поэтому в книге есть две принципиально разные части: скрупулезный конспект сессии Вирджинии Сатир и описание инструментов, которыми она пользуется.
Многое из того, что было открыто в работе великого мастера, стало универсальными инструментами коммуникации. Напри-
8 мер, ее вера в позитивные намерения людей послужила основой для формулирования одного из ключевых принципов НЛП: любое поведение имеет позитивное намерение. Он, в свою очередь, в сочетании с рефреймингом, метамоделью и трёхпозиционным описанием стал основой для построения моделей конфликтологии.
Я рекомендую психологам-консультантам после прочтения этого издания обратиться к другим книгам автора для более полного освоения предложенных здесь инструментов. А специалистам НЛП наверняка будет интересно вернуться к истокам их профессиональной области. Когда перечитываешь конспект сессии Вирджинии Сатир и комментарий к ключевым элементам ее работы, начинаешь понимать, каким образом и почему в НЛП впоследствии были созданы такие модели, как S.C.O.R.E., логические уровни, а также техники работы с частями личности, процедуры экологической проверки и подстройки к будущему.
Уверен, что вы получите огромное удовольствие и заметите нечто большее!
Андрей Плигин, к.п.н., основатель Центра НЛП в образовании
Предисловие
В течение последних 15 лет мне выпали редкое удовольствие и честь заниматься моделированием с несколькими лучшими мастерами коммуникации нынешнего поколения, включая таких людей, как Моше Фельденкрайс и Милтон Эриксон. Но больше всего меня радует то, что начало было положено процессом моделирования Вирджинии Сатир, создателя совместной семейной психотерапии, мастера психотерапии, мастера обучения и прежде всего мастера коммуникации.
Я вспоминаю, как много-много лет назад я сидел на подъездном пути к моему дому в Соквеле, штат Калифорния, и чинил машину. Оторвавшись от изнурительной возни с двигателем, я увидел крайне необычную особу. Она спускалась по дороге и, как мне показалось, была не похожа на большинство людей, которых мне доводилось встречать. Как правило,.люди, особенно попав в незнакомую обстановку, выглядят неуверенными в себе, ведут себя нервно и настороженно, но Вирджиния Сатир не делала ничего подобного. Она в равной степени чувствовала себя как дома, когда находилась на сцене, или работала с семьей, или с клиентом, больным шизофренией, а также в любом другом контексте, где у нее была возможность общаться, что она делала с таким изяществом.
Вирджиния также наглядно демонстрировала разницу между заботой о работе, которую выполняет человек, и заботой о престиже, который может принести эта работа. За последние 15 лет я встречал множество психотерапевтов, которые пользовались известностью — эту известность им принесли их интеллектуальные труды или какие-то другие вещи, которые они сделали
(или не сделали) в далеком прошлом. В противоположность им Вирджиния была настоящим тружеником. Я никогда не видел, чтобы у нее был «плохой день» или отсутствующий вид — все, что она делала, она делала на сто процентов, всегда. Кое-кто критикует стиль ее жизни, но я не принадлежу к числу этих людей. Я завидую ее энергии и ее готовности целиком посвящать себя всему, что бы она ни делала. Все время, что я знал ее, я неизменно убеждался в богатстве ее навыков и щедрости ее сердца.
В этой книге Стив Андреас сделал примерно то, что я пытался сделать больше 15 лет назад. Я задумал написать книгу «Структура магии» сразу после того, как провел месяц вместе с Вирджинией в Институте Колд Маунтин. Меня поразило, с какой силой и мастерством она осуществляла коммуникацию, и какой эффективной была ее работа. На меня также произвело впечатление, в какой малой степени другие люди были способны научиться тому, что делала она. Они могли воспроизводить тон ее голоса или ее манеру говорить, но они крайне редко находили время, чтобы действительно научиться воспроизводить ее умения. Так получалось не потому, что эти люди были глупы, и не потому, что, по словам Вирджинии, «мы все очень медленно учимся», причина была в том, что они не понимали, насколько точна ее коммуникация. Хотя, как говорила сама Вирджиния, ее коммуникация была «чисто интуитивной», это не отменяет того факта, что она крайне точно подбирала каждое слово, так же как каждый жест и каждое движение. Вирджиния понимала, что в коммуникации находит отражение весь объем приобретенного опыта и что она связана с прошлым человека, даже с тем, что было до его рождения. А еще — что она задает ход и направление будущего не только для одного человека, но и для всей его семьи.
Было время, когда Вирджиния всячески маскировала тот факт, что занимается семейной психотерапией. Она уверяла, что просто «беседует» с семьями перед тем, как проводить психотерапию. К счастью для всех нас, эти времена прошли. Вирджиния создала возможность заниматься исследованиями, меняться и расти в новых и волнующих направлениях. Эта свобода стала доступна всем нам как профессиональным коммуникаторам, многим из нас — как психотерапевтам, и некоторым из нас — просто как людям, стремящимся при любой возможности научиться делать в своей жизни больше. Вирджиния может служить прекрасным образцом человека, который прожил максимально полную жизнь. Хотя,
конечно, она делала многое для себя, она также делала это для множества других людей. Жизни сотен тысяч, если не миллионов людей изменились, потому что эта женщина вкладывала себя целиком и полностью во все, что она делала.
В транскрипте, который Стив Андреас анализирует в этой книге, он смог выделить не только направленную заботу Вирджинии о людях, но и тот конкретный способ, каким она достигала желаемого результата. Наиболее ценное знание, которое вы можете вынести из этого транскрипта, — что Вирджиния никогда не отступает от того, что она планирует сделать. И еще — что планирует она то, о чем просит ее клиент. Она делает все, что в ее силах, и все, что она делает, непосредственно связано с желаемым состоянием клиента.
Подход Стива к исследованию поведения Вирджинии и его терминология, вероятно, отличаются от тех, которые использовало бы большинство людей, и, вероятно, сходны с теми, какие использовал бы в этом случае я сам. Но, как мне думается, данная книга предлагает искренним последователям Вирджинии гораздо больше, чем просто установку. Она предлагает яркий образец ее работы, показывая, какой осторожной, настойчивой и находчивой была Вирджиния и как она в то же время была точна и методична. Если Вирджиния была человеком, к которому вы когда-либо испытывали зависть или которому когда-либо хотели подражать — как человеку, а не ее интонациям, стилю, жаргону или манере выражаться, — я думаю, именно сейчас мы получили достаточно, чтобы можно было воспроизвести ее умения. И нам нужно сесть и разбить эту информацию на кусочки и посмотреть, что делал этот гений, так, чтобы мы смогли делать ту же работу с той же осторожностью и сердечностью.
Стив, я благодарю тебя за прекрасную работу. Те из вас, кто будет читать эту книгу, — читайте и учитесь. Мудрость Вирджинии Сатир достойна стать предметом изучения для грядущих столетий. Я уверен, эта книга действительно отдает дань тому, что Вирджиния делала, и тому, о чем она думала. И хотя стиль изложения здесь далек от ее собственного стиля преподавания, как говорила Вирджиния: «Мы все очень медленно учимся, но все мы способны научиться».
Ричард Бэндлвр
Введение
Вирджиния Сатир, как признают почти все, — один из самых сильных и эффективных психотерапевтов XX столетия. На протяжении всей своей профессиональной карьеры, т. е. в течение почти 45 лет, она разрабатывала пути и способы оказания людям помощи в процессе роста и изменения. Ее замечательная теплота и точность в работе с людьми стали результатом ее исключительного умения выявлять, что именно, из того, что она делает, работает, приближая человека к желаемому результату, а что — нет.
Когда работаешь с экспертом в той или иной области, как правило, полезнее наблюдать, что он в действительности делает, чем слушать, что он говорит по поводу своих действий. Описания, которые мы даем своим действиям, как правило, страдают предвзятостью и близорукостью, и все мы гораздо лучше знаем, как что-то сделать, чем как объяснить это другому человеку. Сказанное вполне относится и к Вирджинии*, которая постепенно отходила от своего психиатрического образования и опыта, полученного в 1940-х гг., и интуитивно искала и находила новые подходы, позволявшие ей помогать самым разным людям справляться с проблемами, которые неизбежно ставила перед ними жизнь.
* Я долго размышлял над вопросом о том, как мне называть Вирджинию Сатир в моей книге — по имени или по фамилии. Часто считается, что, используя в данном случае фамилию, мы выказываем больше уважения, но это также связано и с ощущением большей формальности и дистанции. С другой стороны, если я буду использовать имя, некоторые могут увидеть в этом проявление неуважения и панибратского отношения. Однако с именем связано и ощущение большей непосредственности и личного отношения, а именно к этому всегда стремилась сама Вирджиния. Я никогда не слышал, чтобы кто-то называл ее «доктор Сатир», для всех она была просто «Вирджиния». Наконец, я задавал этот вопрос многим людям, знавшим ее лучше, чем я, и все они проголосовали за Вирджинию.
Очень часто, когда психотерапевт описывает свою собственную работу, его описание оказывается слишком общим и расплывчатым. Например, Вирджиния могла говорить о «завоевании доверия», «установлении контакта», «построении позитивной самооценки», о важности «связей между людьми» и «отношений "я — ты"». Хотя она демонстрировала блестящее владение этими навыками, она в гораздо меньшей степени была способна объяснить, что именно она делает, как на вербальном, так и на невербальном уровнях. Поэтому чтобы узнать, как она в действительности выполняла перечисленные выше задачи, нам придется обратиться к изучению ее непосредственной работы.
Хотя очень немногие психотерапевты стремятся публично демонстрировать ход своей работы, предпочитая конфиденциальность, Вирджиния была счастливым исключением. За свою долгую профессиональную карьеру она не только провела тысячи публичных демонстраций, но и свободно разрешала осуществлять их видеозапись. Вероятно, в сумме записи ее сеансов составят столько же часов, сколько записи работы всех остальных именитых психотерапевтов вместе взятых. В сочетании с подробными стенограммами (транскриптами), такие видеозаписи позволяют анализировать и тонкости вербальной коммуникации и сопровождающую ее невербальную коммуникацию, более богатую и сложную, а также взаимодействие вербальных и невербальных сообщений и течение всей психотерапевтической сессии в целом. А повторный просмотр приносит еще более глубокое понимание процесса изменения.
Основу данной книги составляет транскрипт видеозаписи одной из психотерапевтических сессий, проведенных Вирджинией в ходе трехдневного мастер-класса. Этот семинар проходил в 1986 г., когда Вирджиния находилась на пике своего мастерства, всего за два года до смерти, наступившей в сентябре 1988 г. Сессия была захватывающей. Она продолжалась 73 минуты, и за это время чувства клиентки — женщины, которую звали Линда, — в отношении ее матери полностью изменились: место гнева и негодования заняли сострадание и любовь. Интервью, которое было проведено 3 года спустя, подтвердило долговременное положительное влияние, которое этот опыт оказал на жизнь Линды и ее отношения с матерью.
Данная сессия представляет особый интерес как минимум по двум причинам. Вирджиния известна в первую очередь как семейный психотерапевт и, как правило, в ходе сеансов ее внимание по очереди фокусировалось на разных членах семьи. Напротив, в данном случае ее внимание целиком и полностью сосредоточено
на Линде, так что нам будет гораздо проще проследить паттерны ее поведения и последовательность ее работы. Это первая причина.
Вторая причина состоит в том, что Линда — клиент очень непростой. Хотя она очень экспрессивна и стремится разделить свои чувства, она имеет также и то, что Вирджиния на этой сессии охарактеризовала как «высокоразвитую способность твердо стоять на своем в тех или иных вещах». Итак, поскольку Вирджинии пришлось немало потрудиться над тем, чтобы изменить некоторые представления Линды, данная сессия представляет собой прекрасный образец ее гибкости и настойчивости.
К собственно тексту транскрипта добавлены комментарии, они поясняют, что именно делала Вирджиния по мере того, как заботливо, шаг за шагом, вела Линду к прощению. В первом разделе описаны основные мотивы работы Вирджинии, так что когда они будут возникать в ходе сессии, их смысл будет для вас более понятен.
Многие психотерапевты, обладая той же теплотой и состраданием, которые так щедро проявляла Вирджиния, значительно уступают ей в эффективности, поскольку они не знают, что им делать. Другие имеют технические навыки коммуникации, но без тех человеческих качеств, которые проявляются в невербальном общении и которые так подчеркивала Вирджиния, работа их оказывается гораздо менее эффективной, чем она могла бы быть. Вирджиния в данном случае представляет собой особенно ценный образец для подражания, поскольку она обладала теплотой, состраданием, точностью восприятия и в то же время владела конкретными техническими навыками.
Для того чтобы научить студентов с некоторой сдержанностью использовать приобретенные навыки (многие могли бы сказать, что ему и самому не хватает данного качества) мой старый учитель Фриц Перлз говаривал: «То, что вы взяли в руки резец, еще не делает из вас Микеланджело». С другой стороны, много ли наработал бы Микеланджело, если бы у него вообще не было резца? Только представьте себе, как Микеланджело собственными ногтями скребет мраморную глыбу, чтобы освободить образ, заключенный в этом камне! Для великих свершений необходимы инструменты, чтобы выполнить работу, но также глаза и сердце — чтобы должным образом направить эти инструменты. Вирджиния Сатир имела в избытке и то и другое. Если мы хотим почтить ее гений, я не знаю лучшего способа, чем тщательно вникнуть в ее работу и научиться делать то, что ей удавалось делать так хорошо.
И прежде, чем я покину этот мир, я хотела бы, чтобы все в нем поняли одну вещь — контакт между людьми возникает из соприкосновения тел, взглядов и звучания голоса. Этим вещам мы учимся до того, как узнаем значение слов. Как наши родители прикасаются к нам, как они смотрят на нас, как звучат их голоса — все это будет записано в нас.
Вирджиния Сатир
Основные паттерны работы Сатир
Все, что делала Вирджиния Сатир, было пронизано определенными мотивами, и понимание этих существенных элементов ее работы в большой степени облегчит понимание транскрипта, который появится в следующем разделе. Возможно, однако, многие читатели предпочтут сначала прочитать сам транскрипт, чтобы воспринимать его без предвзятых идей, а затем вернуться к изложенным в данном разделе соображениям.
В этом разделе дан краткий обзор 16 основных паттернов работы Вирджинии Сатир*. Описания сопровождаются конкретными примерами, чтобы избежать неясностей, присущих большинству описаний в психотерапии. Все примеры и цитаты взяты или из опубликованного в книге «Сатир: шаг за шагом» (Satir Step by Step. Satir, Baldwin, 1983) транскрипта сессии семейной психотерапии, или из сборника видеозаписей «Семейные взаимоотношения» (Family Relations, Satir, 1989). Паттерны изложены в произвольной последовательности, которая никоим образом не указывает на степень их важности.
Данный раздел представляет собой расширенную и переработанную версию статьи «Истинный гений Вирджинии Сатир» (The True Genius of Virginia Satir), опубликованной в Family Therapy Networker (Jan./Feb. 1989)
Ориентация на решение в настоящем
и будущем (в противоположность ориентации на проблему в прошлом)
Хотя Вирджиния в целях установления и поддержания раппорта выслушивала обвинения и жалобы, относящиеся к прошлому, она немедленно переводила внимание человека на поиск решения или желаемый результат в настоящем и будущем.
Я просто хочу прямо сейчас найти для вас, услышать от вас, что в данный момент неважно, что было в прошлом, — что сейчас могло бы, произойди оно в вашей семье, сделать вашу жизнь лучше? (1983)
Это то, чего вам не хочется. А можете вы сказать, что вы хотите? (1983)
Когда люди говорят мне о том, чего они не хотят, я отвечаю: «Да, это очень интересно, но что вы хотите?» И часто им очень трудно сформулировать, чего они хотят.
Сейчас я хочу, чтобы вы на меня посмотрели, и чтобы вы выслушали меня действительно внимательно. Есть множество событий в прошлом, я знаю, что они есть, и они мне неизвестны, и мне думается, что часто вы не видите того, что находится прямо у вас перед носом, потому что вам мешает увидеть то, что вы ожидаете, потому что вы делаете это прямо сейчас. Вы меня слушаете? (Марджи: «Угу») Теперь я хочу, чтобы вы посмотрели на Кэйси, ощутили его кожу под вашими пальцами и сказали мне, что вы чувствуете. (Кэйси широко улыбается.,) (1983)
Однажды я разговаривала с одним человеком, который мне очень нравился, — он был немолод, а я была намного моложе, чем сейчас. Этот человек сказал: «Отдавайте мечтам как минимум IS минут каждый день. И если вы придумаете сотню вещей, как минимум две из них воплотятся в жизнь». Поэтому продолжайте мечтать и не беспокойтесь о том, сбудутся ли ваши мечты, сначала дайте им волю. Многие люди убивают свои мечты, потому что в первую очередь думают о том, смогут они это сделать или нет. Итак, если вы первоклассный мечтатель, сначала вообразите что-нибудь — несколько вещей — а потом смотрите, при каких обстоятельствах ваши мечты смогут стать реальностью, но не говорите: «О, боже, при такой жизни, как могу я мечтать?» (Satir, 1984)
Направление работы Вирджиния определяла с помощью простых вопросов по поводу желаемого результата:
Что вы хотите?
Как вы узнаете, что вы получили это? Что мешает вам в данный момент? Что вам нужно, чтобы получить это?
Она также понимала, что ответы на.эти вопросы должны быть сформулированы в терминах сенсорных ощущений, без туманных обобщений и абстракций.
Вирджиния: Я бы хотела, чтобы вы, Кэйси, если можно, сказали Марджи, что вы от нее хотите — какие изменения в ней должны произойти, что бы это ни было.
Кэйси: Прекрати давить на меня. Я имею в виду, это действу-
ет наоборот, детка, — когда ты требуешь внимания, это меня расхолаживает.
Вирджиния: Я знаю, что вы говорите на основании обширного опыта. Это звучит не очень конкретно, а не могли бы вы сказать конкретнее? Что именно вы хотели бы, чтобы Марджи изменила в общении с вами?
Кэйси: Конечно. Это что-то вроде того, что одно дело, когда
вы и дети хотите пойти в парк, а другое — когда вы хотите пойти в парк с детьми. (1983)
Вирджиния также знала, что если человек хочет, чтобы кто-то другой (или другие) изменился, — неважно, насколько обоснованно такое требование, — он автоматически занимает позицию бессилия, попадает в зависимость от готовности других людей брать на себя обязательства. По-настоящему позитивный результат должен быть связан с теми изменениями, которые может осуществить он сам. Вопрос: «Что вы можете сделать, чтобы он (она) отреагировал желательным для вас образом?» — может перенести фокус внимания человека на то, что он сам может сделать для улучшения ситуации.
Будучи одним из первых психотерапевтов, имевших достаточно отваги для проведения сеанса одновременно с целой семь-
ей, Вирджиния также понимала, что желаемый результат для каждого индивида должен быть в то же время желаемым или, по меньшей мере, приемлемым и для всех остальных членов семьи. Когда клиент предлагал ей позитивно сформулированный результат, она начинала действовать осторожно, но настойчиво. Если
произведенное вмешательство не работало, она пробовала как-то изменить его или переходила к другим вмешательствам до тех пор, пока не получала желаемые результаты.
В тех случая, когда Вирджиния все же фокусировалась на прошлом, она, как правило, имела при этом целью наглядно продемонстрировать паттерны взаимодействий, которые присутствовали и в настоящем. Еще одной причиной обращения к прошлым событиям могло быть намерение пересмотреть их, придавая им более позитивный смысл в отношении настоящего.
Позитивное намерение
Одним из самых сильных аспектов работы Вирджинии было допущение, что поведение каждого человека, каким бы ужасающим оно ни казалось, имеет в своей основе позитивные намерения. И она использовала эти позитивные намерения в качестве прочного фундамента для достижения согласия и поиска более позитивных чувств, способов коммуникации и поведения. Известен, по крайней мере, один случай, когда она помогла участникам группы, в которую входили бывшие узники одного из нацистских лагерей смерти и бывшие охранники того же самого лагеря, лучше понять друг друга и прийти к признанию их человеческой общности. Вирджиния, даже если не облекала это в слова, всегда, тем не менее, предполагала наличие позитивного намерения и проводила различие между намерением и поведением. Она верила, что в глубине души все люди стремятся к хорошему, даже если они делают нехорошие вещи.
Я слышала, как вы говорили, что начали делать это [кричать на детей], стремясь угодить Марджи. (1983)
Среди того, что я обнаружила, я вижу огромное чувство заботы и любви со стороны вашего отца ко всем вам, детям и со стороны вашей матери ко всем вам, детям. Но я думаю, что они не всегда проявляют их так, как могли бы. (1983)
Уверенность, что человеком движут позитивные намерения, меняет наше отношение к его проблемному поведению. Речь идет о том, что мы можем принять намерение человека и его человеческие качества, хотя и не одобряем само поведение. Вместо того чтобы спорить или бороться с ним, мы можем объединиться для поиска альтернативных вариантов поведения, которое устраивало бы нас обоих.
Никаких обвинений
Вирджиния никогда никого не обвиняла. Она исходила из предпосылки, что жестокое и деструктивное поведение является просто результатом отсутствия возможности научиться реагировать более позитивно.
...Мы учимся на основе всего нашего опыта. Правильно?
Я не говорю, что это плохо, я просто говорю, что мы усваиваем
определенные вещи. (Satir, 1983)
Вы выходите из себя. Что же, такие вещи иногда случаются. (1983) ■
Хорошо. А теперь, что произошло бы, если бы ничего из этого не могло случиться без помощи всех? (1983)
Как считала Вирджиния, психотерапевт является своего рода педагогом, и его задача — объяснить и показать клиентам, что они могут воспринимать, реагировать и действовать способом более приемлемым и эффективным, чем их настоящее поведение.
Проблема всегда в нас самих. Проблема — это не проблема, это способ, каким человек организует свое поведение. То, что разрушает человека, не есть «проблема». Если мы научимся действовать по-другому, мы будем по-другому относиться к проблемам, и они изменятся сами. (1989)
Часто, стремясь сообщить человеку мысль, о ценности и достоверности его собственного опыта — каким бы он ни был, — Вирджиния предлагала ему представить, что у него на шее висит медальон, сделанный из какого-то красивого, по его мнению, материала:
На одной стороне написано «Нет», и это означает: «Спасибо, что обратили на меня внимание, но то, что вы просите, сейчас меня не устраивает, поэтому ответ будет отрицательным».
Вы поворачиваете его, а на другой стороне написано «Да». Это значит: «Спасибо, что обратили на меня внимание. То, что вы просите, вполне меня устраивает, поэтому ответ будет п оложитель ны м».
И теперь, если вы в какой-то момент оробеете, вы возьмете в руки ваш медальон и повернете его той стороной, которая вам действительно подходит. Вы посмотрите на то, что там написано, и будете знать, что сказать. (1989)
Умение человека просто понимать, устраивает ли его данное требование или предложение, ценно само по себе. Научившись отвечать простым «нет» или «да», можно избежать всех этих «должен», «обязан», неконгруэнтности, замешательства, защитных реакций и обвинений, которые так часто возникают, когда человек пытается казаться не тем, кто он есть на самом деле.
Равенство
Вирджиния часто использовала ролевые игры, чтобы показать разрушительные результаты типичных и освященных традицией семейных паттернов доминирования и подчинения. Она также использовала ролевые игры для того, чтобы научить членов семьи альтернативному способу поведения — общению на равных. В качестве психотерапевта Вирджиния намеренно действовала с позиции равенства как в своем вербальном, так и невербальном поведении. Например, разговаривая с ребенком, она могла наклониться, чтобы их глаза находились на одном уровне, а еще она часто предлагала детям (и вообще невысоким людям) встать на стул, чтобы сравняться в росте с взрослыми людьми. Она непрерывно демонстрировала, насколько лучше относиться к другим людям как к равным.
Вирджиния часто использовала местоимение «мы», включая себя, тем самым, на равных в семейную борьбу: «Я думаю, мы все должны с этим бороться [контролировать гнев]» (1983); «Вы знаете, когда мы выходим из себя, нам трудно что-либо разглядеть» (1983). Она также нередко могла сослаться на собственный опыт, который имел сходство с опытом кого-то из членов семьи. Включая себя, таким образом, в ситуацию, она запускала эффективный процесс, который многие называют нормализацией, — т. е. способность рассматривать трудности просто как нормальную проблему, ожидающую решения. Когда у нас возникают трудности, мы часто неоправданно преувеличиваем их масштабы, что, разумеется, сильно осложняет поиск решения. В то же время умение воспринять трудности как нормальное явление может стать важным шагом на пути к их преодолению.
Еще один аспект обучения равным отношениям связан с гибкостью, которую Вирджиния проявляла относительно исполняемых ролей: «Любой из нас может быть как учителем, так и учеником для другого человека» (Satir, 1989). Это убеждение проходило че-
рез всё, что она делала, и с особенной очевидностью проявлялось в том, как она просила членов семьи поправить ее, если она ошибается в оценке их взаимоотношений. Будучи очень прямым человеком, Вирджиния была при этом очень осторожной, так что часто переспрашивала, уточняя, что именно она слышала, и просила членов семьи при необходимости вносить исправления и уточнения.
Давайте проверим, правильно ли я вас услышала. Речь идет о том, как ваш отец, если я не ослышалась, выражает свои мысли... По вашим ощущениям он приходит в страшный гнев или что-то в этом роде? (1983)
Хорошо. Позвольте мне показать вам, что я вижу в данный момент. Я просто хочу набросать некую картину, а вы потом поможете мне ее проверить... Это всего лишь мое собственное представление, оно может совершенно не соответствовать действительности, но может и соответствовать. (И затем она переходит к созданию «семейной скульптуры», отражающей ее представление.) (1983)
Позвольте мне вернуться немного назад, просто чтобы проверить, правильно ли я поняла. Часть этой сцены, изображает поддержку, которую вы могли бы получить, если бы ваши дети делали больше, чем вы просите. Ваша сцена об этом? (1983)
Вот что, как мне показалось, вы сказали до этого. Я правильно вас услышала? (1983)
Если члены семьи не соглашались друг с другом, Вирджиния могла сказать что-нибудь вроде: «Каждый создает свой собственный образ» или «Все в порядке, это проблема всех людей» (1983). Таким образом, она подтверждала достоверность личного опыта каждого члена семьи, избегая принимать чью-либо сторону в споре о том, кто прав и кто виноват.
Ее любимые фразы, которыми она заполняла паузы в процессе обдумывания, это «Хорошо», «Правильно», «Отлично», что буквально означает: «Все в порядке».
Если кто-то не соглашался с тем, как она описывала тот или иной опыт, она, как правило, просто произносила: «О, значит, я ошиблась», — и просила человека пояснить, в чем именно. Или она могла поблагодарить за уточнение и переключиться на что-то другое.
Работа на позициях равенства позволяет психотерапевту одновременно решить 3 важные задачи. Во-первых, она показывает, как
23
отойти от участия в той борьбе за доминирующее положение, которая очень часто возмущает и осложняет семейную коммуникацию. Во-вторых, гарантирует, что психотерапевт не будет включен в семейную иерархию и не станет частью проблемы вместо того, чтобы стать частью решения.
Наконец, в-третьих, акцент Вирджинии на равенстве имеет и еще более глубокий смысл. Основой споров и конфликтов всегда является неполная информация и подчеркивание различий. В предельном случае каждая сторона воспринимает другую настолько отличной от себя, что отказывает ей в принадлежности к человеческому роду. Напротив, понимание и сострадание основываются на более полной информации и подчеркивании сходства между людьми. Вирджиния концентрировала внимание на присущих людям общих чертах, подводя к пониманию того, насколько все мы, в сущности, похожи друг на друга. Вирджиния верила, что при наличии достаточно обширной базы общего опыта и возможности взаимопонимания все споры между людьми могут быть разрешены. В приведенном ниже примере она сначала напоминает о детском опыте отца семейства, а затем проводит параллели между ним и его собственным сыном.
Вирджиния: Как вы думаете, что делал ваш отец, когда вы не могли сделать то, чего он хотел от вас?
Кэйси: Он требовал, чтобы я нес ответственность за мою ма-
ленькую сестренку, и он требовал, чтобы я вел себя, как мужчина, хотя обращался со мной, как с ребенком.
Вирджиния: То есть это были как бы два сообщения: «будь мужчиной» и «не будь мужчиной».
Кэйси: Ну да. Что его действительно восхитило, так это то,
что я стал водить мотоцикл в двенадцать лет, и он думал, что это очень по-мужски. Он обошел весь город, представляя меня своим приятелям, особенно когда я выиграл гонку. Если я падал или тому подобное, я был плохим мальчиком. Я должен был заботиться о сестре.
|
